Папка

­­­­Папка
Танюша помнила, как однажды рассыпалась её картина мира, а потом собралась, словно мозаика. Когда ей было пять лет, мир был целёхонек. Тогда был октябрь. Папка забрал её из детского сада. Небо было блестящим от звёзд. Ковш Большой Медведицы висел над головой, за медвежьей мамой, перебирая звёздными лапками, топал Медвежонок. Его мама по звёздным меркам была очень далеко, а её, Танюшин папка, был рядом, и маленькая ладошка лежала в его тёплой ладони и радовалась, шевелила пальчиками, чтобы ощутить эту сладкую несвободу. У Танюши в запасе была куча вопросов – Что? Когда? Зачем? – накопленных за день в саду. Папка терпеливо выслушивал и отвечал, отвечал, отвечал. Он знал всё. Или ей так казалось?
Танюша подняла глаза и спросила:
-А куда идёт Большая Медведица?
-Идёт? – Он задумался.
Следующим вопросом был бы – Куда она девается днём?
Но следующего вопроса не было, потому что мир обрушился…
У папки, как у любого взрослого, были проблемы, и вообще, ему в этот вечер было очень плохо. И только вот эта детская ладошка держала его, пришпиливала к жизни, как булавка. К этим вопросам он не был готов, слушал рассеянно, думая о чём-то своём, никак не решаемом. Так бывает – когда человек рядом и вместе с тем — очень далеко, ну, как эта Большая Медведица.
Папка рассеянно ответил:
-Никуда не идёт.
-А что там, дальше? За ней?
-Ничего.
-Как? Ничего? – Она могла продолжатьпродолжать. Но нет. Она остановилась. – Как ничего? Что такое - ничего?
-Ну, наверное, другие звезды.
-А за ними?
-И за ними – другие.
-А потом?
-Что потом? – Отрешённо посмотрел вверх, оторвавшись от своих мыслей.
-Там? За следующими звездами - что? – Она потрясла ладошкой, и он отпустил её руку. Звёзды замерли, а испуганный Медвежонок помчался к маме.
Он хотел ответить, что есть вопросы, на которые даже взрослые не знают ответы. Но это никак не вписывалось в контекст их отношений, и просто молчал. Танюша замерла. В первый раз папка не знал ответа. Ладно бы, почему гусеница превращается в бабочку, и откуда у неё берутся крылышки? Это она могла бы придумать и сама. Но сейчас это звёздное небо обрушилось на неё, и конца и края ему не было, этому небу, и что ещё могло обрушиться за ним, было непонятно, а потому—очень страшно.
Папка вдруг остановился, словно очнувшись, и промолвил.
-Ты что, малышка? Испугалась?
Она заплакала, кивая головой – дадададададада. Она любила так повторять если соглашалась, и нетнетнетнет, если противилась. Мама щурилась недовольно – не тараторь, а папка всегда улыбался. Сейчас он словно очнулся от своих проблем и понял – главное – вот она, его любимица, его Танюша, любопытный человечек, который во всём хочет дойти до сути, пусть своей детской, наивной и простой, но сути. Он опустился на корточки, и её глаза, блестевшие от слёз, были теперь совсем рядом.

- Об этом никто-никто не знает. Это очень далеко, и никто там не был.
- Как? Даже Юрий Гагарин? Он ведь летал туда. Нам в садике рассказывали.
-Летал, конечно, но совсем рядышком. Близко, как если бы ты пошла гулять, а тебе мама сказала – далеко не уходи.
-Ой, и никто не знает? Как же так? Так ведь нельзя?
И он вдруг понял – мир для этой крохи должен быть предсказуемым и понятным.
-Хорошо, я открою тебе эту великую тайну. Ты ведь любишь рисовать или придумывать сказки?
-Да, ты же знаешь, папка. Ещё как.
-Есть ещё один Творец, главный, самыйсамый главный, который любит создавать что-то очень удивительное.
-Он рисует?
-Возможно, а может просто называет.
-Как?
-Когда-то он сказал – Звезда! И появилась в небе звёздочка.
-Наверное, он сказал – оченьоченьочень много звёзд? – Её не отпускало это слово «ничего».
-Конечно. Много, очень много.
-А ещё? Ещё что он говорил?
-Вода, Земля, Небо!
- А Птицы – сказал?
-И Птицы, и Рыбы, и Звери, и Человек.
-И про меня сказал?
- И про тебя сказал – Маленькая Любопытная Девочка, Самая Лучшая на Свете.
-Ты шутишь, он так не говорил. Я не лучшая. Я Петьке сегодня карандаш пожалела зелёный, когда его сломался. Ему танк нечем было раскрасить. И он раскрасил чёрным. А чёрные танки только у фашистов были. Я в книжке видела.
- Когда человек понимает, что он не лучший, у него есть шанс исправиться.
-Завтра исправлюсь. Обязательно. Отдам зелёный насовсем. Пусть наши танки рисует.
-Вот и умница. Только зелёным лучше рисовать траву, и листья на деревьях.
- Знаюзнаю! И крокодила, и огурцы, и глаза у нашей Мурыски.
- Точно. Творец создал этот мир без танков. Эти звёзды, лес, поле, море и горы. И Любовь наполняет этот мир даже там, куда идёт Большая Медведица с малышом.
- За звёзды идёт? Далекодалеко?
Она замерла.
- За звёзды. Он обязательно придумает, или уже придумал, что там. Но нам пока не сказал.
-Почему?
-Зачем нам это? Здесь бы здесь ничего не испортить.
-Папка, ты у меня самый лучший! – Обняла за шею крепкокрепко.
-Ой, уронишь прямо в лужу, и будет у тебя мокрый папка.
-Хоть и мокрый, не беда, всё равно хороший! – Засмеялись.
Встал, взял её ладошку, и они пошли по мокрому после дождя тротуару.
Она молчала, мир снова стал тёплым и понятным. И он молчал, снова стал думать о чём-то своём, о каких-то проблемах, бесконечных, как ему казалось или конечных. Но мысли уже не были такими тусклыми и тягостными. Детская ладошка вдруг всё изменила, и он понял – всё будет хорошо. Или очень хорошо. По-другому никак, если рядом она – его маленькое чудо по имени Танюша.
Вопрос – был ли Бог в его душе, знание о котором расставило всё на свои законные места? Не знаю. Она о Боге пока ничего не знала ничего, девочка пяти лет рождённая в ледяную хрущевскую оттепель. Но слово Творец и невероятная тайна Слова , о которой рассказал ей папка, прочно заняло место в её душе. Может оттого и появился этот рассказ.