НАПЕРЕКОР СУДЬБЕ

НАПЕРЕКОР СУДЬБЕ

Красивый черный лабрадор гордо шагал по аллее парка чуть впереди хозяина, соблюдая «правильный шаг». Моя малышка пробежала мимо. С его стороны полное безразличие. Ко мне обратился хозяин:
- Не напугали? - Чувствую, пёсик нервно пробежал.
Замечаю трость в его руке и чёрные очки. Вся сжалась. Слепой. Внутри лизнуло что-то гадкое. Жалость? Испуг?
- Не напрягайтесь, извините. – Молодой человек ускорил шаг, а я осталась в позе – «Замри».
Почему-то было ужасно стыдно и гадко. Гадко от сознания того, что моя заторможенная реакция выдала во мне человека, банально реагирующего на инвалида. Сколько раз возмущалась, когда прохожие таращатся на детей с синдромом Дауна или инвалидов в коляске. И вот сама…
- Ой! У вас новая собачка. Какая прелесть. – Меня догнала знакомая, с которой в прошлом много лет гуляла в этом парке. У неё был красавец сеттер. Очень обрадовалась и самой встрече, и тому, что прервётся, хотя бы ненадолго, это противное самоедство.
- Приехала детей навестить. - Вы помните, мы за городом дом построили. Сложная тогда была ситуация в моей жизни, даже не верила, что она когда-нибудь закончится. Вас вспоминала с благодарностью, вы никогда не лезли в душу. Теперь всё нормально. В старой квартире живут дети. – Вон с лабрадором зять гуляет. Отличный парень. Идёмте я вас познакомлю. Уверена, вам будет о чём поговорить, да и ему с вами будет интересно. Он у нас жаден до любой новой информации.
Как это было сказано. Спокойно, без намёка на горе - несчастье.
- Мы встретились, но как-то неловко получилось, - оправдывалась я. Растерялась, и он это почувствовал.
- Да, эти люди очень тонко чувствуют, когда при встрече перво-наперво замечают инвалидность. Вам тогда, когда уезжала не призналась, что у меня родилась незрячая дочь. Тоже боялась вот такой реакции. Уехали-то, чтобы избежать охов-вздохов. Я дала себе клятву: моя девочка никогда не почувствует ущербности, – по её лицу разлилась славная улыбка. – Получилось! - Игорёк, постой, - обратилась она к зятю, - хочу с тобой прогуляться. Анка из дома выгнала, уборкой занялась.
Я взяла на руки свою малышку, и торопливо пошла за Зиной. Когда мы поравнялись, она нас представила: - «Игорёк, это Жанна, моя давнишняя знакомая, она помнит ещё нашего Босса, - вам будет интересно вместе здесь бродить». - Ловко соединила наши руки.
Пожалела, что мне надо уходить, захотелось продолжить беседу.
- Зина, у вас остался мой телефон? Позвоните как-нибудь. Буду рада.
- А вы позвоните нам, - Игорь протянул визитную карточка – *Власенко Игорь Захарович. Старший инструктор школы подготовки собак – поводырей…*. – Мне доступен разговор по телефону, смогу и сам позвонить.
Вечером позвонила Зина.
- Давайте встретимся. Буду сегодня выгуливать Лану, ребят на концерт отпустила.
Не могу сказать, что меня распирало любопытство узнать, что и как. Мне была интересна сама Зина. Какой ценой ей даётся это спокойствие, ощущение удовлетворённости жизнью при сложившихся-то обстоятельствах? Знаю, что старший сын живёт в Москве, успешный программист. Сама она, по-моему, с учёной степенью. Когда-то преподавала в инязе.
- А вот и мы - приветствует нас Зина. – Она спускает Лану с поводка и та с визгом, виляя хвостом, побежала на полянку. – Видя моё удивление, Зина говорит: - вне службы, отдыхает. – И так заразительно смеётся. Вам Игорь расскажет сам, как их готовят в поводыри. Сложная это механика. – Мы не виделись с вами добрых двадцать лет, да?- Вы сейчас удивитесь, но эти годы для меня были невероятно насыщенными и победоносными. И добавляет: - тут без пафоса не обойтись.
Я слушала её рассказ, затаив дыхание. Нынче, когда вокруг одни вздохи и охи, мне рассказывает о пережитой трагедии человек-феникс. Человек, возродившийся из пепла…
Ещё до рождения ребёнка, семья переехала в загородный дом. Зина готовила к защите докторскую диссертацию и радовалась предстоящему декретному отпуску. Беременность и роды протекали благополучно. Ничего не предвещало беды. До двух месяцев ни патронажная медсестра, ни они сами ничего не замечали. Немножко стала беспокоить неподвижность ребёнка и отсутствие должной реакции на свет. Начались обследования. Приговор, как выстрел – врождённая слепота. Не было ни слёз, ни истерик. Все члены семьи собрали волю в кулак и начались поиски путей реабилитации этого маленького чуда.
