1/4 финала Кубка 2021: итоги

­
­­­­­­­­­­Уважаемые авторы, подведены итоги 1/4 финала поэтического Кубка "Избы-Читальни".

Приглашаем Вас ознакомиться с результатами судейского голосования. Стихотворение, набравшее в паре большее количество голосов, выходит в полуфинал Кубка.

Полуфинал и финал будут разыграны между четырьмя работами и выставлены в последней итоговой теме Кубка. Результаты, победители, награды будут опубликованы 11- 13 декабря.
Под стихотворением, набравшим меньшее количество голосов, указаны судьи, отдавшие за него свои голоса. Остальные судьи проголосовали за победившее стихотворение. Приносим искреннюю благодарность авторам, чьи работы не прошли в полуфинал, также судейскому составу за объективное судейство и рецензии.

Важно: каждый судья будет иметь право наградить одно стихотворение, не вошедшее в число победителей.
Продолжается голосование за лучшие работы для номинации "Выбор читателей" по ссылке на конкурсные работы: https://www.chitalnya.ru/contest/205/r1/

Судейский состав: Сергей Ермаков, Виолетта Баша, Марина Пономарёва, Олег Сешко, Борис Аксюзов, Дана Верис, Анатолий Болгов, Галина Уварова, Ольга Флярковская, Денис Барамзин.

--------------------------------------------------------------

Пара № 1

26. «Засидевшегося гостя проводила до порога» - 8 голосов.
40. "Тайный храм" - 2 (С. Ермаков, О. Сешко)

Стихотворение № 26. «Засидевшегося гостя проводила до порога»

Засидевшегося гостя проводила до порога,
на прощанье улыбнулась и рукой к его руке
на мгновенье прикоснулась, а потом два оборота
сделал ключик, звонкий ключик в неподатливом замке.

А потом взялась за веник – ёрзал веник-шизофреник,
а потом открыла фортку – налетели сквозняки,
но сверкнул графин-изменник, и тогда усталый пленник,
пленник тонкого графина вдруг расправил лепестки.

И вскипела светом лампа, что светила вполнакала,
и окрепла паутина, что свисала с потолка,
и мгновенно возвратилось всё, что так надоедало,
всё, что ей казалось вздором или блажью дурака.

А секунды, что по стенке так стучали – часто-часто, –
вдруг, как мёртвые мурашки, разом схлынули с часов...
И она взяла аптечку – нет ли там ещё лекарства
для таких вот слишком мудрых и не в меру зорких сов?

Но оно уже вернулось – и светилось среди ночи –
всё, что гостя так терзало целый вечер, целый день, –
неуступчивые речи, нецелованные очи
и любви неутолимой коронованная тень.

Рецензия: А. Болгова:

Трудный выбор для меня между "Тайным храмом" и "Засидевшегося гостя...", где и там и там богатые россыпи образов и все к месту, но он сделан в пользу второго произведения, и подтолкнули к этому действу сравнения финальных строк.
Не буду останавливаться на произведении "Тайный храм", это сделает другой арбитр.

Кратко коснусь "Засидевшегося гостя...".
Начну с финальной строфы "Но оно уже вернулось – и светилось среди ночи –".
Да, чувство вернулось и в этом светлое начало, казалось бы, конца любви с неуступчивыми речами, нецелованными очами.
Прекрасен финал и этот плод созрел, пройдя начальные строки с прекрасными бытовыви зарисовками, впитав в себя нарастающий накал, опять же описанный простыми элнментами быта.Всё, что окружает литературную героиню оживает и активным образом начинает влиять на её душу, читай эго.

В первых двух турах Кубка мне казалось (улыбаюсь, придётся в пятый раз перекреститься), что произведение написано женщиной, но теперь знаю, сотворено мужчиной. Мой поклон ему.

Стихотворение № 40. "Тайный храм"

Наш тайный храм – подобие тюрьмы,
где в будни горько-сладкий запах воли,
где дверь закрыта наглухо, но мы
для входа активируем пароли.
Я жду тебя с рассвета до темна,
прислушиваясь к шорохам у двери.
Там медленно густеет тишина,
и вечер, словно свитер, безразмерен.
А дома у тебя тоска, борщи,
в шкафу пылятся свадебные фото,
и спальня пахнет кремом от морщин,
и женщина рыдает отчего-то.
Одной из нас придётся проиграть
и больше для тебя не приключиться.
Но если жизнь – болото, значит, гать –
часы, когда ты дышишь мне в ключицу,
когда вину мы делим пополам,
замешивая боль на поцелуе.
Поскольку Бог не лезет в души к нам,
то, кажется, что Он не существует.
Надень на солнце крепкий поводок,
сними усталость, кинь на спинку стула,
и пусть другая шапки вяжет впрок,
чтоб голову от злости не продуло.
Пускай она заваривает яд,
обидой застилает ваше ложе
и нежит повзрослевших чертенят,
на наших неслучившихся похожих.

