По данным губернского сыска. Том 2-й Дело№8
12/10/2020. Мирослав Авсень.
По данным губернского сыска...
(роман)
Дело№8
Встреча на балу.
Х Х Х
В конце апреля, когда всё уже зеленело, и хрустальный воздух весны кружил и пьянил головы, губернатор, Евграф Никитич Бурилин, решил задать в своём доме, ещё один бал, просто бал, без всякого громкого мотива, в честь так сказать любви и молодости. И полетели курьеры во все концы города и уезда, пригласительные билеты раздавать. Многих приглашали, впрочем, и так, без билетов, устно, и городской свет Старобоярска, загудел в предвкушении очередного грандиозного события. Что с того, что по осени, их превосходительство уже давало бал? Бал не панихида, и по чаще можно устраивать…
Евпатий Гордеич, в свой выходной, в промежутке меж полдником и обедом, сидел у себя в кабинете, читая книгу о развитии конной артиллерии, которую наконец-то достал ему букинист. Надворный советник зачитался так, что не услышал за дверью шажков жены, и заметил её тогда, когда Наталья Сергеевна, уже скользнувши внутрь, направилась к столу.
- Надеюсь я не помешала тебе? – мило улыбнувшись, полюбопытствовала супруга, подойдя вплотную. Хортов, отложил книгу, и по привычке уже, указал рукой на свободный стул.
- Нет конечно, присаживайся!
- Нас с тобой, пригласили на бал к губернатору, четверть часа назад, принесли приглашения, и я спешу тебя обрадовать! – сияя ямочками на щеках, промурлыкала жена.
- Ну, Наташ, сбылись твои мечты блеснуть в свете новым платьем! – так же приветливо, улыбнулся супруг.
- Ну ты-то хоть рад? – спросила от чего-то Наталья, беря у него со стола карандаш, и с интересом его разглядывая.
- Наташ, главное, что ты рада! – ответил Евпатиий, сложив руки вместе.
- Погоди – подозрительно приподняв одну бровь, насторожилась жена – ты разве не хочешь поехать со мной на бал?
- Наташ, ну там опять соберутся все эти чиновные рожи – наморщив лоб, заметил сыщик – и их глупые гусыни в полуподдельных бриллиантах! Я хотел бы тот вечер, провести дома, с тобой, с детьми, разве плохо?
- Евпатий! – умоляюще заметила Наталья, принявшись нежно гладить его по руке – Ну, ты же прекрасно понимаешь, что я не могу, поехать на этот бал одна, без тебя! Ведь ты не хвор и не занят, и что подумают в обществе? У нас, в сравнении с иными, всё же не плохая семья! – дрогнувшим голосом, напомнила супруга.
- На когда, назначена эта оргия? – прикрывая глаза и улыбнувшись уголками губ, спросил Хортов.
- На завтра – с надеждой в голосе, ответила Наталья, не отнимая своей руки.
- Ну хорошо, только ради того, чтобы доставить тебе радость, я, пожалуй, составлю тебе компанию… И то сказать, мы и впрямь на люди не часто выходим! – согласился сыщик, глядя супруге прямо в глаза.
- Я тебя обожаю! – счастливо прошептала она, и тут же полезла к мужу с поцелуями…
И грянул бал! Нет нужды в который раз его подробно описывать, ибо соль тут оказалась не в котильонах-мазурках, или польках с вальсами, а в стечении обстоятельств. Евпатий Гордеич, в первой половине вечера, посвятил всего себя законной супруге, танцевал с ней много и долго, и в конечном счёте, уморившись, она в изнеможении села в компанию подружек, перевести дух, и как следует поработать веером и языком. Воспользовавшись моментом, Хортов улизнул из большой залы в большую гостиную, где работал буфет, играли в карты, и просто вели задушевные беседы, сидя и стоя. Евпатий Гордеч, завладевши бокалом вина, присоседился к группе офицеров, кои сразу же приняли его в свою команду.
Немного в стороне от общества старых вояк, стояла и довольно пылко чего-то обсуждала, компания мужчин и женщин разного возраста, где среди фраков и сюртуков, мелькали и мундиры. Судя по разгорячённым лицам, эти дамы и господа только недавно появились из бальной залы, чтоб освежить себя прохладительными напитками, и послушать свежих губернских новостей. Впрочем, среди собравшихся, не присутствовал никто из городской верхушки, и даже пара офицеров, мелькавших эполетами, относились скорее к отпускникам, или же отставникам.
Наблюдатель со стороны мог бы подумать, что в этой компании, рассказываются некие анекдоты, либо забавные истории из губернской жизни, так звонко и непринуждённо смеялись дамы, и сдержанно хмыкали мужчины. К беседующим то кто-то осторожно присоединялся, то другой, тихо извинившись, отходил в сторону, но костяк компании оставался прежним.
Из бальной залы, лёгкой, прогулочной походкой, появился пехотный штабс-капитан, на мундире которого, по мимо шейного креста, поблёскивало ещё четыре награды, да рукоять дорогой шпаги с левого бока, ловила собой отблески свечей и женских украшений. По тому как офицер с интересом оглядывал всё вокруг, можно было предположить, что он, человек приезжий, и здесь впервые. На вид, штабс-капитану можно было дать не более сорока лет, а то и того менее. На его поджаром и загорелом лице, красовались аккуратные чёрные усы, ярко выделявшихся на фоне тёмно-русых, зачёсанных назад волос. Глубокая складка на лбу и резко очерченные морщины под глазами, говорили об их обладателе многое. Несколько пар любопытствующих женских глаз, моментально выхватили старого вояку из ряда других (ведь каждый новый мужчина в обществе, это чей-то шанс!) и тут же тихонько зашептались промеж себя, кто бы мог быть этот офицер, и каково его состояние, женат ли он? Гость, впрочем, мало обращал внимания на эти взгляды, он, осматривался сам, как бы делая вид что ищет знакомые лица, и внезапно, недалеко от весёлой компании, штабс-капитан замер на месте, и слегка прислушался. затем обойдя беседующих со стороны, внимательно, но не навязчиво, вгляделся.
Не прошло и минуты как он удивлённо поднял брови вверх, а затем едва слышно произнёс, «Не может того быть… неужели ты?!» Пару мгновений поколебавшись, гость решительно приблизился к ним, и голосом, подёрнутым металлическими нотками нерадостного удивления, обратился к худощавому, но статному брюнету, в чёрном фраке и белых брюках.
- Поручик Грицын?! Пётр Сергеич?! Так вы значит живы?!
Разговор в этой части гостиной резко оборвался, худощавый брюнет, слегка ошарашенно чуть подался корпусом назад, и растерянно моргая, как-то не очень уверенно переспросил.
- Простите сударь, вы, ко мне обращаетесь?
- К вам, разумеется, а вернее к тебе поручик! – холодно повторил штабс-капитан, и не давши никому опомниться, продолжил – Как прикажешь понимать твоё здесь присутствие? Ты разве не пропал без вести, в том бою с горцами, два года назад?!
- Во-первых, я попросил бы вас, мне не тыкать,- изумлённо, но с вызовом, заметил брюнет, и поспешил добавить, - А, во-вторых, потрудитесь объяснить, что всё это, чёрт вас дери, значит?
- Это значит, что я, узнал, вас! – делая ударение на этом последнем слове, твёрдо повторил штабс-капитан, и продолжил – Вы сменили мундир на гражданское платье, вы сбрили усы и баки, но я узнал вас, господин Грицын, да мудрено было бы не узнать человека, с которым прослужил три года, бок о бок!
- Да что тут происходит-то, в конце концов?! – возмущённо воскликнула молодая, красивая женщина в атласном платье, нежно-зелёного цвета – Евгений, кто этот человек, и что ему от тебя нужно? – испуганно обратилась она к брюнету, растерянно хлопавшему глазами.
- Аня, душа моя, да я ей-богу не знаю кто этот человек! – повернувшись к женщине, и прижав правую ладонь к груди, поклялся Евгений, а затем повернул своё сердитое лицо к офицеру.
- Потрудитесь объяснить господин офицер, что всё это значит, и кто вы такой? Чёрт вас возьми, на мою голову!
Штабс-капитан, нехорошо блеснув глазами хотел что-то ответить, но его опередила дама в зелёном платье.
- Сударь, ну послушайте же! – примирительно начала она, умоляюще глядя на него, вы, решительно ошибаетесь! Это никакой не поручик, или как вы его там назвали… Это Евстафьев, Евгений Алексеевич, мой муж! Он никогда не служил в армии!
- Послушайте! – голосом догадавшегося о чём-то человека, воскликнул «обвиняемый» - это что, розыгрыш такой, да? – с надеждой спросил он, оглянувшись кругом, но, тщетно, его товарищи сами стояли подобно соляным столбам, и растерянно молчали. Однако дальнейшие высказывания штабс-капитана, лишь накалили атмосферу.
- Я, прошу прощения дамы и господа, мне не известно под каким именем вы знали этого человека ранее, но пять лет назад, едва ли не день в день, он пришёл к нам в полк, под именем поручика Грицына, Петра Сергеевича, урождённого в Самаре! Три года мы служили бок о бок на Кавказе, а два года назад, в начале мая, этот человек, пропал без вести, в одном из сражений с горцами!
- Да вы, сумасшедший! – гневно воскликнул Евгений, нервозно задёргав веком – Вы кто вообще такой?! Откуда вы взялись тут?!
- Позвольте господа! – из середины вышел пожилой дворянин с военной выправкой – Князь Шестопёров, Дмитрий Юрьевич, подполковник в отставке! - представился он. Штабс-капитан вытянулся в струну, и тоже наконец назвался.
- Штабс-капитан Шкловский, Юрий Николаевич! Отправлен в отставку, после очередного ранения! Тут, нахожусь в гостьях у старого приятеля, капитана в отставке, Петлицына, Николая Васильевича, он меня на этот бал, и притянул за собой!
Князь, чуть кашлянув, дипломатично принялся разъяснять.
- Послушайте, Юрий Николаич, я уже довольно пожилой человек, и малость разбираюсь в людях. Лично я, выслушав ваши слова, несклонен подозревать вас в неискренности, или неуместной шутке. В жизни, случается всякое, порой такое, что никакой Шекспир, не сочинит! Но, как быть в вашем случае, коли этот дворянин, - князь указал на пылающего досадой Евгения – действительно Евстафьев, Евгений Алексеевич, 33-х лет, родился и возмужал в нашем городе, и его тут знают многие! – после этих слов, несколько голосов загудели было в разнобой «Да-да, конечно знаем!» но Шкловский, чуть приподняв ладонь, попросил.
- Господа, последний штрих, позвольте! (все затаили дыхание) Я, готов прямо теперь же, принести извинения этому человеку, если мне, с полной уверенностью скажут, что он не покидал пределов Старобоярска, в течении пяти последних лет!
И вот здесь, наступила неловкая пауза. Князь неопределённо шевельнул бровями, и повернувшись к Евстафьеву, с молчаливым вопросом на лице.
- И что с того? – резко бросил Евгений Алексеевич, глядя куда-то внутрь себя, а затем поднявши взор, быстро добавил – Да, все знают, что два года назад, ну почти, в июле, я вернулся на родину, а до того, три года путешествовал по Италии, и жил там, что с того?!
_ - Ну, вот видите господа, что по срокам, всё сходиться! – немилосердно повторил Шкловский, продолжая сверлить глазами своего противника.
- Да… да это чудовищное совпадение! – патетически воскликнул Евстафьев, оглядываясь по сторонам.
- Совпадение? – пристально глядя на него, скептически переспросил штабс-капитан – Слабо мне вериться, в подобные совпадения! Я не знаю сударь кто вы по метрике, но я могу присягнуть что вы, под именем Петра Сергеича Грицына, служили со мной три года в одном полку, а два года назад, исчезли с поля боя, при невыясненных обстоятельствах. Однако раз вы тут, и не были в плену, то это означает только одно: вы, бросили вверенную вам роту, и бежали с поля боя! – штабс-капитан вдруг сменился с лица, словно его, озарило что-то ещё, он успел произнести одну только фразу «Так вот куда всё подевалось!» прежде чем Евгений Алексеич, вдруг ни с того ни с сего, нервически расхохотался.
- Господа-а! – воскликнул он, указывая на штабс-капитана, - Да этот офицер безумен! Он же ненормален! Вы вслушайтесь что он здесь несёт? Какую «вверенную мне роту»? Он безумен! Он контужен!
Неизвестно как бы повернулась ситуация далее, если бы на месте событий, не появился капитан Петлицын, искавший друга.
- Ба, Юрий Николаич, что за тарарам ты тут устроил, старый товарищ? - весело пророкотал он, своим кряжистым, с хрипотцой голосом. Николая Васильевича быстро посвятили в суть конфликта, но его вмешательство, лишь добавило остроты.
- Позвольте господа – вспомнив чего-то, наморщил лоб капитан – да, я помню этот случай. Шкловский писал мне о нём полтора года назад, про таинственное исчезновение поручика Грицына… Да, и письмо его у меня цело, так что с его стороны, это не выдумка и не розыгрыш, вот так как-то!
- Это, уже не имеет значения! – продолжая сиять неожиданно накатившей весёлостью, громко сказал господин Евстафьев – Кто там, и кому, что писал! Я, это я и есть, и спорить с сумасшедшим далее, я не желаю, и не стану!
- Господин… пускай, чёрт с вами, Евстафьев! - не давая противнику улизнуть, снова обратился к нему Шкловский – Ответьте, будьте так добры, на последний вопрос…
- Подите к чёрту с вашими вопросами! – огрызнулся было Евгений Алексеевич, беря под руку свою понурую жену чтобы наконец уйти, но не успел.
- … а не привезли ли вы из Италии, крупного состояния?
- Да как же не привёз, когда именно привёз?! Хе-хе! – басовито пророкотало сбоку, и к месту драмы, выдвинулась массивная фигура Брызгина, по глазам которого, азартно бегал коньячный блеск.
- Что ж ты Евгений, стесняешься-то, брат? – дружески хлопнул того по плечу, бывший артиллерист – В клубе хвалился нам что славно опустошил карманы тамошних сеньоров, да… Сколь ты на наши-то привёз тогда, за сорок тысяч кажись перевалило?
Евстафьев просто опешил.
- Ну это-то здесь при чём? – морщась переспросил он, на что Шкловский, проговорив «Значит я всё верно угадал!» сцепив руки на груди, молча уже стал глядеть на Евстафьева. Вновь остудить пыл, попытался князь Шестпёров.
- Господа, воля ваша, но ситуация непростая! Тут либо какая-то дьявольская мистификация, либо такое же недоразумение, либо напрямую, нечистый вмешался! Оба противника на мой взгляд, заслуживают доверия, тут, так просто теперь не отмахнёшься!
_ А если тут замешан двойник господа? – подал голос некий человек в сером сюртуке, с чиновничьей физиономией.
- Какой ещё двойник? – подозрительно осведомился князь, вопросительно посмотревши на сказавшего.
- Обыкновенный-с! Точь-в-точь схожий с нашим Евгением Алексеичем-с, вот штабс-капитан и обманулись! – улыбаясь чему-то, пояснил господин в сером.
- Двойник говорите? Я, обманулся? – усмехнувшись, переспросил Шкловский, и снова посмурнев, вдруг обратился ко всем – Господа, а может это вы обманулись, все вместе, а? Вы уверены, что этот господин, настоящий Евстафьев, а не подменивший его двойник, которого, клянусь чем угодно, я три года, знал на Кавказе как поручика Грицына!
Общество неопределённо загудело, и Евстафьев, наконец не выдержал. Выпустив руку жены, он шагнул вперёд, и чуть не сквозь зубы, проскрежетал.
- Помешанный вы или нет, но за это, вы мне ответите!
- В любое время, к вашим услугам! – в тон ему, бросил штабс-капитан, но здесь, с правой стороны, раздался негромкий, но решительный запрет.
- О-о-т-ставить! Господа, прекратить! Дуэли в этих условиях, никак невозможно-с! – и прямо к ним, в своём чёрном фраке, вышел начальник сыскного отделения, Евпатий Гордеич Хортов. Коротко представившись гостю, он, в доступной и лаконичной форме, обрисовал всю невозможность дуэли. Даже победа в ней господина Евстафьева, не спасёт его имя, от кривотолков. Обвинение, выдвинутое против него Господином Шкловским, никоим образом нельзя отнести к стандартным оскорблениям, это именно обвинение, которое лучше всего, разрешить в судебном порядке. Ведь господин Евстафьев с его же слов, на военной службе не состоял, а следовательно, бежать позорно с поля боя не мог… Бежал некто Грицын, абсолютно схожий с ним внешне, но штабс-капитан утверждает, что это, один и тот же человек, как быть? Только судебное следствие господа, может пролить свет. на это тёмное дело, но никакой дуэли, ибо она, просто бесполезна при сложившихся обстоятельствах!
Публика одобрительно зашуршала, посветлел лицом и Евгений Алексеевич.
- А знаете господин Хортов, вы действительно правы, ситуация двусмысленная, и простого решения не имеет, а посему, я намерен прибегнуть к силе закона! – пафосно выдохнул он, кивнул следователю, и бросив остальным «Честь имею, господа!» вдвоём с женой, ушёл из залы. Только теперь, оглядевшись, многие заметили, что за этой драматической сценой, наблюдала вся публика, что до того, просто отдыхала в гостиной, даже игроки, побросав карты, наблюдали за происходящим.
- Ну что же, закон, значит закон! – хмуро заметил Шкловский, после чего, влекомый приятелем, отошёл с ним к буфету. А Хортов, прикидывая про себя чем и во что вся эта заваруха может вскоре вылиться, покинул большую гостиную, и направился в большую залу, дабы поведать своей Наталье Сергеевне о грандиозном скандале, который она, весь пропустила!
Следователь нашёл супругу в обществе кумушек, отдыхавших от танцев. В шуме разлившегося вальса, он пальцем поманил жену к себе, и когда они отошли в сторону, заговорщицким шёпотом, произнёс.
- Наташенька, случился грандиозный скандал, как ты любишь, с последствиями! – и далее, коротко, но, по сути, посвятил дражайшую половину, в корень происшествия. Пока он рассказывал, лицо супруги становилось всё озабоченней, а когда пересказ завершился, Наталья Сергеевна, чуть страдая заметила.
- Боже, Евпатий… ну почему же ты, не позвал меня туда сразу?!
- Наташ, а как ты себе, это представляешь? – усмехнулся сыщик – Орать из гостиной «Сюда дорогая-а-а! Тут незнамо кто, незнамо кого, чёрти в чём обвиняет!» Так что ли?
- Ну ладно уж – сдержанно улыбаясь, зашептала жена – хорошо, что хоть теперь сказал, а не дома… Так! – вскинулась вдруг Наталья Сергеевна, - Мне надо срочно бежать, и рассказать это подружкам, пока им, кто-то вперёд меня не рассказал!
- Разумеется беги, предотврати страшную трагедию! – улыбаясь ей вслед, негромко проговорил Евпатий. Едва она растворилась в цветнике женского общества, как сзади. ему чуть ли не в затылок, вкрадчиво донеслось.
- Господин сыщик, за какую провинность, вы меня оставили?
Хортов неторопливо повернулся: во всём блеске своего изящества и томной женственности, стояла Ирина Анатольевна Красавина, одна из красивейших дам света, и первейшая любовница господина сыщика. Другая его интимная пассия, держательница ателье-магазина, Олимпиада Викентьевна Тихонова, по непонятным причинам, на балу у губернатора отсутствовала.
- Ну что за фантазии, Ирина, вовсе я тебя не оставил – в полголоса, начал оправдываться обвиняемый.
- Неужели? – скептически улыбнулась красавица, призывно, словно бабочка крылышками, поигрывая пёстрым веером – Ну если не бывать у меня кряду две недели, то да, это мои фантазии!..
- Ну, извини, Ира, я виноват, каюсь… Последнее дело отняло у меня уйму сил и времени! – тем же полушёпотом, признался сыщик.
- Ну конечно, на меня сил нет, их дело отняло, - язвительно парировала Красавина – А спать со своей женой чуть не каждый день, силы есть, да? У, лгун несчастный – обидчиво зашипела дама – изменщик!
Никогда до селе, за 39 прожитых лет, Евпатиий Гордеич ещё не обвинялся в том, что он, изменяет своим любовницам с женой! И теперь, когда подобный пассаж прозвучал, он на миг растерялся, но всё же нашёл в себе смелость поинтересоваться, откуда у Ирины Анатольевны, такие подробные сведения, о его семейной жизни? Красавина ломалась не долго. Всё оказалось просто до неприличия. В одной из женских компаний, кумушки наперебой хвалились достоинствами и пылом своих любовников и мужей, ну, супруга надворного советника, тоже не ударила в грязь лицом, в этом вопросе.
- Сумасшедший дом, эти ваши бабьи конторы! – неприязненно заметил Хортов, после чего предложил пройти в какое-нибудь другое помещение, в этом, становилось уже небезопасно. Выйдя из бальной залы, они стали чуть в стороне, где-то среди дивана и мягких стульев, у колон со статуей Венеры. Мимо шмыгала туда и сюда публика, а потому сыщик и любовница, общались абсолютно невинно, словно друзья. Впрочем, так могло показаться только со стороны, а на самом деле, Ирина Анатольевна предъявила любовнику ультиматум: либо они сейчас же сбегают с бала, (благо он будет гудеть ещё часа три) и едут к ней домой, либо, между ними всё кончено, и она изменит Хортову с лакеем.
- Угу, значит вы, сударыня, настроены столь решительно, что непременно с лакеем? - как бы раздумывая о чём-то, переспросил сыщик, изучающе смотря любовнице в её волнующие глаза.
- Да, именно с лакеем, ты меня ещё не знаешь, на что я способна! – пылко шепнула Красавина. Решение задачи, бывшему командиру конной батареи, пришло мгновенно.
- Одну минуту дорогая! – загадочно сверкнув глазами, шепнул он ей в полголоса, склонясь почти к самым её сочным губам, но распрямившись, он пару раз посмотрев по сторонам, и увидав рослого детину в красной ливрее с подносом бокалов в руке, простёр руку, и звонко щёлкнув пальцами, окликнул его.
- Ей, любезный! Ты-ты, с бокалами, подь сюды!
Молодой лакей, быстро сообразив, что зовут его, торопливо подошёл и чуть кивнув головой, тихо полюбопытствовал.
- Чего изволите?
Вместо ответа, Хортов деловито взял его за плечо одной рукой, и словно дитя, подвёл вплотную, к оторопевшей от этой сцены любовнице (позвякивая бокалами, лакей повиновался без звука)
- Вот-с, Ирина Анатольевна, как приказывали-с, можете начинать-с! – в довесок к своей каверзе, сыщик, достав из кармана серебряную полтину, ловко, двумя пальцами, бросил её лакею в карман, и не давая остолбеневшей даме время опомниться, быстро ретировался. Никогда ещё Ирина Анатольевна, не оказывалась в такой идиотской ситуации!..
Хортов решил применить стратегическое отступление, чтобы, потом собравшись с силами, решающим ударом, завершить компанию в свою пользу. Быстро найдя в толпе буфетного угара скучающих от присутствия жён знакомых офицеров, следователь предложил им немедленно, тихо и незаметно сбежать в клуб, и там кутнуть от души, и сразиться на бильярде, чисто по-дружески. Офицеры тут же дали добро, и через минуту, заговорщики уже пробирались через толпу к гардеробной, где сыщик, на пару минут, оказался перехвачен пылавшей гневом Красавиной. Выслушав о себе звенящим шёпотом что он «мерзавец, подлец, циник, ищейка, негодяй и солдафон, толкнувший её к лакею» Евпатий, таким же звенящим шёпотом, коротко ответил ей.
- Ирин, уйди от меня, а? Не то, мне придётся, изменить тебе с кухаркой!..
Вернулся домой, он уже за полночь, и оказалось, что супруга ещё не возвращалась. Отказавшись от предложенного Анфисой ужина, Евпатий Гордеич, устало пошёл спать, кутёж в клубе, удался на славу. Он пробудился от того, что рядом, кто-то копошился.
- Наташ, м-м.. который час? – едва ворочая сонным языком пробурчал Хортов, не размыкая век.
- Начало второго – прошептала устало супруга, укладываясь по удобнее.
- Бал был так долго? – полузасыпая, справился он.
- Нет, мы с подружками поехали потом на девичник… там к одной княгинюшке, а ты куда пропал? – осторожно кладя ему руку на грудь, спросила жена.
- Я тоже… сбежал с бала с группой верных мне гвардейцев, в клуб… всё… спим…- Хортов окончательно провалился в мир сновидений, а через пять минут, сладко засопела и Наталья Сергеевна.
Утром, подождав пока дети покушают и убегут по своим делам, Хортов отпустил Анфису, и прислушавшись нет ли кого с той стороны под дверью, обратился к жене.
- Наташа, я хотел бы у тебя, кое-что спросить, а вернее услышать твоё мнение, по одному деликатному делу…
- Да, я слушаю тебя – супруга отпив чай маленьким глотком, навострила ушки.
- Что там в вашем женском обществе, ходят за разговоры такие, касающиеся интимных подробностей жизни, каждой из кумушек, со своим мужем, или любовником?
- Что?! – едва не поперхнувшись, переспросила, оторопевшая Наталья Сергеевна.
- На своих девичниках, они хвалились одна перед другой, силой и достоинством своих мужчин (супруга прикрыла рот ладошкой) Это и в самом деле так было, или мне что-то насочиняли про ваше общество?
- Кто тебе это передал?! Боже, какой ужас!..- растерянно зашептала уже вся покрасневшая супруга, глядя на Евпатия, круглыми от страха глазами.
- Неважно кто сказал, важно, что это, могут полоскать на каждом углу, и сочинять похабные слухи – отставив свою чашку в сторону, пояснил Хортов.
- Это… Евпатий… это было вовсе не так…- поняв на что он намекает, заговорила Наталья Сергеевна, сильно волнуясь при этом, - Я, просто поделилась, что нас с тобой ещё тянет друг к другу, не то что у… у иных семей! – чуть не плача, трясущимися губами, пыталась объясниться Наталья, хлопая глазами-Евпатий, я.. поверь, я никаких наших подробностей не передавала, я не такая… боже, какой стыд! – женщина не выдержала, и горько заплакала.
- Наташ, не надо плакать, ну полно тебе уже, полно! Я тебя ни в чём не обвиняю! – Евпатий поднялся, обошёл стол, и присев рядом, обнял супругу – Не плачь уже, ну всё, хватит… Просто впредь, будь осторожна со своими подругами, не всё и не всем, можно доверять в этой жизни, не плачь!
Наталья положила голову ему на плечо, и через минуту, слёзы прекратились, она сказала ещё раз «Прости», и муж, чмокнув её в уголок рта, к неприятной теме, более не возвращался.
Х Х Х
Прошло два дня, в течении которых, Хортову не давала покоя эта история на балу, со своей теперь уже бывшей любовницей, и он решил окончательно всё разрешить, дабы подобное, не повторялось впредь. Для этого, он без всякого предупреждения нанёс визит своей первой любовнице, где и застал свою пассию, в интересной ситуации с молодым уланским поручиком. Появление сыщика в дверях спальни, оказалось столь неожиданным, что любовники, успели только лишь натянуть на себя одеяло до подбородка. Евпатий Гордеич по-хозяйски взял мягкий стул, и поставив его сбоку кровати, деловито на него уселся нога на ногу. Ирина Анатольевна оказалась настолько обескуражена подобным цинизмом, что не могла пока произнести ни звука, возмущённо и растерянно таращась на любимого наглеца. Молчал и поручик, которого следователь, шапочно знал по Офицерскому собранию (очевидно молодой улан, просто не знал, что в таких случаях, следует говорить). Первым, нарушил неловкое молчание надворный советник, абсолютно обывательски, обратившись к неверной любовнице.
- Ирина Анатольевна, вы, давеча уличили меня в измене, выставив мне, довольно пикантный во всех отношениях ультиматум, (дама моментально вспыхнула, глазки метнули огненные стрелы, и кровь негодования, забурлила в прекрасном теле) который я, чувствуя справедливость ваших обвинений, вынужден был отклонить, и даже сам, дал вам возможность, привести свою угрозу в исполнении, ибо заслуживаю чтоб вы, наказали меня так, как пригрозили! (Красавина, уже шевеля чувственными устами, начала подбирать слова для ответа) Как кстати прошло моё наказание? – мило улыбнулся сыщик в конце, и тут дама наконец не выдержала.
- Как вы вошли?! Там было заперто!!! – крикнула она, правда совсем не то, что собиралась, ибо от нахлынувшего возмущения, все реплики перемешались в её голове, подобно предметам в женской сумочке.
- Сударыня, вы забыли, где я служу? – улыбнулся сыщик – Ваши замки, это пустяки… кхм, вернёмся к нашим ливреям, вернее бокалам, простите баранам… - продолжая измываться, заметил было Хортов, но тут же получил в ответ, гневное «Наглец!», после чего беглым огнём последовали обличения в шутовстве, цинизме, непорядочности, и полном неуважении к чувствам женщины! Улучив момент, когда дама умолкла дабы перевести дух, визитёр, не повышая голоса, но показав ладонью знак «Стой!» негромко проговорил.
- Итак, Ирина Анатольевна, взвесив на весах всех ваших и моих агнцев и козлищ, я пришёл к выводу, что нам не стоит далее продолжать наши встречи, ибо я, недостоин ваших жертв! Вот это, я и пришёл вам сказать!
Госпожа Красавина тряхнув своими шикарными локонами, отрывисто бросила в ответ.
- Ну так и убирайтесь ко всем чертям!
- Мадам! – элегантно приподняв на голове цилиндр, произнёс Хортов при вставании, и бросив на сконфуженного поручика отеческий взор, неслышной тенью удалился.
- Мерзавец! – крикнула во след брошенная любовница, запустив в двери подушкой.
- Ирина, Ирина! – качая головой, отозвался наконец и поручик – Сколько я раз просил тебя, прикажи слесарю, поставить на дверь простой, но надёжный засов! Тьфу, твою ж маман! – молодой улан, в задумчивости сел на постели, а его любовница, продолжая в пол голоса браниться, принялась облачать себя в домашний халат…
На третий день после бала, не обращая на бурлившие в обществе разговоры о грандиозном скандале на этом балу, Евпатий Гордеич как обычно работал с документами, а его верный помощник, разгребал поднакопившиеся протоколы. Язвительных слухов в свой адрес по поводу его сногсшибательного визита на дом к Красавиной, Хортов не опасался. Во-первых ,Ирина хоть и кляла его на все лады за неверность и «хамское поведение», но полной дурой уж точно не была, да и уланский поручик, не походил на идиота, (Ирина таких избегала) чтоб хвалиться где-либо, что «легко обошёл надворного советника», а во-вторых, и сам Хортов, на другой же день напрочь забыл о визите, уйдя в работу. Таким образом все всё поняли, и остались каждый при своих.
Никаких особенных слухов о скандале с Евстафьевым и штабс-капитаном Шкловским, в Управе благочиния не витало, и тем необычнее стал для Хортова визит к нему полицмейстера, принесшего что называется на блюде, новое дело.
- Евпатий Гордеич, добрый день! Аристарх Сергеич, приветствую вас! – бросил он, пройдя в двери. Подчинённые поприветствовали Разорихина вставанием, а когда все обратно сели, Мефодий Лукич, сказал следующее.
- Евпатий Гордеич, известный вам скандал на балу у губернатора, дал определённые всходы, судебного порядка!
- Хм, ну этого следовало ожидать – неопределённо пожал плечами Хортов, - Евстафьев подал в суд на Шкловского в защиту чести и достоинства?
- Не угадали, Евпатий Гордеич – сдержанно хмыкнул Разорихин - увы-с! Кабы это, то и разговору особого не было, мало ли у нас сутяжничества? Дело приняло иной, вовсе никем не ожидаемый оборот! – погрозив кому-то пальцем, проговорил полицмейстер.
- А именно? – сделал стойку Хортов, только теперь почуявший неладное.
- Дело в том, что у этого Евгения Евстафьева, есть младшие брат и сестра, Валентин и Нина. Они уже год живут отдельно, с тех пор как по завещанию, четыре пятых всего состояния, внезапно для всей фамилии, достались одному Евгению, а остальное, этим двоим, младшим. Ну, понятное дело, что отношения меж ними совершенно разладились, и вот теперь что называется, грянуло! Эти самые Валентин и Нина, сегодня рано по утру, подали в Надворный суд жалобу, суть которой состоит в том, что они утверждают, будто Евгений Алексеевич, вовсе не их родной старший брат, а двойник, принявший на себя обличие настоящего Евгения Алексеевича, втёршись в доверие к покойному родителю, и похитивший большую часть их наследства, которое ранее, отец обещал разделить про меж детей, в равных долях!
- Вона как? – искренне удивился Хортов, не ожидавший подобного поворота – Любопытно…
- Более чем Евпатий Гордеич – снова хитро улыбнулся Разорихин – прокурор наш, поначалу слегка растерялся, хотя жалобу и принял, да зачем-то, обратился к губернатору. Тот подумал-подумал, да и надумали они коллегиально, передать это дело нам, в полицейскую Управу!
- Позвольте, Мефодий Лукич, - боком поглядел на него Хортов – если прокурору жалоба, то пусть его следственный судья и ведёт, у нас и своих забот хватает!
- Ну, дело в том, что Евстафьевы-младшие, попросили прокурора, чтобы их дело, вели вы, как опытный и сведущий в необычных делах сыщик. Ну а поскольку вы мастер на всякие головоломки, то через меня, вам и передан приказ свыше, взять это дело, и как говориться, представить результат!
- Не было у бабы горя, купила баба порося! – невесело пошутил Хортов, глядя чуть в сторону.
- Ну что же делать, Евпатий Гордеич? – развёл руками Разорихин. – Вы ведь сами тогда на балу вмешались, и дуэли не допустили, и верно вмешались, про судебное решение им втолковали, да… Только вот анекдот право вышел, не Евгений Алексеевич жалобу на штабс-капитана подал, а на него подали, обделённые родственники! Так что впрягайтесь с сего дня как вы это умеете, и помогай вам бог! – полицмейстер кряжисто приподнялся, следом встал и Хортов.
- Это прокурор за своего племянничка двоюродного счёты сводит, не иначе! – невольно бросил он, на что Разорихин возразил, сказавши что никто ничего не сводит, просто дело уж больно необычное, и они его в любом случае, на сыскную полицию спихнули бы. и личная неприязнь здесь не при чём.
- Виноват-с, Мефодий Лукич, сболтнул с дури, вы, пожалуй правы! – улыбнулся в себя Хортов.
- Ну-с, работайте господа! – кивнул им Разорихин, и неспеша вышел.
- Вот Аристарх, и дожили мы с тобой, до счастливого дня! – мрачно пошутил Евпатий, прислоняясь к бюро с часами.
- Шеф, а чего и как, мы там рыть-то должны? Ведь это же вздор полнейший, про двойника-то! – изумился Аристарх, оставшийся сидеть на месте.
- Вздор, не вздор, но штабс-капитан Шкловский, выглядел весьма убедительно в своих обвинениях! Вряд ли боевой офицер, позволит себе столь изрядно шутить – высказал мнение, Евпатий Гордеич.
- А не мог ли это, быть заговор против Евгения Евстафьева, со стороны тех же родственников? – предположил Аристарх, жалея про себя что не поехал на тот бал, предпочтя ему, посещение любовницы.
- Мало вероятно – задумчиво покачал головой Хортов – Шкловский, действительно старый товарищ Петлицына, а капитана я знаю давно, он острослов, но не склонен к авантюрам. И потом, каким образом, молодой человек 26-ти лет и барышня 19-ти, смогли бы всё это организовать? В теории, такой заговор возможен, но весьма долго готовится, и требует строжайшей самодисциплины, и гробового молчания. А Нина Евстафьева, как и большинство её сверстниц, попрыгунья-стрекоза, читающая дурацкие романы, да ещё по слухам, помолвлена с кем-то… Вряд ли старые воины, влезут в сомнительное предприятие, с ничтожным шансом на успех. Но, как версию, мы проверим и это, ты прав!
- К кому пойдём первыми, шеф? – встал из-за стола Аристарх.
- Да вот к младшим Евстафьевым и поедем, они живут в съёмном доме на Кавалергардской. Живописное местечко, с большим парковым садом, прудиком, и вообще уютное!
Оказалось, что Валентин и Нина Евстафьевы, находились дома с утра, предупреждённые прокурором через полицию, ожидая приезда следователя, будучи озабочены и взволнованы. Тут же подле крутилась их горничная, а под ногами забавно баловался симпатичный, полосатый котёнок. Представившись по всем правилам, полицейские осмотрелись, предварительно оценивая обстановку.
Валентин Евстафьев, оказался среднего роста, приятной наружности шатеном, с хорошей причёской, небольшими усиками, и маленькой испанской бородкой. Тёмно-зелёный сюртук из дорогой материи и такие же брюки, ладно сидевшие на нём, делали его слегка похожим на чиновника. Нина Евстафьева, симпатичная барышня 19-ти лет, со светло-русыми, слегка завитыми волосами, и любопытными карими глазками, предстала пред очи чиновников правосудия, в скромном и красивом домашнем платье синего с отливом цвета, и короткими рукавчиками.
- Несказанно рады, что они, прислали вас, Евпатий Гордеич! – коротко всплеснул руками Валентин, шагнув к ним – Мы с Ниночкой, опасались что подсунут зануду судебного, а там сами знаете, лишь бы дело закрыть… Покорнейше прошу пройти за нами в гостиную, там весьма удобно для бесед!
Полицейские прошли внутрь, предоставив свои цилиндры вешалке, и расположились на мягких полукреслах, вокруг узорчатого, резного столика из ореха, в центре которого, на кружевной салфетке стояла прозрачная ваза с фруктами трёхсвечный канделябр с чуть оплывшими свечами, и коробок спичек. стены, с четырёх сторон украшали картины со сценами охоты, натюрморты и баталий. Дремавший в углу камин, держал на своей полке бронзовые часы с римскими цифрами. и канделябр. Словом, гостиная Евстафьевых-младших, ничем не отличалась от сотен ей подобных, если не считать правда отсутствие здесь дивана, как у прочих.
Аристарх молча достал из кармана сюртука записную книжку с карандашом, а Хортов пристроив свою трость (на которой почему-то задержался взор барышни) сбоку у подлокотника, первым начал разговор.
- Итак молодые люди, вы подали жалобу что Евстафьев, Евгений Алексеевич, значащийся по документам как ваш старший брат, на деле таковым не является, а является подставным лицом, двойником, мошенником, ну словом, не-вашим братом, мы верно вас поняли?
- Абсолютно верно Евпатий Гордеич, вы правильно нас поняли! – кивнул Валентин, а Нина, кивнула молча. Хортов едва заметно улыбнулся, и многозначительно спросил.
- А какое обстоятельство, навело вас, на подобную мысль? И второе, кто первым из вас двоих, заподозрил неладное?
Брат с сестрой переглянулись, и Валентин начал.
- Понимаете ли господин следователь, дабы вы всё верно себе представили, мне следует начать повествование, несколько издалека…
- А мы с коллегой никуда не торопимся, и даже напротив, Валентин Алексеевич, будем рады услышать от вас, всю подноготную этого дела – заметил ему на это Хортов, а помощник молча кивнул.
- Очень хорошо господа, что вы правильно меня поняли, итак, вот предыстория! – вздохнув не радостно, продолжил Валентин, - наш Евгений, он по характеру, всегда был этаким баронетом, горделиво себя держал, но пока мы были детьми, в начале я, а потом сестра, он нас не чурался, иногда играл с нами, дарил всякие милые безделушки, ну словом не обижал, хотя и любви крепкой, не проявлял. Покойный наш батюшка, по старому обычаю, ставил Евгения выше нас, но до поры ни я, ни Ниночка, не чувствовали на себе, тяжести отцовского поведения. Напротив, по мере нашего с сестрой взросления, батюшка всегда говорил что наследство, состоящее из пятисот тысяч на ассигнации, он оставит нам почти в равных долях: Евгению 200 тысяч, и нам с сестрицей по 150, ну мы и не возражали. Евгений со своей стороны, так же не давал понять окружающим, что недоволен отцовским решением. Всё, до поры до времени, шло как и в большинстве семей города. Трещина, я бы назвал это так, - Валентин чуть подался вперёд – первая трещина, появилась более пяти лет назад. Евгений, уже более двух месяцев, оказывал знаки внимания одной девушке, Лизе Сапожкиной, на тот момент, романтическому созданию осьмнадцати лет, с приданым порядка 90-та тысяч. Дело уже как будто клонилось к свадьбе, хотя перед тем, ну, как Евгений стал посещать дом Сапожкиных, у Лизы был ухажёр, некто Николай Пашков, теперешний кстати, её муж! – чуть подняв указательный палец, торопливо, словно боясь это забыть, пояснил рассказчик, - И вот, этому Николаю, дали понять что он Лизе не пара, не богат, не знатен, всё как всегда, и он без скандала ушёл в сторону.
Ну, дело уже шло как будто бы к свадьбе, и вдруг всё расстроилось! Евгений перестал посещать дом Сапожкиных, а его счастливый соперник Николай Пашков, тут же занял освободившееся место, и к удивлению общества, состоялось их венчание. А Евгений, вдруг засобирался за границу…
- Простите, Валентин Алексеич, а в каком месяце сие случилось, ну в путешествие братец ваш подался? – спросил Хортов, чуть сдвинув брови.
- Ах это? Это в феврале было, в последней трети. Так вот, Евгений объявил всем, что уезжает в Италию, он сносно по-италийски говорит и пишет, с детства учил, так и решил не в Париж, а на Апеннины, там де древностей больше, ну и всё такое…
- Ещё вопрос, господин Евстафьев, - следователь достал из кармана свою серебряную с оленем табакерку – В связи с чем ваш брат, расторг помолвку, ведь это был его шаг?
- Да, это Евгений объявил что свадьбы не будет, но о причинах умолчал, а отец и не настаивал, хотя разговоров неприятных, нам тогда хватило! – махнув рукой, пояснил Валентин, и посмурнев, тихонько добавил – Где-то после отъезда Евгения, месяца через два, Лиза тогда уже была замужем за Пашковым, в её семье открылось что принадлежащие ей драгоценности на сумму порядка 35-ти тысяч, фальшивые! Скандал разразился грандиозный, полиция разводила руками, ну вы верно и сами о том слыхали? – Валентин вопросительно поглядел на сыщика.
- Да, припоминаю – кивнул Хортов, - я тогда ещё в частных приставах ходил, но к этому делу отношения не имел, не в моей части случилось, да и расследования как такового не было, семейство Сапожкиных в своих подозрениях ни к чему не пришло, и дело закрыли, списав всё на неизвестных злоумышленников. До сих пор не понимаю, как им этот вздор, в голову пришёл? – усмехнувшись, закончил вспоминать полицейский.
- Да, скандал замяли, потому как не могли определиться, на кого подумать – стал опять припоминать Валентин, слегка наморщив лоб – думали на братца нашего, на саму Лизу, мол от глупых девичьих чувств, запузырила куда-то… Даже на её мужа Николая думали!.. Но тот поклялся всем чем только можно вообще поклясться, что не имеет к этому отношения, и все просто развели руками! Так вот, Евгений пропал на три года, а около двух лет назад, в июле, он вернулся домой, загорелый, но исхудавший, хотя и с неплохим капиталом, порядка сорока тысяч, похвалился что в карты наиграл.
Первая странность Евпатий Гордеич, состояла в том, что он, за три года не прислал ни одного письма, что на него, совершенно не было похоже! – голос Валентина приобрёл оттенок таинственности – Он, если случалось ранее куда-то надолго отъехать, всегда писал нам, а тут, за три года ни строчки! А дальше, он и вести себя начал весьма странно: сделался суетлив, неприветлив, немногословен, и как-то так по-особому, принялся обхаживать отца, а с матушкой, сделался сдержанно-вежлив, словно не рос, как и мы в нормальной среде, а вышел из какого-то аглицкого пансиона! Мы с сестрицей, поначалу списывали всё на последствия европейского вояжа, тамошних нравов, но нет, потом я отмёл от себя эти предположения – Валентин устало вздохнув, откинулся на спинку стула, - Из Италии, он не привёз почти ни каких подарков родным, только лакированный вишнёвого дерева чубук с несколькими пачками табака батюшке, да медное зеркальце матушке.
А вот сестре, которой сам бог велел презентик приподнесть, просто, по-родственному, он ничего не привёз. абсолютно! В общем поведение Евгения, становилось неузнаваемым, он переменился в худшую сторону… Но с отцом, он всячески поддерживал хорошие отношения, а старик, как-то незаметно тоже переменился, и увы не в лучшую из сторон, относительно нас с сестрой!..
- В чём именно, это выражалось? – уточнил Хортов, скрестив руки на груди.
- Отец, всё чаще ставил Евгения нам с сестрой в пример, и постоянно намекал, что мы должны во всём его слушаться, и не возражать! – мрачно усмехнулся Валентин, а Нина лишь печально вздохнула.
- И что, вы уже тогда заподозрили что ваш Евгений, не настоящий? – переспросил следователь.
- Да нет разумеется, тогда, я просто не понимал природу его метаморфоз, хотя позже, отнёс это к заурядной смене характера, да подхваченной в италийских государствах, страстью к интригам – разочарованно пояснил Валентин, поправляя левой рукой свой галстук, а затем продолжил – Но год назад, наш отец пережил апоплексический удар. Врач, осмотревши его, сказал нам всем, что второго, его измождённое сердце не перенесёт. Дня через два, мы с сестрой вернувшись от тётушки, узнали от прислуги, что у отца был с визитом его душеприказчик, поверенный в делах. Нам это сразу показалось подозрительным, но тревожить старика, мы понятное дело, не решились, но я спросил об этом брата, - это слово Валентин произнёс очень едким голосом – однако он, только и удостоил меня ответом, что это воля отца, да и всё. И вот недели через три, отца не стало, душеприказчик огласил завещание, и мы с сестрой, оказались ошеломлены его результатами: вместо причитающихся нам полутораста тысяч, мы получили только по 50-т, и всё, дом и прочее имущество, так же отошло Евгению.
Отношения с братцем стали портиться на глазах, и через месяц, нам с Ниночкой пришлось съехать. Предчувствуя что-то такое, я. незадолго до того, нашёл этот дом, и вот пригодилось…
- Валентин Алексеич, а когда Евгений женился? – задумчиво спросил полицейский, положив правую руку на трость.
- А, так месяца через три после возвращения, я не упомянул о том сразу, потому как хотел сделать это позднее – спохватившись, заметил рассказчик – Анна Кирилловна, она тоже из нашего города, и наши семьи знались с детства, но тем не менее, решение Евгения сделать Анне предложение, удивило всех нас, и даже родителей! Дело всё в том, что она из небогатой семьи, и потому приданного, за ней почитай и не было, так, три тысячи, слёзы одним словом, - Валентин положил нога на ногу – Хотя, ежели богатому человеку нужна была просто красивая и неглупая жена, то Анна Кирилловна Матвеева, как раз бы подошла. Вы ведь видели её на балу?
- Да, Валентин Алексеевич, приметил – согласно кивнул Хортов – Весьма красивая дама, и в остальном вы верно подметили, человеку с деньгами, коли он ценит красоту, и желает её, такая женщина в самый раз!
- То-то и оно Евпатий Гордеич, что наш Евгений, не был ранее замечен в таком, как бы это сказать, сердечном бескорыстии. Анна Кирилловна, сидела в девках аж до 25-ти лет, воздыхатели дом навещали, но замуж не брали. И Евгений наш, тоже отчего-то, не горел желанием сделать её своей женой, лет семь-восемь назад, а она многим нравилась. А тут нате вам, Лизу с 90-ста тысячами бросил внезапно, а Анну, с жалкими тремя, в жёны взял! Весь город гудел, обсуждая это дело. Свадьбы правда пышной не было, только родственники, да с полдюжины друзей – Валентин чуть сдвинул брови – Батюшке нашему, такой поступок Евгения, пришёлся по душе, и именно это как мне думается, сыграло не последнюю роль, в его, к нему отношении. Матушка соответственно тоже предалась восторгу, ну как же, - Валентин коротко всплеснул руками – старший сын, бескорыстный человек! Редчайшее явление в обществе!
- Ну, а лично вы, как расценили поступок брата? – поинтересовался Хортов, стрельнув пальцем, в истца.
- Тогда, не знал что и думать, полагал одно время, что может и вправду, братцу красота Анны приглянулась, да и характером она ничего, и то ли любит его страстно, то ли просто держится! – ответил Валентин.
- Так, вот вы заметили изменения в поведении вашего родственника, касательно его манер, и характера. А как он ориентировался в доме, не путал ли комнат, узнавал ли друзей детства, соседей, ваши детские воспоминания, не путался ли он ни в чём таком? – спросил Хортов, по заведённой привычке, что-то пролистывая в своей голове.
- К сожалению, я ни на что такое, не обратил тогда внимания. Родители его узнали, хотя матушка при встрече и заметила, что он изменился, возмужал и не узнать! Но ведь эдак только говорят, когда кого-то давно не видали, своего рода ритуал что ли… - с грустной усмешкой, сказал Валентин, и продолжил далее – друзей своих, он то ли на другой, то ли на третий день поехал навестить, а то к нам потом некоторые были с визитами, да.
Они потом где-то на квартире, попойку торжественную устроили, и вот на ней-то, он по слухам удивил друзей тем, что стал меньше пить чем в былые года. Поговаривали потом ещё в виде шутки, что италийские курорты сделали из Евгения почти трезвенника!
- Если вас не затруднит, назовите нам имена друзей брата, ну, кого помните! – попросил сыщик.
- Извольте, сейчас! – Валентин секунд на пять призадумался, а затем проговорил – Дубровцев Михаил, Савицкий Виктор, братья Петровы, больше, увы затрудняюсь… В лицо-то многих знаю, а вот с именами заковыка, эти, самые близкими Евгению доводятся, и меня знают, так что чем могу-с!
- То бишь от друзей, вы ничего подозрительного о брате не слышали?
- По мимо его склонности к трезвому образу жизни, ничего! – улыбнувшись, покачал головой Валентин.
- Так, а соседи что? Их, он всех узнавал, конфузов не было? – снова спросил полицейский.
- Ну, по возвращении из Италии, он не очень и жаловал соседей-то, хотя за тот год что мы с сестрой жили с ним под одной крышей, он ни разу не обознался, не обманулся, называйте как угодно, да я и внимания на то не обращал. Соседи и раньше-то не часто к нам захаживали, а как братец переменился, то и того реже стали наведываться. Слухи о нём, от них пошли такие, что дескать Евгений, привёз из-за границы кучу дурных манер, и аглицкую чопорность.
- Ну-с, Валентин Алексеевич, Нина Алексеевна, а теперь откровенно – вздохнул устало Хортов, оглядывая обоих – вы «прозрели» что Евгений это не-Евгений, после скандала на балу, так ведь? Вы ведь там присутствовали?
- Да, мы там были, я с приятелем, Ниночка с женихом – кивнул Валентин – вы правы Евпатий Гордеич, скандал со штабс-капитаном, стал искрой в бочке с порохом. Я кое-что сопоставил, и пришёл к выводу, что вернувшийся через три года человек, вовсе не наш брат Евгений, а двойник, чужое лицо! Вы же знаете, наверное, о подобных случаях? – с надеждой в голосе, спросил в конце Валентин.
- Скажем так, я о подобном слышал, но по большей части, это истории из романов – негромко ответил следователь.
- Возможно, что я и ошибаюсь – поспешил внести поправку Валентин – Но, это единственное на мой взгляд, разумное объяснение, отчего Евгений, вдруг превратился в холодного интригана, и почти ограбил нас с сестрой…
- Ну, в нашем земном мире, возможно и не такое, порой минуют десятилетия, прежде чем существо человеческое, покажет свою истинную сущность и личину! – философски заметил Хортов, а затем поинтересовался, как матушка, воспримет такие обвинения от младшего сына, к старшему?
- Матушка наша, уже полгода как впала в беспамятство, стала не в себе, - хмуро ответил Валентин – доктора говорят, что от нервов. Периодически забывает, что батюшка скончался, требует его, путает нас с Евгением, а сестрицу считает подростком, вот так…
- Она у Евгения Алексеевича живёт?
- Да, там и прислуга при ней особая, да и Анна Кирилловна её не обижает, ей лучше в привычной обстановке оставаться – потерев пальцами лоб, пояснил Валентин.
- Ну-с, Валентин Алексеич, на этом пока закончим, ваша точка зрения мне ясна, дело начато, будем вести! – оттолкнувшись руками от подлокотников, Хортов поднялся. Встали и все прочие.
- До разрешения всех формальностей, города попрошу не покидать, это к тому, что ежели вы понадобитесь, чтоб нам не искать вас по усадьбам знакомых помещиков – пояснил на прощание следователь.
- Да-да, Евпатий Гордеич, разумеется, это же в наших с сестрой интересах, мы никуда до окончания дела, из города не двинемся! – твёрдо пообещал Валентин, а Нина, лишь согласно кивнув, негромко бросила «Да-да, конечно!» Коротко простившись, полицейские покинули дом Евстафьевых-младших. На улице, Аристарх спросил.
- Шеф, а мы теперь куда с вами, к Евгению Алексеичу?
- Нет-нет Аристарх, не торопись приятель, нашего оскандалившегося двойника, мы навестим несколько позднее, но разговор построим иначе, нежели с младшими отпрысками…
- А как мы его будем строить?
- А вот мы в начале не с ним, а с его половиной, Анной Кирилловной побеседуем. В таком деле Аристарх, с его участниками, лучше разговаривать порознь, что не переглядывались не сидели. Младшие не в счёт, они истцы, а вот далее, возможен сговор, и чтобы вернее это обнаружить, беседовать с участниками, лучше по отдельности, да-с!..
- Ну, это как прикажете шеф, а теперь-то к кому?
- Теперь к герою событий, штабс-капитану Шкловскому, он должен у Петлицына квартировать! – подходя к своему экипажу, ответил Евпатий Гордеич.
- О, а мне так и в двойне будет интересно его послушать – чуть загорелся Аристарх, - меня-то на балу не было, и я всё пропустил!
- Интересное, приятель, нас с тобой, ожидает впереди! – усаживаясь на сидение, предрёк Хортов.
Х Х Х
Холостяцкая квартира Николая Васильевича Петлицына, являла собой типичную холостяцкую берлогу, видавшего виды боевого офицера: кое-как расставленная мебель, полунебрежно висевшая на стенных крюках, и валявшаяся на стульях одежда, две пары запылённых сапог, печально склонив свои голенища, дежурили в дальнем углу комнаты отставного капитана. Пачки хорошего табака попадались то тут, то там, (одна початая, даже лежала на ночном столике вместе с лакированной трубкой) отчего в воздухе, крутился сладковатый, щекочущий ноздри аромат. Подле трубки, соседствовала с нею колода карт в 54-ре штуки, лежали горсть серебра и меди, да ещё какие-то мелкие безделушки. С полдюжины пустых бутылок, прижавшись друг к другу, стояли под столом. Впрочем, не смотря на это, грязь в квартире отсутствовала, Петлицын нередко здесь подметал, ибо частым его гостями являлись дамы, а посему, относительный порядок старого холостяка, всё же поддерживался. Состояла квартира Петлицына из трёх жилых комнат и кухни. Водилась здесь и прислуга в виде приходящей кухарки, исполнявшей иногда и услуги горничной. Но в целом, Николай Васильевич слыл среди соседей человеком не конфликтным, если его конечно, не задевать…
Визит полиции, пришёлся на предобеденное время, на кухне, кухарка гремела посудой, а в комнатах витал щекочущий ноздри и вызывающий жгучий аппетит, аромат горячей трапезы. Двери гостям открыл сам хозяин.
- Ба, господа-сыщики! Милости просим, мы с Юрий Николаичем ждали правда судейских по его душу, но последние слухи о тяжбе в семействе Евстафьевых, порядком нас озадачили… прошу за мной в комнаты! – поправляя халат в коем находился, проговорил Петлицын. Они прошли в своеобразную гостиную с двумя диванами у стен, напротив друг друга, меж коих стоял эллипсовидный стол без скатерти, и пять стульев. Прочая обстановка так же не блистала изыском, и не стоила того, чтобы её описывать. Штабс-капитан Шкловский, сидевший с трубкой в зубах на одном из стульев, встретил визитёров в распахнутом мундире, поверх нижней рубахи. Поднявшись, он приветливо поздоровался с полицейскими, и сказавши, что весьма рад их приходу, всецело отдал себя в их распоряжение. Расселись кругом стола, и Хортов стал говорить.
- Юрий Николаич, я, право знать не знал, и ведать не ведал, что вся эта история, ляжет на мои плечи. Когда на балу, я предотвратил бессмысленную в той ситуации дуэль, я полагал, что всё ограничиться заурядной судебной тяжбой, но Евстафьевы-младшие, спутали мне все снасти. Признаться вам, я ждал что Евгений Евстафьев, уже на другой день побежит в суд, и подаст на вас жалобу, но его младшие брат и сестрица, сделали по истине ход конём, и наш прокурор, аж к губернатору за советом побежал. И вот совместно, они меня к этой задачке и пристегнули…
- Да что там тот губернатор с прокурором – махнул рукой Петлицын, - им бы устриц жрать, да шампанским запивать… Я, когда Юрка рассказал мне всю подноготную, и то чуть трубку свою не перекусил пополам!
- Да господа, - согласно кивнул Шкловский, - я бы на месте вашем, не поверил с ходу в эдакое-то, но задуматься, верно задумался бы. А вы господин следователь, вероятно тоже сомневаетесь в достоверности моей истории? – обратился к Евпатию, штабс-капитан.
- Я, верю вам обоим, а вот в ком я обманулся, - покажет следствие! – многозначительно ответил следователь.
- Интересно как вы выразились! – одобрительно заметил Шкловский, и тут же спохватившись, сказал, что готов перейти к делу. Аристарх приготовился протоколировать, а Хортов задал первый вопрос.
- Скажите, штабс-капитан, вы, на балу обратились к Евстафьеву со своими обвинениями при всех, не отозвавши его в сторону, не навели прежде о нём справки, а жахнули что называется прямой наводкой, из чего я делаю вывод, что в полку, вы не приятельствовали с тем человеком, коего увидели в лице Евгения Алексеевича?
- Вам не откажешь в наблюдательности – улыбнулся в усы офицер – да, да, пропавшего друга, я опознал бы не привлекая внимания, да к тому же, я иной раз бываю излишне горяч господа, но тут, ещё и случай особый! – сразу как-то помрачнел Шкловский, откладывая на стол, погасшую трубку.
- Ну-с, Юрий Николаич, тогда извольте изложить нам всю эту историю от, и до – попросил Хортов.
- Ради бога, хотя изложение моё, будет лаконичным, Пётр Сергеич Грицын, не особо яркая фигура, хотя и не бесцветен! – штабс-капитан откинулся на спинку стула – В апреле 34-го, Грицын прибыл в наш полк с пополнением, и с ним ещё двое. Ну, как водиться в таких случаях, устроили небольшую пирушку, она прошла без происшествий, и служба что называется, пошла дальше. Грицын этот, звёзд с неба не хватал, но и труса не праздновал, хотя виднелась в нём, какая-то затаённая осторожность.
С товарищами по полку держался ровно, но, держал дистанцию от новых знакомств. Когда случалось кому-то приехать из центральных губерний, он не сразу шёл на контакт, а в прямом смысле господа – лицо рассказчика приняло иронический оттенок – приглядывался издалека, словно пытаясь что-то угадать, либо кого-то узнать. Позже-то мне всё стало ясно, но тогда, мы не обращали на это особого внимания, там почитай все с причудами были… Года через полтора, Грицын получил под начало роту, это, на мой взгляд, был предел его командирских способностей. Неприязнь, а вернее настороженность к нему, появились у меня, и ещё ряда офицеров вскоре после того.
Начались жаркие дела в горах, и стали мы замечать, что Пётр Сергеич со своей ротой, как-то опаздывает с выдвижением вперёд во время боёв, и все шишки достаются соседям, да и итоги ряда сражений, оказывались порой спорными. А однажды, из-за очередного опоздания, неприятель, песенка которого, казалось, уже была спета, прорвался на участке роты Грициына. Выяснилось, что Пётр Сергеич, не перекрыл должным образом две дороги как было указано, да и сам во время прорыва горцев, оказался зачем-то в обозе, и оказался на месте прорыва спустя пол часа после того, как черкесцы, прорвавшись ушли…
Позже, он объяснил свой поступок тем, что решил лично проверить наличие достаточного количества провианта и боеприпасов. Дело замяли, опытных офицеров как обычно не хватало, а Грицын до того момента, не давал повода считать себя трусом. Однако я, и ряд других офицеров, сделали для себя, иные выводы. Прямых обвинений мы ему в лицо не бросали, командир наш, строжайше запретил дуэли, но в личные свои компании, приглашать поручика мы перестали, и не ходили туда, где бывал он. Грицын разумеется, всё понял, но тоже не лез на рожон.
Так всё до поры и шло – штабс-капитан, чуть подался вперёд, - но в начале мая 37-го, точнее четвёртого числа, наш батальон при двух орудиях, должен был выступить в поход противу лезгин. Но, за сутки до выступления, в полку случилось неслыханное: ночью, из штаба пропала полковая казна, свыше 42-х тысяч на ассигнации и золото! Это именно тот эпизод, о котором я умолчал на балу – поморщился Шкловский, на что Хортов, внимательно его слушавший, поинтересовался.
- Господин Шкловский, а что, вы с товарищами, вот так и заподозрили Грицына, в хищении казны?
- Да нет Евпатий Гордеич, не вот так, - коротко развёл руками Шкловский – Дело в том, что в ту ночь, Грицын был начальником караула, и отвечал за всё… Ну, разумеется, сразу возник вопрос кто виноват? Грицына притянули к ответу, но тот поклялся всем чем мог, что не имеет к хищению никакого касательства. У всех провели обыски по квартирам, но денег не нашли, и свидетелей никаких, а тут боевой поиск уже на носу, и каждый офицер на вес золота, сами знаете как оно бывало! – штабс-капитан невесело улыбнулся – Решено было продолжить следствие, по возвращению батальона из похода.
Ну а дальше, возле одного из аулов, нас внезапно атаковали большие массы неприятельской конницы. Бой длился шесть часов, а когда мы окончательно отразили и рассеяли лезгин, оказалось, что через час после начала дела, когда всё заволокло пороховым дымом, пропадом пропал, поручик Грицын. Его рота потеряла убитыми больше всех, оставшись без командира, и начальство принял подпоручик Лесных. После сражения, мы всё там облазили, но следов Грицина не нашли. Позже, через лазутчиков, мы выяснили что в тот день, лезгины не взяли пленных, а значит господин Грицын, по всему выходило бежал с поле боя, как последняя каналья! - голос Шкловского сделался жёще, но следователь, задал новый вопрос.
- А каким образом, исчезла полковая казна? Жертвы среди часовых были? Чиновники из гарнизона не пропадали ли?
- Нет Евпатий Гордеич, ничего из этого не было, все оказались живы-здоровы, и чинуши все целы, ни одного, шайтан не унёс! – поморщившись, отмахнулся штабс-капитан, и пояснил что дверь в кабинет где хранились деньги оставалась запертой, часовой клялся что не отходил от неё, правда он в том бою погиб, теперь уж не опросишь… Окна тоже все целы, потайных ходов не было, подпол имелся, но глухой, и никуда не вёл, так-то вот, господа! – опять развёл руками Шкловский.
- А ход на чердак, в кабинете был?
- Нет, камин был, с широкой трубой, но на внутренней стене трубы, отсутствовали скобы, по коим можно было б залезть и вылезти, хотя по логике, это единственное место проникновения… Но, требовалась либо недюжинная сила, либо сообщники, да и в саже как чёрт измараешься… Так и сгинула наша казна, хотя многие полагали что похищение денег и пропажа поручика, это одно целое. Розыски пропавшего ни к чему не привели, так это дело и повисло господа. Теперь сами понимаете, что я не мог испытывать радости, встретив внезапно на балу, своего, этого, «однополчанина!» - закончил рассказывать Шкловский.
- Занятное повествование! – задумчиво проговорил Евпатий Гордеич, а затем добавил – И преступление занятное, н-да-с…
Здесь вошла кухарка, и объявила, что готов обед, и не пора ли подавать? Петлицын сразу же пригласил гостей отобедать чем бог послал, но Хортов вежливо отказался, сославшись на занятость, и чуть подумав, обратился опять к Шкловскому.
- Юрий Николаич, поймите меня правильно, но порядок вещей таков, что я обязан проверить ваши документы, ибо дело непростое…
- А, да это всегда пожалуйста, господин следователь! – улыбнулся Шкловский, поднимаясь с места – Я эту кашу заварил, так чего ж теперь политесы-то разводить? Сейчас представлю! – он сходил за паспортом, данные из которого занёс в свои записи Аристарх, после чего, полицейские стали прощаться с хозяевами квартиры.
- Нам уже пора господа, вы не последние, с кем нам нужно будет переговорить сегодня! – сказал Хортов, а на пороге обернулся и произнёс, глядя на Шкловского.
- Да, штабс-капитан задали вы нам головоломку, но я, так или иначе, сей клубочек размотаю, честь имею! - после чего, полицейские покинули холостяцкие пенаты. На улице, прежде чем сесть в экипаж, Аристарх осторожно спросил у шефа, почему они не остались на обед, теперь ведь самое время?
- Не остались потому, что мы, нежданные гости, а следовательно, кухарка вряд ли готовила на нас с тобой приятель, лишние порции. Ну а обжирать вот так с ходу, скромных отставников, как-то не ловко, другое дело, коли обед званый, тогда можно было! – деликатно разъяснил Евпатий Гордеич, но намёк коллеги понял, и велел кучеру ехать к трактиру.
Уже сидя за столиком и ловко работая приборами, сыщики продолжили разговор о новом деле.
- Шеф, ну вы-то сами, если честно, верите в рассказ Шкловского? – негромко поинтересовался Аристарх.
- Скажем так, я, это допускаю – так же тихо, стал отвечать Хортов – да и совпадения так запросто со стола не смахнёшь, но! – следователь поднял столовый нож – На девять десятых, я убеждён что штабс-капитан либо обманулся, либо они с Петлицыным, затеяли какую-то игру. Иногда Аристарх, люди которых ты порядочно знаешь, откалывают необъяснимые номера!..
- Я в начале конечно думал, что всё это вздор, но послушав сегодня Шкловского, уже не знаю, что и думать! – пожал плечами помощник.
- Да, дело обещает быть интересным, и возможно даже более заковыристым, чем предыдущее. Я с таким явлением как подставной двойник, или самозванец, сталкиваюсь впервые. И пока я даже не знаю, с какого боку тут подступиться, кого и как, ловить на лжи…
- Народу опросить придётся, целую прорву, шеф! – тоскливо вздохнул Аристарх.
- Да, свидетелей в сём деле, весьма много будет! – согласился Хортов, подливая себе и помощнику, водки из графина. Они хлопнули по маленькой, и Хортов задумчиво продолжил.
- Опросим… а как и к чему потом привязать эти показания? Ведь к бабушке не ходи, восемь из десяти покажут на следствии, что слова Шкловского, это вздор, и только двое заметят, что здесь что-то не так, Евгений Алексеич де на себя не похожи-с, не они-с! -хмыкнул Евпатий Гордеич, разделывая жаркое.
- Именно! – согласно заметил Аристарх, сверкнувши ножом, - За господина Шкловского, голос может подать только господин Шкловский, шансов у него, негусто…
- Однако скандал уже грянул, и Евгений Алексеичу, в любом случае придётся туго, наше общество, с превеликим аппетитом, оглодает его до костей с суставами! – шевельнув бровями, провидчески прикинул Хортов.
- Да, вашими стараниями шеф, дуэлью дела уже не решить! – хмыкнул Аристарх, принимаясь за рыбу.
- Виноват-с! В другой раз, предоставлю спорщикам, полную свободу действий! – полушутя продекламировал Хортов, подцепив на вилку, солёный грибок. Они ещё немного поговорили, и расплатившись по счетам, покинули трактир.
- Куда теперь-то, шеф? – спросил Аристарх. Хортов с минуту подумал, и решил, что надо заглянуть к Сапожкиным, ибо там, можно кое-что откопать из прошлого Евгения Алексеевича.
Двухэтажный каменный дом из красного кирпича, на улице Дворянской №18, в котором обитало семейство Сапожкиных, уже гудел от кружащих по городу слухов, об удивительном происшествии вокруг Евгения Евстафьева, а появление полиции, лишь подбросило сучьев в пламя. Скандал на губернаторском балу обсуждала даже прислуга во всех домах. Мария Филипповна, ещё вполне себе красивая и обаятельная женщина, в купе со своей товаркой были дома, а глава семьи, отсутствовал. Как показала хозяйка, он уже дня два, как гостил в имении у своего товарища, помещика Крутских, Ерофея Игнатича, жившего в 20-ти верстах от города, в деревне Прорехино, и собирался прогостить ещё дней пять, отдыхая на охоте и рыбалке, от городской суеты и шума.
- Мария Филипповна, а вы, не могли бы уделить нам немного времени, и просветить нас относительно той давней истории, с расстроенной помолвкой вашей дочери, и Евгения Евстафьева, и подменой её драгоценностей? – обратился к ней Хортов, когда её подруга уже ушла.
- Ох господа, да я право и не знаю, чего я могу вам рассказать? – чуть растерянно проговорила хозяйка, принимая визитёров в гостиной – Столько лет уж прошло, да и разговоров про то было предостаточно. Вам положительно полезнее, будет с Платоном Иванычем побеседовать…
- С ним мы тоже переговорим, но и с вами, раз уж мы пришли, так же хотелось бы, кое-что прояснить – убедительно заметил Евпатий Гордеич, и Мария Филипповна, не без сожаления поняла, что отвертеться от малоприятного разговора, не получится.
- Ну что же, извольте господа, я готова отвечать! – покорно вздохнула госпожа Сапожкина, чуть склонив голову.
- Мария Филипповна, что вы можете сказать о Евгении Евстафьеве? Каким он, вам, показался?
- Ох господа, по началу-то спокойным показался, всё за Лизой ходил, подарки дарил, а потом-то уж враз всё порвал, помолвку разорвал и за границу укатил!
- А что стало мотивом для размолвки?
- Лизонька, по наивности сохранила пару невинных писем от Николая, на тот момент, отвергнутого жениха, а Евгений, вдруг вспылил, и всё… Я и знать не знала, что он, придерживается столь строгих правил! – удивлённо захлопала глазами дама.
- Вы не хотели подать на него в суд?
- Нет, мы в суд не подавали, Лизонька так была удивлена, что ничего не захотела…
- А что там была за история с драгоценностями Елизаветы Платоновны? – глядя в лицо хозяйки тёплым взором, вопросил Хортов.
- Ой господа, это такое происшествие, совсем не понятное! – подняв брови долу, чуть протяжно проговорила Мария Филипповна.
- И всё же постарайтесь припомнить, как всё произошло? – снова нажал сыщик.
- Да обыкновенно всё произошло господа, - хлопая глазами, сказала хозяйка – когда Евгений уехал, вскоре тот, другой, ну который Николай, опять просил руки Лизы, ну и мы, дабы не увеличивать вздорные слухи, дали на то согласие, да и Лизонька против не была, подруги-то её почитай все замужем, пора ей…
- Мария Филипповна, почтеннейшая, если можно, о драгоценностях! – элегантно напомнил следователь.
- Так я и говорю, где-то спустя два месяца, Лиза захотела продать одно колечко с бриллиантом, и мы, дабы узнать теперешнюю цену, обратились к ювелиру Беспалому, Ефим Ефимычу, он нас давно знает, и всегда оценивал… И вот он только раз глянул, да и огорошил нас, фальшивка мол! Муж-то не поверил сперва, а потом уж всё в кучу собрал, да обратно к Беспалому, а тот глянул, и говорит что всё фальшивка мол! - лицо дамы озарило изумление – Вы, не представляете себе, какой тогда разразился скандал, ваша полиция, вела даже дело!
- И кто же, по-вашему, переменил драгоценности? – тоже едва заметно склонив голову набок, поинтересовался Евпатий Гордеич.
- Так известно кто- понизив голос до таинственного полушёпота, произнесла Сапожкина, и закончила мысль, весьма оригинально, - неизвестный злодей!
- Гм, а вы не подумали, что это Евгений Алексеевич сотворили? – вкрадчивым голосом, подкинул мысль сыщик.
- Ах право, господа, подобные вещи, мне и в голову не приходили! – коротко махнув рукой, вздохнула хозяйка – Платон Иваныч мой всем занимались, он-то и искал лиходея, вам лучше с ним поговорить про то!
Поняв, что большего здесь не добиться, Евпатий Гордеич и Аристарх, спешно ретировались, путь их лежал теперь в деревню Прорехино, где гостил у товарища, Платон Иваныч Сапожкин.
Полицейская пролётка въехала на территорию усадьбы помещика Крутских, где-то около 4-х часов по полудни. Большой, двухэтажный деревянный дом с высоким крыльцом, навёл Хортова на мысль, что он должно быть очень уютный и просторный внутри. На улице бегали куры, вальяжно расхаживали гуси, сбоку крыльца грелась на солнце здоровенная свинья с двумя поросятами. Тут же сновали крестьянские ребятишки, да какая-то девка в пёстром сарафане, опасливо выглядывала из-за угла: господа с полицейским кучером, показались ей, отчего-то дюже строгими. В нескольких окнах колыхнулись занавески, мелькнули чьи-то лица, и через пару минут, (гости уже сошли на землю) на пороге возник господин лет 50-ти, в светло-коричневом фраке, и серых брюках. Зачёсанные назад русые с проседью волосы, закрывали шею касаясь воротника, и хорошо гармонировали с пышными, загнутыми вниз усами. Хортов и Аристарх, подошли к ступенькам.
- Вы, будете здешний помещик Крутских, Ерофей Игнатич? – чуть качнув рукоятью трости, спросил Евпатий Гордеич.
- Точно так-с господа, это я и есть, а вы, судя по всему, из полиции? – указав глазами на их кучера, уточняюще заметил помещик. Подтвердив его предположение, следователь представился сам, и представил своего помощника, а затем поинтересовался, присутствует ли в усадьбе, господин Сапожкин?
- Платон Иваныч в комнатах, мы с ним в шашки играли, отдыхали, так сказать, проходите, будьте любезны господа! – Крутских отошёл в сторону, жестом приглашая полицейских войти, не задав отчего-то, обычного в таких случаях вопроса, «А он что, чего-то натворил?»
Сапожкин Платон Иваныч, оказался кряжистым, похожим на купца мужчиной, с небольшой, расчёсанной на двое бородой, и пышной, хорошо уложенной на голове шевелюрой. Одет господин Сапожкин был в чёрный сюртук, и такие же брюки. Он встретил визитёров стоя у столика с шашками. После короткой церемонии знакомства, Хортов, когда все уже расселись по мягким стульям, справился у хозяина и его приятеля, слышали ли они, о недавнем скандале на балу у губернатора? Оказалось, что не слышали, ибо Сапожкин, покинул город в день бала, да и не очень-то хотел там присутствовать. Евпатий Гордеич посветил обоих приятелей в суть дела, что весьма их поразило.
- И вот в связи с этим, Платон Иваныч, я бы хотел расспросить вас об истории его сватовства к вашей дочери, внезапному разрыву, и открывшейся в последствии, подмене её драгоценностей. Поверьте, это всё не из праздного любопытства! – пояснил следователь.
Платон Иваныч тоскливо вздохнул, и слегка нахмурился.
- А супруга моя, разве не поведала вам её? – зачем-то спросил Сапожкин, словно бы оттягивая разговор.
- Супруга ваша рассказала кое-что, но постоянно ссылаясь на вас, повторяла что вы, знаете всё дело гораздо лучше – пояснил Хортов.
- Ну что же, извольте! – сдался Сапожкин – Дабы мне не повторятся, вы, лучше спрашивайте всё сами…
- Платон Иваныч, а от чего в первый раз, вы отказали Николаю Пашкову, а в другой, уже нет? – спросил сыщик.
- Да просто всё, Евпатий Гордеич, - усмехнулся Спожкин себе в бороду – Николай не богат, особых знакомств не имеет, доходу шесть тысяч в год, именьице маленькое, 20-ть душ всего, ну и отказали, хотя и видели что дочке-то он приглянулся…Но я, дурак старый, возжаждал породниться с богатым семейством, н-да… Вот господь и наказал меня за мою корысть…
- Скажите, а ваша Лиза, она как Евгения приняла? – доставая свою табакерку с оленем, задал следователь, другой вопрос.
- Без неприязни! – последовал ответ.
- Сколько он ходил в ваш дом, прежде чем последовал разрыв с его стороны?
- С пол года где-то, он, как я тогда думал, не хотел гнать с места в карьер, а присматривался к нашему семейству, но я его не подгонял – Платон Иваныч положил ногу на ногу, сложив руки на колено – Я сам знаете ли, плохо отношусь к скороспелым бракам, раз, и на третий день предложение, как в водевиле паршивом, право!
- Платон Иваныч, а вы помните какие именно драгоценности, хранились у вашей дочери? – спросил Хортов, надеясь на положительный ответ.
- Разумеется, я же их, собирал, для неё! – уверенно кивнул Сапожкин, и наморщив лоб, принялся перечислять – Два кольца с бриллиантами, перстень с рубином, золотой, брошь в виде букета цветов с разноцветными каменьями, браслет золотой с застёжкой, колье и диадема, всего, на 35 тысяч золотом!
- На ассигнации если перевести, то раз в пять-шесть дороже станет? – сам у себя, задумчиво спросил следователь, а Платон Иваныч кивком головы подтвердил, так мол и есть!
- Хорошо, тогда скажите, Лиза, ничего от вас не скрывала? Может разговоры какие, или поступки жениха, она не могла от вас скрыть? – намекнул Хортов.
- Как вам сказать? – неопределённо вздохнул папенька – Секретики в эти лета у всех бывают, и у меня они водились, не без этого, но, чтобы чего-то эдакое скрывать, нет, не замечал…
- Лиза, не была влюблена в Евгения?
- То-то что влюблена, но не сильно, и не сразу, месяца через два это стало проявляться, а до того, она робела и стеснялась сильно! – улыбнулся Сапожкин.
- Супруга ваша сказала, что Евгений разорвал помолвку из-за того, что Лиза хранила у себя два письма от первого жениха, Николая? – спросил следователь, для подтверждения.
- Формально, он имел такое право, Лиза поступила опрометчиво, оставив эти письма себе, - поморщился Платон Иваныч, и тут же пояснил что Николай, писал их в стихах, и очень недурственных по стилю, на Пушкина похожи, ну девица и сохранила для себя…
- А вам не показалось странным, что человек, вполне себе светского воспитания, вспыхнул на ровном месте, словно какой-то пуританин английский? – пристально глядя на собеседника, подал свою мысль Евпатий.
- Да, показалось – согласно кивнул Сапожкин – по мне, уж коли девица по сердцу, на такие пустяки, внимания-то не обращают, но Евгений решил видимо, что Лиза не забыла Николая, и раздул кадило!..
- А как он сии письма обнаружил?
- Заглянул в её девичий альбом из любопытства, а она их там и хранила, дурёха моя… - вздохнувши, пояснил Платон Иваныч.
- Подмену драгоценностей, вы обнаружили спустя два месяца после разрыва, и то случайно, Лиза вознамерилась продать одно кольцо, и у ювелира всё открылось – проговорил Хортов, и поинтересовался, не вызывали ли сии драгоценности, каких-то подозрений ранее?
- Нет, не вызывали, да я и не притрагивался к ним почти, так, пару раз!
- Платон Иваныч, а вы их как покупали, с рук, или в ювелирных лавках?
- В лавках, Евпатий Гордеич, в том-то и дело! Обмануться я не мог, на каждую вещицу, имеется соответствующая бумага! – поднял палец Сапожкин.
- Опуская мелкие детали, скажите как есть: на кого вы, в конце концов подумали? – чуть подался вперёд Хортов.
- Да по всему выходило, что подлец-Евстафьев украшения подменил – мрачно заметил Сапожкин - Лиза, как мне показалось, то ли знала, то ли догадывалась о чём-то, но на мои расспросы она только всхлипывала, да отнекивалась, так и бросил я это дело, и полиция ваша ничего не нарыла!
- А по возвращении Евгения из Италии, вы не разговаривали с ним на эту тему?
- Нет, чего кулаками после драки махать? Да и какие у меня основания, молодца того обвинять? Поздно, уже в любом случае! – отмахнулся Сапожкин.
- И последний на сегодня вопрос; каково ваше мнение, что под личиной Евгения Евстафьева, скрывается самозванец? – уже готовясь откланяться, осведомился Евпатий Гордеич.
- Вздор, ну вздор же, господа, сапоги всмятку! Он это и есть, что хотите в заклад поставлю! Обманулся ваш штабс-капитан, хотя, скандал этому подлецу за все его дела, это самое то! – многозначительно ответил Платон Иваныч. На сих словах Евпатий Гордеич поднялся, и сказавши, что им с помощником уже пора, и узнав у папеньки адрес дочки и зятя, поспешил раскланяться.
Х Х Х
В город, полицейские вернулись уже вечером, солнце клонилось за горизонт, играя лучами сквозь разнотонные, словно на старинных гравюрах, облака. По дороге, Хортов с помощником обсудили имевшиеся совпадения: сроки отъезда Евгения Евстафьева, и появление Петра Грицына, затем исчезновение поручика во время боя, и возвращение Евгения на родину. Наводила на размышление схожесть хищения полковой казны, и подмена украшений барышни Сапожкиной. И наконец, наличие на руках у Евгения Алексеевича, суммы более сорока тысяч рублей, кои он, как бы выиграл у итальянских картёжников. Совпадения сумм полковой казны и выигрыша, также озадачивали.
- Многовато совпадений для оперетки, не находишь? – переспросил Хортов, после обсуждения таковых.
- Определённо шеф, за всем этим что-то кроется, таких совпадений в сыскном деле, я пока ещё не встречал – покачал головой Аристарх.
- Да и я тоже! – коротко бросил шеф, и чуть помолчав добавил - Но к чему и как приделать эти совпадения, я ума не приложу….
- У меня такие же заковыки – поправив цилиндр, хмуро сознался Аристарх – и в самом деле, в ином случае при таких совпадениях, уже можно предъявлять обвинения, а тут стоишь и глазами хлопаешь, не зная, чего предпринять… Боюсь сядем мы с вами в лужу с этим делом…
- Можем Аристарх, очень даже запросто, - согласился Хортов – единственное что светит нам пока в нощи, это раскрыть подмену украшений, а по остальному, покуда туман и мрак сплошной…
- Сегодня ещё с кем-то беседовать будем? – лениво спросил Аристарх, повернув голову к шефу.
- Да, на сегодня надо навестить Елизавету Алексеевну, с ея супругом, и довольно пока… Затем я доложу о сегодняшних розысках полицмейстеру, и по квартирам. В тиши кабинета своего, я попробую хоть чего-нибудь надумать, хотя… - Евпатий Гордеич скептически махнул рукой, и оставшийся до города путь, они на эту тему более не разговаривали.
