Сочинение на тему - как я провел жизнь.

День подходил к концу, очередное задание тоже. Это был аккорд перед переводом в глубину контролируемой зоны, чтобы в спокойствии получить пополнение и успеть их хоть чуток проверить и распределить по взводам.

Для завершения операции оставалось совсем немного, мы уже слышали голоса идущих нам навстречу групп, за ближайшим дувалом, вот-вот зубья клещей сомкнуться, и похоже в холостую, но это тоже результат, несущий смысл, и информацию.

Расслабляться при любом раскладе было низя, и поэтому звук из только что обшмонанного сарая - напряг не по детски...

Прапор гневно зыркнул глазами на меня, ведь я лично проверял, и там было пусто, если не считать... Но обьясняться некогда, все заняли свои позиции независимо от моего не озвученного мнения. Не та ситуация, чтобы долго и пространно давать свои выкладки, инструкция – в приоритете. Быстрее и для сохранения общих нервов, проще дать убедиться, и по всем правилам. Мы с «молодым», что еще не проявил своей индивидуальности, чтоб его выделили из общей массы именем, или наградили прозвищем) - разместились по обе стороны от проема, прижавшись к стене. Хлипкую дверь прапор просто снес ударом ноги, и вкатился следом, ненамного от нее отстав...

Часть секунды прошла в томительном ожидании, и какой-то тянущей тоске, когда такой был хороший день, и теперь опять неизвестно, удастся ли сегодня любоваться быстрым закатом... Черт, я же знаю, что там все в порядке, но отношусь так, словно не сам проверял, надо же, рефлекс подчиняет себе даже сознание, я уже почти уверен, что что-то пропустил.

Определенность не заставила себя ждать, и изнутри послышался шорох, топот, сдавленный мат, и в дверях показался прапорщик Соловьев,(по неофициальной версии – Дрю) в очень неестественном для себя виде. Ствол висел на сгибе локтя правой руки как кошелка, другая прижата к лицу, сквозь пальцы проступало красное... Ну блин, опять ощущение - прощай закат... На фоне мелькнувших о какой-то неправильности происходящего, мыслей(наши оппоненты ну не так действовали, или совсем уж радикально поменяли в этот раз  тактику, а то и ориентацию, что никак не вписывалось в их образ) прапор от нашего сдвоенного толчка - отлетел в сторону от двери, и руки сами отправили внутрь гостинец, уже без чеки, молодой отстал со своим совсем ненамного, толковый...

Сдвоенный хлопок был перекрыт рыком "АТСТАВИТЬ!"(на самом деле слово было очень даже другим, но его ни одна цензура не пропустит, но смысл и эмоциональный посыл в переводе на цивильный, был именно таков) поднимающегося на ноги Дрю. Его услышали все, поэтому и не приняли разрывы гостинцев за тревожный сигнал, рык обозначил, что все под контролем, и присоединяться к веселью не надо. Руку от лица он уже убрал, и на скуле его алели параллельные ряды глубоких порезов, для ногтей они слишком аккуратны и тонки, тут над его имиджем поработали конкретные зверские когти.

Дрю уже спокойно, как на пищеблок, снова вошел в сарай и попросил оттуда принести какой ни будь мешок, или большую тряпку... Молодой рванулся добывать, а я зашел и встал рядом... Ох елки зеленые, недаром у них семь жизней. Напротив стояла на неверных лапах, покачиваясь, оглушенная, но не сдавшаяся, маленькая, тощая кошка,(в какой-то норе спаслась от осколков, но не от взрывной волны), и при попытке зашипеть - ее стошнило. Сотрясение мозга, точно... наверняка еще целый комплект повреждений, но упрямо стоит на всех мягких в смысле нетвердых - четырех, и в глазах ее читалось, что желает накидать нам люлей, будь нас хоть взвод, хоть рота...

Это ее настороженные уши я видел из-за барахла в первый раз при шмоне , и она своим присутствием показала, что тут никого нет, кошки в тех краях практически дикие, и будь рядом кто-то из двуногих - она там не сидела бы. Сказать об этом правда не успел, даже самому себе сформулировать. Время там течет быстрее слов и мыслей, обьяснять некогда, особенно когда все начали исполнять свои роли в сценарии, пусть даже ошибаясь. Меня она тогда не тронула, а прапора, с его резкими движениями - расценила как угрозу потомству. И отметелила по деловому молча, и без предупреждения...

По прибытию на базу прапор бережно, как хрупкую китайскую пятисотлетнюю вазу держа сверток своими лапищами, отправился в санчасть, предоставив мне удовольствие докладывать вместо него о результатах рейда. Надо было видеть кэпа, что насторожился, услышав о трехсотом легком а также пленном, в количестве одной штуки...

Да, привезли. Оба в санчасти. Нет, первичный допрос не произведен, в виду незнания языка. Нет, единица местная, но даже язык жестов не подойдет. Хотите - сами удостоверьтесь, может вы попробуете, язык танца например...

Капитан начинает закипать, сейчас засвистит, как горячий чайник, пора раскрывать карты... И тут входит сам трехсотый, то есть прапор, (вся морда в зеленке), и застав конец разговора - ухмыльнувшись, заводит речь о том, что при кухне пленному будет после выздоровления лучше, царандой(местная милиция), все равно его не примет, хадовцам тоже неинтересен, а он заслуживает уважения, как навалявший лично ему, парапорщику Соловьеву, что сами товарищ капитан понимаете, - до сих пор и представить было невозможно.

Кэп был нормальным мужиком, и давно просек, что мы шутим в отходняке и облегчении, от того, что день прошел мирно, никого не отправили домой консервой, или в госпиталь. Было бы что серьезное, было бы все иначе, сухо и делово. Как только начали хохмить - это сигнал для него, что официальной части пришел конец, и можно не переживать за остальное. И по неписанному сценарию - он типа не понимал, давал оторваться ... Человеческое понимание брало верх над субординацией, которая существовала у него в такие моменты как призрак, и сущая формальность. За что он и был нами уважаем.

Некоторое время спустя, оказались на презентованном "курорте" неделя пребывания на котором успела сильно утомить, по причине своей привлекательности(в силу относительной безопасности) для различной бледной(незагорелой) немочи, в виде проверяющих, происходивших из теплых мест т.е всяких(не климатических, а штабов различного пошиба дома) Что прибывали и проинспектировав, а то и посоветовав какую-нить банальность - отбывали за отметками в личном деле о факте пребывания в этой точке мира, и последующими за этим фактом наградами, и льготами,(до первых служивым людям попроще, - надо сделать не меньше, чем спасти вселенную, а о большинстве вторых даже не подозревали)

Вот с последствиями указивок последнего такого советчика, отбывшего на родину с чувством выполненного долга, и справлялся в этот раз Соловьев... Очередному бледному пузану взбрело в башку оформить лагерь к новому году, что должно было по его мнению, обязательно поднять дух военнослужащих.

"Снежную ба... нет, отставить бабу, знаю я вас... Снеговика хоть слепите, что ли... " сказал замороченный другими, более серьезными проблемами, Кэп.

