Жезлы Абсолютной власти -2. Гл. 14. Сомнения долой, я - муж доблести!

­­­

Глава 14. СОМНЕНИЯ ДОЛОЙ, Я – МУЖ ДОБЛЕСТИ!

   …Не смотря на откровенную неприязнь к Аулии Велиане, Фабий разрешил и ей присутствовать, прежде заставив рассказать подругам о своем мерзком поступке.

      Мудрая Элин промолчала, в мыслях отстраненная от слез маленькой проказницы.

      Глория же, повернув зеркальце к испачканному помадой лицу подруги, властно заявила:

      - Видишь себя, неразумная девчонка? Ежели еще раз подойдешь к братьям с выкрутасами, или похотливым взглядом заденешь моего жениха, ты этого лица больше не увидишь!

       Аулия подумала: «Посмотрим, как у тебя получиться поцарапать меня». Маленькая расена, рассуждавшая чисто по-женски, не подозревала, что именно имела ввиду Глория, угрожавшая ей. Характер и поступки ветреной подруги подсказали Глории вступить с ней в противоборство силами магии, белой магии…

 … В павильоне происходило, если не чудо превращения не-живого в живое, то, вне сомнения, - воцарился волшебный сон.

      Близнецы опустились на одно колено с двух сторон от Золотого Колаиса. По всем правилам «животворящего начала», братья одновременно прикоснулись ладонями к холодному золоту, чтобы отдать ему свою мистическую энергию; и почувствовали тепло, будто нагрелся на солнце лист жести.

      Мутные глаза золотой фигуры прояснились, заблестели живыми огоньками. Золотой Колаис пялился на братьев и, казалось, ухмылялся.

      Вдруг убрал свою руку Антир, предупредив брата, - сейчас- де их «игрушка» начнет расти, а этого допустить нельзя.

      - Мы будем его целовать? Сразу, с двух сторон прикоснемся к морде… - Ариант устыдился признаться, что во рту у него пересохло от волнения, слюны мало, а ее для оживления раритета потребуется немало.

      Во все глаза наблюдавшие за таинством оживления Колаиса, девы и Марк Виктор услышали от Антира.

        - Арис, дорогой брат, мы целовать будем наших невест, а эту образину…предлагаю возрождать к жизни не соплями..,ой, прошу прощения…не слюной, а …высокочастотной энергией…она..в наших венах…

      - Я поняла, - прошептала Глория, - Кровь? О, да, она истинно животворящее начало, недаром проливать ее нельзя….

      В руке Антира появился кинжал, - Глория улыбнулась удивленным лицам, она знала – любимый умеет молниеносно обнажать оружие, - даже Ариант не заметил, когда брат успел выдернуть из потайных ножен обоюдоострую сталь. Острием кинжала он коснулся указательного пальца, - капля крови, как рубин, зажглась на коже.

      - Это и есть…то самое, впитывающее в себя энергию Солнца – кровь, Арис! Она гораздо мощнее слюны и превратит нашу игрушку в живую особь. Хотя же.., верится с трудом…

      Аулия Велиана хлопками в ладоши поддержала предложение Антира. Согласились с ним и остальные свидетели невероятного таинства: надо отдать Колаису каплю своей крови!

      «Ах, Тири, и зачем ты мне мозги морочил плотской болтовней о поцелуях со слюнями?!…Знал же, что волновую вибрацию в Колаиса впустит именно кровь. О ней подсказывала и матушка…» - Ариант, не долго думая, кинжалом проколол себе указательный палец.

      Капельки их крови упали на золотую гриву, кровь братья размазали по ее поверхности.

      Антир заглянул в глубь блескучего глаза, не удержался, щелчком пальцев сбросил кровь на шершавое веко. Почувствовал к своему полному удивлению – золотая кожа потеплела.

      Со своей стороны Ариант, дрожа от восторга, елозил кровью по всей морде Колаиса, – шишечки-наросты стали горячими.

      Втайне не веривший, что золотая фигурка оживет, Антир, убедившийся, таки оживление происходит на его глазах, мазал окровавленным пальцем уже не только морду, но и уши, рога, даже алмазные копыта Дивноголова, да еще успевал ехидненько хвалиться: он чувствует нечто живое! Вот и грива похожа на волос, шелковый, необычный для жеребца, а по спине пробегают легкие солнечные волны озноба.

      Вдруг люди услышали, как будто прокашливается человек, долго молчавший. И следом - смешок:

      - Думай, как женщина, поступай, как мужчина!

      Антир откатился от Дивноголова, качка помогла. Этот кусок золота умеет разговаривать?!

