Тайна Сокандара / Глава-09. Последний сон

­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­[ Ссылка на переход к началу романа ]
[ Ссылка на предыдущую главу ]

---

­Великому халифу Осману, носившему прозвище «Золотая борода» из-за цвета, в который он её красил, под утро привиделся дурной сон, что голова его водружена была на частокол, которому конца и края не было видно, а на соседних кольях точно так же водружены головы всех воинов и начальников войска его. С небес, покрытых хмурыми предгрозовыми тучами, налетали на них большие чёрные птицы, напоминающие воронов, и у всех них было, как ему показалось, смеющееся лицо презренного противника — шаханшаха Ясгорда. Птицы эти выклёвывали всем глаза — зрелище одновременно страшное и омерзительное. И вот уже одна из этих птиц, подлетая, оказалась совсем близко от халифа. Осман с содроганием ощущал всё усиливающиеся колебания воздуха от взмахов её крыльев. Но нет, то совсем не Ясгорда было лицо, оно было женским, старушечьим, и смотрело на него пустыми ненавидящими глазницами...

В этот момент его разбудили — разведка доложила, что шаханшах и всё его войско исчезли в неизвестном направлении, а проход через ущелье, именумое "Врата Гаспинды", завален и охраняется отрядом одноглазого Исфенди. Да-да, того самого наглеца Исфенди, что один нанёс вреда гораздо больше, нежели всё остальное войско шаханшаха. Во всяком случае, воины точно разглядели Фаррухана — правую руку этого мерзавца. Самого Исфенди они, правда, не углядели. Вероятно, этот проклятый потомок ромеев находился в этот момент где-то на другом фланге, или же опять что-то коварное замыслил. Не самая хорошая новость, и не самым добрым утром. Но других пока нет.

Выйдя из своего походного шатра, халиф увидел небо, которое, точь-в-точь как во сне, всё сильнее и сильнее покрывалось хмурыми чёрными тучами. Однозначно будет гроза, и уже совсем скоро, и она смоет все следы исчезнувшего противника. Ищи потом...

• Али, - поёжившись от утренней сырости и прохлады, подозвал он своего оруженосца, - отправляйся-ка узнать, есть ли ещё какие-новости. Мы так много наших людей всегда отправляем в разведку, но почему-то до сих пор очень мало что знаем...

• Слушаюсь, мой господин! - верный юный Али поскакал в расположение передовых частей.

Прошло немногим более часа, прежде чем он вернулся. Халиф за это время успел вкусить весьма аппетитный завтрак из нежнейших блюд и порадоваться танцу живота одной из своих многочисленных спутниц. А затем и другой – недавно пленённой в завоёванной им Орсакии совсем юной рабыне, дочери тамошнего градоначальника, покорно и неумело вобравшей в себя всю его ярость воспоминаний о дурном сне.

• А расскажи-ка нам, мой мальчик Али, что удалось узнать, и почему тебя так долго не было?

• Мой господин, сначала мне нечего было тебе сообщить, кроме того, что ты и сам знаешь. А когда я опечаленный этим собирался уже было возвращаться, вернулся ещё один отряд разведчиков. Точнее всего один воин, да и тот сильно раненый. Единственный, кто чудом смог уцелеть, все остальные убиты были. Но и он не дожил до конца своего рассказа, отправившись к Всевышнему у меня на руках...

• Не тяни, говори по делу!

• Мой господин, от него я узнал, что войско шаханшаха разделилось, и одна часть его ушла на север, в Маздеран, по единственной горной дороге, а другая свернула на восток и отправилась, надо полагать, в Морвед. Вот только какие силы ушли в каком направлении ушли и где находится сам Ясгорд, узнать уже не удалось, - выпалил оруженосец.

• Этот неверный пёс уже давно отправил и семью, и двор в Морвед, - стал размышлять вслух Осман, - поэтому только туда он и направится. Морвед – большой город, стены у него крепкие, новые, не чета Орсакии. Довелось мне побывать там незадолго до войны. После ущелья две дороги ведут в Морвед. Первая идёт через горы на севере в Маздеран, затем морем на восток, а после через пустыню. Так, возможно, быстрее, но лишь для небольшого войска. Вторая сразу на восток, но она длиннее, поскольку идёт в обход гор, хотя и великолепна для всадников. Да и мне знакома. Вот скажи-ка, малыш Али, будь ты Ясгордом, какой путь выбрал бы сейчас?