Снег,(жалкое подобие родного) который застал проверяющий, продержится дня три, потом его сдует, а позже лишь останутся в низинах одни лишь грязные потеки... А сейчас он лежит еще тонким слоем, и более толстыми кусками там, где его защищаеют от ветра большие камни. Но если командир сказал, что бурундук - это птичка, значит до самого дембиля - никаких хомячков! Придется снег найти. Если понадобиться - притащить с перевала, и отчитаться за постройку обьекта. Чем и занялись пара проштрафишихся новичков, под чутким руководством нашего прапора, которому было и поручено исполнить. Собирали его по горсти на брезент, и таскали в кучу.

Куча по мнению прапора - для снеговика была маловата. И срочно требовалась креативная идея, к обсуждению которой он привлек всех, до кого мог дотянуться. В итоге - решено было слепить какого- нить новогоднего сказочного персонажа, и непременно с местным колоритом.

Как выглядит – Кор-бобо, местный Дед Мороз, не знали даже аборигены. Они этим не заморачивались, для них этот герой вечного детского эпоса - не имел каких-то общих и узнаваемых для всех черт. А о Снегурочке и речи быть не могло.

Значит надо изыскать что-то новогоднее в их культуре, например в календаре, а туземцы пользовались их дикой смесью. Свободно переходили с исламского лунного, на китайский зодиакальный, или на китайский же же лунный.

В лунных было нечего ловить, он системно похож на наш григорианский, только иная система високосности, и периодичность. Зато в образности - отстает, да и первый месяц(мухаррам - аналог января, первого месяца в году) - уже прошел. Не совпадают наши переходы дат… Зато в зодиакальном... В нем все считалось двенадцатилетними циклами,(мечиль) В нем своя логика, нужно только не путать последовательность, и считается легко и просто. Например, ответ на вопрос о том, сколько мне мне лет, в той системе прозвучит как « я родился в год дракона, и прожил четыре мечиля.» Четыре цикла-мечиля – это 48, и год дракона – пятый по счету. 48+5=53года.

И что замечательно - каждый элемент цикла имел вполне земной и узнаваемый образ из фауны, пусть даже мифологический...

На дворе стоял год какого-то травоядного животного, что по мнению Дрю - никак не годилось для эмблемы этого НГ и общей ситуации. Он долго консультировался с дамами из вольнонаемных, и жен офицеров, которые по женской склонности к таким вещам, как всякие гороскопы и прочее, проявляют повышенный интерес. Даже ездили в местную школу, в рамках культобмена, проводили там какие-то беседы с детьми и взрослыми, но как говорят – сбились на обсуждение в дамском кругу дамских же проблем. В результате нахватались всякого ассорти, и довольно обширно.

В общем, был выбран для ваяния тигр, потому как дракон - слишком сложен для выполнения. Ну не травоядное же делать, стоять ему всего три дня,(далее исчезнет с изменением погоды) и отчитаться можно просто как за скульптуру, не уточняя, если кто спросит все равно не застанет.

Куча преобразовывалась несколько раз, порой приобретала формы совсем уж экзотических животных, пару раз можно было разглядеть в ней только что-то инопланетное.

Громкие команды прапора отвлекали мою группу, с которыми я занимался недалеко, да и меня тоже. Очень уж хотелось взглянуть на действие, сопровождаемое такими фразами как "Ты куда ухо лепишь, корюзлый!? Это тыл, а не фасад!" и "Мы тигра делаем! Тигра, понимаете!? Где вы видели тигров с выменем!?". Это все конечно в переводе на цивильный, на самом деле в его речи большинство тех слов, что можно напечатать для всеобщего обозрения - были только числительные, да редкие географические топонимы, основную же массу им произнесенного - на телевидении заменяют писком.

Но занятия еще продолжались, надо было успеть растолковать новоприбывшим материал, ведь из того, чему их учили там, - здесь надо половину забыть, четверть пересмотреть, а оставшееся забить в подкорку на уровень безусловных рефлексов. Мало останется? Да, маловато, но мы тут восполним, и еще добавим сверху новых, а уж обстоятельства утрамбуют, чтобы влезло.

К моменту, когда прапор отогнал обессиленных молодых и принялся доделывать сам, (видимо, то ли сочтя этап работы более ответственным, то ли сам увлекся творчеством) я со своей группой закончил, и оставил часть, что присмотрел для себя на будущее, для более подробного отсева. С ними надо более тщательно уточнить некоторые технические аспекты. Только бы продлить пребывание на этой удобнейшей позиции для наблюдения за процессом создания нетленного произведения искусства.

Прапор поработал стоматологом, - вставил клыки из патронов, отчего на грязно белой куче отдаленно напоминающей(для того, кто был в курсе о первоначальном замысле) представителя семейства кошачьих, появился цвет, ее зубы отвлекали все внимание медным блеском от очертаний фигуры, стало быть всю скульптуру надо улучшать каким-то колером.

Снова были привлечены молодые, которые выдали идею, что полоски на теле тигра придадут еще больше сходства. Покрасить кучу тающего мокрого снега в полоску - задача не из легких. Снова молодой выдал ценную мысль, - сделать брызгалку, как в детстве, и с ее помощью - рисовать. Чем? - а чай например? Нет, там цвет не тот, а вот фурацилин у Пилюлькина(санчасть) взять - самое то. Воду для раствора им пришлось подогреть.

Сами понимаете, что получилось в итоге, теплой струей желтого цвета да по снегу... Но ваятели этого не видят, для них это тигр, и все тут, а не какой-то сугроб у внезапно закрытого общественного туалета в период городского массового гуляния.

А вот с продолжением - придется похоже повременить, вижу целенаправленно идущих ко мне во главе со старшим судя по времени только что сменившихся с поста под неофициальным названием "Негуляй-поле"

Это был пост на тупиковой дороге, которая давно уже вела в никуда, в той стороне был один кишлак, но его жители уже пользовались новой дорогой, построенной нашими спецами несколько лет назад в рамках помощи, а старую дорогу, больше похожую на тропу - использовали наши же саперы для тренировок. Там мины и прочие прелести, наверно уже кое-где на три слоя лежат вдоль осыпающейся обочины, а вливающееся в нее проходы троп - напрочь завалены подорванными скалами. Пост там в основном нужен для того, чтобы с нашей стороны никто туда не поперся. Но молодые об этом не знали, и старший наряда из старослужащих им еще расписывал страсти-мордасти, ну так, в общем, но намеков было достаточно, чтобы воображение молодежи им дорисовало в мозгу все, чего они там боялись индивидуально. Чтоб бдили там в оба глаза, даже не попытавшись их сомкнуть. Пусть привыкают, потом курорта не будет, а страшилки будут и наяву, и надо, чтоб сегодняшние курортные - были страшнее.

Старшой невнятно чего-то мямлит, выражение лица непонятное, что-то явно вышло из ряда вон. Как это, что делать с задержанным!? А я причем, это замполиту сперва, ну да, нет его, понятно почему тогда я понадобился, допросить... Надо как-то изьясняться, чего ни старшой ни молодежь сделать не могут. Только языком жестов разве что... Так под охрану и дожида... Стоп, откуда там вообще задержанный, но он явно у них был… Старшой явно не знал, что делать с ним, что на него было совсем непохоже, и обьяснял так, что я ощутил, что именно чувствовал капитан, когда я ему недавно докладывал о взятой в плен кошке. Значит надо идти, жаль не дождусь торжественной сдачи обьекта...