      Остальные замерли, приглядываясь к Колаису: неужели это его голос - зычный, с железным тембром?

      Конь уже был похож на живого маленького пони. Даже ногами перебирал. Вытянул драконью морду и выпустил струю дыма, в воздухе павильона запахло горелым. На минуточку все впали в ступор.

      Повернув морду в сторону Антира, снисходительно и четко заговорил, мешая разные языки:

      - Стадбха твам, Ти-ири! (Бесстыдный ты, Тири). Кусок мертвого золота?! А, если сина ира эт студио (а, если без гнева и пристрастия) тат ахам – ваш сабхратри! (так, я – ваш собрат). – драконья морда, похожая на вытянутую смешную морду то ли зайца, то ли коровы, повернулась к Арианту, смотревшего на коня с недоумением. – Целоваться любишь? А я, по-твоему – дурмадха (неразумный?) Не понимаю?

      Конь встрепенулся, как собачонка, вышедшая из воды. Поворачиваясь то к одним людям, то к другим, вдруг издал подобие утробного смеха.

      - Вы, ча-ау, никогда не видели говорящего Дивноголова? Тогда познакомимся. Во мне три кислоты, нуклеиновые, липкие, код разный, начало одинаковое. Одна цепочка кислоты от морского дракона, другая от коня, третья – от бога, Дия. Я могу: летать, как лебедь, скакать, как жеребец и болтать, как человек. Да, что угодно могу. С вашего позволения, дорогие собратья!

      Антир прижался к обнимавшей его Глории, изобразив жесты человека в панике: «Чур, меня!»

       - А чау он «ча-ау» говорит? Дразнится?

      - Да, нет, - Ариант взглянул на Элин, она была бледна, но спокойна, словно каждый день видела, как оживляют дивноголовых монстров.– Вроде, как в любви признается…О, Глория, ты подсказала дать кровь этому чудищу! …Что дальше?

      Но конь воспротивился.

      - Когда женщина приказывает, доблестный муж злится. Злится доблестный муж – он не растет. Сомнения долой, я – муж доблести!

      Оцепенело молчавший Фабий расхохотался, когда Колаис приподнял заднюю ногу, чтобы все убедились – он мужского рода особь. Любопытный попался конь. С юмором. Неплохо владеет языками, повторяется, чтобы все поняли, и сарматы и не сарматы.

      Ариант жестами ладоней попросил коня не волноваться.

      - Я и мой брат…Тири, иди ко мне.

      Антир на четвереньках подполз ближе, не зная, верить в оживший разум золотого коня или нет?

      - Мы – твои собратья, любезный Колаис, приказываем, о, нет, просим! Просим тебя стать ростом с обычного несейского скакуна.

      Братья с двух сторон погладили золотое чудо по гриве, и … чмокнули его в драконью морду. Морда ухмыльнулась, блеснув алмазными зубами.

      - Так бы и сказали. Не выше аргамака. Проблема, собратья…Когда расту, я бегаю. Что есть рост для человека? – Дивноголов воззрился на Арианта, от него ожидая ответа. Но сам ответил, - сие есть движение! Ребенок растет, потому, что бегает, туда-сюда. А почему бегает? Потому, что растет.

      Колаис шумно зевнул, клацнув алмазными зубами..

      Ну и люди! Думают, сейчас он станет кувыркаться? Через голову. Перевернулся – превратился? Чепуха, сказки бабки, пекущей на сковороде блин. Блин подбросит, падает блин обратной стороной – готово!

      Антир расхохотался, на себя обратив внимание золотого жеребца, - он сморщил драконью морду, будто сказал: «Фи!»

      - Ох, Тири, чау у тебя в подкорке? Такой славный арт, невинный Адонис позавидует, а на уме – торба плотских гадостей ратников и продажных гулен!

      - Эй ты, нуклеиновая кислота, выкупаю тебя в дерме, враз заткнешься! – рассердился Антир, отворачиваясь. Глория обняла жениха, прошептав, чтобы не брал в голову нелепицу Дивноголова, минуту назад лежавшего мертвой статуэткой.

      Арианту не понравилось замечание брата, хоть и понимал его состояние, - ведь они еще не знают, на что способен оживший раритет рода?

      Элин попросила поменьше обращать внимания на выходки Антира, - он привык быть в центре всегда и всюду. Просто сделать вид, Антир нас не заботит, пусть себе красуется на камне своего абсолютного величия. К тому же, возле него Глория, она не допустит срыва жениха в пропасть безответственности, вишь, как ласкает и целует его?
 