Рецензия Д. Верис:

Очень женская и проникновенная лирика.
Стихотворение подкупает своей исповедальностью, пронзительной грустью о возможном, но не сбывшемся.
Автор затягивает читателя в переживания героини, заставляя прочувствовать и понять её состояние. Пусть даже и не согласиться — но, несомненно, сопереживать.
Бытовая, казалось бы, зарисовка — а сколько настроения в невероятно живых и говорящих образах. Безразмерный, словно свитер, вечер. Часы встречи — гать через болото обыденности. А это «ты дышишь мне в ключицу» — сколько нежности тут заключено!
Подкупает ощутимый надрыв.
Но рефлексия героини не есть раскаяние, в её метаниях — отрицание грешности и безбожности происходящего (хотя и не без некоторого чувства вины где-то глубоко внутри). И оправдание одиночества некоторой своей возвышенностью, тем, что рядом с ней — храм, пусть и тайный. А возле соперницы (хотелось бы сказать, что более счастливой, но так ли это?) — тоска обустроенной, но до тошноты надоевшей рутины.
С технической стороны текст очень хорош — вполне гармонирующая с содержанием ритмика, интересные рифмы.

Практически равноценная пара, выбор был невероятно трудным. Меня, всё же, чуть больше захватила история-соперник. Но надеюсь, что многие в жюри отдадут свой голос за эти стихи.

--------------------------------------------------------------

Пара № 2

32. "Летели листья" - 8 голосов
54. "Моему старому влюблённому другу" - 2 (М. Пономарёва, О. Флярик)

Стихотворение № 32. "Летели листья"

Ты не должна рассказывать ему,
Что в день, тобой объявленный последним,
Срываясь с крон к земле, по одному,
Летели листья, нехотя и медля.

Как будто притяжение земли
Ослабло так, что к ней не дотянуться,
И эти листья всё ещё могли
К ветвям, навек покинутым, вернуться.

Как будто срыв, — всего лишь робкий шаг,
И вечными разлуки не бывают,
Они летели, медленно кружась,
Взвиваясь, замирая, забывая,

Что листопад — не выдумка, а рок.
Ища во всём таинственные смыслы,
Читая прозу жизни между строк,
Не говори ему про эти листья…

Рецензия Г. Уваровой:

Я уже писала отзыв на эти стихи, сейчас мне остаётся просто повторить и дополнить ранее сказанное.
Неподдельная напряжённая интонация стихотворения, подлинность и глубина переживаний, уместность избранной метафоры производят сильное впечатление. Это поэзия, контекст ситуации воспринимается чисто интуитивно.
По тексту единственное замечание или, скорее, пожелание: попытаться заменить малоупотребительное слово «ища».

Стихотворение № 54. "Моему старому влюблённому другу"

Говорят: «Седина вам в бороду — бес в ребро.
Ну, какая любовь — под старость-то? — просто блажь!
Раз уж кудри давно подёрнуты серебром,
Ты покоя ищи… участия… и тепла.

О здоровье пора задуматься. Уж прости,
Но куда тебе… кобелировать?! — знаешь сам:
Камни в почках… сердчишко дохлое… простатит…
Сколько ж можно порхать по «сказочным небесам»?

Что за радость, когда и сил уже ни на грош,
Свою душу пустой романтикой мучить зря?
Ох, опасна любовь последняя — вгонит в гроб!..»
Ты не верь! Это всё — от зависти говорят!

Не бывает любовь последнею. Это — вздор!
Раз она тебя осчастливила — старика —
Ты её принимай, как первую! — в полный вздох!..
Как единственно настоящую — на века!

Ты не бойся любви, нахлынувшей невзначай!
Ты вдохни её… и дыхание задержи!
Никогда не поздно всё бросить, и вновь начать,
Потому что Любовь — и в старости — это Жизнь.