Пост был чуть ли не с удобствами, которые появляются при более-менее продолжительном базировании основного лагеря. Под импровизированным навесом из тента с какой-то техники - сидели задержанные, числом двое, и хомячили галеты из сухпая. Причем галеты заботливо подкладывались им вечно голодными новобранцами из карманов и прочих нычек. Лет задержанным было - ну сложно сказать, - местное солнце заставляет зреть быстро не только фрукты. Но лет десять-двенадцать в сумме на двоих, - было, судя по лексикону и виду...

Разговор обещал быть затяжным и интересным. С детьми вообще разговаривать и просто и сложно одновременно. Они применяют несложные понятия, и немного, ничего такого незнакомого, но путают их немилосердно. Вернее, не путают, а всего лишь применяют их по сути верно, а не взрослому формально верно и логично. У них другая логика, отражающая наивный уровень знаний и представлений о мире.

Поймал себя на мысли, что до сих пор детей здесь видел редко, и воспринимались они не как таковые. Смотрели они всегда если не настороженно, то мира в их глазах точно не было. Ну может там где мы были - они были таковыми, в городах мы были редко. Эти - были не в счет. Не похожи на тех, с кем приходилось сталкиваться... Их глаза были именно детскими, чистыми и незамутненными всем происходящим вокруг, что им было либо незнакомо, либо не смогло на них сильно повлиять. Оказывается, я уже забыл, как выглядят обычные дети. Нормы сменились, я и не заметил.

Разговор кстати, был не менее интересным чем их внутренняя суть. Они пришли попросить нашего Деда Мороза, чтобы он помог, в деле с их старшим братом, которого взял кто-то из наших, за что - выяснить так и не удалось, врят ли они сами представляют. Раз его нет больше трех дней, то значит взяли с оружием, это ж сколько лет старшему братику-то... О том, как северный волшебник исполняет желания послушных детей, - им рассказывала одна из северных женщин, своего-то бога они уже просили, и вот решили еще и подстраховаться просьбой к нашему, тоже бородатому хоть и в непривычно красном халате и с мешком. И вот, они прочапали по короткой дороге, скидывая обувкой на обочину непонятные для них железяки. Обалдеть просто...

Из того, что с ними дальше делать, было ясно только одно - кормить, галеты - не еда... А дальше - совершенно не понятно, обычные схемы действий летели ко всем чертям, джиннам, и иблисам. Стереотипы и шаблоны разбились с музыкальным «Дзынь-нь…» Но это - пусть старшие по званию голову себе грузят. Вот кстати непосредственное начальство уже закончило тигра, и пока мелочь пузатая справляется с кашей(и довольно лихо) сидя за столом уже в лагере, , - надо с прапором обсудить.

Сразу обьяснить не удалось, насчет возраста задержанных, и прочего, и его первой реакцией было естественно - "Да вы охренели!", но почуял неладное, и ограничился малым лексиконом и даже не ругательств, а ворчаний, которые как ветром сдуло, когда увидел сомлевших и уснувших прямо сидя за столом, с ложками в руках - задержанных.

Причем Дрю тоже не знал, и не мог себе представить, что с ними делать дальше. Все настолько выходило за рамки привычного... Отпустить, отправить - куда? Той, короткой дорогой, которой они пришли? Один раз им повезло, а второй... Или в противоположную от их дома (туда, где живет дед, который судя по их рассказам - родственник), что в далеко не спокойные здесь времена - тоже самое, что и первый вариант? Приняли одно - пока докладываем ротному, и он принимает решение - пусть спят на кровати, а не за столом, одним непорядком меньше. Уместятся на одной, и еще место останется. Перенесли, укрыли, забрали из рук ложки, кроме ложек у них в руках обнаружились так же полшоколадки, несколько шариков курта(твердый и соленый сыр), и прочего сьестного добра, маленьких радостей. Это уже наши постарались.

Информация такого рода, выбивающаяся из привычной колеи, - расходится быстро. Солдатские будни на редкость однообразны, это особенно остро ощущается на таком вот курорте, где нет даже небольшого разнообразия коротких выходов, и многодневных рейдов, перебазирования, просто это «небольшое разнообразие» было ранее непрерывным настолько, что редко удавалось отвлечься, и ощутить, что все это в принципе все - одно и то же. А в перерыве – не успевали ничего ощутить, только восстановить силы. И их появление в расположении было подобно какому-то феерическому представлению, настолько сильно оно отличалось от нашей повседневности. Не знаю насчет других, но мне они напомнили, что есть, вернее - была, и может быть другая жизнь, о которой я уже забывать начал, все прошлое уже казалось нереальным, находящимся где-то в другой вселенной, а будущее если и виделось, то исключительно построенное на базе дня сегодняшнего, не далее. Понимание пришло, словно открыли занавес, оказывается я – уже давно живу автоматически, самая большая радость в жизни – посмотреть на закат, до которого доживу. Каждый – как последний, следующего может и не быть, а меня это волнует мало. Неладно что-то в датском королевстве. Половину из нас(полроты в прошлом - детдомовских, и уличной шпаны, безнадзорщины, вторая половина, та, что поменьше – спортсмены) как и меня никто дома не ждал, а если и ждал, то возвращению был бы не очень рад. Может у кого-то была девушка, или кто-то кто был другой, просто дорог и ждал, и это все воспринималось с такими якорями иначе, они бы не давали забыть, закутать прошлое в туман. Попытка вспомнить какие-то детали из того прошлого ник чему не привела, помню лишь общие схемы, свои эмоции тогда, поводы для тех чувств – уже смутно. При попытке представить возможное свое будущее дома – вообще потерпел фиаско, и это сильно не понравилось. Есть только настоящее, отмеряемое от заката до заката. Надо бы плотнее на это насесть. У меня еще полгода в запасе половину лишнего(сверхсрочного) года я уже оттрубил.

И пока прапор ходил до капитана, делегации по двое-трое человек регулярно подходили, посмотреть на них, и оставить что нить, что под рукой каких нить вкусняшек, или того, что сошло бы за игрушки… Ну так, понятно, их история, конечно в своем, советско-российском, облегченном относительно варианте, была знакома многим из нас. Похоже эти многие видели в них себя, свое прошлое, и им близка и понятна мотивация действий этих карапузеров по поискам родственника, вот и… Вот и сейчас кто-то выходит освободив свои карманы, от них на цыпочках, чтоб не разбудить ненароком.

Раздраженный рев кэпа было слышно издалека. О том, что мы охренели, - как это, поели и спят?! О том как мы его задолбали своими приколами, и о том, что нас ждет, если в этот раз - будет очередной. Надо сказать, что рев мгновенно прекратился, и он охренел сам, когда лицезрел два свернувшихся калачика… Да, - отвечаем, - поели хорошо. А насчет тепла, ну как-то моргнули, как уж сами привыкли, сейчас организуем печку.

