Штирлиц. Кто будет дедморозить.

­­…Отчего-то в машине, одиноко стоявшей за Южным выездом из Берлина на платной стоянке, не спалось. Штирлиц, нет-нет, да и вспоминал о лимите на бензин в осажденном Берлине. Ему нужно было всего лишь сорок минут, что бы отоспаться всласть. Каких-то сорок жалких минут, за которые фау-2 элементарно доставляет свой груз в Лондон и лично в руки Черчилля. Однако заснуть не удавалось...
-Дожили! Немцы в смысле, - ворчал он, заглушая мотор, и начиная мерзнуть от минус семи за окошком, - На бомбы для… етит твою мать,… всяких там голубых в желтом - деньги есть! А для нас… простых истинных арийцев, беспощадных к врагам Рейха, отличных семьянинов… и т.д. и т.п. – нет?... Мда! Полный бред и упадничество. Куда же катится Германия?
Хотя куда постоянно скатывается Германия, Штирлиц, как имевший пять баллов по истории, прекрасно знал и помнил. Кроме того, он всей душой ей этого желал, определёнными своими действиями мостив Рейху туда дорожку, и ускоряя сам процесс, но… эти лимиты и ограничения, порою выводили его из себя.
-Сволочи же, ну? – спросил Максим Максимыч автозеркальце салона, на что, то, естественно, промолчало. Но молчание, как всем известно – знак согласия.
-Выспались? – поинтересовался Шеленберг, когда Штирлиц отсалютовал ему в кабинете обоими руками, -Завидую вам, дружище! У вас стальные нервы… а я вот лично глаз не могу сомкнуть от канонады и воя воздушных тревог.
-Сочувствую, шеф.
-Только не предлагайте мне шведского аспирину…
-И не думал.
Шеленбег хитро улыбнулся и покачал головой:
-Думали, Штирлиц, думали! А то я вас не знаю. Цены говорят у вас… запредельные, дружище.
-Кто говорит? – быстро переспросил Штирлиц, перебирая в памяти постоянных клиентов по контрактам.
-Неважно, - отмахнулся Шеленберг, - Я не осуждаю, а понимаю! Тоже капиталец себе собираете на черный день…
-В настольном календаре следующего года он красный.
-Правда? Надо бы взглянуть… Однако, это все дела далекого будущего, а нас ждут неотложное настоящее. Будьте, дружище, как дома и курите, если хотите.
-Спасибо. – Штирлиц свободно расположился в кресле, закинув ноги в ослепительно начищенных Барбарой сапогах на письменный стол своего шефа и всей внешней разведки.
-Хм, - Шеленберг хихикнул, -Мне тут постоянно дуют в уши, что вы русский резидент! А я ведь давно догадался, что вы американец!
-Да? – удивился Штирлиц, пуская дым в потолок.
-Конечно, - присаживаясь на край стола и смахивая с сапога гостя какую-то соринку синим платком, кивнул улыбаясь хозяин кабинета, - У вас же в Америке никогда не было ни хорошего воспитания, ни манер, ни уважения к чужим ценностям… Да и откуда им там взяться?
-Прошу меня простить! – сказал Штирлиц, вставая и вытягиваясь перед ним, - Мне, как верному солдату фюрера, сейчас очень стыдно…
-Ага! – кивнул Шеленберг, - видно, как прямо сгораете от стыда, Отто. Но я же верно догадался о вас?
-Нет, бригадефюрер! Никакого отношения к этому чудовищному супу с клецками и ихней Кока-коле я не имею.
-Зато кола к нам имеет – как генеральный спонсор Олимпийских игр 1936 года в Германии и последующей войны, что, впрочем, сейчас уже не так важно… -Шеленберг помолчал и добавил, - Жаль. А мне так нужен канал связи именно туда.
-У меня нет такого, но если вы поручаете…
-Ну нет уж! Улизнуть из Берлина у вас не получится, Штирлиц…
-Кто знает… - подумал Максим.
Шеленберг посмотрел на неподвижно замершего Штирлица. Сигарета, что так и осталась у того во рту уже наполовину истлела и теперь сыпала пеплом на черный китель и железный крест разведчика.
-Расслабьтесь. У меня к вам другое дело!
Щтирлиц вытащил окурок и культурно затушил его в чернильнице на столе шефа.
-Слушаю вас!
-Поскольку, как все уверены, вы у нас великий мастер перевоплощений, то вам поручается роль Weihnachtsmann!
-Мне? – ужаснулся Штирлиц.
-Вам. Или тому, кого вы умело подставите вместо себя. Ну надо, Штирлиц, надо… походить по Рейсхканцелярии, по отделам,… поздравить сотрудников с праздником, поговорить, послушать их…
-Подслушать.
-Можно и так сказать. Это дело исключительной важности… Особенно бы желательно поразнюхать у Мюллера. Но если у вас есть кто-то на примете... можно рассмотреть варианты.
-Пастер Шлаг! – сразу сказал Максим, - я долго с ним работал и почти уверен в нем!
Шеф СД поморщился:
-«Почти» всегда верный провал в нашем деле! У Weihnachtsmann будет пропуск "Везде" и беспрепятственный доступ во все отделы… Но дело даже не в недоверии к старику! Ваш пастор слишком долго шел на лыжах через Альпы в Куршавель, а возвращаться будет еще дольше. Пожалейте своего агента, штандартенфюрер! Думаю, что он не сможет обегать у нас за один-два дня всё… Поэтому нужен кто-то моложе и спортивнее.
Штирлиц понял, что ему не отвертеться.
-Вы же когда-то брали призы по бегу, Штирлиц?
-Один раз.
-В 1936-м! Я помню ваше досье.
-На Олимпиаде, - кивнул Максим, хотя бежал он в тот год через поле и польскую пограничную полосу от немецких овчарок и полицаев.
-Значит? – хитро улыбнулся Шеленберг.
Значит, подумал Штирлиц, вход в отдел к очаровательным шифровальщицам теперь будет свободным и местную радиоточку можно использовать в наглую для передачи шифровок в Центр, замаскировав их под новогодние поздравления тому же Йоулупукки, которого Мюллер упорно называл Желтая задница. Все сейфы и бары, тайные комнаты, запасы бензина в подвале и вентили парового отопления, всё, что до сих пор было недоступно, становилось уже чуть ли не собственностью Штирлица! Перспективы открывались грандиозные!
Однако, Штирлиц не был бы Штирлицем, если бы согласился просто так.
-Не знаю, что и ответить! Честное слово, бригадефюрер, у меня нет никакого желания этим заниматься… К тому же в прошлом году Айсману изрядно влетело на таком мероприятии!
-А он бы еще пилотку с красной звездочкой нацепил, алкоголик! – Шеленберг усмехнулся, - Надо же было… красный халат, красная шапка и красный мешок.
-Валенки. – напомнил Штирлиц.
-Думаю, что за валенки ему прилетело и за то что вприсядку вокруг елки пошел! Но вы-то, дружище, не такой идиот?
-Нет. Не такой.
-Ну тогда, - подвел итог шеф, - в этом году на праздник все будет тихо и спокойно, как и положено у нас на Вильгельмшрассе 102! Верно?
-Верно, - вздохнул Штирлиц и помня что запоминается лишь последняя фраза в разговоре, добавил, -Умеете вы уговорить любого, бригадир.
-Работа такая. Ну идите… идите Штирлиц заниматься порученным.
Максим щёлкнул каблуками и повернулся к нему спиной.
«Я-то пойду, я-то займусь… и так, что вы у меня, гады, поперхнетесь этим праздником!»