Волшебные краски Артура Главы 16-21
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Дав наставления сыну, Мартин поспешил в одно место, которое добропорядочные люди обходили стороной.
Нельзя сказать, что человек, к которому пошёл опекун, был колдуном, но всё же он ворожил помаленьку, занимался знахарством и другими тёмными делишками. Многие знатные особы обращались к нему за помощью и советом в любовных вопросах, а иногда и в том случае, если надо было кого-то прикончить, выпросив у колдуна отраву.
Слава об этом человеке шла дурная, но Мартину фон Шлезингеру для чёрного дела, которое он задумал, был нужен именно такой человек.
Опекун без особых усилий разыскал дом знахаря, немного постоял в раздумье на пороге и постучал в дверь. За дверью послышались тихий шорох, возня, звон стекла и торопливые шаги. Потом всё стихло, и минуты три стояла гробовая тишина. Мартин снова стукнул, настойчивей. Приложив ухо к замочной скважине, он понял, что за дверью кто-то стоит.
Тогда опекун забарабанил в дверь что есть мочи.
- Кто там? – раздался глухой, скрипучий голос.
- Открой, Ханс. У меня к тебе дело.
- Какое ещё дело? – недовольно проворчал колдун, но дверь всё же открыл. Сначала показался тонкий, длинный нос и давно нечесаные лохмы. Затем Мартин увидел маленькое личико, сморщенное, как печёное яблоко. – Ну, что тебе? – повторил Ханс и, не дожидаясь ответа, попытался захлопнуть дверь перед самым носом опекуна, но тот вовремя выставил вперёд ногу, так, что колдуну ничего не оставалось делать, как впустить незваного гостя в дом.
Лишь только Мартин фон Шлезингер переступил порог дома, в нос ему ударил резкий запах трав и каких-то снадобий. Он поперхнулся и закашлялся так, что слёзы выступили у него на глазах.
- Что нужно? – в третий раз спросил колдун и вдруг захихикал тоненько и злобно, обнажив единственный оставшийся во рту клык. – Небось, за приворотным зельем пожаловал? Уж больно стар ты по девкам таскаться! Ну, так уж и быть, дам я тебе одно лекарство – век будешь меня благодарить.
И старик потянулся за склянкой с мутной жидкостью, которая стояла на столе возле него.
- Нет, колдун, мне нужно другое зелье. Такое, чтобы выпив его, человек находился, словно во сне, но в то же время не спал.
- Зачем тебе понадобилось такое зелье? – недоверчиво прошамкал колдун. – Уж не задумал ли ты злодейство? А то ведь вместе с тобой и я на плаху пойду!
- Да что ты, Ханс? У меня и в мыслях нет ничего дурного. Просто я стал замечать, что одна из моих служанок сама не своя. Я и хочу её немного успокоить: и дела на месте стоять не будут, и девка перестанет беситься.
- Пять золотых!
- Я дам тебе в три раза больше, если дашь мне ещё и сонного зелья. Человек, который его выпьет, должен спать непробудным сном два дня. Ровно два дня, и не часом больше!
Колдун загремел склянками, переливая из одного сосуда в другой бесцветную жидкость. Он что-то долго смешивал, доливая и отливая разные смеси, взбалтывал, нюхал. Потом протянул Мартину два маленьких пузырька с плотно притёртыми пробками и поймал на лету мешочек с золотом.
- Не спутай! – осклабился колдун. – Уважаю таких почтенных людей, как ты. Но смотри, если что, то я ни при чём! Знаем мы вас, знатных и богатых! Вы всегда выйдете сухими из воды, а с бедного Ханса три шкуры сдерут.
- Не беспокойся, я сделаю так, что комар носа не подточит.
После этих слов опекуна старик открыл дверь, высунул голову наружу, огляделся по сторонам и выпроводил гостя.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Проснувшись рано утром в день свадьбы брата, Артур не притронулся к еде. Он так волновался, что кусок не лез в горло. Отхлебнув из кружки холодного молока, он почувствовал, что молоко немного горчит, но не придав этому особого значения, всё же выпил его.
Теперь нужно было отправляться за Алоизом, чтобы привезти его к назначенному времени в церковь для венчания. День выдался жарким. Артур, почувствовав себя неважно, отказался ехать в карете с опекуном, и для него оседлали прекрасного гнедого жеребца. Была ещё одна веская причина, по которой молодой художник не сел в одну карету с Мартином фон Шлезингером: он ненавидел его.
До дома Мастера Вольфганга добрались без особых приключений. Там юного жениха облачили в чёрный фрак, чёрные брюки и белоснежную сорочку с изысканными кружевами. Белокурые волосы Алоиза уложили свободно, падающими локонами, после чего вручили ему букет великолепных белых роз, предназначенный невесте.
Как ни противились Артур и Мастер Вольфганг этой свадьбе, они всё же отметили, что Алоиз за последние дни возмужал и похорошел, а изысканный наряд очень шёл к его юности и кроткому выражению лица. И тогда молодой художник понял, что не зря считал брата человеком особенным, когда прочил ему большое будущее. Но вместе с радостью за брата у него внезапно возникла странная слабость, от которой юноша еле держался на ногах.
- Что с тобой, Артур? – с беспокойством спросил Мастер Вольфганг. – На тебе лица нет.
- Не знаю, - ответил художник. – Спать хочу – мочи нет. Может, на улице станет легче.
Мастер Врльфганг тепло простился с братьями и посоветовал Алоизу не бросать учёбу.
- Теперь, мой мальчик, - сказал он ему, - когда ты станешь супругом знатной дамы, перед тобой откроются двери лучших учебных заведений страны. Начало положено хорошее, теперь, самое главное, не останавливайся на достигнутом. Ну, а в скором времени, надеюсь, вас обоих снова увидеть в своём доме.
На этом они расстались.
Всю обратную дорогу Артур клевал носом. Один раз он чуть не свалился с лошади, но вовремя очнулся и крепко вцепился в густую гриву коня. В карету он так и не сел, опасаясь, как бы на них не напали разбойники и не украли жениха. Однако, силы покинули художника, и он, припав к лошадиной гриве, уснул смертельным сном.
Как только опекун понял, что сонное зелье колдуна подействовало, он нервно задёрнул шторку на окне и грубо приказал Алоизу:
- Раздевайся!
Юноша недоуменно посмотрел на Мартина и вжался в сиденье кареты.
- Ты что, не понял, щенок? – угрожающе рявкнул опекун. – Раздевайся догола, а не то твоего любимого братца ждёт камера пыток. За ним водятся такие грехи, что одного из них достаточно, чтобы сжечь его на костре!
Услышав угрозы в адрес любимого брата, Алоиз послушно снял с себя свадебный костюм, нижнее бельё и протянул одежду фон Шлезингеру.
