ДОЛГОЖИТЕЛЬ

ДОЛГОЖИТЕЛЬ.
(рассказ молодого человека).


Вчера проводили в последний путь одного из нашей компании преферансистов.
Самого активного, не знающего поражений. Это был дух компании, сказал бы даже - её стержень. С ним я играл, уже, как профи, в одной «упряжке» десять лет.
Он был Личность. Эталон человеческого достоинства. Скажи я это вслух, товарищи бы засмеяли мой пафос. А я уверен, что они сами так думали…

***

Мне уже сорок пять. И что? Ну, старший научный сотрудник. «Проел» свой грант. Пять лет работы в Боннском университете над проблемой взаимодействия теплоэнергетики и окружающей среды дома не пригодились. Наука нынче в загоне. Мало кого она интересует, и мало кого она кормит. Горение в душе затухло.
Вроде неплохой семьянин. Пью только по большому поводу. Правда, жена считает, что наша семья держится на её терпении. Это всё из-за преферанса.

А началось всё совсем обычно.
В те времена, когда первый семестр у нас в институте именовали – «сбор урожая», на картошку уезжали на месяц, а то и более.
К третьему курсу мы обрели навыки и здорово преуспевали в этом деле. Нормы щелкали, как орехи. Свободного времени в избытке.
Как его «убивали»?
Примерно по трём направлениям: пьющие - бухали; озабоченные - кадрили местных барышень; «заумные» - расписывали пульку.

Нас на картошке обязательно кто-нибудь из преподавателей «пас». В ту поездку нам не повезло с «пастухом».
Ассистент кафедры термодинамики зарабатывал очки, боялся деканской проверки, выстраивал нас, как пионеров. Больше всего его раздражали преферансисты. Карты…это же замашки зеков. Пить, блудить – это не очень хорошо, но понятно. А здесь?
Гонял нас. Отбирал карты.
Но кто начал играть в преферанс, тот знает: не догонишь, не убьёшь…
В конечном итоге ассистенту самому не повезло.

«Разведка» проинформировала его, что в соседней хате на чердаке обосновались «картёжники». Ночью он решил накрыть нас. Неумело полез по скрипучей лестнице и…сорвался. Здорово мы испугались. Крик-то был отчаянный. Но всё обошлось ушибами и вывихом коленного сустава. Увезли беднягу в город.

Три дня упивались свободой. И погода нам помогала. Все дни лил дождь. Пару часов поползаем по грязи на поле и домой.
Сидим в своей хате, трое в преферанс сражаются. А вокруг стола болельщики.
Даже хозяин дома заинтересовался.
Мы ему в двух словах рассказали, что это игра фору может дать даже шахматам.
У нас в России её придумали. Считай, с девятнадцатого века увлекались ей гусары и интеллигенция.
С нажимом всем напомнили, что её поклонниками были известные писатели, музыканты, художники и настоящие аристократы.
Мол, знай наших.

Закончили партию. Расписали пульку. Мы чаще всего играли на интерес. Ради вкуса победы.
Однако торжество победителя иногда раздражало. Особенно если побеждал Коля-Жук. Жук – это его кличка. Он, если выйдет победителем, задолбает, кого хочешь: - «Не уверен, не обгоняй! - Гы-гы. - Держи себя в руках – нервничай после расплаты! – Гы-гы…».

- Я очень извиняюсь, - тихий спокойный голос прервал в тот день наши бурные возмущения лозунгами Коляна, - позвольте начать новую игру.

Перед нами, как свет в окне, засветилось лицо заведующего кафедрой - Егора Терентьевича.

Сцена из «Ревизора». Вся компания, включая хозяина, замерла с открытыми ртами.

- Спокойно, молодые люди, знаю главное правило преферансистов – «в незнакомую компанию не садись», а вдруг мне повезёт? - Улыбаясь, здоровается с нами за руку. Представился хозяину.

- Вот на подмогу прибыл. На завтра погоду обещают. Ох, и тряхану стариной.

