Есть женщины в русских селеньях.......
Не люблю ночь в деревне: как-то слишком тихо, темно - хоть глаз выколи, да еще непременно то мыши начнут шуршать под половицами, то собаки соседские вдруг разлаются, и именно когда ты только-только унесся в долину снов. Не спится, в общем.Но деревенское утро - это благодать…Хочется поскорее выбраться из-под одеяла и – даже без привычных утренних ритуалов, лишь накинув плед прямо поверх пижамы, - выйти поскорее во двор, и нырнуть в этот ласковый солнечный свет, в этот воздух, напоённый ароматами мокрой земли, зелени и цветов, слушать дежурную перекличку петухов, которые еще до рассвета разогнали всю нечистую силу, все ночные тревоги и страхи,а теперь радостно приветствуют новый день.
Вот и сегодня я проснулась раньше всех,юркнула на кухню, наполнила водой и включила электрический чайник…. Окно выходит на восток, и яркие теплые лучи струятся сквозь жалюзи, ложатся полосами на оливково-зеленый пол, на оранжевые дверцы кухонных шкафчиков, на большие разноцветные тарелки, сложенные на полотенце около мойки. Кухня яркая, веселая,под стать хозяйке этого большого гостеприимного дома…. А вот и она сама. Чуть поскрипывают ступени деревянной лестницы – это Татьяна спускается из своей комнаты на втором этаже: свежая, умытая (капельки воды блестят на гладко причесанных волосах), в модном, алом, как мак, спортивном костюме с капюшоном. Большой, рыжий, с мускулистой белой грудью молодой боксер, громко цокая когтями, скатывается вслед за ней. Спешит, смешно виляя задом, ко мне, тычется слюнявой чёрной мордой в колени.
- Роки! Не лезь! Привет, Полинка. Встала уже? Что так раненько? – Татьянин голос звучит приветливо, но чуточку устало, словно она тоже не выспалась за ночь.
Правда, вот это «тоже» здесь не совсем уместно, ибо вчера я почти весь день провела в гамаке с книжкой, а Татьяна чего только не переделала: с утра отвезла дочку в школу, потом съездила на рынок за цветочной рассадой, вернувшись, тут же всё посадила,и каким-то невероятным образом уже и суп кипел на плите в большой кастрюле, и стиральная машина, загруженная уже во второй раз с утра, прилежно крутила в своем брюхе простыни и полотенца….
- Таня, белье тебе помочь развесить?
- Я тебя умоляю! Зачем? Я сама, быстренько…делов-то! Отдыхай. Иди вон лучше, свежего лука себе нарви… опять повылез, куда его девать…
Потом она встречает двух рабочих, явившихся ставить новый забор. Вид у обоих такой, словно они только что вышли из дремучего заколдованного леса, где им пришлось бродить не день, и не два… Нет, они не пьяные. Просто это русские деревенские парни, которым предстоит выполнить какую-то работу.Татьяне требуется всего пару минут, чтоб привести их в чувство и вдохновить на труды праведные:её командный тон и грозно сдвинутые брови в сочетании с обаятельной улыбкой и шутками-прибаутками работают на «ура». Да и с вознаграждением она не скупится. И не торгуется – не любит. Добры-молодцы, поплевав на ладони, берутся за дело… Работа кипит.
А Татьяна уже хлопочет за домом: надо спилить старые засохшие ветки на сливе, и она тащит к дереву складную лестницу.
- Таня! Куда ты? Ну разве можно? Упадешь еще! - вопит Надя, выворачиваясь из своего гамака.
- Я тебя умоляю! Чего бы я падала, - отмахивается Татьяна от сестры, и карабкается по шаткой лесенке, прижимая новенькую блестящую пилу к своему круглому, тяжелому животу.
Надя торопится её подстраховать, а та только смеется:
- Врач сказала, нужно больше двигаться: и мне полезно, и малому.
И она двигается, кружится весь день, почти не приседая,и всё у нее ладится, и спорится…. Вечером Татьяна затевает грандиозный ужин: непременно шашлыки(мясо уже маринуется в большой миске на кухне, и когда она успела его заготовить, совершенно непонятно), непременно калейдоскоп китайских салатов (момент, когда она звонила в ресторан и заказывала доставку, мы тоже упустили), непременно вино для гостей (сгоняла на машине в ближайший супермаркет, а заодно и на автомойку заехала).А потом мы допоздна сидим в беседке, ужинаем, болтаем, а Роки ходит вокруг большого круглого стола, громко вздыхая, и норовя положить черную свою слюнявую морду кому-нибудь на колени, скосив при этом негритянские глаза на блюдо с шашлыком. Татьяна ест с удовольствием, со смаком, ловко снимает сочные куски мяса с шампура сильными пальцами с огненно-красным маникюром, успевает при этом замечать опустевший бокал или тарелку у гостя, и то и дело напевает свою любимую: «Обстановка по кайфу!...»