Следующим был один из позвоночников(из тех, у кого все по звонку сверху, по выражению ротного) не тот, что придумал оформление лагеря, тот уже уехал пожинать лавры. Этот был постарше, и повыше в звании, Холен, пузат, и до неимоверности самоуверен. Предложил в безапелляционной форме напоминающей приказ - выставить их за ближайшие пределы лагеря. Вот дурошлеп, простигосподи… Прапор направил на него двустволку носа (в такие моменты его шнобель «картошкой» напоминал обрез крупного калибра, и наверно был бы насморк – мог бы соплей перешибить) и атмосфера разом накалилась. Присутствующие напряглись, наша братва сбилась в кучу, и недобро смотрела в сторону гостящей у нас бледной спирохеты. Блин, на лице прапора были написаны эпитеты и метафоры, какими бы он охарактеризовал этого позвоночника, и куда бы он его прямо послал, вот-вот все это произнесется вслух, а то и проводил бы, куда послано. Что-то надо делать…

Ага, вот это подходяще, - и котелок с грохотом валится на пол, содержимое плещется прямо на боты противостоящим сторонам.

Стою, весь такой неловкий, ага. Тот естественно отвлекся, ему стало не до того, чтоб тупостью провоцировать прапора на оскорбление вышестоящих чинов, «снижать тем самым обороноспособность всего ограниченного контингента», что обязательно вменят. Ему конечно досталось за безруких сержантов, но это по фиг, как было и мне. Ну чем мог обитатель райских кущ - напугать жителей ада? Пусть дома пехоту строит, там и гауптвахта, и казарма, и все инструменты психологического давления на некрепкие еще в необременительной службе нервы и мозги. А мы ему были не по зубам.

Но и он не был настолько тупым, чтобы продолжать в том же духе. Мы-то отделаемся малой кровью, а его карьере, - если не придет каюк, то будет сильная запинка, она не прощает таких уж ошибок, - не смог заставить нижних чинов выполнить распоряжение, это в их условиях штабной шакальей стаи – равносильно клейму. А стая узнает все равно. Поэтому и прошло без последствий. Он типа забыл, упустил из виду, не заметил, простил отказ выполнить, и издал другой, более нас устраивающий. «Обеспечить всем необходимым, поставить на довольствие пока не разобрались что делать дальше», словно разрешил, ну спасибо, прямо отец родной. Пусть идет с миром. Дай ему бог здоровья.

Немного позже приехал замполит, и мы вместе сели разбираться с этими двумя нарушителями спокойствия. Его местная мова была академической, литературной, моя – больше содержала уличные понятия, и выражения рыночных рядов. Но даже совместно - мы заблудились в географических понятиях, и мерах расстояний ими применяемыми. Расписались в неумении, и порешили ждать какого нить аборигена, что придет что-то менять, что будет только вечером. Ну а пока их взял под крыло сам Дрю, о чем-то им рассказывал, применяя пару десятков знакомых слов, остальное дополнял эмоциями, они дружно кивали, и даже отвечали, и он ответ - понимал. Общий язык он нашел, не применяя наших с замполитом познаний в лингвистике.

В общем, вечера не дождались, пункт назначения был ясен. На вопрос как это выяснилось – прапор ответил, обращаясь ко мне – «уроки мамы Светы не помнишь што ли?», это да, картинка вспыхнула с яркостью, спасибо за напоминание. «Мама Света», - так звала мелкота прачку в детдоме, к которой бежали делиться крупными для нас проблемами, она сквозь сплошной рев понимала новеньких, и могла пробиться своим взглядом сквозь угрюмое молчание чуть повзрослевших. Понять без слов, на одних эмоциях, мимике… Чего не могли воспитатели по должности. Это было так важно, иметь такого человека, что поймет, не придумает что-то свое, на основании услышанных слов, а именно поймет эмоциональное состояние. К ней бегали делиться тем, где не могли найти решения, становилось намного легче.

Пока прокручивал неожиданно возникшее воспоминание – возник вопрос, откуда он ее знает? В личном деле – только номер госучреждения, ну максимум по подписи можно прочесть фамилию ставившего там по убытию свой росчерк. А в автобиографии, что писал позже в конце срочной вместе с рапортом о сверхсрочной- тоже нет ее упоминания. Не могу понять. Ну ладно, эту загадку обмозгуем позже, а сейчас надо собираться. Судя по карте - обойдемся без сопровождения, дорога должна быть чистой, сам кишлак, хоть за пределами нашей зоны, но ведет переговоры о том, чтобы обьявить себя нейтральной зоной.

По дороге в перерыве между сканированием местности, что в автоматическом режиме, прапор успел сказать спасибо за котелок, и назвал свое имя.(не приживаются в армии имена для обращения, слишком много Серег, и Сань, по фамилиям проще, и по именам называют только более близких друзей) Оказывается Дрю, как кликуха, - не от «вдрючивать», а от Андрюхи, Андрея. Ну чтож, все вперед.

Искомый кишлак по нашему потянул бы на небольшую деревеньку, (до укрупнения колхозов), и несколько хозяйств стояло наособицу. В одном из них и был дед наших подопечных.

Пока я выгружал из машины мешки, (а их несколько оказалось, без подарков как отпускать то) прапор осматривался, замполит рассказывал деду(деду? Я сейчас старше его, того… и как-то не думаю, что стар) всю эту историю появления юных просителей. Тот не произнес ни слова, только крепко прижимал к себе обоих, и без того к нему прижавшихся, слушал их щебет. А его непроницаемые глаза смотрели пристально. Настороженно, неверяще. Не то что бы недобро, это было как раз нормально, но в них было что-то еще, что настораживало нас. Ставлю мешок на камни двора так, чтобы не запачкать, - кто-то сплюнул насвай. Свежий, сочный плевок совсем…

И тут доходит… Это ощущение вышло изнутри, перестало щекотать нервы, а взялось за них конкретно. Влипли. Дед-то если и употребляет, то ни за что не сплюнет у себя дворе, не тот типаж, чтоб гадить там, где живет.   Не замполита же, офицеры насваем не баловались…. Есть здесь кто-то еще, чужой как для нас, так и для него, что заховался при нашем появлении, вон и прапор подобрался весь, внешне оставаясь спокойным.

Нагибаюсь над мешком, поворачиваясь так, чтобы ствол невзначай скользнул в любое время на ремне со спины под руку,- блин, только у нас с прапором калибр и боезапас, у замполита – ваще пукалка на поясе. В машине-то есть, но до нее еще добраться надо, и не ползком, подтягиваясь на руках, оставляя за собой размазанный кровавый след.

- Слева твои - это тихо сказал Дрю.

Через секунду они высыпали во двор, даже не показывая нам в лицо дырочек стволов, рассуждая наверно, что мы никуда не денемся, и не успеем даже поднять свое.

Наивные. Два ствола разного калибра уже смотрели на лидера, самого чистого и статного, с лицом, с налетом интеллекта, и привыкшим к некоторой власти. Третий, мой - наведен на плотную группу что вышла слева(как бараны, ей богу), где преобладало автоматическое оружие. Оставалось только нажать, и полетят клочья тряпок, мяса, кровавых брызг, дистанция такая, что это будет как веник против пыли. Но палец не шел, ну никак, - прямо по траектории шел один из пацанов, направляясь к нам. Дошел до Дрю, что-то вложил ему в руку, для чего тому пришлось опустить свой автомат, и наклониться, что-то прошептал, и ожидающе на него смотрел. Ну не до этого же блин… Прапор легонько развернул его, и ладонью направил в сторону дома, откуда навстречу выскочила наседкой закутанная в цветное по самые брови женщина, и подхватив, - испарилась, словно телепортировалась со звуком схлапывающегося пространства.