Мы знали, что наш профессор большой шутник. Но сейчас-то был полный отпад.
Представьте себе на минутку: учёный, с мировым именем, намерен со студентами пулю расписать.

- А что, сразимся, – первый очухался Колян, - с вызовом уселся за стол, помял в руках колоду карт.

Он в термодинамике не очень преуспевал и рассчитывал на реванш.
Все хорошо помнили, как Егор Терентьевич, ставя ему тройку, прокомментировал: - «Нарисуем «уд». Жук ведь тоже не знает законов аэродинамики, а летает».
Так и прилипла к нему кличка – Жук.

Наш шеф снимает свой макинтош и кепи, пожалуй, единственные свидетельства его возраста. Сколько ему лет на самом деле никого из нас не интересовала. Он всегда бодр, подтянут, подчёркнуто элегантен. С девчонками игрив и по-джентльменски учтив.

- Итак, коллеги, играем на взятки, мизер или распасовку? Ставки – щелчок? Надеюсь, на деньги вы пока не играете? - Хитренько обвёл всех глазами.

Мы притихли. Он так красиво расписывал пулю, что поняли – профессионал.
Коля продул с треском. Получил «выигрыш» и завёлся, Предложил новую партию.

- Какое главное правило преферансиста? – «Не выигрывай каждый раз - потеряешь партнеров». - Егор Терентьевич улыбнулся и перешёл к обсуждению проблем нашего быта, результатов труда, качества питания.

Больше мы за карты не брались. Поняли, что это серьёзная игра, нужно хорошенько над собой поработать.

Профессор пробыл с нами пару дней.
Действительно походил за картофелеуборочным комбайном. Очень придирчиво относился к тем, кто оставлял картошку в борозде.
Вечерами мы теперь собирались все вмести, и слушали его.
Это был удивительный рассказчик. Вроде бы говорил в основном о своей любимой термодинамике, но в лицах, с шутками, анекдотами.
А каким знатоком поэзии, музыки, он был. Девчонки просили, и профессор так артистично читал стихи. Мы впервые слушали стихи Гумилева, Волошина.
Видя нашу растерянность, наш культурный потолок, он доверительно
говорил: - «Ребята, не удивляйтесь, я ведь из тех древних ископаемых, которые не приемлют бесцельного существования. Просто, надо интересоваться всем».

Когда вернулись в институт, узнали, что Егор Терентьевич по контракту уехал преподавать в Англию.

***

Я с ним встретился через много лет, опять-таки в компании преферансистов. К этому времени я уже считался профи…
Он чуточку сдал, но не утратил остроты ума, иронии и весёлого нрава. Меня узнал и был рад встрече.

- Помню, помню. В деревне пулю расписывали. На щелчки. – Звонко засмеялся. – Рассказывали мне товарищи, что есть интересный игрок. Умом банк снимает. - Знакомая хитрая улыбка, достаёт новую колоду карт, - давненько я не брал в руки карты…..

Я за последние десять лет сдружился с ним. Егор Терентьевич отошёл от активной работы в институте. Был профессором-консультантом.
Преферанс был нашей общей страстью.
К большой радости он стал вхож в мой дом. Его обожали мама и жена. Они всячески старались облегчить ему быт.
Егор Терентьевич был уже много лет вдовец. Дочь с семьёй проживала в Австралии.
А ему так хотелось со всем бытом справляться самому. Как-то, взяв жену под локоток, отвёл в сторону и тихо прошептал:

- Сударыня, вам первой хочу похвастаться своим удачным внедрением. Перешёл на бумажные полотенца и платки. Удобная, я вам скажу, штука.

***

Казалось, ничего не предвещало худшего.

Он скончался неожиданно.

Оставил после себя десятки книг, сотни учеников. Но главное - почитание всех, с кем встречался на своём жизненном пути…

За поминальным столом я ещё больше узнал, что это была за глыба.
О себе он рассказывать не любил.
Оказалось, он не дожил пяти дней до своего девяностолетия.
Но интересен был не тем, что долго жил, а тем как распорядился своей жизнью.