Лиза и Николай Пашковы жили в доме последнего, на Сосновой улице. Жилище их, причудливой архитектуры строение с мансардой и богатой резьбой в старорусском стиле, утопал в белой неге цветущего сада. Дверь полицейским открыла молодая, хорошенькая горничная, сообщившая что господ дома нету, они на званом вечере в салоне графини Мушкиной. Евпатий знал где это, ибо и сам бывал там не раз, а посему весьма быстро прикатили на место. Они с Аристархом появились в дверях в тот момент, когда гости, числом не более десяти человек, наслаждались музицированием на фортепьяно, одной молодой дамы. Пара явно симпатизирующих ей повес, в ярких заграничных костюмах, весьма темпераментно аплодировали, все прочие, внимали с замиранием сердца. Проявив чувство такта, полицейские не стали прерывать музыкальный момент, пройдя внутрь тихо и без помпы.
Когда дама окончила играть и элегантно поднялась, то кругом зашумели «Браво Татьяна Сергеевна! Брависсимо! Вы очаровательны!» Новых гостей заметили, как только схлынули аплодисменты. Хозяйка салона, миловидная дама бальзаковского возраста, графиня Мушкина Аделаида Артемьевна, завидев вновь прибывших, тихо подплыла к ним, сияя улыбкой.
- Господа, такая неожиданность! Вы в гости, или по службе? – пропела графиня, плавно подавая руку для лобзания.
- Мы, по службе, Аделаида Артемьевна! – в тон ей улыбнулся следователь, прикладываясь к нежным пальчикам.
- Точно так-с! – подтвердил Аристарх, проделывая тот же ритуал.
- У-у как скучно! – театрально огорчилась графиня – Нет бы прийти сюда к нам налегке, отдохнуть, поделиться новостями, а вы… «по службе!» - повторила она слова полицейского, и вопросительно поглядела на него, чего мол далее будет? Прочие гости, также заметили новых визитёров, озадаченно зашушукались, но близко пока не подходили, ожидая действий графини. Хортов, обратился к ней с вопросом.
- А не подскажите ли нам, которая из здешних барышень, будет Лиза Пашкова?
Графиня, едва заметно указала глазами на молодую особу лет 23-х, в розовом платье, стоявшую подле бюста Мольера, и чуть слышно прошептала «Вон та, у Мольера»…
- Добрый вечер, господа! – приветливо улыбаясь воскликнул сыщик, проходя вперёд – Прошу меня покорнейше простить за наше невольное вторжение, но я буквально на четверть часа украду для беседы Елизавету Алексеевну Пашкову, служба-с!
Названная дама удивлённо подняла вверх брови, и поигрывая веером, неторопливо приблизилась.
- Евпатий Гордеич? Чем я смогла так заинтересовать сыскную полицию? Право я приятно удивлена!..
- Аделаида Артемьевна, будьте добры, в какую-нибудь комнату, где мы могли бы приватно поговорить! – попросил Хортов, на это, хозяйка ответила, что комната такая имеется, и она их туда сейчас проводит. Но здесь, от гостей отделился тёмно-русый господин в синем сюртуке, муж Елизаветы.
- Господа, позвольте уж и мне присутствовать на вашем с Лизой разговоре, мне думается, и я могу быть вам полезен! – предложил свои услуги Николай.
- Разумеется, Николай Игнатич, вы можете присутствовать, и смею надеется, что вы нам поможете! – дружеским жестом, пригласил его пройти следователь.
Мушкина проводила их в небольшую, но уютную комнату с мебелью и настенными часами, а сама вернулась к гостям, снедаемая любопытством. Все расселись на мягкие стулья, и Евпатий Гордеич глядя на Елизавету отеческим взором, перешёл к делу.
- Елизавета Платоновна, думаю, что вы с мужем, уже понимаете, о чём у нас пойдёт разговор, а посему, начну с главного: какова на ваш взгляд вероятность того, что Евгений Евстафьев, вовсе не тот человек, которого вы знали, а самозванец?
- Да вздор это всё! – уверенно отмахнулась сложенным веером женщина – Мы пересекались с ним несколько раз в обществе, даже перебрасывались незначительными фразами, и он совершенно не показался мне странным, либо неестественным! Хотя характер за три года, поменялся в худшую сторону, он стал более сух и циничен…
- И это вы заметили за те короткие встречи в свете? – с сомнением спросил следователь.
- По манере держаться, видно очень многое господин следователь, - слегка улыбнувшись, пояснила Елизавета – К тому же, мы знались раньше, так мне и бросилось кое-что в глаза, но, то, что он, это-он, я уверенна абсолютно! И вся эта история, что он якобы, воевал на Кавказе, абсолютная фантазия!
- Я тоже уверен, что Евгений Евстафьев, ни на каком Кавказе не воевал, а таскался по италийским странам, - насмешливо подал голос Николай – не тот Евгений человек, чтобы вот так, ни с того, ни с другого, и на войну под чужим именем уехать! Что за нужда-то?
- Ну, например, чтобы скрыть следы преступления, подмену ваших драгоценностей! – для примера заметил Хортов, и дама заметно загрустила.
- Простите, я не думаю, чтобы Евгений, был причастен к этому! – стараясь отвечать непринуждённо, проговорила Пашкова, вопросительно поглядев на мужа.
- Видите ли Евпатий Гордеич, - поправляя свой галстук, задумчиво обратился к нему Пашков – Я хотя и не близко, но знаю Евгения с детства, мы иногда пересекались, хотя компании у нас и были разные. Он действительно не из робкого десятка, но, даже если предположить что он имеет какое-то отношение к этой истории с украшениями Лизы, то бегство в Европу, это наилучший вариант… Но бежать воевать, на Кавказ, да ещё под чужим именем, это уж простите меня, чистой воды роман, или водевиль, называйте как хотите! Это не в стиле Евгения, менять тёплую, прекрасную Италию, на пылающий войной Кавказ!
- Он хорошо играет в карты? - спросил, молчавший доселе Аристарх, и Николай ответил, что прилично, но не виртуозно, мухлевать вряд ли умеет.
- Елизавета Платоновна, вы когда в невестах у него ходили, верно хвалились перед ним своими украшениями? – снова спросил у неё Хортов.
- Хвалилась, мы несколько раз перебирали их вместе, я примеряла, он в ладоши хлопал, да любовался! – грустно вздохнув, вспомнила Лиза.
- От кого Евгений, узнал стоимость ваших украшений?
- От папеньки сначала, да и я потом тоже говорила…
- Вы не давали их ему на руки, на день-два? – пристально смотря на молодую барыню, тихим голосом вопросил следователь.
- Нет, не давала, - удивлённо хлопая глазами, ответила Лиза.
- И он не просил их? Не намекал на это как-либо иначе? – не отставал Хортов.
- Да нет, никогда… он только восхищался тонкой работой мастеров-ювелиров, и всё! – уверенно подтвердила Лиза.
- А в чём вы их хранили?
- В шкатулочке, хорошей такой, из бронзы, с чеканными узорами в виде лепесточков и яблочек! – улыбнувшись ямочками на щеках, пояснила Пашкова.
- Она запиралась?
- Да, а ключ всегда при мне был…
- Евгений, конечно, про ключ знал?
- Разумеется, я же при нём её отпирала…
- Теперь эта шкатулка где?
- У нас дома, мы в неё теперь свои сокровища, собираем! – улыбнулась Лиза.
- Николай Игнатич, вы же, верно виделись с Евгением, после его возвращения?
- Виделись, и не раз, даже беседовали, но кошки чёрной меж нами не пробегало – спокойно припомнил Николай, а затем чуть подумав добавил – Мы и теперь иногда встречаемся в городе в различных местах, и неприязни один к другому не испытываем…
- Ну, что же друзья мои, был весьма рад пообщаться с вами, и думаю, что наша беседа, ещё будет иметь продолжение – сказал Хортов, первым поднимаясь с места (за ним встали и остальные) – нам с вами, ещё будет о чём поговорить! – пообещал следователь. Когда все вернулись в гостиную, графиня выразила искреннее сожаление от того, что полицейские уже уходят.
- В другой раз Аделаида Артемьевна, в другой раз любезная! – дружески пообещал Хортов. – Теперь совершенно не располагаем временем, служба-с! –
После этой непродолжительной церемонии, полицейские покинули гостеприимный салон, и покатили в Управу, подвести итоги дня, да сделать небольшой доклад полицмейстеру…
Дома, Евпатий Гордеич оказался в тот вечер немного раньше обычного, аж за час до ужина. Уже из передней, его чуткий нос, уловил соблазнительный аромат пекущейся сдобы. Когда он прошёл в гостиную, из противоположенного угла дома, навстречу ему выплыла супруга, в приятном взору домашнем платье, салатового цвета. Выражения лица Натальи Сергеевны, навело сыщика на подозрение, что она, где-то одержала победу над кем-то, и скорее всего, томящийся в печке пирог, и был приурочен к сей славной виктории.
Секрет крылся в том, что как только, супруга оказывалась в чём-то виноватой, либо допускала оплошность, выводившую господина следователя из терпения, она всегда пекла ему (лично!) какой-нибудь вкусный пирог с богатой начинкой, и Евпатий Гордеич сразу добрел. Когда же он сам откалывал некий моветон, то спустя день, или чуть больше, сыщик дарил жене милую безделушку из серебра, или приглашал посетить дамский магазин (не выходя за рамки бюджета!) Правда второе, случалось реже нежели первое, так что коллекция серебра у Натальи Сергеевны, была не велика.
- Ты, уже насовсем сегодня? – заботливо поинтересовалась супруга, подходя вплотную. Евпатий обнял её за плечи, и нежно поцеловав, ответил глядя в глаза.
- Ну, ежели нынче в ночь не зарежут какую-нибудь важную персону, или не ограбят председателя, то да, я, до утра!..- затем, не отнимая рук от округлых плеч супруги, Хортов улыбнулся, и чуть приподняв правую бровь, спросил.
- Кого вы Наталья Сергеевна, разбили нынче в сражении? Ведь пирог, внутри которого как я полагаю есть и яйцо, и рыба, приурочен к сему генеральному событию?
- Вы правы, господин следователь – улыбнувшись и чуть прикрыв глазки, стала сознаваться супруга. – разбила! Вернее, указала одной своей теперь уже бывшей. подруге, на её излишнюю болтливость и склонность к излишним фантазиям!..
- Пойдём, присядем до ужина! – поняв, что имела в виду жена, сменил тему Евпатий, указав глазами на столик и стулья.
- Пойдём! – обрадованно кивнула Наталья Сергеевна, довольная уже и тем, что Евпатий не намерен продолжать неприятную тему. Они присели, и хозяйка справилась у мужа, насчёт его нового дела.
- Да вот Наташ, сам себе и преподнёс я это дело, к которому теперь не знаю, как и подступиться, с какого боку его почать? – попенял сыщик, и не торопясь посвятил свою половину во все тонкости сего ненормального дела.
- Ну надо же как любопытно! - искренне изумилась Наталья Сергеевна – я, конечно слышала о скандале в семье Евстафьевых, но не думала что и это, тебе поручат!
- Да уж, поручили так поручили! – скептически вздохнул Евпатий Гордеич, и устало отмахнувшись, поверну разговор, в сторону готовящегося пирога…
После ужина, он шепнул жене что теперь ему надобно немного поработать в кабинете, но чуть погодя и не поздно, он придёт в спальню.
- Рано, я сегодня тоже спать не лягу… - вкрадчиво прошептала в ответ Наталья Сергеевна, провожая мужа, до выхода из столовой. Евпатий Гордеич встретив горничную, коротко приказал ей.
- Анфиска, через час, чаю мне в кабинет подашь! – затем торопливо прошёл к себе. Зажегши лампу, он снял сюртук и повесил его на спинку стула, а развязавши галстук, пристроил его туда же, расстегнул верхнюю пуговицу у сорочки, и расслабленно сев на мягкий стул с подлокотниками, погрузился в свои привычные размышления.
Так, что имеет следствие на настоящий момент? Совпадения в сроках появления одного, и исчезновения другого героя, да схожесть по дерзости хищения полковой казны, и украшений отринутой невесты. С украшениями понятно всё изначально: их не проверяют на подлинность каждый божий день, встряла слепая случайность, могли б не через два месяца, а через три года обнаружить подлог. И тем не менее, Евгений исчез именно в этот период… Хортов подался вперёд, и сложил руки на столе. Однако, если владельцы украшений ничего не заподозрили, то подделку, изготовил настоящий мастер. Хорошо бы эти копии, в руках повертеть-понюхать, если они у них целы, не поинтересовался отчего-то сразу этим, ладно…
Евпатий Гордеич вытянул из одного стакана карандаш, и принялся рисовать им. неопределённого вида фигурки, так он иногда делал при размышлениях. Городские ювелиры, но кто? Беспалый Фим Фимыч исключается, слишком умён и осторожен, его злейший друг Евгений Филиппович Жанчиев тоже, этот просто трусоват, да и не к чему ему. Но справки у обоих навести необходимо, может они хотя бы примерно прикинут, кто б такое смог проделать? Есть ещё умельцы и среди воровской публики, город-то большой, да-с.
- Возможно есть кто-то, не попавший в поле нашего зрения – вслух проговорил Евпатий, и отложил карандаш в сторону. Подпольными ювелирами, он, возможно, займётся завтра, если время позволит. Так, что далее? Пока, все характеризуют Евгения Евстафьева не способным на такие сложные превращения, как занырнуть в шкуру поручика Грицына, и три года, провоевать на Кавказе! Заметьте себе, не бездельничать там на водах под видом состоятельного господина, а дослужится до командира роты…
Рисковать жизнью, пусть и не так явно, как другие, несколько раз оскандалиться, и всё же, риск велик!.. И что, он, следователь Хортов, должен поверить, что хладнокровный мошенник, (пусть покуда побудет таковым) завладев украшениями порядка двухсот тысяч на ассигнации, сбежал не в солнечную Италию, а с разгона прыгнул в самое пекло жестокой войны? Смешно господа… Гражданский чин, отродясь не нюхавший пороху, может и поверит в подобную коллизию, но он, отломавший подряд две войны, в тех же практически местах, в такое поверить не может!
Да-с… Весь уголовно-политический сброд из России, стекает и оседает в основном во Франции, разбавляя собой, общества тамошних смутьянов, в Италию если и едет кто, то немногие (в карбонариев поиграть) На войну, сбегают лишь от судебного преследования, космических долгов, либо постылой женитьбы. Ничего из выше перечисленного, на Евгении Алексеевиче не висело, или же он, не от мира сего! Да вроде нет, обычный. Так, а если это самозванец? Театральщиной смердит за версту, и всё же возможно, что тогда? Никто из близких, за два года в нём не обманулся, даже родители за своего приняли, а уж их-то сердца обмануть, разве что чёрт из преисподней может…
А с другой стороны, есть такие актёры, что сумасшествие так покажут, что маститые доктора покупаются, а уж они-то повидали симулянтов! Хортов встал из-за стола, и неторопливо стал расхаживать по комнате, обдумывая эту мысль. Минут через 10-ть, Анфиса принесла барину чай. Он взял чашку, и осторожно отпил, хороший, ароматный, умеет девка заваривать, молодец! Так, а где тогда могли встретиться Евгений настоящий, со своим двойником? По словам обеих сторон дела, И Евстафьев и Грицын, в одно время вышли на сцену, но, так сказать в разных театрах. это ведь нужно время чтобы сдружиться после знакомства, и не просто сдружиться, а так, что один поведал бы другому, всю свою жизнь до мелочей, вплоть до детских игр и увлечений, рассказал всё о друзьях-товарищах, соседях, знакомых, и так далее и тому подобное! Такого времени быть у них не могло: в феврале 34-го, Евгений покидает родной очаг, а Пётр Грицын объявляется в своём полку, уже в апреле того же года…
Что, за месяц с небольшим познакомились, и побратались до полной исповеди? Вздор! Евпатий отпил ещё пару глотков, и продолжил вышагивать. А чем тогда объяснить резкую перемену характера Евгения, по отношению к младшим брату и сестре? С учётом того что он привёз из за кордона порядочное состояние, его действия обязаны были быть иными: по русскому обычаю надлежало дарить подарки, а Евгений Алексеич привёз интриги, рвачество, и почти ограбил младших, лишив их даже возможности жить в родном доме…
По 50 тысяч оставил, тоже куш, но должно-то быть по 150-т! Если это самозванец, то весьма неглупый, понимает, что перегнуть нельзя, оставлять «родственников» голыми, опасно. Да и в обществе не поймут. Зачем же двойник, осел здесь? Продал бы дом после смерти «папеньки», сдал бы «маменьку» в дом для умалишённых, и скрылся пока не разоблачили. Да, именно так, порядочные негодяи-мошенники и поступают. А этот напротив, остался, обжился, вот только выпивать стал реже. Ну, положим подобные перемены в человеке случаются, и вполне себе объяснимы, недаром про таких в народе говорят «Как подменили!» Из приветливых и добрых людей, вдруг получаются такие подонки общества, что только держись! И наоборот соответственно тоже…
Евпатий допил чай, и поставил чашку на столик в углу кабинета, а затем присел на диван. Вот ведь чёрт её дери, заковыка, а! В теории, возможны оба варианта, а вот на практике…
Хорошо, положим Лизины бриллианты прибрал Евгений, но как он ухитрился изготовить копии? Для сего надо взять вещицы хотя бы на денёк, и показать кому следует… Ну, словом что-то похожее на это. Все сразу, девица конечно не даст, но по одной можно, хотя бы теоретически.
А можно… нет, не можно! Выкрадывть из шкатулки по одной даже при наличии ключа, всё одно большой риск: это надобно либо оставаться в комнате одному (несколько раз!) либо проникать в жилище «любимой» ночью, с набором взломщика. Но тут, без навыков этого дела, сразу же сгоришь, это только в дешёвых романах, подобный персонаж, легко это проделывает, в жизни, всё несколько иначе… Что же остаётся? А только два пути: сообщник в доме, например из слуг, либо должны быть точные изображения предметов, сиречь рисунки, так делают многие ювелиры и владельцы украшений оставляют эти рисунки себе, мало ли чего? Ну, или Лиза всё же совершила эту глупость, отдав женишку все украшения на денёк?
Нет, не то! Одного дня, чтобы точно скопировать каждый предмет, не хватит. Да и мошенник не стал бы так рисковать, понимая, что папенька, в любой час может попросить дщерь свою, показать ему, ну скажем колье… А маменька так ещё вернее! Такой финт, принёс бы успех если б Евгений, в тот же день, благополучно провалился вместях с сокровищами, в тартарары. А так, нет, тут либо сообщник среди прислуги, либо рисунки, ничего иного просто не остаётся…
- Ну что же Евпатий Гордеич, предварительные размышления завершены, и будут рассмотрены в процессе, а пока, вас ожидает в спальне супруга! – Хортов пружинисто поднялся с дивана, затушил лампу, и тенью выскользнул из кабинета, в уютной тиши которого тикали часы, да где-то в уголке, чем-то шуршала смелая мышь.
Утром на службе, дождавшись Аристарха, Хортов поделился с ним плодами вечерних размышлений, и оказалось, что помощник, тоже не бил баклуши, и его предположения, во многом совпадали с шефскими.
- Вы прямо теперь поедете к Сапожкину-старшему, про рисунки справляться? – спросил Аристарх, сидя на стуле, у стола начальника.
- Прямо теперь, к нему поедешь ты приятель, а я, займусь другими делами, надобно кое-чего уточнить – пояснил Хортов, и Гайтанцев согласно кивнув, оделся и быстро вышел. А Евпатий Гордеич, сходил в архив, и принёс дело пятилетней давности, о подмене украшений в доме Сапожкиных. «Дело» представляло собой шестистраничное, чахоточное творение, из которого, Хортов не узнал ничего нового.
- Одно название что дело! – недовольно буркнул сыщик, шлёпая папку о стол.
Вёл это дело частный пристав Бурских, Александр Сергеич, которого Евпатий хорошо знал по прошлым операциям.
- Сем-ка я, да съезжу к нему, авось чего-нибудь скажет приватно из того, что в деле-то не отражено! – подумал вслух следователь, и неторопливо одевшись, покинул кабинет. Пристав Бурских, находился у себя в части, допрашивая какого-то взъерошенного барчука, по поводу угона экипажа с лошадьми.
- День добрый Александр Сергеич, давненько я у тя в гостях-то не бывал! – приветливо воскликнул Хортов, проходя к столу коллеги.
- Ба, Евпатий Гордеич! – широко улыбнулся пристав, вставая из-за стола, и пожимая протянутую руку.
- Я к тебе по делу, может уделишь мне четверть часа? – спросил Хортов. Бурских ответил что разумеется, спровадил скулящего барчука в камеру, и совершенно стал к услугам гостя.
- Александр Сергеич, ты уж верно наслышан о том, какое дело, мне с лёгкой руки прокурора и губернатора, на шею повесили?
- Да уж, наслышаны, чай не Питер и не Москва! – удивлённо протянул пристав. и прибавил – Мы уж тут, и то плеши чешем, как наш Евпатий Гордеич, такую оказию расследовать будет? Это ж не пришей кобыле хвост, а не дело!
- Так вот Александр Сергеич, вышло так, что, отрабатывая один след, я наткнулся на старое дело, что ты вёл пять лет назад, - и Хортов посвятил товарища в предмет своего вопроса. Бурских удивлённо шевельнул бровями, и промычал.
- Хм, да ведь лет то, порядочно прошло, и дело не таковое чтоб в памяти врезаться…
- Да читал я его, Александр Сергеич, но ничего нового там не увидел, и подумалось мне может ты чего-то не записал, или не счёл нужным, ну словом есть у тебя какие-то соображения, по тому, кто и как, мог те украшения подменить?
- Да соображение-то у меня одно, вернее два – кашлянул пристав – либо барышня молодая, с дурью от романов в голове, сговорилась с женишком, да и запузырила свои драгоценности, мол бежать месте, а он надул её, да и был таков! Либо господин Евстафьев сам их прибрал, да и разыграл потом весь спектакль с оскорблённым самолюбием, и навострил лыжи!
- А прислугу опрашивали? В деле об этом как-то вскользь говорится – заметил Хортов.
- Опросили конечно, но там глухой гроб, - отмахнулся Бурских – горничных две, и обе куклы моргучие, да дуры непроходимые… Кухарка дальше столовой и гостиной не ходок, кучер он же конюх, тоже не причастен, в комнаты не вхож… Лакей, так ему в обед сто лет, дворник тоже не мог, работа больно тонкая, шкатулки-то откупоривать… Так что вот, Евпатий Гордеич, чем богат!..
- Да, всё указывает на Евгения, но неясен пока способ, коим был совершён подлог – задумчиво проговорил Хортов, сидя нога на ногу.
- Думал и я над тем, хотелось мне тогда, для самого себя, этот способ раскрыть, лепил-лепил я версии, но ничего не слепил, ясно стало только одно – пристав поднял указательный палец на уровень виска – вору, помогал кто-то из обитателей дома, а вот кто именно, установить не удалось! – развёл руками пристав.
- Прислуга с той поры, у них не менялась? – спросил Евпатий на прощание.
- Бог их ведает! Я у них уже не бывал, и они ко мне в часть не обращались – ответил пристав, и на том, они на тот день, простились.
Х Х Х
От пристава, Хортов поехал на квартиру Евстафьевых-младших, с целью поинтересоваться особыми приметами на теле Евгения, (в голове всплыло недавнее дело Лудаева) но застал только брата. Нина, по его словам, ушла с подружкой в кондитерскую, а он сам, просто никого не хотел видеть, и сидел в тиши дома. На вопрос сыщика, он, чуть подумавши ответил, что ни шрамов, ни приметных родимых пятен, на теле Евгения не было.
- Может конечно и были, где какие родинки мелкие, но я, таковых не примечал, даже когда мы в реке купались – добавил он в конце. Понявши, что здесь пусто, Хортов поехал на квартиру к штабс-капитану Шкловкому, где нашёл одну лишь кухарку, пояснившую следователю, что господа-офицеры, с час назад, укатили в клуб, в карты играть.
В клубе, следователь всё ж застал приятелей у бильярдного стола. Петлицын гонял кием шары, а Шкловский просто наблюдал, стоя так, чтоб не мешать игрокам, держа в руке пузатый бокал красного вина. Подойдя, Хортов тихонько поздоровался со знакомыми, и едва слышно шепнул штабс-капитану.
- Юрий Николаич, мне нужно с вами парой слов перекинуться.
- Извольте – Шкловский отпил из бокала, и они с сыщиком отошли к стене.
- Господин Шкловский, я хотел бы кое-что уточнить о Грицыне – начал Евпатий Гордеич, на что штабс-капитан согласно кивнул.
- Спрашивайте!
- Припомните, Грицын, часто получал письма из дому, и как часто, писал сам?
- Хм – саркастически улыбнулся Шкловский – дело в том Евпатий Гордеич, что поручик за три года не только не получил ни одного письма из дому, но и сам ни одного на почту не снёс, так-то вот! Мы в полку, тогда ещё недоумевали, солдату с офицером, письма из дому на войне, сродни хлебу и табаку, ну, вам ли не знать?
- Да уж знаю – кивнул Хортов, и переспросил – А вы не пытались интересоваться у Грицына, отчего это с ним?
- Да как же, спрашивали, так, между прочим, – пояснил Шкловский, неопределённо прищурив левый глаз – но он отвечал, что напрочь рассорился с семьёй, из-за нежелания жениться на постылой, от того и не пишет! Однако и любимой женщины дома у него не было, что странно – понизив голос до вкрадчивости, заметил штабс-капитан – У нас все своим женщинам писали, а он, нет…
- А в карты как? – спросил Хортов, бросая взоры на удары Петлицына.
- Играл, и весьма недурно, тем более что деньги у него водились, несмотря на то что связей с родными он не поддерживал.
- Юрий Николаич, вы, либо кто другой, не замечали ли у поручика, драгоценностей на руках?
- Что назвать драгоценностями? – пожал плечами Шкловский – У многих в полку были при себе какие-то фамильные колечки-перстенёчки, кулоны, медальоны, браслетики, крестики, образки… Да наконец часы золотые или серебряные. Про Грицына, верно, поговаривали что он, тамошнему ювелиру из татар, будто бы продал кольцо с бриллиантом, и недурственную брошь, но в карты, он всегда ставил только наличные. Про другие украшения, имелись они у него или нет, слухов не ходило – пояснил Шкловский, допивая вино.
- Ещё одно – тихо проговорил следователь, - не было ли за поручиком замечено, что он тесно дружит с торговцами или купцами?
- У многих в полку водились подобные знакомства, кто взаймы брал, кто, напротив, продавал часть добычи с бою взятой, негласно конечно – в нос себе добавил свидетель – знался с таковыми и Грицын, но вопросов на эти темы, мы взяли себе за правило не задавать…
- И последнее на сегодня, штабс-капитан – Хортов ещё понизил голос – В банный день, или на реке, не замечали ли вы, на теле Грицына, особых примет вроде родинок или шрамов? Он, не бывал ранен?
- Нет Евпатий Гордеич, такие вещи сразу бросаются в глаза, уж я бы запомнил. А ран Пётр Грицын не получал, даже контузий не было, везучий, каналья! – неприязненно поморщился Шкловский.
- Благодарю вас Юрий Николаич, если у меня будет что-то ещё, я вас найду! – надевая цилиндр, проговорил Хортов, и добавив тихо «Честь имею!» пожал собеседнику руку, и неторопливо покинул бильярдную.
На улице, он постоял немного, подумал, и решил поехать к основному герою дела, Евгению Алексеичу Евстафьеву, планируя если получиться, прежде переговорить с его женой. Дома, оказался только глава семьи, Анна Кирилловна, ускакала визиты делать. Как тут же выяснилось, из-за разразившегося скандала, Евгений Александрович никого особо не желал видеть, и принимал только близких приятелей. Визиту следователя, господин Евстафьев даже обрадовался. По внешнему его виду его виду, (домашний халат накинутый на нижнюю рубаху заправленную в холщовые полосатые штаны) Хортов определил что звезда скандала, с утра лечился водочкой, но не сильно.
- Евпатий Гордеич, я рад что именно вас, назначили вести это дело, ей-богу! А то я тут в каком-то, идиотском водевиле нахожусь! – пожаловался Евгений Алексеевич, встречая гостя в комнатах.
- Судя по вашему виду, вся эта история, уже дала нелицеприятные плоды? – заметил Хортов, присаживаясь на предложенный хозяином стул.
- Да уж принесла так принесла, чёртова ситуация! – скривился Евстафьев, садясь напротив – Кое-кто из знакомых, уж нос воротит, но большинство стоят за меня!
- Ну, этого стоило ожидать, ситуация у вас, скажу прямо, необычная, - ответил ему на это полицейский, и добавил, что сам в некотором замешательстве, потому как ранее, ни с чем похожим не сталкивался.
- Евпатий Гордеич, но, вы-то, надеюсь понимаете, что все обвинения, это бред контуженного? – оживлённо жестикулируя, спросил Евстафьев. Следователь натянуто улыбнулся уголками губ, в глазах блеснули каверзные искры, а в слух он сказал.
- Похожий вопрос, задавал мне и штабс-капитан, я ответил ему, что верю вам обоим, (Евгений удивлённо поднял брови) а вот в ком я обманулся, покажет следствие… Я надеюсь, что вы, Евгений Александрович, отнесётесь ко всем моим вопросам и предположениям, как взрослый и понимающий человек.
- Разумеется – слегка разочарованно вздохнул Евгений – коли сложилась такая ситуация, то мне не остаётся ничего другого, как допить это компот из хрена с персиками до конца!..
- Ну, вот и чудно, Евгений Алексеич, тогда, без лишней музыки и приступим – обычным голосом сказал следователь, и задал первый вопрос – Расскажите от чего вы вдруг, разорвали помолвку с богатой невестой, и женились на бедной?
Евстафьев подпёр лоб пятернёй, вздохнул, а затем откинувшись на спинку стула, нехотя стал отвечать.
- Она, Лиза, теперь это всем уже очевидно, не забыла своего несостоявшегося жениха Николая, и хранила его письма в стихах… хм, недурственных кстати, лукавить не стану, да-с, ну и понял я, что лучше взять в жёны бедную, но быть уверенным что она станет держаться меня, чем под венец с богатой, но в итоге всё одно оказаться в рогатых дураках!..
- Вы настолько щепетильны в этих вопросах? – пряча иронию за серьёзным выражением лица, поинтересовался сыщик.
- Время и события, показали, что я, оказался прав в своих подозрениях, - уклоняясь от прямого ответа, пояснил Евстафьев.
- Расскажите, Евгений Алексеич, когда вы ходили к Сапожкиным, все обитатели их дома относились к вам дружески, или нет?
- Простите, мне не совсем понятен вопрос – чуть подался вперёд Евстафьев, обеспокоенно блеснув глазами.
- А чего непонятного? Вопрос простой, прислуга тамошняя, хорошо или плохо к вам относилась? Бывает знаете ли такое, что прислуга дурит…
- Да не приглядывался я к ней, к прислуги-то, а отношение ровное было, никто не дерзил, приказы исполняли – словно пытаясь вспомнить чего-то, ответил Евгений Алексеич.
- Хорошо, тогда о другом – Хортов сел нога на ногу, - отчего вы так спешно после разрыва, отбыли в Италию?
- От того и спешно, что был в раздражении, и хотел приятной встряски для себя – заметно повеселев, ответил Евстафьев.
- А от чего не в Париж? – поинтересовался Хортов.
- Да знаете ли, древности италийские, манили меня с детства, а Париж, ну что тот Париж? – хмыкнув переспросил Евстафьев – Все наши, мозгами поехали от этой Франции, думают дураки что там цент вселенной, и летят, как мухи на простоквашу… А по мне, так ничего особенного в сравнении с той же Венецией, или Тосканой, только что моды тряпья нашим барам нравятся… Нет-с, Италия лучше!
- А язык?
- Так я учил в детстве, у меня учитель, итальянец был, альбомы всякие показывал, ну, я и прикипел!
- А вы и во Франции были? – на вскидку спросил следователь.
- Бывал в молодые годы пару раз, не понравилось мне! – устало ответил Евгений, лениво приглаживая голову левой рукой.
Хортов не мог похвастаться европейскими вояжами, а посему, никаких наводящих вопросов на эту тему, задавать не стал. Напоследок, он полюбопытствовал, не был ли господин Евстафьев, в Персии, Турции, либо на Кавказе? Евгений Алексеич добродушно рассмеялся, и заявил, что в означенных пределах не бывал, и любовался их видами, исключительно на картинах. На этом вопросе, Хортов завершил свой первый визит. Уже на улице, он приметил горничную, идущую с букетом цветов из сада, неся его видимо для хозяев.
- Пойди-ка сюда милая! – поманил следователь её пальцем, и девушка робко подошла. В непродолжительном диалоге, сыщик, узнав у неё, где примерно может сейчас находиться её хозяйка, наградил горничную гривенником, и покатил на поиски анны Кириловны.
В Управу, Евпатий Гордеич вернулся уже после обеда, закусив как положено, в одном из трактиров. Его разговор с женой Евгения Алексеевича, ни в малой степени не прояснил мутного дела. Обеспокоенная что полицейский нашёл её даже у подруги, Анна Кирилловна сразу дала понять, что её муж никаких таких подозрений у неё не вызывал, и её вообще всё устраивает. И вот теперь в Управе, оказалось, что Аристарх, добыл-таки у Сапожкиных эскизы всех украшений, которые их папенька, предусмотрительно сохранил.
- Недурственно, и даже весьма! – оценил Евпатий Гордеич, проглядывая слегка потускневшие, чуть потёртые по краям листки с изображениями украшений. По мимо самих вещиц, внизу каждого листа, значились пометки, какой камень сколько карат, и его стоимость, на момент приобретения.
- Эти игрушки, будут дорожать год от года, но их, скорее всего уже продали за истекшие пять лет, если только чудом что-то не сохранилось – задумчиво проговорил следователь, пряча эскизы в папку с делом.
- Авы шеф, не узнали ничего наводящего? – с надеждой спросил Аристарх.
- Это было бы слишком скоро и хорошо, если б кто-нибудь заявил мне приватно, что Евгений Евстафьев, хранит дома мундир поручика Кавказского корпуса, и тайно, облачается в него по ночам – улыбнувшись ответил Хортов, а потом выдохнув, переспросил иронично- - Аристарх Сергеич, а вы не были в Италии?
- Никогда, а вы, шеф?
- И я не бывал, и проверить господина Евстафьева, я не могу-с! – и он пересказал помощнику их разговор.
- А что ж вы его не спросили, отчего он так с младшими поступил? – осторожно осведомился помощник.
- Решил, что сразу всё, ворошить пока не следует, да и он, возмущался только действиями Шкловского, а про Нину с Валентином даже не упомянул, словно и не считает их серьёзной помехой – ровным голосом, пояснил следователь.
- Наверное не желает раздувать болезненной темы, без особой на то надобности? – предположил Аристарх.
- Возможно – согласно кивнул Хортов, и добавил – а может просто к слову не пришлось… Но, в любом случае, к этому разговору, мы в своё время вернёмся – пообещал шеф.
- Удивительное дело – пожал плечами Аристарх – и вроде свидетелей много, и опрашивать есть кого, а толку от этих опросов и нет!.. С какого боку что доказывать-то? Кто Евстафьев, а кто Грицын, как докопаешься-то?
- У нас с тобой, ещё друзья детства Евгения Алексеича имеются, в количестве четырёх душ – напомнил Хортов, и добавил, что хорошо бы найти и опросить их до вечера.
- Поди знай, в городе эти четверо обретаются, или разлетелись как осколки! – скептически прикинул Аристарх.
- Делаем приятель, следующим образом: на тебе, братья Петровы, а мои, Дубровцев и Савицкий, встречаемся тут, по завершении – решил Хортов выходя из-за стола.
- Слушаюсь! – привычно кивнул Аристарх.
Поиск и опрос свидетелей, затянулся до шести вечера. Евпатий Гордеич одного нашёл дома, а другого, на званом обеде в доме родственницы. Воспоминания детства господ Дубровцева и Савицкого, дали Хортову лишь то, что Евгений Алексеевич, слыл в мальчишеской среде, наравне с иными заводилами, большим придумщиком, и человеком не робкого десятка. Не ябедничал, драк не боялся, и по чужим садам, лазал совершенно бесстрашно! На настоящее время, оба приятеля, положительно уверили Хортова, что Евгений Алексеич, никакой не двойник, а если в чём и произошли изменения за три года европейского путешествия, то было б странно, если б люди не менялись!.. Сами визиты полиции, дали дорогу новой волне слухов, этого удивительного во всех смыслах дела.
Аристарх, бегал высуня язык по всему городу в поисках братьев Петровых, коих не оказалось дома, и уже в конце пятого часу дня, отыскал-таки их, в доме терпимости. Старший брат, Иван, показал на беседе что Евгений, ничем среди других не выделялся, разве что кичился состоянием, да первым пробовал курить табак, да пить вино. Особой храбростью не блистал, хотя и труса не праздновал (и по храбрее мол люди были!) В историю с побегом на Кавказ, под видом некоего поручика, Иван ни на полушку не верил, считая это взором, и вообще, Евгений, он и после Италии Евгений, разве что заносчивее стал, ну так это, за ним всегда водилось.
А вот младший, Сергей, подтвердив слова брата о детстве и юности, на историю с Кавказом и двойником, заметил, как бы с намёком.
- Дело тут хитрое, так однозначно заявить, что тот Евгений, и этот, одно лицо, я не могу-с!
- И что же вас смущает? – на вскидку спросил полицейский.
- Да что смущает? Пить вот, к примеру меньше стал, и себе на уме больно уж стал держаться! Да с сестрицей и братом младшим непорядочно поступил, подозрительно всё это – убеждённо заметил Сергей, в конце беседы.
В седьмом часу вечера помощник и шеф встретились в кабинете последнего, и обменялись результатами.
- Изо всей кучи свидетелей, лишь Сергей Петров, не берётся утверждать, что нынешний Евгений Евстафьев, не самозванец! – устало подытожил Хортов.
- Ну, хоть один, да усомнился! – усмехнулся Аристарх, и вопросительно поглядел на шефа.
- Домой мой друг, домой, завтра станем думать, соображать и прикидывать! – выдохнул Евпатий Гордеич, складывая на столе, служебные документы. Дома, он узнал от жены что после ужина, они приглашены на вечер в дом губернского предводителя дворянства, Михеева, Ардалиона Андреича.
- Ух ты, какая честь! – комично заметил сыщик, шевельнув бровями – Туда верно сбегутся лучшие люди города и уезда!
- Милый, ну мы же поедем, правда? – с надеждой спросила Наталья Сергеевна, прямо-таки умоляюще глядя на мужа.
- Ты уже успела соскучиться по светским склокам, душа моя? – улыбнулся сыщик, неторопливо доканчивая ужин.
- А я уверена, что там, будет не так как на балу у губернатора, а гораздо уютнее и пристойнее! – заверила Наталья, влюблённо глядя на мужа.
- Ну поедем, разумеется, коли к самому предводителю зовут, грех манкировать! – «уступил» Евпатий, и супруга, чмокнув его в щёку, упорхнула наряжаться.
… На вечере у предводителя, вопреки ожиданиям Евпатия Гордеича, оказалось довольно шумно. Присутствовали почти все близкие знакомые, приятели, и некоторое начальство. Наталья Сергеевна, величавой походкой удалилась к товаркам, стоявшим подле поющего, поблескивающего огнями канделябров пианино, а следователь, кивнув издали высокому начальству в мундирах, подошёл к смешанной компании городских дворян.
- Вечер добрый, господа! – поприветствовал их Хортов, и почти сразу же стал объектом вопросов, заданных от имени всех, директором гимназии, Павлом Семёновичем Лукишиным, проворным и любознательным господином. Вопросы понятное дело касались хода необычного дела. Хортов коротко пояснил, что следствие только начато, но в любом случае, его ход, ни в коей мере не может быть предан огласке. Слушатели сразу поняли, что настаивать бессмысленно, и нехотя сменили тему, но ровно настолько, чтобы от оной и не уходить далеко.
- Господа, а верно ли я слышала, что Евгений Евстафьев, так поражён всем случившимся, что заперся у себя дома, никого не принимает, и пьёт горькую? – таинственным голосом поинтересовалась одна дама среднего возраста, сидевшая рядом со своим мужем, невзрачным господином лет 60-ти.
- Верно, оглоушили нашего Евгения сим водевилем, как обухом по голове, ну и запил! Да ещё братец с сестрицей в суд подали, что он им не брат, а самозванец, хе! Тут, не хочешь, да запьёшь! – иронично заметил один из офицеров, статный, вихрастый шатен с короткими баками, и озорными серыми глазами. Хортов, приметив в начале общения Кондратия Андреевича Брызгина, подсев поближе поздоровался, и тихонечко вопросил.
- Кондратий Андреич, вас давно не было видно, верно домой ездили, в имение?
- Ездил Евпатий Гордеич, посещал-с!- глуховато, по своему обыкновению, буркнул отставной капитан, не проявляя интереса к светской сплетне.
- Проверяли ведение хозяйства? – уточнил сыщик.
- Точно так-с, книги проглядел, выбранил подлеца-приказчика, старосте указания дал, жалобы мужиков выслушал, да вот за два дня до бала, и приехал!
- У Микиткина живёте?
- Нет, в гостинице «Кавказ», в восьмом нумере, к Микиткину решил не ехать, так лучше будет! – пояснил Брызгин, шевельнув бровями.
- А женщины ваши на сей раз где? – слегка улыбнувшись, полюбопытствовал Хортов.
- У-у! – глухо мыкнув, коротко протянул Кондратий Андреич, а затем, сложив руки на выдающимся животе, размеренно пояснил – Бабы мои, всем гуртом пока дома, я заключил с ними договор, что ежели они войдут в город, тогда чтоб и духу их не было в тех домах, где буду я, вот так!
- Однако свояченица ваша, тут, на вечере – заметил ему на это следователь. Но отставной капитан, хохотнув уже веселее, философски бросил.
- Эта римская фурия, неизбежная неприятность, как прострел в пояснице, в худую погоду, смирился уже!..
- Княгиня Штыкова, по моим данным, занята поисками ей нового мужа! – шепнул Хортов.
- Я, видел Дарью Даурьевну, и в курсе её неприятностей! – кивнул Брызгин.
- Клеопатра Георгиевна больше не обвиняет вас, в своих бедах?
- Всё хорошее, у меня ещё впереди – мрачно пошутил помещик, а затем добавил, что как только у свояченицы приключится очередной колленс, их «взаимная любовь» разгорится с новой силой.
- Она назначила вас, своим злым духом, порока и несчастий? – предположил Хортов, заговорщицки прошептав это собеседнику на ухо.
- Связей, порочащих меня, не имею, а хотелось бы! – вздохнувши, пояснил на это Брызгинн, а следователь, символически хлопнул пару раз в ладоши, хорошую шутку, он ценил всегда. Евпатий хотел спросить ещё что-то несерьёзное, но здесь, по залу прокатился небольшой ветерок восхищения и любопытства: «мадам Руасси! Господа, смотрите, это она!» публика поворотила головы, и увидела, как в залу, плавно вошла пышнотелая дама лет сорока, в красном с искрой платье, и раскрытым веером в руке. Сопровождал гостью невысокий, плешивый человек в малиновом фраке и белых брюках. На вид, ему можно было накинуть лет сорок или сорок пять. Усы, под крупным турецким носом, явно носили следы краски, ибо сохранить идеальную черноту в таком возрасте, они вряд ли могли.
Ни Хортов, ни Брызгин, восхищения или интереса не выказали, ибо понятия не имели, что это такое есть вообще, мадам Руасси? Как им тут же пояснили, мадам Жозефина Руасси, широко известная гадалка, недавно вернувшаяся в Россию из Европы, и уже успевшая наделать фурора в обеих столицах, а теперь, оказала честь и их городу! Мало того, она по происхождению русская, и карьеру провидицы, начинала дома. Едва это услышав, Евпатий Гордеич шевельнул бровями, и деловито заметил.
- Кхм, Жозефина Руасси говорите? Пари могу держать что по метрике, она какая-нибудь Агафья Еремеевна, из Рязанской губернии…
Брызгин негромко, но от души рассмеялся, кто-то издал звук «Да-с…» а дамы завздыхали с укоризной, «Ну вы скажете такое, Евпатий Гордеич!»… Впрочем гости, не хлынули к мадам Руасси всей толпой, а лишь две женщины отделились от компании, и поспешили к знаменитой гадалке. Волей-неволей, но Хортову, опять пришлось участвовать в разговоре на тему загадочного дела, тем более что кадило, раздул сотоварищ Брызгин. Едва гул по поводу гадалки стих, Кондратий Андреич, как-то так, от себя, предположил.
- А я, вот тоже господа, ну совсем не примечал за Евгением Евстафьевым, неестественных метаморфоз, да-с… Однако ж и господин Шкловский в своих обвинениях, выглядит достаточно убедительным, так что я, не удивлюсь никакому исходу дела!
- Да, мы все, кто знает Евгения близко, просто заинтригованы всем происшествием! – возбуждённо проговорила одна дама, но поглядела почему-то не на Брызгина, а на Хортова.
- Ох господа, чувствую не отвертеться мне от этих разговоров на тему двойников, и поддельных поручиков! - невольно улыбнувшись, признался Евпатий Гордеич, принимая бокал вина с подноса, который в числе прочих, поднёс ему молодой лакей в красной ливрее. Сидящие, из тех, кто смог дотянуться, расхватали бокалы, отпили, и обратили своё внимание на полицейского.
- Вы, очевидно ждёте от меня каких-то таинственных историй, но у меня при себе, таковых не имеется, - заметил окружающим Хортов, и тут же, сам перехватил тему – А вот вы, друзья мои, могли бы кое в чём, поспособствовать следствию, если кому-то, есть что сказать. За сим, прошу ко мне в кабинет, исполнить, так сказать, гражданский долг… Что, нет желающих? – Евпатий Гордеич вопросительно обвёл взором всех сидящих. Желающих не оказалось. И только Брызгин наклонившись к следователю, вкрадчиво предложил.
- А пойдёмте-ка в другую комнату, Евпатий Гордеич, ту, где играют… Уж, верно, веселее будет, чем здесь-то?
- А пойдёмте! – согласился Хортов, и коротко извинившись, приятели встали, и неторопливо удалились. По иронии судьбы, старые артиллеристы шли в одну комнату, но зашли отчего-то в другую, не там, где играли, а там, где гадали. Вернее, так спервоначалу им показалось, когда из дверей, они увидели что вокруг мадам Жозефины, сидевшей у резного, цвета вишни лакированного столика, расположилась любопытствующая публика, преимущественно женского пола. Среди сгоравших от нетерпения дам, Хортов и Бызгин, заметили своих лучших приятельниц: Дарью Даурьевну, и её похоже уже постоянную клиентку, Клеопатру Георгиевну. Первая, глядела на мадам Жозефину скорее изучающе, и была, слегка себе на уме. Другая же, взирала на провидицу с надеждой и подобострастием.
- Так, моя мигрень здесь, значит и князь Сергей где-то тут обретается – тихо проговорил Евпатий, оглядывая комнату.
- Да и моя, подагра с ней рядом, наверняка насядет теперь на эту Жозефину, и станет уже с неё, мужа себе трясти! – прогудел как в трубу, Кондратий Андреевич. Они подошли ближе. Хортов кивнул обеим дамам, Брызгин только княгине, свояченице, он подарил лишь полный тепла и нежности взгляд. Гадалку умоляли показать своё искусство, а она, вежливо отказывалась, пытаясь объяснить просителям, что гадание, если оно настоящее, не терпит большого скопления людей, и лишнего шума.
Для чистоты такового, требуется абсолютная тишина, уют небольшой комнаты, удобный столик, заветная колода, либо хрустальный шар, но главное, внутренняя готовность и сосредоточенность. Она же, Жозефина Руасси, теперь отдыхает, и по крайней мере на сегодня, ну совсем никак, не расположена к гаданию.
- Прошу меня понять, и извинить господа! – умоляюще закончила она, обведя глазами, разочарованную публику.
- В самом деле, господа, истинное гадание, не требует суеты и шума, а посему, давайте уж позволим нашей знаменитой гостье, хотя бы отдохнуть с дороги! -внезапно для всех, громко проговорил Хортов, подходя к сидящим поближе. Не теряя времени, он галантно представился гадалке, приложился к её руке, и полюбопытствовал, надолго ли мадам, заехала в Старобоярск? Лакеи уже поднесли два новых стула, на кои и уселись старые артиллеристы.
- Думаю пробыть у вас не меньше месяца – обмахиваясь веером, стала отвечать мадам Руасси – после ужасного шума европейских столиц, хочется провинциальной тишины и размеренности.
- Ну, мадам Руасси, тишина нашего края обманчивая, но это даже интригует некоторых! – пояснил Хортов, дружески глядя на провидицу – Однако вы правы, после столиц, наши палестины, дают душе отдохновение. А ранее, вы не бывали в нашем городе?
- Нет, прежде не приходилось,- улыбнувшись, ответила гадалка – но у меня здесь проживает одна приятельница, мы год назад, в Париже познакомились, вот у неё, я и квартирую…
- Это я, господа! – сияя гордостью, открылась некая дама, супруга одного из столоначальников, слывущим в обществе человеком не бедным. Прочие дамы, за исключением княгини Штыковой, с завистью обратили взоры на счастливицу, а сама Дарья Даурьевна, игрой глаз дала понять следователю, что им надо поговорить. Оба тихо встали, и отошли в уголок комнаты, где на небольшом постаменте, стояла ваза с бумажными цветами.
- Ну-с, моё дорогое протеже, чем я на сей раз могу быть вам полезен? – вкрадчиво полюбопытствовал следователь.
- Своим участием в устройстве судьбы, Клеопатры Георгиевны! – с выражением но полушёпотом, ответила княгиня, и сложила веер.
- Я, женат Дашенька, и ничем твоей Клеопатре, помочь не смогу! – с напускным вздохом проговорил Хортов, на что сваха, озорно хихикнув, коротко отмахнулась ладошкой.
- Ну нет, Евпатиий Гордеич, полноте вам! Вы, будите необходимы в ином виде… дело в том, - заговорщицки продолжила Даша – что я, присмотрела ей жениха, среди вашего брата отставника…
- М-м… и кто же сей, счастливец? – шевельнув правой бровью, спросил сыщик, нутром чувствуя некий подвох.
- Ваш друг и приятель, отставной капитан Петлицын, Николай Василич…. Я его давно уже в свой реестр внесла, как претендента под венец, но до времени берегла, сбывала что по хуже! – деловито пояснила сваха, на что услышала от полицейского, положительное замечание.
- Он, оценит!
- Да! – уверенно согласилась княгиня, и продолжила – Клеопатре, он тоже понравился, я издалека, показала его ей, намедни. Он произвёл на неё впечатление, и даже то, что капитан не богат, не остановит её!..
- А сам Петлицын знает, что он обречён? - для порядка, решил уточнить Хортов, чуть склонив голову набок.
- Нет, он ничего ещё об этом не знает, торопливо, стала вдруг пояснять сваха, - и вот вы, Евпатий Гордеич, должны помочь мне, и подготовить Николая Васильича, к столь серьёзному шагу!
- То есть, Петлицын пребывает в счастливом неведении, о своей участи! – понял Хортов, в упор глядя, на платоническую любовь свою.
- Да, он пока, не в курсе дела! – шёпотом подтвердила она, и не мигая, уставилась на сыщика.
- И на мои плечи, ты решила возложить миссию, обрадовать нашего Петлицына? – переходя на временами применяемую фамильярность, уточнил следователь, словно бы примеряясь глазами «Здесь прибить, или потом?»
- Подготовить! – подняв сложенный веер подобно маршальскому жезлу, пояснила Дарья Даурьевна, сверкнув при этом глазами.
- Нет, в известность я его так и быть, поставлю, дабы капитан знал, что для него готовят, - согласно заметил Хортов, но здесь же поправился, что уговаривать Николая Васильича на такой ответственный шаг, он воздержится.
- Да и пусть его! – махнула веером княгиня, - Вы, только расскажете жениху, про все достоинства невесты, и ладно! Это ведь вас не затруднит?
- Это не затруднит…
- Ну, в таком случае, я буду ждать от вас известий! – княгиня плавно развернула веер, и неторопливой, лёгкой походкой, вернулась на место. А господин следователь, увидав стоявшего уже на выходе из комнаты Брызгина, подошёл к нему, и коротко, но, по сути, посвятил его в детали, предстоящей полицейскому миссии. Выслушав, помещик глухо рыкнул, что означало лёгкое озадачивание, а затем глубоко вздохнув, философски изрёк.
- Ну. кому-то из наших, надо ж было пожертвовать собой, да-с… Петлицын, брат… Это перст судьбы на него указал, и я в него верю, как всегда, верил в нашу бессмертную, но трижды проклятую судьбой пехоту!.. Вот он, как царица полей, может всем нам, оказать последнюю услугу…
- Вы думаете? И какую же? - осторожно спросил сыщик.
- Вне всякого сомнения, капитан Петлицын, ляжет грудью на амбразуру, и весь основной удар римской фурии, возьмёт на себя, чем заслужит мою личную благодарность, и вечную признательность! – патетически, насколько смог продекламировал помещик, и тут же предложил сыщику пойти и выпить коньяку по такому случаю, за здравия пехотного капитана, Николая Васильевича Петлицына…
Х Х Х
Утром на службе, Евпатий Гордеич, дождавшись Аристарха, признался ему, что посидеть в размышлениях над собранными фактами, у него не получилось, ибо дражайшая супруга Наталья Сергеевна, увлекла его на званный вечер к предводителю, где они и загостились до позднего часа. А следом, Хортов поведал помощнику. о нависших над капитаном Петлицыным, изменениях в личной жизни.
- И мне, Аристарх, выпала непростая миссия, сказать обо всём, Николаю Васильевичу – выдохнув, добавил Хортов.
- А он что, неужели не в курсе? – изумился Аристарх.
- Нет, ему ещё не сообщили…
- Шеф, а давайте я Петлицыну скажу, я его хорошо знаю, выберу нужный момент в клубе, и обрадую! – азартно сверкнув глазами, предложил помощник.
- Да нет Аристарх, такие известия должны сообщать близкие по духу люди – пояснил Хортов, и прибавил – К тому же вот так, сразу, это не сообщают, Петлицына надобно предварительно подготовить. Бабахнуть так в лоб, нельзя. Но это всё после, а пока, нам с тобой предстоит нанести визит по старым адресам – Хортов встал из-за стола, присел на край – Ты, найдёшь Платона Иваныча Сапожкина, и выяснишь у него, следующие детали: каковы были отношения прислуги и Евгения Евстафьева, когда он, ходил в их дом, и не интересовался ли Евгений, эскизами украшений, и где те эскизы хранились? Ну, для ясности, уточни был ли к ним, свободный доступ, и мог кто-либо, теоретически, сии эскизы взять (Аристарх молча кивнул) И последнее, уточни у папеньки, как женихи появились в доме, и кто вообще из знакомцев, был вхож к Сапожкиным?
Ну, а я, навещу Евгения и Николая, да спрошу у них, как они, выбирали себе Лизу…
- Когда отправляться, шеф? – бодро спросил Аристарх, поднимаясь со стула.
- Да вот прямо теперь же и отправляйся, - Хортов отстранился от бюро, и прошёл к вешалке за цилиндром и тростью. Аристарх, вылезши из-за стола, также подошёл за предметами своего обихода. На улице, Евпатий поймал извозчика и покатил на Сосновую№44 к Пашковым. Молодые супруги оказались дома, и после завтрака отдыхали в гостиной, где Лиза, раскладывала пасьянс, а муж, сидя напротив в лёгком домашнем фраке цвета ячменя, и с интересом за этим наблюдал. Сыщика встретила и проводила к господам их горничная, уже знавшая Хортова в лицо, и как положено, доложила о приходе гостя, когда тот, уже стоял в дверях гостиной.
- Евпатий Гордеич, милости просим! – первым проговорил Николай, поднимаясь с места, а следом, забросив пасьянс, встала со стула и молодая хозяйка.
- Прошу прощения за внезапный визит, я исключительно по службе, и сугубо к вам, Николай Игнатич, где мы можем поговорить? – проходя дальше, поинтересовался следователь.
- Прошу в библиотеку, она небольшая, но уютная, там хранятся только те книги, кои я читаю, или же требуются мне для работы! – приветливо пояснил Николай, указывая гостю, куда проходить.
- Для красоты и понтировки перед приятелями, как делают иные, вы, стало быть, книг не покупаете? – для лучшей завязки разговора, поинтересовался следователь, вступая вслед за хозяином, в средних размеров, уютное помещение с парой четырёхъярусных стеллажей уставленных литературой, крепким рабочим столом с тремя боковыми, и одним центральным ящиком, высоким секретером со спаренными литерами на ящичках, небольшим диваном в углу, да тремя стульями. Тепло в холодное время, отдавала библиотеке печь, гладкий, изразцовый щиток которой, глядел на рабочий стол из другого угла.
На полу, как водиться собирал в себя пыль мягкий, но порядком потёртый подошвами ковёр сине-зелёного узора. «Не персидский, явно!» промелькнула у полицейского мысль, когда он, ступая по ковру, подходил к предложенному Николаем стулу. На другой, хозяин кабинета сел рядом.
- Я, вас слушаю – сказал он Хортову.
- Николай Игнатич, у меня к вам, не совсем обычный вопрос, и поверьте, задаю я его вам не из праздного любопытства, а сугубо в интересах дела. Итак, расскажите мне, как вы познакомились с Лизой, и при каких обстоятельствах, решились первый раз, сделать ей предложение?
- Это было лет шесть назад, на званом вечере с танцами, у полковника Вышинского, он теперь помер, но вдова частенько устраивает четверги, - начал Николай – Я попал туда с одним приятелем, он теперь в Баден уехал, долю свою искать. Да. там кстати. – Пашков чуть подался вперёд – был и теперешний счастливый муж, Евгений Алексеич, тоже с приятелем пожаловал, и как я сразу приметил, обратил внимание на Лизу!
- Ну, на неё, верно много молодых людей внимание обращали, отчего вы именно его выделили? – спросил Хортов, положив правую ладонь на набалдашник трости.
- Всё так, глядели многие, а Евгений, он уже слыл сердцеедом, да к тому же богатым, вот я и заволновался тогда, и как видно стало, не зря! – коротко усмехнувшись, пояснил Николай, и продолжил – Вскоре, с помощью одной знакомой дамы, я был представлен Лизе, и тогда уже, в первый раз ощутил, что тоже был интересен милому созданию. Мне удалось выпросить один танец, и я казался счастлив! С того вечера, знакомства и пошли. Я, как вам уже верно говорили, имею способности к стихосложению, но я не использую их как поэт, не тянет как-то, но вот письма Лизе, я стал писать именно в стихах! – поднял Николай, указательный палец – Она ответила взаимностью, в прозе разумеется, - Пашков улыбнулся – но я был горд и этим. Мы с ней пару раз даже гуляли в саду у них дома, но так, чтобы нас видели из окон. Два раза был зван на чай в беседке, а спустя неделю, пришёл к ним в дом, и сделал Лизе предложение, с уже известным вам финалом… - Николай коротко развёл руками.
- Вам вежливо отказали? – снова спросил Хортов.
- Да, Евпатий Гордеич, папенька её, весьма корректно и деликатно, выставил меня вон, объяснив, что мой доход и состояние, не соответствует его ожиданиям. Идя свататься, я понимал, что шансов у меня не густо, а посему, воспринял отказ спокойно, хотя и пал духом дня на три. Ну, а там и Евгений Алексеич стали женихом, и сумели даже влюбить в себя Лизу, но оно и понятно – пожал плечами Николай – юные барышни влюбчивы сами по себе, и от этого никуда не денешься. Полгода, изо дня в день, я ходил в скверном настроении, с тоской и страхом ожидая свадьбы. Когда ж мне сообщили что Евстафьев разорвал помолвку, я ушам своим не поверил, но на другой уж день, всё подтвердилось.
Дня три я не знал куда себя деть, потом набравшись смелости, я прямиком пошёл к Платон Иванычу, где принялся уговаривать его, отдать мне Лизу в жёны. Впрочем, усердствовал я не долго, папенька пошёл мне на встречу, но сказал, что должен спросить Лизу, неволить её, он не хотел. Ну, вот так, у нас с ней в конечном итоге, и сложилось. Платон Иваныч, дай бог ему здоровья, видимо понял, что небогатый, но надёжный зять, это лучше, чем состоятельный, но такой щепетильный.
- Ну что же Николай Игнатич, история ваша по-своему даже замечательная, я, честно говоря, ожидал чего-то поскучнее, а за сим, я вас покину, у меня на сегодня ещё намечены визиты – Хортов с Пашковым поднялись с мест, и направились к выходу. В гостиной, где молодая хозяйка по-прежнему раскладывала пасьянс, Николай спросил у Хортова, помог ли тому, его рассказ?
- Ну разумеется, Николай Игнатич, разумеется, помог – искренне ответил следователь, и надевая цилиндр добавил – В нашем деле, каждое лыко в строку!
Далее, как и было задумано, следователь поехал к Евгению Евстафьеву. Однако дома, его на сей раз не оказалось, а добродетельная супруга его, пояснила что он поехал в клуб, развеять тоску, и показать всем, что он выше всяких сплетен и условностей. Быстро сообразив, что в клубе могут присутствовать капитан Петлицын со своим приятелем Шкловским, а значит вполне возможен острый конфликт, Хортов поспешил туда, и подходя к большой летней площадке с нарядной стелой в центре, оркестром на эстраде, столиками и стульями, да всем прочим, увидел что оказался частично прав. С левого края площадки, за одним столиком с вином, фруктами, и холодными закусками, сидел Евгений Алексеич, в тёмно-вишнёвом фраке при чёрном галстуке, а рядом с ним, его друг детства, Михаил Дубровцев, в чёрном фраке. Едва Хортов пересёк линию площадки и лавируя меж столиками, подошёл к двум приятелям, на него невольно перевели внимание, десятки глаз.
- День добрый господа! – первым поприветствовал их следователь, и тут же присел в ответ на приглашение Евгения.
- Вы, Евгений Алексеич, уже как погляжу поправились, и снова в вихре светской жизни? – спросил полицейский.
- Да, я решил, что сидение дома, лишь ухудшит моё положение, - наливая гостю вина, ответил Евстафьев, и они выпили. Затем, Евгений Алексеевич неопределённо хмыкнув, тихо сообщил что капитан Петлицын и его дружок Шкловский тоже здесь, в клубе, гоняют шары в бильярдной, да вон дескать, их и отсюда видно(Хортов невольно поглядел)
- И что вы? - спросил он у Евстафьева.
- А что я? Я ничего, делаю вид что их нет тут, ну и они тоже, ко мне не лезут! – поведя бровями в сторону, пояснил Евстафьев.
- Это превосходно что вы, придерживаетесь холодного противостояния, а не горячего, дуэль однозначно сыграла бы против вас обоих, следственное дело, уже завертелось! – предостерегающе заметил следователь, проглатывая пару виноградинок, затем он сказал Евгению, что искал того по делу.
- Мне нужно задать вам пару вопросов…
- Разговор приватный? – сразу спросил Евгений.
- Нет, от чего же? Ваш приятель детства волен остаться, и даже напротив, может и пригодится, припомнив что-то! – с сердечной открытостью пояснил полицейский.
- Буду рад помочь правосудию! – с готовностью вызвался, господин Дубровцев.
- Скажите, Евгений Алексеич, а как вы познакомились с Лизой Сапожкиной, и как попали в её женихи?
- Хм, а разве это имеет отношение к делу?
- Ну, коли не имело бы, я бы и не спрашивал, пустым любопытством не страдаю! – намекнул Хортов, участливо глядя на свидетеля. Сконфуженно извинившись, Евгений рассказал примерно ту же историю, что и Николай, но только со своей стороны. Да, он заприметил Лизу на вечере у Вышинских, но Пашков тогда оказался проворнее, и перехватил инициативу, а Евгению вовсе не улыбалось разыгрывать дешёвый фарс, ревнивого претендента, и он временно отошёл в сторону, да и барышень вокруг порхало предостаточно. Ну а когда Николаю дали отставку, просто стал визиты делать, папеньке по душе пришёлся, да и Лиза вроде тоже влюбилась, ну так у них и пошло, пока он две «поэмы» бывшего женишка в её альбоме не нашёл.
- Не люблю быть дураком, из водевиля – поморщившись, пояснил Евгений, отпивая вина из бокала – заподозрил я что она его не забыла, да и оборвал всё разом… И знаете Евпатий Гордеич, не жалею, ибо жизнь показала, что я был прав! – закончил рассказ Евстафьев.
- А вы не помните кто именно, представил Николая, Лизе, на том вечере? – тихо спросил сыщик. Евгений чуть наморщил лоб, и не очень уверенно ответил, что некая дама, но вот какая, он уже запамятовал.
- Угу, а с кем вы, пришли на тот вечер?
- На вечер-то? Да с Виктором Савицким, он у нас большой любитель в таких местах бывать, ну и затащил меня! – улыбнувшись ответил Евстафьев.
- Ну что же господа, был весьма рад побеседовать, надеюсь, что поиски мои будут вознаграждены, и это необычное дело, разрешиться ко всеобщему удовольствию! – проговорил следователь, вставая с места (с ним поднялись и собеседники)
- Очень Евпатий Гордеич, на это надеюсь, ибо врагу не пожелаешь оказаться в подобной идиотской ситуации! – искренне высказался Евстафьев на прощание. Хортов тихо и без лишней помпы покинул клуб, задавать вопросы ещё кому-то, он пока не собирался…
Выйдя за ворота клубного парка, Евпатий Гордеич решил добираться до Управы пешком, хотелось поразмыслить кое о чём, но в голову, лезло лишь то, сумел или нет, что-нибудь выведать Аристарх? Времени-то мало прошло, да, пожалуй и не управился ещё, господин коллежский асессор, папенька Сапожкин возможно и не дома вовсе, поди-сыщи его так сразу! Так думая обо всём понемногу, Хортов и дошёл до Управы, но Аристарх пока не объявлялся. Евпатий Гордеич приказал дежурному подать себе чаю, и когда тот принёс, неторопливо стал его пить, и попутно размышлять.
Ничего конкретного, пока не выходило, да и не могло выйти, времени минуло мало, и фактов покуда не густо. Но, ежели сложить правильно и аккуратно те полешки, что имеются на руках, то можно замостить дорожку к ларчику с ключиком, где отгадка таится. Но только дорожку ту, надлежит прокладывать неспеша, дабы на рыхлую почву настил не положить, оступиться нельзя, дело больно деликатное. Хорошо если Аристарх принесёт что-то мало-мальски стоящее, а если вздор какой? Евпатий Гордеич слегка сменил ход мыслей.
Во всём том немногочисленном наборе сведений из ближайшего окружения Евстафьевых, похоже уже есть что-то, на что следует заострить внимание. Или нет ничего, и вам господин следователь, пригрезилось нечто? Да, подобное случается в сыскной практике, кажется, что уж есть что-то, начинаешь ворошить да сличать, ан выходит случайное совпадение, или хуже того, вздор полнейший…
Так, кого далее, следует поспрошать? Ювелиров, да кое-кого из агентуры… Стоп! А что, если, привлечь в качестве видного эксперта по золотым украшениям, Прошу Дьячкова, знаменитого вора-виртуоза, тайно помогавшего Хортову, в некоторых делах? А что, вполне возможно, что Проша-Дьячок, что-то знает, или может узнать? Помог же он в деле разоблачения шайки работорговцев, и почему бы в сём интересном деле не пособить? Проша он же как шило, в любую щель пролезет, и нужное добудет. Ценен сей специалист ещё и тем, что в своей среде он уважаем и никаких подозрений не вызывает. (Хортов использовал его только в исключительных случаях) а значит работать сможет без особого риска…
Да, нынче вечером, надлежит навестить двоих ювелиров, (желательно с эскизами украшений) и Прошу, а там, и поглядим от какой печки, плясовую заводить!
Аристарх появился где-то через пол часа, уже с кружкой чая в руке (позаимствовал у дежурных) набегавшийся, но довольный.
- Ну что, долго Платон Иваныча искать пришлось? – спросил его шеф, когда они, сели на стулья близ стола.
- Да, Евпатий Гордеич, пришлось побегать покуда отыскал его в Дворянском собрании! – выдохнул Аристарх, и отпив чая продолжил – В общем отошли мы с ни м в сторонку, предупредив чтобы никто не мешал нам, и поговорили. Женихи, Николай и Евгений, появились в доме Спожкиных, после званного вечера у полковника Вышинского. Там, они Лизу и приметили, сначала Николай, а потом и Евгений. Николая кстати представили барышне не друзья-приятели, а княгиня Улицына, Глория Сергеевна, онам говорят большая ценительница его стихов, и вроде как покровительствует ему…
- И что, молода и хороша собой? – машинально перебил шеф, стараясь вспомнить про себя, знает он сию княгиню, или же нет?
- В ваших летах, и говорят не дурна собой – неопределённо пояснил Аристарх и продолжил -Ну, Николаю в конечном счёте указали на двери, а затем на сцене появился Евгений. Спросил я про его отношения с прислугой, и Платон Иваныч слегка удивившись, пояснил мне, что ничего выходящего за рамки, он за Евгением не замечал. Прислуга, кстати вся та же, что и в то время была, две горничных, Анютка да Аксютка, кухарка Фёкла, дворецкий Яков, ну, кучер, дворник, понятное дело тоже. Никто внезапно не сбежал, ни рассчитался.
- Ну, то, что папенька ничего этакого не замечал, - шеф многозначительно пошевелил пальцами в воздухе – ещё не означает что этого не было. На то оно и мошенничество, чтоб незаметно дела делать! – повеселел от чего-то Хортов, и попросил продолжать.
- Про эскизы! – Аристиарх отставил пустую чашку, дотянувшись до края стола – Папенька поведал что они имеются, и делались на каждое украшение отдельно, ну так полагается, и хранились у него в кабинете, в красной кожаной папке, на полке книжного шкафа, и следовательно, любой из проживающих, мог незаметно их вынести, даже прислуга. Я ещё спросил Платон Иваныча, как часто, он эти эскизы в руки брал, и услышал, что может раз в год и открывал он ту папку, а так, чего дескать на них глядеть? Эскизы как эскизы…
- А про тех, кто в дом вообще был вхож, не спросил? – с осторожностью, поглядел Хортов на помощника.
- Спросил, конечно, дом и тогда, и теперь, не страдает от нехватки посетителей, да. Молодёжи много бывает, знакомые родителей, и вообще! – устало махнул Аристарх.
- Стало быть дом полон народа, - повторил Евпатий, откидываясь на спинку стула – Знаешь, что нам с тобой, надо будет сделать братец? А надо нам будет, пройтись этаким бреденьком по всему окружению Сапожкиных. У меня зародилось подозрение, что по мимо Евгения, цацки мог притырить кто-то иной, горничных ведь соблазнять все могут, не так ли?
- Ну разумеется шеф, друзья детства Дубровцуев и Савицкий, да братья Петровы, вполне могли провернуть такую штуку – согласился Аристарх, но чуть скептически добавил – Однако пять лет минуло, трудненько будет улики искать…
- Было б легко приятель, мы б это квартальному поручили! – улыбнувшись заметил Хортов.
- У вас шеф, есть уж верно что-нибудь на уме? – спросил помощник, навострив уши.
- Да пока определённого-то нет, одни намётки, – стал говорить Евпатий, задумчиво наморщив лоб – Вот ныне пришло на ум, что надобно копнуть начиная с того вечера, шесть лет назад, у Вышинских. Говорят, что полковничиха, и по сию пору устраивает четверги. Вот мы с тобой с ней побеседуем, ещё с одной особой, княгиней Улицыной, Глорией Сергеевной, она благоволила в те годы молодому Николаю Пашкову, ей нравились его стихи, а возможно и не только – Хортов едко улыбнулся.
- А вы знакомы с этими дамами?
- Нет, а о княгине Улицыной, я даже вообще не слышал до сего дня, но вот познакомимся – голос следователя, колыхнул ветерок задумчивости.
- Шеф, а что вас навело на мысль, что отгадка дела о двойнике Евстафьева, кроется на званом вечере, шестилетней давности?
- Ну, положим не так-то уж я и уверен в этом – поправил коллегу следователь – просто услышав новые фамилии косвенных, но всё же участников дела, я прикинул «А почему бы и нет?» Отработаем след знакомства женихов, в биографии их, и их товарищей по глубже заглянем, с прислугой Сапожкиных потолкуем, ибо только в этом хороводе, где-то и кроется ключик, по крайней мере, к делу о подлоге украшений!
- Ну, исходя из нашего с вами опыта шеф, вы правы, след о подмене украшений, возможно найти только среди знакомцев дома, - согласился Аристарх, но следом спросил – А основное-то наше дело, с двойником которое, оно как-то связано со всем этим?
- Да напрямую связанно приятель, – потянулся плечами шеф – резкое исчезновение Евстафьева на три года, может быть связана только с каким-то тёмным делом! В сердечные переживания Евгения Алексеича, мне слабо верится…
- Шеф, ну этих дам да господ, мы худо-бедно проверим, - осторожно предположил Аристарх – Но как мы проверим штабс-капитана Шкловского? Запросы о нём в полк, это по плохому два-три месяца с нашей бюрократией, да и Кавказская линия не в соседней губернии!
- Вопрос верный Аристарх, думал о том и я – устало сказал Хортов – наш курьер, ты прав, завязнет там в ожиданиях, да и тянуть дело так долго, нам никто не даст, оно же не политическое. У нас только два пути: либо попросить о помощи полковника Гончарова, курьер Третьего отделения обернётся гораздо быстрее, дней скажем за 10-12-ть, либо проверить капитана Петлицына, это много легче, но гарантий не даст…
- Ну вот если просто оттолкнутся от печки, и спросить самих себя; если это всё фарс, с двойником, с Кавказом, с полковой казной, то кому и на что, нужно было затевать такой заговор, против Евгения Евстафьева? - озабоченно прикидывая и размышляя в слух, проговорил Аристарх, и не дожидаясь ответа, закончил мысль – Он не наследник мильённого состояния, не политический деятель, не претендент в мужья августейшей особе… В чём причина-то?
- Для заговора против провинциального повесы, действительно излишне заковыристо – согласно кивнул следователь – Если за ним есть что-то нехорошее, его прищучили бы как-то иначе, - Хортов чуть подался вперёд – Но тогда, как ни крути, но остаётся всё тоже, что на голову не натянешь – голос шефа дрогнул некой таинственностью – либо наш Евгений неразгаданный авантюрист, с задатками сорви-головы, и реально был на Кавказе в обличии поручика Грицына, либо это двойник и самозванец, чёрт в ступе, папа римский. или кто он там есть на самом деле, да-с… Этюд, из пошлого романа про разбойников! – озадаченно закончил мысль Хортов.
- А есть ли третий вариант? – осторожно спросил помощник.
- Ну, если ты брат мне его предоставишь, то я угощу тебя обедом в трактире! – полушутя, ответил Евпатий Гордеич. Аристарх посулился обдумать и прикинуть, а шеф вдруг вспомнил что время теперь самое что ни на есть обеденное, и им, уже пора.
- Сегодня, я отобедаю дома! – решил он.
Дома, Евпатия Гордеича ждал приятный сюрприз: пришло долгожданное письмо от старшего сына Николая, что с начала прошлой осени, служил в уланах в царстве Польском. Младшие, 16-ти летний Михаил и 14-ти летняя Елена, с жаром читали письмо вместе с матушкой, а по пришествии на обед батюшки, ещё и с ним, усевшись прямо в столовой, и наперебой указывали отцу, интересные на их взгляд места, в длинном и насыщенном послании брата. Николай писал, что привыкает к службе, воинское учение даётся тяжело, но он, уже много умеет, и всё в том же духе.
Наталья Сергеевна, даже на радостях всплакнула, целуя письмо несколько раз, но чувств меры не потеряла, и пребывала в приподнятом настроении.
- Молодец наш Николаша, пустого не пишет, маменьку по ночам не зовёт, домой не проситься! – довольно заметил Евпатий, прочитавши письмо, и вкладывая его в конверт – Сегодня вечером напишу ему обязательно – пообещал он, отдавая конверт дочке.
- И я отпишу от себя! – загорелась Наталья Сергеевна, пылая восторгом. Такое же желание, изъявили и Михаил с Еленой.
- Ну, други мои, изумиться наш улан, когда почтарь, столько писем ему сразу вручит, думаю даже с седла свалиться! – хмыкнул Евпатий, терпеливо ожидая пока Анфиса накрывала на стол. На сей раз, тема за обедом витала только вокруг службы старшего сына и брата, и Евпатия Гордеича о новостях его службы, никто не расспрашивал…
Х Х Х
Отобедав, Евпатий в приподнятом настроении покатил на извозчике к ювелирам, своим старым знакомым, Беспалому и Жанчиеву. По дороге заехал на службу, и взял папку с эскизами похищенных украшений. Аристарху, что уже пять минут как вернулся с обеда, было приказано поехать и переговорить со вдовой полковника Вышинского, о том давнем вечере, с которого всё и началось шесть лет назад.
Вначале, Евпатиий Гордеич посетил Ефима Ефимовича. Беспалый, увидев следователя, принял задумчиво-горделивый вид: первому ювелиру города льстило, что сыщик, всегда заходит к нему первому, за консультациями своего рода. Фим Фимыч (так звали его про меж себя близкие знакомые) дружески пригласил Хортова в свой кабинет, отвесил шторы напустив с улицы света, и усадил гостя на мягкий стул.
- Взгляните-ка любезный Фим Фимыч, вот на эти эскизы, и скажите всё, что сможете сказать! - следователь протянул ювелиру всю папку. Беспалый, нацепив на нос очки, внимательно занялся изучением эскизов, на что у него ушло чуть более четверти часа, и вернув папку, он с некоторой определённостью проговорил.
- Это, очень дорогие, и недурственно изготовленные украшения! Отменно подобранные камни, и вообще, надёжное вложение денег! Но если б вы принесли мне их в живую, я сказал бы больше!
- То есть вам, они в руки не попадались? – машинально переспросил сыщик, забирая папку назад.
- Нет, ни частями, ни все сразу, эти вещицы мне не попадались, но – ювелир чуть прищурился – у меня сейчас появилось стойкое ощущение, что я о них, что-то слышал…
- Да, Фим Фимыч, пять лет назад, их похитили из дома Сапожкиных, был совершён ловкий подлог, и оставлены фальшивые дубликаты. Подлог открылся случайно, их дочка Лиза, захотела продать колечко, и его понесли на оценку некоему ювелиру, который и установил подделку! – закончил сыщик, и вопросительно посмотрел на собеседника. Тот растерянно захлопал глазами, и смущённо попросил разрешения, взглянуть на эскизы, ещё раз. Просматривая изображения колец, он замер на одном из них, а затем легонько потрясая листом, стыдливо изрек.
- Виноват, забыл старый дурак, забыл! Вот это самое колечко-то, Сапожкины мне на оценку и приносили, да-с!.. Пять лет ведь прошло, а подобных оценок, у меня десятки в год проходят, все разве возможно упомнить!
- Не помните, из чего была изготовлена копия кольца? – опуская пустые препирательства, спросил Евппатий Гордеич.
- Из весьма качественной, позолоченной бронзы и стекла, но тоже дорогого в своём роде – поспешил подчеркнуть это Беспалый – Несведущий человек, ни почём, впрочем, не отличит, работа хорошая, мастерская!
- Жанчиев, мог бы изготовить такую копию?
- Если говорить о ювелирном мастерстве, то такое может любой из наших, вопрос не в сложности работы, а в желании рискнуть честным именем, репутацией, а то и головой! - уклончиво ответил Фим Фимыч.
- Иными словами, вы не знаете кто из прочих ювелиров нашего города, мог бы пойти на подобный шаг?
- Из тех, кого знаю я, никто, но вполне возможно, что в среде воровских людишек, есть неплохие мастера! – предположил Фим Фимыч.
- И последний на сегодня вопрос, – Хортов чуть кашлянул – сколько бы понадобилось времени, дабы изготовить столь точные копии, всех семи предметов?
- Ну, копии всегда проще изготовлять, нежели оригинал - немножко издалека зашёл Беспалый – Ювелир моего уровня, мог изготовить их за три-четыре недели, не спеша и с душой, а за прочих, ничего сказать не берусь!.. – Фим Фимыч поднял вверх указательный палец – Помня то колечко юной барышни, я могу с уверенностью сказать, что копию, изготовил очень хороший мастер, знаток своего дела, не шантрапа!
- Благодарю Фим Фимыч за помощь, вы оказали сыскной полиции, хорошую услугу! – поблагодарил его на прощание Хортов.
- Заходите Евпатий Гордеич как нужда будет, всегда чем смогу, тем помогу! – искренне пожелал ювелир, провожая полицейского до выхода.
- Всенепременно воспользуюсь вашим предложением! – сердечно пообещал Евпатий, и слегка козырнув, покинул дом этого ювелира, дабы навестить его конкурента и соперника, господина Жанчиева, Евгения Филипповича. Этого ювелира дома не оказалось, он пребывал на оценке драгоценностей, в одном из приличных домов города, но уже ожидался, ибо уехал часа два назад.
- Я, пожалуй, его подожду, не хотелось бы разминутся – сказал сыщик, и горничная ювелира, проводила его в гостиную. Минут через пять, ему предложили чай. Едва церемония завершилась, явился и сам хозяин. Впрочем, беседа со вторым ювелиром, почти не отличалась от предыдущей. О том что украшения принадлежали дому Сапожкиных, Жанчиев знал, ибо папенька Лизы, однажды приносил на оценку брошь в виде букетика цветов. Историю с подлогом, Евгений Филиппович помнил хорошо, дело-то громкое было! А вот кто из городских ювелиров, мог бы сыграть в столь опасную игру, господин Жанчиев, назвать затруднился.
- Не могу-с принять на себя ответственность, утверждать такое, о ком-то определённом! – дипломатично заявил ювелир. На сём Евпатий Гордеич и покинул дом второго по значимости, городского ювелира. На улице, сыщик остановился, и ненадолго призадумался: посетить остальных ювелиров что по проще, или нанести визит к Платоше Дьячкову, в надежде на его ловкость и вездесущность?.. Прикинув так и эдак, Хортов решил, что практичнее, будет заглянуть сразу к Платоше, но для того, надобно будет съездить и переодеться в неброский наряд, под купчика или приказного. Рисковать репутацией Платоши, заявляясь к нему в облике явно казённого чиновника, Хортов позволить себе не мог.
- Да, так будет лучше! – вслух сказал себе следователь, и пошёл ловить извозчика. Час спустя, следователь в облике приказчика, держа в боковом кармане скрученные в трубку эскизы, уже проходил во двор деревянного двухэтажного дома, по улице Камышовой, и поднявшись по дощатой лестнице на второй этаж, подёргал шнурок звонка у двери№8. Послышались тяжёлые шаркающие шаги, и громыхнув засовом, дверь открыла невысокая, полноватая женщина лет 50-ти, тётка Платоши, которую все звали Матрёной.