- Так-то лучше! – сказал злодей, в мгновение ока вынул из ножен кинжал и с размаху всадил его в сердце жениха по самую рукоятку.
Алоиз вскрикнул и тут же умер. Опекун распахнул дверцу и выбросил бездыханное тело из кареты.
- Погоняй быстрей! – крикнул он кучеру. – Мы опаздываем на венчание. - И лошади понеслись, как ветер.
Разделавшись таким образом с нежелательным женихом и тщательно стерев кровь, опекун постучал по противоположному сиденью.
- Вылезай, сынок! – сказал он.
Сиденье приподнялось, и из него высунулась голова с копной рыжих волос. Несколько минута – и вот уже Герман, незаконнорожденный сын опекуна, сидит напротив него, одетый в свадебный костюм убитого Алоиза.
- Ну, чем не жених? – воскликнул довольный отец. – Пусть теперь только попробуют сказать, что ты не достоин графини! А после венчания я всем покажу, что с Мартином фон Шлезингером шутки плохи!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
" Ну, вот и всё. Дело сделано", - подумал опекун, как только новоявленный жених повёл новобрачную в круглую спальню.
Ничто не помешало его сыну обвенчаться с графиней Лозаннской: Артур спал беспробудным сном, Рената Ван Гааль отлёживалась в своих апартаментах после глубокого обморока, вызванного появлением так называемого жениха. Многочисленные гости в страхе разбежались, лишь только Герман с огромным букетом роз ступил под своды церкви.
Невеста же пребывала в состоянии сомнамбулы: она двигалась, отвечала на вопросы, но сознание её было затуманено, взгляд рассеян. Колдун не обманул – его настойка обладала всем требованиям опекуна. Именно это и сбило с толку священника, который заметил странное поведение невесты, но вида не подал, так как денежная сумма, которую вручил ему Мартин, приятно грела его. Венчание прошло быстро и без всяких эксцессов.
До опекуна долетали обрывки фраз тех немногих гостей, которые остались в церкви:
- У Регины, вероятно, помутился рассудок, - говорили одни, - если она променяла такого завидного жениха, как барон К. на эту рыжую образину.
- Да бросьте, вы! – рассуждали другие. – Графиня Лозаннская не ребёнок. Она всегда отличалась большой оригинальностью. Вспомните хотя бы её выходки, когда она была совсем ещё девочкой. К тому же она ничего не делает без выгоды для себя.
- Какая там выгода! – говорили третьи. – Он нищ, как и его брат художник.
Бедные обыватели! Они ведь никогда не видели Алоиза и поэтому решили, что прибывший жених – это и есть брат художника.
" Чешите, чешите языками! – усмехался Мартин. – Мне теперь всё равно. Чего я хотел, того добился!"
После торжественного банкета, который и торжественным-то и назвать было нельзя, - скорее эта свадьба напоминала похороны – вдруг из новой спальни графини раздался душераздирающий вопль. Крик был настолько страшен, что в спальню хозяйки сбежалась многочисленная прислуга. Лишь слуги открыли дверь, их взорам предстала следующая картина: поперёк огромной кровати лежала графиня Лозаннская. Взгляд её широко распахнутых глаз выражал ужас, на бледном лице были заметны красные пятна, руки были раскиданы в разные стороны. Верхом на графине сидело страшилище с большим горбом на спине и пыталось сорвать с неё одежду.
Увидев эту жуткую картину, слуги испуганно попятились к двери, но тут на пороге появился опекун. Он обвёл всех присутствующих сердитым взглядом и недовольно спросил:
- В чём дело? Что за паника?
- Разве Вы не слышали ужасный крик, господин Мартин? – спросила одна бойкая служанка. – От такого крика кровь стынет в жилах. – Она с опаской взглянула на Германа, потом перевела взгляд на бездыханную графиню и набожно перекрестилась. – Посмотрите туда. По-моему, это сам дьявол!
- Молчи, дурёха! – одёрнул девушку опекун. – Не мели ерунды! Разве ты не узнаёшь? Это же законный супруг госпожи графини – прекрасный Алоиз. У молодожёнов первая брачная ночь, а вы своим вторжением помешали им. Убирайтесь немедленно вон!
И опекун вытолкал слуг из спальни всех до одного.
" Так тебе и надо, кривляка! – со злорадством подумал он, наблюдая как его сын сдирает с графини свадебное платье. - Это тебе наказание за твою ветреность и непостоянство".
Опекун недобро усмехнулся и вышел из спальни.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Брёл опушкой леса старик нищий с котомкой за плечами. Шёл он, шёл по дороге, тяжело опираясь на клюку, и вдруг наткнулся на бездыханное тело. Перевернул нищий труп на спину и ахнул: перед ним лежал прелестный белокурый юноша, абсолютно нагой, с глубокой раной в области сердца. Сначала старик хотел позвать на помощь, но подумав, решил, что делать этого не стоит.
" По всему видать, что этот юноша благородных кровей, - смекнул старик, - и дело тут не обошлось без злодейства. А раз так, то слух может дойти до суда, меня обвинят в умышленном убийстве. Попробуй потом докажи, что ты не виноват…"
И решил старичок без посторонней помощи предать тело юноши земле, чтобы дикие звери не растащили его по кускам. При помощи клюки и рук он вырыл могилу, снял с себя видавший виды плащ, завернул в него покойника, опустил его в могилу и забросал яму землёй. Нашёл дед неподалёку две ровные палочки, смастерил из них крест и воткнул его в свежий бугорок. Посидел старик возле могилки, помолился о душе убиенного мальчика, искренне поплакал, потом встал, убогий, закинул за плечи котомку и побрёл, куда глаза глядят, тяжко вздыхая и опираясь на свою неизменную клюку.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Через два дня Артур очнулся. Как только он открыл глаза, понял, что лежит на кровати в своей спальне, одетый в нарядную одежду. В голове было пусто, на сердце тяжело. Молодой человек поднапряг память и вспомнил, что брат должен был обвенчаться с графиней Лозаннской, что поехали они за Алоизом в дом Мастера Вольфганга вдвоём с Мартином фон Шлезингером, что нарядили юношу в свадебный костюм и посадили в карету. А дальше был провал в памяти. Что было потом, Артур припомнить не мог. Конечно же свадьба состоялась без него. А он где был в тот момент? По какой-то непонятной причине валялся у себя в спальне и даже не поздравил новобрачных.
Артур встал с постели и, шатаясь от слабости, вышел из комнаты. Он решил немедленно исправить ошибку, пойти к графине и принести ей свои извинения за столь несвоевременный и непонятно чем вызванный недуг.
Как показалось молодому художнику, в графских покоях стояла гнетущая тишина, и сердце его сжалось от странного предчувствия надвигающейся беды.