Нет, спокойно прицел мог взят выше его роста, но ведь тогда все произошло бы прямо на его глазах, в которых после этого исчезнет то волшебное состояние святого неведениея. Навсегда. Будут не «одами пиксериште», (святые люди) а обычными звероватыми детенышами… Поэтому и не шел палец. Когда его не стало, я прямо почувствовал, как выдохнули – все. Включая оппонентов.

Но наши-то разборки находились в самом начале. Напряжение просто повисло в воздухе, который и так звенел перетянутой струной. Если кто-то из всех присутствующих не стал действовать сразу, на рефлексах, то теперь это сделать намного труднее. Мне помешал ребенок, а лидера - мои командиры предпочли бы забрать с собой в качестве трофея, пусть даже слегка помятого. Победителей сегодня не будет, а будет примерно один к трем. То есть организмов десять прежде чем сами ляжем – капитально испортим. Если у нас есть определенность насчет своего ближайшего будущего,(кранты пришли) то для них это лотерея с неопределенным результатом. Им мешало то, что каждый из них сейчас прикидывает, как избежать «выигрышного» билета, у каждого из них в отдельности - шансы побольше наших. Такая их неопределенность – тоже наше преимущество, но ее еще надо суметь использовать. Теперь вот стоим, и тупо глазеем друг на друга, у кого нервы крепче. Кто дернется первым…

 Ну вот и все. И время-то – день в разгаре, до заката так далеко. Дрю так и не поднял назад своего ствола, - те не собираются стрелять, непонятно чего выжидают, а он успеет, за это можно не переживать. Что он придумал - было совершенно неясно. Впрочем, если не было четкой инструкции – он действовал спонтанно, его в такие моменты предсказать было невозможно - врят ли сам знал, что именно он будет делать через секунду, куда уж другим догадаться, но как-то всегда и все удавалось.

А потом прапор вообще охренел, - закинул за спину ствол, нагло оглядел стоящих напротив, и разразился пламенной речью. Взглядом и движением головы - потребовал донести до них смысл. Но те кажется, поняли его и так. Достаточно было интонации, жестов, мимики, в них было вложено максимально презрения, чувства собственного превосходства, а эпитеты он изобразил руками… В общем все что требовалось, - до них дошло, и неверяще вытаращенные глаза было тому подтверждением. Он вел себя так, словно у нас за спиной стояла колонна бронетехники, с ротой на бортах. И правильно. Максимально зацепить их металлом – мало. Пусть мы останемся здесь валяться сломанными куклами, но они ощущения победы не получат, - до самого достижения звания аксакалов будут отмываться.

Ох ты, мелькнули несколько выражений очень эндемичных, имевших хождение и смысл в контексте только в одном замкнутом коллективе…

Так вот откуда он знал про «маму Свету» - был он там! Чего ж молчал то раньше, посидели бы, вспомнили, может кто из общих знакомых нашелся бы. Субординацию не хотел нарушать, разводить земляков… Разница между нами в десять лет – не такая уж и большая, там люди работают и дольше. Вполне могли найтись общие фамилии воспитателей, или кого еще… Но, - уже не успеем.

Перевести полностью не смог, но добавил от себя – «зеленых ослов». В последующее время был один галдеж, птичий базар, крики возмущения перемежались воплями с попытками ответить адекватно…

О том, чтобы применить оружие у них и речи не шло, это были уже чисто пацанские разборки, со своим кодексом, что одинаков в любых широтах. Был правда один, что-то типа комиссара, его наряд и чалма говорили о том, что недавно совершил хадж… Такие словно неотъемлемая часть каждого их формирования, идеологическая накачка, самостоятельно ни на что не способная, только подзуживать других на активные действия. Он гневно требовал застрелить нас, гяуров - как собак, тряс своим карамультуком, но чуял, что его никто не поддержит, и могут даже напинать, его функция – раскачивать истерию, направлять и управлять эмоциями. А инициативу прочно перехватил Дрю, он толковал с ними без нашего участия, если помните фильм «Особенности национальной рыбалки», то в одном из эпизодов финн, что ни бельмес на русском, и наш рыбачок, что не соображанс по фински - спорят за столом о пойманной некогда рыбе, размахом рук показывая размер, и опровергая вранье друг-друга об улове… В какой-то момент ожесточенного спора исчезают субтитры, или стихает голос за кадром переводчика, - и все сидящие за столом недоумевают, как они так разговаривают на незнакомом для каждого языке… Происходило что-то подобное. Угрозы становились все патетичнее, переходили постепенно в разряд риторических. Мы были в своей стихии, а замполит наверно себя ощущал как мальчик - отличник, случайно попавший на разборки шпаны между районами, прижимающий к груди тонкими ручками скрипичный футляр, и моргающий сквозь очки с диоптриями. Не умещалось в его привычные рамки все происходящее.

А ведь Дрю наш шанс использовал по полной программе. Закат будет. Все шло хорошо, как всегда. Первый, «интеллектуальный» раунд встречи можно считать за нами. Если конечно очень хочется кулаки об морды почесать, то можно и без него этого обойтись, а сразу без разговоров перейти к толковищу…

Он их просто морально подавил, и неожиданно легко. После этого обычно дерутся либо несогласные с результатом и счетом, если чувствуют что могут одолеть, либо для закрепления их. Если охота конечно. Но на данный момент – драки не хотел никто. Кроме пожалуй ходжи.

Ему было невтерпеж увидеть как мы деремся, причем – со стороны, такие как он - провоцируют на действия, и тут же валят в сторонку. Но сейчас он ничего не мог сделать, даже пальнуть первым, в его аркебузе при каждом резком движении что-то металлически брякало и перекатывалось. Позорище полное. С какой свалки он подобрал для ношения этот атрибут воина прошлых времен – неизвестно…

Бардак прекратил лидер местных. Он на хорошем русском языке произнес:

- Господа блатари, я представлял, что наглецы вы еще те, но чтоб настолько!? Вы еще спросите, с какого мы раёна, и чего по вашей улице ходим! - и сразу без паузы, посерьезнев - Зачем вы сюда пришли?

- А чё, не так разве!? – прапор сделал удивленно-честнейшие глаза – Ну а пришли, ну пришли, не первый год здесь…

Политика не была в числе его сильных сторон.

- Нет, сюда. Сейчас. Пока нет договоренности об отношениях - это территория нашего отряда самообороны.

Так вот кто это такие, то-то я смотрю, ненастоящие какие-то по повадкам… Декхане с сельхозинвентарем. Еще недавно - даже смелые, нас ведь всего трое… А ведь пропорция в случае противостояния с ними была бы даже не один к трем, а гораздо для них трагичнее. Нам впрочем шансов не прибавляло. Нас просто завалили бы телами. Этот народ если дерется, то до конца.

