И когда тебя убивает очередной,
То сперва становится ясно и хорошо.
Просто сотни лет у неба искали дно,
А ты начал жить - и сразу его нашёл.
И сидишь на дне, колени прижав к груди,
И вокруг стенает ветра глухая медь.
И хоть вечность будь отмерена впереди,
Всё равно отсюда ни рухнуть, ни улететь.
И когда тебя убили, но все ещё
На неважно какой планете /в метро/ в бистро
Ты беззвучно плачешь в чей-нибудь капюшон,
Стервенело псиной пахнущий и костром,
А внутри - кровит, срывается и дрожит,
И сосед-калека плаксиво ругает дождь,
Вдруг встаёшь и точно знаешь, что будешь жить -
Ибо сам ты никого теперь не убьёшь.