• Прости мой господин, но я не всё успел тебе досказать...

• Что ещё? - сделав строгое лицо, спросил халиф.

• Незадолго до отхода всего войска шаханшаха, малая группа воинов, человек не более десяти, тщательно скрывая лица, потащила в горы что-то очень похожее на тяжёлый сундук. И прямиком в сторону вулкана. Впотьмах издали разглядеть толком не удалось, а ближе подойти разведчик не смог из-за Пуштигбана, не давшего такой возможности. Зато, как ему показалось, он узнал одного из ушедших в горы...

• Что же ты молчал, собака, с этого же надо было начинать! - Осман выхватил саблю, но тут же убрал её обратно в ножны, а затем, не дав Али оправдаться, взял его за подбородок, пронзая холодным, словно лёд, взглядом, - Сундук, говоришь? В горы? И не побоявшись демона своего языческого?

• Да, мой господин, - пробормотал Али, - всё так...

• Пойди прочь, недоумок, с глаз моих! И зови немедля ко мне всех военачальников, а войско пусть готовится к выступлению!

Али, насмерть перепуганный внезапным гневом халифа, без промедления отправился выполнять его поручение, а самому Осману вновь вспомнился дурацкий сон, пропавший было вместе с невинностью пленницы.

• Вот шайтан! – бормотал он, - Что же спрятано том в сундуке? Точно не ключ от демона, это всё сказки. Казна Ясгорда? Одного сундука мало, да и вся она если уже не в Морведе, то на подходе. В Маздеран её вряд ли отправят. Что же тогда в сундуке? Нет… Нет, этого не может быть!!!

Быстрым от волнения шагом Осман вышел из шатра, и, вновь поёжившись, взглянул на надвигающиеся грозовые тучи. Ливень, похоже, начнётся уже вот-вот. И точно: неожиданный раскат грома заставил халифа вздрогнуть и срочно вернуться обратно в шатёр, по которому забарабанили первые капли дождя. Выглядывая на так некстати разыгравшуюся непогоду, Осман понял: утренний кошмар никуда не делся, он здесь, он рядом, он надолго. Возможно, навсегда. Даже этот чёртов одноглазый потомок ромеев, чьи неожиданные дерзкие проделки регулярно доставляли правоверным воинам немало хлопот, в одночасье отошёл куда-то на второй план.

• Велик Всевышний, - продолжал бормотать халиф, – но придётся потрудиться!

Убедившись, что в шатре, кроме тихо скулящей в углу недавней рабыни, едва прикрытой остатками разодранной им одежды, никого нет, и, вновь безжалостно воспользовавшись её покорностью, Осман, на этот раз про себя уже, продолжил размышлять о содержимом сундука. Если там действительно спрятано то, о чём он с ужасом подумал, тот этот напыщенный болван шаханшах со всеми своими вооружёнными силами вмиг стал ему неинтересен. Пусть бежит хоть на край света, хоть за край — не убежит. Сундук — вот что всецело завладело мыслями халифа. Нет, нельзя, ни за что на свете нельзя упускать это, так как это уже вопрос собственной жизни и смерти. Если мудрецам, разбудившим Пророка, станет известно, что именно он, Осман, упустил то, ради чего была на самом деле затеяна вся эта война, не быть ему больше халифом, а голове его точно торчать на частоколе в ожидании тех страшных птиц, что выклёвывают глаза. И головам всех родичей и многочисленных отпрысков тоже. А ведь он, халиф, был так близок к заветной цели. Нет, не просто так этот проклятый неверный Исфенди столь дерзко и неожиданно напал с тыла на их лагерь, да так, что он, Осман, едва не встретился с Всевышним в момент, когда над полуразрушенной штурмом цитаделью Орсакии должно уже было взвиться знамя Пророка. Воспользовавшись возникшей сумятицей, Ясгорд сумел незаметно вывезти из города все хранившиеся там сокровища, главным из которых было не золото и дорогие камни, хотя и этого добра там было предостаточно, а всего лишь небольшой ларец, где хранилось, как сказывали, нечто особенное, что много столетий назад великий полководец Сокандар, покоривший почти всю Азию и другую половину мира, привёз из тайного похода в земли холодного севера. Вернувшись оттуда, он стал мрачнее грозовых туч и вскоре умер от неведомой болезни. Созданная им империя распалась на несколько частей, и соратник его, Селевк, воцарившийся в здешних местах, построил Орсакию — новую столицу для своих уже владений – возрождённого Арьяна. Ужаснувшись приобретению Сокандара, он повелел немедленно спрятать его от человеческого соблазна. Поручив изготовить из твёрдого кипарисового дерева четыре одинаковых сундучка, которые, не зная секрет, невозможно открыть не повредив содержимого, он разослал их на юг, запад и восток мира, оставив четвёртый себе. Чтобы получить власть над миром, необходимо собрать воедино все четыре сундучка, а у мудрецов, что знают всё, пока есть только один, «южный». Овладеть оставшимися, поручено подобным Осману воинам пустыни. И вот, когда «северный» сундучок был уже почти в руках, помешал проклятый Исфенди, да покарает его Всевышний!