Тут встрепенулся замполит, стряхнул с себя на пыльные камни двора воображаемый скрипичный футляр, и очки, и снова стал кадровым офицером, умеющим многое. В том числе и договариваться, при этом мягко стеля, и жестко укладывая.

Основная линия, которой он держался - в общем-то была истинной, он ее сумел быстро и доходчиво сформулировать. Здесь мы не по делам службы, а по личным. Наше появление никак не связано с процессом переговоров, это дело чести. Если этих пацанов хранил то ли Аллах, то ли Дед Мороз, провел по минам, то кто мы такие, чтобы бросить мелкоту, находящихся под их опекой, не отвезти домой? И если, кто ни будь, - все же хочет выяснить отношения, то мы не против, мы только – за!

Это краткая выжимка того смысла, экстракт, говорил он конечно дольше, отвечал на вопросы и задавал сам. Мы с Дрю успели выкурить по паре сигарет, пуляя окурками в ходжу, который старательно делал вид, что этого не замечал, и переспрашивал у своих, кто посмышленее - так это не гяуры? Верят в бога снега и зимнего праздника? Тогда им прощается многое, они же кафиры,(заблудшие) а не потерянные насовсем безбожники. Нашел ведь себе лазейку и оправдание, почему по его недосмотру и неумению разжечь - крови сегодня не будет, замполит его уже наверняка срисовал в память во всех ракурсах. Скорее всего - не местный, неофициальный представитель здесь - той стороны, которого не могли погнать метлой лишь из-за статуса то ли паломника, то ли блаженного дервиша.

Самед(их атаман, учившийся кстати в Москве, откуда и вынес обнаруженные сейчас неплохие познания в русской мове) приглашал на «той»,(в смысле празднично пожрать) но вежливо оказались, ответили обраткой. Типа, «той» будет давать наша сторона, заодно и лишний раз потрещите за свой нейтралитет, не с нами же о нем трекать, не та у нас астрономия на погонах. Одно можем обещать проследить –это судьбу брата пацанов… Если не успели те кто его загреб - отдать местным. Там его либо отпустят за деньги, либо отведут за околицу, да и шлепнут, если выжать нечего. И если вопросов и претензий более нет, то мы отчаливаем.

В общем - вечером этого дня я сидел, и ждал, когда солнце приблизится к горизонту, начнет касаться гор на западе своим горячим, плазменным боком. Сегодня вершины были свободны от облаков, и закат обещал быть красивым как никогда. И ожидания оправдались.

По мере приближения диска светила к горизонту - мир стремительно менялся. Краски становились ярче, тени – вплоть до угольной черноты глубже. Западные склоны гор оставались светлыми, восточные же - утопали в тени. Фон трафарета мироздания становился все более бархатно-черным, его светлые части уменьшались в размерах, увеличивая при этом свою яркость и четкость. Может яркость и не увеличивалась, просто в контрасте с остальным так казалось.

И наконец солнце полностью скрылось за грядой гор… И на антрацитовом фоне на какие-то мгновения остались гореть заснеженные вершины востока, освещенные из-за горизонта. Просто висеть в вышине окруженными звездами кусками склонов, постепенно исчезая снизу, освещая пространство отраженным светом не меньше чем луна. Свет, исходящий от них - даже давал тени окружающим предметам. Только представьте, у человека – несколько теней, под разными углами одновременно! Последние искры их отблесков сверкнули яркой вспышкой, и – все! Светят только вдруг ставшие огромными звезды, и если сегодня есть – то и луна.

Это просто не описать словами, надо видеть! Русский, или какой-то другой язык тут просто бессилен. В родных широтах нет больших гор, сумерки длятся часами, иногда даже летний день, если небо затянуто облаками(так дома может длиться неделями) – сплошные сумерки. А тут – словно выключатель повернули. Хотя нет, - скорее процесс сравним с постепенным, но быстрым снижением уровня освещения в зале кинотеатра, перед началом просмотра фильма.

Когда уже лежа в постели, закрывал глаза, постарался вспомнить, как я жил раньше, и так продолжалось не один день. Вспоминалось все без разбору, чему я был рад, и не очень, но главное – начали просыпаться забытые эмоции, тоже без разбору, но сейчас в своем состоянии, я могу их проанализировать, и это большой плюсище, - посмотреть на них со стороны.

Это вошло в привычку, что сохранилась до сих пор в ослабленном варианте. Словно заново, по кусочкам, восстанавливал себя. Удаляя лишнее, глуша что-то тогда кажущееся ненужным. Словно опять рождался. И наконец что-то оформилось. Какие-то итоги подвел, и решил, что здесь в армии, моего будущего нет. Оно там, где я уже отвык быть, и у меня все обязательно получится, учеба, семья, работа, - нормальная жизнь, в которой я некогда, еще ребенком,- жил…

Несколько месяцев спустя, уже находясь в русском городе, с русским же названием, группа из дембилей, и нас сверхсрочников, нескольких офицеров и прапоров, - ждали кто отьезда домой, кто нового назначения, сверчкам(таким как я) которым оставалось до конца срока немного, но достаточно, чтобы успеть поработать с пополнением оно было уже известно, ждали только пополнение из призыва этого года, чтобы начать полноценную дрессуру.

Ну а пока, – пили. Благо все получили на счета какие-то соответственно званиям и должностям суммы командировочных и других выплат . Пили много, и долго. Уже несколько недель. Спускали неожиданно заработанное кровью, и кусками собственного тела, резко и навсегда закончившейся юностью.

Прапору например – хватило на новенький «Москвич» Ему кстати пришлось тяжелее всех, он пил как с нами, так и с офицерами. В две смены, и на две ставки.

Кроме ее родимой, занимающей мозги и глотку - надо было занять руки. Эта проблема решилась сама собой – ездили в массив гаражей, где у прапора был бокс в одном из капитальных, и совмещали подготовку к новой железной постоялице, - с выпивкой. Все равно не брала зараза, в голове мутно, и если облегчения нет, напряжение оставалось, так хоть притормаживало реакции, и поэтому окружающее, от которого отвыкли - было легче воспринять таким, какое оно есть.

Полумрак гаража, лучи света, попавшие сквозь дверь, - освещают прямоугольник бетонного пола.

Солнце. Оно совершенно другое, на него можно спокойно выйти из тени и не ощутить при этом его давления. Теплое, но не жаркое, так приятно сидеть под ним, ощущать его спокойное тепло.

На импровизированном столе, - стоят и лежат инградиенты обычных мужских посиделок: бутылки, ломанный хлеб, открытые консервы, горки квелых овощей.. Красотища прямо, никуда не надо бежать, идти, ползти. … Надо конечно, но все это здесь не так критично, и эта возможность отложить, что либо – прямо давала ощущение рая…

И над всем этим - неспешные разговоры в смешанном составе. Ну просто рай. Не мешал своим бубнежом даже майор милиции, находящийся здесь при исполнении.