Рецензия О. Флярковской:

О последней Любви

...Глубокая ночь. Сегодня на Ваганьковском кладбище погребли Александра Борисовича Градского. Только что по первому каналу окончился концерт Музыканта: уже немолодого, поющего словно о т т у д а песни о любви и человеческом достоинстве, о своей далёкой звезде и незнакомом прохожем...
Этот концерт вложил мне в руки ключи к пониманию потаённых смыслов стихотворения «Моему старому влюблённому другу». И дело не в том, что А.Б. был старше своей жены и матери двух сыновей на много лет. Это мне вообще безразлично. А дело в той мольбе, тоске и высоте, на которую меня поднял Артист, когда пел о последней любви.
...Какие только конкурсные стихи не прошли перед глазами за этот месяц! Одни зазывно шептали на ухо свои любовные мантры, другие гремели кимвалом звенящим, третьи захватывали внимание пластикой изображаемого, четвёртые очаровывали блеском и мастерством аллюзий. Абсолютно ничем из перечисленного не может похвастаться это удивительное стихотворение. В его тексте не предпринимается ни малейшей попытки «понравиться» читателю.
Автор, напротив, начиная с первых строк стихотворения о позднем чувстве, будто хочет оттолкнуть нас от своего текста, подчёркивая, что это разговор с влюбившимся другом о глубоко личных, интимных, не очень-то «поэтических», возрастных вещах... Словно нехотя, он приводит всем известные аргументы и про «беса в ребро», и про «кудри, подёрнутые серебром»... Автор не забывает упомянуть и про пресловутые покой и тепло, так нужные в старости каждому (кто же спорит, кивает читатель головой).

Да, к тому же здоровье... Ох уж это здоровье!
Но куда тебе… кобелировать?! — знаешь сам:
Камни в почках… сердчишко дохлое… простатит…(с)

Медицинские термины, совсем не сочетающиеся с понятиями «мачо» или «Дон Жуан». Нарочито грубое, базарное – «кобелировать», сказанное со всё возрастающим раздражением на самого себя. Сниженная лексика. Но с этого момента стихотворение словно перестаёт ползать по квартире, пропахшей старыми вещами и лекарствами, и начинает свой подъём вверх. Автор уже и сам не очень верит в то, о чём ещё продолжает говорить. Вот и «сказочные» небеса лишь подчёркивают эту теряющую силу инерцию... Но «небеса» уже мелькнули, и мы поднимаем глаза, до сих пор угрюмо опущенные вниз, в низ бытовой тяжелой жизни, в мучительное, физиологическое, часто бывающее слитым с ощущением стыда и неловкости.
Вслед за небесами приходит мотив радости – радости, в которую пока нет веры. Но она уже утверждается, прорастает. Неправильная, она словно говорит нам: я есть, есть!!! За радостью в текст осторожно входит романтика, и пусть она «пустая», никчемушная, несбыточная, но ЛГ (или автор, что в данном тексте - одно) и сам уже признаёт, что ею (а не «кобелированием»!) полна душа его старого друга. И вот тогда, исчерпав понапрасну все приведённые аргументы, вытаскивает последний, самый неодолимый:

Ох, опасна любовь последняя — вгонит в гроб!..» (с)

Вот оно, прозвучало. Великое затасканное слово вошло в текст. В своей вековечной антитезе любви и смерти.
Так кто же перед нами? Друг, увещевающий друга, или всё-таки ГЕРОЙ, ГОВОРЯЩИЙ С САМИМ СОБОЙ? Говоря о «любви», автор добавляет «последняя», сразу переводя текст из ворчливо-бытового в серьёзный и возвышенный регистр. Литературный герой в этом тексте – как Двуликий Янус. Маска старика заклинает: не рискуй, отступись, опомнись. Маска юноши твердит: иди вперёд, трать своё сердце и ничего не бойся.
И с этой минуты в тексте начинается взлёт:

Ты не верь! Это всё — от зависти говорят!
Не бывает любовь последнею. Это — вздор!
Раз она тебя осчастливила — старика —
Ты её принимай, как первую! — в полный вздох!..(с)

Автор сметает в сторону всё, что нудно пытался выволочь на дорогу перед чувством, чем пытался отгородить, отделить от себя всякую мысль о нём. Он и по отношению к себе самому выступает теперь не ворчливым скептиком, а д р у г о м, понимающим и верящим в чудо:
Ты не бойся любви, нахлынувшей невзначай!