И всё же, от нападения Одноглазого была Осману и польза – нет больше рядом ненавистного соглядатая мудрецов, навязанного в качестве советника. Голова его знатно слетела с плеч под ударом одного из воинов напавшего Исфенди. Халиф видел её полёт собственными глазами. Так что теперь о досадной неудаче Османа никто не расскажет. Разве что только малолетний дурачок Али, пригодный лишь на побегушках, и когда нет рядом подходящих женщин, но откуда ему знать такие секреты? А сундучок нужно найти любой ценой, и срочно, иначе сон, если Осман правильно его растолковал, станет явью...

• Мой господин, - в шатёр ворвался мокрый с ног до головы взъерошенный оруженосец, - все уже прибыли и ждут распоряжений.

• Пусть ещё немного подождут, Али. Расскажи им пока всё, что узнал от лазутчика, только о сундуке не говори ни слова. Сперва нужно выяснить, чем это нас Ясгорд подразнить задумал...

Кивнув, Али вышел из шатра, а за ним, помолившись, приведя в порядок свою золотую бороду и прикрыв ковром наготу притихшей и почти замёрзшей в углу истерзанной рабыни, последовал и Осман. Почувствовав на себе капли дождя, он тотчас пригласил собравшихся внутрь.

• Что скажете, мои верные сыны Всевышнего? - хмуро спросил он, оглядев своих промокших военачальников и ничего не услышал в ответ.

Каждый из них, после рассказа Али, пребывал в собственных мыслях. Переждав очередной раскат грома, халиф продолжил.

• В ущелье засел коварный Исфенди. Уверен, этот шакал успел за ночь основательно подготовиться, и дождь ему только на руку. С запада нам его не обойти, сплошная горная стена, а с востока получится лишь дней через пять быстрым маршем. Гнусная собака Ясгорд за это время сможет убежать очень далеко, а не добив его, Арьян нам не покорить.

• О, Великий Халиф, да будет доволен тобой Всевышний, - взял слово один из военачальников, благородный Кудейфа, - не так уж велико воинство этого Одноглазого шайтана, чтобы противостоять нам. Он и в прошлый-то раз чудом ушёл, сильно потрёпанный моими воинами. Теперь у него одни новички, а они ещё слабы и тщедушны. Даже луна не успеет показаться на небосклоне, как мы враз сомнём их всех! Мои сыны Всевышнего рвутся в бой с диким желанием поквитаться с этим проклятым Исфенди.

• Так ступай же тогда, Кудейфа, возьми эти Врата Гаспинды, и принеси нам ключ от них! Зачем зря тратить время на болтовню? Быстрее атакуешь, быстрее Ясгорда настигнем. Но помни: этот Исфенди – собака хитрая и чужеродная, мыслит иначе, нежели иные в Арьяне, любого подвоха можно ожидать. Мы же здесь пока, с твоего позволения, побеседуем ещё немного. Да, Кудейфа, пока ты ещё здесь, - халиф внимательно оглядел присутствующих, - слушай и запоминай: взяв ущелье, сразу же отправляйся на север, в Маздеран. Он твой! А теперь ступай! Мы же пока подумаем, и кто поможет с ущельем, и кто куда дальше затем двинется...