Он, вяло закусывая, и обращаясь к прапору, укорял космос и мироздание за повышение в последнее время нагрузки травмпунктов. Там по его словам прямо таки аншлаг! Наплыв из маргиналов. И все как один – споткнулись, упали, сломали челюсть, а отпружинив от асфальта раза три, еще и перевернулись, да затылком приложились. Руки, ноги и прочую мелочь - они взяли моду ломать, или чисто случайно завязывать витиеватым узлом! Самостоятельно! Нет, он никого не подозревает, даже рад тому, что в статистику вставлять стало нечего… Кто из местной борзоты не поддался этой моде– сидели дома и не высовывали носа, а кое-то – даже забаррикадировался. Наверно совесть заела, нет? Нет, претензии конечно есть, но чистая формальность, - к упаковке. Как какой? Ну сами посудите, в райотделе нет слесарей, чтобы освобождать от пут стреноженную, связанную железным прутом, вырванном из забора, ,(тут инструменты нужны) шпану, а по закону - мирных граждан, может они в чем и виновны, но без доказательств и показаний свидетелей они – сущие ангелы, и их придется развязать и отпустить, и доставленную неизвестным(выразительный взгляд в направлении прапора) к крыльцу отдела.

Надо сказать, что Дрю в гражданке – похож на пьющего работягу, получившего зарплату, и несущего домой то, что от нее осталось после посещения вино-водочного храма. Вот нестойкие личности и не удерживались от соблазна обогащения за его счет, не учитывая тот факт, что жути он мог нагнать, и закошмарить - не хуже Годзиллы, поэтому их раскаяние было предельно искренним.

Майор вообще-то понимал, что ему надо радоваться тому, что двухсотых не было, а трехсотые не жаловались, а стирали штаны и баюкали поврежденные места. Но провести беседу он был обязан, и заканчивал свой очередной пассаж горячим желанием видеть того, кто все это творит, что твой Бетмен – в рядах правоохранителей… Особого внимания на майора не обращали, вызывал интерес только стиль изложения. Преувеличивал безбожно… Но и тут ему давал фору сорокалетний хозяин соседнего бокса, что чесал языком так складно, что аж было завидно, заслушаешся!

Вот век бы так сидел, остановил бы мгновение и продлил его до бесконечности. Смотрел бы на звездочки на дне стакана Дрю,(представление его к очередному званию подоспело, он стал аж старшим прапором) слушал бы и слушал… Но не тут-то было.

Боковым зрением увидел, что в прямоугольнике освещенного пола появился силуэт чьей-то тени. Кто-то пришел,да пусть проходит присажива… И тут же ощутил легкий, но весьма болезненный тычок чем-то твердым в спину. Удивление было безмерно! Это у кого тут приступ суицида!? При повороте успеваю заметить странное, и даже невероятное! Изменившийся в лице Дрю - ныряет рыбкой в открытый люк подпола! Один из соседей лихорадочно забивается за стеллажи, а другой лег где сидел, и прикинулся мертвым. Майор – ваще заметался с испуганным лицом.

Поворачиваюсь, и вижу миниатюрную женщину, пропорций отнюдь не героических, но зато арматурина в ее руках порхала как прутик. И так как на ногах были только я и сержант Зайнутдинов – то все доставалось нам.

Мы были дезорганизованы бегством командира с поля боя, и нестандартным поведением окружающих,(похоже что все кроме нас двоих знали эту фурию, и это настораживало, сдерживало активные действия) и до определенности – приняли стратегию пассивной обороны, ибо даже чуть-чуть активной - ее все же жалко. Арматуру принимали на твердые, до состояния копыта - ладошки,(которые уже кстати, гудят…) гася скорость ее соприкосновения с более нежными частями тела. Краем глаза успел заметить руку затаскивающую початую бутылку в подпол. Прально, чего на сухую-то пересиживать бурю. Пусть хлебнет, потому как пришла эта валькирия, похоже по его душу.. Пока она с нами разберется, - успеет пару раз приложиться. Прикроем.

Майор, тот быстро сообразил, воспользовался временной слепотой гостьи, когда та шагнула из солнечного дня в полумрак, вырвался на оперативный для бегства простор. Только его и видали! Уже и я сам как-то прикидываю варианты сверхскоростного отступления… Определенности-то - нет, и не предвидится.

Наконец, железяка упала на бетонный пол, запрыгала, зазвенела, и выпустившие ее руки прижались к лицу, послышались рыдания.

Ну все, полный капец. Вообще ничего не понимаем, хренеем от таких резких переходов, привыкли к чисто мужскому обществу, где все более-менее стабильно.

Сквозь рыдания послышались связные слова, смысл их был приблизительно таков: что мол, три недели как вернулся, а она его трезвого видела всего один раз, и способен он был хоть на что-то, из всех разов - лишь два(тут она продублировала пальцами количество, предьявив их тому соседу, что постарше, - играющему в жука притворяшку)… А она так ждала…

За стеллажами послышалась возня, это сосед пытался вылезти из тесного пространства, куда протиснулся. Тот, что прикидывался дохлым, - поднимаясь, перевернулся набок. Мы расслабились…

И тут она собралась, резко убрала руки от лица, в глазах при этом зажглись нехорошие огоньки…

Надо сказать, что ржавая железка в руках не была чистой, да еще и размытая слезами тушь… Ни дать ни взять – боевая раскраска апачей на тропе войны! А в глазах – «все, хана всем вам!» Если она раньше просто мочила без разбору, то щас будет обстоятельно кишки на кулак мотать …

Возня за стеллажами тут же прекратилась, тот, кто начал подниматься, - снова упал,(не забыв подгрести под себя какую-то ветошь, пол все таки твердый) чтобы снова изображать усопшего. Мы с Радиком – опять приняли оборонительные позиции.

– Где эта сволочь!?

Тут мы все не сговариваясь, (и усопший тоже, хоть и лежа) – показали пальцами на люк, а из за стеллажей - но громко и старательно отметили свою лояльность: «Там он гад, внизу!», видимо пальцем не смог.

Из люка высовывается голова бесстрашного, геройского прапора, и просительными интонациями произносит:

- Света, Светочка, ну что ты…

В итоге в расположение мы вернулись с потерями… Командира нашего взяли в плен,(причем с нашем участием!) и наверняка щас жестоко пытают.

Мы понимали конечно, что все правильно, но пацанский кодекс не давал покоя, и требовал хоть изобразить попытки его освобождения из зиндана…

Штурм исключался сразу, может передать в бутерброде веревочную лестницу или саперную лопатку для подкопа? Планы рушились один за другим, причем мы сомневались, хочет ли сам Дрю на свободу.

В общем, пошли за подкреплением. Вернее - за моральным оправданием нашего непацанского поступка.

На КПП нас встретил кем-то зашуганный наряд, что чинил обе двери. В штабе переполох, устраняют последствия шторма что ли. Какая-то внеочередная уборка... Писарь сидит все еще прижав уши, и нервно дергает щекой…

От него-то и узнали, что нашему прапору беспрецедентно обьявлено аж три дня выходных, посреди недели! Заочно! Смутные подозрения пришедшие в голову еще на КПП подтвердились, - тут побывала жена Дрю, до того, как появилась в гараже. Тут и сдали его вместе с нами – раньше, чем мы его там. Нам достались лишь остатки ее настроения. Именно тут происходила главная баталия.

Через писаря выразили сочувствие, соболезнования родным и близким пострадавших, и пошли отсыпаться, и приводить себя в норму.