Ты вдохни её… и дыхание задержи! (с)

И далее мы уже слышим заклинание скорее юноши, чем старца: Двуликий Янус поворачивается к нам своим мальчишески-восторженным лицом:

Ты её принимай, как первую! — в полный вздох!..
Как единственно настоящую — на века! (с)

В финале текст приходит к высшей смысловой точке: его кода, его кредо прописаны с заглавной буквы:

...Любовь — и в старости — это Жизнь. (с)

Отдельно надо сказать о незаметных, но с большим вкусом использованных рифмах, об интонационной чистоте, о компактности текста.
Не умолчу и о том, что можно (если автор захочет!) немного довести «до ума».
1. Что за радость, когда и сил уже ни на грош,
Св’ою душу пустой романтикой мучить зря? – смещение ударения.
Как вариант: «Только душу романтикой...». Автор – по всему чувствуется – далеко не новичок в стихосложении, а состоявшийся мастер, легко найдёт и свой вариант.
2. «Никогда не поздно всё бросить, и вновь начать» – по мысли всё понятно. Но здесь автор привлекает в текст слишком часто употребляемое выражение, а этот приём уже отработал своё выше в контраргументах маски Старика... Свежее, сильнее бы образ в текст! Новизна разрушает штампы. Здесь она – просто необходима!
3. И последнее соображение. Стихотворение – очень музыкально. Эта музыкальность во многом – заслуга рифм. Но вот в первом четверостишии именно к рифмам у меня возник вопрос.

Говорят: «Седина вам в бороду — бес в ребро.
Ну, какая любовь — под старость-то? — просто блажь!
Раз уж кудри давно подёрнуты серебром,
Ты покоя ищи… участия… и тепла. (с)

Вторая пара рифм «блажь-тепла» много выиграла бы, если бы из усечённой превратилась в надстроечную: «тепла-блажь». Кстати, первая пара рифм («ребро-серебром») выстроена автором именно таким образом, и этот способ неоднократно применяется им и далее («прости-простатит», «зря-говорят», «задержи-Жизнь»)! Кстати сказать, сведённые в пары, эти рифмы начинают некую волшбу, сами по себе выстраиваясь в смысловые цепочки.
Как выглядело бы в тексте то, о чём я говорю?

Говорят: «Седина вам в бороду — бес в ребро...
Ты покоя ищи… участия… и тепла!
Раз уж кудри давно подёрнуты серебром,
Ну, какая любовь — под старость-то? — просто блажь!

Мы сейчас говорим только о звуке, не трогая другие составляющие (смысл, синтаксис). Не правда ли, лучше фоника? Автор имеет полное право отмахнуться от моих рассуждений. Что ж, воля автора для меня – свята.
За это стихотворение, приоткрыв, как мне кажется, его тайну, за этот тихий гимн, за эту молитву-благодарение любви и жизни, я голосовала на всех этапах конкурса.

-------------------------------------------------------------------

Пара № 3

25. "Русская деревушка" - 1 (М. Пономарёва)
29. "Звери" - 9 голосов.

Стихотворение № 25. "Русская деревушка"

Эх, запуталось всё в державе
На границе меж двух веков!
Кто шашлык осетровый жарит,
Кто, вздыхая, печёт морковь…

Зависть есть, да не лишко злобы –
Незлобив на Руси мужик,
Тяпнет чарку, не киснуть чтобы
И до завтрева снова жив!

Не сказать, что при новых русских
Жизнь раскинулась, как баян.
Да в желудке не так уж пусто,
Кто не лодырь – тот сыт и пьян.

Неказистая деревушка
Волей баб – мастериц болтать
Обросла, как травой опушка,
Нынче слухами неспроста:

Канабеиха в воскресенье
Приглашала на куличи –
Перед Пасхой Иван Арсеньич
Ваську ейного излечил!

Всякий ведал, что егерь ближний
Во скулапстве-то был мастак –
Только нынче, видать, Всевышний
К пареньку приложил перста…

Всё же Ваську в Москву возили –
То, к профессору на показ,
То игумен молитвы силой
Беса вывести был горазд…

Да наездились-то без проку!
Сколько денег свели за так…
А у егеря с этим строго –
Не возьмёт и кривой пятак!

Счёт оплачен был на чужбине –
Чуть живого из-под огня
Вынес Ваню Антон Рябинин
До Победы... лишь за два дня...