- О, вы вчера посуду помыли! А то меня прямо вырубило, думала, ладно, утром перемою…Спасибо! Роки! Попил? Иди, морду вытру.Да не об штаны мои, дурашка…. Так, всё,пошли гулять! Гулять!
Роки радостно виляет обрубком хвоста и всей попой, цокает когтями за хозяйкой - из дома.Я завариваю себе чай и смотрю в окно, как Татьяна неспешно идет к калитке, а пёс деловито обнюхивая все вокруг, удовлетворенно кружит около неё. Потом выхожу на веранду, всей грудью вдыхаю запахи деревенского летнего утра.
Возращается Татьяна немного взволнованная. Роки тоже как будто чем-то встревожен, поскуливает тихонько, в нос.
- Мне кажется, или у меня действительно штаны мокрые? – спрашивает Татьяна, озабоченно глядя на себя вниз.
Штаны и вправду мокрые.
- Наверное, воды отошли. Пойду позвоню врачу. Роки, домой… Полинка, будь другом, сделай мне кофе, пока я соберусь…молока побольше, и сахара две ложки. -В её голосе нет даже тени паники.
Две минуты шумит душ,еще две – фен, чистый спортивный костюм выдернут с полки шкафа,перед зеркалом, быстро – тональный крем, тушь для ресниц, помада;большая сумка со всем необходимым уже давно приготовлена и стоит в углу прихожей. Пол минутки на то, чтоб выпить кофе.И вот уже Татьянин тёмно-красный джип выруливает из гаража. Она опускает стекло:
- Полин, откроешь ворота?
И через мгновение - только затихающий вдали шорох шин по гравийке…
Моя кружка с остывшим чаем – на перилах веранды. Воробьи громко ссорятся в сирени. Это всё сейчас было наяву, или я еще сплю?
Надя, взъерошенная со сна, выходит из дома. Роки виляет задом за ней по пятам. Поскуливая, смотрит в сторону ворот. Надин взгляд обращен туда же.
- А куда это Таня с утра пораньше поехала?
- Рожать…
После обеда Татьяна звонит и сообщает, что родила сына.
Вот и сегодня я проснулась раньше всех,юркнула на кухню, наполнила водой и включила электрический чайник…. Окно выходит на восток, и яркие теплые лучи струятся сквозь жалюзи, ложатся полосами на оливково-зеленый пол, на оранжевые дверцы кухонных шкафчиков, на большие разноцветные тарелки, сложенные на полотенце около мойки. Кухня яркая, веселая,под стать хозяйке этого большого гостеприимного дома…. А вот и она сама. Чуть поскрипывают ступени деревянной лестницы – это Татьяна спускается из своей комнаты на втором этаже: свежая, умытая (капельки воды блестят на гладко причесанных волосах), в модном, алом, как мак, спортивном костюме с капюшоном. Большой, рыжий, с мускулистой белой грудью молодой боксер, громко цокая когтями, скатывается вслед за ней. Спешит, смешно виляя задом, ко мне, тычется слюнявой чёрной мордой в колени.
- Роки! Не лезь! Привет, Полинка. Встала уже? Что так раненько? – Татьянин голос звучит приветливо, но чуточку устало, словно она тоже не выспалась за ночь.
Правда, вот это «тоже» здесь не совсем уместно, ибо вчера я почти весь день провела в гамаке с книжкой, а Татьяна чего только не переделала: с утра отвезла дочку в школу, потом съездила на рынок за цветочной рассадой, вернувшись, тут же всё посадила,и каким-то невероятным образом уже и суп кипел на плите в большой кастрюле, и стиральная машина, загруженная уже во второй раз с утра, прилежно крутила в своем брюхе простыни и полотенца….
- Таня, белье тебе помочь развесить?