Стареющего халифа до глубины души ужасно раздражал этот Кудейфа, который был молод и дерзок, фанатично предан своему делу, смел, горяч и окрылён головокружением от успехов. Таких любят если не все, то большинство, а любить должны исключительно халифа. После Всевышнего, конечно же! Самое обидное, что, помимо задора и амбиций, как правило, присущих молодому возрасту, был у Кудейфы талант победителя. Проявлялся, правда, он ещё пока в мелочах, но лиха беда начало. А тут такой шанс прославиться, победить самого известного и опасного полководца противника. Себе Кудейфа славы хочет, не халифу, гордыня далеко впереди бежит. Но зачем ему слава? Рано! Слава должна быть Всевышнему, его Пророку, великим мудрецам, хотя они и держатся в тени, ну, и, халифу, разумеется. И никак иначе! Кудейфа слишком молод, пусть обождёт. Всю жизнь Осман ненавидел считавших себя умнее чем он, побеждавших вместо него, но, главное, он ненавидел молодость, и, поэтому, обрадовался отличному поводу избавиться от очередного молодого и тем ненадёжного дарования. Пускай Кудейфа с Исфенди поубивают друг друга, они оба этого достойны: каждый из них будет стоять до конца, каждый будет искать нестандартное решение для победы, каждый будет сражаться ради сражения до последнего воина, до последней капли своей крови. Вот и пусть бьются...

• За ущельем, как вы знаете, начинаются две дороги в Морвед, а именно туда, я уверен, побежит дальше трусливый Ясгорд, - обратился Осман к присутствующим после ухода Кудейфы, и, не дав им ответить, продолжил, - Это большой город, где давно весь двор его, где место сбора всех войск его, где стены крепкие, новые, а не как в Орсакии. Доложили мне, разделилось войско Ясгорда на обе дороги. Какой дорогой побежит шаханшах, как считаете? Какой дорогой лучше направиться нам?

• Дозволь же мне, о Великий Халиф, предложить выдвинуться на восток, - высказался доблестный военачальник Нуям, - Какой смысл скакать по горам, если их обойти можно? Пусть не короче этот путь, да, но он быстрее. Нам же нужно нагнать Ясгорда и отобрать у него корону.

• А по мне так лучше вместе с Кудейфой ворваться в Маздеран, дойти до моря, и, разрубив пополам земли неверных, разгромить их затем одну за другой, и начать с западной стороны, чтобы тыл был чист, - возразил Нуяму его младший брат Нуман, - Ясгорду всё равно больше некуда деваться, пусть напоследок расслабится в Морведе. Так считаю!

• Позволь-ка не согласиться с тобой, брат мой, - возразил Нуям, - ибо конец всему телу наступает после отрубания головы. Меня горы не влекут. По пути в Маздеран в горах коннице не развернуться, да и опасность на каждом шагу. Одной молодецкой там удали, как у Кудейфы, да и у тебя тоже, Нуман, недостаточно.

• А давно ли Нуям стал бояться ты трудностей? - грозно спросил халиф.

• Клянусь Всевышним, не трудностей я боюсь, мой повелитель, а мыслю разумом, что пока Кудейфа будет пытаться вломиться в Маздеран, мы успеем добить Ясгорда и назад вернуться даже. Что, брат, не передумал ты ещё? - обратился Нуям к Нуману.

• Нет! И если Великий Халиф не возражает, я бы всё же помог своему другу Кудейфе. Маздеранцы слишком хорошие воины и не хочу, чтобы только он гордился победой над ними. Удел слабого воина бороться со слабым противником, а я таким быть не хочу!

• Ответ достойный! - рассмеялся халиф, - Мы, пожалуй, возражать не станем. Пусть так и будет: Маздеран твой, Нуман, - ответил Осман, - но пусть сперва Кудейфа ущелье возьмёт. Его ущелье, твой Маздеран. Все остальные, и ты Нуям, на восток отправятся. Ясгорду нельзя позволить добраться до Морведа и собрать там все свои войска. Возвращайтесь к воинам, точите острые сабли, готовьтесь пройти через ущелье. Мы дадим команду выступать, когда сочтём, что время пришло. Нуям, останься ненадолго в шатре, а ты, Али, побудь снаружи и никого не смей пускать сюда ни под каким предлогом, пусть даже если сам проклятый Исфенди сюда заявится!