Рецензия Д. Барамзина:

Продолжу самостоятельно выбранную миссию злобного критика – все плюсы уже не раз названы другими рецензентами. Пройдемся по нашей деревеньке, то бишь тексту.
Название. Скучно, как надпись «кафе» над кафе. Зачем? Из-за того, что сайт при публикации требует? Даешь классические три звёздочки (в случае с сайтом — первая строчка). Ну, на худой конец, просто «Деревушка». Что русская и так понятно, да ещё и прямым текстом не раз сказано.
«морковь» - как-то не убедительно (неужто ради рифмы?). Внутренне понимаешь, что там должна быть картошка, как основа сельского рациона. Что там ещё? Зерно, грибы, репа (именно её, а не чудо-морковку тягают из земли в русской сказке. Почему не картошку? Полагаю, просто сказка старше завезённой заморской невидали.
Как-то 2 и 3 строфы между собой спорят, идут не последовательно, а в параллели – то ли их местами поменять надо, то ли одну убрать. Вроде сначала речь про поголовное пьянство – спасение от злобы и тоски, но потом выясняется, что пьяны (и сыты) только работящие (кстати, спорное утверждение), тунеядцы, видимо, всё же где-то находят выпивку, но не закусывают.
Строфы 1-3 вроде как зачин, однако это ровно треть текста – не многовато для просто вступления? Более того, эти части существуют как-то отдельно друг от друга. С 4 строфы начинается новое стихотворение.
«Обросла, как травой опушка» - опушка всё же зарастает, а если обрастает, то кустами, деревьями, забором в конце концов – в общем, по периметру. Травой, как мы все прекрасно помним, обрастает холм. Деревушка – да, та запросто обрастает слухами (а дома – вещами).
Много раз спотыкался на «егере ближнем». Убедил себя, что речь о егере ближайшего угодья, но при прочтении перед глазами нет-нет да и выскочит бородатый лесовичок в камуфляже с требованием «возлюби егеря своего!». Может быть, «здешний», «местный»?
«Во скулапстве» - как вообще очень специфичное, жаргонное слово «эскулапство» могло угодить в эту деревушку и – более того - прочно закрепиться в языке в просторечной форме? «Был мастак» - слово «был» здесь лишнее, иначе выходит, что либо егерь уже не жив, либо утратил навыки скулапства.
«беса вывести был горазд» - слишком сложно, слово «горазд» тут не к месту, а по смыслу совершенно противоположно контексту. Горазд говорят о некоей способности человека. Был горазд, однако, беса не вывел – стало быть, не горазд?
«До Победы… лишь за два дня…» – инверсия, да ещё и в финалькой строке. Да, честно говоря, так ли важна эта разница в два дня? Это имело бы значение, если бы речь шла о гибели – получается, человек не дожил два дня до окончания войны. Но ведь здесь говорится о спасении – так стоит ли ради этих двух дней такой огород городить. Антон Рябинин. Человек-загадка. Поисковик знает их много, да всё не тех. Единственное оправдание его присутствия в тексте – это реальность описываемой истории, нечто из семейных архивов. Если так, то и про два дня можно вставлять — вот только инверсию всё равно победить придётся.

Стихотворение № 29. "Звери"