Дрю появился к концу третьего дня. Весь гладкий, пахнущий одеколоном(и не изо рта, - трезвый как стекло) После штаба собрал нас в каптерке, и начал разговор с того, что если кто вернется туда, то надо передать тот-то и тому то, а вот это… Его прервали, не поняв: Ты чего, завещание что ли тут диктуешь? Вождь, племени непонятны твои слова! И выражение лица у тебя нехорошее… Все настолько плохо? На расстрел приглашения раздавать будут? Когда похороны, и по сколь сбрасываемся на венки?

Он выслушав, помолчал, и после паузы тихо сказал: «Рапорт я написал, ухожу на гражданку.» Тут уж онемели мы… Честно говоря, я ожидал подобного, он сильно изменился с тех пор, как проводили тех шкетов. К текущему моменту времени я и сам уже только и ждал конца срока. Правда до сих пор не представлял, чем я буду по ту сторону КПП и кем. Но прорвусь как нить.

Обьяснений никто не спрашивал, решил так решил, но он счел все таки нужным прояснить. «Нет, не сильно ругалась, но - она ТАК на меня молчит!!!»

Не знаю были ли это попыткой обьяснений, или же просто решил поделиться с нами, еще не женатыми, и не знающими что это такое, чтоб рассказать как это когда тебя ждут…

Мы(я во всяком случае, тогда просто запомнил, а оказывается такие вещи надо пережить самому, что и произошло намного позже.)тогда не вьехали, просто приняли как есть.

И спустя десяток лет, когда занесло в Таджикистан, врал жене, чтоб не беспокоилась что поехал в Новосибирск. (а что делать, средства на жизнь и пополнение,(стало известно, что ждем третьего) надо было изыскивать, а на дворе девяностые, и все вспомненное и достигнутое полетело к чертям собачьим… Кроме семьи, совсем еще молодой.) Как оттуда выбирались(поехали-то в еще нестреляющий, рассчитывали вернуться быстро) – это отдельная песня, даже пришлось послужить в их армии, все что хотел забыть – снова понадобилось. Я знал, что меня ждут, и это выносило из казалось бы совсем уж безнадеги… Помниться как нашли рабочий телефон, все по очереди звоним домой, кто-то лепит: «Да, тут прохладно. Да, в гостинице, конечно. Где же еще!?, А ты как? Что? Да нет, тут свадьба, вот и стреляют. Все в порядке конечно, не беспокойся…» И так далее. Гоним такую лажу, что сами краснеем, как маки Чуйской долины.

И вот, я подхожу к двери,(из Новосибирска приехал, ага… как буду загар обьяснять – не знаю, но все равно идти надо), только ноздри в двери сунул, - и тут же мне летит в голову банка с краской,(ну вот такой боеприпас ей под руку попался) первую-то я отбил, но она ж очередями шмаляла… Сдал меня кто-то! Не нарочно, но пусть, даже на пользу, не придется врать, а лишь объясняться. Опаньки, - вторая пошла! Ухожу вправо, и… Ой блин! - ловлю третью! Прямо фейсом! Ребром банки, металлически жестким, в скулу…

Стою, кровь капает на белый свитер, а у самого на душе смесь чувств: Радость – меня и правда ждут! Беспокоятся! Я нужен! И виноватость… Вот как в детстве раннем: да, я накосячил, но меня все равно любят! Морда то заживет, ерунда какая… В тот момент отчетливо вспомнил, слова и эмоции Дрю, и понял, что вот эта самая банка, попавшая в десяточку, - самое что ни на есть признание!

И как-то сразу стало понятно, почему тогда Дрю все удавалось, и я во второй заход выходил оттуда, где вроде бы не должен был. Ждали нас! Я просто должен был вернуться! До этого момента текст песни времен ВОВ «землянка» – был просто текстом, а вот в этот момент – прямо откровением…

Счастливый такой, - стою, мимо со свистом пролетают и врезаются в стену метательные снаряды, и тяжелые слова. Те, что были пластиковыми - оставляли красочный след и потеки,(лишь бы этюдником не запулила, надсадится ведь) и почти все – вмятины на штукатурке. Впереди летает по кругу на метле, прям как вертолет, и плюется огнем, жена… На паласе прямоугольник солнца…

Где-то я это уже видел… Словно в гараже, только водки и компании не хватает…

Банки давно у нее в обойме кончились, тюбики уже на исходе, этюдник хоть и большой, но не бесконечен. Лишь бы им не запулила, он же тяжелый, надсадится.… Расстрел подходил к концу. Ну да, помню, прямо испытываю дежавю - сейчас прижмет руки к лицу, и заплачет. Точно! Мне только и пришли на язык примерно те же слова, что и тогда прапору: «Тань, ну ты чего…» Совершенно независимо от тех, тогда произнесенных в другое время, другим, и не ей. Видение словно во сне, ведет за собой, как бы я не сопротивлялся изменить ход событий. Словно наложился идеально подходящий трафарет.

Вот любопытно, если в детстве самое страшное было после самовольной отлучки со двора – услышать вернувшись «мама искала», то позже «мама» - сменилась на не менее страшное «жена ждет с обьяснениями»… Про других, у кого мамы были в придачу к жене(или наоборот), - не знаю, про себя говорю.

Но в общем и целом - мужики остаются детьми навсегда. В любом возрасте колупнуть, и окажется - что все отличительные мужские реакции, – это его крепость с толстыми стенами, высокими неприступными башнями, валом, и глубоким рвом с водой. Но только снаружи. Внутри - это чаще всего детская комната, наполненная детскими воспоминаниями, в которых находятся детские же сокровища, такие же страхи и горести.

 Не закончено. Продолжение следует. Что хотел сказать в заключение этой части… Начинал текст совсем с другой целью, больше внимания уделить думал тому Ходже, Но в процессе решил, что его прототипы во множестве сейчас встречаю уже дома, на тех самых улицах где я был счастлив в раннем детстве, (потом пришлось резко повзрослеть, так и не переходя в юность), хоть и другой рпелигии, не в чалмах а в рясах. – не стоят того, лучше пусть будет о другом. Все эти бессильно- хамские выходки ищущих истину или бога – от их угнетенной жизни. Причем не знают они что это такое – беда по настоящему, сломались на пустяке…

А искать надо не истину, а счастье. Тогда истина придет сама. В том, что жизни надо радоваться каждому прожитому дню, каждому восходу и закату. Ценить тех, кто вас любит, и кого любите вы. Эта опция искателям истин отдельно от счастья видимо недоступна. Их жалеть надо.

Каждый день может стать последним, завтра – может и не наступить, и откладывать нельзя, надо успеть многое, а они тратят время, которого нам отпущено не так много –на иллюзии и поиск несуществующего, пропуская мимо сознания красоту мироздания.

Вот на месте той сверхсущности, который все это по их мнению создал - я б их пристрелил бы из рогатки! Он понимашь, старался, - а они не видят, Проходят мимо тех же закатов с угрюмыми харями, сокрушаясь о несовершенстве мира. Не ценят они творения того, кого сами придумали. Тьфу на них…

Дрю нет уже больше двух лет. Получился своеобразный некролог, светлой памяти Андрея Виталича...