Пока юноша спускался по лестнице на второй этаж, он заметил, что слуги, которые попадались ему на встречу, как-то странно на него косятся. Артур ускорил шаг и очутился возле круглой спальни графини. Он постучал в дверь, раздались чьи-то торопливые шаги, дверь распахнулась, молодой художник сделал шаг и лоб в лоб столкнулся с опекуном.
- Наконец-то очухался, разбойник! – проревел Мартин фон Шлезингер и схватил Артура за грудки. – Признавайся немедленно: какие ты преследовал цели, когда подсовывал графине своего братца-урода?
Артур ничего не понял из сказанного. Он стоял окаменелый, ошарашенный таким страшным обвинением. От неожиданности у него пропал дар речи.
- Полюбуйся на дело рук своих! Вот до чего ты довёл свою благодетельницу!
- Извольте объяснить, сударь, в чём моя вина? Я ничего не понимаю. Мне нужно поговорит с братом.
- С братом? Изволь! – задохнулся от гнева Мартин и подвёл художника к человеку, неподвижно сидящему на кровати.
- Алоиз! – окликнул его Артур и тут же осёкся. Человек медленно повернулся. Это был не Алоиз, а мерзкий паук в человечьем обличье. И тогда художник понял, что произошла страшная беда, а он оказался втянутым в какую-то гнусную авантюру. – Где мой брат? Верните мне моего брата!
- Как, разве ты не узнаёшь своего любимого братца? – усмехнулся опекун. – Не ты ли сам подстроил всю эту историю с женитьбой? Только не прикидывайся бедным барашком! Ты околдовал госпожу графиню, и она потеряла рассудок при виде портрета неизвестного человека. А братец-то твой на деле оказался безобразным уродом! Нечего сказать! Ты мастерски разыграл комедию с портретом, а перед свадьбой наглотался какой-то дряни, чтобы уйти от ответа.
У Артура подкашивались ноги, перед глазами плыли чёрные круги. Чтобы не упасть, он прислонился спиной к стене и прохрипел:
- Ты лжёшь, негодяй! Ты нагло лжёшь! Что ты сделал с моим братом? Это ты подсыпал мне отраву, чтобы совершить зло, которое давно задумал.
И юноша сделал решительный шаг в сторону опекуна, но тот выхватил из-за пояса пистолет и навёл его на Артура.
- Ни с места, или я буду стрелять! – заорал Шлезингер.
- Мартин! – простонала графиня, очнувшись. - А как же я? Что будет со мной? Неужели я всю жизнь буду жить с этим страшилищем?
- Ничего не поделаешь, моя дорогая! – развёл руками опекун. – Ты сама этого захотела. Теперь он твой законный супруг. Ты давала обет Богу? Давала. Целовала крест? Целовала. Поэтому терпи. Со временем стерпится-слюбится.
Графиня Лозаннская горько зарыдала и уткнулась лицом в подушку. Горбатый Герман склонился над ней, погладил её по растрепавшимся во время любовной баталии волосам и поцеловал в обнажённое плечо.
- Ну-ну, милая жёнушка успокойся! – страстно прошептал он. - Ты будешь счастлива со мной. Я подарю тебе свою горячую любовь, а ты нарожаешь мне кучу прехорошеньких ребятишек, похожих на меня.
Регина заголосила ещё громче.
- Пошёл прочь, проклятый горбун! Я ненавижу тебя!
- Мартин! – оторвала она от подушки распухшее от слёз лицо. – Я хочу, чтобы художник понёс заслуженное наказание за обман и за те страдания, которые он мне причинил.
- Конечно, конечно, дорогая. Как пожелаешь, так и будет. Но я предупреждал тебя, Регина, чтобы ты не связывалась с этим бродягой. Говорил я тебе, что этот мошенник принесёт в твой дом одни несчастья? Говорил. Ты пропустила мои слова мимо ушей, однако, всё вышло по-моему. Поющие комнаты, говорящие портреты – всё это до добра не доводит!
- Прикажи следить за ним, Мартин, чтобы не удрал, - добавила графиня, приподнявшись на локте.
Её глаза горели лихорадочным огнём. В них не было ни капли сострадания: одна лишь неуёмная жажда мести за оскорблённое самолюбие.
Бежать Артуру было некуда: в дверях стоял опекун с пистолетом на изготовку, а окон в спальне вообще не было. Художник попытался обратиться к графине, но по её бесстрастному лицу понял, что говорить с ней бесполезно.
Вызванные Мартином фон Шлезингером телохранители графини крепко связали юношу и отвели его в подвал, где хранились бочки с вином.
- Пусть посидит до вечера, – бросил на ходу опекун. – Прибудет полиция, отправлю его в город. Там суд разберётся, что он за птица.
Но до суда дело не дошло. Опекун понимал, что переборщил с братьями, но отступать уже было некуда. Художника, как нежелательного свидетеля, необходимо было убрать, иначе, если дело дойдёт до суда, потянется ниточка, обнаружат труп Алоиза, и тогда уже ему, Мартину фон Шлезингеру, придётся отвечать перед законом.
И решил злодей учинить самосуд. Ночью он приказал вывести Артура из подвала и тайно закопать его в землю живьём. Художника отвели в самый дальний угол парка, но на требования опекуна привести приговор в исполнение, телохранители графини Лозаннской ответили так:
- Простите, господин Мартин, безусловно, мы состоим на службе у Её Светлости, но мы охранники, а не палачи. Пусть суд разбирается, виноват этот человек или нет. А мы умываем руки!
- Скоты! Идиоты! Бездельники! – заорал им вслед опекун. - Да как вы смеете не подчиняться воле госпожи? Она вас всех выгонит к чёртовой матери!
Мартин грязно выругался взял в руки лопату и принялся рыть яму сам, после чего он грубо столкнул в неё художника, закопал его в землю по грудь и утрамбовал землю ногами.
- Графское поместье является частной собственностью, - злорадно усмехнулся злодей, стряхивая со своей одежды комочки влажной земли, - и вряд ли кто посмеет сюда сунуться. А поэтому тебя здесь никто не найдёт, да и искать не будет. Был у тебя один единственный брат, да, видно, и ему ты не нужен, раз он не бросился на твою защиту. Я, конечно, мог бы уничтожить тебя в один момент, но это было бы слишком прозаично. Такая смерть для такого, как ты выскочки, - просто подарок. Я ненавижу тебя такой лютой ненавистью! Для меня будет великим наслаждением ежедневно наблюдать, как ты медленно гниёшь в своей могиле.
Артур не мог ответить злодею, как подобает настоящему мужчине, так как стоял со связанными за спиной руками, да ещё зарытый в землю по грудь.
- Слушай внимательно, что я тебе скажу, мерзавец, и да сбудутся мои слова! – Юноша начал говорить медленно и спокойно, но опекун, слушая его, вдруг задрожал, словно осиновый лист. Он не ожидал такого начала. Злодею почудилось, будто художник зачитывает ему смертный приговор. – Если кто-нибудь, когда-нибудь причинит мне зло, он обязательно будет наказан, страшно наказан за это, причём без моего участия. Судьба рано или поздно за всё расплатится с ним сама!