Можешь верить или не верить, может, правда, а может, небыль.
Просто шли по дороге звери, по дороге, ведущей в небо.
Котик, мишенька и зайчатка. Вдоль дороги росла просянка, и слова у них не кончались, и болтали о разном-всяком
звери плюшевые, живые, сны и ватное одеяло.
Даже волки на них не выли, даже солнце на них смеялось.
Бесконечно тянулись числа, города поднимались, страны.
Звери шли и добром лучились, и несли в мягких лапах странность.
Был зайчатка пушистым, белым, с носом розовым и цветочным. И навстречу беда болела в каждой клеточке, в каждой точке.
К ним беда — как старуха в чёрном, выжигая остатки счастья.
"Я же смелый", — сказал зайчонок.
"Я же справлюсь", — сказал ушастый.
Словно он не зверёк, а ветер. Окна хлопали как ладоши.
И не стало беды на свете, и нигде не болело больше.
Оставляли тираны троны, поджимали шпионы жала.
Просто шли по дороге трое, и усталость от них бежала. Падал с ветки созревший жёлудь.
Звери шли и сочились мёдом: котик, зайка и медвежонок, три довольных весёлых морды.
И любовь к ним спустилась плавно на серебряном парашюте.
Косолапый сказал: "Ну ладно",
"Я же сильный", — сказал мишутка.
И взвалил её на закорки, меж лопаток согрел ей норку. Холод треснул засохшей коркой, и любви сразу стало много.
Стало столько, что не измерить, не испить, не укрыть в застенках.
Просто шли по дороге звери: мишка, заинька и котейка. Понарошечные, смешные уши, души, хвосты и лапы.
Даже зубы у них не ныли, даже дождик на них не капал, деликатно вокруг мурашил.
Просто шли по дороге сказки. А потом повстречали в страшном, пустотелом и пустоглазом навьем царстве, в голодной бездне ту, что ходит бесцветной тенью. Ту, что в окна без спроса лезет.
И мурлыкнул друзьям котейка:
"Я ведь пуговка божьих судей. Оторвусь я — пришьют и вденут. У меня же их девять, судеб. А у вас вроде как не девять".
Стала шерсть у него из меди, стал он хтонью железной сборки. И не стало на свете смерти.
Просто шли по дороге боги.
А потом ты открыл им двери. Лунный луч был дрожащ и тонок. И вошли в нашу спальню звери, и сказали, что ты — ребёнок. Очень маленький, робкий, дивный.
Вот поэтому этой ночью они смерть твою победили,
и беду твою победили,
всех-превсех они победили.
И любви теперь сколько хочешь.

Рецензия: В. Баши:

Стихотворение «звери» - не просто стихи. Нечто запредельное, как счастье сквозь боль, недоступное для простой вербализации, то есть для выражения в изобретенных человечеством символах и кодах, оно все-таки было написано и явлено как Обыкновенное Чудо ( с двух больших букв, ибо цитирую волшебного драматурга Евгения Шварца), или по-детски - чудо чудесное.
Волшебство еще и в том, что и в ритме текста, и в его словах явно звучит и волшебная флейта, и сказочный напев из детских снов, которые, так и не покинув нас до самых седин, продолжают петь арии этой самой волшебной флейты. Нежность и вера в чудо – главное, что делает его таким перламутрово-сияющим обертонами любви и заботы, ожившей сказки для очарованных взрослых и совсем недетской сказки для детей.
Оно доступно детям, так как написано простым для детского понимания языком, и маленький мальчик, ребенок, к которому обращается автор, и заслушается, и поймет, и исцелится силой этой красоты несмотря ни на что.
Оно завораживает взрослых, потому что отнюдь не детское. А философское. И суть этой философии в вопросе – зачем мы живем, ради чего наша жизнь мелькнет и исчезнет, успеем ли мы выполнить замысел божий? Ответ и прост, и труден. Просто сказать – мы живем ради любви. Трудно понять, о какой любви идет речь. А любовь здесь до неба и выше. Мир этой сказки сочится добротой. И братья наши меньшие так трогательно любят ребенка, они такие… такие…такие (!), что и слов нет, кроме как определить их как наших планетарных Богов, которых мы в такой роли привыкли не замечать, и которые шли по дороге к Человеку, к его Дитю, балансирующему на грани жизни и смерти. «Шли по дороге боги»… именно так.
Оглянись, человек, посмотри на прекрасную живую планету. Рядом с тобой живут боги. Всегда ли мы любим их ответной любовью? Молчание… комок в горле и восторг в душе, и боль… и сухие – только в душе - слезы…

Первый раз, в самом начале Кубка, прочитала ( все стихи Кубка пробую на вкус, читая сначала с листа, а потом вслух), улыбаясь. А в самом конце этого чтения, продолжая улыбаться счастливой улыбкой, которая всегда у меня признак, что столкнулась с совершенством, обнаружила, что голос мой дрогнул, а глаза…обнаружили свойство быть влажными ( и уже вовсе не сухими слезами) от простого обыкновенного волшебства слова.
Потом читала мужу вслух, он у меня редактор солидного журнала, чтобы проверить на нем свой щенячий почти и вполне взрослый восторг. И снова голос дрогнул ровно в тот момент, когда боги пришли к маленькому человеку. А мой родной слушатель очарованно молчал. А ведь он обычно высказывается и всегда метко. И это было сильнейшим доказательством настоящего алмазного света, исходящего от стихотворения.

На мой взгляд, это стихотворение – претендент на лидерство.