Узнаю, что строгий самоконтроль позволял ему достигать намеченных целей, быстро восстанавливать хорошее состояние духа после неприятностей, сохранять жизнелюбие.

А жизнь старалась не создавать ему тепличных условий…

С юности он увлекался аэродинамикой. Окончил Московское высшее техническое училище. В Центральном аэрогидродинамического институте судьба его свела с Сергеем Королёвым.
Когда в системе Осоавиахима была создана группа изучения реактивного движения, их знакомство становится более тесным. Но недолгим. Суровое время развело молодых энтузиастов.

В годы массовых репрессий отец Егора Терентьевича, был уличён в скрытии факта своей биографии. Да, он был из семьи белогвардейского офицера. Но скрыл это, боясь нанести удар по сыновьям.
Донос. Последовал арест, а для сыновей печать – семья «врага народа».
Мать и старший брат были арестованы. Егор Терентьевич исключён из аспирантуры. Попал в стройбат, во время войны в штрафной батальон. Остался жив.
Долго пытался разузнать о судьбе родных. Безрезультатно.
Известно, что в те же годы и Королёв познал прелести Колымы…
Они больше никогда не встречались.

Энтузиазм тех лет, жажда новизны и смелость первооткрывателя у Егора Терентьевича сохранилась на всю жизнь, став для него своеобразной путеводной звездой в большую науку.

В годы оттепели, в 60-е, Егор Терентьевич получил кафедру, и начался новый виток биографии – путь неугомонного учёного, педагога. Его разработки и методиками выходят за рамки вуза. Имя приобретает широкую известность.

Узнав всё это, я не был потрясён. Мы, ещё в студенческие годы, его любили, уважали, понимали неординарность этого человека.

Но вот ведь в чём был момент истины: такие люди не откладывали жизнь на потом. Они владели секретом, как быть счастливым каждый день, здесь и сейчас.

За поминальным столом постепенно присутствующие оживились.
Старые друзья стали вспоминать забавные истории из его жизни.

Егор Терентьевич строго следил за здоровьем, дружил с медиками.
Как-то, рассказывал его ближайший друг, он учуял у своего молодого врача запах вчерашнего застолья. Скорбно обратился к нему: - « Любезный, я так к вам привык. Кто еще будет лечить меня, когда вы помрете?».

Его окружали люди, как правило, значительно моложе.
Неудивительно. Он долгожитель, а это не всем дано.
Долгая жизнь была его заслуженной наградой за правильное распределение своих жизненных ресурсов, за доброту, за умение дарить радость людям.

«Злые люди долго не живут!» - говорил он зло атакующим друг друга оппонентам.
Все подчёркивали, что ему было присуще естественное выражение эмоций.
Я это тоже познал, тесно общаясь с ним в последние годы.

Он никогда не лукавил, не хитрил. Его прямота никогда не была агрессивной. Этот человек знал цену человеческого достоинства. Был строг к себе даже более, чем к другим. Видимо поэтому ему доверяли, ценили его мнение.

Последние слова прощания особенно разбередили душу: - «Помянем великого труженика, который жил долго и умер молодым»...

***

Шел домой и думал: - « В преферансе в основе игры лежит принцип «взятки», что звучит так: чем ты больший взяточник, тем больше тебя уважают».

Понимаю, что в нашей жизни у этого слова мерзкий оттенок, но в игре это – умение думать, умение предвидеть. Наконец, умение отвечать за каждый свой шаг.
Я вдруг понял - Егор Терентьевич был великий преферансист.
По большому счёту он учил нас: как в игре,так и в жизни надо отдавать себя без остатка.

Поёжился от холода, от огорчения: как-то не так я живу. Зачастую черпаю воду решетом.
Подумал с грустью: «А есть у меня шанс встряхнуть себя?».
И ответил: «Есть. Мне ведь только сорок пять…».

Вот, прощаясь со своим Учителем, похоже, увидел себя, и…