- Молчи, сопляк! – со злой иронией усмехнулся опекун. – Справедливости на свете нет, никогда не было и не будет! Ты сдохнешь в этой яме, а я в скором времени завладею всем состоянием графини Лозаннской! И не вздумай орать и звать на помощь! Если вдруг я услышу твой голос и увижу, что ты кому-то жалуешься, то собственноручно отрежу тебе язык.
Несчастный Артур хмуро, исподлобья взглянул на мучителя, но тот уже скрылся в темноте, бормоча про себя проклятия, оставив юношу наедине со своими невесёлыми мыслями.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Ровно в полночь на опушке леса появлялись души виллис, девушек, которые при жизни были обмануты неверными женихами. Они выходили из своих холодных могил, собирались на лесной поляне и плясали. Если они видели запоздавшего путника, то кружили его в танце, пока несчастный не отдавал Богу душу. Таким образом, они мстили своим неверным возлюбленным. Их белые подвенечные платья при холодном свете луны резко контрастировали с тёмной травой и чёрным небом. Их тоненькие, нежные голоса напоминали щебет птиц и шорох трав, а бледные прозрачные лица выражали грусть и глубокую скорбь по несбывшимся мечтам.
Неожиданно одна из виллис заметила неподалёку одиноко стоящую фигуру стройного белокурого юноши. Вероятно, он не ожидал встретить здесь, в этом тихом, укромном месте такое количество хорошеньких девушек и стыдливо прикрывал свою наготу.
- Среди нас - мужчина! – тревожно воскликнула одна из виллис, и испуганные девушки мгновенно разбежались и попрятались за кусты жасмина, что рос вокруг поляны.
На поляне не осталось никого, кроме лунного света, да несчастного юноши, стоящего с низко опущенной головой.
И тогда вперёд выступила высокая молодая дама, грациозная, как лань, и строгим голосом спросила незнакомца:
- Кто ты такой?
- Алоиз, - ответил тот.
- Что ты делаешь в моих владениях?
- Не знаю.
- Ты, наверное, новенький? Откуда ты взялся? Расскажи, что с тобой приключилось?
Виллисы, оправившись от испуга, одна за другой стали выходить на поляну. Они бросали печальные взгляды на юношу и тихо вздыхали.
- Ах, какой молоденький!
- Какой хорошенький!
- Смотрите, сестрицы, да он абсолютно нагой! – сказала одна из виллис и стыдливо прикрыла своими прозрачными ручками личико.
- Бедненький! Жаль его! Он так же, как и мы, попал в царство мёртвых. Видите, у него под сердцем - глубокая рана.
- Помолчите немного, болтушки! – прикрикнула на девушек дама.
- Отвечай же! Я жду твоего ответа! – Она с настойчивой твёрдостью допрашивала Алоиза.
- Меня убили сегодня утром, - с невыразимой тоской ответил юноша. – И теперь я не знаю, что мне делать.
- Ты не можешь оставаться здесь, среди нас! Таков закон! – строго сказала дама. – Ты должен немедленно отправляться к своим!
- Оставь его, Дениза! – защебетали виллисы.
- Оставь!
- Нет! – повторила дама. – Я не могу оставить его у нас.
- Куда же он пойдёт? – спросила та виллиса, которая первая заметила Алоиза. – Он ведь не знает дороги. Да к тому же Зигфрид увёл мужчин в другое место. Разве ты не знала об этом? А куда увёл, нам об этом неведомо. Где же юноша будет их искать?
- Меня это не интересует! – холодно ответила непреклонная Дениза.
- Посмотри, Дениза, на этого бедняжку! Какой же он хорошенький! Какой молоденький, беззащитный! Он пропадёт один среди дикого леса. Позволь ему остаться у нас. Мы сотк
ём ему плащ из лунного света, мы сплетём ему венок из падающих звёзд!
Дениза призадумалась. По всему было видно, что предводительницу виллис терзают сомнения. Конечно, ей было жаль бедного юношу, но в то же время она прекрасно понимала, что появление в их рядах мужчины внесёт в привычную, размеренную женскую жизнь неудобства и волнения.
" Это всё равно, что пустить козла в огород", - подумала дама, а вслух сказала:
- Хорошо, я согласна. Я оставлю его у нас, но при одном условии: пусть одна из девушек возьмёт его себе в мужья!
- Но это невозможно! – дружно заворковали виллисы
- Мы же совсем не знаем его!
- Не знаем! Мы не можем взять в мужья незнакомого человека. А вдруг он снова обманет нас?
- Что ж, тогда он немедленно уйдёт отсюда, - сделала вывод строгая Дениза.
И тогда к Алоизу подошла совсем юная виллиса и набросила на него прозрачный белый плащ.
- Я согласна стать его женой, - чуть слышно проговорила она и стыдливо опустила пушистые длинные ресницы. Я чувствую – он хороший человек и никогда не заставит меня страдать.
- Опомнись, Ульрика! Что ты делаешь? – бросились к ней подруги. – Ты самая младшая из нас. Если Зигфрид узнает, что мы укрыли мужчину, он сильно разгневается и заберёт Алоиза к себе. А ты снова останешься одна.
- Тогда я попрошу Зигфрида, чтобы он не разлучал нас. Я дала себе обет быть Алоизу верной женой, и я сдержу своё слово! – И она с нежной кротостью заглянула юноше в глаза и прикоснулась рукой к его обнажённой груди. – Не бойся, здесь тебя никто не обидит.
- Так уж и быть! – смягчилась Дениза. – Обвенчайте их поскорей по нашему обычаю и посвятите новичка во все правила нашей жизни. Если он нарушит хоть одно из них, будет навсегда изгнан из нашей дружной семьи!
С весёлым щебетом виллисы тесным кольцом окружили жениха и невесту, осыпали их душистыми лепестками фиалок и возложили им на головы венки из бело-розовых маргариток.
Продолжение
https://www.chitalnya.ru/work/3668041/
Дав наставления сыну, Мартин поспешил в одно место, которое добропорядочные люди обходили стороной.
Нельзя сказать, что человек, к которому пошёл опекун, был колдуном, но всё же он ворожил помаленьку, занимался знахарством и другими тёмными делишками. Многие знатные особы обращались к нему за помощью и советом в любовных вопросах, а иногда и в том случае, если надо было кого-то прикончить, выпросив у колдуна отраву.
Слава об этом человеке шла дурная, но Мартину фон Шлезингеру для чёрного дела, которое он задумал, был нужен именно такой человек.
