Окно

­Начало апреля. Позднее воскресное утро. Выбравшись из-под тёплого одеяла, по обыкновению иду сначала к окну — посмотреть, что творится в мире.  А в мире творится волшебство… Над городом – туман. Белый-белый, и такой густой, что виден только дом напротив, а всё, что дальше, за ним – уже неразличимо за призрачной  пеленой, словно и нет ничего.   В ещё существующем доме напротив, — обычной панельной пятиэтажке с плоской крышей, — все окна тёмные: выходной, люди ещё спят.  Но нет, не все.  Одно окно на третьем этаже – светится.   На подоконнике горит настольная лампа под круглым белым матовым абажуром. Мягкий, чуть желтоватый свет  её   на фоне плотного белого тюля  —  как мёд и молоко…  Тюль с необычным рисунком: клетка – белыми линиями по белому,  и оттого он – словно первый чистый лист новенького блокнота, который даже жалко марать,  и хочется начать писать только  что-то очень красивое и важное, и чтобы непременно – без помарок.

Я завороженно смотрю на это окно:  за лёгкой   белёсой завесой тумана – белая рама, и в ней – лампа под белым  абажуром, льющая спокойный тёплый свет на фоне белоснежного тюля в клетку, так похожего на нетронутый, ещё незапятнанный тетрадный  лист… Мягкая вуаль тумана, облачный островок золотистого света,  матовая туманность тюля… — и  я не могу оторваться от этой  картинки,  потому что в ней   какой-то неведомый мне  художник воплотил разом всё, что я так люблю, всё, к чему неизменно изо всех сил  стремится моя душа: покой и  безмятежность, безупречность и чистоту, тепло и нежность, волшебство и тайну,  совершенную, идеальную простоту и уют…

Когда я  снова выглядываю  спустя  пару часов, ничего уже нет. Утренний туман растаял, лампу погасили, и чья-то неосторожная рука небрежно отдернула тюль, так что он закрывает лишь половину серого, слепого  окна.

Но в фотоальбоме моей памяти запечатленное  изображение бережно хранится уже много-много лет.  И порой я возвращаюсь к этой картинке, и  вот она снова передо мной, перед моим мысленным взором:  светящееся  мягким медовым светом окно в доме напротив, туманное воскресное утро, лампа под матовым абажуром на фоне белого клетчатого тюля…. И те же чувства наполняют меня,  словно я снова там, в своей комнате  в родительском доме, совсем ещё девчонка…  Вся жизнь ещё впереди, а будущее —  за плотной завесой тумана,  но оно — как безупречно чистый, новенький тетрадный лист, на котором так хочется писать только о чём-то красивом и важном, и желательно без помарок…  И тёплый свет лампы  – как маячок надежды: «Не бойся, ныряй в этот туман, всё у тебя будет хорошо».