-------------------------------------------------------------------

Пара № 4

17. "Папке" - 6 голосов.
33. "Гумконвой" - 4 (В. Баша, Г. Уварова, Б. Аксюзов, Д. Верис)

Стихотворение № 17. "Папке"

Словно на флейте - сердечные клапаны...
Как это смутное выразить голосом?..
Помнишь, как стёкла дрожали и плакали,
Ты мне расчёсывал мокрые волосы...
Лучики белые- сеточка возраста...
взглядом растерянным - "вот ты и взрослая"...
Как это смутное выразить попросту?..
Тычешь втихушку в герань папиросою,
морщишься — стало быть вспомнил
"Урицкого"...
В Питере вновь тополиные замяти...
Нежность стыдлива за строгими лицами
и послевкусием прячется в памяти.

Рецензия М. Пономарёвой:

Стихотворению «Папке» в этот раз я отдаю оценку и предпочтение. Отдаю в паре с другим произведением – сильным, глобальным, масштабным, на которое уже писала хорошую рецензию и обозначила в числе лучших. Почему? Нынче мы на пороге финала. Увы! По воле случая из конкурса выбыли сильные стихотворения и такие же сильные остались, которые теперь снова нужно оценивать, сравнивая друг с другом.

Прекрасная техника произведений пары («Гумконвой» и «Папке») не оставляет возможности оценивать работы с точки зрения недостатков поэтической версификации. С точки зрения раскрытия темы конкурса – оба стихотворения выходят за рамки понятия «любви» как тандема «мужчина-женщина». Оба возвышаются над этим уровнем, открывая перед читателем космос любви самой разной и разных её проявлений.
Помимо этого, оба стихотворения безупречны в плане художественных образов.
Одним словом… Беда для критика! Что ж остаётся? Субъективная и чувственная тяга к одному из поднятых мотивов, тем. А у меня лично не остаётся даже этого выбора. Ибо тема Донбасса и тема отца, папы, для меня одинаково близки, понятны, одинаково «не окончены», да ещё и сплетаются между собой. Оба стихотворения цепляют, восхищают, оставляя горькое послевкусие.
Стихотворение «Папке» - сильное, тонкое, лаконичное, ёмкое, но вмещающее в себя все пронзительные чувства, на которые способна душа. Здесь не скажешь много, да и нужно ли? Нет, не потому что стихотворение дошло до финала, что подразумевает его высокий уровень и художественную ценность по умолчанию. А потому что в стихотворении всё понятно. В хорошем смысле. «Понятно» - это не о простоте, это о восприятии и молчаливом понимании. Я согласна с каждым образом, с каждой мелочью, хотя эти мелочи не мои личные. Мои – ожидаемо другие. Да и зачем мне с этими образами спорить? Стихотворение с элементом диалога, всё же есть внутренний монолог автора, который можно принять или не принять (не принял – отойди и не суди!), а не спорить с автором в духе «почему так, а не эдак, почему герань, а не фикус?». Потому что. Точка. Поэзия – состоялась, стихотворение выворачивает. А значит, всё остальное – лишь пустая болтовня. Есть и некоторые загадочные образы, которые интересно было бы расшифровать, но расшифровку знает лишь автор. Но нужно ли? На мой взгляд – нет. Они прекрасны своей загадочностью, они должны оставаться тайной. Тайной автора! Поэзия – она всегда «напоказ», но это не значит, что автор должен всем всё объяснять, лишая себя возможности наполнить строки вещами, фактами, событиями, именами, датами, известными ему одному. В конце концов, мы пишем прежде всего для себя. Особенно такие стихи как «Папке». И только во вторую очередь для других.
Рассказать о любви к близкому человеку за несколько катренов…Можно ли? Можно. Именно такие стихотворения, на данную тему, получается хорошо тогда, когда обладают лаконичностью и не растекаются «мыслью по древу». Импонирует множество мелочей и нюансов в тексте. Придуманные или перенесенные на бумагу из реальности – знает лишь автор. Но, мне хочется сказать «верю». Верю в щемящую нежность, которой заполнено всё стихотворение, заставляющее вспоминать что-то своё.
Здесь, в этой паре, в этот раз… Я говорю «да» именно этому стихотворению. Потому что… «Папке»!

Рецензия С. Ермакова на стихотворение № 17.