В шатре, когда все разошлись, Осман вполголоса отдал Нуяму, своему давнему соратнику, поручение: отобрать воинов, знающих как вести себя в горной местности, направить их через вулкан в Маздеран. В погоню. Проклятый сундук и проклятый сон не выходили из головы халифа...

Однако пройти сквозь «Врата Гаспинды» войскам Халифата удалось лишь спустя трое суток непрерывных атак. Возглавляемые Фарруханом защитники ущелья стояли насмерть, проявляя чудеса отваги. И только лишь когда обороняться от захватчиков было уже некому, только тогда стал свободен путь дальше. Кудейфа, к несказанной радости халифа, погиб на второй день того боя. А первым, кто погиб в первый же день сражения, ещё до начала штурма ущелья, была та самая несчастная рабыня, что так и не смогла избавить Османа от воспоминаний его утреннего сна. С перерезанным горлом, и телом, на котором не осталось живого места, она осталась лежать в навсегда покинутом Османе шатре, подожжённом в знак начала наступления. Халиф никогда и никому не прощал своих слабостей и неудач. Не простил его спустя годы и подросший Али, которому, как выяснил позже палач, настолько понравилась эта пленённая девочка, что он думал даже выпросить её у халифа и взять в жёны. Не успел...

А вот шаханшах Ясгорд действительно успел уйти далеко за это время, но постоянные неудачи и предательства продолжали преследовать его по пятам. Регионы откалывались от разваливающейся лоскутной державы один за другим, остатки войска разбегались кто куда. И совсем уже скоро лишь незначительное число тех, кто не представлял своей жизни без войны, осталось возле Ясгорда. Кроме лично преданного Пуштигбана, таких были единицы, и все они, увы, были смертны. Не дождался шаханшах помощи от Торукского хаканата и своего старшего сына, который за ней был туда отправлен, но так и не смог договориться. Не дождался Ясгорд её и от могущественной, дружественной, но такой слишком далёкой поднебесной Тантской империи. Менее чем через год, где-то на далёкой окраине своей бывшей державы, одинокий Ясгорд встретит смерть от руки обыкновенного алчного мельника, позарившегося на монеты из чистого золота в руках не узнанного им в образе прохожего бывшего властителя этих земель. Фируз, старший сын шаханшаха, продолжит борьбу отца с захватчиками на далёких горных окраинах, но не сможет добиться хоть каких-то значимых результатов, а потомки его, как, впрочем, и весь двор Ясгорда, навсегда осядут в Танте — современном читателю Китае, где, в конце концов, окончательно сольются с местным населением, позабыв, кем когда-то давно были их далёкие предки.

Халиф переживёт шаханшаха всего на шесть недолгих лет. Он так и будет рыскать, подобно волку, по всей огромной территории бывшего государства Саннидов. Подавляя огнём и мечом, топя в крови, то и дело вспыхивающие в разных её уголках восстания против поработителей, он будет продолжать поиски, но так и не сможет найти то, из-за чего была затеяна высшими силами вся эта военная кампания. Впрочем, как можно найти то, чего уже нет, да и кто знает, было ли? Впрочем, это уже совсем другая история, но только снов в своей жизни халиф больше не видел никогда. Вскоре после его гибели начнётся первая в истории Халифата многолетняя и кровопролитная гражданская война, которая и надолго остановит поступь завоевателей, а спустя шестьдесят четыре года после описываемых событий их и вовсе настигнет разгром в битве близ местечка Пуату в далёком Франкском королевстве. Там, также, как и Арьяне, искали другой такой же сундучок. После этого схлынет, начнёт откатываться назад чёрная клякса, расползавшаяся было по карте известного мира под знаменем Пророка.

Так никому не известная пленница из древней Орсакии, через Али, отомстила за погибель своей страны, так сбылся последний сон халифа.

Но успокоились ли мудрецы, желавшие получить то необычное, что привёз с севера Сокандар, заплативший за это собственной жизнью?.

---

[ Ссылка на следующую главу ]