Опекун без особых усилий разыскал дом знахаря, немного постоял в раздумье на пороге и постучал в дверь. За дверью послышались тихий шорох, возня, звон стекла и торопливые шаги. Потом всё стихло, и минуты три стояла гробовая тишина. Мартин снова стукнул, настойчивей. Приложив ухо к замочной скважине, он понял, что за дверью кто-то стоит.
Тогда опекун забарабанил в дверь что есть мочи.
- Кто там? – раздался глухой, скрипучий голос.
- Открой, Ханс. У меня к тебе дело.
- Какое ещё дело? – недовольно проворчал колдун, но дверь всё же открыл. Сначала показался тонкий, длинный нос и давно нечесаные лохмы. Затем Мартин увидел маленькое личико, сморщенное, как печёное яблоко. – Ну, что тебе? – повторил Ханс и, не дожидаясь ответа, попытался захлопнуть дверь перед самым носом опекуна, но тот вовремя выставил вперёд ногу, так, что колдуну ничего не оставалось делать, как впустить незваного гостя в дом.
Лишь только Мартин фон Шлезингер переступил порог дома, в нос ему ударил резкий запах трав и каких-то снадобий. Он поперхнулся и закашлялся так, что слёзы выступили у него на глазах.
- Что нужно? – в третий раз спросил колдун и вдруг захихикал тоненько и злобно, обнажив единственный оставшийся во рту клык. – Небось, за приворотным зельем пожаловал? Уж больно стар ты по девкам таскаться! Ну, так уж и быть, дам я тебе одно лекарство – век будешь меня благодарить.
И старик потянулся за склянкой с мутной жидкостью, которая стояла на столе возле него.
- Нет, колдун, мне нужно другое зелье. Такое, чтобы выпив его, человек находился, словно во сне, но в то же время не спал.
- Зачем тебе понадобилось такое зелье? – недоверчиво прошамкал колдун. – Уж не задумал ли ты злодейство? А то ведь вместе с тобой и я на плаху пойду!
- Да что ты, Ханс? У меня и в мыслях нет ничего дурного. Просто я стал замечать, что одна из моих служанок сама не своя. Я и хочу её немного успокоить: и дела на месте стоять не будут, и девка перестанет беситься.
- Пять золотых!
- Я дам тебе в три раза больше, если дашь мне ещё и сонного зелья. Человек, который его выпьет, должен спать непробудным сном два дня. Ровно два дня, и не часом больше!
Колдун загремел склянками, переливая из одного сосуда в другой бесцветную жидкость. Он что-то долго смешивал, доливая и отливая разные смеси, взбалтывал, нюхал. Потом протянул Мартину два маленьких пузырька с плотно притёртыми пробками и поймал на лету мешочек с золотом.
- Не спутай! – осклабился колдун. – Уважаю таких почтенных людей, как ты. Но смотри, если что, то я ни при чём! Знаем мы вас, знатных и богатых! Вы всегда выйдете сухими из воды, а с бедного Ханса три шкуры сдерут.
- Не беспокойся, я сделаю так, что комар носа не подточит.
После этих слов опекуна старик открыл дверь, высунул голову наружу, огляделся по сторонам и выпроводил гостя.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Проснувшись рано утром в день свадьбы брата, Артур не притронулся к еде. Он так волновался, что кусок не лез в горло. Отхлебнув из кружки холодного молока, он почувствовал, что молоко немного горчит, но не придав этому особого значения, всё же выпил его.
Теперь нужно было отправляться за Алоизом, чтобы привезти его к назначенному времени в церковь для венчания. День выдался жарким. Артур, почувствовав себя неважно, отказался ехать в карете с опекуном, и для него оседлали прекрасного гнедого жеребца. Была ещё одна веская причина, по которой молодой художник не сел в одну карету с Мартином фон Шлезингером: он ненавидел его.
До дома Мастера Вольфганга добрались без особых приключений. Там юного жениха облачили в чёрный фрак, чёрные брюки и белоснежную сорочку с изысканными кружевами. Белокурые волосы Алоиза уложили свободно, падающими локонами, после чего вручили ему букет великолепных белых роз, предназначенный невесте.
Как ни противились Артур и Мастер Вольфганг этой свадьбе, они всё же отметили, что Алоиз за последние дни возмужал и похорошел, а изысканный наряд очень шёл к его юности и кроткому выражению лица. И тогда молодой художник понял, что не зря считал брата человеком особенным, когда прочил ему большое будущее. Но вместе с радостью за брата у него внезапно возникла странная слабость, от которой юноша еле держался на ногах.
- Что с тобой, Артур? – с беспокойством спросил Мастер Вольфганг. – На тебе лица нет.
- Не знаю, - ответил художник. – Спать хочу – мочи нет. Может, на улице станет легче.
Мастер Врльфганг тепло простился с братьями и посоветовал Алоизу не бросать учёбу.
- Теперь, мой мальчик, - сказал он ему, - когда ты станешь супругом знатной дамы, перед тобой откроются двери лучших учебных заведений страны. Начало положено хорошее, теперь, самое главное, не останавливайся на достигнутом. Ну, а в скором времени, надеюсь, вас обоих снова увидеть в своём доме.
На этом они расстались.
Всю обратную дорогу Артур клевал носом. Один раз он чуть не свалился с лошади, но вовремя очнулся и крепко вцепился в густую гриву коня. В карету он так и не сел, опасаясь, как бы на них не напали разбойники и не украли жениха. Однако, силы покинули художника, и он, припав к лошадиной гриве, уснул смертельным сном.
Как только опекун понял, что сонное зелье колдуна подействовало, он нервно задёрнул шторку на окне и грубо приказал Алоизу:
- Раздевайся!
Юноша недоуменно посмотрел на Мартина и вжался в сиденье кареты.
- Ты что, не понял, щенок? – угрожающе рявкнул опекун. – Раздевайся догола, а не то твоего любимого братца ждёт камера пыток. За ним водятся такие грехи, что одного из них достаточно, чтобы сжечь его на костре!
Услышав угрозы в адрес любимого брата, Алоиз послушно снял с себя свадебный костюм, нижнее бельё и протянул одежду фон Шлезингеру.
- Так-то лучше! – сказал злодей, в мгновение ока вынул из ножен кинжал и с размаху всадил его в сердце жениха по самую рукоятку.
Алоиз вскрикнул и тут же умер. Опекун распахнул дверцу и выбросил бездыханное тело из кареты.
- Погоняй быстрей! – крикнул он кучеру. – Мы опаздываем на венчание. - И лошади понеслись, как ветер.
Разделавшись таким образом с нежелательным женихом и тщательно стерев кровь, опекун постучал по противоположному сиденью.
- Вылезай, сынок! – сказал он.
Сиденье приподнялось, и из него высунулась голова с копной рыжих волос. Несколько минута – и вот уже Герман, незаконнорожденный сын опекуна, сидит напротив него, одетый в свадебный костюм убитого Алоиза.