В этой паре жребий свёл две удивительно эмоциональных работы! Они обе оказывают на читателя невероятно сильное воздействие. И они обе достойны того, чтобы пройти дальше.
Я отдал голос работе под №17. Иначе проголосовать я не мог.
Автору всего в двенадцати строках удалось передать читателю столько всего важного, сокровенного и интимного, причём сделано это мастерски, поэтически грамотно и невероятно искренне. Автору удалось пробраться в душу читателя и, заставив сердце стучать быстрее, оставить в ней неизгладимый след.
Бывает так, что достаточно пары фраз, сказанных с любовью. Пары фраз, написанных со слезами на глазах… Пары самых главных фраз. И тогда слова эти будут иметь очень большой вес. Это как раз тот самый случай.
Технические помарки и недочёты даже не хочется искать. Здесь это и не нужно.
Достаточно того, что в этой работе Автор раскрыл перед читателем свою душу.
Спасибо Вам за это стихотворение!

Стихотворение № 33. "Гумконвой"

Спешит в ночи колонна седых грузовиков.
О, Роза Белладонна, о, вечная любовь!
Бесстрашный желтоглазый спасительный конвой, –
Рыча, идут КАМАЗы дорогою прямой.
Прямой, как откровенный, суровый разговор,
Как приговор Вселенной, как вечный братский спор
С кровавою похлёбкой и жалящим свинцом.
На встречу, как на сходку, выходят сын с отцом.

Идут не за ответом, – у каждого он свой:
Опять на свете этом болеет мир войной.
Они уже не верят и не хотят понять.
Они отнюдь не звери, но могут ими стать.
Игры жестокой ставки – их судьбы – нечет-чёт,
И в этой дикой давке река, как жизнь, течёт.
Так время накрывает волною нелюбви,
Когда земля родная утоплена в крови.

Гуманитарный поезд растянет на года.
Расстрелянную повесть про эти города.
О, Роза Белладонна, о муже слёз не лей,
Он стал в низовьях Дона одним из журавлей.
Прошу не плачь, не надо – птиц не тревожь, не тронь.
Души моей Гренада, вины моей огонь.
Иссушит время слёзы. Покроет сединой.
В жару, в дожди, в морозы пусть едет гумконвой.

И будет вечной память. И будет тяжким грех.
И свеч не переставить за убиенных всех.
Когда затихнут войны, у бездны на краю
Разрядим мы обоймы в бесчувственность свою,
В нечаянную трусость, что в сердце прижилась,
Моля простить Иисуса живущих грешных нас.
Простить своей любовью – бескрайней и одной,
Которую мы ищем сквозь бренный путь земной.

Рецензия Б. Аксюзова:

Стихотворение «Гумконвой» было первым, которое я прочел среди тех, что были объявлены в «Поэтическом Кубке». И уже одно его название вызвало у меня недоумение: причем здесь Любовь и гуманитарные конвои в Донбасс? Но, прочитав его, я понял, что речь в нём идет именно о Любви, причем в высшем и всеохватывающем её проявлении: это и Любовь к людям, страдающим и обездоленным, и к детям, лишенным детства, и к порушенной родной земле, и к любимой женщине, которая ждет тебя живым. И меня потрясли последние строчки этого стихотворения о мольбе к Иисусу простить «живущих грешных нас»…

« Простить своей любовью – бескрайней и одной,
Которую мы ищем сквозь бренный путь земной».

Искренность и взволнованность автора выражена во всем: прекрасном языке и построении стиха, жестокости образов и в сравнении этой войны с борьбой против фашизма в Испании.

Рецензия О. Сешко на стихотворение № 33.

Хорошо. Слышно и видно, как движутся КАМАЗЫ, как клубится пыль из-под колёс. Стихотворение эмоциональное, пронзительное, образное, ритмически выдержанное. Заметно, как автор расписывался – начало тяжёлое с подбором слов, эпитетов (особенно с 4-й по 8-ю строку); ближе к окончанию слог легче, спотыканий и колдобин меньше. КАМАЗы прошли. Есть распад ударения – «прИговор вселенной» нужно поколдовать над этой строкой. А в целом, всегда непросто давать оценку выстраданным стихам, пропущенным через душу, через жизни и смерти. Я даже не знаю, вправе ли я это делать. Автору и всем нам желаю мира. Пусть таких стихотворений будет меньше.

------------------------------------------------------------------

Ведущая поэтического Кубка: Таня Ганич-Эза.
https://www.chitalnya.ru/users/larinadokkk/

Текст и комментарии перенесены с РС: