Севушка
— Сколько ты можешь бабушку подводить? Она звонила, еще пяти не было: ждать тебя или нет. Ты уже два раза отменял. Свози ты ее, просит же.
Нельзя же допускать, чтобы она по автобусам таскалась, когда у внука есть машина.
— Звони! Уже еду! —раздраженно крикнул.
Раз в месяц надо было ехать в деревню и везти бабушкув дом инвалидов детства. Она напекала пирогов, готовила домашнее масло, сметанку, пару курочек резала, картофеля, лука, семечек тыквенных набирала. Если зимой ездили, то еще носки,шапкиили жилетки связанные отвозила.
В этот раз вещей было очень много. Я забил багажник и почти доверху загрузил задние сидения.
— Ба, ты сегодня полдома нагрузила! Машинка не выдержит.
— Нужно все, внучек, нужно. — Кому нужно? Инвалидам? Их государство кормит и поит.
— Ну разве государство дает ласку и внимание? Да и полакомиться надо блаженненьким. Они ж убогие! Кто, если не мы, здоровые, их порадует?
И так каждый раз. Поедет, пораздаcт все, погладит, пообнимает их всех. Кучу заказов запишет. А ты стой и смотри на этих «блаженненьких». Потом бабушка снова целый месяц собирает гостинцы.
Обычно после посещения «блаженненьких» едем на кладбище, к Севушке. В этот день, несмотря на большое количество вещей, удалось быстро все пристроить. Я вздохнул с облегчением: «Уф, разделался! Так, остается к Севушке, и я свободен».
Приехали на кладбище.
— Бабуль, ты иди к своему Севушке, а я подожду.
Бабушка посмотрела на меня как-то пристально. Говорит:
— Нет уж, милый внучек! Что ж ты меня, старую, отправляешь одну? Пойдем вместе.
Я вздохнул. Пришлось идти. Бабушка перекрестилась, поцеловала крест и присела на лавочку, где я уже сидел,нервно теребя ключи от машины.
— Что ты про Севочку знаешь?
— Родственник наш.
— Глупый ты, и бестолковый. Нет не бестолковый, а безразличный. Он не родственник. Он ангел, посланный нам в помощь. Ты только представь себе: идет война, голодно и холодно. Везде немцы. Больше двадцати детей детдомовцев разобрали по избам бабы ближайшего села, когда увидели, что мы остались одни, брошенные на произвол судьбы. А у них в селе был дурачок Севка. Родился таким. Он к нам часто до войны приходил: сядет под воротами, раскроет мешок полотняный, а там полно свистулек, погремушек и дудочек. Раздаст нам, а сам радуется:
— Гы-ы-ы, гы-ы-ы, на-на-на, — пританцовывает, в ладошки хлопает.
Почему-то Севушка взял меня под защиту. Увидел, как старшие меня шпыняют,стал топать ногами, закатывать глаза и пальцем грозить. Самые красивые игрушки делал для меня. И обязательно маленький букетик незабудок принесет. С тех пор меня никто не смел пальцем тронуть. Пришли лихие годы, и Севушка,наш блаженный Севушка, стал нашим спасителем, — бабушка заплакала.
— Он что, был «дэцэпэ»? — удивился я. — А я-то думал, что Севушка — это какой-то родственник. Нормальный.
— Да он нормальнее всех нормальных! — всхлипнула бабушка. Дальше она продолжила свой рассказ:
— Немцыне обращали внимания на дурачка, а он выпрашивал продукты и все таскал нам.Село, где нас приютили, было верстах в семи от узловой станции. Ранним утром Севушка направлялся на станцию, выпросит продуктов и несет нам. И так — три раза в день; онпроходил больше пятидесяти верст в день.
— А умер как?
— Не умер. Убили его немцы, когда отступали. Под конец они лютовали, жгли все, что могли, и людей вывозили. Очередь и до нас дошла. Устроили облаву, похватали всех, кто под руку попался, и погнали на станцию. Загнали нас в вагон,закрыли и ждут отправления. Только что-то там с тепловозом у них неполадки начались. Теперь-то мы знаем, что это Севушка незаметно повредил тепловоз. Наступила ночь. Холодно. Слышим, какая-то драка началась возле нашего вагона. Отодвинулась дверь, и видим: Севушка стоит и держит немца, а тот вырывается.
— Вы-вы-ди-ди! Вы-ди! — крикнул он. Все быстро поспрыгивали — и бежать, кто куда. А я стою и жду Севушку. Он немца запихнул в вагон и закрыл. Взял меня за руку, и мы побежали через рельсы. И тут нам навстречу немец с автоматом. Севушка меня cтолкнул с насыпи, а сам на немца пошел и кричит:
— Га-га-ды!
Я видела, как он упал, немцы набежали и несколько очередей в него выпустили. Нас искать не стали. В тот день фашисты начали с нашей территории отступать. Вот так. Если бы не Севушка, не было бы ни меня, ни тебя, внучек.
— Прости меня, бабушка, — мне было стыдно.
— Я не обижаюсь, внучек.Когда меня не будет, не забывай о них и помогай чем можешь. Их Господь сразу наградил, дав немощь. Это мы — здоровые ненормальные. Без награды.
На бабушкины похороны приехало много блаженненьких. Я мысленно спрашивал бабушку: видит ли она, сколько ангелов ее провожают в последний путь?
Много лет езжу по бабушкиному маршруту. А по-другому никак. Я ведь без награды. Нужно еще успеть ее заслужить.