      Дивноголов, не обращая внимание на Антира, опять скривил драконью морду, спросив, почему их одежда влажная, и от нее пахнет сырым ветром, морской водой и женскими духами? Что, они в женском царстве?

      Колаис принюхался к воздуху павильона. Нет, здесь расти до размеров аргамака не собирается. Только на палубе!

      Там волны? Шторм на море? Не беда – свяжем волны туманом, зашьем солнечными лучами, поверхность моря надраим до зеркального блеска, - всего то работы!

      Золотой Колаис, ростом с пони, забил копытами об пол павильона, и будто гром отозвался, испугав женщин.

      Снова состроил звериную ухмылку – пол павильона уже не качался, словно на твердой земле очутились люди.

      Втянул в себя ароматный воздух, с примесью запаха соленого ветра, тут же и выдохнул, направив прозрачную струю на братьев.

      Поворачивая дивную морду, обдувал пространство павильона и людей теплым, усыпляющим мозг потоком, как сразу догадались близнецы – сушил все вокруг.

      Спустя короткое время, и одежда людей, и перины, покрывало, исключительно все в павильоне стало сухим, как будто солнцем прогретым, душистым.

      Аулия Велиана визжала от радости, хлопая в ладоши, расцвели кокетливыми улыбками невесты братьев, которым влажное одеяние доставляло неудобство.

      Ариант, самый восторженный из всех, обнял Дивноголова, расцеловывая его горячую морду. Рядом, сидевший на коленях, Фабий нежно гладил шелковистый хвост Колаиса.

      Один только Антир не ликовал. Он уже презирал Дивноголова, полагая, что сглупил, согласившись оживить Разум, который все знает, чувствует, умеет воплотить в жизнь.

      Колаис, принимая преклонение и восторг как должное, одним глазом пялился на Антира. Повернул к нему морду, выдохнул струю дыма с серебристыми блестками, они, истые бабочки, закружили вокруг Глории и ее жениха.

      Антир, как ужаленный, вскочил на ноги, - совершенно не чувствовалось качки. Выбежал из павильона, ярость душила Антира. Мало ему Наги, оборотня со змеиными мозгами, еще Дивноголов прибавился, от кого можно ожидать чего угодно, даже конца света!

      Ну, вот.., хоть и не «конец света», но все равно, что это? Провал в нереальность!

Глава 15. МЫ ПЕРЕШАГНУЛИ ПОРОГ РЕАЛЬНОГО!

      Судно стояло в море, похожем на гладкое зеркало! За спиной замершего Антира пристроилась Глория, пообещавшая себе ни на минуту не оставлять жениха одного. Элин с Арианом протиснулись, удивляясь внезапно наступившей тишине, ни плеска волн, ни шума ветра. Звенящая тишина.

      Они увидели дивную картину. По всему курсу следования корабля, как широкая синяя недвижимая лента, сияло под солнцем море, до самого горизонта, который очерчивал далекий Гераклейский полуостров. Будто нарисованный на фоне неба в разноцветную полосочку, четко видимый. По бокам от корабля, похожее на ограждение дороги, лежали как клубы тумана, скрутившиеся и застывшие штормовые волны.

      Люди, собравшиеся на палубе, с суеверным трепетом смотрели на эту картину. Только что бушевал шторм, воды захлестывали палубу, корабль болтало, - и вдруг - как, по мановению волшебной палочки, непогода улеглась, солнце высушило парус, ванты, палатку, палубу. Корабль как будто очутился на беговой дорожке ладно сработанного ристалища, которому туманные трубы служили забором, оградой.

      Шептали молитвы своим богам матросы и легионеры, не знавшие, что им делать, как реагировать на это природное явление? Боялись вздохнуть полной грудью девы, прижавшиеся к своим остолбеневшим женихам. Даже Аулия Велиана испуганно притихла, вцепившись в Марка Фабия, в глазах которого меркли и восторг, и ужас.

      Ариант осторожно взглянул на брата, как он воспринимает это чудо? Антир глубоко вздохнул, приходя в себя.

      - Арис, лети на Колаисе сам, бери Элин, Глорию…Я помог оживить Дивноголова, свой долг считаю выполненным. – вдруг сорвался на крик, стиснув кулаки: – Ты хоть понимаешь, чау мы натворили?! Перешагнули порог реального! В нереальное! Назад дороги нет! Куда приведет эта новая дорога, не знаю! И знать не хочу!