- Ну, чем не жених? – воскликнул довольный отец. – Пусть теперь только попробуют сказать, что ты не достоин графини! А после венчания я всем покажу, что с Мартином фон Шлезингером шутки плохи!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
" Ну, вот и всё. Дело сделано", - подумал опекун, как только новоявленный жених повёл новобрачную в круглую спальню.
Ничто не помешало его сыну обвенчаться с графиней Лозаннской: Артур спал беспробудным сном, Рената Ван Гааль отлёживалась в своих апартаментах после глубокого обморока, вызванного появлением так называемого жениха. Многочисленные гости в страхе разбежались, лишь только Герман с огромным букетом роз ступил под своды церкви.
Невеста же пребывала в состоянии сомнамбулы: она двигалась, отвечала на вопросы, но сознание её было затуманено, взгляд рассеян. Колдун не обманул – его настойка обладала всем требованиям опекуна. Именно это и сбило с толку священника, который заметил странное поведение невесты, но вида не подал, так как денежная сумма, которую вручил ему Мартин, приятно грела его. Венчание прошло быстро и без всяких эксцессов.
До опекуна долетали обрывки фраз тех немногих гостей, которые остались в церкви:
- У Регины, вероятно, помутился рассудок, - говорили одни, - если она променяла такого завидного жениха, как барон К. на эту рыжую образину.
- Да бросьте, вы! – рассуждали другие. – Графиня Лозаннская не ребёнок. Она всегда отличалась большой оригинальностью. Вспомните хотя бы её выходки, когда она была совсем ещё девочкой. К тому же она ничего не делает без выгоды для себя.
- Какая там выгода! – говорили третьи. – Он нищ, как и его брат художник.
Бедные обыватели! Они ведь никогда не видели Алоиза и поэтому решили, что прибывший жених – это и есть брат художника.
" Чешите, чешите языками! – усмехался Мартин. – Мне теперь всё равно. Чего я хотел, того добился!"
После торжественного банкета, который и торжественным-то и назвать было нельзя, - скорее эта свадьба напоминала похороны – вдруг из новой спальни графини раздался душераздирающий вопль. Крик был настолько страшен, что в спальню хозяйки сбежалась многочисленная прислуга. Лишь слуги открыли дверь, их взорам предстала следующая картина: поперёк огромной кровати лежала графиня Лозаннская. Взгляд её широко распахнутых глаз выражал ужас, на бледном лице были заметны красные пятна, руки были раскиданы в разные стороны. Верхом на графине сидело страшилище с большим горбом на спине и пыталось сорвать с неё одежду.
Увидев эту жуткую картину, слуги испуганно попятились к двери, но тут на пороге появился опекун. Он обвёл всех присутствующих сердитым взглядом и недовольно спросил:
- В чём дело? Что за паника?
- Разве Вы не слышали ужасный крик, господин Мартин? – спросила одна бойкая служанка. – От такого крика кровь стынет в жилах. – Она с опаской взглянула на Германа, потом перевела взгляд на бездыханную графиню и набожно перекрестилась. – Посмотрите туда. По-моему, это сам дьявол!
- Молчи, дурёха! – одёрнул девушку опекун. – Не мели ерунды! Разве ты не узнаёшь? Это же законный супруг госпожи графини – прекрасный Алоиз. У молодожёнов первая брачная ночь, а вы своим вторжением помешали им. Убирайтесь немедленно вон!
И опекун вытолкал слуг из спальни всех до одного.
" Так тебе и надо, кривляка! – со злорадством подумал он, наблюдая как его сын сдирает с графини свадебное платье. - Это тебе наказание за твою ветреность и непостоянство".
Опекун недобро усмехнулся и вышел из спальни.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Брёл опушкой леса старик нищий с котомкой за плечами. Шёл он, шёл по дороге, тяжело опираясь на клюку, и вдруг наткнулся на бездыханное тело. Перевернул нищий труп на спину и ахнул: перед ним лежал прелестный белокурый юноша, абсолютно нагой, с глубокой раной в области сердца. Сначала старик хотел позвать на помощь, но подумав, решил, что делать этого не стоит.
" По всему видать, что этот юноша благородных кровей, - смекнул старик, - и дело тут не обошлось без злодейства. А раз так, то слух может дойти до суда, меня обвинят в умышленном убийстве. Попробуй потом докажи, что ты не виноват…"
И решил старичок без посторонней помощи предать тело юноши земле, чтобы дикие звери не растащили его по кускам. При помощи клюки и рук он вырыл могилу, снял с себя видавший виды плащ, завернул в него покойника, опустил его в могилу и забросал яму землёй. Нашёл дед неподалёку две ровные палочки, смастерил из них крест и воткнул его в свежий бугорок. Посидел старик возле могилки, помолился о душе убиенного мальчика, искренне поплакал, потом встал, убогий, закинул за плечи котомку и побрёл, куда глаза глядят, тяжко вздыхая и опираясь на свою неизменную клюку.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Через два дня Артур очнулся. Как только он открыл глаза, понял, что лежит на кровати в своей спальне, одетый в нарядную одежду. В голове было пусто, на сердце тяжело. Молодой человек поднапряг память и вспомнил, что брат должен был обвенчаться с графиней Лозаннской, что поехали они за Алоизом в дом Мастера Вольфганга вдвоём с Мартином фон Шлезингером, что нарядили юношу в свадебный костюм и посадили в карету. А дальше был провал в памяти. Что было потом, Артур припомнить не мог. Конечно же свадьба состоялась без него. А он где был в тот момент? По какой-то непонятной причине валялся у себя в спальне и даже не поздравил новобрачных.
Артур встал с постели и, шатаясь от слабости, вышел из комнаты. Он решил немедленно исправить ошибку, пойти к графине и принести ей свои извинения за столь несвоевременный и непонятно чем вызванный недуг.
Как показалось молодому художнику, в графских покоях стояла гнетущая тишина, и сердце его сжалось от странного предчувствия надвигающейся беды.
Пока юноша спускался по лестнице на второй этаж, он заметил, что слуги, которые попадались ему на встречу, как-то странно на него косятся. Артур ускорил шаг и очутился возле круглой спальни графини. Он постучал в дверь, раздались чьи-то торопливые шаги, дверь распахнулась, молодой художник сделал шаг и лоб в лоб столкнулся с опекуном.
- Наконец-то очухался, разбойник! – проревел Мартин фон Шлезингер и схватил Артура за грудки. – Признавайся немедленно: какие ты преследовал цели, когда подсовывал графине своего братца-урода?
Артур ничего не понял из сказанного. Он стоял окаменелый, ошарашенный таким страшным обвинением. От неожиданности у него пропал дар речи.
- Полюбуйся на дело рук своих! Вот до чего ты довёл свою благодетельницу!
- Извольте объяснить, сударь, в чём моя вина? Я ничего не понимаю. Мне нужно поговорит с братом.