- День добрый Матрёна, - кивнул ей Хортов – Платон Поликарпыч, дома ли?
- Нету его, бегаить идей-то! – осторожно ответила тётка, пристально вглядываясь в облик визитёра.
- Не узнаёшь, тётка? – весело улыбнулся Хортов, и кончиком пальца, поднял козырёк фуражки по выше.
- Хосподи, барин, вы? – едва слышно произнесла Матрёна, слегка изумившись, - Проходите в комнаты, чего ж стоять-то зря?
Хортов прошёл в прихожую, но дальше не двинулся.
- Ну, где его сиятельство быть изволят? – иронично поинтересовался Евпатий Гордеич. Тётка, объяснила с расстановкой, что Платоша, «ежели не на работе» то либо у полюбовницы своей, Ольгутки Кирюхиной, что на Покровской улице близ мелочной лавки живёт, либо в той же части, в каком кабаке в картишки перекидывается.
- Если мы с ним разминёмся, скажи пусть найдёт меня! – попросил тётку Хортов, и получив от неё положительное заверение, оставил квартиру Дьячкова. У любовницы, Платоши не оказалось, хотя Ольгутка и пояснила «барину» что Платон Поликарпыч у них были, но с час назад ушли, и точно, что в кабак к Ефимову, в карты играть. Хортов подарил ей 20 копеек серебром, и торопливо зашагал в указанное питейное заведение.
… Кабак Ефимова, являл собой средней паршивости, двухэтажное деревянное строение с восемью жилыми комнатами на верху, и само питейное помещение на девять столиков, четыре маленьких на две персоны вдоль окон, и пять побольше, вдоль глухой стены. Освещение давали четыре масленые лампы под потолком, и по одному-два подсвечника на столиках. Для радости души и взора, по стенам висели примитивные картины русалок, и каких-то около римских богинь и нимф.
Трактирщик, худощавый рыжебородый мужичок в синей рубахе и чёрном жилете, стоял за стойкой, а половой, молодой вихрастый парень в белой косоворотке, довольно юрко сновал от столов до кухни и назад, и, к удивлению, некоторых, всюду успевал.
Платоша и три его товарища, сидели за крайнем в углу столиком, и дулись в карты, гогоча и хихикая. Свободными были примерно половина мест, и Хортов, пристроился за маленький столик, наискосок глядящий на игроков, и главное сам Платоша, оказался прекрасно виден. Евпатий приказал себе пива, и незаметно принялся наблюдать себе за Дьячковым. Платоша, казалось, не видел, либо не узнавал Хортова, неотрывно варясь в игре, и не отвлекаясь. Евпатию принесли тёмное как крепкий чай пенистое пиво, и одну вяленую рыбку в нагрузку. Сыщик осторожно отхлебнул (не великолепно, но сносно, не лошадиная моча, а под рыбку так и вовсе хорошо будет) Он сгрыз рыбину до самого хвоста, и выпил почти всё пиво, когда счастливо улыбающийся Платоша сгрёб со стола выигрыш, оставил на столе некоторую сумму, и простившись с приятелями, вылез из-за стола. Евпатий тоже оставил несколько монет, а когда Платоша нацепив себе на лысину Картуз, лениво прошёл мимо, не удостоив Хортова взглядом, тот так же неторопливо двинулся к выходу.
На улице, Платоша сунув руки в карман полукафтана, и насвистывая фривольный мотивчик, лёгкой походкой зашагал по дощатому, местами подгнившему тротуару. Хортов пошёл следом. на углу они оба свернули, и Дьяков сойдя с тротуара, замер у афишной тумбы, с любопытством разглядывая размалёванную театральную афишу. Хортов лениво встал рядом.
- Здравствуй Платоша – тихо поприветствовал он виртуозного вора, на что последний, дружески улыбнувшись, тихо ответил.
- Наше вам, барин, чем могу? Чего добыть?
- Наслышан какое дело я веду? – для завязки спросил Хортов.
- Более чем Евпатий Гордеич, по трактирам среди нашего брата, это самая животрепещущая тема, наряду со сплетнями из господской и мещанской жизни! – едко ухмыльнувшись, пояснил Платоша, продолжая вчитываться в афишу.
- Ты сам про Евгения Евстафьева что думаешь? – тихо справился сыщик.
- Если вы про историю с двойником, то дыма без огня не бывает, а про него лично, я ничего не знаю, к нам он не вхож – с расстановкой, пояснил Платоша.
- А про подмену украшений Сапожкиной Лизы пять лет назад, слышал что-то? – отрывисто спросил Евпатий, в пол оборота поглядев на собеседника.
- У нас про то все слыхали, великолепно исполненный номер, с блеском! – искренне оценил Платоша.
- Надо бы узнать, кто мог такие камни изготовить… Беспалый и Жанчиев вне игры, мастерам по проще, вроде тоже не резон рисковать, ну а там, кто знает? – Хортов снова боком глянул на Платошу – Среди ваших, нет ли толковых ювелиров, учеников-самородков, и прочих?
- Ну как не быть? Имеются конечно, народец русский весьма талантлив, выживает, не смотря ни на какие старания высокого начальства! – многозначно отшутился Платоша.
- Надо бы вызнать что за мастера могли взяться за столь рисковое дело… - совсем тихо, чуть ли не в нос, полушёпотом произнёс сыщик.
- Как скоро это нужно? – уже обычным голосом спросил Платоша.
- Чем быстрее, тем лучше, но в данном случае, важна точность, или хотя бы примерный круг поисков, а уж дальше наша забота… - пояснил Евпатий Гордеич, бесцельно шаря глазами по строкам афиш и объявлений.
- Сложное дело – вздохнул Платоша – но, за давностию лет, возможно даже будет легче и сыскать чего-то… А какие-нибудь бумажки важные, не нужно выкрасть? – снова повеселел Платоша, на что сыщик, так же улыбнувшись, ответил, что пока такой необходимости нет, но как только она появиться, Платошу сразу попросят на бис.
- Ну-с, я тебя не тороплю, ты главное добудь хоть что-то, а там глядишь, и навыки по карманно-квартирной тяге пригодятся… Я, уйду первым, ты, минут через пять после меня, бывай братец!..
- И вам, всего! – выдохнул Платоша, и Евпатий Гордеич, обойдя тумбу, неторопливо ушёл.
Подходя к Управе, он едва не столкнулся с Аристархом.
- О как, шеф, и вы уже отстряпались? Редко мы с вами эдак совпадаем, чтоб вернуться вместе! – весело заметил Гайтанцев.
- Да, у меня как раз есть что рассказать, идём! – Хортов прошёл мимо постового на улице, следом юркнул Аристарх, и они торопливо стали подниматься. В кабинете, сыщик сначала переоделся за ширмой, что с недавних пор стояла в углу кабинета у печного щитка, а затем, заняв пост у бюро с часами, рассказал помощнику о результатах своего поиска.
- Интересно шеф, - задумчиво сказал Аристарх, сидя за столом, и глядя на начальство. – на мой взгляд, Платоша нам вернее поможет, а на ювелиров я бы не рассчитывал!
- Да, ты прав – скрестив руки на груди, согласился шеф – Но для верности, вечерком я кое-кого из осведомителей припрягу, так вернее будет. Ну-с, давай ты теперь, был у полковничихи-то?
- Был Евпатий Гордеич, и говорил с ней, но вот только чего-то крутит она, эта вдовушка, во всяком случае, мне так показалось.
- Да ты брат, верно напугал, вдову-то? – улыбнулся шеф.
- Да нет, тут иное, - пояснил Аристарх, и рассказал, что он, начал разговор с того, насколько хорошо, Анна Петровна Вышинская, знает Евгения Евстафьева, Николая Пашкова, и других? Полковничья вдова показала, что эти молодые люди, ей знакомы всю жизнь, ещё когда те были детьми и подростками, и называла их всех друзьями. Не товарищами, не приятелями, а именно друзьями.
- Ну, это возможно фигура речи у неё такая? – предположил шеф, а помощник неопределённо кивнул.
- Возможно конечно, но, только Анна Петровна по-моему, уже должна разницу меж приятелями и друзьями-то различать, в сорок с лишком лет? – критически заметил Аристарх, и поспешил пояснить, что насторожило его, вовсе не это.
- Когда я принялся подробно спрашивать её о том вечере, и кто из двоих, Евагений или Николай, первым обратил внимание на Лизу, она показала что Евгений, и пояснила что в начале вечера, он справлялся у неё насчёт Лизы, и всех её достоинствах, - Аристарх начал вертеть карандаш в пальцах – Я переспросил не обманулась ли она, пять лет всё же прошло, и сказал ей что по моим сведениям, Лизу представила Николаю некая дама, княгиня Улицына, а Евгений мол отступил в тень. Полковничиха ответила, что этого момента, она дескать сама не видела, а о помолвке юной барышни с Николаем, узнала чуть позже, из светских разговоров…
- Погоди-погоди, ты сказал помолвке? – осторожно переспросил Хортов, указав пальцем на помощника.
- Именно шеф! Именно что она сказала «помолвке»! – торопливо повторил Аристарх, слегка жестикулируя карандашом – Я, правда тут же её поправил, и уточнил что Николай Пашков, просто наносил визиты Сапожкиным, пытался ухаживать за Лизой, но в руке её, ему было отказано!
- И, что полковничиха? – тихо насторожился Хортов.
- А полковничиха сказала, что она, имела дескать точные сведения из женской среды, что Николай и Лиза, определённо были помолвлены, а причина отказа Николаю в первый раз, осталась ей неизвестной…
- Ну, Аристарх, это конечно слегка путает дело, но лишь в той степени, в которой его может запутать бабья сплетня – возразив, пояснил Евпатий, и как бы подытожив, добавил – Ну, в конце концов, небольшая важность, кто первым, Лизе куры строить начал, Евпатий, или Николай, к следствию, это мало отношения имеет… И это тебя насторожило?
- Не только это шеф, - чуть сконфуженно ответил помощник, откладывая карандаш – хотя, если вдуматься, в этом что-то есть… Но была ещё одна деталь! – Аристарх устало откинулся на спинку стула – спрашивать так уж спрашивать, решил я, и полюбопытствовал на предмет того, помнит ли она, внезапный отъезд Евгения, в Италию, и не замечала ли, каких-то ранее не проявлявшихся привычек, в поведении последнего?
- Как ты витиевато загнул-то брат! – хмыкнул начальник.
- Само как-то загнулось, шеф – тоже улыбнулся Аристарх, и вернулся к основной теме – Так вот, Анна Петровна, сказала, что отъезд Евгения в Италию, походил более на бегство, чем на отъезд из-за сердечной драмы. Мало того, она положительно меня уверила что Евгений, не настолько романтичный и сентиментальный, чтоб его выбил из колеи такой пустяк, как расстроенная помолвка!
- Интересное замечание! – отметил шеф.
- Более чем! – оживился помощник, и торопливо продолжил – На вопрос о подмене украшений, вдова ответила, что Евгений, пойти на это не мог, да и подменить набор из семи предметов, это вам не фальшивый рубль отчеканить! А вот про возвращение Евгения из Италии, или кого-то там с Кавказа в его обличии, вдова сказала что теперешний Евгений, до того, любивший её четверги, первое время, отчего-то их избегал, и даже теперь посещает их нечасто!
- Ещё не лучше! - хмуро выдохнул следователь, отходя от бюро, и присаживаясь на свободный стул, сбоку от стола помощника.
- Второй шип в бок господина Евстафьева. До того, почти все и толики сомнений в его подлинности не высказывали! – кисло улыбнулся Хортов, подперев подбородок пятернёй.
- Именно шеф! – снова жестикулируя указательным перстом, всколыхнулся Аристарх – Я тихонько так, ну, почти приватно, уточнил у Вышинской, подозревает ли она, в теперешнем Евгении, самозванца, но, она, усмехнувшись заметила мне, что подозревает в нём зарвавшегося субъекта, возомнившего о себе!
- Да, не верит полковничиха в поддельного Евгения-то, в манкировании своего общества обвиняет… - Евпатий Гордеич в задумчивости сдвинул брови.
- Но всё же что-то, в её глазах есть… Крохотное совсем, но зерно сомнения в наше поле она заронила, и придётся мне чёрт знает что. бес знает из чего, и пёс знает для чего, явить миру! – невесёлой прибауткой, закончил мысль Хортов.
- Шеф, но ведь если бы вы не чувствовали, что в деле с этой ерундой что-то кроется, вы бы отписали бумагу по начальству, что всё это вздор, да и занимались подменой украшений, так ведь? – переспросил Аристарх.
- Да, Аристарх, ты прав, если бы не грызло меня изнутри сомнение, послал бы я к чёрту всю эту историю… - Хортов отчего-то поглядел пристально на портрет императора, а затем, перевёл взор на помощника – Побеседую ещё с княгиней Улицыной, и след с давним вечером, можно будет считать отработанным…
Скрипнула дверь, и в кабинет, заложив руки за спину, восшествовал полицмейстер.
- Доброго дня господа! – негромко поздоровался Разорихин, подходя ближе. Подчинённые разом поднялись, приветствуя начальство, а тот, жестом руки усадив их обратно, примостился рядом на свободный стул.
- Ну-с, Евпатий Гордеич, вы с Аристарх Сергеичем, меня обрадуете или огорчите? – в несвойственной себе манере, поинтересовался полицмейстер.
- Ни радовать, ни огорчать вас, Мефодий Лукич, пока нечем - развёл руками Хортов – Дело как вы знаете необычное, и мы с Аристарх Сергеичем, покамест заняты опросом лиц из круга Евгения Евстафьева. Не могу дать вам гарантий насчёт самозванца-двойника, но раскрыть подлог, шансы есть. Это сделал кто-то, хорошо знающий дом Сапожкиных, часто там бывавший, и не вызывающий подозрений. Сложность правда есть, - Евпатий Гордеич подчеркнул это – в доме, всегда крутится много народа, хозяева весьма хлебосольны, и поработать нам придётся в этом светском таборе, изрядно-с!
- Надеюсь на вас! – устало кивнул Разорихин, и сменил тему – Я, собственно говоря, зашёл к вам вот зачем: завтра-послезавтра, к нам чиновники от генерал-губернатора прибудут, учебные да богоугодные заведения инспектировать. Кхм, к нам им вроде не зачем заглядывать, но на всякий случай господа, вы уж будьте добры, походите на службу в мундирах. А коли встречи, или задания какие, то и переодеться можно…
- Не извольте беспокоиться, Мефодий Лукич, я и сам собирался свой мундир потревожить, сюртук вон в чистку пора, так что назавтра, эполетами блесну – обнадёживающе заверил Хортов, господина полицмейстера.
- Переоденусь! – коротко ответил Аристарх, и Разорихзин пожелав подчинённым удачи, покинул кабинет.
- Наши действия на сегодня шеф? – спросил Аристарх.
- Погоди, подумаю минут пять – сказал Хортов, погружая голову в размышления.
- Вот что приятель, лети-ка ты найди Шкловского, да спроси у него, где теперь его полк стоит?
- Хотите запрос послать?
- Есть подобная мысль, коли окажется что полк, выведен с Кавказской линии – пояснил Хортов, и добавил, что в любом случае, сведения эти не повредят.
- А вы куда? – уже хватая с вешалки цилиндр, полюбопытствовал Аристарх.
- Навещу княгиню Улицыну, глядишь, и обрадует нас чем-нибудь, Глория Сергеевна! – подхватывая свою трость, ответил шеф.
… Княгиня Улицына, Глория Сергеевна, свежая и красивая словно спелое яблочко женщина, музицировала на фортепьяно у себя в гостиной. Сбоку от неё, на пухлом, восьминогом диване, замерев сидели двое: её младшая сестра Глафира, приехавшая в гости, и один из местных художников, господин Перухин, человек лет 30-ти, с густой шевелюрой и небольшими баками. Ходили слухи что по мимо написания портрета княгини, художник добивался и её расположения. Княгиня играла великолепно, и выдерживая осанку, плавно покачивала головой, прикрыв веки. Наконец игра закончилась, и Глафира с Перухиным, разом зааплодировали, и по разу успели выкрикнуть «Браво!» как тихо вошедшая горничная, доложила барыне, что к ней из полиции пришли, и "просют их принять по сугубому делу»
- А, кто пришёл-то, Кать, квартальный наш? – вопросила княгиня, развернувшись на стуле всем корпусом.
- Нет барыня, не квартальный, это господин Хортов из Управы, так они представились! – кивнув, уточнила горничная.
- Проси! – взмахнула рукой Глория Сергеевна, и служанка вышла за двери.
- К тебе полиция? Как интересно! – успела ахнуть Глафира, прежде чем в гостиную вошёл Хортов, держа в одной руке цилиндр, а в другой трость.
- Надворный советник Хортов, Евпатий Гордеич! – чинно представился следователь, кивнув, и галантно приложившись к ручкам сестёр, а художнику слегка кивнув. Княгиня представила своих гостей, после чего, полицейский официально объявил.
- Глория Сергеевна, мне необходимо приватно побеседовать с вами!
- На какую тему? – чуть склонив голову, переспросила княгиня, выпустив из глаз, огоньки любопытства.
- На таинственную! – блеснув в ответ своими, пояснил сыщик.
- Друзья, оставьте нас не на долго! – повернув голову к недавним слушателям, попросила княгиня. Сестрица Глафира, покинула гостиную с лицом полным скорбного любопытства, а художник, с выражением непонимания (как, его, выставили?!)
- Прошу, Евпатий Гордеич, присаживайтесь – княгиня указала изящной рукой на освободившийся диван, куда и сама опустилась, на расстоянии вытянутой руки.
- Я, вас слушаю – улыбнувшись, мурлыкнула княгиня, изучающе глядя на сыщика.
- У меня к вам, Глория Сергеевна, несколько необычное дело, - начал Хортов опершись правой рукой на трость – Вы уже очевидно наслышаны о скандале с Евгением Евстафьевым, и штабс-капитаном Шкловским, на балу у губернатора?
- Да мало того, что наслышана, я присутствовала при этом, как и вы, только я стояла в толпе, и вы меня не видели! – просияв жемчужной улыбкой, похвалилась княгиня.
- Ну тогда и о тяжбе меж родственниками, вы тоже слышали, - заметил следователь, и продолжил – Скажите, порядка шести лет назад, на вечере у полковника Вышинского, вы представили Николая Пашкова, Лизе Сапожкиной, не припоминаете?
- Припоминаю, отчего ж нет? – пожав плечами, ответила Глория Сергеевна, и как бы слегка перехватывая инициативу, принялась разъяснять. Она, водила хорошее знакомство с Николаем, (и сейчас, впрочем, водит) и просто помогла ему, завязать с девушкой отношения. Сам-то он не знал, как подступиться, ну она вот и помогла.
- А верно ли говорят, что это Евгений, первым внимания на Лизу обратил? – медленно продвигаясь вперёд, полюбопытствовал Евпатий Гордеич.
- Ну, обращать-то он может и обращал, он вообще, любит, обращать! – с едва заметным негодованием, заметила княгиня, и продолжила – Однако Николай и его судьба, импонировали мне больше, чем охотничий азарт, этого ловеласа! – снова блеснув негодованием, пояснила княгиня.
- А отчего, по-вашему, Евгений не боролся с Николаем, за Лизу? – качнув рукой с тростью, спросил Хортов, чуть приподняв правую бровь, смотря на княгиню.
- Ну очевидно не хотел ссориться с приятелем из-за пустяка, Евгений не испытывал недостатка в женском внимании! – предположила Глория Сергеевна, сложив руки на коленях.
- Они что, дружили с Николаем?
- Ну, я бы не назвала это дружбой, скорее именно приятельство, но и соперниками, они уж точно не были! – коротко качнув ладошкой, пояснила собеседница, - Николай всегда знал своё место и свои возможности, а Евгений, он не любит лишних ссор…
- А что знаете о слухах о помолвке Николая и Лизы?
- О-о! – скептически протянула Глория Сергеевна, отмахнувшись мягкой ладошкой – Это вы верно от какой-то из наших дамочек услыхали? Ну в это даже я не верила, и теперь почитаю это за вздор, ибо коли б оно было, Сапожкины не стали б этого скрывать!.. Ну не тайная же это беременность? – полушёпотом заметила в конце княгиня.
- Теперь княгиня, у меня будет к вам ещё ряд вопросов – скупо улыбнулся следователь, и далее, обрисовав очаровательной хозяйке всю картину дела в целом, начиная от разрыва Евгением помолвки с Лизой, его отбытием в Италию, раскрытием подделки украшений, возвращение Евгения, его склоки с младшим братом и сестрой, и полусумасшедшей историей с его якобы Кавказской одиссеей, под видом поручика Грицына, попросил Глорию Сергеевну, высказать ко всему этому, своё отношение.
Княгиня вдруг убрала улыбку с лица, растерянно забегала глазами, затем потрогала пальцами слегка запылавшие щёки, и приглушённым шёпотом проговорила, неотрывно глядя сыщику в глаза.
- Мне кажется я знаю, что вы имели ввиду…
- Не волнуйтесь княгиня, и ничего не бойтесь, а оказанных вами услуг, сыскная полиция не забудет! – пообещал следователь.
- Хорошо, слушайте – голос Улицыной снова дрогнул, она, тревожно оглянувшись на дверь подалась чуть вперёд, и затаённым полушёпотом начала рассказывать – Насчёт подлога Лизиных украшений, я ничего не знаю, а мнение в суд не понесёшь. Хотя разрыв из-за стихов в письмах, это на Евгения совсем не похоже, он не рос домашним мальчиком с бабочкой на шее и флейтой в руке, скорее уж атаманом!.. Мне кажется, он просто нашёл предлог, и зачем-то разорвал помолвку. Зачем? Никто из знавших его, ни к какому выводу не пришёл! Да и в подлоге, Евгения никто не обвинял, по крайней мере открыто! – княгиня ненадолго подалась назад, на пару секунд замерла со сдвинутыми бровями, а затем снова оттаяв, заговорщицки продолжила- Но вот про историю с самозванством, мне есть что сказать… Когда он вернулся из-за границы, - голос рассказчицы слегка дрогнул – он, стал избегать наносить визиты в те дома, где часто бывал до отъезда, да!.. Нет, в клубы, собрания, или куда-то там с приятелями, он вполне себе ходил, а вот, в частности ко мне, почти перестал. За два года, был всего три раза! – княгиня показала это число своими пальчиками – Три, да и то не лично, а с кем-либо из собутыльников, когда я устраивала какие-нибудь вечера… А ведь до отъезда, Евгений часто бывал у нас в доме, и к себе нас с мужем приглашал, а потом вот такое… Но это ещё не самое главное! – Глория Сергеевна снова выпрямилась, и чуть прищурив левый глаз, едва слышно проговорила – В свой последний его к нам визит, он не узнал мою Жужу!
- Вашу Жужу? – осторожно переспросил Хортов, поглядев на княгиню, как-то полубоком.
- Именно! – кивнула она.
- А кто это? Тоже ваша сестра?
- Нет, ну что вы… это моя собачка комнатная, моя любимица – смутившись пояснила княгиня, преданно глядя наследователя. Хортов решил завершать разговор, в обычной для себя, в таких случаях манере.
- Гм, скажите, княгиня, а до того… Егений и Жужу, были представлены друг другу, и тесно общались? – не моргнув и веком, делово уточнил следователь, и дама утвердительно кивнула.
- Раньше, до отъезда, Евгений любил с ней играть, баловал её, дарил всякое лакомство, а в тот раз, я встретила его, держа Жужу на руках, и он, не обратил на неё совершенно никакого внимания, а сама Жужу, даже зарычала на него, чего до селе, за ней не водилось, она очень нежная и послушная девочка!..
- И что, вы прямо тогда и почувствовали неладное? – поправив галстук, спросил сыщик.
- Нет конечно, я списала это на длительность отсутствия, всё-таки три года прошло!..
- Да нет княгиня, животные, особливо собаки, помнят тех, кто их ласкал, и кто обижал, тоже не забывают! – пояснил Хортов.
- И вот теперь Евпатий Гордеич, взвесив всё до унции у себя в голове, я пришла к страшному выводку – голос дамы задрожал – Теперешний Евгений Евстафьев, это не тот Евгений, которого я, когда-то знала, это чужак, не тот человек! Господин Шкловский, добил мои последние сомнения…
- А ваш муж?
- А что муж? – уже обычным голосом, лениво отмахнулась княгиня – Для него, Евгений был и есть, всего лишь один из многочисленных моих знакомых, они почти и не общались…
- Благодарю вас, Глория Сергеевна, вы подарили сыскной полиции, большой простор для размышлений! – Хортов поднялся с места, встала и хозяйка.
- Сударыня, я хотел бы просить вас, в интересах правосудия, хранить наш разговор в тайне. Ни одной душе, ни под каким секретом, вы не должны говорить того, что поведали мне. Ни мужу, ни вашей подслушивающей теперь под дверью сестрице… Ни-ко-му! – следователь покачал головой.
- Кхм, а что же отвечать коли они спросят? – стрельнув глазами на двери, поинтересовалась Улицына.
- Расскажите что просвещали меня относительно отношений Евгения с окружающим миром! – предложил следователь, и дама согласилась. Провожая полицейского, княгиня громким голосом дала понять (на всякий случай) что рада была принять его у себя, и ещё больше будет рада, принимать в дальнейшем. Дверью, они конечно никого не стукнули, но удаляющиеся торопливые шаги двух пар ног, Хортов всё же уловил. На веранде, сыщик вторично поцеловал даме руку, и пожелав ей всего наилучшего, вежливо раскланялся…
Х Х Х
Вернувшись в Управу, он не застал как ожидал там Аристарха, и справившись у дежурного, узнал, что господин коллежский советник ещё не возвращались.
- Где тебя носит? Там дела-то, на один вопрос… - размышлял в слух следователь, сидя за столом. Услышанное от княгини он воспринял спокойно, но тем не менее задумался. Ну, если предположить немыслимое, и Евгений Евстафьев не настоящий а самозванец-двойник, умело влезший в его облик, то как чёрт возьми, он сумел провернуть такое, за столь непродолжительное время? Евстафьев отбыл в Италию в феврале 34-го, а поручик Грицын, появился в полку в апреле того же года… Затем, поручик пропадает в бою в начале мая 37-го, а Евстафьев, возвращается на родину уже в июле… Так, по первым датам, времени более чем достаточно чтобы доехать до Кавказской линии, и вступить в полк. По двум другим датам, тоже самое… исчезнуть с Кавказа в мае, и объявиться в Старобоярске в июле, времени с лихвой. Но это для обычного мошенничества, этакая рисковая, но замысловатая авантюра, ладно… Хортов достал свою серебряную с оленем табакерку, с наслаждением понюхал табачку, но не чихнул. Он однажды уже размышлял над перспективами такого плутовства, но тогда это вышло скорее на вскидку, теперь же, пожалуй, стоит заново перебрать эти рыболовные снасти.
Положим Евстафьев и господин Некто, встретились где-то в дороге, на той же станции, скажем в конце февраля. Знакомство похожих как близнецы людей, всегда сближает, даже невольно. Ну не дадут любопытство и интерес, разъехаться так, как разъезжаются с ямских станций, случайные попутчики. Скажем Некто и Евстафьев выпили, ночь на пролёт гуляли, в карты играли, потом отдохнули пару часиков, похмелились, и к примеру, стали решать как быть дальше?
Евстафьев мог выболтать что разорвал помолвку, и теперь едет в Италию, развеять тоску-печаль… Мог, вполне, проезжающие, часто делятся подобными секретами с попутчиками (ну надо же о чём-то говорить?) Евгений мог ненароком засветить похищенные драгоценности, либо часть из них. Либо, Некто проверил багаж у мертвецки пьяного «товарища», убедился что куш хорош, и замыслил преступление. Далее, господин Некто, говорит что какое-то время им по пути, и в дороге, на станциях, трактирах и постоялых дворах, Некто набивается в друзья, по ходу вытягивая из Евстафьева его биографию, щедро при этом, «делясь» своей…
Расписывал перед Евгением красоты Кавказа, пленял военной романтикой, различными рассказами, и предлагает другу-Евгению, пожить на Кавказе, подышать его воздухом, насытиться героическим духом гор. Мол многие гражданские сюда за этим едут, и неплохо проводят время, Италия дескать никуда не денется, а вот на Кавказ можно и не попасть более. Мог и на смелости сыграть, либо на чём-то в этом роде. Н-да… И вот один мошенник, попадает в сети к другому (знакомая по недавнему делу картина!) более хищному и циничному. Можно мол пожить пару месяцев для начала, а там коли не понравиться, и в Италию! И Евстафьев соглашается, авантюризм пересилил осторожность. Ну а что, случается… И вот когда день за днём, господин Некто вытянул из словоохотливого Евгения всю его жизнь, в удобный момент он его убивает, тело прячет, ценности и документы присваивает, и далее спокойно себе служит три года, до того часа, пока не похищает полковую казну, и исчезает в самый удобный момент, в грохоте сражения!
Но тогда этот Некто, должен обладать недюжинной волей, смелостью, упорством, наглостью и выдержкой, а также незаурядным актёрским талантом, плюс феноменальной памятью. Но что заставило этого Лжеевгения так рисковать? Ну взял ты куш, и давай бог ноги, зачем же в чужую шкуру-то лезть? Вывод только один. преступник позарился на наследство, отхватить 400 тысяч из пятисот, такое стоит любого риска! Это говорит о большом авантюризме Лжеевгения, буквально на грани провала. Смел, нагл, находчив…
Евпатий Гордеич вышел из-за стола, и скрестив руки на груди, принялся расхаживать по кабинету.
Зачем тогда жениться? Зачем оставаться в чужом тебе городе, рискуя в любой момент быть разоблачённым? Ну если Лжеевгений такой прожжённый преступник, (а вернее хладнокровный человек) вполне вероятно у него нет своего жилья, семьи и близких, и потому он решил легализоваться, осесть навсегда. Именно отсюда и женитьба на бедной невесте, мол за красоту полюбил, а приданое и ненужно. Ход беспроигрышный, и попал в цель, общество молча аплодировало. А почему бы тогда самому Грицыну не исчезнуть сразу в 34-ом, по убиении Евгения, и завладение его кушем? Матёрый преступник так бы и поступил, а тот, пошёл служить, и три года, всё-таки худо-бедно, с экивоками, но воевал, рисковал жизнью, до ротного командира дослужился. Тогда этот Грицын и впрямь настоящий военный, только с преступным душком, Хортов и таких на войне встречал, попадались… Именно что он не из воровских людей, и прошлое его с ними вряд ли связано, иначе опасность появления старых дружков, более чем реальна. А здесь мы имеем персону, ступившую на преступный путь по воле удобного случая, представился таковой, он и обстряпал дельце. А там далее служба и полковая казна до кучи…
Да, таковое объяснение единственно возможное, если тут самозванец. Ничего другого сюда не пришьёшь, иначе всё вообще полная чушь, и дерьмовый водевиль для девочек. Хортов присел на край бюро с часами. А если всю авантюру, затеял сам Евстафьев? Тогда должно быть что-то, что толкнуло его на метаморфозу с Кавказом, войной, похищением казны, и рискованным побегом во время сражения. Всё это планируется заранее, импровизация тут не пляшет, это понятно. Ну, тогда значит их Евгений, это дремавший до поры вулкан лихого сорвиголовы, авантюриста, да искателя приключений? И таких Евпатию приходилось встречать в жизни. Записывались в полк от невыносимой тоски, и скуки провинциальной среды, и ставили на карту всё, даже саму жизнь.
И в истории таких примеров масса. Ну, вот как-то так, всё примерно и было, или могло быть… Да-да, если в городе самозванец, то попасться по воле злого рока настоящему Евгению, он мог лишь в самом начале его вояжа. Ну не брат-близнец же он его, разлучённый в детстве? Это уже скверный анекдот из французского романа! Евпатий улыбнулся своим мыслям, разомкнул руки, и подойдя к своему заветному шкафчику, выпил стакан вина.
Так, позвольте, а как Лжевгений, планировал встречу с «родителями»? Принято считать, что они никогда не спутают родное детище, с чужаком. Однако всегда ль это верно? Душа человека, это мир зазеркалья, поди, угадай… Риск-риском, но возможно истинный Евгений, поведал Грицыну о своих родителях нечто такое, на чём самозванец и сыграл весьма блестяще. Ну а некоторые недоразумения всегда можно объяснить, либо свести к шутке. На самый крайний случай, самозванец мог незаметно устранить «родителей» с помощью яда, а затем резкий разрыв с братом и сестрой, и для всех, уже открыто стать чужим!
- И теперь, надобно всё это проверять… - в слух проговорил следователь, и снова вспомнил о помощнике, пора бы дескать лицеисту уже и объявиться! Стукнула дверь, и в кабинет устало вошёл помощник.
- В соседней губернии был? – спокойно смерив Аристарха взглядом, справился шеф.
- Почти, на том берегу, в Заречной слободе, - подходя к столу начальника, и садясь на рядом стоящий стул, ответил Аристарх.
- Ну, рассказывай…
- В общем шеф, побывал я в начале в клубе, а потом и на квартире Петлицына, и там их горничная, сказала мне что они оба, часа два как уехали, в гости в Заречную слободу, к поручику Уховцеву. Ну, поручика я того не знал, но приятелей на том берегу немало, и часа через два, нашёл я дом Уховцева на Ручейной. У них там что-то вроде холостяцкой попойки было, и мне пришлось даже рюмку коньяка выпить, а то господа-офицеры, не отстали бы от меня… Вышли мы со Шкловским в переднюю, и всего-то чего я узнал шеф, это что полк его, находится на Кавказской линии! – далее помощник перечислил шефу некоторые географические подробности места дислокации полка.
- А у меня, друг ты мой лицейский, за тоже самое время, улов несколько значительнее! – похвалился Хортов, и поделился результатом визита к княгине Улицыной. Аристарх развеселился лишь на моменте, когда Евгений с Жужу, не признали друг друга.
- Ценный свидетель! – сквозь смех заметил он.
- Вот ты зря гогочешь, собачка княгини и впрямь свидетель – сцепив пальцы в замок, пояснил сыщик, но тут же добавил, - Однако так с ходу, да официально, нам никто сего не разрешит, нужен более весомый мотив, чем провалы в памяти у Жужу, и ея друга юности, Жени! – невольно улыбнулся следователь.
- Но для себя-самих-то, шеф, можно же как-нибудь провести эксперимент с «опознанием» Жужу, Евгения (Аристарх саркастически улыбнулся) дабы самим убедиться?
- Можем-то мы можем, но сейчас это дело лучше отложить, а пока, смотри что я тут надумал, ожидая тебя – и Хортов погрузил помощника во все глубины своих размышлений о возможностях появления Лжевгения, или же полуфантастического кульбита, самого господина Евстафьева.
- Ваш разбор деталей шеф, как всегда предельно точен и логичен, - согласно кивнул помощник, но смущённо шевельнув бровями, прибавил – однако в практическом исполнении, я не вижу много смысла, имея ввиду действия преступника!
- Надо всем этим братец, есть одно, но, - шеф разомкнул пальцы, и поднял указательный – всё это, как ты верно мыслишь, может оказаться фарсом, сапогами всмятку, чёртом в ступе, а посему, просто придержим это на крайний случай, не сбрасывая со счетов!..
- Наши действия на сегодня? – бросив взгляд на часы, с намёком вопросил Аристарх.
- Ты не спросил Петлицына, где он будет вечером? – вопросом на вопрос ответил Хортов, думая о чём-то своём.
- Поинтересовался, от чего же? – кивнул помощник – Николай Василич намеревался вечером отдохнуть у себя дома, а его приятель, наш возмутитель спокойствия, намекнул что планирует провести время с прекрасным полом, но где, не уточнил! – развёл руками помощник.
- Девять из десяти, что в заведении маман Жозефины! – предположил Хортов, и вслух подумал – Ты погоди Аристарх, сейчас я прикину, есть ли тебе на сегодня задание…
- Шеф, а может слежку негласную за Евгением установить? Унтеров наших шустрых к сему пристегнуть, Архипова да Горобца! – предложил помощник.
- Да, похоже, что это уже пора,- согласился шеф – ты, чуть погодя распорядись, пускай ныне и приступают. Но сам, найди Евстафьевых-младших. и подробнейшим образом, выясни у них все особенности, нравы и привычки их старшего брата, его характерные поступки, и всё в том же роде. Сделаешь это, и на сегодня, пожалуй, всё…
- Приложу все усилия шеф, а что вы себе, прикажете? – чуть с иронией, спросил помощник.
- Ну, повидаться с Петлицыным, и обрадовать его что он, теперь жених Клеопатры Георгиевны, а затем… Затем Аристарх, я пока не придумал чем нагрузить себя, перед уходом в родное гнёздышко, - сам улыбнувшись, ответил Евпатий Гордеич. Аристарх понимающе кивнул, и поднявшись со стула, отправился искать бравых унтеров. Евпатий Гордеич тоже вылез из-за стола, обернулся, поглядел на портрет государя-императора на стене, и выдохнул.
- Собачья служба, ваше величество!
Хортов решил поехать к доктору Скопину. По мере возникновения в голове мыслей, идей и раздумий, пришла туда и одна пикантная. Хотя справедливости ради, стоит заметить что мысли, в голове следователя, относительно обывателей попадавших в поле его зрения, в той, либо иной степени, всегда бывали пикантные…
Доктор Скопин не только оказался на месте, он ещё и дежурил сегодня. Встреча состоялась не в мертвецкой, а в кабинете, она же и смотровая. Борис Сергеич обрадовался визиту сыщика, ибо виделись они не часто, и полицейский спросил у него, про историю с подлогом украшений в доме Сапожкиных.
- Слышал конечно, как и все, но особо она меня не взволновала, а что? – вопросил Скопин.
- Барышня Сапожкина, по одним данным была помолвлена с Николаем Пашковым, по другим-нет. Затем помолвлена с Евгением Евстафьевым, чьё экзотическое дело, веду естественно я! Так вот Борис Сергеич – голос следователя стал чуть глуше – не слыхали ли вы, из уст ваших коллег, не обращались ли Сапожкины, тайно к кому-нибудь из них, по поводу беременности Лизы?
- Ну-с, ко мне, они с подобным уж точно не обращались, не слыхал я ничего подобного, и от коллег… Да и вы, не хуже меня знаете Евпатий Гордеич, что в таких случаях, наш брат даёт слово чести, хранить тайну семьи. Если б я дал подобное слово, то сдержал бы его!
- А повитух здешних вы не знаете ли?
- К повитухам Евпатий Гордеич, обращаются непосредственно сами девицы из хороших семей, оказавшихся в интересном положении. А если родные в курсе, то всегда ищут доктора, да и что вам это даст, Евпатий Гордеич?
- Даст ещё один штришок к портрету участников дела – задумчиво пояснил следователь- хотя вы правы Борис Сергеич, прямого отношения к делу, это иметь не будет, даже если правдой окажется… Просто я работаю по-принципу «С миру по нитке!»
- Ну, простите дорогой друг, тут ничем не могу быть полезен следствию. – чуть сконфуженно выдохнул доктор. Уходить вот так, Хортову не хотелось.
- Борис Сергеич, а вы хорошо знаете эти семейства, Сапожкиных, Евстафьевых, Пашковых?
- Да как вам сказать? – задумчиво забормотал доктор, - По медицинской-то части, ко мне все из них обращались в разное время, да… У Сапожкиных я пару раз бывал на вечерах, а с другими, пересекался на таких же вечерах или приёмах… Однако тесно с этими семьями, я не общаюсь. Предвидя ваш возможный вопрос, поясню сразу: в историю с самозванцем в лице Евгения Евстафьева, я не верю, но, как человек образованный и видавший виды, я допускаю много чего…
Хортов понял, что спрашивать доктора про поведение и особенности кого-то из членов этих семейств, уже не имеет смысла, хотя доктор, пообещал узнать что-нибудь среди своих коллег по цеху.
- Буду весьма признателен, Борис Сергеич! – поблагодарил его следователь, и отправился на дом к капитану Петлицыну. На извозчике домчались быстро, и ещё с пролётки заметил свет в окнах квартиры. Неторопливо поднявшись по полутёмной деревянной лестнице, которую, впрочем частенько мыли (это было заметно) Хортов трижды дёрнул за витиеватый шнурок звонка. Через полминуты послышались тяжёлые шаги, а затем не очень радушный глас хозяина прогудел.
- Ну, кого там ещё? Я устал и никуда не поеду!
- Николай Василич, это Хортов к вам, по делам личным и служебным!
- Ба! Евпатий Гордеич? Вам дружище я всякий час рад! – громыхая скверно смазанным засовом, воскликнул Петлицын, и наконец отворил дверь, представ перед гостем в офицерских брюках, и сорочке с поднятым воротником.
- Прошу-с! – Николай Васильевич отступил в сторону, указывая согнутой в локте рукой в глубину квартиры. Они прошли в капитанскую гостиную, освещённую парой канделябров, где на небольшом столике, на медном подносе, дымилась красивая, дорогая трубка, играла отражениями свечей откупоренная бутыль коньяка, а рядом на узорчатой тарелке, ожидали своей участи, тонко порезанные ветчина и сыр. Петлицын молча указал гостю на один из мягких стульев в красно-золотистых цветах, а сам, устало опустился на другой.
- Коньячку, во славу русского сыска? – хитро улыбнувшись, предложил Петлицын.
- Во славу сыска, выпью! – согласился следователь, и хозяин квартиры взявши со стола другой стаканчик, плеснул в него огненный напиток. Чокнувшись, приятели выпили. Пока пехотный офицер показывал артиллерийскому своё радушие, последний успел прикинуть про себя насчёт очерёдности тем, предстоящего разговора. Оглоушивать Николая Васильевича тем, что теперь он практически решённый жених Клеопатры Георгиевны, следователь не решился, это могло свести на нет, разговор о настоящем деле.
- Николай Василич, у меня к тебе пара дел, одно по службе, а другое уж тебя касаемо – определившись, сообщил о цели визита следователь.
- Любопытно – Петлицын положил правый локоть на край стола, и приготовился слушать.
- Для начала, я бы хотел услышать, как вы познакомились со Шкловским, и что-нибудь о нём. Ведь в интересах следствия, кроме вас, узнать что-то о нём, мне не у кого.
- Извольте – спокойно шевельнул бровями капитан, и поведал Хортову, самую заурядную историю знакомства и дружбы. Лет семь назад, Петлицын после очередного ранения, отправился на отдых в Пятигорск, где в Офицерском собрании, они и познакомились со Шкловским. Затем пересекались на различных вечерах и застольях, играли в карты, волочились за женщинами, выручали один-другого деньгами, делились боевыми историями, и многое другое. С тех пор, дружба и пошла, а когда Петлицын уезжал, то и звал друга во всякий день к себе в гости жаловать.
Какой Шкловский человек? Надёжный товарищ, не позёр, не понтировщик, фанаберией не страдает, и рассказывает достоверно. В Пятигорске о нём все отзывались как о храбром и бесстрашном офицере, а уж его награды говорят сами за своего обладателя, даже больше, чем он сам о себе скажет!
- Он, из небогатой фамилии, не сливки общества, а у таких единственная протекция, это доблесть в сердце, и твёрдость в руке! – подытожил свой рассказ Петлицын.
- Николай Василич, а вы сми-то уверены вполне, что он не обманулся с Евстафьевым? – положив обе руки на набалдашник трости, спросил сыщик.
- Ну, по началу, не скрою, я не был точно уверен, - наливая себе и гостю по второй, стал пояснять Петлицын – но, поговоривши с ним об этом и о том, теперь я ему, пожалуй, верю. А этого самого Евгения – собеседники чокнулись и выпили, - я и не знаю толком, так, шапочно! В службе я с юных лет, а он тут повесничал, так что оснований верить Юрке, у меня больше!
- Ясно, ну тогда я перехожу к другому делу, тебя касаемого – улыбнулся Хортов, и начал чуть из далека – Попросили меня тут, поставить тебя брат в известность, - подбирая слова продолжил Евпатий, и неожиданно для самого себя, бахнул, - Слушай, царица полей, а ты о создании семьи не думал?
- Да при моих капиталах, как-то о том не думается – осторожно проговорил Петлицын, стараясь определить, куда это артиллерия, сейчас клонит?
- Ну а если б деньги появились, или скажем невеста богатая, и собою хороша нашлась? – закинувши невод второй раз, вопросил Хортов, весьма желая, чтоб это наконец закончилось.
- Ха, это только в романах так бывает! – отмахнулся капитан, - В жизни, на нашего брата-отставника, клюют либо перезрелые «красавицы», либо бесприданницы…
Петлицын налил себе и гостю по третьей, выпил с ним, а затем словно почувствовав чего, спросил уже напрямик.
- Хортов, а куда это ты брат клонишь-то сидишь?
- Ой брат-Петлицын, клоню – чистосердечно сознался сыщик, смущённо улыбнувшись – Приглянулся ты одной молодой и красивой вдовушке с неплохим состоянием, и нерасстроенным имением. А ты ж верно знаешь, что моя протеже Даша свет-Даурьевна, чёрт её послал на мою голову, она подалась в свахи, и весьма в этом преуспела. И вот вдовушка, по её наводке увидала тебя где-то на вечере, и решила что ты ей подходишь, н-да… Даша, буквально умолила меня поговорить с тобой, и я, ну не волен был отказать, хотя понимаю что выглядит это всё по-дурацки как-то!
- Вот так номер! – слегка опешил Петлицын, почесав себе в затылке, а затем справился, как дескать зовут невесту-то?
- Это свояченица нашего приятеля Брызгина, Клеопатра Георгиевна! - выдохнул Хортов, с некоторым раскаянием глядя на собеседника.
- Чёрт, даже не знаю, как и глядеть на этот случай – растерялся Петлицын – Собой-то она хороша, спора нет, и про капиталы её я слыхал, но и о характере тоже имею представление, мы с Брызгиным-то, приятельствуем!
- Ну, я тебя ни к чему не склоняю, моё дело было тебя предупредить, точнее ввести в курс дела, а выбор за тобой, - и Евпатий Гордеич, сочувственно уставился на товарища. Однако, пехотный капитан, (и это стало уже заметно) не на шутку озадачился, угрожавшими ему перспективами. Он цапнул бутыль за горло, и опрокинул в себя, треть остававшегося объёма. Затем бухнув бутыль на стол, он, хлопая глазами пожал ещё и плечами, и с неким неопределённым выражением лица, уставился на полицейского.
- Не знаю, чем помочь, даже советом, опасно! – заметил ему Хортов, невольно разведя руками.
- Нет, бог войны, ты уж давай, поддержи огнём пехоту-то! – сведя всё к иронии (а к чему ж ещё этакое дело сводить?) попросил Петлицын.
- Нет, ну я знал, чувствовал, что эта моя слабость, согласие быть глашатаем Дарьи Даурьевны, таки поставит меня в глупое положение! – с сожалением проговорил полицейский, и налил хозяйского коньяка, себе сам.
- Да ведь она, Клеопатра-то эта, теперь как тигрица вокруг меня ходить будет, а я чего-то так теперь озадачен, что и делать чего, не знаю! – развёл руками Петлицын, и ещё добавил перцу, сказавши, что начинает ощущать себя засватанной институткой, на которую положил глаз, вельможный вдовец.
- Ну поживи с ней так, как с любовницей, она против не будет, женщина взрослая, в этом случае всё проще намного! – волей-неволей, посоветовал полицейский.
- Ну, положение тяжёлое, однако не безнадежное, - начиная чего-то обдумывать, оценил для себя Петлицын – Русский офицер, должен встречать опасность влететь под венец, с неменьшим мужеством, чем ту же опасность, попасть под картечь!
- А не прикинуться ли тебе брат Петлицын, этаким молодцом, который знает, что его хотят изловить в качестве мужа, но не подаёт вида. Общайся с этой Клеопатрой как обычно, потом как бы поддайся чарам, отношения заведи, а там видно будет, стать тебе ей неверным мужем, или свободным любовником!
- Да-а-а- протянул Петлицын разливая себе и гостю, остатки коньяка – другого ничего пожалуй, и не остаётся, будем! – они допили, и капитан продолжил свой монолог – От первой неожиданности я опомнился, теперь перестрою ряды, и в контратаку, в штыковую!
- Фу-ты, слава богу, избавился я наконец от этого Дашиного послушания! – заметно повеселев проговорил полицейский, и добавил, что вот теперь-то, можно и на следствии сосредоточиться.
На прощание, уже в передней, Евпатий Гордеич как бы на вскидку проговорил.
- Я про эту женитьбу Фигаро, распространяться не стану, ни к чему, сделаю вид что нет ничего, а уж дальше ты приятель давай сам!
- Умрём, но чести не посрамим! – клятвенно пообещал Петлицын.
Выйдя от Петлицына, Хортов вдохнул полной грудью аромат садов, что ещё не до конца отцвели, и дабы прочистить голову от всего лишнего, пошёл домой пешком. Когда он появился в родных стенах, горничная Анфиса, выскочившая из кухни встретить барина, сразу выпалила ему две новости: во-первых, Наталья Сергеевна уже отужинали, и с четверть часа назад, укатили на извозчике на званый вечер к подруге, от коей перед тем, им записку принесли. Во-вторых, Мишенька с товарищами ушли гулять, а к Еленочке пришли две подружки, и теперь там в комнатке у них девичник.
- Как много событий в благородном семействе! – сказал на всё это Хортов, цепляя цилиндр на рогатую вешалку, и опуская трость в специальное кольцо, нарочито приспособленное для этого, на стойке вешалки.
- Подавай ужин голубушка, и чаю, выпивки не нужно, я у товарища уже причастился ныне! – расстёгивая на ходу сюртук, распорядился следователь. Прямо в столовой, не особо церемонясь, он снял его, и накинув его на спинку стула, расстегнул верхнюю пуговицу, и блаженно вздохнув, уселся на стул в ожидании трапезы. Анфиса быстренько подогрела ужин (благо барин не страдал привередливостью в этом вопросе) и в три захода принесла все кушанья. Коротко поблагодарив, Хортов отпустил горничную, и неторопливо приступил к ужину. Идти никуда вроде не требовалось, и даже оставшуюся в наличие, единственную любовницу Олимпиаду, хозяйку ателье-магазина, навещать пока не хотелось, не было настроения. Однако и в кабинете сегодня работать было не с чем, все размышления остались на службе.
С аппетитом всё доев, он навёл себе крепкий чай, бросил туда один кусок сахара, и смакуя, стал пить. Внезапно, подобно лёгкому ветерку, в столовую влетела разрумянившаяся дочка.
- Папенька, ко мне подружки пришли, мы… у нас… ну у меня… званый вечерок для них, девичник! – торопливо затараторила юная барышня, широко раскрыв глазки, и коротко жестикулируя пальчиками – Мы погадать захотели, а карт у меня нет… Папенька, ты не мог бы мне свои одолжить?
- Донюшка, - ласково чмокнув Леночку в румяную щёчку, начал отец, - моя колода, для гаданий вам не сгодится, в неё играли много раз. Ты, вот что, счастье моё, сходи в нашу спальню, там на туалетном столике, у мамы в синей коробочке с золотыми звёздами, есть гадальная колода, вот её и возьми!
- А маменька не будет против? – осторожно вопросила дочь.
- Не будет, вы же не играть, а на женихов гадать будете? – лукаво глянул папа, на своего ребёнка. Еленочка густо покраснев и смущённо ахнув, энергично принялась доказывать, что всё вовсе не так, никаких тут женихов нет, гадать они вознамерились на грядущее!
- Ну разумеется! – притворно согласился папа, и дочка торопливо убежала за картами. Допив чай, Хортов прошёл к себе, и с четверть часа посидел за столом, рисуя на бумаге всякие неопределённые фигуры и знаки. По делу ничего в голову не лезло, а вот вопросы были. Дорисовав последнюю загогулину, Евпатий Гордеич переоделся в выходной костюм, и исчез из дому с намерение где-нибудь развеяться. Немного пройдясь по тротуару, он поймал извозчика, и покатил в Дворянское собрание. Там, в одном из кабинетов, увешенном по стенам зеркалами да картинами, вновь главенствовала заезжая знаменитость, мадам Жозефина Руасси, представшая сегодня по мимо своих дорогих бриллиантов, в ослепительном, огненно-красным с отливом, вечернем платье. Следователь заглянул сюда случайно, узнав от знакомого офицера, что княгиня Штыковы с супругом где-то тут, и справлялись о нём.
Дарью Даурьевну, Евпатий приметил сразу же, юркая фигура салонной свахи, чуть ли не первой бросилась ему в глаза. Она, в сопровождении перспективной вдовы Клеопатры Георгиевны, находилась чуть в стороне от общей кучи поклонников мадам Руасси. Евпатиий Гордеич постоял с минуту, поймал на себе изучающий взгляд гадалки, и подошёл к компаньонкам.
- Дарья Даурьевна! Клеопатра Георгиевна! – следователь галантно приложился к их пальчикам, а затем абсолютно бесстрастным тоном, обратился к Даше.
- Княгиня, я сегодня имел один приватный разговор с армейским приятелем, служили когда-то вместе, и он, выслушав моё предложение относительно одной старинной вазы, согласился подумать о перспективах её обладания! – сияя чистотой взора, проговорил Хортов.
- Э, это та самая ваза, о которой я вам толковала? – не моргнув глазом, уточнила сваха.
- Она самая!
- Дашенька, я что-то упустила, ты продаёшь вазы? – не черта не поняв, полюбопытствовала Клеопатра, вопросительно глядя на княгиню.
- Ох дорогая моя, чего я только не продаю! – отмахнулась веером Дарья Даурьевна – Всем надо угодить, уважить, а я-то одна, помощи ни от кого по мимо Евпатиий Гордеича не дождёшься!
Хортов не успел ничего ответить на сей дифирамб, ибо к ним, неслышно словно пава, подошла мадам Руасси поигрывая веером.
- Княгиня, ну вы опять захватили господина сыщика, всего себе одной, это нечестно по отношению ко мне, ибо я, уже по первому нашему разговору с господином Хортовым, сразу отметила, что он, весьма необычная личность! - на одном дыхании выговорила мадам, с укоризной глядя на Дашу, и с интересом на полицейского. Княгиня на это лишь скромно улыбнулась, и стыдливо опустила глазки, подумавши про себя «Напрасны старания твои, Цирцея семипудовая!»
- Господин Хортов, - обратилась гадалка, уже непосредственно к необычной личности, - за то непродолжительное время что я нахожусь в вашем городе, очень многие, и даже губернатор заинтересовались моим искусством, а вы от чего-то похоже нет, или я ошибаюсь?
- Прошу меня простить сударыня, но по долгу службы, я предвидел что вас, столичную знаменитость, сразу же ангажирует наше губернское начальство, а поелику, решил постоять подле, да поглядеть чем всё закончиться! – обывательски ответил Хортов, преданно глядя на гадалку.
- А у вас самого, разве нет по роду службы, тяги к разгадкам непознанного, таинственного, заглянуть в прошлое, приоткрыть дверь в грядущее? – завораживающим голосом, вопросила мадам Руасси.
- Вы знаете сударыня, я бы с удовольствием заглянул и во вчерашний день, и в грядущее бы нос сунул, но, боюсь разоблачить сам себя в неблагонамеренности, махинациях с недвижимым имуществом, и преступных намерениях! – вежливо сознался сыщик.
- О, у следователя сыскной полиции, есть преступные намерения и махинации? – иронично полюбопытствовала мадам Жозефина.
- А вдруг появятся? В грядущем-то? – стрельнув глазами, с деланным опасением, предположил Евпатий. Гадалка добродушно рассмеялась, было заметно, что она умеет ценить остроумие.
- Вы, большой оригинал Евпатий Гордеич, я рада что не ошиблась в вас! И теперь. я воочию убедилась, что всё мной о вас слышанное, сущая правда! – кокетливо играя веером, заметила мадам Руасси.
- Осмелюсь предположить сударыня, что вы, оригинал куда более великий, чем я! – отлил комплимент следователь – Вона какого шуму в губернском городе-то наделали, и что-то мне подсказывает что ваше пребывание в Старобоярске, оставит заметный след!
- Мне бы очень хотелось подружиться с вами, Евпатий Гордеич! – на это, следователь сказал, что будет весьма рад в лице мадам, приобрести ещё одну, дружескую руку. После чего, Хортов смущённо указал гадалке что её поклонники, уже вон дескать теряют терпение, и сверлят сыщика недобрыми взорами. Дарья Даурьевна, как женщина имеющая четыре привода в полицию в виде подозреваемой, и один в виде свидетеля, да набравшаяся в сём заведении кое-какого опыта, быстренько и как бы невзначай, пригласила сыщика в буфет, и незаметно увлекла его туда, от любопытных и недовольных очей.
Х Х Х
В буфете, Хортов хотел угостить княгиню Дашу бокалом лёгкого дамского вина, но лихая сваха намекнула что предпочитает коньяк.
- Одну рюмочку ваша светлость, а то боюсь если вас унесёт в даль светлую, то вы будете иметь все шансы, заглянуть к нам в пятый раз, в качестве задержанной! – заметил ей на это следователь, покупая выпивку и передавая ей рюмочку.
- Скажи-ка моя радость – в пол голоса обратился к ней следователь – у тебя не возникло ощущения, что эта кассандра, ищет ко мне подход?
- Возможно! – кивнула платоническая крестница, отпивая глоточек – Очень уж навязчиво, она лезет вам в друзья, вот только зачем?
- Думаю, чтоб заручится поддержкой, или чем-то в этом роде – предположил следователь, проглатывая эту рюмочку и заказывая себе другую. Взяв её тремя пальцами, Хортов продолжил – Думаю, что сия Жозефина, ловкачка, дурит деньжистых простаков, но делает это мастерски, вон как желающими обросла-то!
- Ну, я, в отличии от прочих, не страдаю потребностью раздавать свои деньги – пригубив рюмочку второй раз, сказала сваха, и поспешно переменила тему – Евпатий Гордеич, а Петлицын, он как, наверно согласился, или вам так показалось?
- Дорогая моя, нарушительница спокойствия – глядя в лукавые очи собеседницы, стал отвечать Хортов, - когда с капитана слетел первый шок, он обдумал все прелести и достоинства вашей Клеопатры, и нашёл их весьма привлекательными. Ну, коротко говоря, дальше дело за молодыми!
- Ну и слава богу! А то мне эта Клеопатра, порядком поднадоела, почитай целыми днями за мной ходит, как репей! – Дарья Даурьевна махнула в себя остатки коньяка, и деловито отставила рюмочку.
- Ну-с, сударыня, будем надеется, что всё образуется! – с нарочитой загадочностью проговорил сыщик, на что светская сваха счастливо захихикала, а затем обратила свой взор на пирожное. Сыщик взял себе и ей по два, и они присели за столик. Неспеша работая ложечкой, Хортов скорее для поддержания разговора, чем надеясь на что-то, справился у своей протеже, про Евгения Евстафьева. Опасения полицейского оправдались полностью, княгиня не смогла припомнить ничего, из того, что могло бы пролить хоть каплю света, на это тёмное дело.
Придя поздно вечером домой, следователь обнаружил что его супруга уже вернулась, и приводила себя в порядок сидя за туалетным столиком, готовясь ко сну.
- О как, Наташ, ты уже дома, и даже раньше меня? – приятно удивившись, заметил супруг, скидывая фрак, и вешая его в платяной шкаф.
- Да милый, у Сестрицыных безобразный скандал вышел, сынок хозяйский напился, да бесчинство при всех устроил… М-м, гадкое довольно зрелище вышло, доложу я тебе – она повернулась к мужу полубоком, а тот присел рядышком.
- В морду-то били? – буднично спросил сыщик, любуясь профилем жены.
- Разумеется били, – так же равнодушно ответила та, поправляя пальчиками волосы,- - он же первым в драку полез, ну и получил от капитана Туркина в зубы…
- И что, стреляться будут? – расстёгивая манжеты, задумчиво спросил Евпатий.
- Нет, обошлись извинениями со стороны хозяев дома, но, - лицо Натальи просияло азартом – скандал в обществе будет громкий, а к Сестрицыным, вряд ли кто в ближайшее время, визиты делать станет!
- А и чёрт с ними, мне в этом птичнике, никогда не нравилось – Хортов встал со стула, и переместился на постель, а следом, двигаясь по-кошачьи игриво, к нему присоединилась и супруга. Последующая ночь, выдалась у них, не скучной…
Утром, Евпатий Гордеич облачился на службу в мундир и шпагу, а Наталья Сергеевна, снова увидав мужа в боевом облачении, восхищённо улыбнулась.
- Ну как же тебе мундир и шпага к лицу, прямо залюбуешься!
- По прихоти начальства, буду покамест ходить на службу в нём-с! – улыбнувшись в ответ, заметил Хортов.
В Управе, ему передали от дежурного, копию сводки происшествий за ночь. Из них, перед тем как явился обмундированный Аристарх, следователь узнал о дерзком налёте на дом полковника Вышинского. Вдова, зачем-то вернулась с пол дороги, (плохая примета!) и сим спугнула злодея, хотевшего напасть. Анна Петровна, от накатившего ужаса лишилась чувств, а лиходея, далее спугнула уже горничная, затруднившаяся описать нападавшего, и только лишь сказала, что одет он был «по благородному»
- Надо же? – слегка удивился следователь, откладывая сводку в сторону, явившийся Аристарх, тоже ознакомился с происшествием, и как-то смущённо кашлянув в кулак, осторожно спросил.
- И что вы, шеф, про это думаете?
- Да ничего не думаю, попытка обычного грабежа на лицо… Залез домушник, скорее всего из мещан, да и спугнули его, квартальный нехай разбирается, или частный… Ты у Евстафьевых-то был как я просил?
- Был, говорил с обоими, но обрадовать вас шеф, нечем – Аристарх словно стесняясь чего-то, невольно поёжился – у Евгения Алексеича, не оказалось характерных привычек в поведении: он не почёсывался, не подёргивал плечом, не жестикулировал, и присказок или особых словечек в лексиконе не имел, увы! – помощник развёл руками.
- Так, хорошо, шанс был не велик, а посему, огорчаться не станем! – Хортов изучающе поглядел на коллегу: чем-то Аристарх Сергеич, сегодня Евпатия Гордеича, настораживал.
- Ты Архипова с Горобцом пристегнул к делу? – не отводя пристального взора от фигуры коллежского асессора, справился начальник.
- Да уж пристегнул шеф, вчера ещё… один ночью следить станет, другой днём за ним походит… Шеф, ну не сверлите вы меня так своим взглядом! – не выдержав, вдруг попросил Аристарх – Верно люди говорят, что глядите вы так, словно в прицел смотрите! – сконфуженно закончил мысль помощник, по лицу которого, туда-сюда, бегало желание в чём-то сознаться.
- Выкладывай – вздохнув, приказал сыщик.
- Если позволите, я издалека начну! – немного оттаяв, попросил Аристарх.
- Позволяю, начинай…
- Я вам давеча говорил о своём ощущении, что полковничиха Вышинская, чего-то мутит или крутит, ну так мне показалось… Ну, вот вчера в вечеру, когда я отправивши унтеров да переговорив с Евстафьевыми, остался с собой наедине, эта мысль о Вышинской, опять заворочалась в моей голове, глубоко, как щепка, без иглы не выдерешь – Аристарх старательно подбирал слова – И вот уже дома, мне подумалось что у Вышинской, должны быть какие-нибудь, секретные бумаги: дневники, письма, записки некоторые, ну словом что-то такое, что приоткрыло бы тайну, над завесой этого дела – явно волнуясь, оговорился помощник, а шеф невольно улыбнулся, - И я решил дерзать! – тряхнув головой, закончил Гайтанцев, первую часть признательных показаний.
- Ну-ну, и что было дальше? – настроился на нечто шеф, понимая в принципе уже всё…
- Я, переоделся в обычный сюртук, картуз на голову одел, да и подступил к дому вдовы. Будучи у неё, я узнал, что в доме, она проживает только с горничной, и кучером, а дом-то не мал! Ну и подумалось мне, что ради пользы дела, необходимо секретно осмотреть бумаги полковничихи, но для сего, надлежит незаметно проникнуть в дом. Ну, вы помните, мы ж с вами раза три так уж делали (Хортов согласно кивнул) почему бы не сделать и в четвёртый?
Засел я в темноте возле дома, и думаю, как проникнуть? А тут глядь, Анна Петровна на своём экипаже с кучером, куда-то выезжает, а значит горничная в доме одна, сам господин случай думаю за меня играет. Пролез я к ним в сад, и осторожно обойдя дом, заметил одно приоткрытое окно, верно запахи сада впускают на ночь. Ну, я нырь в дом-то, и стал искать спальню, иль кабинет хозяйки, на память вроде не жалуюсь, мы с ней в похожей комнате беседовали. В общем нашёл я её спальню, она ж и кабинет; там рабочий стол с бумагами, секретер, бюро, книжный шкаф, и платяной. (при этом слове, Аристарх заметно смутился) Ну, свет в окне от фонарей с улицы падал подходяще, и я приступил к осмотру бумаг. Минут пять прошло, слышу, голос хозяйский в коридоре, торопливо так идёт, словно вернулась зачем. Я секунды не раздумывал, раз-и уже в платяном шкафу, за платьями, жакетами и прочим шмотьём.
Зашли вдова с горничной, стали спички шарить, чтоб канделябр зажечь. А мне шеф, какой-то мех, то ли от манто, то ли от воротника, в нос полез, да ещё запах от всего как в парфюмерной лавке. Словом, так защекотало в носу, что заподозрил я что чихну сейчас как осадное орудие! – Аристарх сокрушённо вздохнул – Дамы наконец зажгли канделябр, и Вышинская с ним в руке, подходит к шкафу, дёргает ручку на себя, и одновременно с этим, я, со всей силы, с каким-то ещё рыком, бабахаю чихом прямо в неё, она издаёт пронзительный вопль, , и закатив глаза грохается в обморок. Я, выскакиваю в каких-то чёртовых кружевах, прямиком на белую от ужаса горничную, что верещит вовсе уж нечеловеческим голосом что её режут, а я, стремительно несусь в полутьме мимо, вылетаю вон, и сам не помню как, выскакиваю вон тем же путём, что и проник. Как выбежал на улицу, тоже не помню, лишь боком-боком по тротуару летел без оглядки, а в голове бабий визг вертится как волчок… Вот шеф и вся история! – Аристарх виновато поглядел на начальника.
- Не замечал в тебе ранее авантюрного духа приятель – насмешливо сказал Хортов, спокойно глядя на помощника – То, что для тебя на сей раз хорошо окончилось, это удача… Но впредь, друг ситный, я буду тебе чрезвычайно признателен, ежели ты все свои подобные акции, будешь проводить с моего ведома, за сим всё…
- Я думал шеф, что вы бранить меня станете, или смеяться над ситуацией – как-то растерянно, проговорил Аристарх.
- А смысл тебя бранить-то? – переспросил Хортов, улыбнувшись уголками рта – Ошибки и просчёты в нашем деле бывают у каждого, ушёл не опознанным, и то барыш! А смеяться, про себя я уже посмеялся, невольно смех в душу полез, когда я представил себе Вышинскую с горничной в той ситуации, - Хортов хмыкнул и покачал головой – Бедные женщины! Этак и последнего рассудка от страха лишиться можно… Ну-с, ничего они не лишились, разрыв сердца не случился, а значит будем считать всё это, водевилем про разбойников! – подвёл Евпатий Гордеич, черту подо всей историей.
Аристарх не успел даже вздохнуть облегчённо, как появившийся полицмейстер, сконфуженно кашлянув в кулак, объявил подчинённым, что с четверть часа назад, прибыл посыльный от Анны Петровны Вышинской, которая подала в Управу серьёзную жалобу на проведения следствия по поводу злодейского покушения на её жизнь и состояние. И мало того, она буквально умоляет чтоб следствие по её делу, провёл многоуважаемый Евпатий Гордеич, ибо у вдовы, на него только вся и надежда!
- Мефодий Лукич, да смилуйтесь! – искренне опешил Хортов, разведя руками, - Я уж по сводке вижу, что там дело для квартального впору! Мы-то тут с какого боку?
- Евпатий Гордеич, голубчик, ну Анна Петровна слёзно просит именно вас! – примирительно разъяснил Разорихин, - Был квартальный, покрутился, понюхал, да руками и развёл! А она, вдовица-то, осерчала!
- Помилуйте, да я-то ей чего там сыщу? – вопросил сыщик, пытаясь отвертеться – Преступник скрылся в нощи, ничего не взято, следов не оставлено, приметы, половине города подойдут! Преступление-то из разряда не раскрываемых!
- Евпатий Гордеич, да это всё я и сам ведаю! – улыбнувшись одними усами, заметил полицмейстер – Вы поезжайте вот с Аристарх Сергеичем, осмотрите там всё, ощупайте, ну словом создайте видимость действия, уверьте что дело заведено, да и забудьте о нём напрочь! А представиться случай, словим похожего по описанию домушника, да на него сей налёт и повесим, ему уже один чёрт хуже не будет, а полковничихе спокойствие вернём, поезжайте господа!
Евпатий Гордеич согласно кивнул, но сказал, что раз дело только для спокойствия дамы, то он поедет один, нечего дескать людей от основного дела отрывать.
- Ну, это как вам будет угодно-с, только уж поезжайте немедля! – закончил мысль Разорихин, и пожелав удачи, вышел.
- Вот так история шеф, и что теперь? – удивлённо вопросил Аристарх, на что Хортов, ответил что ничего, совсем ничего не будет, подходя к вешалке за шляпой, после чего приказав помощнику дожидаться его тут, и придерживая шпагу, быстро вышел.
В мучительном ожидании, коллежский асессор Гайтанцев, провёл более часа. Им было выкушено три чашки чая, пролистан без интереса конфискованный альбом эротических гравюр, и расставлены шахматы на небольшом чайном столике округлой формы. Минут через пять после того, как Аристарх обдумал последний вариант возможных ходов, щёлкнув медным язычком замка, возвратился Хортов.
- Ну и наворотил ты делов брат! – иронично хмыкнул шеф, цепляя шляпу на вешалку, и подходя к столику с шахматами.
- А что такое? – тревожно спросил Аристарх.
- Да что такое? – утомлённо переспросил Евпатий Гордеич, присаживаясь на стул, и мельком скользя взглядом по чёрно-белым фигуркам на клеточном поле – Анна Петровна как меня увидала, буквально повисла на мне, оросив моего «георгия» слезами, едва оторвал… Они с горничной, перебивая одна-другую, поведали мне жутчайшую историю: у них в доме, затаился страшный убийца с чёрным лицом, и горящими глазами, который намеревался ограбить дом, а их обеих, зверски зарезать. Вдова совершенно случайно одела на званый вечер не ту накидку, и с полдороги вернулась домой, (вот что значит нарушать приметы!) и слава богу что в спальню, она взяла с собой горничную, иначе напавший на неё из шкафа злодей, убил бы её на месте, ну и всё такое прочее.
Короче говоря, приятель мой лицейский, полковничихе нужен не следователь, а доктор, они с горничной попили все имевшиеся в доме успокоительные капли, и теперь по словам Вышинской, обе находятся «в большом и душевном волнении!» Тебя мил-друг, они понятное дело не запомнили, злодей у них без лица вышел, абсолютно… Я походил там с умным видом, и заверив хозяйку что дело будет вестись по всем правилам, чинно раскланялся. Так что Аристарх, теперь при встрече с Вышинской, оба мы должны будем, с видом важных судейских рож, говорить ей что дело продвигается, хоть и не без труда. Ладно Аристарх, с последствиями твоего великого проникновения мы справились, а посему похерив это, вернёмся к нашему!..
Евпатий Гордеич пару мгновений подумал, а затем обратился к помощнику.
- Вот что братец, лети-ка ты теперь к Лизе Пашковой, и порасспроси её хорошенько о том, как и где она хранила свой девичий альбом, и не проявлял ли к нему интереса, её тогдашний жених, Евгений Алексеич?
- Слушаюсь шеф! – обрадовавшись закрытию неприятной темы воскликнул Аристарх, и быстро вскочив с места, взял папку, нахлобучил фуражку, и торопливо вышел. А сам Хортов откинулся на спинку стула, и ненадолго задумался. Посидев так с четверть часа, следователь медленно встал, поправил шпагу, и подойдя к вешалке, взял в руки свою шляпу.
- Дежурный, экипаж на выезд, марш-марш! – крикнул он, надевая шляпу на ходу, при выходе из кабинета. Он спешил теперь к Сапожкиным, дабы выяснить некоторые подробности, а также провести следственный эксперимент с дубликатами украшений, коли таковые сохранились. «Главное, чтобы у вас, все были дома!» думал по дороге следователь, уже на подъезде к нужному жилищу. Ожидания Хортова оправдались, хозяин с хозяйкой оказались на месте, и принимали в гостях какую-то родственницу.
- Прошу меня великодушно извинить Платон Иваныч, что я вторгся к вам так не вовремя, и нарушил вашу родственную идиллию! – слегка виновато произнёс Хортов, встреченный радушным хозяином в дверях столовой.
- Да полноте вам, Евпатий Гордеич, вы желанный гость в нашем доме, тем более что с каким-нибудь вздором-то уж не приедете! – убеждённо заверил Сапожкин-старший, пожимая сыщику руку. Упреждая предложение присесть за стол, следователь шепнул что хотел бы приватно переговорить.
- Прошу в мой кабинет! – указал рукой Платон Иваныч, и коротко пояснив жене и родственнице в чём дело, повёл Хортва за собой. В апартаментах хозяина дома, являвшихся ещё и библиотекой, они уселись напротив друг друга в мягкие кресла, и полицейский начал разговор.
- Платон Иваныч, вы не припомните, в пору, когда Евгений Евстафьев ходил в женихах, он посещал ваш дом налегке, или хотя бы раз, у него была при себе некая ручная кладь; свёрток, сундучок, кожаная сумка через плечо?
- Нет, Евпатий Гордеич, он ничего по мимо трости в руках, да коробочек с пирожными, при себе не имел! – уверенно ответил Сапожкин-старший.
- Коробочки с пирожными, - задумчиво повторил следователь, и тут же переспросил – А он ни разу эти коробочки не забирал обратно?
- Да нет, зачем ему? – удивился папенька – Они кушали пирожные, а после горничная сжигала пустую коробку в печке…
- Кстати, спасибо за эскизы драгоценностей, Платон Иваныч! – поблагодарил Хортов, - Мастерски исполнены, и в расследовании, свою роль сыграют… М-м, вы их в этом кабинете хранили?
- Тут, вон на полке в книжном шкафу – Сапожкин указал пальцем на резной, шкаф из ореха. Сыщик мельком глянул, а затем поинтересовался у хозяина кабинета, как часто, он запирает его двери?
- На ночь запираю всякий раз, ну почти – поправил себя Платон Иваныч – А вот днём, делаю это очень редко. Я ведь часто хожу туда-сюда, чего без толку закрывать-то? Деньги в доме и без того под крепким запором…
- Платон Иваныч, а те дубликаты что открылись пять лет назад, они у вас сохранились? – с надеждой в голосе, спросил следователь.
- Да, они тут, в кабинете, я их в бюро, под ключом храню, мало ли, вдруг пригодятся когда? - со вздохом ответил Сапожкин.
- А давайте-ка взглянем на них? – встав с кресла, предложил сыщик.
- Извольте…
Платон Иваныч тяжело поднялся, и шаря в карманах сюртука, подошёл к медведеобразному бюро, отпёр ключиком верхний широкий ящик, выдвинул его, и двумя руками выложил на крышку деревянный ларец, довольно приличного размера
- Вот, тут всё «богатство!» - горько улыбнувшись на последнем слове, сказал хозяин кабинета, и открыл крышку. Копии двух колец с бриллиантами, перстня с рубином, броши в виде букетика цветов, «золотого» браслета с застёжкой, колье, и наконец высокой, увесистой диадемы со множеством камней различных размеров, среди коих, особенно выделялся центральный, размером с хороший жёлудь.
- Тридцать три камня, Евпатий Гордеич, царская прямо вещь-то, у московского ювелира покупал, Лизоньке на 16-ти летие! Деньги опять же вложить хотел… вложил! – горестно закончил Платон Иваныч, наблюдая как следователь, внимательно разглядывает копии. На диадему, Хортов обратил особое внимание.
- Платон Иваныч, а знаете что, рассуйте-ка эти вещицы по карманам, а я погляжу, будет ли заметно? – предложил он.
- Хм, а это даже любопытно! – поднял брови Сапожкин, и быстро рассовал по карманам мелкие предметы, но диадема, никак и никуда не вмещалась, наружный карман оказался мал, а внутренний оттопыривался, и выдавал наличие содержимого.
- Н-да, в кармане выносить рискованно, диадема выдаёт, и в цилиндр она не войдёт, высока, да и размер… - Хортов вернул предмет владельцу, и тот неторопливо сложил всё обратно.
- Украшения вынесли в какой-то упаковке, коробке, сумочке, свёртке, - стал перечислять следователь, разгибая сложенные пальцы, - или в крайнем случае, завернув в тряпицу, выбросить сообщнику в окно! – Хортов с Сапожкиным подошли к окну и поглядели вниз, туда, где густо рос можжевельник.
- Весьма удобно, но нужен сообщник из числа обитателей дома – подвёл итог следователь.
- Да кто ж им может быть-то? – мучительно сморщив лоб, напрягся Сапожкин, вопросительно глянув на полицейского.
Хортов сдвинул брови и ничего не ответил. Затем поглядев на собеседника, обыденно проговорил.
- Мне необходимо переговорить с вашей прислугой, она вся на месте?
- Да дома вся, где ж ей быть-то? С кого прикажете начать? - убрав ларец обратно в бюро, спросил Сапожкин.
- Давайте прежде с горничных, можете их прямо сюда по одной приглашать… -
- Сейчас пришлю, только уж вы, Епатий Гордеич, - голос пострадавшего, принял нотки озабоченности – не дюже строго с ними, они девки хоть и взрослые уже, но вас, испугаться могут сильно!..
- Буду сама галантность. – пообещал сыщик. усаживаясь в кресло. Сапожкин молча кивнул и вышел. Минут через пять, в дверь очень робко даже не постучали, а поскреблись.
- Входите! – как можно ровнее ответил следователь, подаваясь чуть вперёд. Дверь осторожно приоткрылась, и в кабинет, плавно, как-то даже стыдливо, вошла горничная, миловидная женщина лет 27-ми, ладная собой, с хорошо уложенными русыми волосами, и недорогими серьгами в ушах.
- Заходи милая, не бойся, я не кусаюсь! – Хортов придал лицу добродушное выражение, но всё одно, служанка его боялась и это бросалось в глаза сразу.
- Присядь вон на стульчик-то! – указал было рукой следователь, но горничная, пугливо приопустив глазки, негромко пролепетала.
- Да что вы барин, нельзя нам, да и робею я…
- А чего робеешь-то? – невольно улыбнувшись. спросил сыщик.
- Так известно что, а вдруг вы меня в острог заберёте? – то опуская, то поднимая веки, пролепетала в ответ горничная.
- Тебя красавица как звать-величать прикажешь? - Хортов встал с кресла, и медленно обойдя замеревшую от неизвестности горничную, занял место за рабочим столом барина, (так оно привычнее)
- Анюта я, Терехова – «созналась» девица, и как-то уже более привычно, поглядела на полицейского.
- Крепостная?
- Нет, мы с Аксюткой по найму, а прочие дворовые из крепостных – осторожно выкладывая слова, пояснила горничная.
- Ну, отвечай тогда как на духу, Анюта Терехова, помнишь ли ты, пятилетней давности историю, с подлогом украшений твоей барышни?
- Да как такую страсть забудешь то? – перешла девица на таинственный шёпот, уже не так робко, поднимая взор на следователя – Нас тогда всех, барин заподозрил, но слава богу, мы невиновные оказались…
- Каким тебе Анюта, показался по началу Евгений Алексеич, тогдашний жених барышни? – Хортов чуть склонил голову набок.
- Обходительный, вежливый, с барыней как с маменькой сразу обхождение завёл, и барину приглянулся, не наглый… - перечислила Анюта, основные достоинства несостоявшегося молодого барина.
- Ну, а с прислугой как себя вёл? Не пытался кого к себе приблизить, или переманить? – поглядев служанке прямо в лицо, спросил Евпатий.
- Обыкновенно вёл, не покрикивал, не приказывал, ровно держал – пояснила горничная, беспокойно теребя свои пальчики.
- А к тебе красавица, он клинья по-тихому не подбивал ли? Не притискивал ли тебя, или товарку твою по углам, как иные делают? - чуть улыбнувшись, полюбопытствовал полицейский, откидываясь на спинку стула. Горничная смущённо охнула, заполыхала щеками, и стараясь не глядеть строгому сыщику в лицо, застенчиво проговорила.
- Нет барин… не лез он ко мне, так, иной раз конфехтами угощал, да безделушки по праздникам дарил, только вот – голос девицы дрогнул, она воровато оглянулась на дверь, а затем невольно подойдя на шаг ближе, тихо добавила – господин Евстафьев, Аксютке куры строил, только о том не знал никто!..
- Никто не знал… - тихо повторил следователь, а затем, задумчиво переспросил – А откуда ж ты о том знаешь?
- Так Аксютка сама мне потом проболталась, да и я их один раз случайно увидала, когда Евгений Алексеич, возле буфета что в гостиной. Аксютку сзади обнял и тискал… А та, и не вырывалась особо! – последние слова, горничная произнесла с толикой обиды и даже ревности.
- Ты про то никому из господ не говорила?
- Нет, что вы? – испугалась Анюта – Я не болтушка, да и Аксютку выгнали бы, знаете небось сами! – свидетельница стыдливо опустила взор.
- Да уж знаю, господа в подобных случаях, всегда на слугах, либо крепостных отыгрываются! – согласился следователь, и тут же уточнил – А товарка твоя, Аксютка, она как, по-твоему, влюблена была в Евстафьева, или так, обжималки по углам?
- Ой да что вы, не влюбилась она вовсе, - отнекиваясь, залепетала Анюта, - как вот вы сказали про обжималки-то вот, и всё… - горничная окончательно впала в краску.
- Хорошо милая, пока вижу, что не врёшь вроде – шевельнув эполетами, заметил следователь, и вкрадчиво продолжил – А не помнишь ли ты тот день, когда Евгений Алексеич, помолвку разорвал?
- Да как не помнить-то? Барышня-то так убивалась, у меня ажник сердце щемило! – пожаловалась горничная.
- Так, а вот теперь Анюта, напряги память, и постарайся припомнить, не уходила ли Аксютка, незадолго до разрыва помолвки, куда-то с сумочкой, корзинкой, коробкой, либо свёртком в руке?
- Да рази ж можно такое припомнить, барин? – искренне изумилась горничная – Мы ведь зачастую и в лавку за продуктами ходим, и на базар, и к прачкам иной раз! А то бывает с запиской в дамский магазин бежишь за шляпкой в коробке, ну и несёшь домой!
- То есть и ты и она, часто так из дому выходите – подумал вслух следователь, а затем быстро сменившись в лице, поинтересовался, кто, и как регулярно, наводит порядок в этом кабинете?
- Так мы с Аксюткой и наводим, пыль протираем, книги ровно ставим на полках, стулья, ну и всё… - девица, поглядев зачем-то на портрет неизвестного офицера, замолкла, ожидая дальнейших вопросов.
- Последний, тебе Анютка вопрос; ты, сама лично, не слыхала ли, или может замечала, что господин Евстафьев, другим слугам, кому-то денег хороших давал?
- Нет барин, не замечала я такого, пятачки да гривенники, он конечно давал, а больше, к чему же? - заметно увереннее ответила горничная.
- Ну, ступай давай, да Аксютку свою зови! – распорядился полицейский, и девушка тут же торопливо вышла, впустив уже другую, светловолосую, пышненькую но не толстую подругу, теребящую в руках платочек, и опасливо бросающую взгляды на расположившегося за столом полицейского. Евпатий Гордеич завёл разговор по тому же лекалу, что и с первой горничной, но выяснил немного, а именно то, что у Евгения Алексеича, случились амуры с… горничной Анюткой, но только об том никто не знал, и не знает до сих пор.
- Вишь ты как? Анютка значит с Евгением Алексеичем хороводились? – притворно изумился следователь, и уточнил, в чём это, дескать выражалось?
- Ну, они это… в обчем того… ну, это… - старательно, но не умело подбирая слова, попыталась объяснить Аксюта, стыдливо моргая.
- Ну чего «того-это?» - напустив для виду немного сухости, переспросил следователь – Спали вместе? Видела их что ль?
- Ох да что вы, ваше благородие?! – перепугавшись и застыдившись одновременно. замахала платочком горничная, густо краснея – Миловалися они, ну как это случается, цалуются да милуются… А чтоб блудить, не было того… Да и иде тута? На глазах же все…
- А обнимались-целовались они иде? – нарочито перейдя на просторечие, да озорно блеснув глазами, вопросил Хортов.
- Да по углам, где нету никого! – последовал ответ.
- Хм, а откуда ж ты про то знаешь, если их не прихватил никто за этим? – чуть приподняв левую бровь, спросил полицейский.
- Так это, - горничная перешла на таинственный шёпот – я их до трёх раз видала, тута в доме, и в саду разок. Да дворецкий Яков мне по секрету сообчил, что примечал это за ними!..
- А что ж барину не доложили?
- Да нешто можно в ихние дрязги лезть? – опасливо заметила Аксюта, опять забавно махнув платочком – На то их господские дела… А Яков и сам молчок, и мне болтать не велел «Молчи Аксютка, женишок барышни отбрешется, а нам потом всё и припомнит!» Ну я и никому, только вот вам, потому как вы сыщик, и верно сами всё узнаете – потупив взор, закончила Аксюта.
Далее, Хортов расспросил про то, кто и как из прислуги, ходил-выходил из дома с корзинами, коробками, и тому подобным? Ответ Аксюты, не отличался подробностями, от ответа Анюты. Затем, он полюбопытствовал о свободе доступа прислуги, в этот кабинет. Горничная пояснила что, когда не заперто, они свободно заходят, и наводят порядок, барин не возражает. Напоследок, Евпатий Гордеич справился насчёт того, не встречались ли Анюта и Евгений Алексеич, по ночам? Не бегала ли она в сад скрытно? Не отпрашивалась ли у господ в город по личной надобности? Нет, ничего такого, Аксюта за Анютой не наблюдала, а наговаривать, грех!
- Ну, ступай себе пока, может позже понадобишься, - отпустил служанку Хортов, и неспеша выйдя следом, сказал дежурившему в коридоре Платону Иванычу, что теперь, необходимо опросить дворецкого Якова, а кучер Ефим да дворник Анисим, пусть тоже готовятся.
- Сюда их тягать нужды нет, я их в людской допрошу – сказал следователь, и пошёл вслед за хозяином дома, который сквозь улыбку, заметил что его дражайшая Мария Филипповна, сгорает от любопытства, относительно происходящего тут.
- Ну, любопытство-то мы чуть погодя удовлетворим, после людской. Я желал бы побеседовать свами обоими, но без родственницы.
- Это пожалуйста, я её с удовольствием выпровожу, тем более, что она со стороны жены! – поморщился Сапожкин.
В людской, следователь расположился в горнице, где обедала прислуга, за покрытым вышитой скатертью столом. Вошёл дворецкий Яков, высокий, жилистый человек лет за 60-т, с высоким мощным лбом, и хорошо причёсанными, тёмными волосами. На нём ладно сидела зелёная ливрея с выгоревшей золотой окантовкой, а кисти рук, венчали белые перчатки.
- Ваше высокоблагородие, по вашему приказанию прибыл! – чинно, по привычке, отрапортовал Яков.
- Ты из служилых что ли будешь? – окинув его фигуру взором, спросил следователь.
- Точно так-с, ваше высокоблагородие, служил в сапёрном батальоне в царстве Польском, а по подавлении последнего мятежа, получил медаль и отставку! С 33-го года, служу в этом доме…
- Да ты братец присядь! – Хортов указал рукой на видавший виды стул, но Яков ответил, что он лучше постоит, так ему дескать привычнее.
- Ну, как угодно, - выдохнул Хортов, и начал опрос. На вопрос о Евгении Евстафьеве, Яков не показал ничего нового, добавив от себя только лишь то, что разрыв помолвки с барышней, выглядел не естественно, а как бы используя повод (так дворецкому показалось)
Дело пошло интереснее, когда оно коснулось амуров Евгения с горничными. Дворецкий подтвердил что примечал шашни жениха с Анютой, а про его поползновения к Аксютке, он ничего не знает (Евпатий Гордеич не стал его разуверять) Романтических свиданий меж служанкой и молодым женихом барышни, замечено не было. Касаемо посещения дворецким кабинета барина, Яков сказал, что он вхож туда, если барин попросит что-либо оттуда принести, или он сам, постучавшись, входил к барину за какой-либо надобностью. Евпатий Гордеич присматривался к Якову, спрашивал каково служиться, не обижает ли барин, и всякое такое… Яков, заподозрив что Евстафьев замыслил его подкупить, на искушение не поддался, сделав вид что ничего не понял.
Кучер Ефим, кряжистый и бодрый мужик неопределённых лет, не показал ничего совсем, за исключением того, что Евгений Алексеич, всегда на своём экипаже приезжали, и ни с какими коробками-корзинами, из господского дома не выходили. Про шашни с горничными, кучер вообще ничего не знает, и не видал.
Дворник Анисим, худощавый но лохматый мужичок-серячок, лет сорока, только и сказал что в господский дом он дальше передней не вхож, а с господином Евстафьевым и вовсе почитай не общался, один только раз, барыня Марья Филипповна, попросила его отнести ему, приглашение на спектакль. На вопрос полицейского что за спектакль такой, Анисим пояснил, что господа, уже давно «играют разную комедь», на которую созывают гостей, а барыня, в разных образах там блистает. «Интересно получается,» - подумал следователь. Когда дворник был отпущен с миром, Хортов вызвал последнего свидетеля из дворни, кухарку Фёклу, молодую вопреки ожиданиям женщину лет 30-ти, и недурную собой. Однако Фёкла эта, пролила света на дело, ещё менее чем даже дворник. Господин Евстафьев к ней никаким боком не касался, они и виделись-то всего раз пять-шесть за всё время, а про шашни его с горничными, она впервые слышит. На сём, опрос прислуги и завершился. Покинув людскую, Хортов попросил Платона Иваныча и Марию Филипповну, уделить ему немного времени, есть ряд вопросов.
- Идёмте в гостиную, Евпатий Гордеич, родственницу я проводил, так что теперь нам никто не помешает! – проговорил Сапожкин, жестом приглашая следователя пройти.
- Очень хорошо – кивнул Евпатий Гордеич, и пошёл рядом с Платоном Ивановичем.
Х Х Х
Мария Филипповна в нетерпении ожидала беседы, и когда все уселись на мягкие стулья в углу комнаты под натюрмортом с фруктами, её ожидания закончились.
- Платон Иваныч, Мария Филипповна, у меня к вам простые вопросы, относительно светской жизни вашего дома,- поправив шпагу, начал следователь.
- Спрашивайте, нам, скрывать нечего! – охотно демонстрируя желание побеседовать, проговорила хозяйка дома. Хортов наконец смог рассмотреть её поближе, и подтвердить своё первое о ней впечатление: в свои сорок с хвостиком, госпожа Сапожкина была очень даже ничего, а в молодости, наверняка слыла в первых красавицах города (одевается со вкусом, и драгоценности подобраны как нужно) Правда при первой их встрече, из-за своего невольного лепета, она показалась Евпатию недалёкой, но впрочем, делать выводы пока было преждевременно.
- Скажите, а Евгений Алексеич, брал с собой на ваши театральные вечера, друзей? – последовал от следователя, первый вопрос. Лицо Марии Филипповны осветилось небольшой печалью, видимо воспоминания о сбежавшем женихе дочери, её не радовали.
- Вы знаете, на театральные вечера, мы созывали только очень близких людей, и друзья-друзей, бывают у нас нечасто – слегка сдвинув брови как бы что-то вспоминая, заговорила Сапожкина - Но, в те поры, Евгений в наших глазах был своим, человеком чести так сказать – голос её дрогнул – то и его друзей, мы принимали тоже, отчего нет?
- Не сможете ли припомнить их фамилии?
- Нет ничего проще – вздохнула дама – он слава богу, не легион их сюда водил. Ну, Миша Дубровцев, он и теперь иногда у нас бывает, Савицкий Виктор – сделав ударение на «о», припомнила Мария Филипповна – Петровы, братья, Иван да Сергей… это в общем числе Евпатий Гордеич, а так, он одного-двух с собой приводил и всё… - пояснила хозяйка.
- А Николай Пашков захаживал?
- Бывал, но сам по себе, - качнув указательным пальцем, заметила дама – Однажды, месяца за два до разрыва, он пришёл к нам с Виктором. А как господин Евстафьев разорвал помолвку – лицо дамы слегка залила краска – они оказались обескуражены сим пассажем, и какое-то время, не наносили нам визитов, видимо опасаясь с нашей стороны, отказов от дома. Но потом, когда Евстафьев скрылся за границу, они опять стали нас по одному посещать…
- Мария Филипповна, а вот у вас небольшая семья, вы, дочь, да вот Платон Иваныч, а как же вы пьесы-то играли при такой малой труппе? – спросил полицейский, с искренним любопытством глядя на собеседницу. Сапожкины переглянулись, и невольные улыбки разом озарили их лица.
- Евпатий Гордеич, ну разумеется, что нас больше – оживилась хозяйка – нам весьма охотно помогают многие мои подруги, как например Глория Сергеевна Улицына, и друзья Платона Иваныча! – указавши рукой на мужа, добавила она.
- Истинная правда! – улыбнувшись ещё раз, подтвердил Сапожкин, подавшись вперёд – Некоторые мои товарищи, совсем не прочь покуражиться, да встряхнутся в различных образах. А если пьеса с тайнами да загадками, то от желающих играть и отбоя нет!
- Да, даже ссорятся порой за роли! – махнув ладошкой, прибавила супруга.
- Проще говоря, скучно в вашем доме не бывает – сделал вывод следователь, поднимаясь со стула.
- Мы скуки не любим, одиночества тоже, особливо как Лизонька вышла замуж, да оставила нас! – заметила Мария Филипповна.
- Когда ж у вас новая премьера? – поинтересовался Евпатий Гордеич, по выходе из гостиной.
- Не ранее чем через месяц! – ответил Сапожкин – И мы будем чрезвычайно рады, если вы с супругой, почтите нас, своим присутствием! – пригласил он в конце.
- Я, с вами не прощаюсь господа, дело хоть и через пень-колоду, но движется, так что думаю до премьеры, мы не раз ещё увидимся! – приветливо сказал Евпатий Гордеич, уже стоя на ступеньках веранды. Хозяева не успели чего-либо на это вставить, а уж полицейский, надев шляпу, поинтересовался у них, насчёт темы спектакля.
- О, это из рыцарских времён французской жизни – снова повеселев, пояснила дама – а название просто чудесное «Рыцарь Роланд, или смертельная любовь»
- Ну разумеется, не сочинения же господина Пушкина, упокой господи его душу, для наших господ ставить! – понимающе воскликнул Хортов, и простившись уже совсем, неторопливо зашагал к экипажу.
- В Управу! – коротко приказал он кучеру, откидываясь на истёртую спинку кожаного сиденья. Пролётка мягко развернулась, и легко поскакала по мостовой. Аристарх вернулся немногим ранее начальника, и по заведённой традиции, уже тянул крепкий чай с пряником.
- Был у Пашковых-то? – набрасывая шляпу на вешалку, на ходу спросил Хортов у помощника, занимая место за столом и беря в пальцы перо чтоб записать услышанное недавно от Сапожкиных и их прислуги. Аристарх дожевал, отхлебнул ещё глоток, и ответил.
- Был, нашёл Лизу у её модистки на Никольской…
- Ну рассказывай! - не отрывая глаз от заполняемого листа, бросил Хортов. Аристарх, уже зная, что шеф может одновременно и работать, и слушать, коротко показал следующее. Альбом свой девичий, барышня хранила у себя в светёлке, в письменном столике, либо на книжной полочке, когда как. Пока ей Николай оказывал знаки внимания, (в первый раз) и стихи дарил, она этот альбомчик ему дважды показывала, выносила в сад, где они его на лавочке рассматривали, а барышня, поясняла кавалеру то-то и то-то-то в нём, доверяла свои девичьи тайны. Писем-стихов от Николая всего пришло шесть, а те два, что обнаружил уже после Евгений, оставила как самые тёплые. Евгению, она показывала альбом лишь однажды, по собственному почину, он, им лично никогда не интересовался.
Альбом, Лиза ему просто показала, открыла, перелистнула, процитировала какую-то свою мудрость, на что Евгений, добродушно улыбнувшись, заметил ей, будто она, рискует в будущем, стать великим философом. На сём, собственно, интерес господина Евстафьева к альбому Лизы на тот момент, был исчерпан. И когда случился тот казус, в который Евгений зачем-то заглянул в альбом невесты, то последняя, оказалась совершенно растерянной: столько месяцев не вспоминал про альбом девичий, а тут раз тебе, и зачем-то заглянул! Что за интерес такой проснулся?
И романтическим ревнивцем Евгений себя никогда не выставлял, на вечерах или балах, он позволял Лизе свободно общаться с молодыми людьми (в рамках дозволенного, разумеется) и даже танцевать с ними! И тут, на тебе! Строгость нравов, открылась прямо-таки пуританская, корсиканская полезла! Лиза, на этакий выпад и обиделась, и растерялась, и удивилась одновременно!
- Угу, интересненько! – кивнул Хортов, продолжая скрипеть пером, а затем, также не отводя от бумаги взора, спросил – Всё по Лизе? Ничего новенького не вырыл?
- Всё шеф, а у вас что-то есть? – торопливо спросил помощник.
- Что-нибудь, есть! – Хортов поставил точку, и отложив перо, поднял взор на коллегу – Побеседовал я и с прислугой, и с самими Сапожкиными, и кое-что любопытного узнал…
Гайтанцев, весьма внимательно выслушал шефа, почесал в затылке, сказал «Гм», и вопросительно уставился. Хортов в ответ на его взгляд, задумчиво изрёк.
- Сопоставив всё что мы братец с тобой нарыли и скопнили, я начинаю всё более склоняться к выводу, что разрыв помолвки с Лизой, это добротно поставленный спектакль, причём заранее отрепетированный. И разрыв случился, когда украшения Лизы, уже покинули дом, а их место заняли дубликаты. Но без сообщников, провернуть такой подлог немыслимо, нет, в паршивом романе или водевили так делают, - улыбнулся сыщик, - а вот в жизни не получится… Впрочем, это я уже повторяюсь, точнее подтверждаю свои первые впечатления – Хортов сцепил пальцы в замок – Что характерно Аристарх, обе горничные, и Анюта и Аксюта, в простоте своей душевной, одновременно и врут, и говорят правду…
- В смысле, уличая одна другую в шашнях с Евгением, а себя выставляя паинькой? – догадался помощник.
- Именно! Но, уличать с умным видом во лжи я никого не стал, не зачем покамест – пояснил шеф, шевельнув бровями, - Кто из них сообщница Евгения ещё вопрос, да другой вопрос, они ли? И Евгения ли? – Евпатий Гордеич многозначно посмотрел на Аристарха.
- Ну положим, дворецкого Якова, могли подкупить, а вот кучера да дворника навряд ли! - покачал головой коллежский советник – Взломать-то они теоретически могли, но ведь взлома не было, дельце обстряпали без шума и гнева. Не соберись барышня кольца продавать, глядишь, они б и по сию пору не хватились, так и блистали себе в поддельных! - закончил мысль Аристарх.
- Всё верно приятель, Яков мог, а Ефим с Анисимом навряд ли – согласился следователь, и от себя добавил – Или Лиза по простоте душевной, дала свои сокровища женишку на поглядеть, или хорошо, пусть не сокровища, - Евпатий легонько ударил ладонью по столу – пускай эскизы, этого достаточно, они весьма точные, и сделать с них копии вполне возможно. Ну и потом, чисто теоретически, кто-то из дружков Евгения мог тиснуть цацки, дом-то гостеприимный! Охмурить тех же дур-горничных, они и вынесли вещицы в нужное время, либо помогли вынести, после того как вор, вскрыл ящик где они хранились… Или – Хортов чуть приподнял указательный палец – дело провернул тот, на кого и не подумаешь сразу, например кто-то из актёров их домашнего театра. Но этот след, мы отработаем чуть погодя, сейчас надобно закончить с Евгением, или кто он там на самом деле… История с разрывом помолвки, в виду того, что мы о ней знаем, выглядит весьма подозрительно и надуманно…
Хортов помолчал с полминуты, а затем вспомнив чего-то, внимательно посмотрев на помощника, приказал.
- А лети-ка ты голубь, теперь к нему, к Евгению нашему, да выясни, отчего он так прескверно, с сестрой да братом поступил, изъяв у них вопреки оговоренного, две трети наследства!
- Слушаюсь! – Аристарх быстро вскочил, и тут же умчался, а сам следователь, убрав бумаги в папку, остался размышлять над тем, куда ему теперь, лучше всего рвануть?
Доктор Скопин, сидел в своём кабинете и работал с бумагами. Покойников покуда не было, вскрывать никого не требовалось, хворые горожане пока не донимали, и доктор просто работал. В последнее время, у Бориса Петровича выдавалось довольно много свободного времени, которое он проводил в чтении и отдыхе, делая визиты в различные дома Старобоярска.
Он заработался так, что даже лёгкий стук в дверь, не сразу оторвал его от занятия.
- Да, войдите! – Скопин поднял взор. Дверь мягко отворилась, и в кабинет, придерживая шпагу левой рукой, а в правой сжимая шляпу, вошёл Хортов.
- Приветствую вас доктор! – первым сказал полицейский, подходя к столу.
- Добрый день Евпатий Гордеич! – Скопин поднялся, и пожав следователю руку, указал на стул подле стола – Прошу садиться!
- Благодарю вас! – Хортов присел, доктор тоже.
- Чем могу служить? – участливо поинтересовался Борис Сергеич.
- Врачебными справками, дорогой доктор! – пояснил полицейский, и перейдя к делу, поинтересовался тем, у какого доктора, наблюдалась Татьяна Сергеевна Евстафьева, и наблюдалась ли вообще?
- Вы верно хотите знать, с какого периода, у госпожи Евстафьевой, начали появляться признаки душевного расстройства? – уловив суть вопроса, перепросил Борис Сергеич.
- С вами приятно иметь дело доктор, ловите мысль на лету! – улыбнувшись, заметил следователь.
- Ну, я своего рода, тоже почти полицейский, столько лет при департаменте состою! – почтительно склонил голову Скопин, и без дальнейших реверансов, принялся пояснять – Татьяна Сергеевна, наблюдалась по мимо их семейного доктора, Иосифа Николаевича Колошихина, ещё и у меня. Колошихин в прошлом году выдал дочь замуж, и уехал в Калугу, к молодым, и наблюдать Евстафьеву остался я, мне доверяли-с… Так вот, первые признаки душевного расстройства, стали появляться у Татьяны Сергеевны, на другой же год, по отъезду сына. Она весьма болезненно перенесла его разрыв с невестой, и внезапный отъезд в Италию.
Выражалось это в провалах памяти, рассеянности, забывчивости и лёгких галлюцинациях. В частности, она несколько раз уверяла домашних, что видела Евгения в городе, и он даже наведывался домой, якобы чего-то взять у себя. Это, она утверждала сегодня, а уж к вечеру, или на другой день, начисто забывала о своих словах и видениях.
По началу, это отнесли к обычной материнской тоске по сыну, случай обыденный, и доктор Колошихин, прописал ей успокоительные капли. Я, осмотрев её и побеседовав, согласился, одно время был уверен, что всё образуется. Однако, медленно, но верно, недуг прогрессировал, и к моменту неожиданного возвращения Евгения, узкий круг лиц уже понимал что у Татьяны Сергеевны не тоска, а душевная болезнь. Усилилось всё после кончины Алексея Иваныча, и Евстафьевы, уже не скрывали состояния своей матушки. Я и теперь иногда навещаю её, она меня узнаёт, но путается во времени, порой ей кажется, что я давно не был, либо заходил вчера! – доктор молча развёл руками.
- То есть грубо говоря, женщина в таком состоянии, могла обмануться, и признать за сына самозванца? – задумчиво предположил Хортов, вопросительно поглядев на доктора.
- Да, это вполне возможно, - подтвердил Сккопин, и добавил – и мало того, если б она и не признала его вдруг, то это отнесли бы на счёт недуга!
- Ну матушка ладно, положим могла обмануться, а отец, Алексей Иваныч-то, что, тоже чувствительность потерял, или ослеп? Он-то блаженным не был – Хортов скрестил руки на груди – Борис Сергеич, скажите, подобное в принципе возможно, хотя бы теоретически?
Доктор глубоко вздохнул, секунд на пять задумался, а затем ответил.
- Принято считать Евпатий Гордеич, что родительское сердце, всегда узнает своё дитя, причём даже в любом обличии… Однако в жизни, всё обстоит несколько сложнее. В истории, а также в легендах различных народов, имеются многочисленные примеры удачного самозванства, по крайней мере, на первых порах. Многое, зависит и от личности самозванца! – доктор невольно загорелся неким азартом – Человек решительный, волевой, да к тому же обладающий гипнотическим влиянием на людей, вполне может ввести в заблуждение, даже самые чувствительные сердца. Это вот если нарочито поставить перед отцом-матерью двоих одинаковых людей, да сказать, что один из них, ваш сын, угадайте мол! Вот в этом случае, велик шанс, разоблачить самозванца!
- Размышлял про подобное и я, но у вас всё же хотел удостовериться – признался Евпатий Гордеич. Поразмыслив ещё с полминуты, он спросил у доктора его мнения на то, почему это Алексей Иваныч, человек твёрдых убеждений, пошёл на поводу у старшего сына, пропадавшего невесть где, целых три года, да к тому же оскандалившегося разрывом помолвки?
- О том в обществе многое говорили, я сам-то не особо вникал, но думаю здесь, вышел некий казус человеческой натуры, ну помните, как в притче о возвращении блудного сына? (Хортов согласно кивнул) Шатался человек бог знает где, а потом еси с небеси, явилоси, и ему все пряники-баранки! Человеческая душа потёмки! Вот только самозванец, на мой взгляд, то ли рассчитал всё до точки, то ли вынужден был всё поставить на карту, но, что его так сподвигло на это?
- Куш в 400 тысяч сподвиг самозванца, а если это настоящий Евгений Евстафьев, то за три года, он вполне мог избавиться от вредных родственных чувств! – невесело пошутил в конце Хортов, а затем тяжело вздохнув поднялся со стула, вылез из-за стола и доктор.
- Ну-с, Борис Сергеич, я вас покуда покину, у меня на сегодня, ещё по крайней мере, один визит перед обедом, так что не смею даже отрывать вас от дел! – Хортов плавно надел шляпу и пожал доктору руку.
- Заходите в любое время, Евпатий Гордеич, буду весьма рад вас видеть! – искренне пожелал на прощание Борис Сергеич. Выйдя на улицу, следователь забрался в экипаж, и приказал кучеру гнать к дому князя Шестопёрова, Дмитрия Юрьевича.
Старый вояка оказался дома, он пил чай с вареньем у себя на веранде, а пузатый самовар с медалями, ярко сиял начищенной медью. Увидавши полицейскую пролётку со знакомой персоной, князь, облачённый в домашние брюки и лёгкий синий халат, радостно воскликнул.
- Ба, вот это неожиданность! Евпатий Гордеич! Вы хотя и по делу, но гость всегда желанный, милости прошу, отведать чайку со мной!
- С удовольствием, Дмитрий Юрич, с вами всегда за честь почту! – заходя на веранду и снимая шляпу, согласно заметил следователь.
- Прошу-с! – князь встал и сам пододвинул гостю один из мягких стульев, и он, отложив головной убор. присел. Прислуги поблизости не было, но князь, пояснивши что её он только по необходимости тревожит, с удовольствием лично налил гостю чая, и пододвинул ему вазочку с вареньем.
- У, премного благодарен, попью с удовольствием, да и побеседуем заодно! – отпив глоток сказал Хортов, а князь, отставив опустевшую чашку в сторону, сам первый начал разговор.
- Что на сей раз, Евпатиий Гордеич, не изменник ли Отечеству очередной завёлся?
- Как вам сказать Дмитрий Юрич, вы разве не слыхали о скандале на балу у губернатора?
Князь, легонько хлопнув себя ладонью по лбу, смущённо развёл руками.
- Ох ты ж пропасть! Забыл, забыл дурак старый, что это щекотливое дельце, вам-то поручили! Тут знаете столько сплетен нанесут за день, что обед с ужином скоро путать станешь… Ну-с, готов помочь русскому сыску, всем чем смогу!
- Да, собственно говоря, князь, я к вам, как к одному из старожил города решил обратиться – Хортов зацепил ложечкой рубинового варенья, и быстро его проглотил, - Вы верно хорошо знаете семьи Евстафьевых. Пашковых и Сапожкиных?
- Очень хорошо знаю, достойные люди, по крайней мере, старшее поколение, молодёжь-то я похуже знаю, - князь сдвинул брови, как бы стараясь что-то вспомнить – Хотя про скандал, скажу честно: Шкловский обманулся, очень уж водевилем от всего этого отдаёт!
- По началу и я сам так думал, но вылезло кое-что, что наводит на размышление – отпив из чашки, признался следователь – я про многое наслышан, а вот вы, известно ли вам чего-либо, про Евгения Алексеича, и его товарищей? Ну мало ли?
- Ну что, он, Колька Пашков, Мишка Дубровцев, Петровы браться, да Савицкий, они на моих глазах все росли, повесы, не обременённые прилежанием – князь приятно улыбнулся - там был ещё один ловкий малый, Матвей Илларионов, у него говорят, в руках всё горело… Он уж тому лет пять-шесть как в Баден уехал, не срослось у него здесь что-то…
- Дмитрий Юрич, а не водилось ли за этими ребятами, чего-то необычного, ну, такого, о чём в зрелом возрасте, хотят забыть? – намекнул следователь.
- Ну бесчестного-то ничего не было, иначе уж всплыло бы – уверенно заметил князь – с Лизой у Евгения с Николаем интересная штука вышла, о том в свете много судачили, ожидали театральных страстей, а они по-приятельски всё разрешили… С украшениями барышни тоже загадочная причина вышла, многие на Евгения всерьёз думали, но Платон Иваныч не стал кадило раздувать, сомневался видимо…
Князь себе ещё чая, проглотил пару ложек варенья, и словно припомнив что-то, добавил.
- Я слыхал в Офицерском собрании, тогда ещё когда Евгений в Италию-то уехал, и подлог у Сапожкиных обнаружился, что Евгений с приятелями, вот какими точно я запамятовал, - Шестопёров отпил из чашки – в гостиницах, и прочих комнатах, проезжих простаков, в карты разували. Это Евпатий Гордеич поговаривали, мог ли Евстафьев, такое шельмовство провернуть? Ну. я, на это обычно смотрю, сам в молодости порой дураков учил – князь смущённо улыбнулся – Не играй дружок в чужом городе, с незнакомыми людьми! Но а так, что? Ну с девицами любили амуры крутить, словом, ничего невероятного в прошлом Евгения и компании не было. Во всяком случае я, такого не слыхивал! – закончил Дмитрий Юрьевич, и снова углубился в вазочку с варением.
- Да, вы правы князь, ничего скандального, во всяком случае подтверждённого достоверно, в биографии этих молодцов нету – кивнул следователь, допил чай, и отставил чашку – И всё же кое-чего Дмитрий Юрич, я у вас тут услышал. Осталось обдумать да взвесить. Я хотел бы просить вас князь, чтоб наш разговор остался в тайне. Если кто спросит зачем я наведывался к вам, вы скажите, что справлялся насчёт Евстафьевых-старших, болезни их матушки, да характера покойного батюшки, так вот как-то…
Следователь поднялся, поблагодарил хозяина за гостеприимство и беседу, надел шляпу, и пожав князю руку, спешно отбыл на службу, надлежало разобрать добытые сведения…
Х Х Х
На сей раз, первым вернулся Хортов. Окинув взором пустое место за столом помощника, Евпатий Гордеич подумал про себя что возможно, Аристарх зашёл в трактир пообедать, что впрочем, не возбранялось. Сам следователь собирался обедать дома. Едва начавши записывать сведения от доктора и князя, Евпатий был отвлечён стуком в дверь.
- Да, войдите! – бросил он, стрельнув в дверь глазами, и снова погружаясь в записи. Привычно появился дежурный, и «осмелился доложить», что пришёл рапорт от унтера Севостьяна Архипова, о его ночной слежке за объектом.
- Давай сюда! – буднично приказал начальник, протянув руку. Дежурный подал документ, и получивши разрешение ступать, торопливо вышел. Хортов развернул бумагу и внимательно стал читать. Ничего обнадёживающего. С вечера, Евгений Алексеевич в компании Михаила Дубровцева отужинали в ресторации, затем вернулся к себе домой, и никуда не выходил.
- Пустое – проговорил Хортов, вкладывая рапорт в папку с делом, отметив всё же про себя, что возможно, разговор двух приятелей в ресторации, произошёл не просто так. Подобные мысли впрок, невольно посещали голову следователя, почти во всех похожих ситуациях, что не редко приводило в итоге к успеху. Затем, в голове зашевелилась мысль, о том, что может принести от Евгения, Аристарх? Какие аргументы, приведёт звезда губернского скандала, о своём более чем спорном отношении к младшим брату и сестре? Хортов заподозрил что помощник, одарит его стандартными объяснениями объекта, в духе того, что младшие, де промотали б всё папенькино состояние, а так оно целее будет, да и у них не пусто, по 50 тысяч, куш хороший. Едва Хортов так подумал, стукнув дверью, явился Аристарх, и подсев к столу шефа, отрапортовал.
- Евгений Алексеич, после моего вопроса, стал натружено улыбаться, да-с… А затем заметил мне, этак философски, что давно ожидал этого вопроса, и даже слегка озадачен, что мы не задали его ему раньше! Но, он не стал театралить и делать красивый вид, а запросто так, ответил, что слухи про 150 тысяч брату и сестре, лишены оснований. Отец дескать, всегда намеревался большую часть состояния, передать ему, а Валентину и Нине, оставить по 50 тысяч. Для людей с разумом, это очень хорошие деньги, а для мотов и трясунов, и мильён ничто!
- Это всё? – устало спросил Хортов, мысленно говоря себе, что и сам вряд ли смог бы выжать из Евгения больше.
- Всё шеф, а чего он больше-то скажет? – так же устало, подметил коллежский советник – Как папеньку своего обмишурил, да уговорил себе почти всё оставить?
- Я и ожидал примерно то, чего ты и принёс, и даже рад что не ошибся – сказал на это Хортов, а затем справился у помощника, обедал ли тот уже? Оказалось, что уже налегке в трактире отобедал, захотелось чего-то…
- Ну, это не худо приятель, я тоже теперь поеду домой, да там и покушаю в тиши и не спешке… - Хортов поднялся, вышел из-за стола, сверил часы, и подойдя к вешалке, взял с неё свою шляпу.
- Ты братец побудь пока тут, за меня, мало ли? Вдруг Мефодий Лукич пожалует, да указания какие-либо даст, или ещё там чего. Словом побудь, для антуража! - добавил шеф в конце, да с тем и вышел.
За обедом, Евпатий справился у жены, не слышала ли она, чего-нибудь этакого, о гадалке, мадам Жозефине Руасси? Наталья Сергеевна, выдала мужу целый поток хвалебных слов, в адрес гостьи города: интересная собеседница, начитанная, умная, образованная, умеет поддерживать беседу, ироничная, и самое главное, умеет читать в людских душах.
- М-м, с таким набором достоинств душа моя, ей непременно надобно в сыскной полиции служить! – заметил на это муж, разделываясь с жарким. Михаил с Еленой озорно хихикнули, а их маменька, чуть прищурив глаза, критично поглядела на супруга.
- Можешь острить сколько угодно, только Жозефина Руасси, на самом деле умеет предсказывать будущее, и заглядывать в прошлое!
- Ну что ты душа моя, я в конечном итоге, буду вынужден прибегнуть к ея способностям!» - тряхнув локоном, посулился следователь, и чуть улыбнувшись в усы, добавил – Мне теперь же как никогда надобно заглянуть в прошлое участников дела, вот бы я его и закрыл с помощью метафизики-то!
Наталья Сергеевна, не выдержала, и улыбнулась сама, но дабы оставить последнее слово за собой, тонко заметила.
- А вы, Евпатий Гордеич, вот возьмитесь, да вместо того, чтоб ехидничать, и воспользуйтесь! И тогда, я посмотрю на ваш самодовольный вид…
- А знаете Наталья Сергеевна, вот ежели вылезет какой-либо повод, тогда я непременно воспользуюсь наличием способностей, у мадам Жозефины!
Едва сыщик закончил речь, супруга ахнув, вспомнила и быстро рассказала Евпатию, о множащихся слухах, про злодейский налёт на дом полковничихи Вышинской, минувшей ночью. Наталье, об этом рассказала её подруга, забегавшая на чай, два часа назад. Евпатий Гордеич супругу выслушал, и как бы между прочим заметил, что это дело, с утра тоже поручили ему, и он уже побывал на месте жутких событий, но ничего кроме испуга госпожи и её служанки, там не обнаружил.
- Преступление, предотвратили сами обитательницы дома, спугнувшие преступника. Примет злодей не имеет, но судя по одежде, из мещан. Так что шанс изловить его, у нас есть! – закончил тему Хортов.
Когда он вернулся в Управу, верный Аристарх уже ожидал его с небольшим сюрпризом: пришло письмо от Платоши Дьякова, в обычном, сереньком конверте, с корявой подписью «г-ну Хортову в собственные руки»
- Когда доставили? – распечатывая конверт ножом, спросил следователь.
- Да с полчаса уже, я и так уж вас тут жду! – ответил помощник, надеясь на обнадёживающий результат, от послания агента. Хортов неторопливо и внимательно прочитал бумагу, посветлел лицом, и улыбнувшись воскликнул.
- Ай да Платоша! Ай да молодец! Вот что значит виртуоз! – затем, следователь протянул листок помощнику – Подивись-ка братец!
Аристарх быстро выскользнул из-за стола, подошёл, и приняв из рук шефа секретный документ, не отрывая взора, изучил его.
- Да это превосходно шеф, коли всё так! Вот вам и ювелир! – довольным голосом заметил Аристарх, возвращая послание.
- Да, только Платоша написал, что он скрылся за границу, - выделив это понятие, заметил Хортов, пряча послание в папку с делом, - про точное место отбытия нашего возможного кудесника, он не знает, что немудрено, - Евпатий Гордеич вылез из-за стола и подойдя к своему заветному шкафчику, извлёк оттуда початую бутыль вина и два стакана. Вернувшись к столу, он молча налил в оба, и протянул один Аристарху.
- Будем!
Они выпили, после чего Хортов, принялся коротко расхаживать подле своего стола.
- Обрати внимание Аристарх, Платоша, доподлинно не знает в какую страну, укатил наш предполагаемый объект! А вот в обществе, это всем известно, и ни для кого не тайна… Как думаешь, почему? – повернувшись к помощнику чуть ли не на каблуках, хитровато спросил шеф.
- Ну почему? – на пару секунд задумался тот – Платоша ваш, он ведь не вхож в приличные дома? Вернее вхож, но в основном по ночам и через окна и форточки, - улыбнулся помощник, - Визитов людям из общества он открытых не делает, а узнаёт сведения только из своей среды, да из полусвета. Вот там-то, определённо и не знают, куда изволил отбыть, наш самородок.
- Именно так приятель, - согласился шеф, но стрельнув в него указательным пальцем, добавил – Если Платоша почерпнул нам столь подробные сведения об этом мастере в кругу своих соратников по карманной тяге, то сие, может означать только одно: мастер тот, хорошо известен в воровской среде, и возможно даже сбывал свою продукцию!
- Или помогал это делать, кому-то ещё! – внёс и свои предположения Аристарх.
- Однако в нашей картотеке сего молодца нет, - остановившись возле кадки с пальмой, проговорил задумчиво, Евпатий Гордеич – и не раскрытых дел по подлогам драгоценностей, у нас не так много, а в раскрытых, все мошенники уже гремят кандалами…
- И я тоже не помню, чтоб мы делателя не нашли – согласился Аристарх.
- Наш Евгений Алексеич коли виновен, то кроме как к этому мастеру, ни к кому обратиться более не мог, – продолжая рассуждать, ходил подле стола шеф, - равно как и прочие люди из его окружения, компания-то одна была!
- А вдруг это не он, шеф? Вдруг совпадение? – осторожно засомневался Аристарх, провожая его взглядом, туда и сюда.
- Я, разумеется, буду иметь это в виду – скрестив руки на груди, остановился сыщик. – Но, думаю что всё же, Платоша не ошибся, да и иного тут ни по сути, ни по логике быть не может. Сделаем так приятель: я этих друзей детства, вызову сюда повестками, хватит нам к ним ездить, пусть они к нам пожалуют, а уж тут, в тихой и привычной обстановке, мы их и порасспросим об их товарище… Проверим-выявим знакомства, и будем их проверять, да-с!
Хортов убрал бутыль и стакан в шкафчик, и вернулся на своё служебное место.
- А мне чего прикажите? – слегка озадачился Аристарх.
- Тебе-то? – чуть задумавшись, переспросил Евппатий Гордеич – Да ничего покамест, может чуть погодя придёт чего-то в голову, а пока посиди немного, да поразмышляй. А я тем временем займусь повестками для друзей детства…
Спустя час после того, как надворный советник Хортов отправил повестки четырём персонам, явиться на завтра в разное время в Управу, он, сидя с Аристархом за поглощением дежурного чая, вдруг задумчиво проговорил.
- А знаешь ка чего, мой лицейский друг, ты сделай? (Аристарх на пару секунд замер) давай после чая иди в наш архив, и прошерсти там похожие дела о пропаже ценных предметов, либо больших сумм, в домах людей из общества, с 29-го, по 34-й годы… За сегодня ты вряд ли управишься, так что завтра, не заходя на службу, в архиве и посиди… И помимо похищенного, обрати внимание на свидетелей, и тех. кто в оных домах бывал… Ищи наших приятелей проще говоря!
- Слушаюсь, шеф! – спокойно допивая свой чай, кивнул Аристарх.
- Думается мне, что ты не напрасно проглотишь там, три пуда пыли – предположил Евпатий Гордеич, и добавил, что лично, намерен встретиться с парой своих осведомителей. Хортов, в костюме мещанина средней руки, и надвинутом на глаза невысоком цилиндре серенького оттенка, возвратился в Управу уже где-то в шесть часов вечера. Быстро сменив свой маскарад на мундир и шпагу, он намеревался уже было пройти за стол, как появившийся из ниоткуда полицмейстер, полюбопытствовал у подчинённого, как проходит следствие? Хортов, почти честно ответил.
- Мефодий Лукич, по имеющимся у нас на настоящее время данным, появилась некая возможность, раскрыть подлог украшений в доме Сапожкиных. Сами бриллианты, увы, вернуться вряд ли, но мошенников, мы разоблачить думаю сможем. А вот по самозванству и двойнику, ничем вас пока порадовать не могу-с!
- Евпатий Гордеич, а подозреваемы-то есть?
- О, этих у нас порядочно, две горничные, да компания дворян из пяти персон, что бывали в пострадавшем доме, на протяжении нескольких лет! – бодро пояснил Хортов, стоя с прямой спиной, и глядя на Разорихина сверху.
- Это Евстафьев, и друзья детства? – уточнил полицмейстер.
- Точно так-с!
- А, Гайтанцев, где?
- В архиве окопался, я ему там похожие дела поднять приказал, сравнить надобно, вдруг у нас, целая шайка орудовала? – закончил следователь.
- Хм, а что, это может помочь! – согласно кивнув, оценил полицмейстер, а затем пожелав подчинённому удачи, неторопливо вышел. Хортов уже и забыл, что он хотел сделать, визит высокого начальства, слегка выбил его из колеи.
- Чем я заняться-то собирался? – оперевшись одной рукой о край стола, спросил сам-себя сыщик, но ответа не услышал…
Решил вместо этого, пораскинуть умом. Из рассказа князя Шестопёрова, следователь кое-что себе отметил. Дмитрий Юрьевич, сам того не заметив, дал в руки следствия пару ниточек, кои в случае умелого их использования, возможно куда-то их, и приведут. Показания Вышинской и княгини Улицыной, тоже оказались весьма интересными. Альбом Лизы, в который зачем-то, (спросить бы зачем?) залез жених, незримо нашёптывал следователю, что дело здесь нечисто. Вырисовывалась картина, что жених, определённо знал, зачем в альбом заглядывал! Хотя, возможно эти предположения и спорны…
Горничные Сапожкиных, но тут проще всё, шашни с Евгением были у обеих, это понятно, но которая стала сообщницей? По мимо горничных, эскизы украшений, мог теоретически вынести и дворецкий Яков… Так, а если господин Евстафьев всё же самозванец? «Показания» собачки Жужу, вот так на лопате, в суд не подашь, их надлежит приправить более жгучим соусом. Хотя, собака порой и на старого хозяина рычит, псина она тварь своевольная, всякое учинить может. Должны у Евгения Алексеича быть такие знакомые, о коих самозванец и знать нее мог (они есть у каждого!) Либо в лексиконе этой компании, присутствуют некие заковыристые выражения или истории, известные только им. Хотя, в пьяном угаре, Евгений мог выболтать двойнику-попутчику всё, все сказки рассказать, как говориться. Остаются только позабытые знакомства, их и надобно разыскать, хотя бы через товарищей детства, так-с, это ладно…
А если Евгений подлинный? И если штабс-капитан Шкловский не обманулся, если его, он три года знал на Кавказе, как поручика Петра Грицына? Как их Старобоярский сорвиголова и авантюрист, попадёт на Кавказ, в действующую армию? И главное за каким чёртом? Евпатиий Гордеич в задумчивости подпёр голову правой рукой. Какова би ни была причина, но говорит она о своём хозяине, как о человеке решительном и смелом. А вот как он туда попал-то? Версию про поддельные документы и кустарно сшитый мундир, Хортов отмёл практически сразу. Ибо всё это, фук! Глупость, сапоги всмятку! Чтобы всё это провернуть, надо доподлинно знать в какой полк ты направляешься, и главное, чтоб это было впервые, чтобы тебя там никто не знал, от командира, и до гарнизонных котов… В противном случае, подобное даже не затевают, хотя в дурных ранах для прыщавых юнцов, и обморочных девиц, такие пассажи встречаются…
Теперь главное: где и как заполучить новый облик с документами? Подумав, и пролистав в голове некоторое количество страниц, Хортов всё же нашёл для себя, единственно верное, и логически обоснованное в той ситуации решение.
- Надо в архиве поднять сведения о невостребованных мужских трупах, скажем с осени 33-го, по май 34-го!
Ухватившись за эту мысль, надворный советник, тотчас же последовал в полицейский архив. Аристарх не очень удивился, увидев шефа, входящим в святая-святых, Управы благочиния. Хортов в полголоса объяснил помощнику зачем он тут, а уж потом, обратился с запросом к архивариусу. Долго ли, коротко ли как говорится, но вечером, на руках у Евпатия Гордеича, находились четыре подходящих случая. Двое, обнаруженных в октябре 33-го, по всем приметам походили на кабацких ярыг: грязная, рваная и засаленная одежда, не мытые и нечёсаные волосы да бороды, и полное отсутствие документов.
Третий, по описанию черты лица имел благородные, однако по одежде, походил на обедневшего мещанина. И лишь одна подробность, насторожила следователя. Под вышеописанными обносками, на покойном были дорогие подштанники, и такая же нижняя рубаха (подобное бельё носили как правило дворяне, или весьма зажиточные мещане) Это тело, выловили под мостом у берега, 16 ноября 1833 года. И наконец последний труп, был найден повешенным в заброшенном доме на улице Плотницкой, в январе 34-го. Удавленник, выглядел совсем как дворянин, но без верхней одежды и головного убора. В карманах дорого синего фрака, полицейские нашли восемь рублей денег, серебряную цепочку от часов, и батистовый платок с вышитой монограммой «П.Г» Пачпорта, либо иных документов, при повешенном не обнаружили. По прошествии положенного законом времени, покойники, как никем не востребованные, были за казённый счёт погребены на одном из городских кладбищ, (кроме удавленника) коего зарыли без креста за оградой, близ храма Михаила Архангела.
Евпатия Гордеича заинтересовали два последних случая. Взяв бумаги с собой, он покинул архив, не тревожа погружённого в работу помощника. Взяв экипаж, Хортов поехал искать тех полицейских, что присутствовали при обнаружении тел. Ими оказались двое квартальных с помощником, которые весьма охотно, хотя и не без труда, вспомнили минувшее. Оба случая по мнению полицейских, можно с уверенностью относить к самоубийствам, ибо на телах, не обнаружилось следов насилия. Ссадины на утопленнике они объяснили порезами о края льда (Хортов согласился с этим) Ставило в тупик отсутствие документов и предсмертной записки у повешенного, и дорогого нижнего белья на утопленнике.
После непродолжительной дискуссии, квартальные показали, что утопленник, по заключению доктора Скопина, был изрядно пьян, и пачпорта с собой не взял, но наличие на трупе дорогих подштанников и нижней рубахи, квартальные объяснить не могли. Про повешенного же выразили мнение, что удавился видимо от «чувств-с», а тело обобрали бродяги.
- Скорее всего, ваше высокоблагородие, обое они одинокие были, либо из приезжих! – подытожили разговор квартальные, и Хортов, поблагодарив их за усердие, навестил Бориса Сергеича в его больнице. Доктор уже собирался домой, но согласился чуть задержаться и поговорить. Да, он вскрывал оба эти трупа, и как раз вспомнил необычное сочетание в одежде утопленника.
- У меня закралась мысль Евпатий Гордеич, что бедолагу либо ограбили, и он принужден был облачиться в то, что ему оставили, или же он проигрался где-то в карты, с аналогичным финалом! – поделился соображениями доктор.
- Хм, и судя по тому, что он свёл счёты с жизнью, с высокой долей вероятности, можно принять его за дворянина, не вынесшего такого позора? – прикинул следователь.
- Судя по всему, да – согласился Скопин – человек иного сословия, вряд ли станет топиться из-за проигрыша, если, конечно, уже не утонул в неподъёмных долгах! – добавил от себя, Борис Сергеевич.
- Хорошо, ну а повешенный?
- Ну вот тут у меня всё записано – доктор положил перед собеседником раскрытый журнал, - пьян не был, следов насилия нет, о пропаже никто не заявлял, либо одинокий, либо приезжий… Больше ничего.
- Благодарю вас, Борис Сергеич, вы тоже сегодня мне помогли – сказал Хортов, возвращая журнал, и предлагая Скопину подвезти его до квартиры. Доктор не отказался. В Управе, дежурный передал сыщику очередной рапорт от одного из унтеров, следивших за перемещением Евгения Евстафьева. Как и в первый раз, ничего существенного в бумаге не было: объект ведёт обычную жизнь, везде бывает и внешне спокоен. «Угу, спокоен значит? Выдержка хорошая, либо ему нечего бояться»… подумалось сыщику при чтении рапорта. Убрав его в папку, Хортов вновь вернулся к обнаруженным покойникам. Кто из них мог быть поручиком Грициным, если таковой вообще имел место быть? В принципе подходят оба, утопленник, как и предположил доктор, мог всё проиграть, но получить от партнёров, мещанские обноски, (не голым же в такой холодище идти?) Но тогда с кем он играл-то? Кто из игроков-дворян, станет на одежду другого играть? Такого быть не может! Или же всё-таки может?
Если играли скажем в гостиничном номере, меблированных комнатах, на постоялом дворе, либо Доходном доме, то откуда у партнёров Грицына, мещанские обноски? Не с себя же кто-то снял, да и вообще, как можно это представить, что офицер, проиграл всё, а потом поставил мундир и документы? Или сам согласился на подобное предложение? Разумеется что с собой, игроки никакого платья не брали, никто ничего изначально не планировал, это скорее всего, пришло с азартом. Выиграли они мундир с документами, и поехал Грицын с ними в какое-то иное место, где ему и выдали ту одежду, да и проводили с честью, вернее уже с бесчестием. Хотя, могли и послать малого с запиской, и тот через час, приволок узел со шмотьём. А дальше были высокий мост с обледенелыми перилами, и смерть в обжигающем холоде.
Похожая картина с висельником. Мог ли офицер, добираться на службу, в гражданском платье? Хортов о таком не слышал, да это было просто не мыслимо! Если ты офицер, то путешествуй в мундире, иначе позор! Тут, возможно только одно: у офицера в багаже, было с собой гражданское платье (такое случается) в которое он, по утрате мундира, оружия, и документов с добрым именем, и облачился перед смертью. И платок с монограммой «П.Г» совпадают с инициалами поручика, Пётр Грицын, да-с…
- Не в подштанниках же право,в петлю-то лезть? – вслух подумал Хортов, покручивая в пальцах перо, - Кстати о подштанниках, чисто логически, на роль Грицина, более всего подходит именно утопленник, дорогое нижнее бельё, и мещанские обноски… Такого в настоящей жизни не бывает. Носят либо обноски, либо приличествующие званию платье… Мещане вообще, а бедняки в частности, дорогих кальсон и подштанников не держат, предпочитая обычное исподнее… Да-с!
Следователь ещё немного подумал, и лениво усмехнувшись, заметил горевшей масляной лампе.
- Однако всё это, будет достойно выглядеть, если в облике Грицына, был Евгений Евстафьев! А вот если мы теперь имеем дело самозванцем, то цена твоим откровениям Евпатий, меньше ломаного гроша!..
Проговорив так, он поглядел на звенящие часы. Служебный день давно окончился, срочных дел в Управе на сегодня не оставалось, и можно было уже отправляться домой.
- Да, пора! – шепнул сам себе следователь, и собрав бумаги на столе, да заперев основной ящик, он неторопливо встал, прошёл к вешалке, одним движением нахлобучил шляпу, и оставил засыпающий кабинет, до утра.
Дома, в ожидании ужина, уже переодевшись в серый домашний сюртук, Евпатий Гордеич, подозвал к себе Анфису.
- Ты много своих товарок по городу знаешь? – спросил он, когда горничная, спешно подошла.
- Многих барин знаю, но не всех! – мотнула головой Анфиса. уже догадываясь по опыту, что барину, от неё что-то надобно.
- А горничных в доме Сапожкиных знаешь ли?
- Одну хорошо знаю, Аксютку, мы с ей часто в лавках и на рынках видимся, да разговариваем! – склонив голову чуть набок, пояснила Анфиса.
- А другую верно просто в лицо? – наугад спросил сыщик.
- Ага барин, и она меня, но знакомства не водим! – подтвердила Анфиса.
- Вот что голубушка, хочешь рубль серебряный заработать? – загадочно поглядев на служанку, предложил Хортов.
- А кто ж не хочет-то, барин? – изумилась Анфиса, и несколько деловито переспросила – А чего надо сделать-то?
- То, о чём я тебя сейчас попрошу, есть государственная тайна, и этого никому нельзя говорить, понятно тебе? – тихо проговорил Евптий Гордеич, неотрывно глядя на горничную. Девушка согласно кивнула.
- И барыне тоже?
- И барыне тоже! – подтвердил Хортов.
- Никому не скажу! – твёрдо, но тихо, прошептала горничная, загоревшись внутри себя, необычайным интересом.
- Забожись! – потребовал гарантий, серьёзный барин.
- Вот вам крест барин! И чтоб мне провалиться! - истово перекрестилась Анфиса, уже просто сгорая от любопытства: тайные дела барина, были страх как завлекательны!
- Ты верно слышала от Аксютки, лет пять назад, что тогдашний жених её барышни, Евгений Евстафьев, строи куры Анютке? – перешёл к делу барин.
- Знаю, и слыхала, - таинственно зашептала горничная, превращаясь вся во внимание, и уж по собственному почину добавила, что куры, жених барышни строил не только Анютке, но и самой Аксютке, та, под большим секретом ей открыла, тогда же, на базаре!
- Вот что голубушка, ты завтра утречком, как на стол-то подашь, беги в город, и выведай как сможешь, все подробности амурных дел обеих горничных и Евгения Алексеича, самое главное Анфис, - барин понизил голос до шёпота, - постарайся выведать, не было ли у горничных с господином Евстафьевым, по мимо амурных, и ещё каких либо, тайных дел, всё поняла? Повторять не нужно?
- Да поняла я, барин, выведаю всё, что смогу! – клятвенно зашептала Анфиса, таинственно сверкнув глазами (доверие барином страшной тайны, ужасно ей льстило!)
- Два дня тебе Анфиса хватит? – спросил Хортов.
- Да я может уж завтра всё разведаю! – пообещала горничная, на что барин, заметив ей что лишний день в таком деле не помешает, отпустил её с миром, а сам прошёл в комнаты. Там, супруга тихонько спросила его, что такого важного, он поручил Анфисе?
- Поручил ей разузнать для меня кое-то нужное, из среды её товарок Наташ, - обняв жену за плечо, сидя с ней на их диванчике, ответил Евпатий.
- Это имеет отношение к делу которое ты ведёшь? – положив голову ему на плечо, полюбопытствовала Наталья Сергеевна.
- Имеет Наташ, запутанно всё как пряжа у нерадивой бабы, но кончики торчат…
- Будет скандал? – чуть повернув голову, с интересом справилась Наталья Сергеевна.
- Ещё какой! – хмыкнув и приподняв брови, ответил Евпатий, поглаживая жену по плечу – Как чёрт какой Наташ мне эти дела подсовывает, обязательно переполох в светском курятнике вызовет, не одно, так другое!
- Тогда я просто подожду! – мечтательно промурлыкала супруга.
- Подожди… - согласно кивнул муж.
Вскоре подали ужин, затем Хортовы-старшие пару часов провели с детьми, разбирая их вопросы и тайны, а затем, довольные собой и настроенные на приятное, прошли в свою спальню…
Утром, Анфиса спеешно (это бросалось в глаза) накрывала завтрак, и обменивалась с барином многозначительными взглядами. Наконец, горничная, расставив всё что нужно, торопливо упорхнула.
- Ничего, Агафья всё приберёт – намекнув на кухарку заметил Евпатий, не прекращая процесса завтрака. До Управы, он добрался на извозчике. Аристарх ожидаемо задерживался, а дежурный, доложил начальнику что Аристарх Сергеич, с четверть часа назад, проследовали в архив.
- Писем нет? – скорее для порядка, уже и так зная ответ, спросил Хортов, и унтер извинительным тоном ответил, что пока не поступали-с…
Следователь прошёл в кабинет, пристроил шляпу на вешалку, и усевшись за стол, принялся ожидать первых вызванных по повесткам. Дабы убить время, он углубился в очередное изучение дела, стараясь понять, не пустил ли он, что-то важное? Упущений обнаружено не было. Наконец, по повестке явился господин Дубровцев, следователь разрешил тому зайти, и в кабинет прошёл человек в буром фраке, тёмных брюках, и чёрном цилиндре, который он держал за поля двумя руками. На вскидку, ему было лет 35-ть, не больше. Плотное, но не толстое лицо его, венчали русые баки, красиво сочетавшиеся с мягкой, каштановой шевелюрой.
- Позвольте представиться, Михаил Петрович Дубровцев, коллежский секретарь-с! – робко проговорил он, и осторожно подступил к столу следователя.
- Присаживайтесь, будьте любезны – Хортов указал пером на стул для посетителей, и Дубровцев мягко на него присел. Предупредив свидетеля о наказании за дачу ложных показаний, Евпатий Гордеич, начал задушевную беседу. Перво-наперво, он напомнил Михаилу Петровичу, о шалостях Евгения и его иных приятелей, касавшихся обыгрывании по номерам, проезжих ротозеев, а затем напрямую спросил у посетителя, сколько раз он участвовал в этом? (оговорившись сразу, что это не наказуемо)
Дубровцев с пол минуты помялся, а затем сказал, что он не настолько хорошо играет в карты, чтоб испытывать судьбу.
- Я, большей частью присутствовал, из интереса! – пояснил он, приподняв в верх, указательный палец.
- А кто же из вашей компании, а именно, господа Евстафьев, Савицкий, Петровы и Пашков, более других, усердствовал в карты с проезжающими? – спросил следователь, как-то по доброму, глядя на Дубровцева. В ответ, Хортов услышал, что лучше всех, проезжих простаков разували Евстафьев, Савицкий, и Пашков, а братья Петровы садились за стол лишь для виду.
- А господин Илларионов, он что, не проявлял интереса, метнуть банчик? – как-то внезапно и вдруг, спросил сыщик, откинувшись на спинку стула. Оказалось, что Матвей, или как его величали про меж себя друзья, Ларик, любил шахматы, а к картам испытывал равнодушие. Но зато, он имел золотые руки, коими творил буквально чудеса! На вопрос следователя какого рода, были сии чудеса, Михаил Петрович показали, что Илларионов, мог починить любой тонкий механизм в часах, музыкальных шкатулках, и тому подобном.
- Украшения ювелирные поправить-починить мог, брошки там, браслетики, колье… - как бы между прочим, прибавил Хортов, и свидетель подтвердил, что да, починял, если механизм застёжки ломался, или там ещё что.
- А сам лично, мог он какое-либо украшение изготовить? Барышне милой подарить, либо другу презент сделать? – зашёл сыщик с другой стороны. По неуверенно забегавшим глазам свидетеля, он понял, что попал в точку, но услышал несколько витиеватый ответ.
- Наверное мог бы, я не знаю, но ко мне, он никогда с подобным не обращался…
На этих словах господин Дубровцев был отпущен, а Евпатий Гордеич, стал ожидать следующего визитёра.
Х Х Х
Пока Хортов выуживал сведения из Дубровцева и затем остался ждать следующего, приглашённого на беседу, Аристарх закончил в архиве все дела, и нашёл для своего шефа, кое-что любопытное.
- За тот период Евпатий Гордеич, какой вы указали, похожие преступления с прямыми кражами, произошли в семи богатых домах города, вот-с, извольте, списочек – Аристарх выложил перед начальником один из листов – И что примечательно, в пять из семи этих домов, были вхожи все наши приятели! – помощник заметно повеселел – Не все сразу и не в каждый, но где по одному, где по двое, где по трое, но бывали все, и даже наш мастер золотые руки, Матвей Илларионов! Тот, бывал во всех пяти домах, характеризуется наряду с другими весьма положительно. По делам, никто из них, даже свидетелем не проходил. Из семи дел, четыре раскрыто, и виновные отбывают сроки…
- Что было похищено?
- Да всё тоже шеф, украшения женские и мужские, просто денежные суммы, золотые часы с каменьями, табакерка золотая с бриллиантами, серебряная готовальня с вензелями. И даже старинный золотой кубок Московской эпохи 15-го века! Вот-с, извольте, отдельный реестрик похищенного с описанием! – Аристарх положил перед шефом другой лист, и замолк в ожидании дальнейших распоряжений.
- Браво приятель, браво! – искренне похвалил Хортов, пробежав список глазами, и убрав его в папку с делом – благодарность тебе выношу, и в итоговом рапорте отмечу особо! – пообещал следователь, а пока попросил Гайтанцева распорядиться насчёт чая, и подождать другого господина, вызванного по повестке.
- Из показаний господина Дубровцева, можно кое-что присовокупить к тому, что мы уже знаем! – полушёпотом заметил шеф. Вторым, где-то через полчаса, прибыл Виктор Савицкий, подвижный. живой мужчина с тёмно-русыми волосами, и небольшими усиками. На нём, ладно сидел тёмно-серый, заграничного пошива сюртук, а в пальцах, он держал тоненькую тросточку. Держался он более раскованно нежели Дубровцев, и на вопросы отвечал не прямо сразу, а чуть подумав. Да, было дело, в молодости куражились по нумерам с проезжающими, но нарочито, а тем более плутовски, никого не обыгрывали, это всё наветы. Он, Виктор Савицкий, играет недурственно, но не виртуозно (о том и в клубе справится можно) и бывало, что проигрывался до пустых карманов! А вот кто настоящие виртуозы игры, так то, Евгений с Николаем, ибо свидетель, и не припомнит чтобы они, хоть раз проиграли корму-то в нумерах.
- Они что же, на пару играли? – спокойным голосом, уточнил следователь.
- Смотря какая игра, а так да, завсегда на пару! – кивнул Савицкий, и добавил, что сам он, играл как правило на пару с Дубровцевым. Про братьев Петровых, свидетель показал, что они, на большие суммы не играли, а присутствовали (да и то не всякий раз)Чуть пораскинув умом, Хортов поинтересовался тем, как приятели играли; всегда одной компанией, или могли и сами по себе, банчик с проезжающими метнуть?
- Да нет, зачем же всегда одной компанией? – искренне изумился Савицкий – Мы с Михаилом и сами иной раз в нумерах ассамблеи устраивали – улыбнулся Виктор – А когда и я, один, заводил где-нибудь знакомства, да присоединялся к игре, ну и Евгений с Николаем тоже: ну не созывать же всякий раз, всю компашку-то?
Хортов многозначительно задумался, и молчал так минуты две, а затем, вернувшись на землю, задал вопрос, касающийся личности Матвея Илларионова. Ничего нового, следователь впрочем не услышал. Был Ларик на игре пару раз в виде зрителя, но он всё больше по разным хитрым механизмам дока, а из игры предпочитает шахматы. И только вопрос о ювелирных изделиях, слегка озадачил, и даже немного растревожил, господина Савицкого. Он, впрочем, не стал ничего категорично отвергать, а как-то уклончиво заметил что сам он ничего этого не видел, и Матвею заказов не делал, но слышал что он, и в ювелирном деле, себя мог показать… когда Савицкий благополучно покинул кабинет, Хортов сказал помощнику.
- Разговор о ювелирных делах Илларионова, смущает наших молодцов-то, а, Аристарх?
- Да сразу видно, что знает этот Савицкитй больше, чем выдавил из себя, шельма! –согласился, помощник.
- Для нас достаточно, вернее для того, чтоб мы уже смогли концы с концами связать – заметил Хортов – Баловался господин Илларионов изготовлением ювелирных украшений, и судя по всему, делал это не часто, ибо нигде не проявился, да-с…
- А Петровым, вы на сколько назначили? – спросил Аристарх.
- На полдень…
- Ну, времени ещё предостаточно, можем пока обсудить что и как! – предложил помощник.
- Ну давай, обсудим! – согласился шеф.
В начале первого, явился только один из братьев, Сергей, тот, что на вопрос о двойнике и самозванце, заявлял, что всё может быть, а сам он не уверен, что что тот, кто называет себя Евгением Евстафьевым, таковым в действительности и является. По его внешнему виду, Евпатий Гордеич сразу определил, что человек, ведёт разгульную жизнь: небольшая, но яркая щетина, усталые, чуть провалившиеся глаза, и просто приглаженные волосы. Из одежды, на Сергее свободно сидел зеленоватый сюртук, и серые брюки. В руках кроме повестки, господин Петров ничего не держал.
- Присаживайтесь милостивый государь, - указавши пером на стул, предложил следователь, и когда Сергей, кивнув головой присел, спросил у него о брате.
- Да не знаю я господин следователь, где Ванька есть, и почему не пришёл. Мы живём в разных домах – негромко пояснил свидетель, и кашлянув в кулак, добавил – Он вообще сразу может не прийти, такой человек, не горит мол!
- Не явится сам, доставим с городовыми – ровным, спокойным голосом, заметил Хортов, многозначительно глядя, на Сергея Петрова. Про игры, свидетель чуть сконфуженно рассказал что в этом, нет ничего страшного, так де многие на жизнь зарабатывают, игрой. Они с братом, иногда присутствовали в нумерах, так, для видимости, сами они играют лишь в клубе да по трактирам.
- Там как-то проще – пояснил Сергей, разведя ладонями. Подтвердил он и то, что товарищи его, не всегда играют всем скопом, и нередко метали банчик вдвоём, а то и по одному, как позволяло время! Савицкий завсегда с Дубровцевым играл, а Евгений с Николаем, у них де недурственно выходило, дуэтом.
- А отчего же в обществе, об этих играх, лишь как о слухах говорили? – спросил Хортов.
- Так а чем там хвалиться-то? Мало ли как воспринять могли? - резонно заметил Сергей. И лишь на вопрос о Матвее Илларионове, свидетель задумчиво сдвинул брови, и приглушённо проговорил.
- Баловался Ларик цацками-то, ремонтировал, да иной раз, копии утраченные господам изготовлял… Он мне лет шесть назад, в трактире похвалился, после коньяка, да я и сам про то пару раз слыхал… И вообще господин следователь, я вот не удивлюсь коли окажется что Матвей, в чём-то тёмном замешан, натура у него такая, к приключениям склонная…
- Ну и последний на сегодня вопрос, - Хортов сложил пальцы в замок – Мне вот скажите, вы в самом денег допускаете мысль, что теперешний Евгений Евстафьев, самозванец?
- Скажем так господин следователь, это, очень даже, может быть! – кивнул Сергей.
- Какие основания у вас так думать? Интуиция, либо есть более веские доводы?
- Прежний Евгений, каким мы его знали до отъезда, был с нами прост в общении, понимал и ценил наши шутки. Теперь же, это сущий англичанин, снобизмом от него несёт, как навозом из нечищеной конюшни! – с неприязнью пояснил Петров, облокотившись о спинку стула.
- Прямо так резко переменился?
- Да почитай иной человек!
- Но ваши товарищи, вот сего не заметили…
- Это их дело, а может обмануться бояться…
- Так, скажите, а помимо вашей компании, есть люди, хорошо знавшие Евгения в юные годы, но с которыми он, не поддерживает отношений? – задал Хортов, давно горевший вопрос.
- Как-то сразу и не скажу, его в нашей части многие знали, хотя стоп, погодите-погодите, - лицо Петрова осветилось догадкой – были у нас в школе, уличные товарищи, по садам да заборам вместе лазили, а как в возраст вошли, каждый своими стёжками-дорожками пошёл. Так вот, один, прапорщик в отставке, Илютин Никодим, он на Богородицкой живёт, но по слухам, бывает в Офицерском собрании, и я два раза, его в клубе встречал. А другой, тоже из офицеров, ротмистр Штапиков, он от жены сбежал, и в Доходном доме у Бурашкина живёт. Вот он-то, тоже хвостом за Евгением в детстве и отрочестве бегал, а срок подошёл, и в службу подался, два года назад только вернулся в город, с женой…
- И Евстафьев с ним долго не общался? – уточнил Евпатий Гордеич.
- Да нет, в наших компаниях эти офицеры не появлялись, а на улице, за последние лет 15-ть, они с нами, то есть со всеми, если раза три сталкивались случайно, то и то хорошо! – закончил мысль Петров.
- Благодарю вас за помощь, господин Петров, вы свободны, но, о концовке нашего разговора, а именно о прапорщике Инютине и ротмистре Штапикове, никому не распространяться, под страхом уголовного наказания, хорошо-с?
- Хорошо-с! – машинально кивнул Сергей, и через пять минут, был отпущен с миром. А потом, потянулось томительное время ожидания, последнего свидетеля, Ивана Петрова. Однако подошло обеденное время, а вызванный так и не явился.
- Ну-с, раз сам не пришёл, доставим с городовыми! – устало выдохнул Хортов, и вызвав дежурного, тут же распорядился выслать за господином Иваном Петровым двух городовых, по месту проживания последнего.
- Ну, а мы с тобой приятель, пойдём-ка в трактир, обедать! – легонько хлопнув ладонью по столу, сказал следователь. Вернувшись с обеда, они услышали от дежурного, что менее четверти часа назад, городовые доставили господина Петрова, Ивана Николаевича, нашедши того, в покоях у жены коллежского секретаря Наумова.
- Где ж сей молодец? – спокойным от сытости голосом, спросил Хортов, не заходя пока в кабинет.
- Так в Столе приводов сидит, ваше высокоблагородие – Он ить вроде как свидетель, а потому решили, что в камеру ему рано, и отвели до вашего возвращения, в Стол приводов!
- Давайте его сюда!
- Слушаюсь!
- Минут через пять как Хортов с помощником расположились за столами, конвойный привёл слегка растрёпанного, и чем-то недовольного свидетеля. Его бледно-голубой фрак, на локтях и манжетах, светился следами пыли, а белоснежная сорочка, не была целиком заправлена в сливочного цвета панталоны, кои тоже носили следы принудительного привода. Следователь молча указал ему рукой на стул, и Петров нехотя прошёл и сел, а конвойный как положено стал за спиной. Первым, голос подал свидетель.
- Позвольте, господин Хортов, по какому праву, произвол?! Налетели в присутствии дамы, наорали, руки крутят дворянину, тащат под конвоем через весь город, это… это возмутительный позор какой-то!
- Вам, когда предписано было явиться? - лениво окинув взором задержанную внешность жалобщика, вместо ответа, вопросил сыщик.
- Позвольте, но у меня веские обстоятельства, я влюблён-с! – растерянно заметил было Иван Николаевич.
- В первом часу, вы, милостивый государь, обязаны были уже находиться там, где вы находитесь теперь! – ответил за него следователь, глядя уже не особо дружелюбно (очевидно любовный аргумент, не произвёл на него должного впечатления)
- Ну можно ж было и как-то повежливее вести себя вашим сатрапам, да ещё в присутствии дамы! – снова попытался парировать доставленный, на что Хортов, резонно возразил.
- У нас тут господин хороший сыскная полиция, а не пансион благородных девиц, манеры соответственны!
Петров сконфуженно опустил глаза.
- В другой раз любезный, извольте являться вовремя, как предписано! – Рассыльный вручил вам повестку, а вы, наплевали на свой гражданский долг, а посему все жалобы, адресуйте себе! Ладно, всё вздор, приступим к делу, у нас к вам ряд вопросов…
- Готов, ответить на все… - упавшим голосом проговорил свидетель, понявши, что лучше не усугублять…
Игры в нумерах проходили довольно часто, уж раза два в неделю точно (это, не считая клуба) Евгений и компания, так зарабатывали в те поры на жизнь, да и мастерство оттачивали. А они с братом, большей частью оставались сторонними наблюдателями, да исполняли обязанности гонцов. Да, Евгений с Николаем, метали карты лучше других, знатно трефами да бубнами трещали! Матвей Илларионов раз или два наведывался на игру, но сам на деньги не играл, любил шахматы. Ювелирное дело? Да, починял различные брошки-браслеты, медальоны из золотых монет знатно изготовлял.
Про более сложные украшения, Иван Николаевич показал, что слышал о том, но видеть их в живую не приходилось. Про забытых товарищей детства Илютина и Шпатикова, Петров сказал, что да, лет 15 или 17-ть, как они уж почти не встречались, так, если раз или два мелькали где в городе, да и всё…
Повторяться про двойника и самозванца Хортов не стал, и предупредив Петрова чтобы тот в другой раз не манкировал вызовом в полицию, следователь отпустил его. Едва он ушёл, Евпатий Гордеич, обратился к помощнику с идеей.
- Вот что мне в голову пришло, друг-Аристарх, ежели настоящий Грицын жил у нас какое-то время, то он, как всякий проезжающий что останавливается на неопределённое время, обязан в письменном виде, сообщить о себе в ближайший полицейский участок квартальному, либо частному приставу, так ведь?
- Ну разуметься, порядок такой! – кивнул Аристарх, внимательно слушая шефа.
- Так вот, по гостиницам и прочим жилым номерам, ходить пожалуй не нужно, книги постояльцев пятилетней давности, могли и не сохраниться. А вот у квартальных и частных в их участках, всё храниться как положено, порядок! И вот ты Аристарх, бери сейчас экипаж, одного городового, и лети по нашим участкам, да поройся в регистрационных книгах. Где-нибудь, если таковой поручик имелся, он обязательно оставил по себе след! Не успеешь сегодня, успеешь завтра, давай Аристарх, с богом!
- Слушаюсь! – помощник торопливо выбрался из-за стола, и подхватив с вешалки шляпу, исчез из кабинета. Евпатий Гордеич тоже не собирался сидеть здесь, и ожидать. Он решил нанести повторный визит двум основным ювелирам города, Беспалому и Жанчиеву, да справиться у них, насчёт золотых рук Матвея Илларионова, а затем съездить опять к Сапожкиным, да узнать, бывал ли оный Матвей, у них в доме?
Только в шестом часу вечера, Хортов вернулся обратно. Аристарх покамест не объявлялся, а сам следователь, задержался по простой причине: ювелиров не оказалось дома, и их пришлось разыскивать. Жанчиев, ничего определённого про Матвея Илларионова не сказал, слышал де, что появился там-то и там-то способный молодой человек, но лично его не знал. А вот Фим Фимыч, поведал чуть больше. Один из его клиентов, лет шесть назад, принёс ему на продажу, изумительный золотой кулон, со сложным растительным орнаментом, украшенный небольшими рубинами да изумрудами.
Вещица тянула на хорошую цену, но ювелир, сразу определив, что это современная работа, справился у клиента об авторе. Тот вначале не хотел говорить, но, когда Фим Фимыч отказался покупать кулон, клиент сдался, и рассказал, что в городе, есть молодой человек, Матвей Илларионов, из дворян, но редкого умения мастер, не афиширующий широко своё умение. Ещё два-три умелых вопроса, и клиент похвалил способности Илларионова, изготовлять тончайшие копии изделий, лучших ювелирных домов Европы (эти вещицы часто дарили в качестве презентов) и в будущем, кто знает, не случится ли где-нибудь в Париже или Цюрихе, конфуза на каком-либо, аукционе?
Однако в глаза этого молодого человека, Фим Фимыч так никогда и не увидел, ибо пять лет назад, он внезапно уехал в Баден, и с тех пор не возвращался. На вопрос следователя, кто такой этот клиент, ювелир со вздохом сказал, что им был двоюродный брат предводителя дворянства, который благополучно почил в бозе, полтора года назад.
С Сапожкиными всё вышло проще. Платон Иванович, оказавшийся дома, рассказал что молодой человек у них бывал, и не раз, а однажды, взялся починить старинные часы столетней давности, кои уж давно поломались, и никто как ни старался, не смог их оживить.
А Матвей взял их к себе домой, и через два дня принёс совершенно исправные часы! Украшений Лизы он не видал, да и не просил их показывать, его больше различные механизмы интересовали. Нет, частым гостем он не был, а его внезапный отъезд в Баден, незадолго до такого же отъезда Евгения, показался тогда непонятным событием.
Вот с такими результатами, следователь Хортов и вернулся в Управу. Он решил задержаться на службе и подождать Аристарха, чего-то он, принесёт? Аристарх возвратился часов около восьми, усталый, но довольный, он, цепляя шляпу на вешалку, выдохнул!
- Вы, гений шеф, нашёл я Грицына!
Затем, торопливо присев к столу начальника, помощник рассказал следующее. Поручик Пётр Сергеевич Грицын, уроженец Самарской губернии, жил в меблированных комнатах Скоробеева с 21-го сентября, по 14-е октября, 1833 года. Труп предполагаемого поручика в затрапезном мещанском платье, вытащили из реки 16-го ноября, так что многое сходится. По показаниям хозяина, и его коридорного, к поручику помимо девок, ходили играть в карты и некие господа, им не известные. Съехал поручик как-то так внезапно, но подробностей они не помнят. После Грицына остался лишь порожний дорожный мешок. Тамошний квартальный показал ещё меньше, только то, что поручик жил у Скоробеева, и отметился сразу же по приезду в город, то есть 21 сентября, 1833-го года.
- Либо наш поручик не очень-то в свой полк торопился, либо выехал заранее и опоздать не боялся! – подытожил Аристарх.
- Скорее второе – уверенно сказал Хортов – дома видимо невмоготу было, вот и выехал раньше с намерением пожить где-нибудь в дороге. Ну, Аристарх, Грицына мы нашли, но это доказывает лишь то, что он тут жил, играл, и съехал почти за сутки, до предполагаемой гибели, достоверность которой, с определённой точностью, мы установить не можем.
- Вас что-то смущает, Евпатий Гордеич? – тихо спросил Гайтанцев.
- Сам пока не пойму толком. Если бы не сомнения Сергея Петрова и княгини Улицыной в личности Евстафьева, я бы вернее предположил, что он, зачем-то воспользовался мундиром и документами исчезнувшего поручика – задумчиво ответил следователь, крутя в пальцах карандаш.
- Но погодите, а как же никто из четверых свидетелей, не вспомнил поручика, похожего на их товарища, как две капли воды? – высказал сомнения помощник.
- А я во-первых, не уверен что эти четверо, вообще знали про игру с поручиком, - намекнул Хортов, и добавил – Играть например мог лишь один Евгений, либо Николай, либо они оба. Увидели Грицына где-то в городе, в трактире, или клубе, и смекнув что он одного лица с Евгением, решили для чего-то, его обыграть… Это только версия, и могло быть как-то иначе, - Евпатий Гордеич, устало откинулся на спинку стула – А могло быть и так: поручик с Евстафьевым поиграли-поиграли, да как-то там о чём-то и сговорились, Грицын ведь мог быть тем ещё авантюристом!
Хортов встал, вышел из-за стола, подошёл к пальме и полив её, повернулся к оставшемуся сидеть помощнику.
- Грицын, мог, к примеру предложить Евстафьеву некую авантюру, или мошенничество, но, далеко отсюда, на том же Кавказе… От Скоробеева он мог съехать, и нанять квартиру где-то ещё, дожидаясь пока Евстафьев, сможет выехать. Ну а дальше, всё как обычно в таких случаях бывает: один перехитрил другого, убил, провернул последнее дельце, да и рванул во время боя прочь, и вынырнул на родине жертвы, в её полном обличии!
- Мудрёно больно – пожал плечами Аристарх, на что Хортов, хмыкнув в усы, деликатно заметил.
- Я не берусь утверждать, что именно так всё и было, я лишь предполагаю, что так могло быть!.. Так что надо готовиться ко всяким сюрпризам…
- Да я и готов! – устало вздохнул Аристарх, и с надеждой поглядел на часы. Начальник понимающе улыбнулся, и негромко произнёс.
- По домам, брат-лицеист!
Дома, едва только сыщик появился в передней, и нацепил шляпу на вешалку, к нему подскочила возбуждённая Анфиса, и с жаром выпалила.
- Ой барин, я узнала! Всё-всё разведала! Про обеих!
- Ну говори, слушаю – внимательно поглядел он на горничную. Та, с самым таинственным видом, рассказала следующее. Горничные Сапожкиных Анютка да Аксютка, были одно время предметами страсти Евгения Евстафьева, но тайно, так, что одна, ничего не знала о другой. Евгений Алексич дарили разные подарки, сладости, но просил, чтобы девки, никому о том не говорили. Аксютке, он предлагал поглядеть у барина какие-то картинки в кабинете, но та, категорически отказалась, и стала его всячески избегать. Анютка же, от подобного предложения пришла в оторопь, и сказала, что она никаких бумаг и картинок знать не знает, и рада бы пособить, но боится запутаться. Правда она изъявила готовность впустить Евгения Алексеича ночью в дом, но тот, отверг её, и пригрозил чтобы молчала обо всём, вот так!
- Молодец Анфиса, целковик заслужила! – барин порылся в карманах, и одарил её серебряным рублём.
- Благодарствую барин, проходите, я вам скоро ужин подам! – приняв деньги, проговорила Анфиса, и барин прошёл в столовую, где его уже ждала супруга, жаждущая новостей (сама она с детьми, уже отужинала)
- Добрый вечер Наташ, меня поджидаешь? – улыбнулся Евпатий, и поцеловав супругу, присел на стул рядышком.
- Да уж милый, увидала тебя в окошко, да пришла вот, ты ж не ужинал ещё! – так же улыбнувшись, ответила Наталья Сергеевна, приветливо глядя на мужа. Затем, шмыгнув носом, она иронично прибавила, - Вот, ждала тут, пока ваша секретная сотрудница Анфиса, отрапортует вам о проделанной работе!
- А вам, Наталья Сергеевна, она уже рапортовала? – с нарочитой подозрительностью, полюбопытствовал Евпатий, вопросительно глядя на жену
- Нет Евпатий Гордеич, Анфиса наша осталась непреклонна, и сказала, что вы запретили ей, разглашать подробности вашего предприятия! – певучим голосом, пояснила Наталья Сергеевна. Сыщик ничего ответить не успел, Анфиса вносила поднос с дымящимся ужином, осторожно выставила все приборы на стол, и сообщив что скоро подаст и чай, быстро ушла.
- Ну, расскажи же что-нибудь? – умоляюще попросила Наталья Сергеевна, и следователь, в полминуты прогнав в голове табун мыслей, взял и поведал ей, нынешний эпизод с Иваном Петровым, то как он не явился в предписанное время, и городовые найдя его у чужой жены, волокли под конвоем через весь город.
То, как господин Петров возмущался и требовал к себе почтительного отношения, Евпатий показал в необычайной пантомиме, чем страшно развеселил жену. Однако на её вопрос о ходе дела Евгения Евстафьева, сыщик деликатно заметил, что это служебная тайна.
- Вечно у тебя эти тайны! – слегка обидевшись, буркнула супруга, и как бы спохватившись, рассказала своему сыскарю, что истцы и зачинатели всего дела, Евстафьевы-младшие, были сегодня у полицмейстера, и справлялись обстоятельствами дела. Разорихин заверил обоих что всё движется в нужном русле, и справедливость будет восстановлена. Следователь неопределённо шевельнул бровями, согласно кивнул «Да, так мол и будет» и продолжил ужинать. Анфиса принесла чайный прибор, и молча расставив всё на стол, тихонько ускользнула в людскую. Евпатий Гордеич доел, с наслаждением попили чая, а затем уж сам попросил жену, рассказать, как прошёл день в семье, и кто был у них с визитом. Обрадованная возможностью поговорить, хозяйка дома с готовностью принялась рассказывать…
Х Х Х
Явившись на службу как всегда первым, Евпатий Гордеич усевшись за стол раскрыл дело, и ещё раз, весьма внимательно вчитался. Вместе с тем, что принесла ему вчера в клювике Анфиса, выходила весьма занятная вещь. Горничные однозначно не причастны, дворецкий Яков скорее всего тоже, (но это пока не точно) Остаётся только молодая барыня Лизавета Платоновна… На первый взгляд, полный вздор, лишённый логики, но если приглядеться по внимательней, то всё очень даже очевидно. Покоритель женских сердец, обволок тогдашнюю глупую барышню, паутиной романтики. Ну, навряд ли Евгению удалось уговорить Лизу вынести украшения, с целью поглядеть на них у себя дома, а потом вернуть (хотя, девичьи души, это растворённые настежь ворота в чудный город собственного Я, могло случиться всякое) Более реально то, что Лиза, вынесла тогдашнему жениху эскизы украшений, мол на то, чтоб тот, оценил их реальную стоимость. Затем, Матвей-золотые руки, мастерски изготовил копии, и Евгений, потихоньку переменяет дубликаты на подлинники. Так, стоп! Кольца-брошки, переменить и пронести можно, а диадему? Она высокая, на себе не пронесёшь… Опять упёрлись в диадему. Евпатий перевёл взгляд с бумаг на пальму в кадке.