      Глория притянула к себе голову Антира, как это умела делать – за уши, сразу же обхватывая за плечи, зашептала, чтобы успокоился. Ничего же не случилось страшного, они не утонули, корабль не разбился о скалы. Подумаешь, Нептун помог успокоить море, разве это чудо? О, таких чудес на свете, - только успевай замечать!

      За Арианта ответил Колаис, степенно вышедший из павильона.

      - Моё драконье величество не претендует на решение вопроса о нереальном в реальном! Я создал приемлемые условия для себя, любезные мои собратья, в которых буду воплощаться в аргамака.

      Золотой Колаис-пони галантно наклонил шею в сторону Антира, кого начинало трусить от смеха: какая-то шавка с мордой коровы воображает себя властелином четвертого пространства! Дивноголов попросил людей разойтись в стороны, чем дальше, тем лучше.

      Пони поскакал по кораблю, вначале к носу, перепрыгивая через корзины и бочонки, мгновенно вернулся на исходную точку, и обратно, с той же скоростью.    Так он носился взад-вперед, с каждым последующим скачком увеличиваясь. Рос, как в скифской народной сказке: «Не по дням - не по часам, а на счет вдох-выдох».

      Золотой Колаис, поражая людей, вырос во взрослого жеребца. В конце своего невероятного превращения, помогая себе крыльями, взлетел на крышу павильона и встал эдаким монументальным памятником, позволяя полюбоваться им.

      Он был похож на несейскую и колаксайскую породу одновременно: рослый, стройный, с длинной и гибкой шеей, тонкими точеными и крепкими ногами, играющими под прозрачной золотой кожей жилками. Волосинки длинных гривы и хвоста от легчайшего вздоха развевались. Алмазные копыта без признаков копытного рога, железной крепости. Изящная голова, а лукавая драконья мордаха придавала ему неожиданно свирепый и смешной вид, красивейшие очеловеченные глаза завораживали огненным взглядом.

      Крылья он держал сложенными, как у лебедя. Крылья его покрыты перьями с пухом, без драгоценных камней, которыми раньше они были украшены.
      Если бы не жуткая морда с алмазными зубами, не алмазом горящие копыта, не крылья - за эту потрясающую породу аргамака владыки во всем мире дрались бы до последней капли крови, настолько Колаис был неотразим!

      Первым очнулся Ариант; стремительно поднялся на крышу павильона, обнял дивного крылатого коня.

      - Ты самый прекрасный на свете жеребец, - прошептал ему Ариант, едва не заплакав от избытка восторженных чувств.

      – Свас ти, белый свет! - вдруг выкрикнул конь, отбив на крыше павильона перепляс всеми четырьмя ногами. Люди на этот раз не услышали топота, словно не копытами перебирал, а кошачьими лапками. Вскинул гордую зловещую морду, вращая огненными глазами. –- Гой та сир!

      Антир разглядывал коня с негодованием: Колаис знает клич пастухов и всадников? Ведь «Гой та сир» означает – «Бог движения». Именно так скифы называли своего юного бога Гойтосира, сарматы кличем «гойда!» призывали за собой вскачь. Тавры, те же синды, обращение «сир» прицепили к особе своего царя. Это Ариант мог не знать, что означает «Гой та сир», Антир – знал.

      Колаис покосился на Антира, фыркнул:

      - Чау таращишься, сир? Полагаешь, я не знаю, что такое победный клич «Гой та»! Я же – «Бог движения»! Я – сва рах (небесная птица)!

      Ариант смеялся, обнимая коня за шею. А тот, лукаво жмурясь, придал своей морде выражение полного удовольствия. Сказал, что готов к полету. Больше четырех седоков не берет…

…Прощаясь с Марком Виктором, Ариант сказал ему, - Гай Аврелий в курсе событий и с нетерпением ждет своего соратника. Что касается Аретты… Сумеет Марк Виктор покорить сердце их сводной сестры – его счастье. И клятвенно пообещал Фабию восславить их дружбу за кубками вина. Тогда же и обсудят предложение, сделанное королем готов Марку Виктору – сесть на престол Боспора.

      Бывшие соперники, а ныне родственники, обнялись.

      Оба обернулись к Антиру, стоявшему у борта с видом человека, кому стала понятна грозная нереальная природа туманных шаров, растянувшихся сплошной полосой, которая закрывала морской простор. Глория, обнимавшая за стан жениха, молчала. Если он останется на корабле – останется и она, в этом не сомневалась Глория.
      К ним подошли.

      Ариант, переглянувшись с Фабием, лихорадочно думая, как заставить брата не упрямиться, вместе лететь домой? Переживала и Элин, про себя злясь на Антира, ну, и характер! Как они с Глорией уживутся, оба настырные? Хотя же женская логика развяжет любые спорные семейные узлы, все от жены зависит.