Даже семилетний сын участвовал. Он завязывал глаза и описывал свои ощущения «в темноте». Будучи педагогом по образованию, Зина шаг за шагом развивала все качества ребёнка, дарованные ему природой. Музыка расширяла звуковое восприятие, ароматерапия - обоняние. Придуманное лоскутное одеяльца из разных по фактуре кусочков ткани – тактильные ощущения. Очень умно использовала рюкзачок- кенгуру. Всё работу по дому они с Анкой почти до года делали вместе. Лёгкую уборку, постирушки, приготовление простенького обеда. Сын активно помогал. Изучение пространства комнаты, предметов, постоянная болтовня с сестрёнкой, это было его «работой». Он первый и был вознаграждён - широкой, осознанной улыбкой Анки. В семье утвердилось железное правило: оберегать, разъяснять, но всячески развивать и поощрять самостоятельность. К трём годам и у Анки появились свои «обязанности». Она завязывала брату шнурки на кроссовках и всей семье при необходимости застёгивала пуговицы. Трудное для неё было занятие, но нужно было развивать кисть и пальчики. К пяти годам девчушка уже была знакома с азбукой Брайля и одним пальчиком подбирала «Собачий вальс» на пианино. Радовались, что у неё проявился неплохой слух. Звуки меняли и оживляли её личико. Оно становилось то грустным, то задумчивым, то появлялась улыбка…
- Зина, у меня замиряет сердце. Где вы брали силы?
- Силы? - В застывших глазах моей девочки. – Голос дрогнул, - после маленькой паузы она продолжила. - Настоящие трудности начались с выходом «в свет». Ребёнок по своему развитию мог идти в детский сад, школу для здоровых детей. Но в нашем обществе инвалид обречен. Обращалась во многие детские учреждения. Каково это было слышать – «Нам не хочется психологически травмировать наших детей. Есть же для вас специализированные учреждения». Бюрократы гордятся - создана система реабилитационных центров, выплачивается пенсия…. А понимают ли они, что такое хорошее образование? А общение? Было очень непросто ломать эту стену отчуждения. Пробивала её лбом. Пошла работать нянечкой в детский сад, – смеётся, – кандидат педагогических наук качественно мыла горшки. И так с Анкой прошла все ступени её обучения в обычной школе. - Преподавала в начальных классах, вела язык в старших.
- А как дети принимали девочку?
- В садике было много забавного. Она всем завязывала шнурки, заматывала шарфики, её любили. Маленькие детки мудрые. Им легко было объяснить, что такое – «глазки «плохо работают». Как-то уже в старшую группу пришел новенький мальчик. – «Ты слепая?» - Анка по-взрослому ему ответила:- Нет, я незрячая. Слепыми бывают щенки и котята. Они ничего не понимают, ничего не умеют». В школе было по-разному. Но самостоятельность и хорошая успеваемость дочки ломали все стереотипы.
Зазвонил мобильник. Зина внимательно слушала – «Хорошо, Спасибо, что позвонили. Буду ждать». - Ну вот, добрались. Они одни поехали. Обратно вернутся с друзьями.
- Давно ребята поженились? Кто с ними сейчас живёт?
- Анка в прошлом году окончила Университет, работает психологом в Республиканском реабилитационном центре. Там и познакомилась с Игорем, когда ещё студенткой была на практике. У Игоря более печальная история. Но это, если захочет, он сам расскажет. Пока девочка училась в Университете с ней жила бабушка. А вот женатики потребовали полной свободы. Всё сами, да так ловко справляются. – Шли молча. Не могла я расспрашивать, но и понять, как это у них получается, тоже не могла.
- Я представляю, сколько у вас вопросов. Всё непередаваемо. Могу только сказать – всюду жизнь. Ребята счастливы. А что нам ещё надо?- Вру, надо, – лукаво: внуков. - А вот слёзы свои я помню хорошо.
Прихворнула. Пропустила выпускной. Утром приезжают ребята, с букетом цветов. Анка мне картину нарисовала: - яркое солнце освещает поляну с ландышами. Мои любимые цветы. И текст: - «Спасибо, мамочка. Ты дала мне жизнь и позволила почувствовать её во всей полноте». Отпустила волю и наревелась по-бабьи, навзрыд, громко… Еле успокоили. Понимали – смывала всё, что так долго несла в себе…
Мы с Игорем стали часто вместе выгуливать собак. Нам, действительно, было интересно общаться. Темы спонтанно возникали сами по себе. Общие взгляды на политику, литературу сближали. Он много читал в детстве, накопил хорошую аудио библиотеку. Как-то упомянула, что у меня есть диск Ахматовой. Она читает стихи поэтов серебряного века.
Он остановился и так взволновано спросил: - «Там нет случайно стихотворения… «Юноша бледный, со взором горящим..».
- Есть, – оно мне тоже нравится, особенно в её исполнении.
- Для меня-то оно начало новой жизни….
Чувствую, много он вложил в эту фразу. Шли молча. И вот настал момент, когда Игорю захотелось рассказать о себе.