- Никаких коробок с собой не приносил кроме пирожных, а те оставлял… Как же ты сукин сын, диадему подменил? В чём и как пронёс копию, и вынес оригинал? – вслух забормотал Хортов, и в этот момент, скрипнувшая дверь, запустила в помещение Аристарха.
- Простите шеф, проспал слегка! – пристраивая свою шляпу на крюк вешалки, признался помощник, и направился к столу начальника.
- Бог простит, присаживайся ближе, покумекать надо, опять диадема ни в какие ворота не лезет! – Аристарх присел, и шеф высказал ему свои соображения по поводу соучастия Лизы в подлоге.
- Любопытно – призадумавшись, заметил помощник, а далее, последовал небольшой диалог, который, впрочем, во многом повторил уже ранее высказывавшиеся полицейскими предположения о методе перемены украшений, но на треклятой диадеме, возник небольшой заплетык, на котором Аристарх и завяз, стараясь всё же как-то пролезть через сии дебри. Шеф мужественно попытался помочь товарищу, и предположил, что Евгений, уже завладев подлинной диадемой и положив оную в пустую коробку, попросил де кого-то из слуг отнести её своему кучеру, и тот…
- Нет, вздор! – выдохнув, Евпатий откинулся на спинку стула, и правой рукой потёр себе лоб – Даже если торт был в дорогой, тиснёной золотистым узором коробке, что жалко бросить, он мог бы вынести её сам, не рискуя, и никто не чего б ему на то не заметил! Но он, картечь ему в зад, ничего не выносил… Разве только, - сыщик отнял руку ото лба, и поглядел на помощника – мы уж говорили о том, окна Лизы на сад выходят, так?
- Так, - кивнул Аристарх, делая небольшую стойку.
- Подход почти свободный, перелез деревянную ограду, и ты под окнами барышни, - набирая обороты, продолжил Хортов, - но, перед тем, могло быть так: Евгений, просчитав всё заранее, захватил с собой кусок зелёной материи, приехал под вечер, завернул все предметы в тряпицу, и лёгким движением, бросает её вниз, на кусты. Внизу, может ждать кучер, верный человек, или не ждать, это не важно, - сыщик сцепил пальцы в замок на столе – а молодая пара, следом идёт на прогулку, едут на экипаже Евгения в город, и вот тут-то, только тут Аристарх – шеф разнял пальцы, и указательным стрельнул в помощника, - Евстафьев вручает барышне заготовленную заранее цветную коробочку с «презентом» где лежит себе смирно, копия диадемы, которую романтическая дурочка, по возвращению с прогулки, и проносит в дом, а там положить диадему на место, пара минут. Ну, как тебе версия? – Хортов на пару секунд замер.
- Логичная шеф, но есть риск, что маменька, как и всякая женщина, встретив дочь с коробкой, пристанет не оторвать, покажи мол что он тебе подарил, и, тогда как? – Аристарх коротко развёл руками.
- Предусмотрел я и такое, - улыбнулся шеф, и пояснил, что на месте Евгения, он проделал бы это в тот вечер, когда родителей, наверняка дома не будет, а такое случается частенько, и дело в шляпе!
- У, ну тогда вопросов нет! – сдался Аристарх, чуть приподняв руки.
- Да приятель, такое, скорее всего так и случилось, по причине того что Лиза, поверила романтическим бредням своего «жениха», что он, по глупости, попал в силки кровожадных упырей-кредиторов, и спасти его от бесчестия и тюрьмы, могут только её украшения, или смерть… Юные барышни, с мозгами затуманенными французскими романами, выбирают всегда первое, и лишаются своих украшений навсегда…
- А что нам всё это, даёт в практическом плане? – спросил Аристарх.
- Даёт понять образ мыслей преступника и тренирует мозг! – устало выдохнул Хортов.
- Каковы наши дальнейшие действия, шеф?
- Копать, сличать и собирать друг мой, рыть и просеивать грунт – сыщик подался вперёд и положил руки на стол – думаю посетить нынче тех офицеров, что в детские и юные годы знали Евгения. Ведь наша основная задача, подтвердить, либо опровергнуть обвинения Евстафьевых-младших, а это брат, не сложнее чем подмена украшений будет…
- А мне что делать, шеф? – осторожно спросил Аристарх.
- Тебе-то? – переспросил Евпатий Гордеич, внимательно глядя на коллегу – Да нечего тебе пока приятель делать, поедем со мной, а то ещё Разорихин припряжёт тебя каким-нибудь вздором бумажным, едем! – Хортов встал, поправил мундир, и уже стоя у вешалки, громко крикнул.
- Дежурный! Экипаж на выезд, марш-марш!
Вниз они спустились неспеша, миновали рутинную суету на первом этаже, где в арестантской скучало двое молодых повес дворянской наружности, а жилистый дознаватель, терпеливо пытался добиться чего-то внятного, от немолодой тётки, деревенского вида.
- Накурили-то, чёрт! – на ходу бросил Хортов, отворяя дверь на улицу. У подъезда их уже ждал крепкий рессорный экипаж зелёного цвета, на козлах которого в готовности сидел полицейский кучер, а другой полицейский фельдфебель, стоял столбом подле, и ожидал распоряжений. Хортов молча указал ему на козлы, и фельдфебель, проворно взлетел и уселся рядом с кучером.
- После вас Аристарх Сергеич! – снова указал рукой шеф, и помощник, оценив манеры начальства, первым залез на заднее сидение, а пристроившийся рядом Хортов, коротко бросил кучеру.
- На Богородицкую!
Кучер хлестнул лошадей, и полицейский экипаж, весело поскакал по колдобинам, распугав по сторонам, чьих-то кур и гусей…
Деревянный, бревенчатый дом прапорщика Илютина, нашли довольно быстро, где-то минут за 20-ть. Крыльца дом не имел, а только небольшие деревянные ступени с простым перилами, да тесовым навесом над ними.
- Вы тут ждите! – сказал Хортов рядовым, а сам с Гайтанцевым, направился ко входу в дом.
Трижды повелительно бухнул кулаком в потемневшую от времени дощатую дверь, местами носившую на себе остатки красной краски. В доме стукнуло что-то металлическое, донеслись быстрые, но лёгкие шаги, и молодой женский голос, тревожно осведомился.
- Кто тама?
- Откройте, полиция!
- А чего надо-то? – упорно спросил голос.
- Никодим Илютин, дома? – решив не вступать в пустые пререкания с недалёкой прислугой, справился Хортов.
- Дома барин, только они никого видеть не могут, у них запой-с! – протяжно сообщил голос, и выжидательно замер. Полицейские разом улыбнулись, а затем Хортов, всё-таки потребовал отпереть дверь.
- Ты голубушка открывай давай, мы твоего барина постараемся в чувство привести! – и через пять секунд проскрежетав щеколдой, дверь отворилась, и миловидная горничная лет 25-ти, предстала на входе, любопытно хлопая своими округлыми, серыми глазами.
- Веди голубушка в комнаты! – ставя одну ногу на порожек, велел следователь, и горничная, отступивши на два шага назад, указала в глубину дома маленькой, изящной ладошкой.
- Прошу ваши благородия, ступайте за мной!
Горничная провела их через прихожую, полы которой устилали декоративные дорожки, миновали небольшую горницу со столами и лавками, да квадратным сундуком в углу, да пройдя комнату по убранству похожую на гостиную, горничная остановилась, и левой ладошкой, робко указала на массивные двери зелёного цвета, с отполированными ручками.
- Там они-с, третий день уж как горькую трескают!..
- А что за причина такая у барина твоего? – с интересом разглядывая красивую девушку, поинтересовался Хортов. Та, уловив на себе определённый взгляд красивого офицера, тихонько ответила, что барин, так поминает павших товарищей, и всякий раз это длиться до пяти дней.
- А как часто он этак поминки справляет?
- А часто: летом, осенью и зимой! – загибая пальчики, рассказала горничная, и спросила у полицейского, не прикажет ли он доложить?
- Нет голубушка, не нужно, мы сами – Хортов с Аристархом подошли к дверям, и внимательно прислушались: там явно шевелилось и подавало признаки жизни, тело хозяина. Следователь громко постучал.
- Кого надо? – устало и недовольно послышалось из покоев.
- Полиция! – коротко представился Хортов.
- Да пошли к чёрту, фараоны! - недвусмысленно донеслось из-за двери.
- Хм, вполне себе годен для беседы! – опытным гласом заметил сыщик, и потянув ручку двери на себя, вошёл вместе с помощником внутрь. Спальня старого холостяка, оказалась на удивление опрятнее чем обычно бывало в подобных случаях. Кроме винных паров и хорошего табака, там не пахло более ничем. Окна, зашторенные почти наглухо, создавали некий интимно-романтический полумрак. Всклоченная постель в углу, над которой тусклыми ликами глядели образа с давно уж не зажигаемым лампадиком, стояла пустой. С левой стороны от входа, полицейских встретил кривоногий резной стол с одним ящиком, на котором стояло шесть бутылок уже початого, разносортного вина. Медный трёхрогий канделябр, заляпанный оплывшим воском, не горел, а коробок со спичками лежал у его основы. Три или четыре книги сдвинутой стопкой замерли на краю стола у стенки, а прочее место занимала холодная закуска на медном подносе и плоской тарелке, подле которой крест на крест, поблёскивали тусклым серебром вилка, и щербатый нож. Массивный бокал зелёного стекла, и жестяная кружка, создавали гармонию, стоя меж бутылками и закуской. И наконец, увесистый лакированный чубук, недавно выкуренный хозяином, находился на другом краю стола, под левой рукой отставного прапорщика, который будучи облачённым в старенький зелёный мундир нараспашку, развалясь сидел в глубоком, обитом то ли синей, то ли зелёной кожей кресле, и тускло блестел усталыми глазами, он, отдыхал.
- Прапорщик Никодим Илютин, вы будете? – сняв левой рукой шляпу, для порядка осведомился Евпатий Гордеич, глядя на хозяина покое, сверху вниз.
- Да, это, буду я… - прикрыв и открыв глаза, подтвердил прапорщик, и чуть подтянувшись в кресле, переспросил уже сам – А с кем имею честь, господа?
Хортов представил себя и помощника как полагалось, прибавив в конце что у них к прапорщику, дело государственной важности. Илютин приосанился, тяжело поднялся, и торопливо принялся застёгивать пуговицы мундира, блеснув двумя крестами на нём.
- Я готов, господин подполковник! – самым твёрдым голосом, на который он только оставался способным, проговорил прапорщик, стараясь дышать в сторону. Хортов машинально огляделся: в углу сзади, у вешалки, рядом с ширмой, стоял один стул, и сомнительного вида табурет. Евпатий шепнул помощнику «Аристарх Сергеич, будьте добры»… Коллежский асессор мягко подошёл, взял стул и табурет, и подойдя обратно, поставил было стул себе, а табурет шефу, но тот молча произвёл обмен, и сев первым, сказал прапорщику, чтобы тот тоже присаживался.
- Прапорщик, вы, в состоянии меня воспринимать?
- Да господин подполковник, я пьян слегка, ещё не разошёлся, так что я готов! – честно сказал прапорщик.
- Тогда, господин Илютин, вам придётся на день-другой завязать, считайте, что это приказ, (прапорщик согласно мотнул головой) и возможно, помочь торжеству правосудия… - плавно и неторопливо начал Хортов, а затем, сразу перешёл к конкретике – Как хорошо вы знаете Евгения Евстафьева?
- А, этого? – наморщил лоб прапорщик – Ну знались в детстве, в юности немного, а там и разошлись, стёжки-дорожки… А теперь мы если и виделись где, то мельком. На балах или вечерах не встречались, а чем он вам так интересен, позвольте узнать?
- Вы, разве ничего не слышали о скандале на балу у губернатора? – с сомнением спросил сыщик.
- Ну я слыхал что он поцапался с проезжим офицером, но сама история говорят, уж больно фантастическая какая-то – силясь что-то припомнить, проговорил Илютин.
- Извольте прапорщик, я посвящу вас во всё – и полицейский принялся весьма подробно, рассказывать ему всю подноготную ссоры Евстафьева и Шкловского. С каждым новым фактом, прапорщик трезвел на глазах, а когда Хортов дошёл до момента бегства предполагаемого поручика Грицына с поля боя в мае 37-го года, Илютин мрачно заметил.
- Бежал, бросив роту… вот ведь скотина!
- И вот прапорщик, мы на распутье, большая часть фактов, говорит за, Евгения Алексеевича, меньшая, говорит против. Вы, лично, можете что-то сказать по этому поводу? Мог ли Евстафьев, пойти на столь сложную комбинацию с чужим именем? – Хортов вопросительно поглядел на собеседника.
- Ну, в детстве, он отличался разного рода, рискованными проделками, так что если причина была весомой, то думаю на риск он пойти мог – размышляя на ходу, высказал мнение прапорщик.
- А помните ли вы господин Илютин, какую-либо, вашу детскую штуку, которую помнил бы Евгений? - с надеждой спросил Хоротов, на что прапорщик, ответил сразу.
- Нет господин подполковник, я ведь ни другом, ни приятелем ему не был, товарищем даже сложно назвать, так, просто в одной стайке как воробьи прыгали!..
- Но в лицо он вас не мог ведь позабыть?
- Нет, не думаю…
- Послушайте, прапорщик, его необходимо проверить, и вы должны нам в этом помочь – дошёл-таки до главного Хортов.
- Да, я готов, вы правы господин следователь, эту историю надобно заканчивать – выдохнул Илютин, и словно стряхивая с себя остатки хмеля, с силой вытер лицо ладонью.
- В самое ближайшее время, мы сделаем так что вы, и Евгений Евстафьев, окажетесь в одной компании. Это будет либо званый вечер, либо какой-то салон, вам пришлют приглашение, и вы тотчас отправитесь туда. Приказываю вам как старший по званию, и просто прошу как офицер-офицера, воздержитесь это время от запоя. На вечере, вы, представившись Евгению вымышленным именем, обратитесь к нему как к другу детства, а мы поглядим как он среагирует на это. Всё, более вам ничего делать не нужно. Если он удивится и признает в вас Никодима Илютина, то это одно, а если сделает вид что ваш псевдоним ему хорошо знаком, то уже другое. Вы всё поняли?
- Так точно, господин подполковник, готов помочь вам во всём! – пообещал Илютин. На этих словах, полицейские стали прощаться, и уже вскоре покинули холостяцкое логово, важного свидетеля.
Ротмистра Шпатикова, Сергея Сергеича, в своей комнате в Доходном доме Бурашина не оказалось. На вопрос о постояльце, коридорный ответил, что по слухам, его можно отыскать либо в клубе, либо в борделе у маман Жозефины, или же в собрании.
- Откуда знаешь про то? – спросил Хортов.
- Так ваше высокоблагородие, он когда не один, а с друзьями возвращается, зачастую, в громкий голос, свои впечатления о пребывании в этих местах обсуждают! – осторожно стал рассказывать коридорный – Он уж тута давно живёт, так я к его историям успел прислушаться! – добавил он в заключении, после чего, полицейские ушли.
- Куда поскачем, друг мой? – иронично спросил Хортов у коллеги, когда они вышли на улицу.
- Ну, если подойти к вопросу с точки зрения гуманизма, то лучше нам прежде в клуб съездить, и коли ротмистра там нет, поедем в собрание, а уж коли и там мы его не застанем, то навестим Весёлый дом. Если ротмистр там, то мы дадим ему возможность отдохнуть и наладится, не прерывая процесса!
- Да, ты прав мой верный помощник, при подобном раскладе, особо важен настоящий гуманизм! – согласно вздохнул начальник, и привычным жестом, дал знак садиться в экипаж. Аристарх, в отставке мог вполне себе заделаться неплохим предсказателем: всё свершилось как он и полагал, ротмистр нашёлся в заведении маман, у девицы Зизи, оказавшейся по пачпорту, Зинаидой… заодно уж, Хортов и Гайтанцев, познакомились поближе с новой маман, (раньше всё как-то недосуг было заглянуть)
Впрочем, разговор с ротмистром вышел пустой, полицейские выяснили что Сергей Сергеич, виделся с Евстафьевым недели две назад, в ресторации. При встрече раскланялись друг-другу, причём господин Евстафьев, угостил старого приятеля водкой. После этих слов, сыщик, предупредив ротмистра чтоб молчал об этом разговоре, покинул бордель в сопровождении Аристарха. Оттуда, Хортов приказал прямиком ехать к Пашковым. Николай отсутствовал, а Лиза играла с их двухлетними малышами.
- Елизавета Платоновна, прошу прощения, но нам опять необходимо поговорить с вами, всё по тому же делу – коротко обрисовал причину визита следователь, на что Лиза, позвав няньку, оставила деток ей, а сама, коротко указала ладошкой на дверь в другой стороне.
- Прошу вас господа пройти со мной в ту комнату…
- Извольте – кивнул Хортов, и проследовал вкупе с помощником вслед за молодой хозяйкой. Помещение, где они очутились, оказалось маленькой светлицей с тахтой, круглым столиком с вазой полной фруктов, и графином воды, да парой стульев. Лиза, плавно присела на край тахты, а полицейским достались стулья, причём Аристарх со своей папкой, привычно расположился за столиком, чуть отодвинув графин.
- Я вновь вас внимательно слушаю, господа! – приятным голосом пропела Лиза, улыбаясь уголками губ.
- Елизавета Платоновна, прежде, хочу вам сказать, что бояться вам нечего: украшения ваша собственность, и как бы там всё не повернулось, ваше теперешнее положение не измениться… - начал Евпатиий Гордеич.
- Я, вас не совсем понимаю господин Хортов! – искренне изумилась хозяйка, поглядев на следователя полубоком.
- Скажу напрямую, ничего не утаивая; эскизы ваших украшений, не вы ли, поддавшись на уговоры, тайно передали господину Евстафьеву?
- Вы решительно ошибаетесь господа, я ничего Евгению не передавала, тем более тайно! – убеждённо возразила госпожа Пашкова – Да, мы пару раз проглядывали вместе эскизы, Евгений хотел сравнить, насколько они схожи с оригиналами, и заметил потом что эскизы, выполнены мастерски. прямо с литографической точностью, и всё! – кивнула Лиза.
- Скажите сударыня, вы хотя бы один раз, оставляли Евгения одного, с вашими украшениями, и с диадемой в частности, и не собирались ли вы в тот момент, кушать торт? – с беспристрастным выражением лица, полюбопытствовал следователь. Елизавета Платоновна слегка растерялась.
- Как-с простите? Кушать торт при диадеме? – тоненьким голосом переспросила она, хлопая глазами.
- Именно! – не меняя выражения лица, подтвердил Хортов, чем окончательно смутил даму.
- Он иногда приносил пирожные в коробочках, мы с маменькой их очень любим, и он нас угощал, это было… Но мы никогда с ним не разглядывали мои украшения, кушая десерт… Да это и было-то раза два-три за полгода, я верно вам уж говорила…
- Так не оставляли вы Евгения, одного с вашими украшениями, незадолго до разрыва помолвки? – чуть суше, повторил вопрос, Евпатий Гордеич.
- Нет, не оставляла, да и не разглядывали мы их в последнее время, господа – убеждённо проговорила Лиза, от волнения, поправляя складки на своём розовом платье.
- Елизавета Платоновна, у сыска, есть определённые основания полагать что вы, стали жертвой собственной доверчивости, передав Евгению ваши драгоценности, по слёзной просьбе последнего, их скоро вернуть, так, или нет? – осторожно вопросил сыщик, отечески глядя на Пашкову.
- Да вы что, господа?! - Лиза даже вскочила, а её личико заметно побледнело от волнения – Да с чего вы взяли это? Да не было такого! Вы решительно ошибаетесь господа! Я может и была несколько наивной и доверчивой в то время, и любила этого человека (дама резко начала краснеть) но отдавать украшения на руки даже на день, я бы нипочём не стала, ведь папенька мог в любой момент захотеть на них взглянуть! Как бы я тогда, объяснила их отсутствие? Папенька подобного легкомыслия, мне бы не спустил! – с чувством выдала Лиза. С полминуты, Хортов неотрывно смотрел молодой хозяйке в лицо, отчего на ту, напала небольшая оторопь, но потом следователь отвёл взор, и обычным голосом, задал последний вопрос.
- Елизавета Платоновна, а вы сознались бы папеньке, если б таковой обман, с вами всё же случился бы?
- Сразу не посмела бы, мне было б стыдно и страшно сказаться такой простушкой, но вот потом, потом господа, я, конечно, во всём созналась бы! – печально вздохнув, закончила Лиза, как-то виновато поглядев на полицейских.
- Вы, всё записали, Аристарх Сергеич? – спросил Хортов у помощника, и тот согласно кивнул.
- Любезная Елизовета Платоновна, вас не затруднит подписать, ваши показания? Таков порядок делопроизводства – обратившись к ней, попросил следователь.
- Если нужно, извольте… - Лиза встала, и плавно подойдя к столику, приняла перо из рук Аристарха.
- Прежде извольте их прочитать, дабы убедиться, что с ваших слов всё записано верно! – предостерёг следователь, и свидетельница, согласно кивнув, пробежала очаровательными глазками текст, а затем каллиграфически поставила свою подпись.
- Прошу нас простить за это вторжение, служба-с! – искренне извинился Хортов, и поцеловав даме ручку, торопливо ретировался, в купе с помощником. На улице, Евпатиий Гордеич, прежде чем сесть в экипаж, задумчиво заметил вслух.
- Кто-то в доме Сапожкиных, мастерски нам врёт Аристарх, кто-то нам врёт!
До обеда оставался ещё час, а потому, Хортов оставив Аристарха на стрёме в кабинете, отправился по его собственному выражению, подготовлять плацдарм для проверки Евгения Евстафьева. Дома за обедом, Евпатий обрадовал жену тем, что завтра вечером, они приглашены на званый вечер к председателю клуба, Осипенко.
- У этого председателя, мы ещё не были милая, так что думаю, это будет приятное время препровождение! – разделывая жаркое, убеждённо проговорил сыщик, добросердечно глядя на супругу.
- Ой, Евпатий, да это же так чудесно, мы так редко выходим! – загорелась радостью Наталья Сергеевна, а на намёки детей, им было недвусмысленно сказано, что насей раз, они останутся дома.
Весь оставшийся день до самого вечера, ничего нового в Управе благочиния не произошло. Заходил полицмейстер, справиться нет ли чего свеженького, а поскольку такового не оказалось, Мефодий Лукич тактично удалился, оставив Евпатия Гордеича, обдумывать мысль, которая незадолго до того, кружилась около его головы, и была поймана и схвачена сыщиком. Аристарх счёл за лучшее тихонько выскользнуть за дверь, и предоставить шефа, своим размышлениям.
Вначале, Евпатий просто сидел за столом, понюхал табачку из своей табакерки, порисовал карандашом неопределённые геометрические фигуры, походил неторопливо из конца в конец по кабинету, бормоча себе «Ну конечно, конечно, как же это я сразу не подумал?» А когда часы прозвенели шесть раз, он решил, что на сегодня довольно.
В приёмной, он оставил дежурному распоряжение, что если вернётся Аристарх Сергеич, то пусть его не ждёт, на сегодня всё закончено. Но если случится что-то важное, то прямо теперь, следователь отправляется к княгине Улицыной, а потом домой. На улице, Хортов прошёл немногим больше квартала, поймал извозчика, и покатил к княгине.
Домой, Евпатий Гордеич возвратился около девяти вечера, как раз заканчивался ужин, семья пила чай. Анфиса, по привычке быстренько подала барину полагающиеся приборы, и он неторопливо принялся за еду. Дети, допив чай ушли к себе, а оставшаяся наедине с мужем, Наталья Сергеевна, заботливо его оглядев, тихонько поинтересовалась.
- Евпатиий, а ты отчего такой сосредоточенный?
- Вскрылись новые обстоятельства дела, кои могут всё переменить – буднично ответил супруг.
- И ты теперь будешь совершенно занят? – тревожно, но с определённым намёком, вопросила супруга.
- Не более чем обычно Наташ, и можешь не беспокоиться насчёт завтрашнего вечера у Осипенко, всё совершенно в силе, и мы туда, с тобой пойдём!
- Ты… Евпатий, ты, верно, задержишься сегодня в кабинете?? – уже с более тонким намёком спросила жена, слегка заиграв румянцем.
- Нет Наташ, не очень, полистаю-погоняю в голове пару мыслишек, да и приду, ты покамест книжицей отвлекись, до моего прихода – улыбнувшись, посоветовал ей, её следователь.
Переодевшись в кабинете в лёгкий домашний сюртук песчаного цвета, Хортов сел за стол и при свете канделябра, задумался. То, что он узнал сегодня, проверяя свои догадки, подводило практически черту, под первой частью расследования, подлогом украшений, Лизы Сапожкиной. Но, перед тем, ещё в кабинете, он уличил себя в том, что невольно упустил одну важную деталь, говорящую в пользу непричастности, тогда ещё юной барышни, к пропаже бриллиантов. Ведь именно с подачи Лизы, и вскрылся подлог, ведь это она захотела продать одно колечко, и его отнесли на оценку ювелира. Зачем бы она это затевала, если б сама оказалась замешана в их подмене? (пусть и косвенно) Наоборот, сидела б тихо, и кто знает, когда б этот подлог вскрылся-то? Однако, «зловредность» и въедливость сыщицкой натуры, с другой стороны, шепнули ему вкрадчиво: «Э брат, да ты верно, что ли вообще не знаешь женщин, и девиц в частности? Взрослые дамы, порой такие номера откалывают, что хоть святых вон выноси, так всё позакрутят-запутают, что дурачок с ума сойдёт! А тут, юное создание, с детским, наивным разумом… да ваша Лиза, проворонив украшения, запросто могла захотеть продать колечко, истово веруя своим умишком, что никто и не догадается что они поддельные! Ведь для неё, это могло казаться сущим романом, игрой и не более, интригой, приключением! И только когда разразился скандал, она вдруг сообразила, что это не игра, а нешуточная жизнь, но, было поздно, и ей пришлось выкручиваться… Так-то вот, господин надворный советник!» Во многом, именно эти две версии, и навели сыщика на третью, которая резанула его мозг, словно скользящий сабельный удар. И вот теперь, он размышлял…
Надо же как всё повернулось-то, а? А вы ваше высокоблагородие, сообщников искали! Хотя, по логике, он рано или поздно, но поглядел бы и в эту сторону, когда отпали бы уже казалось, ну все кандидаты, на прохождение с господином Евстафьевым, по одному делу!
Ну а теперь, остались сущие «пустяки», всё проверить и оформить доказательную базу, Хортов улыбнулся сам себе: каким образом решать, все эти «пустяки»? Кто бы подсказал!.. Сведения сообщили дамы, умоляющие не открывать их имён, без крайней нужды. Да, история приняла интересный оборот… А преступник хорош, хорош подлец, как тонко и ловко всё рассчитал-то, хотя и нее без риска, но успех-то полный!
Лицедейство во всей красе, ай да игра!.. Как закрутили-то всё собачьи дети, так сразу и не поймёшь, что к чему пришито, и зачем мотается! Однако всё это надобно ещё доказать, прямо в лоб бахнуть «Сознавайтесь!» может и сработает, а может и нет, внешность штука порой обманчивая. значит надобно подходить осторожнее, и действовать тоньше. Надобно одним взмахом, завершать всю симфонию разом, иначе может не получиться. Хортов вышел из-за стола, сцепил руки за спиной, и сосредоточил взгляд на медной ручке входной двери. Возможна ли ошибка? Скорее бы агенты что-нибудь принесли в зубах, тогда многое, если не всё, проясниться. Дополнительные сведения о Евгении и компании, и прислуге Сапожкиных, должны добыть двое старых, завербованных ещё шесть лет назад агентов, не раз уже помогавших устанавливать личности подозреваемых, и их связи.
- Да, бить будем только наверняка! – вслух произнёс Хортов, а затем, по одной затушив пальцами свечи в канделябре, пошёл в спальню, к ожидавшей его супруге…
В Управе, Евпатий Гордеич подождавши прихода Аристарха, сказал тому, что вчера после службы, он нанёс визит княгине Улицыной, и та отрекомендовала его одной весьма экстравагантной даме, которая либо выведет следствие на нужную дорожку, либо загонит его в кугу, на неопределённое время, но рисковать надо! Помощник, разумеется спросил что за дама такая объявилась, на что шеф, ответил что это, он откроет после проверки Евстафьева, на сегодняшнем вечере у председателя клуба.
- Не хочу попасть в глупое положение Аристарх, выложи сейчас в уверенности всё теперь же, а мы хвать потом, а там пустышка! – пояснил Хортов более понятней.
- Ну давайте так шеф, я сам впереди кареты бежать не люблю! – согласился Аристарх, коему тут же было приказано, ожидать начальство к семи вечера, у входа в дом Осипенко. Где-то через пол часа, помощник попросил разрешения отлучиться по надобности, и следователь разрешил. (дел в Управе покуда не было) Не теряя времени, Аристарх быстро ушёл. Евпатий Гордеич с полчаса поработал с документами, пока его не отвлёк осторожный стук в дверь. дежурный!
- Да-да! – бросив взгляд на дверь ответил Хортов, и вошедший унтер, передав ему небольшой серый конверт, тут же удалился. Следователь сразу понял по корявой, печатной подписи «Хортову Е.Г.» что это от одного из его агентов, неграмотного, но проворного малого, которого Хортов научил выводить свою фамилию, и как знак имеющихся сведений, ставить аллюр, три креста, символ срочности и важности сведений. Когда сыщик давал этому агенту очередное задание, он заранее оговаривал с ним место встречи, куда затем и приходил. За ширмой, Хортов переоделся в уже знакомого мещанина средней руки, надвинул пониже шляпу, и торопливо вышел. На улице он скоро поймал извозчика, и приказал ехать к кабаку на Кузнечной улице. Сие заведение, в отличии от прочих, не блистало ни лоском, ни изыском, и собирались тут по большей части мастеровые, приезжие крестьяне, богомольцы, отставные солдаты, монахи, и разумеется, уголовный элемент. Иной раз сюда заглядывали обедневшие дворяне и отставные офицеры, так что визит обычного мещанина, никакого интереса не вызывал.
Евпатий Гордеич прошёл в тесноватое, и пропахшее табачно-винными парами, полутёмное помещение. Агент, видом своим напоминавший каменщика или штукатура, сидел с небольшим графинчиком водки, которую закусывал солёными огурчиками и квашенной капустой. Подозвав вихрастого расторопного полового, Хортов заказал себе немного коньяку в графине, и с пол фунта колбасы на закуску, и молча присел за столик к своему человеку…
Х Х Х
Званый вечер в доме председателя клуба, разгорался. План Евпатия Гордеича, удался вполне: Евгений Алексеевич Евстафьев, в дорогом чёрном фраке, уже крутился среди гостей, а его супруга, блистала ярко-жёлтым, с отливом платьем, в пёстрой компании подружек. По мимо всяких-разных начальников, на вечере мелькал отставной артиллерист Брызгин, семейство которого, веселилось на таком же вечере, но у городского головы. Кондратий Андреич уже немного принял коньячку на могутное чрево, но держал себя достаточно ровно.
Пару раз он подходил и беседовал с Хоротвым, выражая ему «от имени себя», благодарность: его горячо не любимая свояченица, Клеопатра Георгиевна, уже дня два как крутила бурный роман, с капитаном Петлицыным, и не досаждала родственнику своими истериками. Правда ни её, ни капитана здесь не было, но зато, присутствовала княжеская чета Штыковых. Князь Сергей отлип от супруги почти сразу, и попыхивая трубочкой, присоединился к паре знакомых офицеров, обсуждавших ход Кавказской компании. Евпатий Гордеич, побыл где-то с часок при супруге, а потом, шепнув ей что ему необходимо отлучиться, незаметно приблизился к непринуждённо стоявшему с бокалом вина возле камина, прапорщику Илютину, и едва шепнул ему, не поворачивая головы «Пора». Затем, с полминуты полюбовавшись на каминные узоры, двинулся следом. Евгений Алексеевич, о чём-то весьма довольно, беседовал с председателем, стоя под картиной с купающимися нимфами.
- Ну, здравствуйте уже, Тарас Григорич! – приветливо воскликнул прапорщик, и тут же, уже деловито продолжил – Цельный час я тут толкаюсь, и всё жду, когда ж ты мне наконец скажешь, у кого мой вексель на двести рублей лежит? (прапорщик кивком поздоровался с Евгением)
- Антон Ильич, ваш вексель, от вас никуда не денется! – заверил его председатель, и поглядев на Евстафьева, поспешно сказал – Имею честь представить вам моего приятеля, прапорщика в отставке, Антона Ильича Иванова, большого поклонника нашего дела! – вслед за тем, Осипенко представил своему приятелю, и Евгения Алексеевича, заметив с дружеской улыбкой, что он, их городская знаменитость.
- Да уж, к сожалению! – как-то изучающе глядя на прапорщика, признался Евстафьев, пожимая руку, «новому» знакомцу.
- Вы не бывали на водах, близ Пятигорска? У меня такое чувство, что мы с вами где-то раньше встречались… - не очень уверенно, обратился «Иванов» к Евстафьеву. Последний невольно стрельнул глазами на подошедшего и невозмутимо стоявшего рядом с председателем следователя, и непринуждённо улыбнувшись, спокойно ответил.
- Нет-с, не был ни в Пятигорске, ни на Кавказе вообще, но если вы, со своей стороны путешествовали по Италии, то мы могли где-то и пересечься, ибо мне тоже что-то такое в вашем облике, кажется!..
- Нет, Евгений Алексеич, в италийских странах я не бывал-с! – чуть развёл руками прапорщик, и в этот момент, в соседнем помещении, мелодично заиграло фортепьяно. Воспользовавшись этим, председатель пригласил собеседников послушать игру его младшей дочери, и вся компания, с радостью повалила навстречу звукам музыки. Хортов чуть приотстал, и найдя глазами бывшего поблизости Аристарха, сделал ему знак, что необходимо поговорить.
- Ну, что? – в полголоса спросил помощник, когда они. стоя позади всех у стены с другой пошлой картиной, делали вид, что наслаждаются «музицированием».
- Не узнал, Евгений Алексеич, нашего прапорщика, а на вопрос о водах и Пятигорске, на краткий миг с лица спал, такие дела приятель… - тихонько ответил шеф.
- Забыть не мог? – свистящим шёпотом спросил Аристарх, шаря глазами по столпившимся гостям.
- Это вряд ли, тут нынче человечек один мой, весьма любопытные сведения добыл, что подводят черту по делу о подлоге.
- А мне, когда расскажете?..
- Нынче на вечере, выберу момент и поделюсь! – ещё тише чем прежде, проговорил Евпатий Гордеич.
- Шеф, а отчего вы изменили сцену проверки с прапорщиком? – опять спросил помощник.
- Да подумалось брат, что по проще надо, а то мало ли? Вот и пришлось председателю и прапорщику, реплики поменять, и саму мизансцену! – улыбнувшись, пояснил Евпатий Гордеич. Обмахиваясь веером и сияя торжествующей улыбкой, к ним белой лебедью подплыла Дарья Даурьевна.
- Добрый вечер господа, я не помешаю? – уверенно спросила молодая сваха, одаривая обоих, сладчайшей улыбкой.
- В данный момент, нет, Даша, не помешаешь, все секреты с Аристарх Сергеичем, мы уже обсудили! – непринуждённо ответил Хортов, дружески улыбнувшись, своей «воспитаннице».
- Какая прелесть, я, Евпатиий Гордеич, хочу поблагодарить вас за помощь, у меня прямо гора с плеч свалилась! – с намёком сообщила, Дарья Даурьевна.
- А я вот пока ещё, несу! – коротко разведя руками, заметил сыщик, любовно глядя на княгиню. Та, сразу же тихонько захихикала, шутка явно пришлась ей по душе.
- Я, кстати, давеча видела Валентина и Нину Евстафьевых, они мне сказали что ходили к полицмейстеру, и тот положительно уверил их, что надежда в их тяжбе, есть! – поделилась вестями Дарья Даурьевна, и очевидно для точности, переспросила – Верно ли это, Евпатий Гордеич?
- Не знаю ваша светлость, меня он, ни в чём таком не уверял! – улыбнулся Хортов, своей подопечной. Дарья Даурьевна с прищуром поглядела на своего покровителя, а затем, скупо улыбнувшись, заметила.
- Вы лукавите Евпатий Горедич, но я не обижаюсь…
- Вот это, правильно Дарья Даурьевна, обиды, это есть вздорное явление, не достойное вашего ума! – слегка подольстил следователь, и переменив тему, поинтересовался у княгини, как себя держит заезжая гадалка, мадам Жозефина Руасси?
- Я, в ней положительно разочаровалась! – отмахнулась веером протеже, состроив недовольную физиономию – Чего не спроси, всё каким-то эзоповым языком отвечает! Тень на плетень наводит, ничего толком понять нельзя… Умней поповского тамба очевидно хочет быть…
- Кого, простите? – невольно изумился Аристарх, а его шеф, вопросительно поднял правую бровь. Госпожа Штыкова на пару секунд замерла, и тут же весело расхохоталась над собой.
- Ой, простите господа, шиворот на выворот всё вышло! Умней тамбовского попа я хотела сказать!
- Это, очень даже возможно – как-то задумчиво, согласился с ней следователь.
А меж тем, окончилось наконец всё музицирование, и счастливая барышня, сияя глазёнками, поднялась со стульчика, под аплодисменты слушателей. Первым, выразить восхищение юным талантом, сделал попытку господин Брызгин, слегка сомлевший от коньяка. Он легонько отодвинул в сторону какого-то франтика, буркнув тому «Прошу прощения», и шагнул к барышне, стоявшей рядом с маменькой, и ещё несколькими женщинами.
- Дитя моё… я, дико восхищён вашим талантом! Вы-прямо Моцарт в юбке, пожалуйте вашу ручку-с! – прогудел Кондратий Андреич, и не дожидаясь согласия растерявшейся девушки, он взял её крохотную ладошку в свою медвежью лапищу, смачно чмокнул, мало не втянув её губами. Ойкнув от смущения, барышня убрала руку, но Брызгин, уже начал выражать восхищение её маменькой.
- Мадам, у вас очаровательное дитя, позвольте приложиться! – и так же не дожидаясь соизволения, просто взял её, и приложился. Затем, «Позвольте вашу ручку?» осчастливил соседку маменьки, которая, видя такое дело, уже сама подала для лобызания, свою длань, сладчайше улыбнувшись могучему отставнику. Говорят, что аппетит приходит во время еды, так и Кондратий Андреич, излишне увлекшись прикладыванием к дамским ручкам, потеряв бдительность, потянул к своим устам с бормотанием «Позвольте вашу ручку мадам», очередную длань, оказавшуюся не только не нежной и ухоженной, а совсем некрасивой, и вдобавок мужской.
- Да вы что?! – с выпученными от возмущения беликами, возопил обладатель длани, седоватый господин лет 50-ти, в вицмундире, на котором блистал орден Станислава – Очумели что ли?! Зенки-то разуйте, куда вы лезете?! Какое позвольте ручку-то вам?! Зальют глаза-то с вечера, тьфу! – перейдя от гнева, в конце тирады на просторечие, проскрежетал господин, брезгливо отдёргивая руку, и вытирая её и раскрасневшееся лицо кружевным, шёлковым платком.
- Прошу прощения, виноват-с! – глухо буркнул Брызгин, поклонившись пару раз, но кругом уже сдавленно хихикали, и язвили. Кондратий Андреич сделал попытку отступить на исходные позиции, для чего попятился с намерением развернуться, но налетел невзначай на лакея с подносом, где сияла собранная тем пустая посуда, которая с плачем и грохотом посыпалась на пол.
- О!- удивившись, буркнул отставной артиллерист – Прошу прощения, виноват-с! поклонившись, снова забурчал Брызгин, и совсем уже вознамерился отойти к стульям у стены, но некая дама, снедаемая любопытством, подалась излишне близко, и Кондратий Андреич, не успевши отпрянуть, с хрустом наступил ей на носок дорогой туфельки.
- Ой-ой умира-а-а-ю-у-у!!! – побледнев и закатив глаза, завопила дама, падая на руки соседей.
- У, какая неловкость… - шевельнув бровями, сконфуженно загудел Брызгин – Прошу прощенья, мадам! Виноват-с, такой право сундук-с!
- Кондратий Андреич, умоляю, пройдите-с вон к стульям, отдохните-с! – молитвенно сложив руки, обратился к нему хозяин дома, и сам проводил бормочущего извинения помещика до мягких стульев. Благодаря этакому конфузу, обстановка на вечере сразу оживилась: Евгений Алексеич с супругой направились к буфету, прапорщик «Иванов», посмеявшись тихо себе у колонны, несколько раз символически похлопал в ладоши, пострадавшую даму отпаивали дорогим французским шампанским (розлива здешнего винокуренного завода) и уже товарки, заботливо осмотрев ногу, заверили «раненую» что увечья нет, но туфельку придётся чинить. И только княгиня Штыкова не сдерживая эмоций, хохотала от души, прикрывшись правда веером. Одна из почтенных дам города, попыталась урезонить нахалку, сделав ей, суровое внушение.
- Не подобает княгине, так себя вести милочка!
- Мы с вами, не на поминках уважаемая, и смеяться здесь, никому не воспрещается! - попытавшись уладить всё в хорошем тоне, парировала Даша, сей выпад, окатив собеседницу, скептическим взором.
- И тем не менее, смеяться на увечием, это верх неприличия! Где вы воспитывались? – продолжая исходить пуританской строгостью, пеняла дама, критически глядя на оппонентку.
- Вас бы, туда не приняли! – язвительно улыбнулась княгиня, начиная помаленьку заводиться.
- Да вы милочка, нахалка? – страшно изумившись, то ли спросила, то ли решила дама, на что «невоспитанная» княгиня, панибратски ответила.
- А то как же, разуметься, она и есть!
- Таких как вы, надлежит принуждать законом! – гневно отчеканила приличная дама, сверля взором, неприличную. Последняя, безразлично ухмыльнувшись, глубокомысленно заметила.
- Вы, сударыня, меня законом не пугайте, у меня четыре привода в полицию!
Благопристойная дама раскрыла от возмущения рот, гневно вскочила, и круто развернувшись, решительно отошла к гостям.
- Пугать она меня вздумала, дура! – улыбнувшись сама себе, прошептала Даша.
Евпатий Гордеич с Натальей Сергеевной, от души повеселились, глядя на выступления Кондратия Андреича, причём следователь, тихонечко заметил супруге, что их Брызгин, заслужил сказать ему «Браво!» Минут через пять после того как основные страсти улеглись, Хортов подошёл к стоявшему в стороне прапорщику Илютину.
- Ну-с, какие у вас впечатления о Евгении Алексеиче? – в полголоса, спросил он.
- Хотите знать он это или нет? – отрывисто переспросил прапорщик, привалившись плечом к стене.
- По-вашему, мы тут для чего-то иного? – считая обычный ответ излишним, в виду его очевидности, сам переспросил следователь.
- Простите, дурная привычка – улыбнулся прапорщик, и выдохнув, хмуро проговорил, - Скажем так Евпатий Гордеич, я, не узнаю нашего Евгения… Хоть мы и не дружили, но повадки его атаманские, я помню хорошо…
- Иначе говоря, это не он? – уточняюще, почти прошептал Хортов.
- Нет, не он, ну или я, помешан! – отрывисто бросил прапорщик. Хортов поблагодарил его, и пожелав приятно провести вечер, оставил Илютина в раздумьях. Подойдя к Аристарху, Евпатий тихонько рассказал ему о сомнениях прапорщика.
- Так что ж выходит, не он?! – свистящим шёпотом, озадаченно спросил помощник, глядя в лицо шефа.
- Тут брат, много чего выходит, в том числе и это – уклончиво ответил Хортов, а затем сказал – Пойду, поддержу собрата-артиллериста, он, мне кажется, смущён…
После этих слов, сыщик подошёл к одиноко сидевшему Брызгну, и примостился рядом.
- Евпатий Гордеич, я весь в расстроенных чувствах! – почесав левый бакенбард, прогудел он как ветер в печную трубу.
- Полноте вам, Кондратий Андреич, вы держались достойно, и уж кого-кого, а вас здесь не забудут, особливо председатель! – успокаивающе заметил Хортов, на что отставной капитан, вяло отмахнулся.
- А-а, будут теперь быль и небыль собирать!.. Это я бдительность с коньяком потерял, натянулся на радостях что свояченица любовника себе нашла, да кровь мою пить перестала…
- Да плюнь ты на всё, Кондратий Андреич, пошли лучше в буфет, да чайку хорошего закажем? – переходя на свойский тон, предложил Хортов, и его собрат, смачно хлопнув себя по коленям, согласно буркнул.
- А пойдём!
В общем и целом, вечер в доме председателя клуба, удался. Уже на улице, к Евпатию тихо подошёл унтер Архипов, переодетый работным человеком, и шепнул что наблюдения за Евстафьевым и его окружением ничего пока не дают. В первые секунды, следователя посетило намерение снять все наблюдения, но расчёт и разум воспрепятствовали этому.
- Продолжать наблюдения, авось да выйдет что!
- Слушаюсь! – едва заметно кивнул унтер, и скрылся в прохладной нощи.
- Ну, а как тебе званый вечер, милая? – идя с женой к экипажу, спросил у неё сыщик.
- Замечательно милый, я не скучала ни одной минуты! А твой Брызгин, был просто не подражаем! -сияя улыбкой и глазами, ответила Наталья Сергеевна.
- Да, ты права, он превзошёл даже все мои, ожидания! – согласился Хортов, помогая жене, усаживаться в экипаж. По дороге, Наталья Сергеевна, неожиданно заговорила о Спожкиных.
- Кстати у них, скоро должен быть новый домашний спектакль, говорят, что-то жутко романтическое!
- Про смертельную любовь? – равнодушно спросил муж, повернув к супруге своё подёрнутое иронией лицо.
- Да, там что-то есть в названии, но соль в другом! – голос Натальи Сергеевны стал немного таинственным – Говорят, что что по слухам, Платон Иваныч, в последний момент, отчего-то отказался играть, и теперь, Мария Филипповна в растерянности, и безвыходном положении: некому играть герцога!
- А она, кого играет? – более для разговора чем из интереса, полюбопытствовал Евпатий Гордеич.
- Герцогиню конечно же! А Лиза ихняя, дочку графа! – страстно зашептала, Наталья Сергеевна.
- И что, бенефис Марии Филипповны под угрозой? – не сдержавшись, улыбнулся во всю ширь Евпатий.
- В том-то и дело! – кивнула супруга, и далее добавила, что несчастная госпожа Сапожкина, теперь лихорадочно ищет нового герцога, ибо отменять спектакль невозможно, сама госпожа губернаторша приглашена, и другие уважаемые люди, включая и их, Хортовых!
- Мне намекали на это недавно, но официального приглашения мне не вручали, а тебе? – снова справился муж.
- Да и мне нет, но это же никогда не поздно, не Императорский же театр у этих Сапожкиных! – слегка остыв, заметила Наталья Сергеевна, и уже на подъезде к дому добавила, что тревогу Марии Филипповны она понимает, ибо та, все заглавные или трагические роли её возраста, играла только сама! И вот теперь, пьеса полная клинков, любви и крови со страстью, под угрозой срыва!
- Страшную страсть, вы Наталья Сергеевна, рассказываете! – помогая ей выйти из экипажа, а затем расплатившись с возницей, повёл жену в дом.
- А муж Лизы, он, не против лицедейства супруги? - остановившись на пороге, спросил Хоров.
- Павел? Не-е-т, он сам, правда не без уговоров, согласился играть роль одного из злодеев! – томно прикрыв глазки, рассказала Наталья Сергеевна.
- Наташ, а сама Лиза, она, хорошая актриса? – взяв жену за плечи, и глядя ей прямо в глаза, негромко спросил Евпаий.
- О да, Лиза говорят так мастерски перевоплощается, что даже удивляет родителей и мужа! – тихим, словно шелест листвы голосом, ответила супруга, не отводя глаз.
- Богата земля русская талантами-то! – искренне проговорил Евпатий Гордеич, а затем резко притянув жену, смачно поцеловал в губы…
Утром, едва только Хортов появился на службе, его вызвал к себе полицмейстер.
- Ну-с, Евпатий Гордеич, чем порадуете? – высоко держа голову, задал вопрос Разорихин.
- По ходу дела о двойнике и самозванстве, можно с большой долей вероятности утверждать как то, что Евгений Евстафьев, это он и есть, так и то, что это самозванец, предположительно поручик Грицын, Пётр Сергеич, уроженец Самарской губернии, проживавший в меблированных комнатах Самарина с 21 сентября, по 14-е ноября 1833-го года. По показаниям свидетелей, вёл разгульный образ жизни, играл и зачастую у себя в номере. Предположительно мог проиграть нашим молодцам всё, включая мундир, саблю, и личные бумаги. По другой версии, хотя и слабенькой, мог просто исчезнуть!
- Хм, откуда у вас такие сведения? Как же вы нашли этого Грицына? – изумился Разорихин.
- Я, приказал Аристарху Сергечу проверить регистрационные книги у всех квартальных, у коих обязаны отмечаться все проезжающие, и останавливающиеся в гостиницах. Ну вот так и обнаружили…
- Браво Евпатий Гордеич! Браво! Не ожидал даже, но, верил в вас всегда! – восхищённо выдохнул Мефодий Лукич, - Значит Шкловский-то не обманулся?
- По Грицыну-Евстафьеву, всё будет окончательно разрешено в ближайшие сутки-двое, осталось проверить самую малость, но позвольте мне покамест, не говорить о ней! – чётко, по-военному проговорил Хортов, и полицмейстер согласился. Евпатий продолжил.
- По подлогу украшений Лизы Сапожкинолй, если это Евгений, нам удалось выйти на след одного, как утверждают свидетели, весьма искусного мастера, могущего имитировать предметы, любых ювелирных домов Европы!
- Где? Здесь у нас? В Старобоярске? – недоверчиво переспросил Разорихин.
- Именно Мефодий Лукич, у нас тут – подтвердил Хортов, и продолжил – это, тоже один из друзей детства, Евгения Евстафьева, бывал в числе прочих у Сапожкиных. Мог быть единственным мастером, кого предполагаемый преступник, привлёк к делу. Ну, к старым ювелирам с таким не пойдёшь, Евгений, в бытность свою женихом Лизы, завёл тайные шашни с обеими горничными, и склонял их вынести ему «картинки» они же, эскизы украшений, из кабинета барина, но обе, из страха отказались!
- Хм, но как же негодяи вынесли украшения? - оживился Разорихин.
- Без сообщников, никак сие невозможно, Мефодий Лукич, но назвать их вам, я пока не готов, потому как до конца не уверен, но скоро я их вам представлю! – уверенно пообещал следователь.
- Ну что же, подождём-с, да, а имя вашего уникального мастера? – сделал стойку полицмейстер.
- Матвей Илларионов, или Ларик, как они звали его промеж себя. Он, тот самый знакомый, что пять лет назад, неожиданно уехал в Баден, а вскоре, исчез и Евстафьев – продолжил перечислять Хортов – Само по себе, это вызвало мои подозрения, а тут ещё и мои агенты принесли мне нужные сведения, а именно то, что Евгений Евстафьев, до своего трёхлетнего отсутствия, тайно сбывал на сторону дорогие вещи, некоторые из которых, по описанию, подходят к украшениям, похищенным из богатых домов города, как раз проходившим у нас по всем трём, нераскрытым делам
- Вот оно ка-а-к?! – изумился Разорихин ещё больше, и медленно заходил по кабинету
- Однако привлечь Евстафьева по этим делам, вряд ли представится возможным в ближайшее время, для сего надобно изловить тех, через кого он сбывал краденое – слегка сбавил пыл, Евпатий Гордеич, с чем полицмейстер, не без огорчения согласился.
- За сим Мефодий Лукич, позвольте пока откланяться, необходимо как говориться, подбить баланс! – попросил разрешения Хортов.
- Да, разумеется, но вы держите меня в курсе! – приказал полицмейстер.
- Ну конечно Мефодий Лукич, от вас ничего не уйдёт! – щёлкнув каблуками заметил Евпатий Гордеич, и быстро покинул кабинет.
Он вышел в приёмную и бросил взгляд в окошко. Разумеется, он не всё рассказал Разорихину, не раскрыл всей сути догадок и разоблачений. Вывалить всё сейчас, это посадить несмываемое пятно на репутацию в случае неудачи, либо ошибки. Да и сами факты несколько пикантные, можно даже сказать, интимные! В кабинете, шефа нетерпеливо дожидался Аристарх, скрашивая досуг, чаем с баранками.
- На докладе были? – сокрушая в пальцах баранку, спросил он.
- Да приятель, пришлось несколько раскрыть карты, но, разумеется, не все! – на ходу бросил шеф, оставляя шляпу на вешалке, и направляясь к своему столу, - На этих днях, как я уже говорил, наступит развязка всей этой, не древнегреческой трагедии, - в своей манере продолжил шеф, усаживаясь на стул – Мне тут одна идея прелюбопытная в голову проникла, хочу её попробовать. Но для сего, необходимо будет нынче же, мне приватно побеседовать со Шкловским…
Штабс-капитан Шкловский, к моменту визита к нему, только что проснулся, умылся, и собирался насладиться обжигающим кофе.
- Евпатий Гордеич, вы конечно же по делу, но без кофе, я вас не выпущу, и говорить о деле не стану! – набрасывая на плечи мундир, предупредил Юрий Николаич, и крикнул горничной что подавала.
- Ну-с, коли дело настолько далеко зашло, то вынужден подчиниться, тем более я не надолго, как раз на чашку кофе! – отшутился Хортов, усаживаясь в кресле. Минуты через две вошла горничная с подносом, и осторожно составила с него на стол кофейные приборы, и вазочку со свежим, песочным печеньем. Шкловский ловко, привычным движением разлил кофе, и взяв пальцами расписную фарфоровую чашку, сказал.
- Я, вас слушаю…
- Юрий Николаич, вы, за время службы на Кавказе, овладели какими-либо горскими языками или наречиями?
- Разумеется, как и большинство офицеров нашего полка.
- А какими именно?
- Ну, я хорошо знаю чеченский, кабардинский, осетинский, и ещё там племенное наречие – откусывая печенье, ответил Шкловский.
- Превосходно, я вот тоже признаться по мимо горских, ещё персидский и турецкий за две войны выучил – отпивая кофе (который показался ему недурственным) похвалился следователь, и тут же снова просил – А поручик Грицын, он, какими-то языками владел?
- Да, он тоже хорошо понимал по-чеченски, но кабардинский, стал для него вторым родным, шпарил без акцента, порой даже переводчиком был…
- Хм, какое интересное совпадение, кабардинский я тоже знаю прилично, один из их князей со своей дружиной, стоял близ нашей батареи. В гости друг к другу ходили, вот я и выучил постепенно, правда долго вот не практиковал, но то дело поправимое – улыбнувшись в усы, признался Хортов.
- Вы, верно чего-то затеяли? – предположил Шкловский, отпивая из чашки.
- Да пришла тут намедни, одна интересная идейка в голову, - согласно кивнул Евпатий Гордеич, и отставив пустую чашку, добавил – она-то и должна будет разрешить наше с вами дело, и вы, обязаны будете поучаствовать, а вернее помочь мне в этом деле…
- Ну, Евпатий Гордеич, раз уж я заварил всё это хлёбово, то отказаться от финальной трапезы, с моей стороны было бы не порядочно! – ответил штабс-капитан.
- В таком случае Юрий Николаич, вот что нам с вами, надлежит сделать – перешёл к главному Хортов, чуть подавшись вперёд…
Евгений Алексеевич Евстафьев, в последние двое суток, смутно ощущал нарастающую тревогу. На вопросы супруги, он уклончиво отвечал, что вся эта история, с чокнутым Шкловским и предателями сестрицей с братцем, его утомила, она портит жизнь и репутацию, да и вообще всё идёт не как должно! Анна Кирилловна, видя мрачность мужа, не стала уточнять что он имел ввиду, ибо и сама чувствовала что-то подобное.
Вечером вторых тревожных суток, Евгений неторопливо собирался в игорный клуб. Он побрился, потёр подбородок хорошим одеколоном, причесался, и облачился в выходной фрак чёрного отлива. Чуть подумал, и достав из ящика стола небольшой двуствольный пистолет английской работы, плавно положил его во внутренний карман.
- Так будет лучше, Евгений Алексеич! – чётко сказал он своему отражению в зеркале, и подхватив цилиндр, быстро вышел из комнаты,
Клуб, как обычно кишел лучшими людьми города, и его гостями. Евгений, вначале завернул в буфет, и чтоб потом не отвлекаться, славно закусил там, и недурственно выпил. После трапезы, Евгений Алексеич заметно повеселел, тревоги куда-то улетучились, и появилось желание метнуть банчик. Он периодически здоровался со знакомыми, что появлялись в буфете, с одним даже перекинулся парой фраз, а затем, зашагал к игорным столам. По дороге, он мельком приметил в бильярдной штабс-капитана Шкловского, и мысленно пожелал тому, подавиться шаром. Эти мимоходные встречи в клубе стали уже не редки, но ни Шкловский, ни Евгений, не искали встречи один с другим, ума и такта на это, достало у обоих.
Музыканты, услаждали публику лёгкой и непринуждённой музыкой, а озорной, где-то даже колокольчиковый женский смех, напрочь разряжал обстановку, и хмурые лица, появлявшиеся в начале, очень скоро превращались в расслабленные и весёлые. Поминутно менялись люди на эстраде, одни танцевали, другие сидели на скамьях и стульях, переговариваясь меж собою. Гирлянда разноцветных фонарей, крест на крест пересекала летнюю площадку, перемигиваясь своими огнями, с огнями знаменитой стелы в центре площадки. Веселье нарастало.
На обочинах парковых и аллейных дорожек, скучали кучера на козлах хозяйских экипажей, да городские лихачи увозили-подвозили новых гуляк. Мелькал меж кустов рослый дворник, а невдалеке от журчащего фонтана, близ цветущей акации под масляным фонарём, лениво прохаживался полицейский патруль из двух городовых. Словом, клуб председателя Осипенко, жил радостной и размеренной жизнью.
Евгений, по своему обыкновению, целиком погрузился в игру. Зелёный стол, манил горками золота и пачками ассигнаций, чьими-то золотыми, с жирной, увесистой цепочкой часами, и крупным перстнем с рубином, чей камень, азартно, казалось, подмигивал всем игрокам…
Евстафьеву вначале не везло, он проиграл триста ассигнациями, и четыре золотые червонца. Но где-то через час, он выиграл уже две тысячи, и теперь весь стал сосредоточен, на взятии манящей кучи. Он более был бы уверен в успехе, если бы не две эти канальи, Левадский с Казначеевым, они, и обчистить могут, собачьи дети… Свечи в канделябрах, то игриво, то издевательски, плясали огоньками в глазах игроков, отражаясь в них, либо в линзах очков, навевая на всю игру дополнительный, сокровенный мистицизм. Эта партия закончилась внезапно и нежданно: хлоп, и весь банк снял капитан Петлицын, под вытянутые от изумления физиономии Левадского и Казначеева
- Ну, Николай Василич, да ты брат, оказывается не только в бильярде жар-птицу за хвост ловить умеешь, но и карты тебя любить начали! – стараясь сохранять хладнокровие, заметил один из игроков в синем сюртуке, по виду отставной военный. На это, собиравший со стола выигрыш Петлицын, философски изрёк.
- Да повезло просто, господа, на бильярде в начале вечера собрату своему проигрался, и решил тут рискнуть, вот так-с…
- Я, господа, покуда пас, пойду развеюсь! – поморщившись немного, сказал Евгений, вылезая из-за стола. Только что, он проиграл те две тысячи, что недавно выиграл, и ему требовалось привести мысли в порядок. Он, опасался Левадского и Казначеева, а конфузия, подкралась со стороны какого-то солдафона, да к тому ж ещё и бильярдиста! «Очевидно, глупые случайности всё же бывают!» подумалось Евстафьеву, когда он шёл к буфету. Среди публики мелькнуло знакомое женское лицо, но чья это жена, он не вспомнил, а через минуту и вовсе выбросил этот образ из головы, буфет манил хорошим вином, и дивным закусками.
Евгений Алексеевич сел за отдельный столик, и решил махнуть на сегодняшний проигрыш рукой: просто не повезло, не падать же теперь духом, из-за двух тысяч? Постоянно мелькали посетители, сновали туда-сюда половые с подносами, некая красивая дама, даже украдкой улыбнулась ему, и Евгений ей ответил, подумав себе, что после, можно с ней, и того-с…
Внезапно, ледяной страх и оторопь, словно раскалённым ломом пронзили его с макушки до самого копчика: тихий мужской голос, над левым ухом, тревожно проговорил по-кабардински.
- Вы, раскрыты сударь, они знают всё о полковой кассе, и лазе через каминную трубу!..
- Как знают? Отку… - машинально, не успев ничего толком сообразить, переспросил Евгений на этом же языке, и резко обернувшись, обмер: за его спиной, в чёрных фраках стояли Евпатий Гордеич Хортов, и его помощник, Аристарх Сергевич Гайтанцев. Рядом с ними, видимо в качестве понятых, присутствовали ещё двое, малознакомых офицеров…
- Вы попались любезный, встать господин Евстафьев, он же поручик Грицын, встать я сказал, вы арестованы! – всё так же по-кабардински, но уже гораздо жёще, приказал следователь, и онемевший от шока Евгений, медленно повиновался, язык его, почти моментально стал сух и нем, а из гортани, вниз живота, мерзкой, осклизлой змеёй, сползла какая-то горечь, превратившись там в горячее ядро; на одну минуту, Евстафьев даже потерял способность соображать.
Евпатий Гордеич посмотрел мимо него, и сделал кому-то знак глазами. С соседних столиков, где они сидели с яркими дамами, быстро поднялись двое крепких молодцов во фраках, кои подошли к Евгению, и один из них, негромко потребовал.
- Руки, сударь!
Евстафьев, уже помалу начавший приходить в себя, медленно поднял согнутые в локтях руки, дыхание его стало глубоким и учащённым, как и сердцебиение. Один из агентов сыска стал сбоку, а другой, проворно обшарив карманы арестованного, извлёк пистолет, и передал Хортову со словами.
- Он чист, Евпатий Гордеич…
- У, хорошая вещица, английской работы! – переходя на родной язык, оценил оружие Хортов, и протянув его Аристарху, вновь обратился к арестованному, - Руки можете опустить любезный! (Евгений в бессилии опустил их) Долго ли кабардинский изучали? Кстати, вот эти господа – сыщик повернулся к офицерам, - любезно согласились стать нашими понятыми, ибо языком сим, владеют в совершенстве, и все юридические формальности вашего ареста, соблюдены и оформлены, должным образом, на сей раз, не вывернитесь!
- М-м-м – поморщился словно от зубной боли Евстафьев, искоса глядя на следователя, - сатрапы… фараоны, проклятые…
- Они самые, и есть! – кивнул Евпатий, а затем, а затем бросил своим - Принимайте его, ребятки!
Полицейские молча завернули арестованному руки, и неторопливо повели. Буфетчик, обеспокоенно справился у Хортова, кто ж теперь оплатит заказанный ужин?
- Завтра по утру приходи в Управу со счётом, там всё и получишь! – почти уже на ходу, ответил Евпатий Гордеич, следуя с Аристархом, и понятыми, за подчинёнными.
Вся эта сцена с момента ареста Евстафьева, и до его увода, заняла в общей сложности, порядка трёх минут, и наблюдали её вначале немногие, да и те сперва не могли толком понять, что происходит? И только когда городской знаменитости стали крутить руки, пошли первые, изумлённые возгласы: «Арестовали Евгения Евстафьева, господа!» «Да Евгений ли это, ещё вопрос!» «Вот так история, не врал знать Шкловский-то!»
Слух этот, подобно ужу по сырой траве, заскользил по всему клубу, а полицейских с арестованным, провожали до выхода, сотни любопытных глаз. И только лишь музыканты продолжали невозмутимо играть, а танцующие, выделывать ногами различные кренделя.
У самого выхода, к Хортову подскочила раскрасневшаяся жена.
- Евпатий, мы разве уже уходим? – с грустью спросила она.
- Это мне надобно уходить, а ты можешь остаться, тем более что я тут такие семена сплетен и слухов посеял, что ты вскорости станешь центром внимания! – улыбнувшись, проговорил следователь.
- Спасибо милый! – тихонько прошептала она, проводив глазами уходящего супруга, за которым так же быстро, выскользнул капитан Шкловский.
На улице, Евгения уже заталкивали в подкатившую из-за угла арестантскую карету, а Хортов, Аристарх и Шкловский, сели в обычный полицейский экипаж, повезший их, прямо в Управу благочиния.
- Придётся вам Юрий Николаич, поприсутствовать на первом допросе в качестве свидетеля! – обратился сыщик, к сидевшему напротив штабс-капитану, на что тот, чуть нахмурившись ответил.
- Сделаю всё, чтоб этот хамелеон, не ушёл от наказания!
Дабы не откладывать дела в долгий ящик, первый допрос, решили начать сразу, по доставке арестованного. Полицмейстер, уже будучи осведомлённым о ходе операции, ждал в Управе, и едва все вернулись, он одним из первых, вслед за Хортовым, прошествовал в кабинет, и расположился справа от стола Евпатия Гордеича. Евстафьева усадили куда положено, за его спиной, замер в готовности дюжий городовой, Аристарх приготовился вести протокол, и неспешный и обстоятельный допрос, начался. Быстро пробежав метрические формальности, Хортов перешёл к основному ходу дела.
- Итак господин Евстафьев, когда вам, и вашему дружку и сообщнику, Николаю Пашкову, пришла в голову идея, обокрасть дом Сапожкиных, путём подлога украшений Лизы Сапожкиной, бывшей на тот момент, вашей невестой? – пристально глядя на подследственного, задал вопрос Хортов. Евгений взглянул на него исподлобья, скрестил руки на груди, и демонстрируя всем своим видом презрение, ответил.
- Прежде потрудитесь доказать, эти, ваши обвинения, а потом уж и расспрашивайте!..
- Доказать? Извольте – следователь слегка улыбнулся, и продолжил - Вы, долго делали вид что Николай Пашков, просто ваш знакомый из детства, а в реалии, он давно уж ходил у вас в дружках и подельниках. Недаром же в вашем ремесле, обувать в карты проезжающих ротозеев, из всей компании, вы и Пашков, являлись лучшими игроками (Евгений чуть отвёл взгляд) и всегда играли в паре, как надёжные партнёры, а так не делают с позабытыми знакомцами. Но это, пустое и ненаказуемое, если колоды не краплёные. Затем, вам видимо стало приедаться однообразное вытягивание денег по номерам, и вы, полагаю, что на пару с Пашковым, пошли уже на откровенную уголовщину, и придумали с помощью хитроумных комбинаций, совершать кражи в богатых домах города.
- А вот за эти слова, вы, господин Хортов ответите – разомкнув руки на груди, угрюмо пригрозил арестант – за такаю бездоказательную клевету, вы поплатитесь местом!
- Вам, угодно доказательств? – усмехнулся следователь, иронично поглядев на Евстафьева – Что ж, извольте милостивый государь, они у нас есть… Вам знаком некий господин Потоцкий, Родион Родионыч?
На несколько секунд, Евгений Евстафьев сменился с лица, но весьма быстро пришёл в себя.
- Нет, первый раз слышу…
- Да как же, Евгений Алексеич? Ведь это тот самый скупщик краденного, а именно всего ценного, с которым семь лет тому назад, вас свёл в ресторации, Николай Пашков… Да-да, вы абсолютно верно побледнели любезный, мы знаем это, и много чего ещё…
Евпатий Гордеич перевёл взор на полицмейстера.
- Дело в том Мефодий Лукич, что не Евгений Алексеевич, играл первую скрыпку* в этом преступном предприятии, а Николай Игнатич Пашков, он лично знал Потоцкого, по их ранним делам… я думаю вы скоро увидитесь с Потоцким, на очной ставке.
- Откуда сии сведения? – удивлённо спросил Разорихин.
- От агентуры – коротко ответил следователь, и вновь обратил взоры, на мрачнеющего на глазах «подшефного» - Верно ведь, господин Евстафьев? Для всех, вы этакий светский лев, игрок и кутила, любимец женщин, а Николай, так, бедный молодой человек, талантливый поэт (что абсолютно верно) приятель детства, которому широким жестом, чтобы все видели, можно и дорожку к юной барышне Лизе уступить, да? Это ведь так же была часть хитро задуманного опять же Николаем Пашковым плана, так ли, Евгений Алексеич?
- Подите к чёрту…
- Что за план, Евпатий Гордеич? – нетерпеливо встрял полицмейстер.
- После ряда успешных краж и подлогов в домах, где они часто изволили бывать с визитами,Пашков решил, что настала пора, взять крупный куш, а именно, украшения Лизы Сапожкиной, которые ежели продать на ассигнации, то под двести тысяч потянут. Как провернуть? – Хортов слегка развёл ладони в сторону, - На одном из вечеров у полковника Вышинского, Николай сделал так, чтоб его представили Лизе Сапожкиной, которой также, якобы интересовался, сидящий у нас в гостях, Евгений Евстафьев, который там же, это, «уступил» Лизу, человеку с которым водился в детстве. Для чего это было проделано?
Таким манёвром, Евгений Алексеевич, ещё больше поднимался в глазах общества, а Пашков, получал доступ к руке и сердцу юной барышни. Всё это пускало пыль в глаза, и маскировало истинные намерения преступников. Счастливый «влюблённый» дурит девице голову, ведёт себя подчёркнуто скромно, одновременно с этим, выведывает что и как в доме, вплоть до того, где лежит девичий альбом Лизы, со всякими милыми глупостями, которым жених-Евгений не интересовался-не интересовался, а тут бах, и полез на полку где он лежал, якобы случайно, и обнаружил стихотворные письма Николая, видимо уговорившего барышню их хотя бы сохранить, для того, чтоб сообщить потом сообщнику-Евгению, где искать повод для трепетного разрыва помолвки!
Затем шутовское сватовство, прогнозируемый отказ, ибо сей господин – следователь указал пером на глядящего в сторону Евстафьева, - близ семейства Сапожкиных тоже крутится, напоминая о себе! Затем, спустя время, он же, сватается к Лизе, и начинается заключительный акт комедии. К делу, опять-таки стараниями Пашкова, пристёгнут здешний умелец, мастер на все руки, самородок, Матвей Илларионов, более известный в узких кругах, как Ларик, согласившийся изготовить неотличимые копии украшений, которые если говорить прямо, принадлежали не одной Лизе, а всей семье.
(«на скрыпке*- по тогдашним нормам, обычное произношение.)
Платон Иваныч Сапожкин, покупал их на протяжении целого ряда лет!.. На этом этапе, господину Евстафьеву, понадобился сообщник внутри дома, и таковая персона нашлась. Я по началу, этого человека и в расчёт-то не брал, и только когда уж напрочь отпали ну все прочие персоны, осталась эта, замечательная и многоликая, наделённая незаурядным актёрским талантом! – восхищённо заметил следователь, откидываясь на спинку стула.
- Ну не томите уже, Евпатий Гордеич! – слегка забеспокоился на своём стуле полицмейстер.
- Пара минут Мефодий Лукич, - успокаивающе заверил его следователь, и вновь обратился к подследственному – Может сами назовёте нам имя вашего сообщника, вернее сообщницы? (у Разорихина, начало медленно вытягиваться лицо)
- От меня, вы ничего не услышите, не купите, на эту пустышку, фараоны! – сквозь зубы процедил Евгений, опять сцепивший руки в замок, и отведши взор.
- Ну-с, тогда мне, придётся представить сию особу! – выдохнул следователь, и громко позвал дежурного. Быстро вошёл бравого вида старший унтер, у которого Хортов, отрывисто спросил.
- Доставили, кого я приказал?
- Точно так, ваше высокородие! С четверть часа уже как в приёмной ожидают-с, только с ними, их супруг прибыли, говорят, что обязаны быть!
- Запускай обоих!
- Слушаюсь! – козырнул унтер и быстро выскочил, а буквально следом, в кабинет, друг за другом… вошли супруги Сапожкины, Платон Иваныч, и Мария Филипповна, причём последняя, увидав понуро сидящего Евгения, ахнула прикрыв рот ладошкой, и разом вся побледнела…
- Господа, как мне прикажете это всё понимать? – недовольным тоном осведомился было Платон Иваныч, но Хортов, суховато ему заметил, что понимать это следует, как приглашение для дачи показаний, затем распорядился насчёт стульев, и городовой быстро подал супругам по оному, и они тяжело сели (особенно неважно, стала выглядеть госпожа Спожкина) Хортов решил не наводить тень на плетень, а зайти сразу с козырей.
- Мария Филипповна, вам разумеется знаком сидящий здесь же на стуле, Евгений Алексеевич Евстафьев, (дама машинально кивнула) а посему, обойдёмся без прелюдий – голос сыщика стал несколько холоден – Вы, сознаётесь в том, что пять лет назад, ставши по началу его любовницей, а затем и сообщницей, вынесли из собственного дома сперва эскизы семейных украшений, а чуть погодя, и сами эти украшения, заменив их подделками?
- Да как вы смеете?! – гневно возопил было муж, привстав со стула, но здесь, внезапно для всех, что было мочи рявкнул полицмейстер.
- Мол-чать! Молчать и сесть на место, милостивый государь! И умерьте ваш тон, Платон Иваныч! В присутствии находитесь, не в кабаке! – а затем, когда Сапожкин в недоумении сел обратно, попросил Хортова продолжать.
- Итак, госпожа Сапожкина, вы, сознаётесь в содеянном? – повторил следователь, глядя на даму.
- Что вы такое говорите?! Как вы можете?! – залепетала было она дрожащими губами, но Хортов, разом разрубил все узлы.
- Мария Филлиповна, с недавних пор, мне стало известно, что вы, весьма талантливая и способная актриса, а посему буду краток. У вас, хватило ума обокрасть собственную семью, под предлогом того, что любовник, надоумил вас на романтический с ним побег в Европу, для чего дескать потребны большие деньги, достать которые, возможно лишь продав ваши семейные бриллианты. Так ведь всё было, верно?
- Господи какой стыд… кто вам сказал?! Откуда вы взяли?! – прикрыв глаза и тяжело задышав, спросила Сапожкина, - Это всё ложь, чудовищная ложь, меня оклеветали… Как вы это всё докажете?! – Мария Филипповна, источая слёзы, уставилась на следователя таким презрительным взором, что должно было казаться он рухнет на пол, но он не рухнул, а остался сидеть с непроницаемым для театральных чувств лицом.
- Одна ваша общая с княгиней Улицыной знакомая дама, с которой вы, заливали горе предательства ликёрчиком, помните, ну в марте 34-го? Так вот,по мимо исчерпывающих показаний, которые она дала, - следователь демонстративно показал в руке лист бумаги, - дама одарила нас одним из тех пяти любовных писем, подписанных «ваш Жан», которое вы то ли забыли во хмелю, то ли потеряли у приятельницы, читая их ей, но она его сберегла на память, сообщив о нём, разумеется по секрету (следователь невольно улыбнулся) тоже одной знакомой даме. Почерк в письме, соответствует почерку господина Евстафьева, это я проверил сегодня, для суда, сударыня, этого будет достаточно. Ну, и показания вашей товарки, разумеется, тоже будут, если потребуется. Таких доказательств, с вас довольно, или прикажете ещё копнуть? – Хортов не мигая поглядел на подозреваемою, и та, не выдержав, отвела взор. Спустя минуту, дама вытерла платочком слёзы, и обычным, но совершенно упавшим голосом спросила.
- Что мне грозит?..
- Если сознаетесь и расскажете всё как есть, то ничего, не станет же ваша семья, тащить вас в острог? Останетесь жить со всем этим, а по делу, пойдёте как жертва легкомыслия коварного соблазнителя! – с трудом сдерживая улыбку, ответил Хортов, а вот господин Евстаафьев, ничего сдерживать не стал, а поглядевши на бывшую «жертву», с полминуты трясся в беззвучном смехе: жертва легкомыслия, была восемью годами старше, своего соблазнителя…
Затем, Хортов добавил, что если Мария Филипповна станет лгать и изворачиваться, то придётся хочешь не хочешь, приглашать повесткой Лизу, и устраивать всем одну большую, очную ставку с допросом.
- Нет, умоляю… Не нужно, я признаюсь – проговорила Спожкина сдавленным голосом, и рассказала всё то, что предполагало следствие, и только в конце, прибавила, что когда узнала о бегстве Евгения в Италию, ей хотелось умереть, ибо всё стало очевидно!
- Когда женщина влюблена, она безумна… - снова роняя слёзы, пролепетала она. На несчастного Платона Ивановича, больно было смотреть, он осунулся словно апрельский снеговик. А прослушав всю историю до конца, горестно заметил обратившись к жене.
- Ну вот Маша, твой бенефис и состоялся, а ты опасалась… браво!.. И зрителей, достаточно…
- Ну-с, господа Сапожкины, на сегодня, вы свободны! – сказал им Хортов, и супруги, уже стараясь не глядеть друг на друга, тяжело поднялись, и как на казнь, пошли в сопровождении городового на выход. Когда дверь за ними закрылась, Евпатий Гордеич добавил небольшой штришок.
- Те самые полгода, которые господин Евстафьев ходил в женихах дочери, и любовниках ея маменьки, требовались Матвею Илларионову, для подделки украшений, а также операции их постепенной подмены. Как только всё это свершилось, весь любовный водевиль, лопнул за ненадобностью! – затем, следователь обратился к главному герою дня.
- Итак, почтеннейший, с делом о подлоге украшений всё ясно, с часу на час арестуют Пашкова, если уже, не арестовали, и будет вами, пропет прощальный финал сей оратории… Теперь, по вашей второй личине, Петру Грицыну – Евпатий Гордеич повторил всё, что следствие накопало на Грицына, вплоть до версии проигрыша тем всего с себя, включая мундир и документы, облачение в мещанские обноски, и самоубийство с моста в реку. Пока следователь всё это говорил, присутствующий тут же штабс-капитан Шкловский, напряжённо молчал, едва заметно покачивая головой. Когда Хортов закончил говорить, Евстафьев протёр лицо пятернёй, и невольно ухмыльнувшись, рассказал.
- Ладно фараоны, банк ваш… Грицын этот, дурак в мундире, у него семь тысяч с собой было, и цацки, ещё где-то на полторы, сам искал, где и с кем бы поиграть, ну мы его за губу, и поддели на уду! Продул он всё, а у самого глаза бешенные, горят, просит в долг, мы с Пашковым отказали, какой там в долг проезжающему? Он умолять-канючить стал, «Ну хоть что-то возьмите» Ну меня бес и толкнул в бок, я ради смеха и бросил, мол остались-то у вас поручик мундир, сабля да бумаги, а он хвать, и предложил их на кон! Смеха ради, мы согласились, да и оставили его в подштанниках, а потом послали своего человечка за шмотьём, чтоб Грицын тот голым не гулял, дал ему Пашков «синицу» на дорогу, и посоветовал проваливать из города… Что утопился тот дурак, знать не знали…
- Это Николай, вынудил вас, под личиной поручика Грицына, ехать по месту предписания последнего, на Кавказ? – задал Хортов, самый едкий вопрос, и не ошибся, Евстафьева - таки здорово проняло.
- Что?! – резко вскинув голову, отрывисто спросил он, весь сменившись с лица – Он?! Мне?! Меня, вынудил?! Да что вы все из него Цезаря тут делаете?! Спинозу какого-то!!! Он, мне никто, ясно вам?! Я сам по себе! Сам! – Евгений забывшись хотел вскочить, но городовой резко одёрнул его за плечи.
- А ну сиди, анафема!
Евстафьев более не дёргался, но говорить продолжал резко.
- «Он вынудил!» Да я плевать на него хотел! Я сам! Сам на Кавказ, по своей воле рванул! Потому как давно хотел себя в настоящем деле испытать! Кураж такой пришёл, в чёт-нечет захотелось с судьбой поиграть, надоело однообразие света и салонов! Проверить себя хотел, сколько выдержу! Я три года под смертью ходил, пока ваш Пашков тут по чужим бабам шарил, сволочь гладкая!..
- Скот вы, милостивый государь! – подал вдруг голос, молчавший до того Шкловский – Когда теперь всё выяснилось, мне даже обматерить вас, и то… скучно! Трус и подонок, бросивший в бою своих солдат, да ещё весь полк без денег надолго оставил… Пропади ты пропадом! – Юрий Николаевич встал с места.
- Да катись ты Шкловский, со своими пожеланиями! – кисло улыбнулся Евгений – Какой бес, тебя, чёрта паршивого, в этот город принёс? Пристрелил бы я тебя, да резону уже в том не было, раздули кадило!
- Полковую казну, как украли, через каминную трубу, по верёвке, переодевшись в какую-нибудь хламиду? – спросил следователь, сам скрестив руки на груди.
- А как иначе-то? Сообщников искать опасно было, продать могли в последнюю минуту, так что выбрал я удобный момент, да и обстряпал дело – Евстафьев, уловив тяжёлые взгляды, устало огрызнулся – Там начальство и без меня воровало дай боже! Припрятал мешок в надёжное место, но ночью уйти было невозможно, везде посты, а играть в неуловимого разбойника из дерьмового водевиля, я не хотел… Ну, и пришлось, бежать во время боя… У меня на этот случай, тайник был приготовлен, с гражданской одеждой под местных, переоделся, и улучив момент, вернулся в город с обозом торгашеским, взял мешок из тайника, да с похожим обозом, в толпе торгашей и прочих, смылся, такая вот, одиссея… - слабо усмехнулся Евстафьев.
Далее, Хортов выяснил причины того, что некоторые знакомцы, не узнавали прежнего Евгения. Всё оказалось проще и прозаичнее. Возвысив себя над всеми, тем, что три года был на Кавказе, он принизил для себя многих других, а прапорщика Илютина, в образе Иванова, просто не вспомнил, но выдумку следователя оценил. Над историей с собачкой княгини Улицыной, откровенно посмеялся, а свои ставшие редкими визиты в её дом, пояснил весьма лаконично, но доходчиво.
- Надоела!