      Горячее дыхание крылатого Дивноголова подсказало Антиру: Колаис не только рядом топчется, но готов его уговаривать.

      - Пшел вон от меня, - прорычал Антир, впавший в подвешенное состояние отвратительной апатии. И вдруг услышал за спиной голос матери:

      - Алмазинка моя, Тири, я переживаю за тебя, а ты опять не слушаешься. Забыл, о чем вчера просила тебя? Во всем положиться на брата. Зачем из бытовой неурядицы трагедию делаешь? Ты мой славный мальчик, умница, Тири… ведь я люблю тебя…

      Антир обернулся к крылатому коню со страшными глазами, в которых зажглись слезы.

      Золотой крылатый аргамак невинно смотрел на него и лыбилась алмазная пасть, утвердительно кивая. Понял Антир, что, кроме него, эти слова матери никто не слышал.

      На сердце «любимого мальчика и умницы» мгновенно отлегло. Как он мог забыть?! Матушка же предупредила их, что будет общаться с сыновьями через Золотого Колаиса.

      Антир, внезапно повеселевший, прищелкнул пальцами перед мордой Дивноголова:

      - Летим! Гой та сир!

      Счастливые подруги быстренько сбегали в павильон. Здесь им пришлось задержаться. Порыться в разбросанных вещах, чтобы найти: Глории алмазную диадему, которая превращала ее в царевну Орис. А Элин - сакральную гривну со свастикой – амулет жрицы Высочайшей.

      Оба раритета были найдены и увенчали: гривна – шею Элин. Корона – голову царевны Орис.

      Но алмазный жезл с тонкой рукояткой, который вручил жрице Высочайшей сам Дий, подруги найти так и не смогли. Как под землю провалился. Штормом смыть жезл не могло, павильон был закрыт.

      - Где же он, где, о богиня Арра?! – шептала Элин, в который раз перетряхивая перину, заглядывая в пустой сундучок, под столик.
        Жезл пропал.

      Рабыни божились, что не видели жезла. Подруги хором спросили у Аулии Велианы, может она видела? Жезл с алмазом не обычный клейнод власти главной жрицы обители Караниу, а заряженный сильной сакральной энергией, такой потерять недопустимо.

      Маленькая расена обиженно скривилась, опять ее обвиняют, во всем ее обвиняют. Всегда ее обвиняют! Разревелась.

      Элин отдала приказание служанкам не забыть вещи, не пугаться, во всем слушаться Марка Фабия. Если вдруг попадется на глаза алмазный жезл, отдать его прокуратору. С тяжелым сердцем Элин вышла на палубу. Глория ждала подругу. Поправляя ей на волосах корону, Элин прошептала:

      - Не говори пока ни кому. Даже братьям не говори. Мне нужно посоветоваться с Высочайшим. О, великая богиня, Дий не простит мне потери сакрального жезла…

      - Жезл тебе принадлежит, Лейто, вернется, не переживай. Вор обожжет себе ладони, поверь мне.

      Элин внимательно посмотрела в прекрасные глаза сакральной подруги, подумав, что Глории свыше дано стать жрицей, все понимающей, умеющей видеть тайное.

      Братья оседлали Золотого Колаиса, готовые принять к себе на колени своих невест.

      Элин села с Ариантом впереди. Марк Фабий помог ему тщательно укутать теплым покрывалом девушку. Меда, тем временем, заботливо закрывала плащом свою госпожу. Но у нее было самое лучшее место, - за спиной Арианта, на груди Антира.

      Конь повернул морду к братьям – умостились? Повод не натягивать! Сидеть смирно! Не бояться высоты, никто не свалится! Ну, теперь в высь, Икары!

      Люди разбежались в стороны, когда Золотой Коласис расправил большие лебединые крылья. Одним-единственным толчком алмазных копыт крылатый

      Дивноголов оторвался от палубы и взмыл в воздух, поджав ноги. Сделал почетный круг над кораблем, красуясь сверкающим своим опереньем, своей грацией. И выше поднялся, унося хохочущих седоков в сторону Гераклейского мыса, по солнечному коридору, с туманными клубами замершего шторма.

      Аулия Велиана завистливо посмотрела вослед, прищурив длинные хитрые глаза. Подпрыгнула, ликуя в душе, и отправилась к багажу, где между бочонками, в корзине, спрятала алмазный жезл, который нашла валявшийся у порога павильона, когда волны едва не опрокинули корабль.

      Тот сакральный жезл, который искала и не нашла Элин….