- Я ведь был зрячим до 17 лет. Глаза потерял просто по глупости. Первый студенческий Новый Год. Устроили салют. Друг поднял петарду, собирался её бросить. Она сработала в руках. Я рядом, мне что-то обожгло лицо… Последнее, что увидел это его окровавленные руки. Один глаз потерял сразу. За второй боролись около года. Всё закончилось полной слепотой, инвалидностью. Родителям дорого обошлось моё лечение. Продали квартиру, переехали к дедам в деревню. Надо мной все тряслись и причитали. Я становился злым деспотом. Первым сломался отец. Сгубила водка и ничегонеделание. Не нашёл себя в деревне. Его же друзья стали и меня с этим напитком знакомить. Больше всех страдала мама. Но во мне была пустота, жалел только себя. Из этого оцепенения вывела мамина болезнь. Два инфаркта подряд. Отвезли её в город. Я был с ней, жил у дальних родственников. Нашли меня мои друзья из универа и по- настоящему за меня взялись. Я стал слушателем Реабилитационного Центра. За плечами у меня был радиотехнический колледж. Предстояло вслепую осваивать всё: пространство, новые компьютерные программы. Последнее мне давалось легко. Но мне в целом было сложно входить в мир незрячих. Слабо было развито обоняние, отсутствовала должная острота слуха. По ночам просто выл. Было легко только на занятиях нашего психолога Татьяны Юрьевны. Мне казалось, что это единственный человек, который понимает, что я просто растение. С ней не надо было что-то из себя изображать. Потихоньку втянулся. Из новых друзей привязался к слабовидящему Мише. Мы и сейчас с ним большие друзья. Я ему помогал осваивать технику, а он учил, как жить без глаз.
Как-то Татьяна Юрьевна сказала, что следующий урок проведёт практикантка Анна Андреевна, незрячая студентка из Университета. Мы оживились. Я крикнул – сама Анна Ахматова!
Практикантка разрабатывала какие-то тесты, по-моему, на освоение цвета. Меня определили подопытным. Это была судьба.
Помню, как мы раньше, в той ещё жизни, волочились за барышнями. Эти дурацкие комплименты. Зажималки…
Занятия с Анной на меня действовали, как весеннее солнце на поздний снег. Я таял. И с каждой встречей понимал, что во мне, как в берёзах, забурлил сок. Однажды на занятиях сказал: - «Аня, ты блондинка с голубыми глазами? – Эх ты, юноша бледный, со взором горящим, определи сам. - Голос звучал ласково. Иначе бы взорвался. - Это же стихи Брюсова, - мягко добавила она.
Взяла мою ладонь и осторожно положила себе на голову. Это был взрыв всех моих эмоций. Меня пьянил запах её волос. Я осторожно руками изучал её лицо. Это были какие-то другие, не мои пальцы, всё видящие и понимающие.
Я понимал, что с ней происходит что-то подобное.
Больше мы не расставались. Она жила с бабушкой, я переехал к ним. Очень буднично расписались. Мы знали, что уже давно наш брак заключён на небесах. Сказка становилась былью. Мои бывшие однокурсники активно изучили все виды техники для слепых. Подключили меня к какой-то фирме, я был что-то вроде ОТК. Проверял на себе и белую трость, и разные навигаторы. Меня при передвижении не устраивала никакая техника. Она давала какие-то преимущества в безопасности, но ограничивала пространство. Наушники не позволяли «видеть» ушами. Да и пугала цена. Всё это могут себе позволить те, у кого есть тыл. А сколько таких среди инвалидов? Наше-то, социально ориентированное государство, мягко говоря, предпочитает разоряться на незрячих. И тем, что не обеспечивает нас рабочими местами, и тем, что на ветер выбрасывает деньги, якобы обеспечивая необходимой техникой.
Положена трость, ждёшь. Получаешь, а она не подходит по росту.
Ждёшь компьютер. Долго ждёшь. Получаешь такую устарелую модель, к которой ничего нужного не подберешь.
Вот и задался целью приобрести собаку-поводыря. С собаками у меня старая дружба. Получилось. Окончил школу и сам стал инструктором. Собака-поводырь тоже дорогое удовольствие. Но находятся добрые люди, помогают нам, а мы уж, как можем, своим. Этот мир приспособлен для зрячих. Главное, научиться принимать это без драматизма. - Игорь улыбнулся. – Утомил?
Мне казалось, что я иду и не дышу, даже ответить не смогла.
Лана резко дёрнула поводок. Игорь собрался – «Возьмите малышку на руки. И громко дал команду – стоять!».
В двух метрах от нас застыл огромный ротвейлер. Подбежал хозяин и тоже замер. – «Наденьте на собаку намордник».- Сказано так, что и собака, и человек команду выполнили вмиг.
- Иггоррь,- издала я какие-то звуки. Как вы догадались, что она без намордника?
- Жанна, моя новая профессия – дрессировка собак. Иногда, правда, и людей. – усмехнулся. -Успокойтесь, всё прошло. Завтра возьмите с собой диск. Я его долго не задержу.
- Игорь, я обязательно принесу, и вам его подарю.
- По какому поводу? - буркнул он.
- Без повода. Просто за то, что вы есть. Настоящий.
Шла домой и думала, как права Зина – отличный парень. Мужчина, на которого можно положиться. Всё остальное детали.