Добычу, они с Пашковым поделили поровну её стоимости, и свою половину, Евгений давно обратил в деньги. На сегодня, допрос решено было прекратить, и Евстафьева отправили в камеру. Шкловский тоже раскланялся, а полицмейстер с подчинёнными, остались ждать, когда доставят Николая Пашкова.
- Сложное, было дело господа! И Лизу бедняжку жаль, останется теперь ни туда ни сюда с двумя малышами! – глядя куда-то в одну точку, проговорил вдруг полицмейстер.
- Да уж, нелёгкое, одним воздали по заслугам, для других, жизнь с ног на голову перевернули! – согласившись с ним, заметил в конце Хортов, закрывая папку с делом.
- И скандалу опять по городу и уезду будет, везёт нам право, на такие расследования! – невесело пошутил и Аристарх, откладывая перо в сторонку, и поглядев на звенящие часы.
- Евпатий Гордеич, а что вас натолкнуло на мысль что не Евстафьев, а Пашков всему заводчик? – полюбопытствовал полицмейстер, переведя взор на него.
- Да вот в начале, шевельнулось что-то в эпизоде с девичьим альбомом, но то так, было не очень, а как узнал я от агентуры что Пашков и скупщик краденных ценностей, старые подельники, ведь Потоцкий, как человек его профессии, с ветру пришлого к себе близко не подпустит, - Хортов сделал пальцами неопределённый жест – так и понял, что Пашков, мог рекомендовать ему Евгения, только со своей колокольни, ну мне так пригрезилось, и вот как видите, я не ошибся! – Евпатий Гордеич коротко развёл руками.
- А не попить ли нам чайку, господа? Когда ещё того Пашкова привезут? – чуть взбодрившись, сам же предложил Разорихин. Хортов согласно кивнул, и поглядев на дверь, громко крикнул.
- Дежурный, три чая сюда!
25/12/2020.
Конец.
-
По данным губернского сыска...
(роман)
Дело№8
Встреча на балу.
Х Х Х
В конце апреля, когда всё уже зеленело, и хрустальный воздух весны кружил и пьянил головы, губернатор, Евграф Никитич Бурилин, решил задать в своём доме, ещё один бал, просто бал, без всякого громкого мотива, в честь так сказать любви и молодости. И полетели курьеры во все концы города и уезда, пригласительные билеты раздавать. Многих приглашали, впрочем, и так, без билетов, устно, и городской свет Старобоярска, загудел в предвкушении очередного грандиозного события. Что с того, что по осени, их превосходительство уже давало бал? Бал не панихида, и по чаще можно устраивать…
Евпатий Гордеич, в свой выходной, в промежутке меж полдником и обедом, сидел у себя в кабинете, читая книгу о развитии конной артиллерии, которую наконец-то достал ему букинист. Надворный советник зачитался так, что не услышал за дверью шажков жены, и заметил её тогда, когда Наталья Сергеевна, уже скользнувши внутрь, направилась к столу.
- Надеюсь я не помешала тебе? – мило улыбнувшись, полюбопытствовала супруга, подойдя вплотную. Хортов, отложил книгу, и по привычке уже, указал рукой на свободный стул.
- Нет конечно, присаживайся!
- Нас с тобой, пригласили на бал к губернатору, четверть часа назад, принесли приглашения, и я спешу тебя обрадовать! – сияя ямочками на щеках, промурлыкала жена.
- Ну, Наташ, сбылись твои мечты блеснуть в свете новым платьем! – так же приветливо, улыбнулся супруг.
- Ну ты-то хоть рад? – спросила от чего-то Наталья, беря у него со стола карандаш, и с интересом его разглядывая.
- Наташ, главное, что ты рада! – ответил Евпатиий, сложив руки вместе.
- Погоди – подозрительно приподняв одну бровь, насторожилась жена – ты разве не хочешь поехать со мной на бал?
- Наташ, ну там опять соберутся все эти чиновные рожи – наморщив лоб, заметил сыщик – и их глупые гусыни в полуподдельных бриллиантах! Я хотел бы тот вечер, провести дома, с тобой, с детьми, разве плохо?
- Евпатий! – умоляюще заметила Наталья, принявшись нежно гладить его по руке – Ну, ты же прекрасно понимаешь, что я не могу, поехать на этот бал одна, без тебя! Ведь ты не хвор и не занят, и что подумают в обществе? У нас, в сравнении с иными, всё же не плохая семья! – дрогнувшим голосом, напомнила супруга.
- На когда, назначена эта оргия? – прикрывая глаза и улыбнувшись уголками губ, спросил Хортов.
- На завтра – с надеждой в голосе, ответила Наталья, не отнимая своей руки.
- Ну хорошо, только ради того, чтобы доставить тебе радость, я, пожалуй, составлю тебе компанию… И то сказать, мы и впрямь на люди не часто выходим! – согласился сыщик, глядя супруге прямо в глаза.
- Я тебя обожаю! – счастливо прошептала она, и тут же полезла к мужу с поцелуями…
И грянул бал! Нет нужды в который раз его подробно описывать, ибо соль тут оказалась не в котильонах-мазурках, или польках с вальсами, а в стечении обстоятельств. Евпатий Гордеич, в первой половине вечера, посвятил всего себя законной супруге, танцевал с ней много и долго, и в конечном счёте, уморившись, она в изнеможении села в компанию подружек, перевести дух, и как следует поработать веером и языком. Воспользовавшись моментом, Хортов улизнул из большой залы в большую гостиную, где работал буфет, играли в карты, и просто вели задушевные беседы, сидя и стоя. Евпатий Гордеч, завладевши бокалом вина, присоседился к группе офицеров, кои сразу же приняли его в свою команду.
Немного в стороне от общества старых вояк, стояла и довольно пылко чего-то обсуждала, компания мужчин и женщин разного возраста, где среди фраков и сюртуков, мелькали и мундиры. Судя по разгорячённым лицам, эти дамы и господа только недавно появились из бальной залы, чтоб освежить себя прохладительными напитками, и послушать свежих губернских новостей. Впрочем, среди собравшихся, не присутствовал никто из городской верхушки, и даже пара офицеров, мелькавших эполетами, относились скорее к отпускникам, или же отставникам.
Наблюдатель со стороны мог бы подумать, что в этой компании, рассказываются некие анекдоты, либо забавные истории из губернской жизни, так звонко и непринуждённо смеялись дамы, и сдержанно хмыкали мужчины. К беседующим то кто-то осторожно присоединялся, то другой, тихо извинившись, отходил в сторону, но костяк компании оставался прежним.
Из бальной залы, лёгкой, прогулочной походкой, появился пехотный штабс-капитан, на мундире которого, по мимо шейного креста, поблёскивало ещё четыре награды, да рукоять дорогой шпаги с левого бока, ловила собой отблески свечей и женских украшений. По тому как офицер с интересом оглядывал всё вокруг, можно было предположить, что он, человек приезжий, и здесь впервые. На вид, штабс-капитану можно было дать не более сорока лет, а то и того менее. На его поджаром и загорелом лице, красовались аккуратные чёрные усы, ярко выделявшихся на фоне тёмно-русых, зачёсанных назад волос. Глубокая складка на лбу и резко очерченные морщины под глазами, говорили об их обладателе многое. Несколько пар любопытствующих женских глаз, моментально выхватили старого вояку из ряда других (ведь каждый новый мужчина в обществе, это чей-то шанс!) и тут же тихонько зашептались промеж себя, кто бы мог быть этот офицер, и каково его состояние, женат ли он? Гость, впрочем, мало обращал внимания на эти взгляды, он, осматривался сам, как бы делая вид что ищет знакомые лица, и внезапно, недалеко от весёлой компании, штабс-капитан замер на месте, и слегка прислушался. затем обойдя беседующих со стороны, внимательно, но не навязчиво, вгляделся.
Не прошло и минуты как он удивлённо поднял брови вверх, а затем едва слышно произнёс, «Не может того быть… неужели ты?!» Пару мгновений поколебавшись, гость решительно приблизился к ним, и голосом, подёрнутым металлическими нотками нерадостного удивления, обратился к худощавому, но статному брюнету, в чёрном фраке и белых брюках.
- Поручик Грицын?! Пётр Сергеич?! Так вы значит живы?!
Разговор в этой части гостиной резко оборвался, худощавый брюнет, слегка ошарашенно чуть подался корпусом назад, и растерянно моргая, как-то не очень уверенно переспросил.
- Простите сударь, вы, ко мне обращаетесь?
- К вам, разумеется, а вернее к тебе поручик! – холодно повторил штабс-капитан, и не давши никому опомниться, продолжил – Как прикажешь понимать твоё здесь присутствие? Ты разве не пропал без вести, в том бою с горцами, два года назад?!
- Во-первых, я попросил бы вас, мне не тыкать,- изумлённо, но с вызовом, заметил брюнет, и поспешил добавить, - А, во-вторых, потрудитесь объяснить, что всё это, чёрт вас дери, значит?
- Это значит, что я, узнал, вас! – делая ударение на этом последнем слове, твёрдо повторил штабс-капитан, и продолжил – Вы сменили мундир на гражданское платье, вы сбрили усы и баки, но я узнал вас, господин Грицын, да мудрено было бы не узнать человека, с которым прослужил три года, бок о бок!
- Да что тут происходит-то, в конце концов?! – возмущённо воскликнула молодая, красивая женщина в атласном платье, нежно-зелёного цвета – Евгений, кто этот человек, и что ему от тебя нужно? – испуганно обратилась она к брюнету, растерянно хлопавшему глазами.
- Аня, душа моя, да я ей-богу не знаю кто этот человек! – повернувшись к женщине, и прижав правую ладонь к груди, поклялся Евгений, а затем повернул своё сердитое лицо к офицеру.
- Потрудитесь объяснить господин офицер, что всё это значит, и кто вы такой? Чёрт вас возьми, на мою голову!
Штабс-капитан, нехорошо блеснув глазами хотел что-то ответить, но его опередила дама в зелёном платье.
- Сударь, ну послушайте же! – примирительно начала она, умоляюще глядя на него, вы, решительно ошибаетесь! Это никакой не поручик, или как вы его там назвали… Это Евстафьев, Евгений Алексеевич, мой муж! Он никогда не служил в армии!
- Послушайте! – голосом догадавшегося о чём-то человека, воскликнул «обвиняемый» - это что, розыгрыш такой, да? – с надеждой спросил он, оглянувшись кругом, но, тщетно, его товарищи сами стояли подобно соляным столбам, и растерянно молчали. Однако дальнейшие высказывания штабс-капитана, лишь накалили атмосферу.
- Я, прошу прощения дамы и господа, мне не известно под каким именем вы знали этого человека ранее, но пять лет назад, едва ли не день в день, он пришёл к нам в полк, под именем поручика Грицына, Петра Сергеевича, урождённого в Самаре! Три года мы служили бок о бок на Кавказе, а два года назад, в начале мая, этот человек, пропал без вести, в одном из сражений с горцами!
- Да вы, сумасшедший! – гневно воскликнул Евгений, нервозно задёргав веком – Вы кто вообще такой?! Откуда вы взялись тут?!
- Позвольте господа! – из середины вышел пожилой дворянин с военной выправкой – Князь Шестопёров, Дмитрий Юрьевич, подполковник в отставке! - представился он. Штабс-капитан вытянулся в струну, и тоже наконец назвался.
- Штабс-капитан Шкловский, Юрий Николаевич! Отправлен в отставку, после очередного ранения! Тут, нахожусь в гостьях у старого приятеля, капитана в отставке, Петлицына, Николая Васильевича, он меня на этот бал, и притянул за собой!
Князь, чуть кашлянув, дипломатично принялся разъяснять.
- Послушайте, Юрий Николаич, я уже довольно пожилой человек, и малость разбираюсь в людях. Лично я, выслушав ваши слова, несклонен подозревать вас в неискренности, или неуместной шутке. В жизни, случается всякое, порой такое, что никакой Шекспир, не сочинит! Но, как быть в вашем случае, коли этот дворянин, - князь указал на пылающего досадой Евгения – действительно Евстафьев, Евгений Алексеевич, 33-х лет, родился и возмужал в нашем городе, и его тут знают многие! – после этих слов, несколько голосов загудели было в разнобой «Да-да, конечно знаем!» но Шкловский, чуть приподняв ладонь, попросил.
- Господа, последний штрих, позвольте! (все затаили дыхание) Я, готов прямо теперь же, принести извинения этому человеку, если мне, с полной уверенностью скажут, что он не покидал пределов Старобоярска, в течении пяти последних лет!
И вот здесь, наступила неловкая пауза. Князь неопределённо шевельнул бровями, и повернувшись к Евстафьеву, с молчаливым вопросом на лице.
- И что с того? – резко бросил Евгений Алексеевич, глядя куда-то внутрь себя, а затем поднявши взор, быстро добавил – Да, все знают, что два года назад, ну почти, в июле, я вернулся на родину, а до того, три года путешествовал по Италии, и жил там, что с того?!
_ - Ну, вот видите господа, что по срокам, всё сходиться! – немилосердно повторил Шкловский, продолжая сверлить глазами своего противника.
- Да… да это чудовищное совпадение! – патетически воскликнул Евстафьев, оглядываясь по сторонам.
- Совпадение? – пристально глядя на него, скептически переспросил штабс-капитан – Слабо мне вериться, в подобные совпадения! Я не знаю сударь кто вы по метрике, но я могу присягнуть что вы, под именем Петра Сергеича Грицына, служили со мной три года в одном полку, а два года назад, исчезли с поля боя, при невыясненных обстоятельствах. Однако раз вы тут, и не были в плену, то это означает только одно: вы, бросили вверенную вам роту, и бежали с поля боя! – штабс-капитан вдруг сменился с лица, словно его, озарило что-то ещё, он успел произнести одну только фразу «Так вот куда всё подевалось!» прежде чем Евгений Алексеич, вдруг ни с того ни с сего, нервически расхохотался.
- Господа-а! – воскликнул он, указывая на штабс-капитана, - Да этот офицер безумен! Он же ненормален! Вы вслушайтесь что он здесь несёт? Какую «вверенную мне роту»? Он безумен! Он контужен!
Неизвестно как бы повернулась ситуация далее, если бы на месте событий, не появился капитан Петлицын, искавший друга.
- Ба, Юрий Николаич, что за тарарам ты тут устроил, старый товарищ? - весело пророкотал он, своим кряжистым, с хрипотцой голосом. Николая Васильевича быстро посвятили в суть конфликта, но его вмешательство, лишь добавило остроты.
- Позвольте господа – вспомнив чего-то, наморщил лоб капитан – да, я помню этот случай. Шкловский писал мне о нём полтора года назад, про таинственное исчезновение поручика Грицына… Да, и письмо его у меня цело, так что с его стороны, это не выдумка и не розыгрыш, вот так как-то!
- Это, уже не имеет значения! – продолжая сиять неожиданно накатившей весёлостью, громко сказал господин Евстафьев – Кто там, и кому, что писал! Я, это я и есть, и спорить с сумасшедшим далее, я не желаю, и не стану!
- Господин… пускай, чёрт с вами, Евстафьев! - не давая противнику улизнуть, снова обратился к нему Шкловский – Ответьте, будьте так добры, на последний вопрос…
- Подите к чёрту с вашими вопросами! – огрызнулся было Евгений Алексеевич, беря под руку свою понурую жену чтобы наконец уйти, но не успел.
- … а не привезли ли вы из Италии, крупного состояния?
- Да как же не привёз, когда именно привёз?! Хе-хе! – басовито пророкотало сбоку, и к месту драмы, выдвинулась массивная фигура Брызгина, по глазам которого, азартно бегал коньячный блеск.
- Что ж ты Евгений, стесняешься-то, брат? – дружески хлопнул того по плечу, бывший артиллерист – В клубе хвалился нам что славно опустошил карманы тамошних сеньоров, да… Сколь ты на наши-то привёз тогда, за сорок тысяч кажись перевалило?
Евстафьев просто опешил.
- Ну это-то здесь при чём? – морщась переспросил он, на что Шкловский, проговорив «Значит я всё верно угадал!» сцепив руки на груди, молча уже стал глядеть на Евстафьева. Вновь остудить пыл, попытался князь Шестпёров.
- Господа, воля ваша, но ситуация непростая! Тут либо какая-то дьявольская мистификация, либо такое же недоразумение, либо напрямую, нечистый вмешался! Оба противника на мой взгляд, заслуживают доверия, тут, так просто теперь не отмахнёшься!
_ А если тут замешан двойник господа? – подал голос некий человек в сером сюртуке, с чиновничьей физиономией.
- Какой ещё двойник? – подозрительно осведомился князь, вопросительно посмотревши на сказавшего.
- Обыкновенный-с! Точь-в-точь схожий с нашим Евгением Алексеичем-с, вот штабс-капитан и обманулись! – улыбаясь чему-то, пояснил господин в сером.
- Двойник говорите? Я, обманулся? – усмехнувшись, переспросил Шкловский, и снова посмурнев, вдруг обратился ко всем – Господа, а может это вы обманулись, все вместе, а? Вы уверены, что этот господин, настоящий Евстафьев, а не подменивший его двойник, которого, клянусь чем угодно, я три года, знал на Кавказе как поручика Грицына!
Общество неопределённо загудело, и Евстафьев, наконец не выдержал. Выпустив руку жены, он шагнул вперёд, и чуть не сквозь зубы, проскрежетал.
- Помешанный вы или нет, но за это, вы мне ответите!
- В любое время, к вашим услугам! – в тон ему, бросил штабс-капитан, но здесь, с правой стороны, раздался негромкий, но решительный запрет.
- О-о-т-ставить! Господа, прекратить! Дуэли в этих условиях, никак невозможно-с! – и прямо к ним, в своём чёрном фраке, вышел начальник сыскного отделения, Евпатий Гордеич Хортов. Коротко представившись гостю, он, в доступной и лаконичной форме, обрисовал всю невозможность дуэли. Даже победа в ней господина Евстафьева, не спасёт его имя, от кривотолков. Обвинение, выдвинутое против него Господином Шкловским, никоим образом нельзя отнести к стандартным оскорблениям, это именно обвинение, которое лучше всего, разрешить в судебном порядке. Ведь господин Евстафьев с его же слов, на военной службе не состоял, а следовательно, бежать позорно с поля боя не мог… Бежал некто Грицын, абсолютно схожий с ним внешне, но штабс-капитан утверждает, что это, один и тот же человек, как быть? Только судебное следствие господа, может пролить свет. на это тёмное дело, но никакой дуэли, ибо она, просто бесполезна при сложившихся обстоятельствах!
Публика одобрительно зашуршала, посветлел лицом и Евгений Алексеевич.
- А знаете господин Хортов, вы действительно правы, ситуация двусмысленная, и простого решения не имеет, а посему, я намерен прибегнуть к силе закона! – пафосно выдохнул он, кивнул следователю, и бросив остальным «Честь имею, господа!» вдвоём с женой, ушёл из залы. Только теперь, оглядевшись, многие заметили, что за этой драматической сценой, наблюдала вся публика, что до того, просто отдыхала в гостиной, даже игроки, побросав карты, наблюдали за происходящим.
- Ну что же, закон, значит закон! – хмуро заметил Шкловский, после чего, влекомый приятелем, отошёл с ним к буфету. А Хортов, прикидывая про себя чем и во что вся эта заваруха может вскоре вылиться, покинул большую гостиную, и направился в большую залу, дабы поведать своей Наталье Сергеевне о грандиозном скандале, который она, весь пропустила!
Следователь нашёл супругу в обществе кумушек, отдыхавших от танцев. В шуме разлившегося вальса, он пальцем поманил жену к себе, и когда они отошли в сторону, заговорщицким шёпотом, произнёс.
- Наташенька, случился грандиозный скандал, как ты любишь, с последствиями! – и далее, коротко, но, по сути, посвятил дражайшую половину, в корень происшествия. Пока он рассказывал, лицо супруги становилось всё озабоченней, а когда пересказ завершился, Наталья Сергеевна, чуть страдая заметила.
- Боже, Евпатий… ну почему же ты, не позвал меня туда сразу?!
- Наташ, а как ты себе, это представляешь? – усмехнулся сыщик – Орать из гостиной «Сюда дорогая-а-а! Тут незнамо кто, незнамо кого, чёрти в чём обвиняет!» Так что ли?
- Ну ладно уж – сдержанно улыбаясь, зашептала жена – хорошо, что хоть теперь сказал, а не дома… Так! – вскинулась вдруг Наталья Сергеевна, - Мне надо срочно бежать, и рассказать это подружкам, пока им, кто-то вперёд меня не рассказал!
- Разумеется беги, предотврати страшную трагедию! – улыбаясь ей вслед, негромко проговорил Евпатий. Едва она растворилась в цветнике женского общества, как сзади. ему чуть ли не в затылок, вкрадчиво донеслось.
- Господин сыщик, за какую провинность, вы меня оставили?
Хортов неторопливо повернулся: во всём блеске своего изящества и томной женственности, стояла Ирина Анатольевна Красавина, одна из красивейших дам света, и первейшая любовница господина сыщика. Другая его интимная пассия, держательница ателье-магазина, Олимпиада Викентьевна Тихонова, по непонятным причинам, на балу у губернатора отсутствовала.
- Ну что за фантазии, Ирина, вовсе я тебя не оставил – в полголоса, начал оправдываться обвиняемый.
- Неужели? – скептически улыбнулась красавица, призывно, словно бабочка крылышками, поигрывая пёстрым веером – Ну если не бывать у меня кряду две недели, то да, это мои фантазии!..
- Ну, извини, Ира, я виноват, каюсь… Последнее дело отняло у меня уйму сил и времени! – тем же полушёпотом, признался сыщик.
- Ну конечно, на меня сил нет, их дело отняло, - язвительно парировала Красавина – А спать со своей женой чуть не каждый день, силы есть, да? У, лгун несчастный – обидчиво зашипела дама – изменщик!
Никогда до селе, за 39 прожитых лет, Евпатиий Гордеич ещё не обвинялся в том, что он, изменяет своим любовницам с женой! И теперь, когда подобный пассаж прозвучал, он на миг растерялся, но всё же нашёл в себе смелость поинтересоваться, откуда у Ирины Анатольевны, такие подробные сведения, о его семейной жизни? Красавина ломалась не долго. Всё оказалось просто до неприличия. В одной из женских компаний, кумушки наперебой хвалились достоинствами и пылом своих любовников и мужей, ну, супруга надворного советника, тоже не ударила в грязь лицом, в этом вопросе.
- Сумасшедший дом, эти ваши бабьи конторы! – неприязненно заметил Хортов, после чего предложил пройти в какое-нибудь другое помещение, в этом, становилось уже небезопасно. Выйдя из бальной залы, они стали чуть в стороне, где-то среди дивана и мягких стульев, у колон со статуей Венеры. Мимо шмыгала туда и сюда публика, а потому сыщик и любовница, общались абсолютно невинно, словно друзья. Впрочем, так могло показаться только со стороны, а на самом деле, Ирина Анатольевна предъявила любовнику ультиматум: либо они сейчас же сбегают с бала, (благо он будет гудеть ещё часа три) и едут к ней домой, либо, между ними всё кончено, и она изменит Хортову с лакеем.
- Угу, значит вы, сударыня, настроены столь решительно, что непременно с лакеем? - как бы раздумывая о чём-то, переспросил сыщик, изучающе смотря любовнице в её волнующие глаза.
- Да, именно с лакеем, ты меня ещё не знаешь, на что я способна! – пылко шепнула Красавина. Решение задачи, бывшему командиру конной батареи, пришло мгновенно.
- Одну минуту дорогая! – загадочно сверкнув глазами, шепнул он ей в полголоса, склонясь почти к самым её сочным губам, но распрямившись, он пару раз посмотрев по сторонам, и увидав рослого детину в красной ливрее с подносом бокалов в руке, простёр руку, и звонко щёлкнув пальцами, окликнул его.
- Ей, любезный! Ты-ты, с бокалами, подь сюды!
Молодой лакей, быстро сообразив, что зовут его, торопливо подошёл и чуть кивнув головой, тихо полюбопытствовал.
- Чего изволите?
Вместо ответа, Хортов деловито взял его за плечо одной рукой, и словно дитя, подвёл вплотную, к оторопевшей от этой сцены любовнице (позвякивая бокалами, лакей повиновался без звука)
- Вот-с, Ирина Анатольевна, как приказывали-с, можете начинать-с! – в довесок к своей каверзе, сыщик, достав из кармана серебряную полтину, ловко, двумя пальцами, бросил её лакею в карман, и не давая остолбеневшей даме время опомниться, быстро ретировался. Никогда ещё Ирина Анатольевна, не оказывалась в такой идиотской ситуации!..
Хортов решил применить стратегическое отступление, чтобы, потом собравшись с силами, решающим ударом, завершить компанию в свою пользу. Быстро найдя в толпе буфетного угара скучающих от присутствия жён знакомых офицеров, следователь предложил им немедленно, тихо и незаметно сбежать в клуб, и там кутнуть от души, и сразиться на бильярде, чисто по-дружески. Офицеры тут же дали добро, и через минуту, заговорщики уже пробирались через толпу к гардеробной, где сыщик, на пару минут, оказался перехвачен пылавшей гневом Красавиной. Выслушав о себе звенящим шёпотом что он «мерзавец, подлец, циник, ищейка, негодяй и солдафон, толкнувший её к лакею» Евпатий, таким же звенящим шёпотом, коротко ответил ей.
- Ирин, уйди от меня, а? Не то, мне придётся, изменить тебе с кухаркой!..
Вернулся домой, он уже за полночь, и оказалось, что супруга ещё не возвращалась. Отказавшись от предложенного Анфисой ужина, Евпатий Гордеич, устало пошёл спать, кутёж в клубе, удался на славу. Он пробудился от того, что рядом, кто-то копошился.
- Наташ, м-м.. который час? – едва ворочая сонным языком пробурчал Хортов, не размыкая век.
- Начало второго – прошептала устало супруга, укладываясь по удобнее.
- Бал был так долго? – полузасыпая, справился он.
- Нет, мы с подружками поехали потом на девичник… там к одной княгинюшке, а ты куда пропал? – осторожно кладя ему руку на грудь, спросила жена.
- Я тоже… сбежал с бала с группой верных мне гвардейцев, в клуб… всё… спим…- Хортов окончательно провалился в мир сновидений, а через пять минут, сладко засопела и Наталья Сергеевна.
Утром, подождав пока дети покушают и убегут по своим делам, Хортов отпустил Анфису, и прислушавшись нет ли кого с той стороны под дверью, обратился к жене.
- Наташа, я хотел бы у тебя, кое-что спросить, а вернее услышать твоё мнение, по одному деликатному делу…
- Да, я слушаю тебя – супруга отпив чай маленьким глотком, навострила ушки.
- Что там в вашем женском обществе, ходят за разговоры такие, касающиеся интимных подробностей жизни, каждой из кумушек, со своим мужем, или любовником?
- Что?! – едва не поперхнувшись, переспросила, оторопевшая Наталья Сергеевна.
- На своих девичниках, они хвалились одна перед другой, силой и достоинством своих мужчин (супруга прикрыла рот ладошкой) Это и в самом деле так было, или мне что-то насочиняли про ваше общество?
- Кто тебе это передал?! Боже, какой ужас!..- растерянно зашептала уже вся покрасневшая супруга, глядя на Евпатия, круглыми от страха глазами.
- Неважно кто сказал, важно, что это, могут полоскать на каждом углу, и сочинять похабные слухи – отставив свою чашку в сторону, пояснил Хортов.
- Это… Евпатий… это было вовсе не так…- поняв на что он намекает, заговорила Наталья Сергеевна, сильно волнуясь при этом, - Я, просто поделилась, что нас с тобой ещё тянет друг к другу, не то что у… у иных семей! – чуть не плача, трясущимися губами, пыталась объясниться Наталья, хлопая глазами-Евпатий, я.. поверь, я никаких наших подробностей не передавала, я не такая… боже, какой стыд! – женщина не выдержала, и горько заплакала.
- Наташ, не надо плакать, ну полно тебе уже, полно! Я тебя ни в чём не обвиняю! – Евпатий поднялся, обошёл стол, и присев рядом, обнял супругу – Не плачь уже, ну всё, хватит… Просто впредь, будь осторожна со своими подругами, не всё и не всем, можно доверять в этой жизни, не плачь!
Наталья положила голову ему на плечо, и через минуту, слёзы прекратились, она сказала ещё раз «Прости», и муж, чмокнув её в уголок рта, к неприятной теме, более не возвращался.
Х Х Х
Прошло два дня, в течении которых, Хортову не давала покоя эта история на балу, со своей теперь уже бывшей любовницей, и он решил окончательно всё разрешить, дабы подобное, не повторялось впредь. Для этого, он без всякого предупреждения нанёс визит своей первой любовнице, где и застал свою пассию, в интересной ситуации с молодым уланским поручиком. Появление сыщика в дверях спальни, оказалось столь неожиданным, что любовники, успели только лишь натянуть на себя одеяло до подбородка. Евпатий Гордеич по-хозяйски взял мягкий стул, и поставив его сбоку кровати, деловито на него уселся нога на ногу. Ирина Анатольевна оказалась настолько обескуражена подобным цинизмом, что не могла пока произнести ни звука, возмущённо и растерянно таращась на любимого наглеца. Молчал и поручик, которого следователь, шапочно знал по Офицерскому собранию (очевидно молодой улан, просто не знал, что в таких случаях, следует говорить). Первым, нарушил неловкое молчание надворный советник, абсолютно обывательски, обратившись к неверной любовнице.
- Ирина Анатольевна, вы, давеча уличили меня в измене, выставив мне, довольно пикантный во всех отношениях ультиматум, (дама моментально вспыхнула, глазки метнули огненные стрелы, и кровь негодования, забурлила в прекрасном теле) который я, чувствуя справедливость ваших обвинений, вынужден был отклонить, и даже сам, дал вам возможность, привести свою угрозу в исполнении, ибо заслуживаю чтоб вы, наказали меня так, как пригрозили! (Красавина, уже шевеля чувственными устами, начала подбирать слова для ответа) Как кстати прошло моё наказание? – мило улыбнулся сыщик в конце, и тут дама наконец не выдержала.
- Как вы вошли?! Там было заперто!!! – крикнула она, правда совсем не то, что собиралась, ибо от нахлынувшего возмущения, все реплики перемешались в её голове, подобно предметам в женской сумочке.
- Сударыня, вы забыли, где я служу? – улыбнулся сыщик – Ваши замки, это пустяки… кхм, вернёмся к нашим ливреям, вернее бокалам, простите баранам… - продолжая измываться, заметил было Хортов, но тут же получил в ответ, гневное «Наглец!», после чего беглым огнём последовали обличения в шутовстве, цинизме, непорядочности, и полном неуважении к чувствам женщины! Улучив момент, когда дама умолкла дабы перевести дух, визитёр, не повышая голоса, но показав ладонью знак «Стой!» негромко проговорил.
- Итак, Ирина Анатольевна, взвесив на весах всех ваших и моих агнцев и козлищ, я пришёл к выводу, что нам не стоит далее продолжать наши встречи, ибо я, недостоин ваших жертв! Вот это, я и пришёл вам сказать!
Госпожа Красавина тряхнув своими шикарными локонами, отрывисто бросила в ответ.
- Ну так и убирайтесь ко всем чертям!
- Мадам! – элегантно приподняв на голове цилиндр, произнёс Хортов при вставании, и бросив на сконфуженного поручика отеческий взор, неслышной тенью удалился.
- Мерзавец! – крикнула во след брошенная любовница, запустив в двери подушкой.
- Ирина, Ирина! – качая головой, отозвался наконец и поручик – Сколько я раз просил тебя, прикажи слесарю, поставить на дверь простой, но надёжный засов! Тьфу, твою ж маман! – молодой улан, в задумчивости сел на постели, а его любовница, продолжая в пол голоса браниться, принялась облачать себя в домашний халат…
На третий день после бала, не обращая на бурлившие в обществе разговоры о грандиозном скандале на этом балу, Евпатий Гордеич как обычно работал с документами, а его верный помощник, разгребал поднакопившиеся протоколы. Язвительных слухов в свой адрес по поводу его сногсшибательного визита на дом к Красавиной, Хортов не опасался. Во-первых ,Ирина хоть и кляла его на все лады за неверность и «хамское поведение», но полной дурой уж точно не была, да и уланский поручик, не походил на идиота, (Ирина таких избегала) чтоб хвалиться где-либо, что «легко обошёл надворного советника», а во-вторых, и сам Хортов, на другой же день напрочь забыл о визите, уйдя в работу. Таким образом все всё поняли, и остались каждый при своих.
Никаких особенных слухов о скандале с Евстафьевым и штабс-капитаном Шкловским, в Управе благочиния не витало, и тем необычнее стал для Хортова визит к нему полицмейстера, принесшего что называется на блюде, новое дело.
- Евпатий Гордеич, добрый день! Аристарх Сергеич, приветствую вас! – бросил он, пройдя в двери. Подчинённые поприветствовали Разорихина вставанием, а когда все обратно сели, Мефодий Лукич, сказал следующее.
- Евпатий Гордеич, известный вам скандал на балу у губернатора, дал определённые всходы, судебного порядка!
- Хм, ну этого следовало ожидать – неопределённо пожал плечами Хортов, - Евстафьев подал в суд на Шкловского в защиту чести и достоинства?
- Не угадали, Евпатий Гордеич – сдержанно хмыкнул Разорихин - увы-с! Кабы это, то и разговору особого не было, мало ли у нас сутяжничества? Дело приняло иной, вовсе никем не ожидаемый оборот! – погрозив кому-то пальцем, проговорил полицмейстер.
- А именно? – сделал стойку Хортов, только теперь почуявший неладное.
- Дело в том, что у этого Евгения Евстафьева, есть младшие брат и сестра, Валентин и Нина. Они уже год живут отдельно, с тех пор как по завещанию, четыре пятых всего состояния, внезапно для всей фамилии, достались одному Евгению, а остальное, этим двоим, младшим. Ну, понятное дело, что отношения меж ними совершенно разладились, и вот теперь что называется, грянуло! Эти самые Валентин и Нина, сегодня рано по утру, подали в Надворный суд жалобу, суть которой состоит в том, что они утверждают, будто Евгений Алексеевич, вовсе не их родной старший брат, а двойник, принявший на себя обличие настоящего Евгения Алексеевича, втёршись в доверие к покойному родителю, и похитивший большую часть их наследства, которое ранее, отец обещал разделить про меж детей, в равных долях!
- Вона как? – искренне удивился Хортов, не ожидавший подобного поворота – Любопытно…
- Более чем Евпатий Гордеич – снова хитро улыбнулся Разорихин – прокурор наш, поначалу слегка растерялся, хотя жалобу и принял, да зачем-то, обратился к губернатору. Тот подумал-подумал, да и надумали они коллегиально, передать это дело нам, в полицейскую Управу!
- Позвольте, Мефодий Лукич, - боком поглядел на него Хортов – если прокурору жалоба, то пусть его следственный судья и ведёт, у нас и своих забот хватает!
- Ну, дело в том, что Евстафьевы-младшие, попросили прокурора, чтобы их дело, вели вы, как опытный и сведущий в необычных делах сыщик. Ну а поскольку вы мастер на всякие головоломки, то через меня, вам и передан приказ свыше, взять это дело, и как говориться, представить результат!
- Не было у бабы горя, купила баба порося! – невесело пошутил Хортов, глядя чуть в сторону.
- Ну что же делать, Евпатий Гордеич? – развёл руками Разорихин. – Вы ведь сами тогда на балу вмешались, и дуэли не допустили, и верно вмешались, про судебное решение им втолковали, да… Только вот анекдот право вышел, не Евгений Алексеевич жалобу на штабс-капитана подал, а на него подали, обделённые родственники! Так что впрягайтесь с сего дня как вы это умеете, и помогай вам бог! – полицмейстер кряжисто приподнялся, следом встал и Хортов.
- Это прокурор за своего племянничка двоюродного счёты сводит, не иначе! – невольно бросил он, на что Разорихин возразил, сказавши что никто ничего не сводит, просто дело уж больно необычное, и они его в любом случае, на сыскную полицию спихнули бы. и личная неприязнь здесь не при чём.
- Виноват-с, Мефодий Лукич, сболтнул с дури, вы, пожалуй правы! – улыбнулся в себя Хортов.
- Ну-с, работайте господа! – кивнул им Разорихин, и неспеша вышел.
- Вот Аристарх, и дожили мы с тобой, до счастливого дня! – мрачно пошутил Евпатий, прислоняясь к бюро с часами.
- Шеф, а чего и как, мы там рыть-то должны? Ведь это же вздор полнейший, про двойника-то! – изумился Аристарх, оставшийся сидеть на месте.
- Вздор, не вздор, но штабс-капитан Шкловский, выглядел весьма убедительно в своих обвинениях! Вряд ли боевой офицер, позволит себе столь изрядно шутить – высказал мнение, Евпатий Гордеич.
- А не мог ли это, быть заговор против Евгения Евстафьева, со стороны тех же родственников? – предположил Аристарх, жалея про себя что не поехал на тот бал, предпочтя ему, посещение любовницы.
- Мало вероятно – задумчиво покачал головой Хортов – Шкловский, действительно старый товарищ Петлицына, а капитана я знаю давно, он острослов, но не склонен к авантюрам. И потом, каким образом, молодой человек 26-ти лет и барышня 19-ти, смогли бы всё это организовать? В теории, такой заговор возможен, но весьма долго готовится, и требует строжайшей самодисциплины, и гробового молчания. А Нина Евстафьева, как и большинство её сверстниц, попрыгунья-стрекоза, читающая дурацкие романы, да ещё по слухам, помолвлена с кем-то… Вряд ли старые воины, влезут в сомнительное предприятие, с ничтожным шансом на успех. Но, как версию, мы проверим и это, ты прав!
- К кому пойдём первыми, шеф? – встал из-за стола Аристарх.
- Да вот к младшим Евстафьевым и поедем, они живут в съёмном доме на Кавалергардской. Живописное местечко, с большим парковым садом, прудиком, и вообще уютное!
Оказалось, что Валентин и Нина Евстафьевы, находились дома с утра, предупреждённые прокурором через полицию, ожидая приезда следователя, будучи озабочены и взволнованы. Тут же подле крутилась их горничная, а под ногами забавно баловался симпатичный, полосатый котёнок. Представившись по всем правилам, полицейские осмотрелись, предварительно оценивая обстановку.
Валентин Евстафьев, оказался среднего роста, приятной наружности шатеном, с хорошей причёской, небольшими усиками, и маленькой испанской бородкой. Тёмно-зелёный сюртук из дорогой материи и такие же брюки, ладно сидевшие на нём, делали его слегка похожим на чиновника. Нина Евстафьева, симпатичная барышня 19-ти лет, со светло-русыми, слегка завитыми волосами, и любопытными карими глазками, предстала пред очи чиновников правосудия, в скромном и красивом домашнем платье синего с отливом цвета, и короткими рукавчиками.
- Несказанно рады, что они, прислали вас, Евпатий Гордеич! – коротко всплеснул руками Валентин, шагнув к ним – Мы с Ниночкой, опасались что подсунут зануду судебного, а там сами знаете, лишь бы дело закрыть… Покорнейше прошу пройти за нами в гостиную, там весьма удобно для бесед!
Полицейские прошли внутрь, предоставив свои цилиндры вешалке, и расположились на мягких полукреслах, вокруг узорчатого, резного столика из ореха, в центре которого, на кружевной салфетке стояла прозрачная ваза с фруктами трёхсвечный канделябр с чуть оплывшими свечами, и коробок спичек. стены, с четырёх сторон украшали картины со сценами охоты, натюрморты и баталий. Дремавший в углу камин, держал на своей полке бронзовые часы с римскими цифрами. и канделябр. Словом, гостиная Евстафьевых-младших, ничем не отличалась от сотен ей подобных, если не считать правда отсутствие здесь дивана, как у прочих.
Аристарх молча достал из кармана сюртука записную книжку с карандашом, а Хортов пристроив свою трость (на которой почему-то задержался взор барышни) сбоку у подлокотника, первым начал разговор.
- Итак молодые люди, вы подали жалобу что Евстафьев, Евгений Алексеевич, значащийся по документам как ваш старший брат, на деле таковым не является, а является подставным лицом, двойником, мошенником, ну словом, не-вашим братом, мы верно вас поняли?
- Абсолютно верно Евпатий Гордеич, вы правильно нас поняли! – кивнул Валентин, а Нина, кивнула молча. Хортов едва заметно улыбнулся, и многозначительно спросил.
- А какое обстоятельство, навело вас, на подобную мысль? И второе, кто первым из вас двоих, заподозрил неладное?
Брат с сестрой переглянулись, и Валентин начал.
- Понимаете ли господин следователь, дабы вы всё верно себе представили, мне следует начать повествование, несколько издалека…
- А мы с коллегой никуда не торопимся, и даже напротив, Валентин Алексеевич, будем рады услышать от вас, всю подноготную этого дела – заметил ему на это Хортов, а помощник молча кивнул.
- Очень хорошо господа, что вы правильно меня поняли, итак, вот предыстория! – вздохнув не радостно, продолжил Валентин, - наш Евгений, он по характеру, всегда был этаким баронетом, горделиво себя держал, но пока мы были детьми, в начале я, а потом сестра, он нас не чурался, иногда играл с нами, дарил всякие милые безделушки, ну словом не обижал, хотя и любви крепкой, не проявлял. Покойный наш батюшка, по старому обычаю, ставил Евгения выше нас, но до поры ни я, ни Ниночка, не чувствовали на себе, тяжести отцовского поведения. Напротив, по мере нашего с сестрой взросления, батюшка всегда говорил что наследство, состоящее из пятисот тысяч на ассигнации, он оставит нам почти в равных долях: Евгению 200 тысяч, и нам с сестрицей по 150, ну мы и не возражали. Евгений со своей стороны, так же не давал понять окружающим, что недоволен отцовским решением. Всё, до поры до времени, шло как и в большинстве семей города. Трещина, я бы назвал это так, - Валентин чуть подался вперёд – первая трещина, появилась более пяти лет назад. Евгений, уже более двух месяцев, оказывал знаки внимания одной девушке, Лизе Сапожкиной, на тот момент, романтическому созданию осьмнадцати лет, с приданым порядка 90-та тысяч. Дело уже как будто клонилось к свадьбе, хотя перед тем, ну, как Евгений стал посещать дом Сапожкиных, у Лизы был ухажёр, некто Николай Пашков, теперешний кстати, её муж! – чуть подняв указательный палец, торопливо, словно боясь это забыть, пояснил рассказчик, - И вот, этому Николаю, дали понять что он Лизе не пара, не богат, не знатен, всё как всегда, и он без скандала ушёл в сторону.
Ну, дело уже шло как будто бы к свадьбе, и вдруг всё расстроилось! Евгений перестал посещать дом Сапожкиных, а его счастливый соперник Николай Пашков, тут же занял освободившееся место, и к удивлению общества, состоялось их венчание. А Евгений, вдруг засобирался за границу…
- Простите, Валентин Алексеич, а в каком месяце сие случилось, ну в путешествие братец ваш подался? – спросил Хортов, чуть сдвинув брови.
- Ах это? Это в феврале было, в последней трети. Так вот, Евгений объявил всем, что уезжает в Италию, он сносно по-италийски говорит и пишет, с детства учил, так и решил не в Париж, а на Апеннины, там де древностей больше, ну и всё такое…
- Ещё вопрос, господин Евстафьев, - следователь достал из кармана свою серебряную с оленем табакерку – В связи с чем ваш брат, расторг помолвку, ведь это был его шаг?
- Да, это Евгений объявил что свадьбы не будет, но о причинах умолчал, а отец и не настаивал, хотя разговоров неприятных, нам тогда хватило! – махнув рукой, пояснил Валентин, и посмурнев, тихонько добавил – Где-то после отъезда Евгения, месяца через два, Лиза тогда уже была замужем за Пашковым, в её семье открылось что принадлежащие ей драгоценности на сумму порядка 35-ти тысяч, фальшивые! Скандал разразился грандиозный, полиция разводила руками, ну вы верно и сами о том слыхали? – Валентин вопросительно поглядел на сыщика.
- Да, припоминаю – кивнул Хортов, - я тогда ещё в частных приставах ходил, но к этому делу отношения не имел, не в моей части случилось, да и расследования как такового не было, семейство Сапожкиных в своих подозрениях ни к чему не пришло, и дело закрыли, списав всё на неизвестных злоумышленников. До сих пор не понимаю, как им этот вздор, в голову пришёл? – усмехнувшись, закончил вспоминать полицейский.
- Да, скандал замяли, потому как не могли определиться, на кого подумать – стал опять припоминать Валентин, слегка наморщив лоб – думали на братца нашего, на саму Лизу, мол от глупых девичьих чувств, запузырила куда-то… Даже на её мужа Николая думали!.. Но тот поклялся всем чем только можно вообще поклясться, что не имеет к этому отношения, и все просто развели руками! Так вот, Евгений пропал на три года, а около двух лет назад, в июле, он вернулся домой, загорелый, но исхудавший, хотя и с неплохим капиталом, порядка сорока тысяч, похвалился что в карты наиграл.
Первая странность Евпатий Гордеич, состояла в том, что он, за три года не прислал ни одного письма, что на него, совершенно не было похоже! – голос Валентина приобрёл оттенок таинственности – Он, если случалось ранее куда-то надолго отъехать, всегда писал нам, а тут, за три года ни строчки! А дальше, он и вести себя начал весьма странно: сделался суетлив, неприветлив, немногословен, и как-то так по-особому, принялся обхаживать отца, а с матушкой, сделался сдержанно-вежлив, словно не рос, как и мы в нормальной среде, а вышел из какого-то аглицкого пансиона! Мы с сестрицей, поначалу списывали всё на последствия европейского вояжа, тамошних нравов, но нет, потом я отмёл от себя эти предположения – Валентин устало вздохнув, откинулся на спинку стула, - Из Италии, он не привёз почти ни каких подарков родным, только лакированный вишнёвого дерева чубук с несколькими пачками табака батюшке, да медное зеркальце матушке.
А вот сестре, которой сам бог велел презентик приподнесть, просто, по-родственному, он ничего не привёз. абсолютно! В общем поведение Евгения, становилось неузнаваемым, он переменился в худшую сторону… Но с отцом, он всячески поддерживал хорошие отношения, а старик, как-то незаметно тоже переменился, и увы не в лучшую из сторон, относительно нас с сестрой!..
- В чём именно, это выражалось? – уточнил Хортов, скрестив руки на груди.
- Отец, всё чаще ставил Евгения нам с сестрой в пример, и постоянно намекал, что мы должны во всём его слушаться, и не возражать! – мрачно усмехнулся Валентин, а Нина лишь печально вздохнула.
- И что, вы уже тогда заподозрили что ваш Евгений, не настоящий? – переспросил следователь.
- Да нет разумеется, тогда, я просто не понимал природу его метаморфоз, хотя позже, отнёс это к заурядной смене характера, да подхваченной в италийских государствах, страстью к интригам – разочарованно пояснил Валентин, поправляя левой рукой свой галстук, а затем продолжил – Но год назад, наш отец пережил апоплексический удар. Врач, осмотревши его, сказал нам всем, что второго, его измождённое сердце не перенесёт. Дня через два, мы с сестрой вернувшись от тётушки, узнали от прислуги, что у отца был с визитом его душеприказчик, поверенный в делах. Нам это сразу показалось подозрительным, но тревожить старика, мы понятное дело, не решились, но я спросил об этом брата, - это слово Валентин произнёс очень едким голосом – однако он, только и удостоил меня ответом, что это воля отца, да и всё. И вот недели через три, отца не стало, душеприказчик огласил завещание, и мы с сестрой, оказались ошеломлены его результатами: вместо причитающихся нам полутораста тысяч, мы получили только по 50-т, и всё, дом и прочее имущество, так же отошло Евгению.
Отношения с братцем стали портиться на глазах, и через месяц, нам с Ниночкой пришлось съехать. Предчувствуя что-то такое, я. незадолго до того, нашёл этот дом, и вот пригодилось…
- Валентин Алексеич, а когда Евгений женился? – задумчиво спросил полицейский, положив правую руку на трость.
- А, так месяца через три после возвращения, я не упомянул о том сразу, потому как хотел сделать это позднее – спохватившись, заметил рассказчик – Анна Кирилловна, она тоже из нашего города, и наши семьи знались с детства, но тем не менее, решение Евгения сделать Анне предложение, удивило всех нас, и даже родителей! Дело всё в том, что она из небогатой семьи, и потому приданного, за ней почитай и не было, так, три тысячи, слёзы одним словом, - Валентин положил нога на ногу – Хотя, ежели богатому человеку нужна была просто красивая и неглупая жена, то Анна Кирилловна Матвеева, как раз бы подошла. Вы ведь видели её на балу?
- Да, Валентин Алексеевич, приметил – согласно кивнул Хортов – Весьма красивая дама, и в остальном вы верно подметили, человеку с деньгами, коли он ценит красоту, и желает её, такая женщина в самый раз!
- То-то и оно Евпатий Гордеич, что наш Евгений, не был ранее замечен в таком, как бы это сказать, сердечном бескорыстии. Анна Кирилловна, сидела в девках аж до 25-ти лет, воздыхатели дом навещали, но замуж не брали. И Евгений наш, тоже отчего-то, не горел желанием сделать её своей женой, лет семь-восемь назад, а она многим нравилась. А тут нате вам, Лизу с 90-ста тысячами бросил внезапно, а Анну, с жалкими тремя, в жёны взял! Весь город гудел, обсуждая это дело. Свадьбы правда пышной не было, только родственники, да с полдюжины друзей – Валентин чуть сдвинул брови – Батюшке нашему, такой поступок Евгения, пришёлся по душе, и именно это как мне думается, сыграло не последнюю роль, в его, к нему отношении. Матушка соответственно тоже предалась восторгу, ну как же, - Валентин коротко всплеснул руками – старший сын, бескорыстный человек! Редчайшее явление в обществе!
- Ну, а лично вы, как расценили поступок брата? – поинтересовался Хортов, стрельнув пальцем, в истца.
- Тогда, не знал что и думать, полагал одно время, что может и вправду, братцу красота Анны приглянулась, да и характером она ничего, и то ли любит его страстно, то ли просто держится! – ответил Валентин.
- Так, вот вы заметили изменения в поведении вашего родственника, касательно его манер, и характера. А как он ориентировался в доме, не путал ли комнат, узнавал ли друзей детства, соседей, ваши детские воспоминания, не путался ли он ни в чём таком? – спросил Хортов, по заведённой привычке, что-то пролистывая в своей голове.
- К сожалению, я ни на что такое, не обратил тогда внимания. Родители его узнали, хотя матушка при встрече и заметила, что он изменился, возмужал и не узнать! Но ведь эдак только говорят, когда кого-то давно не видали, своего рода ритуал что ли… - с грустной усмешкой, сказал Валентин, и продолжил далее – друзей своих, он то ли на другой, то ли на третий день поехал навестить, а то к нам потом некоторые были с визитами, да.
Они потом где-то на квартире, попойку торжественную устроили, и вот на ней-то, он по слухам удивил друзей тем, что стал меньше пить чем в былые года. Поговаривали потом ещё в виде шутки, что италийские курорты сделали из Евгения почти трезвенника!
- Если вас не затруднит, назовите нам имена друзей брата, ну, кого помните! – попросил сыщик.
- Извольте, сейчас! – Валентин секунд на пять призадумался, а затем проговорил – Дубровцев Михаил, Савицкий Виктор, братья Петровы, больше, увы затрудняюсь… В лицо-то многих знаю, а вот с именами заковыка, эти, самые близкими Евгению доводятся, и меня знают, так что чем могу-с!
- То бишь от друзей, вы ничего подозрительного о брате не слышали?
- По мимо его склонности к трезвому образу жизни, ничего! – улыбнувшись, покачал головой Валентин.
- Так, а соседи что? Их, он всех узнавал, конфузов не было? – снова спросил полицейский.
- Ну, по возвращении из Италии, он не очень и жаловал соседей-то, хотя за тот год что мы с сестрой жили с ним под одной крышей, он ни разу не обознался, не обманулся, называйте как угодно, да я и внимания на то не обращал. Соседи и раньше-то не часто к нам захаживали, а как братец переменился, то и того реже стали наведываться. Слухи о нём, от них пошли такие, что дескать Евгений, привёз из-за границы кучу дурных манер, и аглицкую чопорность.
- Ну-с, Валентин Алексеевич, Нина Алексеевна, а теперь откровенно – вздохнул устало Хортов, оглядывая обоих – вы «прозрели» что Евгений это не-Евгений, после скандала на балу, так ведь? Вы ведь там присутствовали?
- Да, мы там были, я с приятелем, Ниночка с женихом – кивнул Валентин – вы правы Евпатий Гордеич, скандал со штабс-капитаном, стал искрой в бочке с порохом. Я кое-что сопоставил, и пришёл к выводу, что вернувшийся через три года человек, вовсе не наш брат Евгений, а двойник, чужое лицо! Вы же знаете, наверное, о подобных случаях? – с надеждой в голосе, спросил в конце Валентин.
- Скажем так, я о подобном слышал, но по большей части, это истории из романов – негромко ответил следователь.
- Возможно, что я и ошибаюсь – поспешил внести поправку Валентин – Но, это единственное на мой взгляд, разумное объяснение, отчего Евгений, вдруг превратился в холодного интригана, и почти ограбил нас с сестрой…
- Ну, в нашем земном мире, возможно и не такое, порой минуют десятилетия, прежде чем существо человеческое, покажет свою истинную сущность и личину! – философски заметил Хортов, а затем поинтересовался, как матушка, воспримет такие обвинения от младшего сына, к старшему?
- Матушка наша, уже полгода как впала в беспамятство, стала не в себе, - хмуро ответил Валентин – доктора говорят, что от нервов. Периодически забывает, что батюшка скончался, требует его, путает нас с Евгением, а сестрицу считает подростком, вот так…
- Она у Евгения Алексеевича живёт?
- Да, там и прислуга при ней особая, да и Анна Кирилловна её не обижает, ей лучше в привычной обстановке оставаться – потерев пальцами лоб, пояснил Валентин.
- Ну-с, Валентин Алексеич, на этом пока закончим, ваша точка зрения мне ясна, дело начато, будем вести! – оттолкнувшись руками от подлокотников, Хортов поднялся. Встали и все прочие.
- До разрешения всех формальностей, города попрошу не покидать, это к тому, что ежели вы понадобитесь, чтоб нам не искать вас по усадьбам знакомых помещиков – пояснил на прощание следователь.
- Да-да, Евпатий Гордеич, разумеется, это же в наших с сестрой интересах, мы никуда до окончания дела, из города не двинемся! – твёрдо пообещал Валентин, а Нина, лишь согласно кивнув, негромко бросила «Да-да, конечно!» Коротко простившись, полицейские покинули дом Евстафьевых-младших. На улице, Аристарх спросил.
- Шеф, а мы теперь куда с вами, к Евгению Алексеичу?
- Нет-нет Аристарх, не торопись приятель, нашего оскандалившегося двойника, мы навестим несколько позднее, но разговор построим иначе, нежели с младшими отпрысками…
- А как мы его будем строить?
- А вот мы в начале не с ним, а с его половиной, Анной Кирилловной побеседуем. В таком деле Аристарх, с его участниками, лучше разговаривать порознь, что не переглядывались не сидели. Младшие не в счёт, они истцы, а вот далее, возможен сговор, и чтобы вернее это обнаружить, беседовать с участниками, лучше по отдельности, да-с!..
- Ну, это как прикажете шеф, а теперь-то к кому?
- Теперь к герою событий, штабс-капитану Шкловскому, он должен у Петлицына квартировать! – подходя к своему экипажу, ответил Евпатий Гордеич.
- О, а мне так и в двойне будет интересно его послушать – чуть загорелся Аристарх, - меня-то на балу не было, и я всё пропустил!
- Интересное, приятель, нас с тобой, ожидает впереди! – усаживаясь на сидение, предрёк Хортов.
Х Х Х
Холостяцкая квартира Николая Васильевича Петлицына, являла собой типичную холостяцкую берлогу, видавшего виды боевого офицера: кое-как расставленная мебель, полунебрежно висевшая на стенных крюках, и валявшаяся на стульях одежда, две пары запылённых сапог, печально склонив свои голенища, дежурили в дальнем углу комнаты отставного капитана. Пачки хорошего табака попадались то тут, то там, (одна початая, даже лежала на ночном столике вместе с лакированной трубкой) отчего в воздухе, крутился сладковатый, щекочущий ноздри аромат. Подле трубки, соседствовала с нею колода карт в 54-ре штуки, лежали горсть серебра и меди, да ещё какие-то мелкие безделушки. С полдюжины пустых бутылок, прижавшись друг к другу, стояли под столом. Впрочем, не смотря на это, грязь в квартире отсутствовала, Петлицын нередко здесь подметал, ибо частым его гостями являлись дамы, а посему, относительный порядок старого холостяка, всё же поддерживался. Состояла квартира Петлицына из трёх жилых комнат и кухни. Водилась здесь и прислуга в виде приходящей кухарки, исполнявшей иногда и услуги горничной. Но в целом, Николай Васильевич слыл среди соседей человеком не конфликтным, если его конечно, не задевать…
Визит полиции, пришёлся на предобеденное время, на кухне, кухарка гремела посудой, а в комнатах витал щекочущий ноздри и вызывающий жгучий аппетит, аромат горячей трапезы. Двери гостям открыл сам хозяин.
- Ба, господа-сыщики! Милости просим, мы с Юрий Николаичем ждали правда судейских по его душу, но последние слухи о тяжбе в семействе Евстафьевых, порядком нас озадачили… прошу за мной в комнаты! – поправляя халат в коем находился, проговорил Петлицын. Они прошли в своеобразную гостиную с двумя диванами у стен, напротив друг друга, меж коих стоял эллипсовидный стол без скатерти, и пять стульев. Прочая обстановка так же не блистала изыском, и не стоила того, чтобы её описывать. Штабс-капитан Шкловский, сидевший с трубкой в зубах на одном из стульев, встретил визитёров в распахнутом мундире, поверх нижней рубахи. Поднявшись, он приветливо поздоровался с полицейскими, и сказавши, что весьма рад их приходу, всецело отдал себя в их распоряжение. Расселись кругом стола, и Хортов стал говорить.
- Юрий Николаич, я, право знать не знал, и ведать не ведал, что вся эта история, ляжет на мои плечи. Когда на балу, я предотвратил бессмысленную в той ситуации дуэль, я полагал, что всё ограничиться заурядной судебной тяжбой, но Евстафьевы-младшие, спутали мне все снасти. Признаться вам, я ждал что Евгений Евстафьев, уже на другой день побежит в суд, и подаст на вас жалобу, но его младшие брат и сестрица, сделали по истине ход конём, и наш прокурор, аж к губернатору за советом побежал. И вот совместно, они меня к этой задачке и пристегнули…
- Да что там тот губернатор с прокурором – махнул рукой Петлицын, - им бы устриц жрать, да шампанским запивать… Я, когда Юрка рассказал мне всю подноготную, и то чуть трубку свою не перекусил пополам!
- Да господа, - согласно кивнул Шкловский, - я бы на месте вашем, не поверил с ходу в эдакое-то, но задуматься, верно задумался бы. А вы господин следователь, вероятно тоже сомневаетесь в достоверности моей истории? – обратился к Евпатию, штабс-капитан.
- Я, верю вам обоим, а вот в ком я обманулся, - покажет следствие! – многозначительно ответил следователь.
- Интересно как вы выразились! – одобрительно заметил Шкловский, и тут же спохватившись, сказал, что готов перейти к делу. Аристарх приготовился протоколировать, а Хортов задал первый вопрос.
- Скажите, штабс-капитан, вы, на балу обратились к Евстафьеву со своими обвинениями при всех, не отозвавши его в сторону, не навели прежде о нём справки, а жахнули что называется прямой наводкой, из чего я делаю вывод, что в полку, вы не приятельствовали с тем человеком, коего увидели в лице Евгения Алексеевича?
- Вам не откажешь в наблюдательности – улыбнулся в усы офицер – да, да, пропавшего друга, я опознал бы не привлекая внимания, да к тому же, я иной раз бываю излишне горяч господа, но тут, ещё и случай особый! – сразу как-то помрачнел Шкловский, откладывая на стол, погасшую трубку.
- Ну-с, Юрий Николаич, тогда извольте изложить нам всю эту историю от, и до – попросил Хортов.
- Ради бога, хотя изложение моё, будет лаконичным, Пётр Сергеич Грицын, не особо яркая фигура, хотя и не бесцветен! – штабс-капитан откинулся на спинку стула – В апреле 34-го, Грицын прибыл в наш полк с пополнением, и с ним ещё двое. Ну, как водиться в таких случаях, устроили небольшую пирушку, она прошла без происшествий, и служба что называется, пошла дальше. Грицын этот, звёзд с неба не хватал, но и труса не праздновал, хотя виднелась в нём, какая-то затаённая осторожность.
С товарищами по полку держался ровно, но, держал дистанцию от новых знакомств. Когда случалось кому-то приехать из центральных губерний, он не сразу шёл на контакт, а в прямом смысле господа – лицо рассказчика приняло иронический оттенок – приглядывался издалека, словно пытаясь что-то угадать, либо кого-то узнать. Позже-то мне всё стало ясно, но тогда, мы не обращали на это особого внимания, там почитай все с причудами были… Года через полтора, Грицын получил под начало роту, это, на мой взгляд, был предел его командирских способностей. Неприязнь, а вернее настороженность к нему, появились у меня, и ещё ряда офицеров вскоре после того.
Начались жаркие дела в горах, и стали мы замечать, что Пётр Сергеич со своей ротой, как-то опаздывает с выдвижением вперёд во время боёв, и все шишки достаются соседям, да и итоги ряда сражений, оказывались порой спорными. А однажды, из-за очередного опоздания, неприятель, песенка которого, казалось, уже была спета, прорвался на участке роты Грициына. Выяснилось, что Пётр Сергеич, не перекрыл должным образом две дороги как было указано, да и сам во время прорыва горцев, оказался зачем-то в обозе, и оказался на месте прорыва спустя пол часа после того, как черкесцы, прорвавшись ушли…
Позже, он объяснил свой поступок тем, что решил лично проверить наличие достаточного количества провианта и боеприпасов. Дело замяли, опытных офицеров как обычно не хватало, а Грицын до того момента, не давал повода считать себя трусом. Однако я, и ряд других офицеров, сделали для себя, иные выводы. Прямых обвинений мы ему в лицо не бросали, командир наш, строжайше запретил дуэли, но в личные свои компании, приглашать поручика мы перестали, и не ходили туда, где бывал он. Грицын разумеется, всё понял, но тоже не лез на рожон.
Так всё до поры и шло – штабс-капитан, чуть подался вперёд, - но в начале мая 37-го, точнее четвёртого числа, наш батальон при двух орудиях, должен был выступить в поход противу лезгин. Но, за сутки до выступления, в полку случилось неслыханное: ночью, из штаба пропала полковая казна, свыше 42-х тысяч на ассигнации и золото! Это именно тот эпизод, о котором я умолчал на балу – поморщился Шкловский, на что Хортов, внимательно его слушавший, поинтересовался.
- Господин Шкловский, а что, вы с товарищами, вот так и заподозрили Грицына, в хищении казны?
- Да нет Евпатий Гордеич, не вот так, - коротко развёл руками Шкловский – Дело в том, что в ту ночь, Грицын был начальником караула, и отвечал за всё… Ну, разумеется, сразу возник вопрос кто виноват? Грицына притянули к ответу, но тот поклялся всем чем мог, что не имеет к хищению никакого касательства. У всех провели обыски по квартирам, но денег не нашли, и свидетелей никаких, а тут боевой поиск уже на носу, и каждый офицер на вес золота, сами знаете как оно бывало! – штабс-капитан невесело улыбнулся – Решено было продолжить следствие, по возвращению батальона из похода.
Ну а дальше, возле одного из аулов, нас внезапно атаковали большие массы неприятельской конницы. Бой длился шесть часов, а когда мы окончательно отразили и рассеяли лезгин, оказалось, что через час после начала дела, когда всё заволокло пороховым дымом, пропадом пропал, поручик Грицын. Его рота потеряла убитыми больше всех, оставшись без командира, и начальство принял подпоручик Лесных. После сражения, мы всё там облазили, но следов Грицина не нашли. Позже, через лазутчиков, мы выяснили что в тот день, лезгины не взяли пленных, а значит господин Грицын, по всему выходило бежал с поле боя, как последняя каналья! - голос Шкловского сделался жёще, но следователь, задал новый вопрос.
- А каким образом, исчезла полковая казна? Жертвы среди часовых были? Чиновники из гарнизона не пропадали ли?
- Нет Евпатий Гордеич, ничего из этого не было, все оказались живы-здоровы, и чинуши все целы, ни одного, шайтан не унёс! – поморщившись, отмахнулся штабс-капитан, и пояснил что дверь в кабинет где хранились деньги оставалась запертой, часовой клялся что не отходил от неё, правда он в том бою погиб, теперь уж не опросишь… Окна тоже все целы, потайных ходов не было, подпол имелся, но глухой, и никуда не вёл, так-то вот, господа! – опять развёл руками Шкловский.
- А ход на чердак, в кабинете был?
- Нет, камин был, с широкой трубой, но на внутренней стене трубы, отсутствовали скобы, по коим можно было б залезть и вылезти, хотя по логике, это единственное место проникновения… Но, требовалась либо недюжинная сила, либо сообщники, да и в саже как чёрт измараешься… Так и сгинула наша казна, хотя многие полагали что похищение денег и пропажа поручика, это одно целое. Розыски пропавшего ни к чему не привели, так это дело и повисло господа. Теперь сами понимаете, что я не мог испытывать радости, встретив внезапно на балу, своего, этого, «однополчанина!» - закончил рассказывать Шкловский.
- Занятное повествование! – задумчиво проговорил Евпатий Гордеич, а затем добавил – И преступление занятное, н-да-с…
Здесь вошла кухарка, и объявила, что готов обед, и не пора ли подавать? Петлицын сразу же пригласил гостей отобедать чем бог послал, но Хортов вежливо отказался, сославшись на занятость, и чуть подумав, обратился опять к Шкловскому.
- Юрий Николаич, поймите меня правильно, но порядок вещей таков, что я обязан проверить ваши документы, ибо дело непростое…
- А, да это всегда пожалуйста, господин следователь! – улыбнулся Шкловский, поднимаясь с места – Я эту кашу заварил, так чего ж теперь политесы-то разводить? Сейчас представлю! – он сходил за паспортом, данные из которого занёс в свои записи Аристарх, после чего, полицейские стали прощаться с хозяевами квартиры.
- Нам уже пора господа, вы не последние, с кем нам нужно будет переговорить сегодня! – сказал Хортов, а на пороге обернулся и произнёс, глядя на Шкловского.
- Да, штабс-капитан задали вы нам головоломку, но я, так или иначе, сей клубочек размотаю, честь имею! - после чего, полицейские покинули холостяцкие пенаты. На улице, прежде чем сесть в экипаж, Аристарх осторожно спросил у шефа, почему они не остались на обед, теперь ведь самое время?
- Не остались потому, что мы, нежданные гости, а следовательно, кухарка вряд ли готовила на нас с тобой приятель, лишние порции. Ну а обжирать вот так с ходу, скромных отставников, как-то не ловко, другое дело, коли обед званый, тогда можно было! – деликатно разъяснил Евпатий Гордеич, но намёк коллеги понял, и велел кучеру ехать к трактиру.
Уже сидя за столиком и ловко работая приборами, сыщики продолжили разговор о новом деле.
- Шеф, ну вы-то сами, если честно, верите в рассказ Шкловского? – негромко поинтересовался Аристарх.
- Скажем так, я, это допускаю – так же тихо, стал отвечать Хортов – да и совпадения так запросто со стола не смахнёшь, но! – следователь поднял столовый нож – На девять десятых, я убеждён что штабс-капитан либо обманулся, либо они с Петлицыным, затеяли какую-то игру. Иногда Аристарх, люди которых ты порядочно знаешь, откалывают необъяснимые номера!..
- Я в начале конечно думал, что всё это вздор, но послушав сегодня Шкловского, уже не знаю, что и думать! – пожал плечами помощник.
- Да, дело обещает быть интересным, и возможно даже более заковыристым, чем предыдущее. Я с таким явлением как подставной двойник, или самозванец, сталкиваюсь впервые. И пока я даже не знаю, с какого боку тут подступиться, кого и как, ловить на лжи…
- Народу опросить придётся, целую прорву, шеф! – тоскливо вздохнул Аристарх.
- Да, свидетелей в сём деле, весьма много будет! – согласился Хортов, подливая себе и помощнику, водки из графина. Они хлопнули по маленькой, и Хортов задумчиво продолжил.
- Опросим… а как и к чему потом привязать эти показания? Ведь к бабушке не ходи, восемь из десяти покажут на следствии, что слова Шкловского, это вздор, и только двое заметят, что здесь что-то не так, Евгений Алексеич де на себя не похожи-с, не они-с! -хмыкнул Евпатий Гордеич, разделывая жаркое.
- Именно! – согласно заметил Аристарх, сверкнувши ножом, - За господина Шкловского, голос может подать только господин Шкловский, шансов у него, негусто…
- Однако скандал уже грянул, и Евгений Алексеичу, в любом случае придётся туго, наше общество, с превеликим аппетитом, оглодает его до костей с суставами! – шевельнув бровями, провидчески прикинул Хортов.
- Да, вашими стараниями шеф, дуэлью дела уже не решить! – хмыкнул Аристарх, принимаясь за рыбу.
- Виноват-с! В другой раз, предоставлю спорщикам, полную свободу действий! – полушутя продекламировал Хортов, подцепив на вилку, солёный грибок. Они ещё немного поговорили, и расплатившись по счетам, покинули трактир.
- Куда теперь-то, шеф? – спросил Аристарх. Хортов с минуту подумал, и решил, что надо заглянуть к Сапожкиным, ибо там, можно кое-что откопать из прошлого Евгения Алексеевича.
Двухэтажный каменный дом из красного кирпича, на улице Дворянской №18, в котором обитало семейство Сапожкиных, уже гудел от кружащих по городу слухов, об удивительном происшествии вокруг Евгения Евстафьева, а появление полиции, лишь подбросило сучьев в пламя. Скандал на губернаторском балу обсуждала даже прислуга во всех домах. Мария Филипповна, ещё вполне себе красивая и обаятельная женщина, в купе со своей товаркой были дома, а глава семьи, отсутствовал. Как показала хозяйка, он уже дня два, как гостил в имении у своего товарища, помещика Крутских, Ерофея Игнатича, жившего в 20-ти верстах от города, в деревне Прорехино, и собирался прогостить ещё дней пять, отдыхая на охоте и рыбалке, от городской суеты и шума.
- Мария Филипповна, а вы, не могли бы уделить нам немного времени, и просветить нас относительно той давней истории, с расстроенной помолвкой вашей дочери, и Евгения Евстафьева, и подменой её драгоценностей? – обратился к ней Хортов, когда её подруга уже ушла.
- Ох господа, да я право и не знаю, чего я могу вам рассказать? – чуть растерянно проговорила хозяйка, принимая визитёров в гостиной – Столько лет уж прошло, да и разговоров про то было предостаточно. Вам положительно полезнее, будет с Платоном Иванычем побеседовать…
- С ним мы тоже переговорим, но и с вами, раз уж мы пришли, так же хотелось бы, кое-что прояснить – убедительно заметил Евпатий Гордеич, и Мария Филипповна, не без сожаления поняла, что отвертеться от малоприятного разговора, не получится.
- Ну что же, извольте господа, я готова отвечать! – покорно вздохнула госпожа Сапожкина, чуть склонив голову.
- Мария Филипповна, что вы можете сказать о Евгении Евстафьеве? Каким он, вам, показался?
- Ох господа, по началу-то спокойным показался, всё за Лизой ходил, подарки дарил, а потом-то уж враз всё порвал, помолвку разорвал и за границу укатил!
- А что стало мотивом для размолвки?
- Лизонька, по наивности сохранила пару невинных писем от Николая, на тот момент, отвергнутого жениха, а Евгений, вдруг вспылил, и всё… Я и знать не знала, что он, придерживается столь строгих правил! – удивлённо захлопала глазами дама.
- Вы не хотели подать на него в суд?
- Нет, мы в суд не подавали, Лизонька так была удивлена, что ничего не захотела…
- А что там была за история с драгоценностями Елизаветы Платоновны? – глядя в лицо хозяйки тёплым взором, вопросил Хортов.
- Ой господа, это такое происшествие, совсем не понятное! – подняв брови долу, чуть протяжно проговорила Мария Филипповна.
- И всё же постарайтесь припомнить, как всё произошло? – снова нажал сыщик.
- Да обыкновенно всё произошло господа, - хлопая глазами, сказала хозяйка – когда Евгений уехал, вскоре тот, другой, ну который Николай, опять просил руки Лизы, ну и мы, дабы не увеличивать вздорные слухи, дали на то согласие, да и Лизонька против не была, подруги-то её почитай все замужем, пора ей…
- Мария Филипповна, почтеннейшая, если можно, о драгоценностях! – элегантно напомнил следователь.
- Так я и говорю, где-то спустя два месяца, Лиза захотела продать одно колечко с бриллиантом, и мы, дабы узнать теперешнюю цену, обратились к ювелиру Беспалому, Ефим Ефимычу, он нас давно знает, и всегда оценивал… И вот он только раз глянул, да и огорошил нас, фальшивка мол! Муж-то не поверил сперва, а потом уж всё в кучу собрал, да обратно к Беспалому, а тот глянул, и говорит что всё фальшивка мол! - лицо дамы озарило изумление – Вы, не представляете себе, какой тогда разразился скандал, ваша полиция, вела даже дело!
- И кто же, по-вашему, переменил драгоценности? – тоже едва заметно склонив голову набок, поинтересовался Евпатий Гордеич.
- Так известно кто- понизив голос до таинственного полушёпота, произнесла Сапожкина, и закончила мысль, весьма оригинально, - неизвестный злодей!
- Гм, а вы не подумали, что это Евгений Алексеевич сотворили? – вкрадчивым голосом, подкинул мысль сыщик.
- Ах право, господа, подобные вещи, мне и в голову не приходили! – коротко махнув рукой, вздохнула хозяйка – Платон Иваныч мой всем занимались, он-то и искал лиходея, вам лучше с ним поговорить про то!
Поняв, что большего здесь не добиться, Евпатий Гордеич и Аристарх, спешно ретировались, путь их лежал теперь в деревню Прорехино, где гостил у товарища, Платон Иваныч Сапожкин.
Полицейская пролётка въехала на территорию усадьбы помещика Крутских, где-то около 4-х часов по полудни. Большой, двухэтажный деревянный дом с высоким крыльцом, навёл Хортова на мысль, что он должно быть очень уютный и просторный внутри. На улице бегали куры, вальяжно расхаживали гуси, сбоку крыльца грелась на солнце здоровенная свинья с двумя поросятами. Тут же сновали крестьянские ребятишки, да какая-то девка в пёстром сарафане, опасливо выглядывала из-за угла: господа с полицейским кучером, показались ей, отчего-то дюже строгими. В нескольких окнах колыхнулись занавески, мелькнули чьи-то лица, и через пару минут, (гости уже сошли на землю) на пороге возник господин лет 50-ти, в светло-коричневом фраке, и серых брюках. Зачёсанные назад русые с проседью волосы, закрывали шею касаясь воротника, и хорошо гармонировали с пышными, загнутыми вниз усами. Хортов и Аристарх, подошли к ступенькам.
- Вы, будете здешний помещик Крутских, Ерофей Игнатич? – чуть качнув рукоятью трости, спросил Евпатий Гордеич.
- Точно так-с господа, это я и есть, а вы, судя по всему, из полиции? – указав глазами на их кучера, уточняюще заметил помещик. Подтвердив его предположение, следователь представился сам, и представил своего помощника, а затем поинтересовался, присутствует ли в усадьбе, господин Сапожкин?
- Платон Иваныч в комнатах, мы с ним в шашки играли, отдыхали, так сказать, проходите, будьте любезны господа! – Крутских отошёл в сторону, жестом приглашая полицейских войти, не задав отчего-то, обычного в таких случаях вопроса, «А он что, чего-то натворил?»
Сапожкин Платон Иваныч, оказался кряжистым, похожим на купца мужчиной, с небольшой, расчёсанной на двое бородой, и пышной, хорошо уложенной на голове шевелюрой. Одет господин Сапожкин был в чёрный сюртук, и такие же брюки. Он встретил визитёров стоя у столика с шашками. После короткой церемонии знакомства, Хортов, когда все уже расселись по мягким стульям, справился у хозяина и его приятеля, слышали ли они, о недавнем скандале на балу у губернатора? Оказалось, что не слышали, ибо Сапожкин, покинул город в день бала, да и не очень-то хотел там присутствовать. Евпатий Гордеич посветил обоих приятелей в суть дела, что весьма их поразило.
- И вот в связи с этим, Платон Иваныч, я бы хотел расспросить вас об истории его сватовства к вашей дочери, внезапному разрыву, и открывшейся в последствии, подмене её драгоценностей. Поверьте, это всё не из праздного любопытства! – пояснил следователь.
Платон Иваныч тоскливо вздохнул, и слегка нахмурился.
- А супруга моя, разве не поведала вам её? – зачем-то спросил Сапожкин, словно бы оттягивая разговор.
- Супруга ваша рассказала кое-что, но постоянно ссылаясь на вас, повторяла что вы, знаете всё дело гораздо лучше – пояснил Хортов.
- Ну что же, извольте! – сдался Сапожкин – Дабы мне не повторятся, вы, лучше спрашивайте всё сами…
- Платон Иваныч, а от чего в первый раз, вы отказали Николаю Пашкову, а в другой, уже нет? – спросил сыщик.
- Да просто всё, Евпатий Гордеич, - усмехнулся Спожкин себе в бороду – Николай не богат, особых знакомств не имеет, доходу шесть тысяч в год, именьице маленькое, 20-ть душ всего, ну и отказали, хотя и видели что дочке-то он приглянулся…Но я, дурак старый, возжаждал породниться с богатым семейством, н-да… Вот господь и наказал меня за мою корысть…
- Скажите, а ваша Лиза, она как Евгения приняла? – доставая свою табакерку с оленем, задал следователь, другой вопрос.
- Без неприязни! – последовал ответ.
- Сколько он ходил в ваш дом, прежде чем последовал разрыв с его стороны?
- С пол года где-то, он, как я тогда думал, не хотел гнать с места в карьер, а присматривался к нашему семейству, но я его не подгонял – Платон Иваныч положил ногу на ногу, сложив руки на колено – Я сам знаете ли, плохо отношусь к скороспелым бракам, раз, и на третий день предложение, как в водевиле паршивом, право!
- Платон Иваныч, а вы помните какие именно драгоценности, хранились у вашей дочери? – спросил Хортов, надеясь на положительный ответ.
- Разумеется, я же их, собирал, для неё! – уверенно кивнул Сапожкин, и наморщив лоб, принялся перечислять – Два кольца с бриллиантами, перстень с рубином, золотой, брошь в виде букета цветов с разноцветными каменьями, браслет золотой с застёжкой, колье и диадема, всего, на 35 тысяч золотом!
- На ассигнации если перевести, то раз в пять-шесть дороже станет? – сам у себя, задумчиво спросил следователь, а Платон Иваныч кивком головы подтвердил, так мол и есть!
- Хорошо, тогда скажите, Лиза, ничего от вас не скрывала? Может разговоры какие, или поступки жениха, она не могла от вас скрыть? – намекнул Хортов.
- Как вам сказать? – неопределённо вздохнул папенька – Секретики в эти лета у всех бывают, и у меня они водились, не без этого, но, чтобы чего-то эдакое скрывать, нет, не замечал…
- Лиза, не была влюблена в Евгения?
- То-то что влюблена, но не сильно, и не сразу, месяца через два это стало проявляться, а до того, она робела и стеснялась сильно! – улыбнулся Сапожкин.
- Супруга ваша сказала, что Евгений разорвал помолвку из-за того, что Лиза хранила у себя два письма от первого жениха, Николая? – спросил следователь, для подтверждения.
- Формально, он имел такое право, Лиза поступила опрометчиво, оставив эти письма себе, - поморщился Платон Иваныч, и тут же пояснил что Николай, писал их в стихах, и очень недурственных по стилю, на Пушкина похожи, ну девица и сохранила для себя…
- А вам не показалось странным, что человек, вполне себе светского воспитания, вспыхнул на ровном месте, словно какой-то пуританин английский? – пристально глядя на собеседника, подал свою мысль Евпатий.
- Да, показалось – согласно кивнул Сапожкин – по мне, уж коли девица по сердцу, на такие пустяки, внимания-то не обращают, но Евгений решил видимо, что Лиза не забыла Николая, и раздул кадило!..
- А как он сии письма обнаружил?
- Заглянул в её девичий альбом из любопытства, а она их там и хранила, дурёха моя… - вздохнувши, пояснил Платон Иваныч.
- Подмену драгоценностей, вы обнаружили спустя два месяца после разрыва, и то случайно, Лиза вознамерилась продать одно кольцо, и у ювелира всё открылось – проговорил Хортов, и поинтересовался, не вызывали ли сии драгоценности, каких-то подозрений ранее?
- Нет, не вызывали, да я и не притрагивался к ним почти, так, пару раз!
- Платон Иваныч, а вы их как покупали, с рук, или в ювелирных лавках?
- В лавках, Евпатий Гордеич, в том-то и дело! Обмануться я не мог, на каждую вещицу, имеется соответствующая бумага! – поднял палец Сапожкин.
- Опуская мелкие детали, скажите как есть: на кого вы, в конце концов подумали? – чуть подался вперёд Хортов.
- Да по всему выходило, что подлец-Евстафьев украшения подменил – мрачно заметил Сапожкин - Лиза, как мне показалось, то ли знала, то ли догадывалась о чём-то, но на мои расспросы она только всхлипывала, да отнекивалась, так и бросил я это дело, и полиция ваша ничего не нарыла!
- А по возвращении Евгения из Италии, вы не разговаривали с ним на эту тему?
- Нет, чего кулаками после драки махать? Да и какие у меня основания, молодца того обвинять? Поздно, уже в любом случае! – отмахнулся Сапожкин.
- И последний на сегодня вопрос; каково ваше мнение, что под личиной Евгения Евстафьева, скрывается самозванец? – уже готовясь откланяться, осведомился Евпатий Гордеич.
- Вздор, ну вздор же, господа, сапоги всмятку! Он это и есть, что хотите в заклад поставлю! Обманулся ваш штабс-капитан, хотя, скандал этому подлецу за все его дела, это самое то! – многозначительно ответил Платон Иваныч. На сих словах Евпатий Гордеич поднялся, и сказавши, что им с помощником уже пора, и узнав у папеньки адрес дочки и зятя, поспешил раскланяться.
Х Х Х
В город, полицейские вернулись уже вечером, солнце клонилось за горизонт, играя лучами сквозь разнотонные, словно на старинных гравюрах, облака. По дороге, Хортов с помощником обсудили имевшиеся совпадения: сроки отъезда Евгения Евстафьева, и появление Петра Грицына, затем исчезновение поручика во время боя, и возвращение Евгения на родину. Наводила на размышление схожесть хищения полковой казны, и подмена украшений барышни Сапожкиной. И наконец, наличие на руках у Евгения Алексеевича, суммы более сорока тысяч рублей, кои он, как бы выиграл у итальянских картёжников. Совпадения сумм полковой казны и выигрыша, также озадачивали.
