
Случай в Алмалы. Рассказ-быль. 01. 03. 2023
Памяти моей дорогой мамочки
Полины Андреевны посвящается.
Валентина в одном халате, в тапочках на босу ногу, хотя на улице стоял мороз, быстро
выскочила из дома-мазанки и, как-то странно согнувшись и не захлопнув за собой дверь,
побежала в сторону больницы.
Вслед за нею в проёме двери показался её муж Елюбай. Он был настолько пьян, что еле
держался на ногах и, крича диким голосом, напоминающим рычание зверя, размахивал
ножом, сверкающим на солнце:
— Валька! Зарежу! Вернись домой, потаскуха! Свои угрозы казах кричал по-русски,
заканчивая выкрики матерками то на казахском, то на русском языке.
Валентина была совсем молоденькой привлекательной метиской, с большими и чуть
раскосыми янтарными глазами, чёрными изогнутыми бровями, пышными волосами,
цвета воронова крыла, крепкой и статной фигуркой и стройными ногами, доставшимися
ей в наследство от русской матери.
Что её побудило выбрать в мужья Елюбая, оставалось загадкой. Он был ей далеко не
пара. Отменно некрасив, очень маленького роста, кривоногий и плюгавенький, с волосами,
словно побитыми молью, с узкими, косыми и злыми глазками, он отталкивал от себя
грязной и похотливой улыбкой. Немудрено, что Елюбай жутко ревновал свою красивую
жену, на которую, конечно, заглядывались мужчины, бил её смертным боем, после чего
она ходила в синяках, пряча глаза от людей, словно была в чём-то виновата. Несмотря
на всё это, коротышка сам был не прочь покувыркаться с какой-нибудь пьющей дояркой
вольного поведения в стоге сена...
Небольшое поселение Алмалы считалось мясо-молочной животноводческой фермой,
относящейся к Андреевскому району Талды-Курганской области, где Елюбай работал
скотником, а Валентина — дояркой. Было начало тысяча девятьсот шестьдесят
девятого года.
И вот сейчас Валентина бежала по направлению к медпункту, неестественно наклонившись
к ногам и держась обеими руками за низ живота, оставляя за собой на снегу кровавый след...
Медпункт, которым заведовала фельдшер-акушерка Полина Андреевна, исполняющая в ауле
Алмалы обязанности врача, находился в просторном одноэтажном доме, разделённом на две
половины. С одной стороны помещалась сама больница, состоящая из прихожей и светлой
комнаты, где вёлся приём больных. В другой части дома располагались две большие жилые
комнаты, отведённые для семьи врача.
Валентина влетела в приёмную и, вдруг осев, рухнула на пол, не добежав до кушетки. Полы
халата, залитые кровью, распахнулись, и врач ахнула: из распоротого живота, который
зажимала беглянка, виднелись внутренности, местами вываливаясь наружу. Кровь тонкой
и быстрой струйкой сочилась из пореза, заливая живот и ноги беженки.
Молодая женщина была в памяти, но лицо её с каждой секундой бледнело на глазах
присутствующего медперсонала. Она стонала и, заметно слабея, тихонько лепетала:
— Полина Андреевна, милая, спаси меня... Полина Андреевна, спаси меня, умираю...
спаси меня... я умираю...
— Валя! Ты не умрёшь... Всё будет хорошо! Ты не умрёшь! Держись, милая! — успокаивала
врач бедную женщину, в то же время лихорадочно соображая, как ей поступить и как
предотвратить эту огромную кровопотерю... Как остановить кровь?! Вместе с санитарками,
дородной украинкой Марией и казашкой Динарой, она подняла раненую, уложив её на кушетку.
Полина Андреевна, конечно же, не была хирургом: она была просто фельдшером-акушеркой
и занимала должность врача по многолетнему стажу работы. Но нужно было спасать эту
молоденькую женщину, и, быстро сориентировавшись, открыв бикс, врач взяла раствор для
обработки раны и марлевые тампоны. Обработав порез насколько это было возможно, она
внимательно осмотрела его: он был длинным, но глубоким только в одном месте, из которого
и вываливались внутренности (радовало то, что они не были задеты). Медлить было нельзя:
Валентина лежала, широко раскрыв глаза, которые казались чёрными и огромными на белом,
как мел, лице. По животу стекали так же капельки крови, хотя в лежачем положении уже
помедленнее.
Врач достала шприцы из продолговатой металлической мисочки, в которой они кипятились
с иглами и другими медицинскими инструментами, молниеносно набрала в один из них нужное
лекарство и ввела внутримышечно раненой женщине обезболивающее. Затем, немного
подумав, взяла из той же посудины прокипячённую иглу с шёлковой нитью и, заправив синий
виток кишки, выпадавшего из глубокого разреза живота, сделала два стежка, прихватив кожу
с обеих сторон. Валентина, вскрикнув, машинально хотела схватиться снова за живот,
но врач отвела её руки и сказала:
— Валентина, придётся потерпеть... Надо кровь как-то остановить... Терпи, милая! Как я смогу
тебя довезти до района, если ничего не делать?
