К Иламэ — 3

­­Твой взгляд свинцово-ледяной,
Твои губы, полные снега —
Остались они навсегда со мной,
Чтобы один больше я не был.

Твои длинные пальцы в будто мужских
Широких холöных суставах
Снятся мне вместо обйятий дружских
В недевичйих колец оправах.

Тело твойо эст моево крепче,
Но душа моя эст твоей легче;
Поза твоя эст красива,
Но в любви твоей мало силы.

Твои руки бегут далече;
Парусами парят твои плечи;
Ты сокрылась от божйя перста —
Для меня ты всö та же, всö та.

Через, может быть, тысячу лет
Под владычеством новых планет
Мы увидимся в новых телах —
А пока что пора не пришла.

Ты меняешся, но не внутри;
Ты модна и стильна до небес;
Но об истинном, прах побери,
Не печотся твой стильный замес.

Можно быть горделивой и строгой,
Можно быть неприступной в игре;
Но всерьоз, в глубине недотрогой
Быть опасно в аду этих лет.

Уверен я, впрочем, со всею силою:
С семью миллиардами ладит она;
Лиш у меня одново с музой милою
Общенье не клеится и связь прервана.

Я рождöн воспевать полöт стиля твоево;
Я осуждöн согревать холод души твоей;
Я счастлив обомлеть от женственности во
Мужской минималистике твоих идей.

И боль женсковə твоево сердца
Давно уж родной мне стала;
Молодую, как у младенца,
Я вижу еö в оковах старых.

Как напряжонный слой кожи мужской,
Тебя так тонко я чуствую;
Я меняюсь с годами с тобой,
Но не черствею и не плутствую.

Ловлю себя, бывает, я на том,
Что улыбаюсь твоею улыбкой;
Работаю порой картографом
Души твоей, прости, негибкой.

У Снежной королевы мысли хладные;
Она вытянула в жизни свой билет;
Слова еö суть выстрелы командные —
Вот только детей у неö нет.

Суровость меня возбуждает, не скрою,
Но сердечность всö ж согревает в наш век;
Сила воли твоя, она каковə покроя?
Что в душе твоей на изнаночном шве?

Я надеюсь поздравить тебя с рождением
Первенца-сына или дочки-первенки;
Пусть ты вспомниш меня с отторжением;
Пусть слова мои тебе никчомны и сереньки.