- Многовато совпадений для оперетки, не находишь? – переспросил Хортов, после обсуждения таковых.
- Определённо шеф, за всем этим что-то кроется, таких совпадений в сыскном деле, я пока ещё не встречал – покачал головой Аристарх.
- Да и я тоже! – коротко бросил шеф, и чуть помолчав добавил - Но к чему и как приделать эти совпадения, я ума не приложу….
- У меня такие же заковыки – поправив цилиндр, хмуро сознался Аристарх – и в самом деле, в ином случае при таких совпадениях, уже можно предъявлять обвинения, а тут стоишь и глазами хлопаешь, не зная, чего предпринять… Боюсь сядем мы с вами в лужу с этим делом…
- Можем Аристарх, очень даже запросто, - согласился Хортов – единственное что светит нам пока в нощи, это раскрыть подмену украшений, а по остальному, покуда туман и мрак сплошной…
- Сегодня ещё с кем-то беседовать будем? – лениво спросил Аристарх, повернув голову к шефу.
- Да, на сегодня надо навестить Елизавету Алексеевну, с ея супругом, и довольно пока… Затем я доложу о сегодняшних розысках полицмейстеру, и по квартирам. В тиши кабинета своего, я попробую хоть чего-нибудь надумать, хотя… - Евпатий Гордеич скептически махнул рукой, и оставшийся до города путь, они на эту тему более не разговаривали.
Лиза и Николай Пашковы жили в доме последнего, на Сосновой улице. Жилище их, причудливой архитектуры строение с мансардой и богатой резьбой в старорусском стиле, утопал в белой неге цветущего сада. Дверь полицейским открыла молодая, хорошенькая горничная, сообщившая что господ дома нету, они на званом вечере в салоне графини Мушкиной. Евпатий знал где это, ибо и сам бывал там не раз, а посему весьма быстро прикатили на место. Они с Аристархом появились в дверях в тот момент, когда гости, числом не более десяти человек, наслаждались музицированием на фортепьяно, одной молодой дамы. Пара явно симпатизирующих ей повес, в ярких заграничных костюмах, весьма темпераментно аплодировали, все прочие, внимали с замиранием сердца. Проявив чувство такта, полицейские не стали прерывать музыкальный момент, пройдя внутрь тихо и без помпы.
Когда дама окончила играть и элегантно поднялась, то кругом зашумели «Браво Татьяна Сергеевна! Брависсимо! Вы очаровательны!» Новых гостей заметили, как только схлынули аплодисменты. Хозяйка салона, миловидная дама бальзаковского возраста, графиня Мушкина Аделаида Артемьевна, завидев вновь прибывших, тихо подплыла к ним, сияя улыбкой.
- Господа, такая неожиданность! Вы в гости, или по службе? – пропела графиня, плавно подавая руку для лобзания.
- Мы, по службе, Аделаида Артемьевна! – в тон ей улыбнулся следователь, прикладываясь к нежным пальчикам.
- Точно так-с! – подтвердил Аристарх, проделывая тот же ритуал.
- У-у как скучно! – театрально огорчилась графиня – Нет бы прийти сюда к нам налегке, отдохнуть, поделиться новостями, а вы… «по службе!» - повторила она слова полицейского, и вопросительно поглядела на него, чего мол далее будет? Прочие гости, также заметили новых визитёров, озадаченно зашушукались, но близко пока не подходили, ожидая действий графини. Хортов, обратился к ней с вопросом.
- А не подскажите ли нам, которая из здешних барышень, будет Лиза Пашкова?
Графиня, едва заметно указала глазами на молодую особу лет 23-х, в розовом платье, стоявшую подле бюста Мольера, и чуть слышно прошептала «Вон та, у Мольера»…
- Добрый вечер, господа! – приветливо улыбаясь воскликнул сыщик, проходя вперёд – Прошу меня покорнейше простить за наше невольное вторжение, но я буквально на четверть часа украду для беседы Елизавету Алексеевну Пашкову, служба-с!
Названная дама удивлённо подняла вверх брови, и поигрывая веером, неторопливо приблизилась.
- Евпатий Гордеич? Чем я смогла так заинтересовать сыскную полицию? Право я приятно удивлена!..
- Аделаида Артемьевна, будьте добры, в какую-нибудь комнату, где мы могли бы приватно поговорить! – попросил Хортов, на это, хозяйка ответила, что комната такая имеется, и она их туда сейчас проводит. Но здесь, от гостей отделился тёмно-русый господин в синем сюртуке, муж Елизаветы.
- Господа, позвольте уж и мне присутствовать на вашем с Лизой разговоре, мне думается, и я могу быть вам полезен! – предложил свои услуги Николай.
- Разумеется, Николай Игнатич, вы можете присутствовать, и смею надеется, что вы нам поможете! – дружеским жестом, пригласил его пройти следователь.
Мушкина проводила их в небольшую, но уютную комнату с мебелью и настенными часами, а сама вернулась к гостям, снедаемая любопытством. Все расселись на мягкие стулья, и Евпатий Гордеич глядя на Елизавету отеческим взором, перешёл к делу.
- Елизавета Платоновна, думаю, что вы с мужем, уже понимаете, о чём у нас пойдёт разговор, а посему, начну с главного: какова на ваш взгляд вероятность того, что Евгений Евстафьев, вовсе не тот человек, которого вы знали, а самозванец?
- Да вздор это всё! – уверенно отмахнулась сложенным веером женщина – Мы пересекались с ним несколько раз в обществе, даже перебрасывались незначительными фразами, и он совершенно не показался мне странным, либо неестественным! Хотя характер за три года, поменялся в худшую сторону, он стал более сух и циничен…
- И это вы заметили за те короткие встречи в свете? – с сомнением спросил следователь.
- По манере держаться, видно очень многое господин следователь, - слегка улыбнувшись, пояснила Елизавета – К тому же, мы знались раньше, так мне и бросилось кое-что в глаза, но, то, что он, это-он, я уверенна абсолютно! И вся эта история, что он якобы, воевал на Кавказе, абсолютная фантазия!
- Я тоже уверен, что Евгений Евстафьев, ни на каком Кавказе не воевал, а таскался по италийским странам, - насмешливо подал голос Николай – не тот Евгений человек, чтобы вот так, ни с того, ни с другого, и на войну под чужим именем уехать! Что за нужда-то?
- Ну, например, чтобы скрыть следы преступления, подмену ваших драгоценностей! – для примера заметил Хортов, и дама заметно загрустила.
- Простите, я не думаю, чтобы Евгений, был причастен к этому! – стараясь отвечать непринуждённо, проговорила Пашкова, вопросительно поглядев на мужа.
- Видите ли Евпатий Гордеич, - поправляя свой галстук, задумчиво обратился к нему Пашков – Я хотя и не близко, но знаю Евгения с детства, мы иногда пересекались, хотя компании у нас и были разные. Он действительно не из робкого десятка, но, даже если предположить что он имеет какое-то отношение к этой истории с украшениями Лизы, то бегство в Европу, это наилучший вариант… Но бежать воевать, на Кавказ, да ещё под чужим именем, это уж простите меня, чистой воды роман, или водевиль, называйте как хотите! Это не в стиле Евгения, менять тёплую, прекрасную Италию, на пылающий войной Кавказ!
- Он хорошо играет в карты? - спросил, молчавший доселе Аристарх, и Николай ответил, что прилично, но не виртуозно, мухлевать вряд ли умеет.
- Елизавета Платоновна, вы когда в невестах у него ходили, верно хвалились перед ним своими украшениями? – снова спросил у неё Хортов.
- Хвалилась, мы несколько раз перебирали их вместе, я примеряла, он в ладоши хлопал, да любовался! – грустно вздохнув, вспомнила Лиза.
- От кого Евгений, узнал стоимость ваших украшений?
- От папеньки сначала, да и я потом тоже говорила…
- Вы не давали их ему на руки, на день-два? – пристально смотря на молодую барыню, тихим голосом вопросил следователь.
- Нет, не давала, - удивлённо хлопая глазами, ответила Лиза.
- И он не просил их? Не намекал на это как-либо иначе? – не отставал Хортов.
- Да нет, никогда… он только восхищался тонкой работой мастеров-ювелиров, и всё! – уверенно подтвердила Лиза.
- А в чём вы их хранили?
- В шкатулочке, хорошей такой, из бронзы, с чеканными узорами в виде лепесточков и яблочек! – улыбнувшись ямочками на щеках, пояснила Пашкова.
- Она запиралась?
- Да, а ключ всегда при мне был…
- Евгений, конечно, про ключ знал?
- Разумеется, я же при нём её отпирала…
- Теперь эта шкатулка где?
- У нас дома, мы в неё теперь свои сокровища, собираем! – улыбнулась Лиза.
- Николай Игнатич, вы же, верно виделись с Евгением, после его возвращения?
- Виделись, и не раз, даже беседовали, но кошки чёрной меж нами не пробегало – спокойно припомнил Николай, а затем чуть подумав добавил – Мы и теперь иногда встречаемся в городе в различных местах, и неприязни один к другому не испытываем…
- Ну, что же друзья мои, был весьма рад пообщаться с вами, и думаю, что наша беседа, ещё будет иметь продолжение – сказал Хортов, первым поднимаясь с места (за ним встали и остальные) – нам с вами, ещё будет о чём поговорить! – пообещал следователь. Когда все вернулись в гостиную, графиня выразила искреннее сожаление от того, что полицейские уже уходят.
- В другой раз Аделаида Артемьевна, в другой раз любезная! – дружески пообещал Хортов. – Теперь совершенно не располагаем временем, служба-с! –
После этой непродолжительной церемонии, полицейские покинули гостеприимный салон, и покатили в Управу, подвести итоги дня, да сделать небольшой доклад полицмейстеру…
Дома, Евпатий Гордеич оказался в тот вечер немного раньше обычного, аж за час до ужина. Уже из передней, его чуткий нос, уловил соблазнительный аромат пекущейся сдобы. Когда он прошёл в гостиную, из противоположенного угла дома, навстречу ему выплыла супруга, в приятном взору домашнем платье, салатового цвета. Выражения лица Натальи Сергеевны, навело сыщика на подозрение, что она, где-то одержала победу над кем-то, и скорее всего, томящийся в печке пирог, и был приурочен к сей славной виктории.
Секрет крылся в том, что как только, супруга оказывалась в чём-то виноватой, либо допускала оплошность, выводившую господина следователя из терпения, она всегда пекла ему (лично!) какой-нибудь вкусный пирог с богатой начинкой, и Евпатий Гордеич сразу добрел. Когда же он сам откалывал некий моветон, то спустя день, или чуть больше, сыщик дарил жене милую безделушку из серебра, или приглашал посетить дамский магазин (не выходя за рамки бюджета!) Правда второе, случалось реже нежели первое, так что коллекция серебра у Натальи Сергеевны, была не велика.
- Ты, уже насовсем сегодня? – заботливо поинтересовалась супруга, подходя вплотную. Евпатий обнял её за плечи, и нежно поцеловав, ответил глядя в глаза.
- Ну, ежели нынче в ночь не зарежут какую-нибудь важную персону, или не ограбят председателя, то да, я, до утра!..- затем, не отнимая рук от округлых плеч супруги, Хортов улыбнулся, и чуть приподняв правую бровь, спросил.
- Кого вы Наталья Сергеевна, разбили нынче в сражении? Ведь пирог, внутри которого как я полагаю есть и яйцо, и рыба, приурочен к сему генеральному событию?
- Вы правы, господин следователь – улыбнувшись и чуть прикрыв глазки, стала сознаваться супруга. – разбила! Вернее, указала одной своей теперь уже бывшей. подруге, на её излишнюю болтливость и склонность к излишним фантазиям!..
- Пойдём, присядем до ужина! – поняв, что имела в виду жена, сменил тему Евпатий, указав глазами на столик и стулья.
- Пойдём! – обрадованно кивнула Наталья Сергеевна, довольная уже и тем, что Евпатий не намерен продолжать неприятную тему. Они присели, и хозяйка справилась у мужа, насчёт его нового дела.
- Да вот Наташ, сам себе и преподнёс я это дело, к которому теперь не знаю, как и подступиться, с какого боку его почать? – попенял сыщик, и не торопясь посвятил свою половину во все тонкости сего ненормального дела.
- Ну надо же как любопытно! - искренне изумилась Наталья Сергеевна – я, конечно слышала о скандале в семье Евстафьевых, но не думала что и это, тебе поручат!
- Да уж, поручили так поручили! – скептически вздохнул Евпатий Гордеич, и устало отмахнувшись, поверну разговор, в сторону готовящегося пирога…
После ужина, он шепнул жене что теперь ему надобно немного поработать в кабинете, но чуть погодя и не поздно, он придёт в спальню.
- Рано, я сегодня тоже спать не лягу… - вкрадчиво прошептала в ответ Наталья Сергеевна, провожая мужа, до выхода из столовой. Евпатий Гордеич встретив горничную, коротко приказал ей.
- Анфиска, через час, чаю мне в кабинет подашь! – затем торопливо прошёл к себе. Зажегши лампу, он снял сюртук и повесил его на спинку стула, а развязавши галстук, пристроил его туда же, расстегнул верхнюю пуговицу у сорочки, и расслабленно сев на мягкий стул с подлокотниками, погрузился в свои привычные размышления.
Так, что имеет следствие на настоящий момент? Совпадения в сроках появления одного, и исчезновения другого героя, да схожесть по дерзости хищения полковой казны, и украшений отринутой невесты. С украшениями понятно всё изначально: их не проверяют на подлинность каждый божий день, встряла слепая случайность, могли б не через два месяца, а через три года обнаружить подлог. И тем не менее, Евгений исчез именно в этот период… Хортов подался вперёд, и сложил руки на столе. Однако, если владельцы украшений ничего не заподозрили, то подделку, изготовил настоящий мастер. Хорошо бы эти копии, в руках повертеть-понюхать, если они у них целы, не поинтересовался отчего-то сразу этим, ладно…
Евпатий Гордеич вытянул из одного стакана карандаш, и принялся рисовать им. неопределённого вида фигурки, так он иногда делал при размышлениях. Городские ювелиры, но кто? Беспалый Фим Фимыч исключается, слишком умён и осторожен, его злейший друг Евгений Филиппович Жанчиев тоже, этот просто трусоват, да и не к чему ему. Но справки у обоих навести необходимо, может они хотя бы примерно прикинут, кто б такое смог проделать? Есть ещё умельцы и среди воровской публики, город-то большой, да-с.
- Возможно есть кто-то, не попавший в поле нашего зрения – вслух проговорил Евпатий, и отложил карандаш в сторону. Подпольными ювелирами, он, возможно, займётся завтра, если время позволит. Так, что далее? Пока, все характеризуют Евгения Евстафьева не способным на такие сложные превращения, как занырнуть в шкуру поручика Грицына, и три года, провоевать на Кавказе! Заметьте себе, не бездельничать там на водах под видом состоятельного господина, а дослужится до командира роты…
Рисковать жизнью, пусть и не так явно, как другие, несколько раз оскандалиться, и всё же, риск велик!.. И что, он, следователь Хортов, должен поверить, что хладнокровный мошенник, (пусть покуда побудет таковым) завладев украшениями порядка двухсот тысяч на ассигнации, сбежал не в солнечную Италию, а с разгона прыгнул в самое пекло жестокой войны? Смешно господа… Гражданский чин, отродясь не нюхавший пороху, может и поверит в подобную коллизию, но он, отломавший подряд две войны, в тех же практически местах, в такое поверить не может!
Да-с… Весь уголовно-политический сброд из России, стекает и оседает в основном во Франции, разбавляя собой, общества тамошних смутьянов, в Италию если и едет кто, то немногие (в карбонариев поиграть) На войну, сбегают лишь от судебного преследования, космических долгов, либо постылой женитьбы. Ничего из выше перечисленного, на Евгении Алексеевиче не висело, или же он, не от мира сего! Да вроде нет, обычный. Так, а если это самозванец? Театральщиной смердит за версту, и всё же возможно, что тогда? Никто из близких, за два года в нём не обманулся, даже родители за своего приняли, а уж их-то сердца обмануть, разве что чёрт из преисподней может…
А с другой стороны, есть такие актёры, что сумасшествие так покажут, что маститые доктора покупаются, а уж они-то повидали симулянтов! Хортов встал из-за стола, и неторопливо стал расхаживать по комнате, обдумывая эту мысль. Минут через 10-ть, Анфиса принесла барину чай. Он взял чашку, и осторожно отпил, хороший, ароматный, умеет девка заваривать, молодец! Так, а где тогда могли встретиться Евгений настоящий, со своим двойником? По словам обеих сторон дела, И Евстафьев и Грицын, в одно время вышли на сцену, но, так сказать в разных театрах. это ведь нужно время чтобы сдружиться после знакомства, и не просто сдружиться, а так, что один поведал бы другому, всю свою жизнь до мелочей, вплоть до детских игр и увлечений, рассказал всё о друзьях-товарищах, соседях, знакомых, и так далее и тому подобное! Такого времени быть у них не могло: в феврале 34-го, Евгений покидает родной очаг, а Пётр Грицын объявляется в своём полку, уже в апреле того же года…
Что, за месяц с небольшим познакомились, и побратались до полной исповеди? Вздор! Евпатий отпил ещё пару глотков, и продолжил вышагивать. А чем тогда объяснить резкую перемену характера Евгения, по отношению к младшим брату и сестре? С учётом того что он привёз из за кордона порядочное состояние, его действия обязаны были быть иными: по русскому обычаю надлежало дарить подарки, а Евгений Алексеич привёз интриги, рвачество, и почти ограбил младших, лишив их даже возможности жить в родном доме…
По 50 тысяч оставил, тоже куш, но должно-то быть по 150-т! Если это самозванец, то весьма неглупый, понимает, что перегнуть нельзя, оставлять «родственников» голыми, опасно. Да и в обществе не поймут. Зачем же двойник, осел здесь? Продал бы дом после смерти «папеньки», сдал бы «маменьку» в дом для умалишённых, и скрылся пока не разоблачили. Да, именно так, порядочные негодяи-мошенники и поступают. А этот напротив, остался, обжился, вот только выпивать стал реже. Ну, положим подобные перемены в человеке случаются, и вполне себе объяснимы, недаром про таких в народе говорят «Как подменили!» Из приветливых и добрых людей, вдруг получаются такие подонки общества, что только держись! И наоборот соответственно тоже…
Евпатий допил чай, и поставил чашку на столик в углу кабинета, а затем присел на диван. Вот ведь чёрт её дери, заковыка, а! В теории, возможны оба варианта, а вот на практике…
Хорошо, положим Лизины бриллианты прибрал Евгений, но как он ухитрился изготовить копии? Для сего надо взять вещицы хотя бы на денёк, и показать кому следует… Ну, словом что-то похожее на это. Все сразу, девица конечно не даст, но по одной можно, хотя бы теоретически.
А можно… нет, не можно! Выкрадывть из шкатулки по одной даже при наличии ключа, всё одно большой риск: это надобно либо оставаться в комнате одному (несколько раз!) либо проникать в жилище «любимой» ночью, с набором взломщика. Но тут, без навыков этого дела, сразу же сгоришь, это только в дешёвых романах, подобный персонаж, легко это проделывает, в жизни, всё несколько иначе… Что же остаётся? А только два пути: сообщник в доме, например из слуг, либо должны быть точные изображения предметов, сиречь рисунки, так делают многие ювелиры и владельцы украшений оставляют эти рисунки себе, мало ли чего? Ну, или Лиза всё же совершила эту глупость, отдав женишку все украшения на денёк?
Нет, не то! Одного дня, чтобы точно скопировать каждый предмет, не хватит. Да и мошенник не стал бы так рисковать, понимая, что папенька, в любой час может попросить дщерь свою, показать ему, ну скажем колье… А маменька так ещё вернее! Такой финт, принёс бы успех если б Евгений, в тот же день, благополучно провалился вместях с сокровищами, в тартарары. А так, нет, тут либо сообщник среди прислуги, либо рисунки, ничего иного просто не остаётся…
- Ну что же Евпатий Гордеич, предварительные размышления завершены, и будут рассмотрены в процессе, а пока, вас ожидает в спальне супруга! – Хортов пружинисто поднялся с дивана, затушил лампу, и тенью выскользнул из кабинета, в уютной тиши которого тикали часы, да где-то в уголке, чем-то шуршала смелая мышь.
Утром на службе, дождавшись Аристарха, Хортов поделился с ним плодами вечерних размышлений, и оказалось, что помощник, тоже не бил баклуши, и его предположения, во многом совпадали с шефскими.
- Вы прямо теперь поедете к Сапожкину-старшему, про рисунки справляться? – спросил Аристарх, сидя на стуле, у стола начальника.
- Прямо теперь, к нему поедешь ты приятель, а я, займусь другими делами, надобно кое-чего уточнить – пояснил Хортов, и Гайтанцев согласно кивнув, оделся и быстро вышел. А Евпатий Гордеич, сходил в архив, и принёс дело пятилетней давности, о подмене украшений в доме Сапожкиных. «Дело» представляло собой шестистраничное, чахоточное творение, из которого, Хортов не узнал ничего нового.
- Одно название что дело! – недовольно буркнул сыщик, шлёпая папку о стол.
Вёл это дело частный пристав Бурских, Александр Сергеич, которого Евпатий хорошо знал по прошлым операциям.
- Сем-ка я, да съезжу к нему, авось чего-нибудь скажет приватно из того, что в деле-то не отражено! – подумал вслух следователь, и неторопливо одевшись, покинул кабинет. Пристав Бурских, находился у себя в части, допрашивая какого-то взъерошенного барчука, по поводу угона экипажа с лошадьми.
- День добрый Александр Сергеич, давненько я у тя в гостях-то не бывал! – приветливо воскликнул Хортов, проходя к столу коллеги.
- Ба, Евпатий Гордеич! – широко улыбнулся пристав, вставая из-за стола, и пожимая протянутую руку.
- Я к тебе по делу, может уделишь мне четверть часа? – спросил Хортов. Бурских ответил что разумеется, спровадил скулящего барчука в камеру, и совершенно стал к услугам гостя.
- Александр Сергеич, ты уж верно наслышан о том, какое дело, мне с лёгкой руки прокурора и губернатора, на шею повесили?
- Да уж, наслышаны, чай не Питер и не Москва! – удивлённо протянул пристав. и прибавил – Мы уж тут, и то плеши чешем, как наш Евпатий Гордеич, такую оказию расследовать будет? Это ж не пришей кобыле хвост, а не дело!
- Так вот Александр Сергеич, вышло так, что, отрабатывая один след, я наткнулся на старое дело, что ты вёл пять лет назад, - и Хортов посвятил товарища в предмет своего вопроса. Бурских удивлённо шевельнул бровями, и промычал.
- Хм, да ведь лет то, порядочно прошло, и дело не таковое чтоб в памяти врезаться…
- Да читал я его, Александр Сергеич, но ничего нового там не увидел, и подумалось мне может ты чего-то не записал, или не счёл нужным, ну словом есть у тебя какие-то соображения, по тому, кто и как, мог те украшения подменить?
- Да соображение-то у меня одно, вернее два – кашлянул пристав – либо барышня молодая, с дурью от романов в голове, сговорилась с женишком, да и запузырила свои драгоценности, мол бежать месте, а он надул её, да и был таков! Либо господин Евстафьев сам их прибрал, да и разыграл потом весь спектакль с оскорблённым самолюбием, и навострил лыжи!
- А прислугу опрашивали? В деле об этом как-то вскользь говорится – заметил Хортов.
- Опросили конечно, но там глухой гроб, - отмахнулся Бурских – горничных две, и обе куклы моргучие, да дуры непроходимые… Кухарка дальше столовой и гостиной не ходок, кучер он же конюх, тоже не причастен, в комнаты не вхож… Лакей, так ему в обед сто лет, дворник тоже не мог, работа больно тонкая, шкатулки-то откупоривать… Так что вот, Евпатий Гордеич, чем богат!..
- Да, всё указывает на Евгения, но неясен пока способ, коим был совершён подлог – задумчиво проговорил Хортов, сидя нога на ногу.
- Думал и я над тем, хотелось мне тогда, для самого себя, этот способ раскрыть, лепил-лепил я версии, но ничего не слепил, ясно стало только одно – пристав поднял указательный палец на уровень виска – вору, помогал кто-то из обитателей дома, а вот кто именно, установить не удалось! – развёл руками пристав.
- Прислуга с той поры, у них не менялась? – спросил Евпатий на прощание.
- Бог их ведает! Я у них уже не бывал, и они ко мне в часть не обращались – ответил пристав, и на том, они на тот день, простились.
Х Х Х
От пристава, Хортов поехал на квартиру Евстафьевых-младших, с целью поинтересоваться особыми приметами на теле Евгения, (в голове всплыло недавнее дело Лудаева) но застал только брата. Нина, по его словам, ушла с подружкой в кондитерскую, а он сам, просто никого не хотел видеть, и сидел в тиши дома. На вопрос сыщика, он, чуть подумавши ответил, что ни шрамов, ни приметных родимых пятен, на теле Евгения не было.
- Может конечно и были, где какие родинки мелкие, но я, таковых не примечал, даже когда мы в реке купались – добавил он в конце. Понявши, что здесь пусто, Хортов поехал на квартиру к штабс-капитану Шкловкому, где нашёл одну лишь кухарку, пояснившую следователю, что господа-офицеры, с час назад, укатили в клуб, в карты играть.
В клубе, следователь всё ж застал приятелей у бильярдного стола. Петлицын гонял кием шары, а Шкловский просто наблюдал, стоя так, чтоб не мешать игрокам, держа в руке пузатый бокал красного вина. Подойдя, Хортов тихонько поздоровался со знакомыми, и едва слышно шепнул штабс-капитану.
- Юрий Николаич, мне нужно с вами парой слов перекинуться.
- Извольте – Шкловский отпил из бокала, и они с сыщиком отошли к стене.
- Господин Шкловский, я хотел бы кое-что уточнить о Грицыне – начал Евпатий Гордеич, на что штабс-капитан согласно кивнул.
- Спрашивайте!
- Припомните, Грицын, часто получал письма из дому, и как часто, писал сам?
- Хм – саркастически улыбнулся Шкловский – дело в том Евпатий Гордеич, что поручик за три года не только не получил ни одного письма из дому, но и сам ни одного на почту не снёс, так-то вот! Мы в полку, тогда ещё недоумевали, солдату с офицером, письма из дому на войне, сродни хлебу и табаку, ну, вам ли не знать?
- Да уж знаю – кивнул Хортов, и переспросил – А вы не пытались интересоваться у Грицына, отчего это с ним?
- Да как же, спрашивали, так, между прочим, – пояснил Шкловский, неопределённо прищурив левый глаз – но он отвечал, что напрочь рассорился с семьёй, из-за нежелания жениться на постылой, от того и не пишет! Однако и любимой женщины дома у него не было, что странно – понизив голос до вкрадчивости, заметил штабс-капитан – У нас все своим женщинам писали, а он, нет…
- А в карты как? – спросил Хортов, бросая взоры на удары Петлицына.
- Играл, и весьма недурно, тем более что деньги у него водились, несмотря на то что связей с родными он не поддерживал.
- Юрий Николаич, вы, либо кто другой, не замечали ли у поручика, драгоценностей на руках?
- Что назвать драгоценностями? – пожал плечами Шкловский – У многих в полку были при себе какие-то фамильные колечки-перстенёчки, кулоны, медальоны, браслетики, крестики, образки… Да наконец часы золотые или серебряные. Про Грицына, верно, поговаривали что он, тамошнему ювелиру из татар, будто бы продал кольцо с бриллиантом, и недурственную брошь, но в карты, он всегда ставил только наличные. Про другие украшения, имелись они у него или нет, слухов не ходило – пояснил Шкловский, допивая вино.
- Ещё одно – тихо проговорил следователь, - не было ли за поручиком замечено, что он тесно дружит с торговцами или купцами?
- У многих в полку водились подобные знакомства, кто взаймы брал, кто, напротив, продавал часть добычи с бою взятой, негласно конечно – в нос себе добавил свидетель – знался с таковыми и Грицын, но вопросов на эти темы, мы взяли себе за правило не задавать…
- И последнее на сегодня, штабс-капитан – Хортов ещё понизил голос – В банный день, или на реке, не замечали ли вы, на теле Грицына, особых примет вроде родинок или шрамов? Он, не бывал ранен?
- Нет Евпатий Гордеич, такие вещи сразу бросаются в глаза, уж я бы запомнил. А ран Пётр Грицын не получал, даже контузий не было, везучий, каналья! – неприязненно поморщился Шкловский.
- Благодарю вас Юрий Николаич, если у меня будет что-то ещё, я вас найду! – надевая цилиндр, проговорил Хортов, и добавив тихо «Честь имею!» пожал собеседнику руку, и неторопливо покинул бильярдную.
На улице, он постоял немного, подумал, и решил поехать к основному герою дела, Евгению Алексеичу Евстафьеву, планируя если получиться, прежде переговорить с его женой. Дома, оказался только глава семьи, Анна Кирилловна, ускакала визиты делать. Как тут же выяснилось, из-за разразившегося скандала, Евгений Александрович никого особо не желал видеть, и принимал только близких приятелей. Визиту следователя, господин Евстафьев даже обрадовался. По внешнему его виду его виду, (домашний халат накинутый на нижнюю рубаху заправленную в холщовые полосатые штаны) Хортов определил что звезда скандала, с утра лечился водочкой, но не сильно.
- Евпатий Гордеич, я рад что именно вас, назначили вести это дело, ей-богу! А то я тут в каком-то, идиотском водевиле нахожусь! – пожаловался Евгений Алексеевич, встречая гостя в комнатах.
- Судя по вашему виду, вся эта история, уже дала нелицеприятные плоды? – заметил Хортов, присаживаясь на предложенный хозяином стул.
- Да уж принесла так принесла, чёртова ситуация! – скривился Евстафьев, садясь напротив – Кое-кто из знакомых, уж нос воротит, но большинство стоят за меня!
- Ну, этого стоило ожидать, ситуация у вас, скажу прямо, необычная, - ответил ему на это полицейский, и добавил, что сам в некотором замешательстве, потому как ранее, ни с чем похожим не сталкивался.
- Евпатий Гордеич, но, вы-то, надеюсь понимаете, что все обвинения, это бред контуженного? – оживлённо жестикулируя, спросил Евстафьев. Следователь натянуто улыбнулся уголками губ, в глазах блеснули каверзные искры, а в слух он сказал.
- Похожий вопрос, задавал мне и штабс-капитан, я ответил ему, что верю вам обоим, (Евгений удивлённо поднял брови) а вот в ком я обманулся, покажет следствие… Я надеюсь, что вы, Евгений Александрович, отнесётесь ко всем моим вопросам и предположениям, как взрослый и понимающий человек.
- Разумеется – слегка разочарованно вздохнул Евгений – коли сложилась такая ситуация, то мне не остаётся ничего другого, как допить это компот из хрена с персиками до конца!..
- Ну, вот и чудно, Евгений Алексеич, тогда, без лишней музыки и приступим – обычным голосом сказал следователь, и задал первый вопрос – Расскажите от чего вы вдруг, разорвали помолвку с богатой невестой, и женились на бедной?
Евстафьев подпёр лоб пятернёй, вздохнул, а затем откинувшись на спинку стула, нехотя стал отвечать.
- Она, Лиза, теперь это всем уже очевидно, не забыла своего несостоявшегося жениха Николая, и хранила его письма в стихах… хм, недурственных кстати, лукавить не стану, да-с, ну и понял я, что лучше взять в жёны бедную, но быть уверенным что она станет держаться меня, чем под венец с богатой, но в итоге всё одно оказаться в рогатых дураках!..
- Вы настолько щепетильны в этих вопросах? – пряча иронию за серьёзным выражением лица, поинтересовался сыщик.
- Время и события, показали, что я, оказался прав в своих подозрениях, - уклоняясь от прямого ответа, пояснил Евстафьев.
- Расскажите, Евгений Алексеич, когда вы ходили к Сапожкиным, все обитатели их дома относились к вам дружески, или нет?
- Простите, мне не совсем понятен вопрос – чуть подался вперёд Евстафьев, обеспокоенно блеснув глазами.
- А чего непонятного? Вопрос простой, прислуга тамошняя, хорошо или плохо к вам относилась? Бывает знаете ли такое, что прислуга дурит…
- Да не приглядывался я к ней, к прислуги-то, а отношение ровное было, никто не дерзил, приказы исполняли – словно пытаясь вспомнить чего-то, ответил Евгений Алексеич.
- Хорошо, тогда о другом – Хортов сел нога на ногу, - отчего вы так спешно после разрыва, отбыли в Италию?
- От того и спешно, что был в раздражении, и хотел приятной встряски для себя – заметно повеселев, ответил Евстафьев.
- А от чего не в Париж? – поинтересовался Хортов.
- Да знаете ли, древности италийские, манили меня с детства, а Париж, ну что тот Париж? – хмыкнув переспросил Евстафьев – Все наши, мозгами поехали от этой Франции, думают дураки что там цент вселенной, и летят, как мухи на простоквашу… А по мне, так ничего особенного в сравнении с той же Венецией, или Тосканой, только что моды тряпья нашим барам нравятся… Нет-с, Италия лучше!
- А язык?
- Так я учил в детстве, у меня учитель, итальянец был, альбомы всякие показывал, ну, я и прикипел!
- А вы и во Франции были? – на вскидку спросил следователь.
- Бывал в молодые годы пару раз, не понравилось мне! – устало ответил Евгений, лениво приглаживая голову левой рукой.
Хортов не мог похвастаться европейскими вояжами, а посему, никаких наводящих вопросов на эту тему, задавать не стал. Напоследок, он полюбопытствовал, не был ли господин Евстафьев, в Персии, Турции, либо на Кавказе? Евгений Алексеич добродушно рассмеялся, и заявил, что в означенных пределах не бывал, и любовался их видами, исключительно на картинах. На этом вопросе, Хортов завершил свой первый визит. Уже на улице, он приметил горничную, идущую с букетом цветов из сада, неся его видимо для хозяев.
- Пойди-ка сюда милая! – поманил следователь её пальцем, и девушка робко подошла. В непродолжительном диалоге, сыщик, узнав у неё, где примерно может сейчас находиться её хозяйка, наградил горничную гривенником, и покатил на поиски анны Кириловны.
В Управу, Евпатий Гордеич вернулся уже после обеда, закусив как положено, в одном из трактиров. Его разговор с женой Евгения Алексеевича, ни в малой степени не прояснил мутного дела. Обеспокоенная что полицейский нашёл её даже у подруги, Анна Кирилловна сразу дала понять, что её муж никаких таких подозрений у неё не вызывал, и её вообще всё устраивает. И вот теперь в Управе, оказалось, что Аристарх, добыл-таки у Сапожкиных эскизы всех украшений, которые их папенька, предусмотрительно сохранил.
- Недурственно, и даже весьма! – оценил Евпатий Гордеич, проглядывая слегка потускневшие, чуть потёртые по краям листки с изображениями украшений. По мимо самих вещиц, внизу каждого листа, значились пометки, какой камень сколько карат, и его стоимость, на момент приобретения.
- Эти игрушки, будут дорожать год от года, но их, скорее всего уже продали за истекшие пять лет, если только чудом что-то не сохранилось – задумчиво проговорил следователь, пряча эскизы в папку с делом.
- Авы шеф, не узнали ничего наводящего? – с надеждой спросил Аристарх.
- Это было бы слишком скоро и хорошо, если б кто-нибудь заявил мне приватно, что Евгений Евстафьев, хранит дома мундир поручика Кавказского корпуса, и тайно, облачается в него по ночам – улыбнувшись ответил Хортов, а потом выдохнув, переспросил иронично- - Аристарх Сергеич, а вы не были в Италии?
- Никогда, а вы, шеф?
- И я не бывал, и проверить господина Евстафьева, я не могу-с! – и он пересказал помощнику их разговор.
- А что ж вы его не спросили, отчего он так с младшими поступил? – осторожно осведомился помощник.
- Решил, что сразу всё, ворошить пока не следует, да и он, возмущался только действиями Шкловского, а про Нину с Валентином даже не упомянул, словно и не считает их серьёзной помехой – ровным голосом, пояснил следователь.
- Наверное не желает раздувать болезненной темы, без особой на то надобности? – предположил Аристарх.
- Возможно – согласно кивнул Хортов, и добавил – а может просто к слову не пришлось… Но, в любом случае, к этому разговору, мы в своё время вернёмся – пообещал шеф.
- Удивительное дело – пожал плечами Аристарх – и вроде свидетелей много, и опрашивать есть кого, а толку от этих опросов и нет!.. С какого боку что доказывать-то? Кто Евстафьев, а кто Грицын, как докопаешься-то?
- У нас с тобой, ещё друзья детства Евгения Алексеича имеются, в количестве четырёх душ – напомнил Хортов, и добавил, что хорошо бы найти и опросить их до вечера.
- Поди знай, в городе эти четверо обретаются, или разлетелись как осколки! – скептически прикинул Аристарх.
- Делаем приятель, следующим образом: на тебе, братья Петровы, а мои, Дубровцев и Савицкий, встречаемся тут, по завершении – решил Хортов выходя из-за стола.
- Слушаюсь! – привычно кивнул Аристарх.
Поиск и опрос свидетелей, затянулся до шести вечера. Евпатий Гордеич одного нашёл дома, а другого, на званом обеде в доме родственницы. Воспоминания детства господ Дубровцева и Савицкого, дали Хортову лишь то, что Евгений Алексеевич, слыл в мальчишеской среде, наравне с иными заводилами, большим придумщиком, и человеком не робкого десятка. Не ябедничал, драк не боялся, и по чужим садам, лазал совершенно бесстрашно! На настоящее время, оба приятеля, положительно уверили Хортова, что Евгений Алексеич, никакой не двойник, а если в чём и произошли изменения за три года европейского путешествия, то было б странно, если б люди не менялись!.. Сами визиты полиции, дали дорогу новой волне слухов, этого удивительного во всех смыслах дела.
Аристарх, бегал высуня язык по всему городу в поисках братьев Петровых, коих не оказалось дома, и уже в конце пятого часу дня, отыскал-таки их, в доме терпимости. Старший брат, Иван, показал на беседе что Евгений, ничем среди других не выделялся, разве что кичился состоянием, да первым пробовал курить табак, да пить вино. Особой храбростью не блистал, хотя и труса не праздновал (и по храбрее мол люди были!) В историю с побегом на Кавказ, под видом некоего поручика, Иван ни на полушку не верил, считая это взором, и вообще, Евгений, он и после Италии Евгений, разве что заносчивее стал, ну так это, за ним всегда водилось.
А вот младший, Сергей, подтвердив слова брата о детстве и юности, на историю с Кавказом и двойником, заметил, как бы с намёком.
- Дело тут хитрое, так однозначно заявить, что тот Евгений, и этот, одно лицо, я не могу-с!
- И что же вас смущает? – на вскидку спросил полицейский.
- Да что смущает? Пить вот, к примеру меньше стал, и себе на уме больно уж стал держаться! Да с сестрицей и братом младшим непорядочно поступил, подозрительно всё это – убеждённо заметил Сергей, в конце беседы.
В седьмом часу вечера помощник и шеф встретились в кабинете последнего, и обменялись результатами.
- Изо всей кучи свидетелей, лишь Сергей Петров, не берётся утверждать, что нынешний Евгений Евстафьев, не самозванец! – устало подытожил Хортов.
- Ну, хоть один, да усомнился! – усмехнулся Аристарх, и вопросительно поглядел на шефа.
- Домой мой друг, домой, завтра станем думать, соображать и прикидывать! – выдохнул Евпатий Гордеич, складывая на столе, служебные документы. Дома, он узнал от жены что после ужина, они приглашены на вечер в дом губернского предводителя дворянства, Михеева, Ардалиона Андреича.
- Ух ты, какая честь! – комично заметил сыщик, шевельнув бровями – Туда верно сбегутся лучшие люди города и уезда!
- Милый, ну мы же поедем, правда? – с надеждой спросила Наталья Сергеевна, прямо-таки умоляюще глядя на мужа.
- Ты уже успела соскучиться по светским склокам, душа моя? – улыбнулся сыщик, неторопливо доканчивая ужин.
- А я уверена, что там, будет не так как на балу у губернатора, а гораздо уютнее и пристойнее! – заверила Наталья, влюблённо глядя на мужа.
- Ну поедем, разумеется, коли к самому предводителю зовут, грех манкировать! – «уступил» Евпатий, и супруга, чмокнув его в щёку, упорхнула наряжаться.
… На вечере у предводителя, вопреки ожиданиям Евпатия Гордеича, оказалось довольно шумно. Присутствовали почти все близкие знакомые, приятели, и некоторое начальство. Наталья Сергеевна, величавой походкой удалилась к товаркам, стоявшим подле поющего, поблескивающего огнями канделябров пианино, а следователь, кивнув издали высокому начальству в мундирах, подошёл к смешанной компании городских дворян.
- Вечер добрый, господа! – поприветствовал их Хортов, и почти сразу же стал объектом вопросов, заданных от имени всех, директором гимназии, Павлом Семёновичем Лукишиным, проворным и любознательным господином. Вопросы понятное дело касались хода необычного дела. Хортов коротко пояснил, что следствие только начато, но в любом случае, его ход, ни в коей мере не может быть предан огласке. Слушатели сразу поняли, что настаивать бессмысленно, и нехотя сменили тему, но ровно настолько, чтобы от оной и не уходить далеко.
- Господа, а верно ли я слышала, что Евгений Евстафьев, так поражён всем случившимся, что заперся у себя дома, никого не принимает, и пьёт горькую? – таинственным голосом поинтересовалась одна дама среднего возраста, сидевшая рядом со своим мужем, невзрачным господином лет 60-ти.
- Верно, оглоушили нашего Евгения сим водевилем, как обухом по голове, ну и запил! Да ещё братец с сестрицей в суд подали, что он им не брат, а самозванец, хе! Тут, не хочешь, да запьёшь! – иронично заметил один из офицеров, статный, вихрастый шатен с короткими баками, и озорными серыми глазами. Хортов, приметив в начале общения Кондратия Андреевича Брызгина, подсев поближе поздоровался, и тихонечко вопросил.
- Кондратий Андреич, вас давно не было видно, верно домой ездили, в имение?
- Ездил Евпатий Гордеич, посещал-с!- глуховато, по своему обыкновению, буркнул отставной капитан, не проявляя интереса к светской сплетне.
- Проверяли ведение хозяйства? – уточнил сыщик.
- Точно так-с, книги проглядел, выбранил подлеца-приказчика, старосте указания дал, жалобы мужиков выслушал, да вот за два дня до бала, и приехал!
- У Микиткина живёте?
- Нет, в гостинице «Кавказ», в восьмом нумере, к Микиткину решил не ехать, так лучше будет! – пояснил Брызгин, шевельнув бровями.
- А женщины ваши на сей раз где? – слегка улыбнувшись, полюбопытствовал Хортов.
- У-у! – глухо мыкнув, коротко протянул Кондратий Андреич, а затем, сложив руки на выдающимся животе, размеренно пояснил – Бабы мои, всем гуртом пока дома, я заключил с ними договор, что ежели они войдут в город, тогда чтоб и духу их не было в тех домах, где буду я, вот так!
- Однако свояченица ваша, тут, на вечере – заметил ему на это следователь. Но отставной капитан, хохотнув уже веселее, философски бросил.
- Эта римская фурия, неизбежная неприятность, как прострел в пояснице, в худую погоду, смирился уже!..
- Княгиня Штыкова, по моим данным, занята поисками ей нового мужа! – шепнул Хортов.
- Я, видел Дарью Даурьевну, и в курсе её неприятностей! – кивнул Брызгин.
- Клеопатра Георгиевна больше не обвиняет вас, в своих бедах?
- Всё хорошее, у меня ещё впереди – мрачно пошутил помещик, а затем добавил, что как только у свояченицы приключится очередной колленс, их «взаимная любовь» разгорится с новой силой.
- Она назначила вас, своим злым духом, порока и несчастий? – предположил Хортов, заговорщицки прошептав это собеседнику на ухо.
- Связей, порочащих меня, не имею, а хотелось бы! – вздохнувши, пояснил на это Брызгинн, а следователь, символически хлопнул пару раз в ладоши, хорошую шутку, он ценил всегда. Евпатий хотел спросить ещё что-то несерьёзное, но здесь, по залу прокатился небольшой ветерок восхищения и любопытства: «мадам Руасси! Господа, смотрите, это она!» публика поворотила головы, и увидела, как в залу, плавно вошла пышнотелая дама лет сорока, в красном с искрой платье, и раскрытым веером в руке. Сопровождал гостью невысокий, плешивый человек в малиновом фраке и белых брюках. На вид, ему можно было накинуть лет сорок или сорок пять. Усы, под крупным турецким носом, явно носили следы краски, ибо сохранить идеальную черноту в таком возрасте, они вряд ли могли.
Ни Хортов, ни Брызгин, восхищения или интереса не выказали, ибо понятия не имели, что это такое есть вообще, мадам Руасси? Как им тут же пояснили, мадам Жозефина Руасси, широко известная гадалка, недавно вернувшаяся в Россию из Европы, и уже успевшая наделать фурора в обеих столицах, а теперь, оказала честь и их городу! Мало того, она по происхождению русская, и карьеру провидицы, начинала дома. Едва это услышав, Евпатий Гордеич шевельнул бровями, и деловито заметил.
- Кхм, Жозефина Руасси говорите? Пари могу держать что по метрике, она какая-нибудь Агафья Еремеевна, из Рязанской губернии…
Брызгин негромко, но от души рассмеялся, кто-то издал звук «Да-с…» а дамы завздыхали с укоризной, «Ну вы скажете такое, Евпатий Гордеич!»… Впрочем гости, не хлынули к мадам Руасси всей толпой, а лишь две женщины отделились от компании, и поспешили к знаменитой гадалке. Волей-неволей, но Хортову, опять пришлось участвовать в разговоре на тему загадочного дела, тем более что кадило, раздул сотоварищ Брызгин. Едва гул по поводу гадалки стих, Кондратий Андреич, как-то так, от себя, предположил.
- А я, вот тоже господа, ну совсем не примечал за Евгением Евстафьевым, неестественных метаморфоз, да-с… Однако ж и господин Шкловский в своих обвинениях, выглядит достаточно убедительным, так что я, не удивлюсь никакому исходу дела!
- Да, мы все, кто знает Евгения близко, просто заинтригованы всем происшествием! – возбуждённо проговорила одна дама, но поглядела почему-то не на Брызгина, а на Хортова.
- Ох господа, чувствую не отвертеться мне от этих разговоров на тему двойников, и поддельных поручиков! - невольно улыбнувшись, признался Евпатий Гордеич, принимая бокал вина с подноса, который в числе прочих, поднёс ему молодой лакей в красной ливрее. Сидящие, из тех, кто смог дотянуться, расхватали бокалы, отпили, и обратили своё внимание на полицейского.
- Вы, очевидно ждёте от меня каких-то таинственных историй, но у меня при себе, таковых не имеется, - заметил окружающим Хортов, и тут же, сам перехватил тему – А вот вы, друзья мои, могли бы кое в чём, поспособствовать следствию, если кому-то, есть что сказать. За сим, прошу ко мне в кабинет, исполнить, так сказать, гражданский долг… Что, нет желающих? – Евпатий Гордеич вопросительно обвёл взором всех сидящих. Желающих не оказалось. И только Брызгин наклонившись к следователю, вкрадчиво предложил.
- А пойдёмте-ка в другую комнату, Евпатий Гордеич, ту, где играют… Уж, верно, веселее будет, чем здесь-то?
- А пойдёмте! – согласился Хортов, и коротко извинившись, приятели встали, и неторопливо удалились. По иронии судьбы, старые артиллеристы шли в одну комнату, но зашли отчего-то в другую, не там, где играли, а там, где гадали. Вернее, так спервоначалу им показалось, когда из дверей, они увидели что вокруг мадам Жозефины, сидевшей у резного, цвета вишни лакированного столика, расположилась любопытствующая публика, преимущественно женского пола. Среди сгоравших от нетерпения дам, Хортов и Бызгин, заметили своих лучших приятельниц: Дарью Даурьевну, и её похоже уже постоянную клиентку, Клеопатру Георгиевну. Первая, глядела на мадам Жозефину скорее изучающе, и была, слегка себе на уме. Другая же, взирала на провидицу с надеждой и подобострастием.
- Так, моя мигрень здесь, значит и князь Сергей где-то тут обретается – тихо проговорил Евпатий, оглядывая комнату.
- Да и моя, подагра с ней рядом, наверняка насядет теперь на эту Жозефину, и станет уже с неё, мужа себе трясти! – прогудел как в трубу, Кондратий Андреевич. Они подошли ближе. Хортов кивнул обеим дамам, Брызгин только княгине, свояченице, он подарил лишь полный тепла и нежности взгляд. Гадалку умоляли показать своё искусство, а она, вежливо отказывалась, пытаясь объяснить просителям, что гадание, если оно настоящее, не терпит большого скопления людей, и лишнего шума.
Для чистоты такового, требуется абсолютная тишина, уют небольшой комнаты, удобный столик, заветная колода, либо хрустальный шар, но главное, внутренняя готовность и сосредоточенность. Она же, Жозефина Руасси, теперь отдыхает, и по крайней мере на сегодня, ну совсем никак, не расположена к гаданию.
- Прошу меня понять, и извинить господа! – умоляюще закончила она, обведя глазами, разочарованную публику.
- В самом деле, господа, истинное гадание, не требует суеты и шума, а посему, давайте уж позволим нашей знаменитой гостье, хотя бы отдохнуть с дороги! -внезапно для всех, громко проговорил Хортов, подходя к сидящим поближе. Не теряя времени, он галантно представился гадалке, приложился к её руке, и полюбопытствовал, надолго ли мадам, заехала в Старобоярск? Лакеи уже поднесли два новых стула, на кои и уселись старые артиллеристы.
- Думаю пробыть у вас не меньше месяца – обмахиваясь веером, стала отвечать мадам Руасси – после ужасного шума европейских столиц, хочется провинциальной тишины и размеренности.
- Ну, мадам Руасси, тишина нашего края обманчивая, но это даже интригует некоторых! – пояснил Хортов, дружески глядя на провидицу – Однако вы правы, после столиц, наши палестины, дают душе отдохновение. А ранее, вы не бывали в нашем городе?
- Нет, прежде не приходилось,- улыбнувшись, ответила гадалка – но у меня здесь проживает одна приятельница, мы год назад, в Париже познакомились, вот у неё, я и квартирую…
- Это я, господа! – сияя гордостью, открылась некая дама, супруга одного из столоначальников, слывущим в обществе человеком не бедным. Прочие дамы, за исключением княгини Штыковой, с завистью обратили взоры на счастливицу, а сама Дарья Даурьевна, игрой глаз дала понять следователю, что им надо поговорить. Оба тихо встали, и отошли в уголок комнаты, где на небольшом постаменте, стояла ваза с бумажными цветами.
- Ну-с, моё дорогое протеже, чем я на сей раз могу быть вам полезен? – вкрадчиво полюбопытствовал следователь.
- Своим участием в устройстве судьбы, Клеопатры Георгиевны! – с выражением но полушёпотом, ответила княгиня, и сложила веер.
- Я, женат Дашенька, и ничем твоей Клеопатре, помочь не смогу! – с напускным вздохом проговорил Хортов, на что сваха, озорно хихикнув, коротко отмахнулась ладошкой.
- Ну нет, Евпатиий Гордеич, полноте вам! Вы, будите необходимы в ином виде… дело в том, - заговорщицки продолжила Даша – что я, присмотрела ей жениха, среди вашего брата отставника…
- М-м… и кто же сей, счастливец? – шевельнув правой бровью, спросил сыщик, нутром чувствуя некий подвох.
- Ваш друг и приятель, отставной капитан Петлицын, Николай Василич…. Я его давно уже в свой реестр внесла, как претендента под венец, но до времени берегла, сбывала что по хуже! – деловито пояснила сваха, на что услышала от полицейского, положительное замечание.
- Он, оценит!
- Да! – уверенно согласилась княгиня, и продолжила – Клеопатре, он тоже понравился, я издалека, показала его ей, намедни. Он произвёл на неё впечатление, и даже то, что капитан не богат, не остановит её!..
- А сам Петлицын знает, что он обречён? - для порядка, решил уточнить Хортов, чуть склонив голову набок.
- Нет, он ничего ещё об этом не знает, торопливо, стала вдруг пояснять сваха, - и вот вы, Евпатий Гордеич, должны помочь мне, и подготовить Николая Васильича, к столь серьёзному шагу!
- То есть, Петлицын пребывает в счастливом неведении, о своей участи! – понял Хортов, в упор глядя, на платоническую любовь свою.
- Да, он пока, не в курсе дела! – шёпотом подтвердила она, и не мигая, уставилась на сыщика.
- И на мои плечи, ты решила возложить миссию, обрадовать нашего Петлицына? – переходя на временами применяемую фамильярность, уточнил следователь, словно бы примеряясь глазами «Здесь прибить, или потом?»
- Подготовить! – подняв сложенный веер подобно маршальскому жезлу, пояснила Дарья Даурьевна, сверкнув при этом глазами.
- Нет, в известность я его так и быть, поставлю, дабы капитан знал, что для него готовят, - согласно заметил Хортов, но здесь же поправился, что уговаривать Николая Васильича на такой ответственный шаг, он воздержится.
- Да и пусть его! – махнула веером княгиня, - Вы, только расскажете жениху, про все достоинства невесты, и ладно! Это ведь вас не затруднит?
- Это не затруднит…
- Ну, в таком случае, я буду ждать от вас известий! – княгиня плавно развернула веер, и неторопливой, лёгкой походкой, вернулась на место. А господин следователь, увидав стоявшего уже на выходе из комнаты Брызгина, подошёл к нему, и коротко, но, по сути, посвятил его в детали, предстоящей полицейскому миссии. Выслушав, помещик глухо рыкнул, что означало лёгкое озадачивание, а затем глубоко вздохнув, философски изрёк.
- Ну. кому-то из наших, надо ж было пожертвовать собой, да-с… Петлицын, брат… Это перст судьбы на него указал, и я в него верю, как всегда, верил в нашу бессмертную, но трижды проклятую судьбой пехоту!.. Вот он, как царица полей, может всем нам, оказать последнюю услугу…
- Вы думаете? И какую же? - осторожно спросил сыщик.
- Вне всякого сомнения, капитан Петлицын, ляжет грудью на амбразуру, и весь основной удар римской фурии, возьмёт на себя, чем заслужит мою личную благодарность, и вечную признательность! – патетически, насколько смог продекламировал помещик, и тут же предложил сыщику пойти и выпить коньяку по такому случаю, за здравия пехотного капитана, Николая Васильевича Петлицына…
Х Х Х
Утром на службе, Евпатий Гордеич, дождавшись Аристарха, признался ему, что посидеть в размышлениях над собранными фактами, у него не получилось, ибо дражайшая супруга Наталья Сергеевна, увлекла его на званный вечер к предводителю, где они и загостились до позднего часа. А следом, Хортов поведал помощнику. о нависших над капитаном Петлицыным, изменениях в личной жизни.
- И мне, Аристарх, выпала непростая миссия, сказать обо всём, Николаю Васильевичу – выдохнув, добавил Хортов.
- А он что, неужели не в курсе? – изумился Аристарх.
- Нет, ему ещё не сообщили…
- Шеф, а давайте я Петлицыну скажу, я его хорошо знаю, выберу нужный момент в клубе, и обрадую! – азартно сверкнув глазами, предложил помощник.
- Да нет Аристарх, такие известия должны сообщать близкие по духу люди – пояснил Хортов, и прибавил – К тому же вот так, сразу, это не сообщают, Петлицына надобно предварительно подготовить. Бабахнуть так в лоб, нельзя. Но это всё после, а пока, нам с тобой предстоит нанести визит по старым адресам – Хортов встал из-за стола, присел на край – Ты, найдёшь Платона Иваныча Сапожкина, и выяснишь у него, следующие детали: каковы были отношения прислуги и Евгения Евстафьева, когда он, ходил в их дом, и не интересовался ли Евгений, эскизами украшений, и где те эскизы хранились? Ну, для ясности, уточни был ли к ним, свободный доступ, и мог кто-либо, теоретически, сии эскизы взять (Аристарх молча кивнул) И последнее, уточни у папеньки, как женихи появились в доме, и кто вообще из знакомцев, был вхож к Сапожкиным?
Ну, а я, навещу Евгения и Николая, да спрошу у них, как они, выбирали себе Лизу…
- Когда отправляться, шеф? – бодро спросил Аристарх, поднимаясь со стула.
- Да вот прямо теперь же и отправляйся, - Хортов отстранился от бюро, и прошёл к вешалке за цилиндром и тростью. Аристарх, вылезши из-за стола, также подошёл за предметами своего обихода. На улице, Евпатий поймал извозчика и покатил на Сосновую№44 к Пашковым. Молодые супруги оказались дома, и после завтрака отдыхали в гостиной, где Лиза, раскладывала пасьянс, а муж, сидя напротив в лёгком домашнем фраке цвета ячменя, и с интересом за этим наблюдал. Сыщика встретила и проводила к господам их горничная, уже знавшая Хортова в лицо, и как положено, доложила о приходе гостя, когда тот, уже стоял в дверях гостиной.
- Евпатий Гордеич, милости просим! – первым проговорил Николай, поднимаясь с места, а следом, забросив пасьянс, встала со стула и молодая хозяйка.
- Прошу прощения за внезапный визит, я исключительно по службе, и сугубо к вам, Николай Игнатич, где мы можем поговорить? – проходя дальше, поинтересовался следователь.
- Прошу в библиотеку, она небольшая, но уютная, там хранятся только те книги, кои я читаю, или же требуются мне для работы! – приветливо пояснил Николай, указывая гостю, куда проходить.
- Для красоты и понтировки перед приятелями, как делают иные, вы, стало быть, книг не покупаете? – для лучшей завязки разговора, поинтересовался следователь, вступая вслед за хозяином, в средних размеров, уютное помещение с парой четырёхъярусных стеллажей уставленных литературой, крепким рабочим столом с тремя боковыми, и одним центральным ящиком, высоким секретером со спаренными литерами на ящичках, небольшим диваном в углу, да тремя стульями. Тепло в холодное время, отдавала библиотеке печь, гладкий, изразцовый щиток которой, глядел на рабочий стол из другого угла.
На полу, как водиться собирал в себя пыль мягкий, но порядком потёртый подошвами ковёр сине-зелёного узора. «Не персидский, явно!» промелькнула у полицейского мысль, когда он, ступая по ковру, подходил к предложенному Николаем стулу. На другой, хозяин кабинета сел рядом.
- Я, вас слушаю – сказал он Хортову.
- Николай Игнатич, у меня к вам, не совсем обычный вопрос, и поверьте, задаю я его вам не из праздного любопытства, а сугубо в интересах дела. Итак, расскажите мне, как вы познакомились с Лизой, и при каких обстоятельствах, решились первый раз, сделать ей предложение?
- Это было лет шесть назад, на званом вечере с танцами, у полковника Вышинского, он теперь помер, но вдова частенько устраивает четверги, - начал Николай – Я попал туда с одним приятелем, он теперь в Баден уехал, долю свою искать. Да. там кстати. – Пашков чуть подался вперёд – был и теперешний счастливый муж, Евгений Алексеич, тоже с приятелем пожаловал, и как я сразу приметил, обратил внимание на Лизу!
- Ну, на неё, верно много молодых людей внимание обращали, отчего вы именно его выделили? – спросил Хортов, положив правую ладонь на набалдашник трости.
- Всё так, глядели многие, а Евгений, он уже слыл сердцеедом, да к тому же богатым, вот я и заволновался тогда, и как видно стало, не зря! – коротко усмехнувшись, пояснил Николай, и продолжил – Вскоре, с помощью одной знакомой дамы, я был представлен Лизе, и тогда уже, в первый раз ощутил, что тоже был интересен милому созданию. Мне удалось выпросить один танец, и я казался счастлив! С того вечера, знакомства и пошли. Я, как вам уже верно говорили, имею способности к стихосложению, но я не использую их как поэт, не тянет как-то, но вот письма Лизе, я стал писать именно в стихах! – поднял Николай, указательный палец – Она ответила взаимностью, в прозе разумеется, - Пашков улыбнулся – но я был горд и этим. Мы с ней пару раз даже гуляли в саду у них дома, но так, чтобы нас видели из окон. Два раза был зван на чай в беседке, а спустя неделю, пришёл к ним в дом, и сделал Лизе предложение, с уже известным вам финалом… - Николай коротко развёл руками.
- Вам вежливо отказали? – снова спросил Хортов.
- Да, Евпатий Гордеич, папенька её, весьма корректно и деликатно, выставил меня вон, объяснив, что мой доход и состояние, не соответствует его ожиданиям. Идя свататься, я понимал, что шансов у меня не густо, а посему, воспринял отказ спокойно, хотя и пал духом дня на три. Ну, а там и Евгений Алексеич стали женихом, и сумели даже влюбить в себя Лизу, но оно и понятно – пожал плечами Николай – юные барышни влюбчивы сами по себе, и от этого никуда не денешься. Полгода, изо дня в день, я ходил в скверном настроении, с тоской и страхом ожидая свадьбы. Когда ж мне сообщили что Евстафьев разорвал помолвку, я ушам своим не поверил, но на другой уж день, всё подтвердилось.
Дня три я не знал куда себя деть, потом набравшись смелости, я прямиком пошёл к Платон Иванычу, где принялся уговаривать его, отдать мне Лизу в жёны. Впрочем, усердствовал я не долго, папенька пошёл мне на встречу, но сказал, что должен спросить Лизу, неволить её, он не хотел. Ну, вот так, у нас с ней в конечном итоге, и сложилось. Платон Иваныч, дай бог ему здоровья, видимо понял, что небогатый, но надёжный зять, это лучше, чем состоятельный, но такой щепетильный.
- Ну что же Николай Игнатич, история ваша по-своему даже замечательная, я, честно говоря, ожидал чего-то поскучнее, а за сим, я вас покину, у меня на сегодня ещё намечены визиты – Хортов с Пашковым поднялись с мест, и направились к выходу. В гостиной, где молодая хозяйка по-прежнему раскладывала пасьянс, Николай спросил у Хортова, помог ли тому, его рассказ?
- Ну разумеется, Николай Игнатич, разумеется, помог – искренне ответил следователь, и надевая цилиндр добавил – В нашем деле, каждое лыко в строку!
Далее, как и было задумано, следователь поехал к Евгению Евстафьеву. Однако дома, его на сей раз не оказалось, а добродетельная супруга его, пояснила что он поехал в клуб, развеять тоску, и показать всем, что он выше всяких сплетен и условностей. Быстро сообразив, что в клубе могут присутствовать капитан Петлицын со своим приятелем Шкловским, а значит вполне возможен острый конфликт, Хортов поспешил туда, и подходя к большой летней площадке с нарядной стелой в центре, оркестром на эстраде, столиками и стульями, да всем прочим, увидел что оказался частично прав. С левого края площадки, за одним столиком с вином, фруктами, и холодными закусками, сидел Евгений Алексеич, в тёмно-вишнёвом фраке при чёрном галстуке, а рядом с ним, его друг детства, Михаил Дубровцев, в чёрном фраке. Едва Хортов пересёк линию площадки и лавируя меж столиками, подошёл к двум приятелям, на него невольно перевели внимание, десятки глаз.
- День добрый господа! – первым поприветствовал их следователь, и тут же присел в ответ на приглашение Евгения.
- Вы, Евгений Алексеич, уже как погляжу поправились, и снова в вихре светской жизни? – спросил полицейский.
- Да, я решил, что сидение дома, лишь ухудшит моё положение, - наливая гостю вина, ответил Евстафьев, и они выпили. Затем, Евгений Алексеевич неопределённо хмыкнув, тихо сообщил что капитан Петлицын и его дружок Шкловский тоже здесь, в клубе, гоняют шары в бильярдной, да вон дескать, их и отсюда видно(Хортов невольно поглядел)
- И что вы? - спросил он у Евстафьева.
- А что я? Я ничего, делаю вид что их нет тут, ну и они тоже, ко мне не лезут! – поведя бровями в сторону, пояснил Евстафьев.
- Это превосходно что вы, придерживаетесь холодного противостояния, а не горячего, дуэль однозначно сыграла бы против вас обоих, следственное дело, уже завертелось! – предостерегающе заметил следователь, проглатывая пару виноградинок, затем он сказал Евгению, что искал того по делу.
- Мне нужно задать вам пару вопросов…
- Разговор приватный? – сразу спросил Евгений.
- Нет, от чего же? Ваш приятель детства волен остаться, и даже напротив, может и пригодится, припомнив что-то! – с сердечной открытостью пояснил полицейский.
- Буду рад помочь правосудию! – с готовностью вызвался, господин Дубровцев.
- Скажите, Евгений Алексеич, а как вы познакомились с Лизой Сапожкиной, и как попали в её женихи?
- Хм, а разве это имеет отношение к делу?
- Ну, коли не имело бы, я бы и не спрашивал, пустым любопытством не страдаю! – намекнул Хортов, участливо глядя на свидетеля. Сконфуженно извинившись, Евгений рассказал примерно ту же историю, что и Николай, но только со своей стороны. Да, он заприметил Лизу на вечере у Вышинских, но Пашков тогда оказался проворнее, и перехватил инициативу, а Евгению вовсе не улыбалось разыгрывать дешёвый фарс, ревнивого претендента, и он временно отошёл в сторону, да и барышень вокруг порхало предостаточно. Ну а когда Николаю дали отставку, просто стал визиты делать, папеньке по душе пришёлся, да и Лиза вроде тоже влюбилась, ну так у них и пошло, пока он две «поэмы» бывшего женишка в её альбоме не нашёл.
- Не люблю быть дураком, из водевиля – поморщившись, пояснил Евгений, отпивая вина из бокала – заподозрил я что она его не забыла, да и оборвал всё разом… И знаете Евпатий Гордеич, не жалею, ибо жизнь показала, что я был прав! – закончил рассказ Евстафьев.
- А вы не помните кто именно, представил Николая, Лизе, на том вечере? – тихо спросил сыщик. Евгений чуть наморщил лоб, и не очень уверенно ответил, что некая дама, но вот какая, он уже запамятовал.
- Угу, а с кем вы, пришли на тот вечер?
- На вечер-то? Да с Виктором Савицким, он у нас большой любитель в таких местах бывать, ну и затащил меня! – улыбнувшись ответил Евстафьев.
- Ну что же господа, был весьма рад побеседовать, надеюсь, что поиски мои будут вознаграждены, и это необычное дело, разрешиться ко всеобщему удовольствию! – проговорил следователь, вставая с места (с ним поднялись и собеседники)
- Очень Евпатий Гордеич, на это надеюсь, ибо врагу не пожелаешь оказаться в подобной идиотской ситуации! – искренне высказался Евстафьев на прощание. Хортов тихо и без лишней помпы покинул клуб, задавать вопросы ещё кому-то, он пока не собирался…
Выйдя за ворота клубного парка, Евпатий Гордеич решил добираться до Управы пешком, хотелось поразмыслить кое о чём, но в голову, лезло лишь то, сумел или нет, что-нибудь выведать Аристарх? Времени-то мало прошло, да, пожалуй и не управился ещё, господин коллежский асессор, папенька Сапожкин возможно и не дома вовсе, поди-сыщи его так сразу! Так думая обо всём понемногу, Хортов и дошёл до Управы, но Аристарх пока не объявлялся. Евпатий Гордеич приказал дежурному подать себе чаю, и когда тот принёс, неторопливо стал его пить, и попутно размышлять.
Ничего конкретного, пока не выходило, да и не могло выйти, времени минуло мало, и фактов покуда не густо. Но, ежели сложить правильно и аккуратно те полешки, что имеются на руках, то можно замостить дорожку к ларчику с ключиком, где отгадка таится. Но только дорожку ту, надлежит прокладывать неспеша, дабы на рыхлую почву настил не положить, оступиться нельзя, дело больно деликатное. Хорошо если Аристарх принесёт что-то мало-мальски стоящее, а если вздор какой? Евпатий Гордеич слегка сменил ход мыслей.
Во всём том немногочисленном наборе сведений из ближайшего окружения Евстафьевых, похоже уже есть что-то, на что следует заострить внимание. Или нет ничего, и вам господин следователь, пригрезилось нечто? Да, подобное случается в сыскной практике, кажется, что уж есть что-то, начинаешь ворошить да сличать, ан выходит случайное совпадение, или хуже того, вздор полнейший…
Так, кого далее, следует поспрошать? Ювелиров, да кое-кого из агентуры… Стоп! А что, если, привлечь в качестве видного эксперта по золотым украшениям, Прошу Дьячкова, знаменитого вора-виртуоза, тайно помогавшего Хортову, в некоторых делах? А что, вполне возможно, что Проша-Дьячок, что-то знает, или может узнать? Помог же он в деле разоблачения шайки работорговцев, и почему бы в сём интересном деле не пособить? Проша он же как шило, в любую щель пролезет, и нужное добудет. Ценен сей специалист ещё и тем, что в своей среде он уважаем и никаких подозрений не вызывает. (Хортов использовал его только в исключительных случаях) а значит работать сможет без особого риска…
Да, нынче вечером, надлежит навестить двоих ювелиров, (желательно с эскизами украшений) и Прошу, а там, и поглядим от какой печки, плясовую заводить!
Аристарх появился где-то через пол часа, уже с кружкой чая в руке (позаимствовал у дежурных) набегавшийся, но довольный.
- Ну что, долго Платон Иваныча искать пришлось? – спросил его шеф, когда они, сели на стулья близ стола.
- Да, Евпатий Гордеич, пришлось побегать покуда отыскал его в Дворянском собрании! – выдохнул Аристарх, и отпив чая продолжил – В общем отошли мы с ни м в сторонку, предупредив чтобы никто не мешал нам, и поговорили. Женихи, Николай и Евгений, появились в доме Спожкиных, после званного вечера у полковника Вышинского. Там, они Лизу и приметили, сначала Николай, а потом и Евгений. Николая кстати представили барышне не друзья-приятели, а княгиня Улицына, Глория Сергеевна, онам говорят большая ценительница его стихов, и вроде как покровительствует ему…
- И что, молода и хороша собой? – машинально перебил шеф, стараясь вспомнить про себя, знает он сию княгиню, или же нет?
- В ваших летах, и говорят не дурна собой – неопределённо пояснил Аристарх и продолжил -Ну, Николаю в конечном счёте указали на двери, а затем на сцене появился Евгений. Спросил я про его отношения с прислугой, и Платон Иваныч слегка удивившись, пояснил мне, что ничего выходящего за рамки, он за Евгением не замечал. Прислуга, кстати вся та же, что и в то время была, две горничных, Анютка да Аксютка, кухарка Фёкла, дворецкий Яков, ну, кучер, дворник, понятное дело тоже. Никто внезапно не сбежал, ни рассчитался.
- Ну, то, что папенька ничего этакого не замечал, - шеф многозначительно пошевелил пальцами в воздухе – ещё не означает что этого не было. На то оно и мошенничество, чтоб незаметно дела делать! – повеселел от чего-то Хортов, и попросил продолжать.
- Про эскизы! – Аристиарх отставил пустую чашку, дотянувшись до края стола – Папенька поведал что они имеются, и делались на каждое украшение отдельно, ну так полагается, и хранились у него в кабинете, в красной кожаной папке, на полке книжного шкафа, и следовательно, любой из проживающих, мог незаметно их вынести, даже прислуга. Я ещё спросил Платон Иваныча, как часто, он эти эскизы в руки брал, и услышал, что может раз в год и открывал он ту папку, а так, чего дескать на них глядеть? Эскизы как эскизы…
- А про тех, кто в дом вообще был вхож, не спросил? – с осторожностью, поглядел Хортов на помощника.
- Спросил, конечно, дом и тогда, и теперь, не страдает от нехватки посетителей, да. Молодёжи много бывает, знакомые родителей, и вообще! – устало махнул Аристарх.
- Стало быть дом полон народа, - повторил Евпатий, откидываясь на спинку стула – Знаешь, что нам с тобой, надо будет сделать братец? А надо нам будет, пройтись этаким бреденьком по всему окружению Сапожкиных. У меня зародилось подозрение, что по мимо Евгения, цацки мог притырить кто-то иной, горничных ведь соблазнять все могут, не так ли?
- Ну разумеется шеф, друзья детства Дубровцуев и Савицкий, да братья Петровы, вполне могли провернуть такую штуку – согласился Аристарх, но чуть скептически добавил – Однако пять лет минуло, трудненько будет улики искать…
- Было б легко приятель, мы б это квартальному поручили! – улыбнувшись заметил Хортов.
- У вас шеф, есть уж верно что-нибудь на уме? – спросил помощник, навострив уши.
- Да пока определённого-то нет, одни намётки, – стал говорить Евпатий, задумчиво наморщив лоб – Вот ныне пришло на ум, что надобно копнуть начиная с того вечера, шесть лет назад, у Вышинских. Говорят, что полковничиха, и по сию пору устраивает четверги. Вот мы с тобой с ней побеседуем, ещё с одной особой, княгиней Улицыной, Глорией Сергеевной, она благоволила в те годы молодому Николаю Пашкову, ей нравились его стихи, а возможно и не только – Хортов едко улыбнулся.
- А вы знакомы с этими дамами?
- Нет, а о княгине Улицыной, я даже вообще не слышал до сего дня, но вот познакомимся – голос следователя, колыхнул ветерок задумчивости.
- Шеф, а что вас навело на мысль, что отгадка дела о двойнике Евстафьева, кроется на званом вечере, шестилетней давности?
- Ну, положим не так-то уж я и уверен в этом – поправил коллегу следователь – просто услышав новые фамилии косвенных, но всё же участников дела, я прикинул «А почему бы и нет?» Отработаем след знакомства женихов, в биографии их, и их товарищей по глубже заглянем, с прислугой Сапожкиных потолкуем, ибо только в этом хороводе, где-то и кроется ключик, по крайней мере, к делу о подлоге украшений!
- Ну, исходя из нашего с вами опыта шеф, вы правы, след о подмене украшений, возможно найти только среди знакомцев дома, - согласился Аристарх, но следом спросил – А основное-то наше дело, с двойником которое, оно как-то связано со всем этим?
- Да напрямую связанно приятель, – потянулся плечами шеф – резкое исчезновение Евстафьева на три года, может быть связана только с каким-то тёмным делом! В сердечные переживания Евгения Алексеича, мне слабо верится…
- Шеф, ну этих дам да господ, мы худо-бедно проверим, - осторожно предположил Аристарх – Но как мы проверим штабс-капитана Шкловского? Запросы о нём в полк, это по плохому два-три месяца с нашей бюрократией, да и Кавказская линия не в соседней губернии!
- Вопрос верный Аристарх, думал о том и я – устало сказал Хортов – наш курьер, ты прав, завязнет там в ожиданиях, да и тянуть дело так долго, нам никто не даст, оно же не политическое. У нас только два пути: либо попросить о помощи полковника Гончарова, курьер Третьего отделения обернётся гораздо быстрее, дней скажем за 10-12-ть, либо проверить капитана Петлицына, это много легче, но гарантий не даст…
- Ну вот если просто оттолкнутся от печки, и спросить самих себя; если это всё фарс, с двойником, с Кавказом, с полковой казной, то кому и на что, нужно было затевать такой заговор, против Евгения Евстафьева? - озабоченно прикидывая и размышляя в слух, проговорил Аристарх, и не дожидаясь ответа, закончил мысль – Он не наследник мильённого состояния, не политический деятель, не претендент в мужья августейшей особе… В чём причина-то?
- Для заговора против провинциального повесы, действительно излишне заковыристо – согласно кивнул следователь – Если за ним есть что-то нехорошее, его прищучили бы как-то иначе, - Хортов чуть подался вперёд – Но тогда, как ни крути, но остаётся всё тоже, что на голову не натянешь – голос шефа дрогнул некой таинственностью – либо наш Евгений неразгаданный авантюрист, с задатками сорви-головы, и реально был на Кавказе в обличии поручика Грицына, либо это двойник и самозванец, чёрт в ступе, папа римский. или кто он там есть на самом деле, да-с… Этюд, из пошлого романа про разбойников! – озадаченно закончил мысль Хортов.
- А есть ли третий вариант? – осторожно спросил помощник.
- Ну, если ты брат мне его предоставишь, то я угощу тебя обедом в трактире! – полушутя, ответил Евпатий Гордеич. Аристарх посулился обдумать и прикинуть, а шеф вдруг вспомнил что время теперь самое что ни на есть обеденное, и им, уже пора.
- Сегодня, я отобедаю дома! – решил он.
Дома, Евпатия Гордеича ждал приятный сюрприз: пришло долгожданное письмо от старшего сына Николая, что с начала прошлой осени, служил в уланах в царстве Польском. Младшие, 16-ти летний Михаил и 14-ти летняя Елена, с жаром читали письмо вместе с матушкой, а по пришествии на обед батюшки, ещё и с ним, усевшись прямо в столовой, и наперебой указывали отцу, интересные на их взгляд места, в длинном и насыщенном послании брата. Николай писал, что привыкает к службе, воинское учение даётся тяжело, но он, уже много умеет, и всё в том же духе.
Наталья Сергеевна, даже на радостях всплакнула, целуя письмо несколько раз, но чувств меры не потеряла, и пребывала в приподнятом настроении.
- Молодец наш Николаша, пустого не пишет, маменьку по ночам не зовёт, домой не проситься! – довольно заметил Евпатий, прочитавши письмо, и вкладывая его в конверт – Сегодня вечером напишу ему обязательно – пообещал он, отдавая конверт дочке.
- И я отпишу от себя! – загорелась Наталья Сергеевна, пылая восторгом. Такое же желание, изъявили и Михаил с Еленой.
- Ну, други мои, изумиться наш улан, когда почтарь, столько писем ему сразу вручит, думаю даже с седла свалиться! – хмыкнул Евпатий, терпеливо ожидая пока Анфиса накрывала на стол. На сей раз, тема за обедом витала только вокруг службы старшего сына и брата, и Евпатия Гордеича о новостях его службы, никто не расспрашивал…
Х Х Х
Отобедав, Евпатий в приподнятом настроении покатил на извозчике к ювелирам, своим старым знакомым, Беспалому и Жанчиеву. По дороге заехал на службу, и взял папку с эскизами похищенных украшений. Аристарху, что уже пять минут как вернулся с обеда, было приказано поехать и переговорить со вдовой полковника Вышинского, о том давнем вечере, с которого всё и началось шесть лет назад.
Вначале, Евпатиий Гордеич посетил Ефима Ефимовича. Беспалый, увидев следователя, принял задумчиво-горделивый вид: первому ювелиру города льстило, что сыщик, всегда заходит к нему первому, за консультациями своего рода. Фим Фимыч (так звали его про меж себя близкие знакомые) дружески пригласил Хортова в свой кабинет, отвесил шторы напустив с улицы света, и усадил гостя на мягкий стул.
- Взгляните-ка любезный Фим Фимыч, вот на эти эскизы, и скажите всё, что сможете сказать! - следователь протянул ювелиру всю папку. Беспалый, нацепив на нос очки, внимательно занялся изучением эскизов, на что у него ушло чуть более четверти часа, и вернув папку, он с некоторой определённостью проговорил.
- Это, очень дорогие, и недурственно изготовленные украшения! Отменно подобранные камни, и вообще, надёжное вложение денег! Но если б вы принесли мне их в живую, я сказал бы больше!
- То есть вам, они в руки не попадались? – машинально переспросил сыщик, забирая папку назад.
- Нет, ни частями, ни все сразу, эти вещицы мне не попадались, но – ювелир чуть прищурился – у меня сейчас появилось стойкое ощущение, что я о них, что-то слышал…
- Да, Фим Фимыч, пять лет назад, их похитили из дома Сапожкиных, был совершён ловкий подлог, и оставлены фальшивые дубликаты. Подлог открылся случайно, их дочка Лиза, захотела продать колечко, и его понесли на оценку некоему ювелиру, который и установил подделку! – закончил сыщик, и вопросительно посмотрел на собеседника. Тот растерянно захлопал глазами, и смущённо попросил разрешения, взглянуть на эскизы, ещё раз. Просматривая изображения колец, он замер на одном из них, а затем легонько потрясая листом, стыдливо изрек.
- Виноват, забыл старый дурак, забыл! Вот это самое колечко-то, Сапожкины мне на оценку и приносили, да-с!.. Пять лет ведь прошло, а подобных оценок, у меня десятки в год проходят, все разве возможно упомнить!
- Не помните, из чего была изготовлена копия кольца? – опуская пустые препирательства, спросил Евппатий Гордеич.
- Из весьма качественной, позолоченной бронзы и стекла, но тоже дорогого в своём роде – поспешил подчеркнуть это Беспалый – Несведущий человек, ни почём, впрочем, не отличит, работа хорошая, мастерская!
- Жанчиев, мог бы изготовить такую копию?
- Если говорить о ювелирном мастерстве, то такое может любой из наших, вопрос не в сложности работы, а в желании рискнуть честным именем, репутацией, а то и головой! - уклончиво ответил Фим Фимыч.
- Иными словами, вы не знаете кто из прочих ювелиров нашего города, мог бы пойти на подобный шаг?
- Из тех, кого знаю я, никто, но вполне возможно, что в среде воровских людишек, есть неплохие мастера! – предположил Фим Фимыч.
- И последний на сегодня вопрос, – Хортов чуть кашлянул – сколько бы понадобилось времени, дабы изготовить столь точные копии, всех семи предметов?
- Ну, копии всегда проще изготовлять, нежели оригинал - немножко издалека зашёл Беспалый – Ювелир моего уровня, мог изготовить их за три-четыре недели, не спеша и с душой, а за прочих, ничего сказать не берусь!.. – Фим Фимыч поднял вверх указательный палец – Помня то колечко юной барышни, я могу с уверенностью сказать, что копию, изготовил очень хороший мастер, знаток своего дела, не шантрапа!
- Благодарю Фим Фимыч за помощь, вы оказали сыскной полиции, хорошую услугу! – поблагодарил его на прощание Хортов.
- Заходите Евпатий Гордеич как нужда будет, всегда чем смогу, тем помогу! – искренне пожелал ювелир, провожая полицейского до выхода.
- Всенепременно воспользуюсь вашим предложением! – сердечно пообещал Евпатий, и слегка козырнув, покинул дом этого ювелира, дабы навестить его конкурента и соперника, господина Жанчиева, Евгения Филипповича. Этого ювелира дома не оказалось, он пребывал на оценке драгоценностей, в одном из приличных домов города, но уже ожидался, ибо уехал часа два назад.