- С братом? Изволь! – задохнулся от гнева Мартин и подвёл художника к человеку, неподвижно сидящему на кровати.
- Алоиз! – окликнул его Артур и тут же осёкся. Человек медленно повернулся. Это был не Алоиз, а мерзкий паук в человечьем обличье. И тогда художник понял, что произошла страшная беда, а он оказался втянутым в какую-то гнусную авантюру. – Где мой брат? Верните мне моего брата!
- Как, разве ты не узнаёшь своего любимого братца? – усмехнулся опекун. – Не ты ли сам подстроил всю эту историю с женитьбой? Только не прикидывайся бедным барашком! Ты околдовал госпожу графиню, и она потеряла рассудок при виде портрета неизвестного человека. А братец-то твой на деле оказался безобразным уродом! Нечего сказать! Ты мастерски разыграл комедию с портретом, а перед свадьбой наглотался какой-то дряни, чтобы уйти от ответа.
У Артура подкашивались ноги, перед глазами плыли чёрные круги. Чтобы не упасть, он прислонился спиной к стене и прохрипел:
- Ты лжёшь, негодяй! Ты нагло лжёшь! Что ты сделал с моим братом? Это ты подсыпал мне отраву, чтобы совершить зло, которое давно задумал.
И юноша сделал решительный шаг в сторону опекуна, но тот выхватил из-за пояса пистолет и навёл его на Артура.
- Ни с места, или я буду стрелять! – заорал Шлезингер.
- Мартин! – простонала графиня, очнувшись. - А как же я? Что будет со мной? Неужели я всю жизнь буду жить с этим страшилищем?
- Ничего не поделаешь, моя дорогая! – развёл руками опекун. – Ты сама этого захотела. Теперь он твой законный супруг. Ты давала обет Богу? Давала. Целовала крест? Целовала. Поэтому терпи. Со временем стерпится-слюбится.
Графиня Лозаннская горько зарыдала и уткнулась лицом в подушку. Горбатый Герман склонился над ней, погладил её по растрепавшимся во время любовной баталии волосам и поцеловал в обнажённое плечо.
- Ну-ну, милая жёнушка успокойся! – страстно прошептал он. - Ты будешь счастлива со мной. Я подарю тебе свою горячую любовь, а ты нарожаешь мне кучу прехорошеньких ребятишек, похожих на меня.
Регина заголосила ещё громче.
- Пошёл прочь, проклятый горбун! Я ненавижу тебя!
- Мартин! – оторвала она от подушки распухшее от слёз лицо. – Я хочу, чтобы художник понёс заслуженное наказание за обман и за те страдания, которые он мне причинил.
- Конечно, конечно, дорогая. Как пожелаешь, так и будет. Но я предупреждал тебя, Регина, чтобы ты не связывалась с этим бродягой. Говорил я тебе, что этот мошенник принесёт в твой дом одни несчастья? Говорил. Ты пропустила мои слова мимо ушей, однако, всё вышло по-моему. Поющие комнаты, говорящие портреты – всё это до добра не доводит!
- Прикажи следить за ним, Мартин, чтобы не удрал, - добавила графиня, приподнявшись на локте.
Её глаза горели лихорадочным огнём. В них не было ни капли сострадания: одна лишь неуёмная жажда мести за оскорблённое самолюбие.
Бежать Артуру было некуда: в дверях стоял опекун с пистолетом на изготовку, а окон в спальне вообще не было. Художник попытался обратиться к графине, но по её бесстрастному лицу понял, что говорить с ней бесполезно.
Вызванные Мартином фон Шлезингером телохранители графини крепко связали юношу и отвели его в подвал, где хранились бочки с вином.
- Пусть посидит до вечера, – бросил на ходу опекун. – Прибудет полиция, отправлю его в город. Там суд разберётся, что он за птица.
Но до суда дело не дошло. Опекун понимал, что переборщил с братьями, но отступать уже было некуда. Художника, как нежелательного свидетеля, необходимо было убрать, иначе, если дело дойдёт до суда, потянется ниточка, обнаружат труп Алоиза, и тогда уже ему, Мартину фон Шлезингеру, придётся отвечать перед законом.
И решил злодей учинить самосуд. Ночью он приказал вывести Артура из подвала и тайно закопать его в землю живьём. Художника отвели в самый дальний угол парка, но на требования опекуна привести приговор в исполнение, телохранители графини Лозаннской ответили так:
- Простите, господин Мартин, безусловно, мы состоим на службе у Её Светлости, но мы охранники, а не палачи. Пусть суд разбирается, виноват этот человек или нет. А мы умываем руки!
- Скоты! Идиоты! Бездельники! – заорал им вслед опекун. - Да как вы смеете не подчиняться воле госпожи? Она вас всех выгонит к чёртовой матери!
Мартин грязно выругался взял в руки лопату и принялся рыть яму сам, после чего он грубо столкнул в неё художника, закопал его в землю по грудь и утрамбовал землю ногами.
- Графское поместье является частной собственностью, - злорадно усмехнулся злодей, стряхивая со своей одежды комочки влажной земли, - и вряд ли кто посмеет сюда сунуться. А поэтому тебя здесь никто не найдёт, да и искать не будет. Был у тебя один единственный брат, да, видно, и ему ты не нужен, раз он не бросился на твою защиту. Я, конечно, мог бы уничтожить тебя в один момент, но это было бы слишком прозаично. Такая смерть для такого, как ты выскочки, - просто подарок. Я ненавижу тебя такой лютой ненавистью! Для меня будет великим наслаждением ежедневно наблюдать, как ты медленно гниёшь в своей могиле.
Артур не мог ответить злодею, как подобает настоящему мужчине, так как стоял со связанными за спиной руками, да ещё зарытый в землю по грудь.
- Слушай внимательно, что я тебе скажу, мерзавец, и да сбудутся мои слова! – Юноша начал говорить медленно и спокойно, но опекун, слушая его, вдруг задрожал, словно осиновый лист. Он не ожидал такого начала. Злодею почудилось, будто художник зачитывает ему смертный приговор. – Если кто-нибудь, когда-нибудь причинит мне зло, он обязательно будет наказан, страшно наказан за это, причём без моего участия. Судьба рано или поздно за всё расплатится с ним сама!
- Молчи, сопляк! – со злой иронией усмехнулся опекун. – Справедливости на свете нет, никогда не было и не будет! Ты сдохнешь в этой яме, а я в скором времени завладею всем состоянием графини Лозаннской! И не вздумай орать и звать на помощь! Если вдруг я услышу твой голос и увижу, что ты кому-то жалуешься, то собственноручно отрежу тебе язык.