- Я тебя умоляю! Зачем? Я сама, быстренько…делов-то! Отдыхай. Иди вон лучше, свежего лука себе нарви… опять повылез, куда его девать…
Потом она встречает двух рабочих, явившихся ставить новый забор. Вид у обоих такой, словно они только что вышли из дремучего заколдованного леса, где им пришлось бродить не день, и не два… Нет, они не пьяные. Просто это русские деревенские парни, которым предстоит выполнить какую-то работу.Татьяне требуется всего пару минут, чтоб привести их в чувство и вдохновить на труды праведные:её командный тон и грозно сдвинутые брови в сочетании с обаятельной улыбкой и шутками-прибаутками работают на «ура». Да и с вознаграждением она не скупится. И не торгуется – не любит. Добры-молодцы, поплевав на ладони, берутся за дело… Работа кипит.
А Татьяна уже хлопочет за домом: надо спилить старые засохшие ветки на сливе, и она тащит к дереву складную лестницу.
- Таня! Куда ты? Ну разве можно? Упадешь еще! - вопит Надя, выворачиваясь из своего гамака.
- Я тебя умоляю! Чего бы я падала, - отмахивается Татьяна от сестры, и карабкается по шаткой лесенке, прижимая новенькую блестящую пилу к своему круглому, тяжелому животу.
Надя торопится её подстраховать, а та только смеется:
- Врач сказала, нужно больше двигаться: и мне полезно, и малому.
И она двигается, кружится весь день, почти не приседая,и всё у нее ладится, и спорится…. Вечером Татьяна затевает грандиозный ужин: непременно шашлыки(мясо уже маринуется в большой миске на кухне, и когда она успела его заготовить, совершенно непонятно), непременно калейдоскоп китайских салатов (момент, когда она звонила в ресторан и заказывала доставку, мы тоже упустили), непременно вино для гостей (сгоняла на машине в ближайший супермаркет, а заодно и на автомойку заехала).А потом мы допоздна сидим в беседке, ужинаем, болтаем, а Роки ходит вокруг большого круглого стола, громко вздыхая, и норовя положить черную свою слюнявую морду кому-нибудь на колени, скосив при этом негритянские глаза на блюдо с шашлыком. Татьяна ест с удовольствием, со смаком, ловко снимает сочные куски мяса с шампура сильными пальцами с огненно-красным маникюром, успевает при этом замечать опустевший бокал или тарелку у гостя, и то и дело напевает свою любимую: «Обстановка по кайфу!...»
- О, вы вчера посуду помыли! А то меня прямо вырубило, думала, ладно, утром перемою…Спасибо! Роки! Попил? Иди, морду вытру.Да не об штаны мои, дурашка…. Так, всё,пошли гулять! Гулять!
Роки радостно виляет обрубком хвоста и всей попой, цокает когтями за хозяйкой - из дома.Я завариваю себе чай и смотрю в окно, как Татьяна неспешно идет к калитке, а пёс деловито обнюхивая все вокруг, удовлетворенно кружит около неё. Потом выхожу на веранду, всей грудью вдыхаю запахи деревенского летнего утра.
Возращается Татьяна немного взволнованная. Роки тоже как будто чем-то встревожен, поскуливает тихонько, в нос.
- Мне кажется, или у меня действительно штаны мокрые? – спрашивает Татьяна, озабоченно глядя на себя вниз.
Штаны и вправду мокрые.
- Наверное, воды отошли. Пойду позвоню врачу. Роки, домой… Полинка, будь другом, сделай мне кофе, пока я соберусь…молока побольше, и сахара две ложки. -В её голосе нет даже тени паники.
Две минуты шумит душ,еще две – фен, чистый спортивный костюм выдернут с полки шкафа,перед зеркалом, быстро – тональный крем, тушь для ресниц, помада;большая сумка со всем необходимым уже давно приготовлена и стоит в углу прихожей. Пол минутки на то, чтоб выпить кофе.И вот уже Татьянин тёмно-красный джип выруливает из гаража. Она опускает стекло:
- Полин, откроешь ворота?
И через мгновение - только затихающий вдали шорох шин по гравийке…
Моя кружка с остывшим чаем – на перилах веранды. Воробьи громко ссорятся в сирени. Это всё сейчас было наяву, или я еще сплю?
Надя, взъерошенная со сна, выходит из дома. Роки виляет задом за ней по пятам. Поскуливая, смотрит в сторону ворот. Надин взгляд обращен туда же.
- А куда это Таня с утра пораньше поехала?
- Рожать…
После обеда Татьяна звонит и сообщает, что родила сына.