Поставив Валентине ещё несколько уколов и закрепив на ране защитные тампоны, Полина
Андреевна с помощью санитарки Динары наложила страдалице вокруг туловища тугую и
плотную повязку, обхватывающую живот со спины.
— Мария! — обратилась она ко второй санитарке. — Бегом, милая! Быстро запрягай Барона:
надо везти скорее Валентину в район!
Мария, расторопная молодая санитарка, несмотря на свою полноту, за несколько минут запрягла
в сани рослого, крепкого коня шоколадной масти, выделенного специально для аульного медпункта.
До районной больницы, что находилась в посёлке городского типа Андреевка и куда Полина
Андреевна собралась везти раненую, было более сорока километров...
Кое-как натянув на притихшую Валентину женский меховой тулуп, всегда выручавший врача в
поездках к чабанам, тёплые просторные гамаши и надев ей валенки на ноги, с горем пополам
уложили больную на сено в кошёвку*, сверху укутав её одеялом. Та немного успокоилась
под действием лекарств и лежала, тихонько постанывая охрипшим от боли голосом.
Наспех накинув на себя шубку и повязав голову пуховой старенькой шалью, Полина Андреевна
села рядом с больной в сани и, перекрестившись, тронула вожжами застоявшегося коня:
— Но-о, Барон, не ленись, трогай! Выручай, дорогой!
— Как же Вы одна по степи поедете в ночь? —
запричитали обе санитарки. — Вдруг что случиться? Возьмите кого-то из нас!
— Нет, никак нельзя: Барону тяжело будет, быстро не сможем ехать... Время потеряем!
Конь с места тронулся рысцой. Тем временем началось смеркаться.
— Хоть бы успеть выскочить на трассу до темноты, — думала про себя Полина Андреевна. —
Тут всего-то пять шесть километров по степи, — успокаивала она себя, — да и волки, вроде,
уже не бегают стаей. Отгулялись.
Дорога, на счастье, была торная, ничуть не занесённая снегом: несколько раз в день ездили
трактора, завозили фураж для скота. Приезжал в Алмалы и молоковоз, для того чтобы
отвезти в район надоенное молоко... Полина Андреевна радовалась, что кошёвка летела с хорошей
скоростью, и не нужно было пользоваться плёткой, подгоняя коня. Барон же, словно чувствуя
свалившееся несчастье, мчался по накатанной снежной дороге не хуже, чем машина.
Когда они выехали на трассу, Полина Андреевна горячо благодарила и благодарила Бога...
Здесь уже было не страшно, хотя наступила ночь. Её обгоняли машины, но Барон не боялся,
потому что за несколько лет он привык к шуму тракторов и машин. Валентина давала
о себе знать, стоная время от времени, но терпела и ни о чём не просила... Она, видно, понимала,
что потеря времени может грозить ей смертью.
Как быстро доехали они до районной больницы и сколько времени потратили на дорогу, знает
только Бог: было не до того, чтобы высчитывать время... Вбежав по высоким ступеням
в больницу, Полина Андреевна вызвала дежурного врача, на ходу объясняя случившееся...
И снова — счастье! Оказалось, что и хирург вместе с дежурным оставался на ночь в стационаре.
Валентину, которая была уже без сознания, срочно определили в операционную.
Потеря крови оказалась почти смертельной. Над Валентиной хирурги бились несколько часов,
чтобы возвратить её к жизни, и она всё-таки выкарабкалась с того света. Рядом находилась
и Полина Андреевна, попросившаяся в операционную.
На следующий день мученица, придя в себя, слабым голосом, в котором содержался вопрос,
произнесла:
— Я живая? — и, уверившись в этом, уже обрадованная, воскликнула:
— Надо же, я живая! Скажите, где Полина Андреевна, моя спасительница?
А в это время врач, свернувшись в маленький комочек, лежала на кушетке в ординаторской,
уснув крепким сном после благополучного исхода операции...
Время шло. Валентина выздоровела. Но долго потом хирурги, как и все люди, знавшие об этом
несчастном случае, удивлялись смелости и находчивости сельского врача, хрупкой женщины,
содержавшей клятву Гиппократа не только в памяти по врачебному долгу, но в памяти своего
сердца и потому отважившейся на опасный, рискованный и такой удивительно-благородный
поступок.
Эпилог.
Валентина, выписавшись из больницы, вернулась в Алмалы и часто приходила в амбулаторию
к Полине Андреевне, стараясь в знак благодарности помочь ей в работе. Между ними завязались
почти родственные, очень добрые отношения, которые сохранялись долгие годы, вплоть до
отъезда врача из аула. Елюбая, мужа Валентины, посадили в тюрьму. Неизвестно, сколько он
отсидел лет и остался ли жив. Этого никто не знает.
Продолжаю редактировать...
© Copyright: Галина Лебединская, 2023
Свидетельство о публикации №123030107358