Несчастный Артур хмуро, исподлобья взглянул на мучителя, но тот уже скрылся в темноте, бормоча про себя проклятия, оставив юношу наедине со своими невесёлыми мыслями.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Ровно в полночь на опушке леса появлялись души виллис, девушек, которые при жизни были обмануты неверными женихами. Они выходили из своих холодных могил, собирались на лесной поляне и плясали. Если они видели запоздавшего путника, то кружили его в танце, пока несчастный не отдавал Богу душу. Таким образом, они мстили своим неверным возлюбленным. Их белые подвенечные платья при холодном свете луны резко контрастировали с тёмной травой и чёрным небом. Их тоненькие, нежные голоса напоминали щебет птиц и шорох трав, а бледные прозрачные лица выражали грусть и глубокую скорбь по несбывшимся мечтам.
Неожиданно одна из виллис заметила неподалёку одиноко стоящую фигуру стройного белокурого юноши. Вероятно, он не ожидал встретить здесь, в этом тихом, укромном месте такое количество хорошеньких девушек и стыдливо прикрывал свою наготу.
- Среди нас - мужчина! – тревожно воскликнула одна из виллис, и испуганные девушки мгновенно разбежались и попрятались за кусты жасмина, что рос вокруг поляны.
На поляне не осталось никого, кроме лунного света, да несчастного юноши, стоящего с низко опущенной головой.
И тогда вперёд выступила высокая молодая дама, грациозная, как лань, и строгим голосом спросила незнакомца:
- Кто ты такой?
- Алоиз, - ответил тот.
- Что ты делаешь в моих владениях?
- Не знаю.
- Ты, наверное, новенький? Откуда ты взялся? Расскажи, что с тобой приключилось?
Виллисы, оправившись от испуга, одна за другой стали выходить на поляну. Они бросали печальные взгляды на юношу и тихо вздыхали.
- Ах, какой молоденький!
- Какой хорошенький!
- Смотрите, сестрицы, да он абсолютно нагой! – сказала одна из виллис и стыдливо прикрыла своими прозрачными ручками личико.
- Бедненький! Жаль его! Он так же, как и мы, попал в царство мёртвых. Видите, у него под сердцем - глубокая рана.
- Помолчите немного, болтушки! – прикрикнула на девушек дама.
- Отвечай же! Я жду твоего ответа! – Она с настойчивой твёрдостью допрашивала Алоиза.
- Меня убили сегодня утром, - с невыразимой тоской ответил юноша. – И теперь я не знаю, что мне делать.
- Ты не можешь оставаться здесь, среди нас! Таков закон! – строго сказала дама. – Ты должен немедленно отправляться к своим!
- Оставь его, Дениза! – защебетали виллисы.
- Оставь!
- Нет! – повторила дама. – Я не могу оставить его у нас.
- Куда же он пойдёт? – спросила та виллиса, которая первая заметила Алоиза. – Он ведь не знает дороги. Да к тому же Зигфрид увёл мужчин в другое место. Разве ты не знала об этом? А куда увёл, нам об этом неведомо. Где же юноша будет их искать?
- Меня это не интересует! – холодно ответила непреклонная Дениза.
- Посмотри, Дениза, на этого бедняжку! Какой же он хорошенький! Какой молоденький, беззащитный! Он пропадёт один среди дикого леса. Позволь ему остаться у нас. Мы сотк
ём ему плащ из лунного света, мы сплетём ему венок из падающих звёзд!
Дениза призадумалась. По всему было видно, что предводительницу виллис терзают сомнения. Конечно, ей было жаль бедного юношу, но в то же время она прекрасно понимала, что появление в их рядах мужчины внесёт в привычную, размеренную женскую жизнь неудобства и волнения.
" Это всё равно, что пустить козла в огород", - подумала дама, а вслух сказала:
- Хорошо, я согласна. Я оставлю его у нас, но при одном условии: пусть одна из девушек возьмёт его себе в мужья!
- Но это невозможно! – дружно заворковали виллисы
- Мы же совсем не знаем его!
- Не знаем! Мы не можем взять в мужья незнакомого человека. А вдруг он снова обманет нас?
- Что ж, тогда он немедленно уйдёт отсюда, - сделала вывод строгая Дениза.
И тогда к Алоизу подошла совсем юная виллиса и набросила на него прозрачный белый плащ.
- Я согласна стать его женой, - чуть слышно проговорила она и стыдливо опустила пушистые длинные ресницы. Я чувствую – он хороший человек и никогда не заставит меня страдать.
- Опомнись, Ульрика! Что ты делаешь? – бросились к ней подруги. – Ты самая младшая из нас. Если Зигфрид узнает, что мы укрыли мужчину, он сильно разгневается и заберёт Алоиза к себе. А ты снова останешься одна.
- Тогда я попрошу Зигфрида, чтобы он не разлучал нас. Я дала себе обет быть Алоизу верной женой, и я сдержу своё слово! – И она с нежной кротостью заглянула юноше в глаза и прикоснулась рукой к его обнажённой груди. – Не бойся, здесь тебя никто не обидит.
- Так уж и быть! – смягчилась Дениза. – Обвенчайте их поскорей по нашему обычаю и посвятите новичка во все правила нашей жизни. Если он нарушит хоть одно из них, будет навсегда изгнан из нашей дружной семьи!
С весёлым щебетом виллисы тесным кольцом окружили жениха и невесту, осыпали их душистыми лепестками фиалок и возложили им на головы венки из бело-розовых маргариток.
Продолжение
https://www.chitalnya.ru/work/3668041/
Вячеслав Черноводский 24.11.2023 10:25:08
Отзыв: положительный
Остаюсь при своём мнении и под впечатлением!!! Браво, Милая До!!!
Отзыв: положительный
Остаюсь при своём мнении и под впечатлением!!! Браво, Милая До!!!
Елена Позднякова 21.11.2023 22:02:49
Отзыв: положительный
Дорогая Галочка! Это восхитительно! Я зачитываюсь твоими сказками. Ты талант!
Отзыв: положительный
Дорогая Галочка! Это восхитительно! Я зачитываюсь твоими сказками. Ты талант!
Долорес 23.11.2023 23:41:35
Леночка, дорогая, так приятны твои слова!
Очень, очень рада, что тебе сказочки мои нравятся!
Ты мой самый главный читатель!
Обнимаю нежно!
Леночка, дорогая, так приятны твои слова!
Очень, очень рада, что тебе сказочки мои нравятся!
Ты мой самый главный читатель!
Обнимаю нежно!
Ирина Ондронова 21.11.2023 16:42:43
Отзыв: положительный
Галочка, добрый вечерочек! Зачитываюсь твоей волшебной сказкой! Скорей хочу читать продолжение! Где его почитать, моя кошечка? Обнимаю с любовью!
Отзыв: положительный
Галочка, добрый вечерочек! Зачитываюсь твоей волшебной сказкой! Скорей хочу читать продолжение! Где его почитать, моя кошечка? Обнимаю с любовью!