- Я, пожалуй, его подожду, не хотелось бы разминутся – сказал сыщик, и горничная ювелира, проводила его в гостиную. Минут через пять, ему предложили чай. Едва церемония завершилась, явился и сам хозяин. Впрочем, беседа со вторым ювелиром, почти не отличалась от предыдущей. О том что украшения принадлежали дому Сапожкиных, Жанчиев знал, ибо папенька Лизы, однажды приносил на оценку брошь в виде букетика цветов. Историю с подлогом, Евгений Филиппович помнил хорошо, дело-то громкое было! А вот кто из городских ювелиров, мог бы сыграть в столь опасную игру, господин Жанчиев, назвать затруднился.
- Не могу-с принять на себя ответственность, утверждать такое, о ком-то определённом! – дипломатично заявил ювелир. На сём Евпатий Гордеич и покинул дом второго по значимости, городского ювелира. На улице, сыщик остановился, и ненадолго призадумался: посетить остальных ювелиров что по проще, или нанести визит к Платоше Дьячкову, в надежде на его ловкость и вездесущность?.. Прикинув так и эдак, Хортов решил, что практичнее, будет заглянуть сразу к Платоше, но для того, надобно будет съездить и переодеться в неброский наряд, под купчика или приказного. Рисковать репутацией Платоши, заявляясь к нему в облике явно казённого чиновника, Хортов позволить себе не мог.
- Да, так будет лучше! – вслух сказал себе следователь, и пошёл ловить извозчика. Час спустя, следователь в облике приказчика, держа в боковом кармане скрученные в трубку эскизы, уже проходил во двор деревянного двухэтажного дома, по улице Камышовой, и поднявшись по дощатой лестнице на второй этаж, подёргал шнурок звонка у двери№8. Послышались тяжёлые шаркающие шаги, и громыхнув засовом, дверь открыла невысокая, полноватая женщина лет 50-ти, тётка Платоши, которую все звали Матрёной.
- День добрый Матрёна, - кивнул ей Хортов – Платон Поликарпыч, дома ли?
- Нету его, бегаить идей-то! – осторожно ответила тётка, пристально вглядываясь в облик визитёра.
- Не узнаёшь, тётка? – весело улыбнулся Хортов, и кончиком пальца, поднял козырёк фуражки по выше.
- Хосподи, барин, вы? – едва слышно произнесла Матрёна, слегка изумившись, - Проходите в комнаты, чего ж стоять-то зря?
Хортов прошёл в прихожую, но дальше не двинулся.
- Ну, где его сиятельство быть изволят? – иронично поинтересовался Евпатий Гордеич. Тётка, объяснила с расстановкой, что Платоша, «ежели не на работе» то либо у полюбовницы своей, Ольгутки Кирюхиной, что на Покровской улице близ мелочной лавки живёт, либо в той же части, в каком кабаке в картишки перекидывается.
- Если мы с ним разминёмся, скажи пусть найдёт меня! – попросил тётку Хортов, и получив от неё положительное заверение, оставил квартиру Дьячкова. У любовницы, Платоши не оказалось, хотя Ольгутка и пояснила «барину» что Платон Поликарпыч у них были, но с час назад ушли, и точно, что в кабак к Ефимову, в карты играть. Хортов подарил ей 20 копеек серебром, и торопливо зашагал в указанное питейное заведение.
… Кабак Ефимова, являл собой средней паршивости, двухэтажное деревянное строение с восемью жилыми комнатами на верху, и само питейное помещение на девять столиков, четыре маленьких на две персоны вдоль окон, и пять побольше, вдоль глухой стены. Освещение давали четыре масленые лампы под потолком, и по одному-два подсвечника на столиках. Для радости души и взора, по стенам висели примитивные картины русалок, и каких-то около римских богинь и нимф.
Трактирщик, худощавый рыжебородый мужичок в синей рубахе и чёрном жилете, стоял за стойкой, а половой, молодой вихрастый парень в белой косоворотке, довольно юрко сновал от столов до кухни и назад, и, к удивлению, некоторых, всюду успевал.
Платоша и три его товарища, сидели за крайнем в углу столиком, и дулись в карты, гогоча и хихикая. Свободными были примерно половина мест, и Хортов, пристроился за маленький столик, наискосок глядящий на игроков, и главное сам Платоша, оказался прекрасно виден. Евпатий приказал себе пива, и незаметно принялся наблюдать себе за Дьячковым. Платоша, казалось, не видел, либо не узнавал Хортова, неотрывно варясь в игре, и не отвлекаясь. Евпатию принесли тёмное как крепкий чай пенистое пиво, и одну вяленую рыбку в нагрузку. Сыщик осторожно отхлебнул (не великолепно, но сносно, не лошадиная моча, а под рыбку так и вовсе хорошо будет) Он сгрыз рыбину до самого хвоста, и выпил почти всё пиво, когда счастливо улыбающийся Платоша сгрёб со стола выигрыш, оставил на столе некоторую сумму, и простившись с приятелями, вылез из-за стола. Евпатий тоже оставил несколько монет, а когда Платоша нацепив себе на лысину Картуз, лениво прошёл мимо, не удостоив Хортова взглядом, тот так же неторопливо двинулся к выходу.
На улице, Платоша сунув руки в карман полукафтана, и насвистывая фривольный мотивчик, лёгкой походкой зашагал по дощатому, местами подгнившему тротуару. Хортов пошёл следом. на углу они оба свернули, и Дьяков сойдя с тротуара, замер у афишной тумбы, с любопытством разглядывая размалёванную театральную афишу. Хортов лениво встал рядом.
- Здравствуй Платоша – тихо поприветствовал он виртуозного вора, на что последний, дружески улыбнувшись, тихо ответил.
- Наше вам, барин, чем могу? Чего добыть?
- Наслышан какое дело я веду? – для завязки спросил Хортов.
- Более чем Евпатий Гордеич, по трактирам среди нашего брата, это самая животрепещущая тема, наряду со сплетнями из господской и мещанской жизни! – едко ухмыльнувшись, пояснил Платоша, продолжая вчитываться в афишу.
- Ты сам про Евгения Евстафьева что думаешь? – тихо справился сыщик.
- Если вы про историю с двойником, то дыма без огня не бывает, а про него лично, я ничего не знаю, к нам он не вхож – с расстановкой, пояснил Платоша.
- А про подмену украшений Сапожкиной Лизы пять лет назад, слышал что-то? – отрывисто спросил Евпатий, в пол оборота поглядев на собеседника.
- У нас про то все слыхали, великолепно исполненный номер, с блеском! – искренне оценил Платоша.
- Надо бы узнать, кто мог такие камни изготовить… Беспалый и Жанчиев вне игры, мастерам по проще, вроде тоже не резон рисковать, ну а там, кто знает? – Хортов снова боком глянул на Платошу – Среди ваших, нет ли толковых ювелиров, учеников-самородков, и прочих?
- Ну как не быть? Имеются конечно, народец русский весьма талантлив, выживает, не смотря ни на какие старания высокого начальства! – многозначно отшутился Платоша.
- Надо бы вызнать что за мастера могли взяться за столь рисковое дело… - совсем тихо, чуть ли не в нос, полушёпотом произнёс сыщик.
- Как скоро это нужно? – уже обычным голосом спросил Платоша.
- Чем быстрее, тем лучше, но в данном случае, важна точность, или хотя бы примерный круг поисков, а уж дальше наша забота… - пояснил Евпатий Гордеич, бесцельно шаря глазами по строкам афиш и объявлений.
- Сложное дело – вздохнул Платоша – но, за давностию лет, возможно даже будет легче и сыскать чего-то… А какие-нибудь бумажки важные, не нужно выкрасть? – снова повеселел Платоша, на что сыщик, так же улыбнувшись, ответил, что пока такой необходимости нет, но как только она появиться, Платошу сразу попросят на бис.
- Ну-с, я тебя не тороплю, ты главное добудь хоть что-то, а там глядишь, и навыки по карманно-квартирной тяге пригодятся… Я, уйду первым, ты, минут через пять после меня, бывай братец!..
- И вам, всего! – выдохнул Платоша, и Евпатий Гордеич, обойдя тумбу, неторопливо ушёл.
Подходя к Управе, он едва не столкнулся с Аристархом.
- О как, шеф, и вы уже отстряпались? Редко мы с вами эдак совпадаем, чтоб вернуться вместе! – весело заметил Гайтанцев.
- Да, у меня как раз есть что рассказать, идём! – Хортов прошёл мимо постового на улице, следом юркнул Аристарх, и они торопливо стали подниматься. В кабинете, сыщик сначала переоделся за ширмой, что с недавних пор стояла в углу кабинета у печного щитка, а затем, заняв пост у бюро с часами, рассказал помощнику о результатах своего поиска.
- Интересно шеф, - задумчиво сказал Аристарх, сидя за столом, и глядя на начальство. – на мой взгляд, Платоша нам вернее поможет, а на ювелиров я бы не рассчитывал!
- Да, ты прав – скрестив руки на груди, согласился шеф – Но для верности, вечерком я кое-кого из осведомителей припрягу, так вернее будет. Ну-с, давай ты теперь, был у полковничихи-то?
- Был Евпатий Гордеич, и говорил с ней, но вот только чего-то крутит она, эта вдовушка, во всяком случае, мне так показалось.
- Да ты брат, верно напугал, вдову-то? – улыбнулся шеф.
- Да нет, тут иное, - пояснил Аристарх, и рассказал, что он, начал разговор с того, насколько хорошо, Анна Петровна Вышинская, знает Евгения Евстафьева, Николая Пашкова, и других? Полковничья вдова показала, что эти молодые люди, ей знакомы всю жизнь, ещё когда те были детьми и подростками, и называла их всех друзьями. Не товарищами, не приятелями, а именно друзьями.
- Ну, это возможно фигура речи у неё такая? – предположил шеф, а помощник неопределённо кивнул.
- Возможно конечно, но, только Анна Петровна по-моему, уже должна разницу меж приятелями и друзьями-то различать, в сорок с лишком лет? – критически заметил Аристарх, и поспешил пояснить, что насторожило его, вовсе не это.
- Когда я принялся подробно спрашивать её о том вечере, и кто из двоих, Евагений или Николай, первым обратил внимание на Лизу, она показала что Евгений, и пояснила что в начале вечера, он справлялся у неё насчёт Лизы, и всех её достоинствах, - Аристарх начал вертеть карандаш в пальцах – Я переспросил не обманулась ли она, пять лет всё же прошло, и сказал ей что по моим сведениям, Лизу представила Николаю некая дама, княгиня Улицына, а Евгений мол отступил в тень. Полковничиха ответила, что этого момента, она дескать сама не видела, а о помолвке юной барышни с Николаем, узнала чуть позже, из светских разговоров…
- Погоди-погоди, ты сказал помолвке? – осторожно переспросил Хортов, указав пальцем на помощника.
- Именно шеф! Именно что она сказала «помолвке»! – торопливо повторил Аристарх, слегка жестикулируя карандашом – Я, правда тут же её поправил, и уточнил что Николай Пашков, просто наносил визиты Сапожкиным, пытался ухаживать за Лизой, но в руке её, ему было отказано!
- И, что полковничиха? – тихо насторожился Хортов.
- А полковничиха сказала, что она, имела дескать точные сведения из женской среды, что Николай и Лиза, определённо были помолвлены, а причина отказа Николаю в первый раз, осталась ей неизвестной…
- Ну, Аристарх, это конечно слегка путает дело, но лишь в той степени, в которой его может запутать бабья сплетня – возразив, пояснил Евпатий, и как бы подытожив, добавил – Ну, в конце концов, небольшая важность, кто первым, Лизе куры строить начал, Евпатий, или Николай, к следствию, это мало отношения имеет… И это тебя насторожило?
- Не только это шеф, - чуть сконфуженно ответил помощник, откладывая карандаш – хотя, если вдуматься, в этом что-то есть… Но была ещё одна деталь! – Аристарх устало откинулся на спинку стула – спрашивать так уж спрашивать, решил я, и полюбопытствовал на предмет того, помнит ли она, внезапный отъезд Евгения, в Италию, и не замечала ли, каких-то ранее не проявлявшихся привычек, в поведении последнего?
- Как ты витиевато загнул-то брат! – хмыкнул начальник.
- Само как-то загнулось, шеф – тоже улыбнулся Аристарх, и вернулся к основной теме – Так вот, Анна Петровна, сказала, что отъезд Евгения в Италию, походил более на бегство, чем на отъезд из-за сердечной драмы. Мало того, она положительно меня уверила что Евгений, не настолько романтичный и сентиментальный, чтоб его выбил из колеи такой пустяк, как расстроенная помолвка!
- Интересное замечание! – отметил шеф.
- Более чем! – оживился помощник, и торопливо продолжил – На вопрос о подмене украшений, вдова ответила, что Евгений, пойти на это не мог, да и подменить набор из семи предметов, это вам не фальшивый рубль отчеканить! А вот про возвращение Евгения из Италии, или кого-то там с Кавказа в его обличии, вдова сказала что теперешний Евгений, до того, любивший её четверги, первое время, отчего-то их избегал, и даже теперь посещает их нечасто!
- Ещё не лучше! - хмуро выдохнул следователь, отходя от бюро, и присаживаясь на свободный стул, сбоку от стола помощника.
- Второй шип в бок господина Евстафьева. До того, почти все и толики сомнений в его подлинности не высказывали! – кисло улыбнулся Хортов, подперев подбородок пятернёй.
- Именно шеф! – снова жестикулируя указательным перстом, всколыхнулся Аристарх – Я тихонько так, ну, почти приватно, уточнил у Вышинской, подозревает ли она, в теперешнем Евгении, самозванца, но, она, усмехнувшись заметила мне, что подозревает в нём зарвавшегося субъекта, возомнившего о себе!
- Да, не верит полковничиха в поддельного Евгения-то, в манкировании своего общества обвиняет… - Евпатий Гордеич в задумчивости сдвинул брови.
- Но всё же что-то, в её глазах есть… Крохотное совсем, но зерно сомнения в наше поле она заронила, и придётся мне чёрт знает что. бес знает из чего, и пёс знает для чего, явить миру! – невесёлой прибауткой, закончил мысль Хортов.
- Шеф, но ведь если бы вы не чувствовали, что в деле с этой ерундой что-то кроется, вы бы отписали бумагу по начальству, что всё это вздор, да и занимались подменой украшений, так ведь? – переспросил Аристарх.
- Да, Аристарх, ты прав, если бы не грызло меня изнутри сомнение, послал бы я к чёрту всю эту историю… - Хортов отчего-то поглядел пристально на портрет императора, а затем, перевёл взор на помощника – Побеседую ещё с княгиней Улицыной, и след с давним вечером, можно будет считать отработанным…
Скрипнула дверь, и в кабинет, заложив руки за спину, восшествовал полицмейстер.
- Доброго дня господа! – негромко поздоровался Разорихин, подходя ближе. Подчинённые разом поднялись, приветствуя начальство, а тот, жестом руки усадив их обратно, примостился рядом на свободный стул.
- Ну-с, Евпатий Гордеич, вы с Аристарх Сергеичем, меня обрадуете или огорчите? – в несвойственной себе манере, поинтересовался полицмейстер.
- Ни радовать, ни огорчать вас, Мефодий Лукич, пока нечем - развёл руками Хортов – Дело как вы знаете необычное, и мы с Аристарх Сергеичем, покамест заняты опросом лиц из круга Евгения Евстафьева. Не могу дать вам гарантий насчёт самозванца-двойника, но раскрыть подлог, шансы есть. Это сделал кто-то, хорошо знающий дом Сапожкиных, часто там бывавший, и не вызывающий подозрений. Сложность правда есть, - Евпатий Гордеич подчеркнул это – в доме, всегда крутится много народа, хозяева весьма хлебосольны, и поработать нам придётся в этом светском таборе, изрядно-с!
- Надеюсь на вас! – устало кивнул Разорихин, и сменил тему – Я, собственно говоря, зашёл к вам вот зачем: завтра-послезавтра, к нам чиновники от генерал-губернатора прибудут, учебные да богоугодные заведения инспектировать. Кхм, к нам им вроде не зачем заглядывать, но на всякий случай господа, вы уж будьте добры, походите на службу в мундирах. А коли встречи, или задания какие, то и переодеться можно…
- Не извольте беспокоиться, Мефодий Лукич, я и сам собирался свой мундир потревожить, сюртук вон в чистку пора, так что назавтра, эполетами блесну – обнадёживающе заверил Хортов, господина полицмейстера.
- Переоденусь! – коротко ответил Аристарх, и Разорихзин пожелав подчинённым удачи, покинул кабинет.
- Наши действия на сегодня шеф? – спросил Аристарх.
- Погоди, подумаю минут пять – сказал Хортов, погружая голову в размышления.
- Вот что приятель, лети-ка ты найди Шкловского, да спроси у него, где теперь его полк стоит?
- Хотите запрос послать?
- Есть подобная мысль, коли окажется что полк, выведен с Кавказской линии – пояснил Хортов, и добавил, что в любом случае, сведения эти не повредят.
- А вы куда? – уже хватая с вешалки цилиндр, полюбопытствовал Аристарх.
- Навещу княгиню Улицыну, глядишь, и обрадует нас чем-нибудь, Глория Сергеевна! – подхватывая свою трость, ответил шеф.
… Княгиня Улицына, Глория Сергеевна, свежая и красивая словно спелое яблочко женщина, музицировала на фортепьяно у себя в гостиной. Сбоку от неё, на пухлом, восьминогом диване, замерев сидели двое: её младшая сестра Глафира, приехавшая в гости, и один из местных художников, господин Перухин, человек лет 30-ти, с густой шевелюрой и небольшими баками. Ходили слухи что по мимо написания портрета княгини, художник добивался и её расположения. Княгиня играла великолепно, и выдерживая осанку, плавно покачивала головой, прикрыв веки. Наконец игра закончилась, и Глафира с Перухиным, разом зааплодировали, и по разу успели выкрикнуть «Браво!» как тихо вошедшая горничная, доложила барыне, что к ней из полиции пришли, и "просют их принять по сугубому делу»
- А, кто пришёл-то, Кать, квартальный наш? – вопросила княгиня, развернувшись на стуле всем корпусом.
- Нет барыня, не квартальный, это господин Хортов из Управы, так они представились! – кивнув, уточнила горничная.
- Проси! – взмахнула рукой Глория Сергеевна, и служанка вышла за двери.
- К тебе полиция? Как интересно! – успела ахнуть Глафира, прежде чем в гостиную вошёл Хортов, держа в одной руке цилиндр, а в другой трость.
- Надворный советник Хортов, Евпатий Гордеич! – чинно представился следователь, кивнув, и галантно приложившись к ручкам сестёр, а художнику слегка кивнув. Княгиня представила своих гостей, после чего, полицейский официально объявил.
- Глория Сергеевна, мне необходимо приватно побеседовать с вами!
- На какую тему? – чуть склонив голову, переспросила княгиня, выпустив из глаз, огоньки любопытства.
- На таинственную! – блеснув в ответ своими, пояснил сыщик.
- Друзья, оставьте нас не на долго! – повернув голову к недавним слушателям, попросила княгиня. Сестрица Глафира, покинула гостиную с лицом полным скорбного любопытства, а художник, с выражением непонимания (как, его, выставили?!)
- Прошу, Евпатий Гордеич, присаживайтесь – княгиня указала изящной рукой на освободившийся диван, куда и сама опустилась, на расстоянии вытянутой руки.
- Я, вас слушаю – улыбнувшись, мурлыкнула княгиня, изучающе глядя на сыщика.
- У меня к вам, Глория Сергеевна, несколько необычное дело, - начал Хортов опершись правой рукой на трость – Вы уже очевидно наслышаны о скандале с Евгением Евстафьевым, и штабс-капитаном Шкловским, на балу у губернатора?
- Да мало того, что наслышана, я присутствовала при этом, как и вы, только я стояла в толпе, и вы меня не видели! – просияв жемчужной улыбкой, похвалилась княгиня.
- Ну тогда и о тяжбе меж родственниками, вы тоже слышали, - заметил следователь, и продолжил – Скажите, порядка шести лет назад, на вечере у полковника Вышинского, вы представили Николая Пашкова, Лизе Сапожкиной, не припоминаете?
- Припоминаю, отчего ж нет? – пожав плечами, ответила Глория Сергеевна, и как бы слегка перехватывая инициативу, принялась разъяснять. Она, водила хорошее знакомство с Николаем, (и сейчас, впрочем, водит) и просто помогла ему, завязать с девушкой отношения. Сам-то он не знал, как подступиться, ну она вот и помогла.
- А верно ли говорят, что это Евгений, первым внимания на Лизу обратил? – медленно продвигаясь вперёд, полюбопытствовал Евпатий Гордеич.
- Ну, обращать-то он может и обращал, он вообще, любит, обращать! – с едва заметным негодованием, заметила княгиня, и продолжила – Однако Николай и его судьба, импонировали мне больше, чем охотничий азарт, этого ловеласа! – снова блеснув негодованием, пояснила княгиня.
- А отчего, по-вашему, Евгений не боролся с Николаем, за Лизу? – качнув рукой с тростью, спросил Хортов, чуть приподняв правую бровь, смотря на княгиню.
- Ну очевидно не хотел ссориться с приятелем из-за пустяка, Евгений не испытывал недостатка в женском внимании! – предположила Глория Сергеевна, сложив руки на коленях.
- Они что, дружили с Николаем?
- Ну, я бы не назвала это дружбой, скорее именно приятельство, но и соперниками, они уж точно не были! – коротко качнув ладошкой, пояснила собеседница, - Николай всегда знал своё место и свои возможности, а Евгений, он не любит лишних ссор…
- А что знаете о слухах о помолвке Николая и Лизы?
- О-о! – скептически протянула Глория Сергеевна, отмахнувшись мягкой ладошкой – Это вы верно от какой-то из наших дамочек услыхали? Ну в это даже я не верила, и теперь почитаю это за вздор, ибо коли б оно было, Сапожкины не стали б этого скрывать!.. Ну не тайная же это беременность? – полушёпотом заметила в конце княгиня.
- Теперь княгиня, у меня будет к вам ещё ряд вопросов – скупо улыбнулся следователь, и далее, обрисовав очаровательной хозяйке всю картину дела в целом, начиная от разрыва Евгением помолвки с Лизой, его отбытием в Италию, раскрытием подделки украшений, возвращение Евгения, его склоки с младшим братом и сестрой, и полусумасшедшей историей с его якобы Кавказской одиссеей, под видом поручика Грицына, попросил Глорию Сергеевну, высказать ко всему этому, своё отношение.
Княгиня вдруг убрала улыбку с лица, растерянно забегала глазами, затем потрогала пальцами слегка запылавшие щёки, и приглушённым шёпотом проговорила, неотрывно глядя сыщику в глаза.
- Мне кажется я знаю, что вы имели ввиду…
- Не волнуйтесь княгиня, и ничего не бойтесь, а оказанных вами услуг, сыскная полиция не забудет! – пообещал следователь.
- Хорошо, слушайте – голос Улицыной снова дрогнул, она, тревожно оглянувшись на дверь подалась чуть вперёд, и затаённым полушёпотом начала рассказывать – Насчёт подлога Лизиных украшений, я ничего не знаю, а мнение в суд не понесёшь. Хотя разрыв из-за стихов в письмах, это на Евгения совсем не похоже, он не рос домашним мальчиком с бабочкой на шее и флейтой в руке, скорее уж атаманом!.. Мне кажется, он просто нашёл предлог, и зачем-то разорвал помолвку. Зачем? Никто из знавших его, ни к какому выводу не пришёл! Да и в подлоге, Евгения никто не обвинял, по крайней мере открыто! – княгиня ненадолго подалась назад, на пару секунд замерла со сдвинутыми бровями, а затем снова оттаяв, заговорщицки продолжила- Но вот про историю с самозванством, мне есть что сказать… Когда он вернулся из-за границы, - голос рассказчицы слегка дрогнул – он, стал избегать наносить визиты в те дома, где часто бывал до отъезда, да!.. Нет, в клубы, собрания, или куда-то там с приятелями, он вполне себе ходил, а вот, в частности ко мне, почти перестал. За два года, был всего три раза! – княгиня показала это число своими пальчиками – Три, да и то не лично, а с кем-либо из собутыльников, когда я устраивала какие-нибудь вечера… А ведь до отъезда, Евгений часто бывал у нас в доме, и к себе нас с мужем приглашал, а потом вот такое… Но это ещё не самое главное! – Глория Сергеевна снова выпрямилась, и чуть прищурив левый глаз, едва слышно проговорила – В свой последний его к нам визит, он не узнал мою Жужу!
- Вашу Жужу? – осторожно переспросил Хортов, поглядев на княгиню, как-то полубоком.
- Именно! – кивнула она.
- А кто это? Тоже ваша сестра?
- Нет, ну что вы… это моя собачка комнатная, моя любимица – смутившись пояснила княгиня, преданно глядя наследователя. Хортов решил завершать разговор, в обычной для себя, в таких случаях манере.
- Гм, скажите, княгиня, а до того… Егений и Жужу, были представлены друг другу, и тесно общались? – не моргнув и веком, делово уточнил следователь, и дама утвердительно кивнула.
- Раньше, до отъезда, Евгений любил с ней играть, баловал её, дарил всякое лакомство, а в тот раз, я встретила его, держа Жужу на руках, и он, не обратил на неё совершенно никакого внимания, а сама Жужу, даже зарычала на него, чего до селе, за ней не водилось, она очень нежная и послушная девочка!..
- И что, вы прямо тогда и почувствовали неладное? – поправив галстук, спросил сыщик.
- Нет конечно, я списала это на длительность отсутствия, всё-таки три года прошло!..
- Да нет княгиня, животные, особливо собаки, помнят тех, кто их ласкал, и кто обижал, тоже не забывают! – пояснил Хортов.
- И вот теперь Евпатий Гордеич, взвесив всё до унции у себя в голове, я пришла к страшному выводку – голос дамы задрожал – Теперешний Евгений Евстафьев, это не тот Евгений, которого я, когда-то знала, это чужак, не тот человек! Господин Шкловский, добил мои последние сомнения…
- А ваш муж?
- А что муж? – уже обычным голосом, лениво отмахнулась княгиня – Для него, Евгений был и есть, всего лишь один из многочисленных моих знакомых, они почти и не общались…
- Благодарю вас, Глория Сергеевна, вы подарили сыскной полиции, большой простор для размышлений! – Хортов поднялся с места, встала и хозяйка.
- Сударыня, я хотел бы просить вас, в интересах правосудия, хранить наш разговор в тайне. Ни одной душе, ни под каким секретом, вы не должны говорить того, что поведали мне. Ни мужу, ни вашей подслушивающей теперь под дверью сестрице… Ни-ко-му! – следователь покачал головой.
- Кхм, а что же отвечать коли они спросят? – стрельнув глазами на двери, поинтересовалась Улицына.
- Расскажите что просвещали меня относительно отношений Евгения с окружающим миром! – предложил следователь, и дама согласилась. Провожая полицейского, княгиня громким голосом дала понять (на всякий случай) что рада была принять его у себя, и ещё больше будет рада, принимать в дальнейшем. Дверью, они конечно никого не стукнули, но удаляющиеся торопливые шаги двух пар ног, Хортов всё же уловил. На веранде, сыщик вторично поцеловал даме руку, и пожелав ей всего наилучшего, вежливо раскланялся…
Х Х Х
Вернувшись в Управу, он не застал как ожидал там Аристарха, и справившись у дежурного, узнал, что господин коллежский советник ещё не возвращались.
- Где тебя носит? Там дела-то, на один вопрос… - размышлял в слух следователь, сидя за столом. Услышанное от княгини он воспринял спокойно, но тем не менее задумался. Ну, если предположить немыслимое, и Евгений Евстафьев не настоящий а самозванец-двойник, умело влезший в его облик, то как чёрт возьми, он сумел провернуть такое, за столь непродолжительное время? Евстафьев отбыл в Италию в феврале 34-го, а поручик Грицын, появился в полку в апреле того же года… Затем, поручик пропадает в бою в начале мая 37-го, а Евстафьев, возвращается на родину уже в июле… Так, по первым датам, времени более чем достаточно чтобы доехать до Кавказской линии, и вступить в полк. По двум другим датам, тоже самое… исчезнуть с Кавказа в мае, и объявиться в Старобоярске в июле, времени с лихвой. Но это для обычного мошенничества, этакая рисковая, но замысловатая авантюра, ладно… Хортов достал свою серебряную с оленем табакерку, с наслаждением понюхал табачку, но не чихнул. Он однажды уже размышлял над перспективами такого плутовства, но тогда это вышло скорее на вскидку, теперь же, пожалуй, стоит заново перебрать эти рыболовные снасти.
Положим Евстафьев и господин Некто, встретились где-то в дороге, на той же станции, скажем в конце февраля. Знакомство похожих как близнецы людей, всегда сближает, даже невольно. Ну не дадут любопытство и интерес, разъехаться так, как разъезжаются с ямских станций, случайные попутчики. Скажем Некто и Евстафьев выпили, ночь на пролёт гуляли, в карты играли, потом отдохнули пару часиков, похмелились, и к примеру, стали решать как быть дальше?
Евстафьев мог выболтать что разорвал помолвку, и теперь едет в Италию, развеять тоску-печаль… Мог, вполне, проезжающие, часто делятся подобными секретами с попутчиками (ну надо же о чём-то говорить?) Евгений мог ненароком засветить похищенные драгоценности, либо часть из них. Либо, Некто проверил багаж у мертвецки пьяного «товарища», убедился что куш хорош, и замыслил преступление. Далее, господин Некто, говорит что какое-то время им по пути, и в дороге, на станциях, трактирах и постоялых дворах, Некто набивается в друзья, по ходу вытягивая из Евстафьева его биографию, щедро при этом, «делясь» своей…
Расписывал перед Евгением красоты Кавказа, пленял военной романтикой, различными рассказами, и предлагает другу-Евгению, пожить на Кавказе, подышать его воздухом, насытиться героическим духом гор. Мол многие гражданские сюда за этим едут, и неплохо проводят время, Италия дескать никуда не денется, а вот на Кавказ можно и не попасть более. Мог и на смелости сыграть, либо на чём-то в этом роде. Н-да… И вот один мошенник, попадает в сети к другому (знакомая по недавнему делу картина!) более хищному и циничному. Можно мол пожить пару месяцев для начала, а там коли не понравиться, и в Италию! И Евстафьев соглашается, авантюризм пересилил осторожность. Ну а что, случается… И вот когда день за днём, господин Некто вытянул из словоохотливого Евгения всю его жизнь, в удобный момент он его убивает, тело прячет, ценности и документы присваивает, и далее спокойно себе служит три года, до того часа, пока не похищает полковую казну, и исчезает в самый удобный момент, в грохоте сражения!
Но тогда этот Некто, должен обладать недюжинной волей, смелостью, упорством, наглостью и выдержкой, а также незаурядным актёрским талантом, плюс феноменальной памятью. Но что заставило этого Лжеевгения так рисковать? Ну взял ты куш, и давай бог ноги, зачем же в чужую шкуру-то лезть? Вывод только один. преступник позарился на наследство, отхватить 400 тысяч из пятисот, такое стоит любого риска! Это говорит о большом авантюризме Лжеевгения, буквально на грани провала. Смел, нагл, находчив…
Евпатий Гордеич вышел из-за стола, и скрестив руки на груди, принялся расхаживать по кабинету.
Зачем тогда жениться? Зачем оставаться в чужом тебе городе, рискуя в любой момент быть разоблачённым? Ну если Лжеевгений такой прожжённый преступник, (а вернее хладнокровный человек) вполне вероятно у него нет своего жилья, семьи и близких, и потому он решил легализоваться, осесть навсегда. Именно отсюда и женитьба на бедной невесте, мол за красоту полюбил, а приданое и ненужно. Ход беспроигрышный, и попал в цель, общество молча аплодировало. А почему бы тогда самому Грицыну не исчезнуть сразу в 34-ом, по убиении Евгения, и завладение его кушем? Матёрый преступник так бы и поступил, а тот, пошёл служить, и три года, всё-таки худо-бедно, с экивоками, но воевал, рисковал жизнью, до ротного командира дослужился. Тогда этот Грицын и впрямь настоящий военный, только с преступным душком, Хортов и таких на войне встречал, попадались… Именно что он не из воровских людей, и прошлое его с ними вряд ли связано, иначе опасность появления старых дружков, более чем реальна. А здесь мы имеем персону, ступившую на преступный путь по воле удобного случая, представился таковой, он и обстряпал дельце. А там далее служба и полковая казна до кучи…
Да, таковое объяснение единственно возможное, если тут самозванец. Ничего другого сюда не пришьёшь, иначе всё вообще полная чушь, и дерьмовый водевиль для девочек. Хортов присел на край бюро с часами. А если всю авантюру, затеял сам Евстафьев? Тогда должно быть что-то, что толкнуло его на метаморфозу с Кавказом, войной, похищением казны, и рискованным побегом во время сражения. Всё это планируется заранее, импровизация тут не пляшет, это понятно. Ну, тогда значит их Евгений, это дремавший до поры вулкан лихого сорвиголовы, авантюриста, да искателя приключений? И таких Евпатию приходилось встречать в жизни. Записывались в полк от невыносимой тоски, и скуки провинциальной среды, и ставили на карту всё, даже саму жизнь.
И в истории таких примеров масса. Ну, вот как-то так, всё примерно и было, или могло быть… Да-да, если в городе самозванец, то попасться по воле злого рока настоящему Евгению, он мог лишь в самом начале его вояжа. Ну не брат-близнец же он его, разлучённый в детстве? Это уже скверный анекдот из французского романа! Евпатий улыбнулся своим мыслям, разомкнул руки, и подойдя к своему заветному шкафчику, выпил стакан вина.
Так, позвольте, а как Лжевгений, планировал встречу с «родителями»? Принято считать, что они никогда не спутают родное детище, с чужаком. Однако всегда ль это верно? Душа человека, это мир зазеркалья, поди, угадай… Риск-риском, но возможно истинный Евгений, поведал Грицыну о своих родителях нечто такое, на чём самозванец и сыграл весьма блестяще. Ну а некоторые недоразумения всегда можно объяснить, либо свести к шутке. На самый крайний случай, самозванец мог незаметно устранить «родителей» с помощью яда, а затем резкий разрыв с братом и сестрой, и для всех, уже открыто стать чужим!
- И теперь, надобно всё это проверять… - в слух проговорил следователь, и снова вспомнил о помощнике, пора бы дескать лицеисту уже и объявиться! Стукнула дверь, и в кабинет устало вошёл помощник.
- В соседней губернии был? – спокойно смерив Аристарха взглядом, справился шеф.
- Почти, на том берегу, в Заречной слободе, - подходя к столу начальника, и садясь на рядом стоящий стул, ответил Аристарх.
- Ну, рассказывай…
- В общем шеф, побывал я в начале в клубе, а потом и на квартире Петлицына, и там их горничная, сказала мне что они оба, часа два как уехали, в гости в Заречную слободу, к поручику Уховцеву. Ну, поручика я того не знал, но приятелей на том берегу немало, и часа через два, нашёл я дом Уховцева на Ручейной. У них там что-то вроде холостяцкой попойки было, и мне пришлось даже рюмку коньяка выпить, а то господа-офицеры, не отстали бы от меня… Вышли мы со Шкловским в переднюю, и всего-то чего я узнал шеф, это что полк его, находится на Кавказской линии! – далее помощник перечислил шефу некоторые географические подробности места дислокации полка.
- А у меня, друг ты мой лицейский, за тоже самое время, улов несколько значительнее! – похвалился Хортов, и поделился результатом визита к княгине Улицыной. Аристарх развеселился лишь на моменте, когда Евгений с Жужу, не признали друг друга.
- Ценный свидетель! – сквозь смех заметил он.
- Вот ты зря гогочешь, собачка княгини и впрямь свидетель – сцепив пальцы в замок, пояснил сыщик, но тут же добавил, - Однако так с ходу, да официально, нам никто сего не разрешит, нужен более весомый мотив, чем провалы в памяти у Жужу, и ея друга юности, Жени! – невольно улыбнулся следователь.
- Но для себя-самих-то, шеф, можно же как-нибудь провести эксперимент с «опознанием» Жужу, Евгения (Аристарх саркастически улыбнулся) дабы самим убедиться?
- Можем-то мы можем, но сейчас это дело лучше отложить, а пока, смотри что я тут надумал, ожидая тебя – и Хортов погрузил помощника во все глубины своих размышлений о возможностях появления Лжевгения, или же полуфантастического кульбита, самого господина Евстафьева.
- Ваш разбор деталей шеф, как всегда предельно точен и логичен, - согласно кивнул помощник, но смущённо шевельнув бровями, прибавил – однако в практическом исполнении, я не вижу много смысла, имея ввиду действия преступника!
- Надо всем этим братец, есть одно, но, - шеф разомкнул пальцы, и поднял указательный – всё это, как ты верно мыслишь, может оказаться фарсом, сапогами всмятку, чёртом в ступе, а посему, просто придержим это на крайний случай, не сбрасывая со счетов!..
- Наши действия на сегодня? – бросив взгляд на часы, с намёком вопросил Аристарх.
- Ты не спросил Петлицына, где он будет вечером? – вопросом на вопрос ответил Хортов, думая о чём-то своём.
- Поинтересовался, от чего же? – кивнул помощник – Николай Василич намеревался вечером отдохнуть у себя дома, а его приятель, наш возмутитель спокойствия, намекнул что планирует провести время с прекрасным полом, но где, не уточнил! – развёл руками помощник.
- Девять из десяти, что в заведении маман Жозефины! – предположил Хортов, и вслух подумал – Ты погоди Аристарх, сейчас я прикину, есть ли тебе на сегодня задание…
- Шеф, а может слежку негласную за Евгением установить? Унтеров наших шустрых к сему пристегнуть, Архипова да Горобца! – предложил помощник.
- Да, похоже, что это уже пора,- согласился шеф – ты, чуть погодя распорядись, пускай ныне и приступают. Но сам, найди Евстафьевых-младших. и подробнейшим образом, выясни у них все особенности, нравы и привычки их старшего брата, его характерные поступки, и всё в том же роде. Сделаешь это, и на сегодня, пожалуй, всё…
- Приложу все усилия шеф, а что вы себе, прикажете? – чуть с иронией, спросил помощник.
- Ну, повидаться с Петлицыным, и обрадовать его что он, теперь жених Клеопатры Георгиевны, а затем… Затем Аристарх, я пока не придумал чем нагрузить себя, перед уходом в родное гнёздышко, - сам улыбнувшись, ответил Евпатий Гордеич. Аристарх понимающе кивнул, и поднявшись со стула, отправился искать бравых унтеров. Евпатий Гордеич тоже вылез из-за стола, обернулся, поглядел на портрет государя-императора на стене, и выдохнул.
- Собачья служба, ваше величество!
Хортов решил поехать к доктору Скопину. По мере возникновения в голове мыслей, идей и раздумий, пришла туда и одна пикантная. Хотя справедливости ради, стоит заметить что мысли, в голове следователя, относительно обывателей попадавших в поле его зрения, в той, либо иной степени, всегда бывали пикантные…
Доктор Скопин не только оказался на месте, он ещё и дежурил сегодня. Встреча состоялась не в мертвецкой, а в кабинете, она же и смотровая. Борис Сергеич обрадовался визиту сыщика, ибо виделись они не часто, и полицейский спросил у него, про историю с подлогом украшений в доме Сапожкиных.
- Слышал конечно, как и все, но особо она меня не взволновала, а что? – вопросил Скопин.
- Барышня Сапожкина, по одним данным была помолвлена с Николаем Пашковым, по другим-нет. Затем помолвлена с Евгением Евстафьевым, чьё экзотическое дело, веду естественно я! Так вот Борис Сергеич – голос следователя стал чуть глуше – не слыхали ли вы, из уст ваших коллег, не обращались ли Сапожкины, тайно к кому-нибудь из них, по поводу беременности Лизы?
- Ну-с, ко мне, они с подобным уж точно не обращались, не слыхал я ничего подобного, и от коллег… Да и вы, не хуже меня знаете Евпатий Гордеич, что в таких случаях, наш брат даёт слово чести, хранить тайну семьи. Если б я дал подобное слово, то сдержал бы его!
- А повитух здешних вы не знаете ли?
- К повитухам Евпатий Гордеич, обращаются непосредственно сами девицы из хороших семей, оказавшихся в интересном положении. А если родные в курсе, то всегда ищут доктора, да и что вам это даст, Евпатий Гордеич?
- Даст ещё один штришок к портрету участников дела – задумчиво пояснил следователь- хотя вы правы Борис Сергеич, прямого отношения к делу, это иметь не будет, даже если правдой окажется… Просто я работаю по-принципу «С миру по нитке!»
- Ну, простите дорогой друг, тут ничем не могу быть полезен следствию. – чуть сконфуженно выдохнул доктор. Уходить вот так, Хортову не хотелось.
- Борис Сергеич, а вы хорошо знаете эти семейства, Сапожкиных, Евстафьевых, Пашковых?
- Да как вам сказать? – задумчиво забормотал доктор, - По медицинской-то части, ко мне все из них обращались в разное время, да… У Сапожкиных я пару раз бывал на вечерах, а с другими, пересекался на таких же вечерах или приёмах… Однако тесно с этими семьями, я не общаюсь. Предвидя ваш возможный вопрос, поясню сразу: в историю с самозванцем в лице Евгения Евстафьева, я не верю, но, как человек образованный и видавший виды, я допускаю много чего…
Хортов понял, что спрашивать доктора про поведение и особенности кого-то из членов этих семейств, уже не имеет смысла, хотя доктор, пообещал узнать что-нибудь среди своих коллег по цеху.
- Буду весьма признателен, Борис Сергеич! – поблагодарил его следователь, и отправился на дом к капитану Петлицыну. На извозчике домчались быстро, и ещё с пролётки заметил свет в окнах квартиры. Неторопливо поднявшись по полутёмной деревянной лестнице, которую, впрочем частенько мыли (это было заметно) Хортов трижды дёрнул за витиеватый шнурок звонка. Через полминуты послышались тяжёлые шаги, а затем не очень радушный глас хозяина прогудел.
- Ну, кого там ещё? Я устал и никуда не поеду!
- Николай Василич, это Хортов к вам, по делам личным и служебным!
- Ба! Евпатий Гордеич? Вам дружище я всякий час рад! – громыхая скверно смазанным засовом, воскликнул Петлицын, и наконец отворил дверь, представ перед гостем в офицерских брюках, и сорочке с поднятым воротником.
- Прошу-с! – Николай Васильевич отступил в сторону, указывая согнутой в локте рукой в глубину квартиры. Они прошли в капитанскую гостиную, освещённую парой канделябров, где на небольшом столике, на медном подносе, дымилась красивая, дорогая трубка, играла отражениями свечей откупоренная бутыль коньяка, а рядом на узорчатой тарелке, ожидали своей участи, тонко порезанные ветчина и сыр. Петлицын молча указал гостю на один из мягких стульев в красно-золотистых цветах, а сам, устало опустился на другой.
- Коньячку, во славу русского сыска? – хитро улыбнувшись, предложил Петлицын.
- Во славу сыска, выпью! – согласился следователь, и хозяин квартиры взявши со стола другой стаканчик, плеснул в него огненный напиток. Чокнувшись, приятели выпили. Пока пехотный офицер показывал артиллерийскому своё радушие, последний успел прикинуть про себя насчёт очерёдности тем, предстоящего разговора. Оглоушивать Николая Васильевича тем, что теперь он практически решённый жених Клеопатры Георгиевны, следователь не решился, это могло свести на нет, разговор о настоящем деле.
- Николай Василич, у меня к тебе пара дел, одно по службе, а другое уж тебя касаемо – определившись, сообщил о цели визита следователь.
- Любопытно – Петлицын положил правый локоть на край стола, и приготовился слушать.
- Для начала, я бы хотел услышать, как вы познакомились со Шкловским, и что-нибудь о нём. Ведь в интересах следствия, кроме вас, узнать что-то о нём, мне не у кого.
- Извольте – спокойно шевельнул бровями капитан, и поведал Хортову, самую заурядную историю знакомства и дружбы. Лет семь назад, Петлицын после очередного ранения, отправился на отдых в Пятигорск, где в Офицерском собрании, они и познакомились со Шкловским. Затем пересекались на различных вечерах и застольях, играли в карты, волочились за женщинами, выручали один-другого деньгами, делились боевыми историями, и многое другое. С тех пор, дружба и пошла, а когда Петлицын уезжал, то и звал друга во всякий день к себе в гости жаловать.
Какой Шкловский человек? Надёжный товарищ, не позёр, не понтировщик, фанаберией не страдает, и рассказывает достоверно. В Пятигорске о нём все отзывались как о храбром и бесстрашном офицере, а уж его награды говорят сами за своего обладателя, даже больше, чем он сам о себе скажет!
- Он, из небогатой фамилии, не сливки общества, а у таких единственная протекция, это доблесть в сердце, и твёрдость в руке! – подытожил свой рассказ Петлицын.
- Николай Василич, а вы сми-то уверены вполне, что он не обманулся с Евстафьевым? – положив обе руки на набалдашник трости, спросил сыщик.
- Ну, по началу, не скрою, я не был точно уверен, - наливая себе и гостю по второй, стал пояснять Петлицын – но, поговоривши с ним об этом и о том, теперь я ему, пожалуй, верю. А этого самого Евгения – собеседники чокнулись и выпили, - я и не знаю толком, так, шапочно! В службе я с юных лет, а он тут повесничал, так что оснований верить Юрке, у меня больше!
- Ясно, ну тогда я перехожу к другому делу, тебя касаемого – улыбнулся Хортов, и начал чуть из далека – Попросили меня тут, поставить тебя брат в известность, - подбирая слова продолжил Евпатий, и неожиданно для самого себя, бахнул, - Слушай, царица полей, а ты о создании семьи не думал?
- Да при моих капиталах, как-то о том не думается – осторожно проговорил Петлицын, стараясь определить, куда это артиллерия, сейчас клонит?
- Ну а если б деньги появились, или скажем невеста богатая, и собою хороша нашлась? – закинувши невод второй раз, вопросил Хортов, весьма желая, чтоб это наконец закончилось.
- Ха, это только в романах так бывает! – отмахнулся капитан, - В жизни, на нашего брата-отставника, клюют либо перезрелые «красавицы», либо бесприданницы…
Петлицын налил себе и гостю по третьей, выпил с ним, а затем словно почувствовав чего, спросил уже напрямик.
- Хортов, а куда это ты брат клонишь-то сидишь?
- Ой брат-Петлицын, клоню – чистосердечно сознался сыщик, смущённо улыбнувшись – Приглянулся ты одной молодой и красивой вдовушке с неплохим состоянием, и нерасстроенным имением. А ты ж верно знаешь, что моя протеже Даша свет-Даурьевна, чёрт её послал на мою голову, она подалась в свахи, и весьма в этом преуспела. И вот вдовушка, по её наводке увидала тебя где-то на вечере, и решила что ты ей подходишь, н-да… Даша, буквально умолила меня поговорить с тобой, и я, ну не волен был отказать, хотя понимаю что выглядит это всё по-дурацки как-то!
- Вот так номер! – слегка опешил Петлицын, почесав себе в затылке, а затем справился, как дескать зовут невесту-то?
- Это свояченица нашего приятеля Брызгина, Клеопатра Георгиевна! - выдохнул Хортов, с некоторым раскаянием глядя на собеседника.
- Чёрт, даже не знаю, как и глядеть на этот случай – растерялся Петлицын – Собой-то она хороша, спора нет, и про капиталы её я слыхал, но и о характере тоже имею представление, мы с Брызгиным-то, приятельствуем!
- Ну, я тебя ни к чему не склоняю, моё дело было тебя предупредить, точнее ввести в курс дела, а выбор за тобой, - и Евпатий Гордеич, сочувственно уставился на товарища. Однако, пехотный капитан, (и это стало уже заметно) не на шутку озадачился, угрожавшими ему перспективами. Он цапнул бутыль за горло, и опрокинул в себя, треть остававшегося объёма. Затем бухнув бутыль на стол, он, хлопая глазами пожал ещё и плечами, и с неким неопределённым выражением лица, уставился на полицейского.
- Не знаю, чем помочь, даже советом, опасно! – заметил ему Хортов, невольно разведя руками.
- Нет, бог войны, ты уж давай, поддержи огнём пехоту-то! – сведя всё к иронии (а к чему ж ещё этакое дело сводить?) попросил Петлицын.
- Нет, ну я знал, чувствовал, что эта моя слабость, согласие быть глашатаем Дарьи Даурьевны, таки поставит меня в глупое положение! – с сожалением проговорил полицейский, и налил хозяйского коньяка, себе сам.
- Да ведь она, Клеопатра-то эта, теперь как тигрица вокруг меня ходить будет, а я чего-то так теперь озадачен, что и делать чего, не знаю! – развёл руками Петлицын, и ещё добавил перцу, сказавши, что начинает ощущать себя засватанной институткой, на которую положил глаз, вельможный вдовец.
- Ну поживи с ней так, как с любовницей, она против не будет, женщина взрослая, в этом случае всё проще намного! – волей-неволей, посоветовал полицейский.
- Ну, положение тяжёлое, однако не безнадежное, - начиная чего-то обдумывать, оценил для себя Петлицын – Русский офицер, должен встречать опасность влететь под венец, с неменьшим мужеством, чем ту же опасность, попасть под картечь!
- А не прикинуться ли тебе брат Петлицын, этаким молодцом, который знает, что его хотят изловить в качестве мужа, но не подаёт вида. Общайся с этой Клеопатрой как обычно, потом как бы поддайся чарам, отношения заведи, а там видно будет, стать тебе ей неверным мужем, или свободным любовником!
- Да-а-а- протянул Петлицын разливая себе и гостю, остатки коньяка – другого ничего пожалуй, и не остаётся, будем! – они допили, и капитан продолжил свой монолог – От первой неожиданности я опомнился, теперь перестрою ряды, и в контратаку, в штыковую!
- Фу-ты, слава богу, избавился я наконец от этого Дашиного послушания! – заметно повеселев проговорил полицейский, и добавил, что вот теперь-то, можно и на следствии сосредоточиться.
На прощание, уже в передней, Евпатий Гордеич как бы на вскидку проговорил.
- Я про эту женитьбу Фигаро, распространяться не стану, ни к чему, сделаю вид что нет ничего, а уж дальше ты приятель давай сам!
- Умрём, но чести не посрамим! – клятвенно пообещал Петлицын.
Выйдя от Петлицына, Хортов вдохнул полной грудью аромат садов, что ещё не до конца отцвели, и дабы прочистить голову от всего лишнего, пошёл домой пешком. Когда он появился в родных стенах, горничная Анфиса, выскочившая из кухни встретить барина, сразу выпалила ему две новости: во-первых, Наталья Сергеевна уже отужинали, и с четверть часа назад, укатили на извозчике на званый вечер к подруге, от коей перед тем, им записку принесли. Во-вторых, Мишенька с товарищами ушли гулять, а к Еленочке пришли две подружки, и теперь там в комнатке у них девичник.
- Как много событий в благородном семействе! – сказал на всё это Хортов, цепляя цилиндр на рогатую вешалку, и опуская трость в специальное кольцо, нарочито приспособленное для этого, на стойке вешалки.
- Подавай ужин голубушка, и чаю, выпивки не нужно, я у товарища уже причастился ныне! – расстёгивая на ходу сюртук, распорядился следователь. Прямо в столовой, не особо церемонясь, он снял его, и накинув его на спинку стула, расстегнул верхнюю пуговицу, и блаженно вздохнув, уселся на стул в ожидании трапезы. Анфиса быстренько подогрела ужин (благо барин не страдал привередливостью в этом вопросе) и в три захода принесла все кушанья. Коротко поблагодарив, Хортов отпустил горничную, и неторопливо приступил к ужину. Идти никуда вроде не требовалось, и даже оставшуюся в наличие, единственную любовницу Олимпиаду, хозяйку ателье-магазина, навещать пока не хотелось, не было настроения. Однако и в кабинете сегодня работать было не с чем, все размышления остались на службе.
С аппетитом всё доев, он навёл себе крепкий чай, бросил туда один кусок сахара, и смакуя, стал пить. Внезапно, подобно лёгкому ветерку, в столовую влетела разрумянившаяся дочка.
- Папенька, ко мне подружки пришли, мы… у нас… ну у меня… званый вечерок для них, девичник! – торопливо затараторила юная барышня, широко раскрыв глазки, и коротко жестикулируя пальчиками – Мы погадать захотели, а карт у меня нет… Папенька, ты не мог бы мне свои одолжить?
- Донюшка, - ласково чмокнув Леночку в румяную щёчку, начал отец, - моя колода, для гаданий вам не сгодится, в неё играли много раз. Ты, вот что, счастье моё, сходи в нашу спальню, там на туалетном столике, у мамы в синей коробочке с золотыми звёздами, есть гадальная колода, вот её и возьми!
- А маменька не будет против? – осторожно вопросила дочь.
- Не будет, вы же не играть, а на женихов гадать будете? – лукаво глянул папа, на своего ребёнка. Еленочка густо покраснев и смущённо ахнув, энергично принялась доказывать, что всё вовсе не так, никаких тут женихов нет, гадать они вознамерились на грядущее!
- Ну разумеется! – притворно согласился папа, и дочка торопливо убежала за картами. Допив чай, Хортов прошёл к себе, и с четверть часа посидел за столом, рисуя на бумаге всякие неопределённые фигуры и знаки. По делу ничего в голову не лезло, а вот вопросы были. Дорисовав последнюю загогулину, Евпатий Гордеич переоделся в выходной костюм, и исчез из дому с намерение где-нибудь развеяться. Немного пройдясь по тротуару, он поймал извозчика, и покатил в Дворянское собрание. Там, в одном из кабинетов, увешенном по стенам зеркалами да картинами, вновь главенствовала заезжая знаменитость, мадам Жозефина Руасси, представшая сегодня по мимо своих дорогих бриллиантов, в ослепительном, огненно-красным с отливом, вечернем платье. Следователь заглянул сюда случайно, узнав от знакомого офицера, что княгиня Штыковы с супругом где-то тут, и справлялись о нём.
Дарью Даурьевну, Евпатий приметил сразу же, юркая фигура салонной свахи, чуть ли не первой бросилась ему в глаза. Она, в сопровождении перспективной вдовы Клеопатры Георгиевны, находилась чуть в стороне от общей кучи поклонников мадам Руасси. Евпатиий Гордеич постоял с минуту, поймал на себе изучающий взгляд гадалки, и подошёл к компаньонкам.
- Дарья Даурьевна! Клеопатра Георгиевна! – следователь галантно приложился к их пальчикам, а затем абсолютно бесстрастным тоном, обратился к Даше.
- Княгиня, я сегодня имел один приватный разговор с армейским приятелем, служили когда-то вместе, и он, выслушав моё предложение относительно одной старинной вазы, согласился подумать о перспективах её обладания! – сияя чистотой взора, проговорил Хортов.
- Э, это та самая ваза, о которой я вам толковала? – не моргнув глазом, уточнила сваха.
- Она самая!
- Дашенька, я что-то упустила, ты продаёшь вазы? – не черта не поняв, полюбопытствовала Клеопатра, вопросительно глядя на княгиню.
- Ох дорогая моя, чего я только не продаю! – отмахнулась веером Дарья Даурьевна – Всем надо угодить, уважить, а я-то одна, помощи ни от кого по мимо Евпатиий Гордеича не дождёшься!
Хортов не успел ничего ответить на сей дифирамб, ибо к ним, неслышно словно пава, подошла мадам Руасси поигрывая веером.
- Княгиня, ну вы опять захватили господина сыщика, всего себе одной, это нечестно по отношению ко мне, ибо я, уже по первому нашему разговору с господином Хортовым, сразу отметила, что он, весьма необычная личность! - на одном дыхании выговорила мадам, с укоризной глядя на Дашу, и с интересом на полицейского. Княгиня на это лишь скромно улыбнулась, и стыдливо опустила глазки, подумавши про себя «Напрасны старания твои, Цирцея семипудовая!»
- Господин Хортов, - обратилась гадалка, уже непосредственно к необычной личности, - за то непродолжительное время что я нахожусь в вашем городе, очень многие, и даже губернатор заинтересовались моим искусством, а вы от чего-то похоже нет, или я ошибаюсь?
- Прошу меня простить сударыня, но по долгу службы, я предвидел что вас, столичную знаменитость, сразу же ангажирует наше губернское начальство, а поелику, решил постоять подле, да поглядеть чем всё закончиться! – обывательски ответил Хортов, преданно глядя на гадалку.
- А у вас самого, разве нет по роду службы, тяги к разгадкам непознанного, таинственного, заглянуть в прошлое, приоткрыть дверь в грядущее? – завораживающим голосом, вопросила мадам Руасси.
- Вы знаете сударыня, я бы с удовольствием заглянул и во вчерашний день, и в грядущее бы нос сунул, но, боюсь разоблачить сам себя в неблагонамеренности, махинациях с недвижимым имуществом, и преступных намерениях! – вежливо сознался сыщик.
- О, у следователя сыскной полиции, есть преступные намерения и махинации? – иронично полюбопытствовала мадам Жозефина.
- А вдруг появятся? В грядущем-то? – стрельнув глазами, с деланным опасением, предположил Евпатий. Гадалка добродушно рассмеялась, было заметно, что она умеет ценить остроумие.
- Вы, большой оригинал Евпатий Гордеич, я рада что не ошиблась в вас! И теперь. я воочию убедилась, что всё мной о вас слышанное, сущая правда! – кокетливо играя веером, заметила мадам Руасси.
- Осмелюсь предположить сударыня, что вы, оригинал куда более великий, чем я! – отлил комплимент следователь – Вона какого шуму в губернском городе-то наделали, и что-то мне подсказывает что ваше пребывание в Старобоярске, оставит заметный след!
- Мне бы очень хотелось подружиться с вами, Евпатий Гордеич! – на это, следователь сказал, что будет весьма рад в лице мадам, приобрести ещё одну, дружескую руку. После чего, Хортов смущённо указал гадалке что её поклонники, уже вон дескать теряют терпение, и сверлят сыщика недобрыми взорами. Дарья Даурьевна, как женщина имеющая четыре привода в полицию в виде подозреваемой, и один в виде свидетеля, да набравшаяся в сём заведении кое-какого опыта, быстренько и как бы невзначай, пригласила сыщика в буфет, и незаметно увлекла его туда, от любопытных и недовольных очей.
Х Х Х
В буфете, Хортов хотел угостить княгиню Дашу бокалом лёгкого дамского вина, но лихая сваха намекнула что предпочитает коньяк.
- Одну рюмочку ваша светлость, а то боюсь если вас унесёт в даль светлую, то вы будете иметь все шансы, заглянуть к нам в пятый раз, в качестве задержанной! – заметил ей на это следователь, покупая выпивку и передавая ей рюмочку.
- Скажи-ка моя радость – в пол голоса обратился к ней следователь – у тебя не возникло ощущения, что эта кассандра, ищет ко мне подход?
- Возможно! – кивнула платоническая крестница, отпивая глоточек – Очень уж навязчиво, она лезет вам в друзья, вот только зачем?
- Думаю, чтоб заручится поддержкой, или чем-то в этом роде – предположил следователь, проглатывая эту рюмочку и заказывая себе другую. Взяв её тремя пальцами, Хортов продолжил – Думаю, что сия Жозефина, ловкачка, дурит деньжистых простаков, но делает это мастерски, вон как желающими обросла-то!
- Ну, я, в отличии от прочих, не страдаю потребностью раздавать свои деньги – пригубив рюмочку второй раз, сказала сваха, и поспешно переменила тему – Евпатий Гордеич, а Петлицын, он как, наверно согласился, или вам так показалось?
- Дорогая моя, нарушительница спокойствия – глядя в лукавые очи собеседницы, стал отвечать Хортов, - когда с капитана слетел первый шок, он обдумал все прелести и достоинства вашей Клеопатры, и нашёл их весьма привлекательными. Ну, коротко говоря, дальше дело за молодыми!
- Ну и слава богу! А то мне эта Клеопатра, порядком поднадоела, почитай целыми днями за мной ходит, как репей! – Дарья Даурьевна махнула в себя остатки коньяка, и деловито отставила рюмочку.
- Ну-с, сударыня, будем надеется, что всё образуется! – с нарочитой загадочностью проговорил сыщик, на что светская сваха счастливо захихикала, а затем обратила свой взор на пирожное. Сыщик взял себе и ей по два, и они присели за столик. Неспеша работая ложечкой, Хортов скорее для поддержания разговора, чем надеясь на что-то, справился у своей протеже, про Евгения Евстафьева. Опасения полицейского оправдались полностью, княгиня не смогла припомнить ничего, из того, что могло бы пролить хоть каплю света, на это тёмное дело.
Придя поздно вечером домой, следователь обнаружил что его супруга уже вернулась, и приводила себя в порядок сидя за туалетным столиком, готовясь ко сну.
- О как, Наташ, ты уже дома, и даже раньше меня? – приятно удивившись, заметил супруг, скидывая фрак, и вешая его в платяной шкаф.
- Да милый, у Сестрицыных безобразный скандал вышел, сынок хозяйский напился, да бесчинство при всех устроил… М-м, гадкое довольно зрелище вышло, доложу я тебе – она повернулась к мужу полубоком, а тот присел рядышком.
- В морду-то били? – буднично спросил сыщик, любуясь профилем жены.
- Разумеется били, – так же равнодушно ответила та, поправляя пальчиками волосы,- - он же первым в драку полез, ну и получил от капитана Туркина в зубы…
- И что, стреляться будут? – расстёгивая манжеты, задумчиво спросил Евпатий.
- Нет, обошлись извинениями со стороны хозяев дома, но, - лицо Натальи просияло азартом – скандал в обществе будет громкий, а к Сестрицыным, вряд ли кто в ближайшее время, визиты делать станет!
- А и чёрт с ними, мне в этом птичнике, никогда не нравилось – Хортов встал со стула, и переместился на постель, а следом, двигаясь по-кошачьи игриво, к нему присоединилась и супруга. Последующая ночь, выдалась у них, не скучной…
Утром, Евпатий Гордеич облачился на службу в мундир и шпагу, а Наталья Сергеевна, снова увидав мужа в боевом облачении, восхищённо улыбнулась.
- Ну как же тебе мундир и шпага к лицу, прямо залюбуешься!
- По прихоти начальства, буду покамест ходить на службу в нём-с! – улыбнувшись в ответ, заметил Хортов.
В Управе, ему передали от дежурного, копию сводки происшествий за ночь. Из них, перед тем как явился обмундированный Аристарх, следователь узнал о дерзком налёте на дом полковника Вышинского. Вдова, зачем-то вернулась с пол дороги, (плохая примета!) и сим спугнула злодея, хотевшего напасть. Анна Петровна, от накатившего ужаса лишилась чувств, а лиходея, далее спугнула уже горничная, затруднившаяся описать нападавшего, и только лишь сказала, что одет он был «по благородному»
- Надо же? – слегка удивился следователь, откладывая сводку в сторону, явившийся Аристарх, тоже ознакомился с происшествием, и как-то смущённо кашлянув в кулак, осторожно спросил.
- И что вы, шеф, про это думаете?
- Да ничего не думаю, попытка обычного грабежа на лицо… Залез домушник, скорее всего из мещан, да и спугнули его, квартальный нехай разбирается, или частный… Ты у Евстафьевых-то был как я просил?
- Был, говорил с обоими, но обрадовать вас шеф, нечем – Аристарх словно стесняясь чего-то, невольно поёжился – у Евгения Алексеича, не оказалось характерных привычек в поведении: он не почёсывался, не подёргивал плечом, не жестикулировал, и присказок или особых словечек в лексиконе не имел, увы! – помощник развёл руками.
- Так, хорошо, шанс был не велик, а посему, огорчаться не станем! – Хортов изучающе поглядел на коллегу: чем-то Аристарх Сергеич, сегодня Евпатия Гордеича, настораживал.
- Ты Архипова с Горобцом пристегнул к делу? – не отводя пристального взора от фигуры коллежского асессора, справился начальник.
- Да уж пристегнул шеф, вчера ещё… один ночью следить станет, другой днём за ним походит… Шеф, ну не сверлите вы меня так своим взглядом! – не выдержав, вдруг попросил Аристарх – Верно люди говорят, что глядите вы так, словно в прицел смотрите! – сконфуженно закончил мысль помощник, по лицу которого, туда-сюда, бегало желание в чём-то сознаться.
- Выкладывай – вздохнув, приказал сыщик.
- Если позволите, я издалека начну! – немного оттаяв, попросил Аристарх.
- Позволяю, начинай…
- Я вам давеча говорил о своём ощущении, что полковничиха Вышинская, чего-то мутит или крутит, ну так мне показалось… Ну, вот вчера в вечеру, когда я отправивши унтеров да переговорив с Евстафьевыми, остался с собой наедине, эта мысль о Вышинской, опять заворочалась в моей голове, глубоко, как щепка, без иглы не выдерешь – Аристарх старательно подбирал слова – И вот уже дома, мне подумалось что у Вышинской, должны быть какие-нибудь, секретные бумаги: дневники, письма, записки некоторые, ну словом что-то такое, что приоткрыло бы тайну, над завесой этого дела – явно волнуясь, оговорился помощник, а шеф невольно улыбнулся, - И я решил дерзать! – тряхнув головой, закончил Гайтанцев, первую часть признательных показаний.
- Ну-ну, и что было дальше? – настроился на нечто шеф, понимая в принципе уже всё…
- Я, переоделся в обычный сюртук, картуз на голову одел, да и подступил к дому вдовы. Будучи у неё, я узнал, что в доме, она проживает только с горничной, и кучером, а дом-то не мал! Ну и подумалось мне, что ради пользы дела, необходимо секретно осмотреть бумаги полковничихи, но для сего, надлежит незаметно проникнуть в дом. Ну, вы помните, мы ж с вами раза три так уж делали (Хортов согласно кивнул) почему бы не сделать и в четвёртый?
Засел я в темноте возле дома, и думаю, как проникнуть? А тут глядь, Анна Петровна на своём экипаже с кучером, куда-то выезжает, а значит горничная в доме одна, сам господин случай думаю за меня играет. Пролез я к ним в сад, и осторожно обойдя дом, заметил одно приоткрытое окно, верно запахи сада впускают на ночь. Ну, я нырь в дом-то, и стал искать спальню, иль кабинет хозяйки, на память вроде не жалуюсь, мы с ней в похожей комнате беседовали. В общем нашёл я её спальню, она ж и кабинет; там рабочий стол с бумагами, секретер, бюро, книжный шкаф, и платяной. (при этом слове, Аристарх заметно смутился) Ну, свет в окне от фонарей с улицы падал подходяще, и я приступил к осмотру бумаг. Минут пять прошло, слышу, голос хозяйский в коридоре, торопливо так идёт, словно вернулась зачем. Я секунды не раздумывал, раз-и уже в платяном шкафу, за платьями, жакетами и прочим шмотьём.
Зашли вдова с горничной, стали спички шарить, чтоб канделябр зажечь. А мне шеф, какой-то мех, то ли от манто, то ли от воротника, в нос полез, да ещё запах от всего как в парфюмерной лавке. Словом, так защекотало в носу, что заподозрил я что чихну сейчас как осадное орудие! – Аристарх сокрушённо вздохнул – Дамы наконец зажгли канделябр, и Вышинская с ним в руке, подходит к шкафу, дёргает ручку на себя, и одновременно с этим, я, со всей силы, с каким-то ещё рыком, бабахаю чихом прямо в неё, она издаёт пронзительный вопль, , и закатив глаза грохается в обморок. Я, выскакиваю в каких-то чёртовых кружевах, прямиком на белую от ужаса горничную, что верещит вовсе уж нечеловеческим голосом что её режут, а я, стремительно несусь в полутьме мимо, вылетаю вон, и сам не помню как, выскакиваю вон тем же путём, что и проник. Как выбежал на улицу, тоже не помню, лишь боком-боком по тротуару летел без оглядки, а в голове бабий визг вертится как волчок… Вот шеф и вся история! – Аристарх виновато поглядел на начальника.
- Не замечал в тебе ранее авантюрного духа приятель – насмешливо сказал Хортов, спокойно глядя на помощника – То, что для тебя на сей раз хорошо окончилось, это удача… Но впредь, друг ситный, я буду тебе чрезвычайно признателен, ежели ты все свои подобные акции, будешь проводить с моего ведома, за сим всё…
- Я думал шеф, что вы бранить меня станете, или смеяться над ситуацией – как-то растерянно, проговорил Аристарх.
- А смысл тебя бранить-то? – переспросил Хортов, улыбнувшись уголками рта – Ошибки и просчёты в нашем деле бывают у каждого, ушёл не опознанным, и то барыш! А смеяться, про себя я уже посмеялся, невольно смех в душу полез, когда я представил себе Вышинскую с горничной в той ситуации, - Хортов хмыкнул и покачал головой – Бедные женщины! Этак и последнего рассудка от страха лишиться можно… Ну-с, ничего они не лишились, разрыв сердца не случился, а значит будем считать всё это, водевилем про разбойников! – подвёл Евпатий Гордеич, черту подо всей историей.
Аристарх не успел даже вздохнуть облегчённо, как появившийся полицмейстер, сконфуженно кашлянув в кулак, объявил подчинённым, что с четверть часа назад, прибыл посыльный от Анны Петровны Вышинской, которая подала в Управу серьёзную жалобу на проведения следствия по поводу злодейского покушения на её жизнь и состояние. И мало того, она буквально умоляет чтоб следствие по её делу, провёл многоуважаемый Евпатий Гордеич, ибо у вдовы, на него только вся и надежда!
- Мефодий Лукич, да смилуйтесь! – искренне опешил Хортов, разведя руками, - Я уж по сводке вижу, что там дело для квартального впору! Мы-то тут с какого боку?
- Евпатий Гордеич, голубчик, ну Анна Петровна слёзно просит именно вас! – примирительно разъяснил Разорихин, - Был квартальный, покрутился, понюхал, да руками и развёл! А она, вдовица-то, осерчала!
- Помилуйте, да я-то ей чего там сыщу? – вопросил сыщик, пытаясь отвертеться – Преступник скрылся в нощи, ничего не взято, следов не оставлено, приметы, половине города подойдут! Преступление-то из разряда не раскрываемых!
- Евпатий Гордеич, да это всё я и сам ведаю! – улыбнувшись одними усами, заметил полицмейстер – Вы поезжайте вот с Аристарх Сергеичем, осмотрите там всё, ощупайте, ну словом создайте видимость действия, уверьте что дело заведено, да и забудьте о нём напрочь! А представиться случай, словим похожего по описанию домушника, да на него сей налёт и повесим, ему уже один чёрт хуже не будет, а полковничихе спокойствие вернём, поезжайте господа!
Евпатий Гордеич согласно кивнул, но сказал, что раз дело только для спокойствия дамы, то он поедет один, нечего дескать людей от основного дела отрывать.
- Ну, это как вам будет угодно-с, только уж поезжайте немедля! – закончил мысль Разорихин, и пожелав удачи, вышел.
- Вот так история шеф, и что теперь? – удивлённо вопросил Аристарх, на что Хортов, ответил что ничего, совсем ничего не будет, подходя к вешалке за шляпой, после чего приказав помощнику дожидаться его тут, и придерживая шпагу, быстро вышел.
В мучительном ожидании, коллежский асессор Гайтанцев, провёл более часа. Им было выкушено три чашки чая, пролистан без интереса конфискованный альбом эротических гравюр, и расставлены шахматы на небольшом чайном столике округлой формы. Минут через пять после того, как Аристарх обдумал последний вариант возможных ходов, щёлкнув медным язычком замка, возвратился Хортов.
- Ну и наворотил ты делов брат! – иронично хмыкнул шеф, цепляя шляпу на вешалку, и подходя к столику с шахматами.
- А что такое? – тревожно спросил Аристарх.
- Да что такое? – утомлённо переспросил Евпатий Гордеич, присаживаясь на стул, и мельком скользя взглядом по чёрно-белым фигуркам на клеточном поле – Анна Петровна как меня увидала, буквально повисла на мне, оросив моего «георгия» слезами, едва оторвал… Они с горничной, перебивая одна-другую, поведали мне жутчайшую историю: у них в доме, затаился страшный убийца с чёрным лицом, и горящими глазами, который намеревался ограбить дом, а их обеих, зверски зарезать. Вдова совершенно случайно одела на званый вечер не ту накидку, и с полдороги вернулась домой, (вот что значит нарушать приметы!) и слава богу что в спальню, она взяла с собой горничную, иначе напавший на неё из шкафа злодей, убил бы её на месте, ну и всё такое прочее.
Короче говоря, приятель мой лицейский, полковничихе нужен не следователь, а доктор, они с горничной попили все имевшиеся в доме успокоительные капли, и теперь по словам Вышинской, обе находятся «в большом и душевном волнении!» Тебя мил-друг, они понятное дело не запомнили, злодей у них без лица вышел, абсолютно… Я походил там с умным видом, и заверив хозяйку что дело будет вестись по всем правилам, чинно раскланялся. Так что Аристарх, теперь при встрече с Вышинской, оба мы должны будем, с видом важных судейских рож, говорить ей что дело продвигается, хоть и не без труда. Ладно Аристарх, с последствиями твоего великого проникновения мы справились, а посему похерив это, вернёмся к нашему!..
Евпатий Гордеич пару мгновений подумал, а затем обратился к помощнику.
- Вот что братец, лети-ка ты теперь к Лизе Пашковой, и порасспроси её хорошенько о том, как и где она хранила свой девичий альбом, и не проявлял ли к нему интереса, её тогдашний жених, Евгений Алексеич?
- Слушаюсь шеф! – обрадовавшись закрытию неприятной темы воскликнул Аристарх, и быстро вскочив с места, взял папку, нахлобучил фуражку, и торопливо вышел. А сам Хортов откинулся на спинку стула, и ненадолго задумался. Посидев так с четверть часа, следователь медленно встал, поправил шпагу, и подойдя к вешалке, взял в руки свою шляпу.
- Дежурный, экипаж на выезд, марш-марш! – крикнул он, надевая шляпу на ходу, при выходе из кабинета. Он спешил теперь к Сапожкиным, дабы выяснить некоторые подробности, а также провести следственный эксперимент с дубликатами украшений, коли таковые сохранились. «Главное, чтобы у вас, все были дома!» думал по дороге следователь, уже на подъезде к нужному жилищу. Ожидания Хортова оправдались, хозяин с хозяйкой оказались на месте, и принимали в гостях какую-то родственницу.
- Прошу меня великодушно извинить Платон Иваныч, что я вторгся к вам так не вовремя, и нарушил вашу родственную идиллию! – слегка виновато произнёс Хортов, встреченный радушным хозяином в дверях столовой.
- Да полноте вам, Евпатий Гордеич, вы желанный гость в нашем доме, тем более что с каким-нибудь вздором-то уж не приедете! – убеждённо заверил Сапожкин-старший, пожимая сыщику руку. Упреждая предложение присесть за стол, следователь шепнул что хотел бы приватно переговорить.
- Прошу в мой кабинет! – указал рукой Платон Иваныч, и коротко пояснив жене и родственнице в чём дело, повёл Хортва за собой. В апартаментах хозяина дома, являвшихся ещё и библиотекой, они уселись напротив друг друга в мягкие кресла, и полицейский начал разговор.
- Платон Иваныч, вы не припомните, в пору, когда Евгений Евстафьев ходил в женихах, он посещал ваш дом налегке, или хотя бы раз, у него была при себе некая ручная кладь; свёрток, сундучок, кожаная сумка через плечо?
- Нет, Евпатий Гордеич, он ничего по мимо трости в руках, да коробочек с пирожными, при себе не имел! – уверенно ответил Сапожкин-старший.
- Коробочки с пирожными, - задумчиво повторил следователь, и тут же переспросил – А он ни разу эти коробочки не забирал обратно?
- Да нет, зачем ему? – удивился папенька – Они кушали пирожные, а после горничная сжигала пустую коробку в печке…
- Кстати, спасибо за эскизы драгоценностей, Платон Иваныч! – поблагодарил Хортов, - Мастерски исполнены, и в расследовании, свою роль сыграют… М-м, вы их в этом кабинете хранили?
- Тут, вон на полке в книжном шкафу – Сапожкин указал пальцем на резной, шкаф из ореха. Сыщик мельком глянул, а затем поинтересовался у хозяина кабинета, как часто, он запирает его двери?
- На ночь запираю всякий раз, ну почти – поправил себя Платон Иваныч – А вот днём, делаю это очень редко. Я ведь часто хожу туда-сюда, чего без толку закрывать-то? Деньги в доме и без того под крепким запором…
- Платон Иваныч, а те дубликаты что открылись пять лет назад, они у вас сохранились? – с надеждой в голосе, спросил следователь.
- Да, они тут, в кабинете, я их в бюро, под ключом храню, мало ли, вдруг пригодятся когда? - со вздохом ответил Сапожкин.
- А давайте-ка взглянем на них? – встав с кресла, предложил сыщик.
- Извольте…
Платон Иваныч тяжело поднялся, и шаря в карманах сюртука, подошёл к медведеобразному бюро, отпёр ключиком верхний широкий ящик, выдвинул его, и двумя руками выложил на крышку деревянный ларец, довольно приличного размера
- Вот, тут всё «богатство!» - горько улыбнувшись на последнем слове, сказал хозяин кабинета, и открыл крышку. Копии двух колец с бриллиантами, перстня с рубином, броши в виде букетика цветов, «золотого» браслета с застёжкой, колье, и наконец высокой, увесистой диадемы со множеством камней различных размеров, среди коих, особенно выделялся центральный, размером с хороший жёлудь.
- Тридцать три камня, Евпатий Гордеич, царская прямо вещь-то, у московского ювелира покупал, Лизоньке на 16-ти летие! Деньги опять же вложить хотел… вложил! – горестно закончил Платон Иваныч, наблюдая как следователь, внимательно разглядывает копии. На диадему, Хортов обратил особое внимание.
- Платон Иваныч, а знаете что, рассуйте-ка эти вещицы по карманам, а я погляжу, будет ли заметно? – предложил он.
- Хм, а это даже любопытно! – поднял брови Сапожкин, и быстро рассовал по карманам мелкие предметы, но диадема, никак и никуда не вмещалась, наружный карман оказался мал, а внутренний оттопыривался, и выдавал наличие содержимого.
- Н-да, в кармане выносить рискованно, диадема выдаёт, и в цилиндр она не войдёт, высока, да и размер… - Хортов вернул предмет владельцу, и тот неторопливо сложил всё обратно.
- Украшения вынесли в какой-то упаковке, коробке, сумочке, свёртке, - стал перечислять следователь, разгибая сложенные пальцы, - или в крайнем случае, завернув в тряпицу, выбросить сообщнику в окно! – Хортов с Сапожкиным подошли к окну и поглядели вниз, туда, где густо рос можжевельник.
- Весьма удобно, но нужен сообщник из числа обитателей дома – подвёл итог следователь.
- Да кто ж им может быть-то? – мучительно сморщив лоб, напрягся Сапожкин, вопросительно глянув на полицейского.
Хортов сдвинул брови и ничего не ответил. Затем поглядев на собеседника, обыденно проговорил.
- Мне необходимо переговорить с вашей прислугой, она вся на месте?
- Да дома вся, где ж ей быть-то? С кого прикажете начать? - убрав ларец обратно в бюро, спросил Сапожкин.
- Давайте прежде с горничных, можете их прямо сюда по одной приглашать… -
- Сейчас пришлю, только уж вы, Епатий Гордеич, - голос пострадавшего, принял нотки озабоченности – не дюже строго с ними, они девки хоть и взрослые уже, но вас, испугаться могут сильно!..
- Буду сама галантность. – пообещал сыщик. усаживаясь в кресло. Сапожкин молча кивнул и вышел. Минут через пять, в дверь очень робко даже не постучали, а поскреблись.
- Входите! – как можно ровнее ответил следователь, подаваясь чуть вперёд. Дверь осторожно приоткрылась, и в кабинет, плавно, как-то даже стыдливо, вошла горничная, миловидная женщина лет 27-ми, ладная собой, с хорошо уложенными русыми волосами, и недорогими серьгами в ушах.
- Заходи милая, не бойся, я не кусаюсь! – Хортов придал лицу добродушное выражение, но всё одно, служанка его боялась и это бросалось в глаза сразу.
- Присядь вон на стульчик-то! – указал было рукой следователь, но горничная, пугливо приопустив глазки, негромко пролепетала.
- Да что вы барин, нельзя нам, да и робею я…
- А чего робеешь-то? – невольно улыбнувшись. спросил сыщик.
- Так известно что, а вдруг вы меня в острог заберёте? – то опуская, то поднимая веки, пролепетала в ответ горничная.
- Тебя красавица как звать-величать прикажешь? - Хортов встал с кресла, и медленно обойдя замеревшую от неизвестности горничную, занял место за рабочим столом барина, (так оно привычнее)
- Анюта я, Терехова – «созналась» девица, и как-то уже более привычно, поглядела на полицейского.
- Крепостная?
- Нет, мы с Аксюткой по найму, а прочие дворовые из крепостных – осторожно выкладывая слова, пояснила горничная.
- Ну, отвечай тогда как на духу, Анюта Терехова, помнишь ли ты, пятилетней давности историю, с подлогом украшений твоей барышни?
- Да как такую страсть забудешь то? – перешла девица на таинственный шёпот, уже не так робко, поднимая взор на следователя – Нас тогда всех, барин заподозрил, но слава богу, мы невиновные оказались…
- Каким тебе Анюта, показался по началу Евгений Алексеич, тогдашний жених барышни? – Хортов чуть склонил голову набок.
- Обходительный, вежливый, с барыней как с маменькой сразу обхождение завёл, и барину приглянулся, не наглый… - перечислила Анюта, основные достоинства несостоявшегося молодого барина.
- Ну, а с прислугой как себя вёл? Не пытался кого к себе приблизить, или переманить? – поглядев служанке прямо в лицо, спросил Евпатий.
- Обыкновенно вёл, не покрикивал, не приказывал, ровно держал – пояснила горничная, беспокойно теребя свои пальчики.
- А к тебе красавица, он клинья по-тихому не подбивал ли? Не притискивал ли тебя, или товарку твою по углам, как иные делают? - чуть улыбнувшись, полюбопытствовал полицейский, откидываясь на спинку стула. Горничная смущённо охнула, заполыхала щеками, и стараясь не глядеть строгому сыщику в лицо, застенчиво проговорила.
- Нет барин… не лез он ко мне, так, иной раз конфехтами угощал, да безделушки по праздникам дарил, только вот – голос девицы дрогнул, она воровато оглянулась на дверь, а затем невольно подойдя на шаг ближе, тихо добавила – господин Евстафьев, Аксютке куры строил, только о том не знал никто!..
- Никто не знал… - тихо повторил следователь, а затем, задумчиво переспросил – А откуда ж ты о том знаешь?
- Так Аксютка сама мне потом проболталась, да и я их один раз случайно увидала, когда Евгений Алексеич, возле буфета что в гостиной. Аксютку сзади обнял и тискал… А та, и не вырывалась особо! – последние слова, горничная произнесла с толикой обиды и даже ревности.
- Ты про то никому из господ не говорила?
- Нет, что вы? – испугалась Анюта – Я не болтушка, да и Аксютку выгнали бы, знаете небось сами! – свидетельница стыдливо опустила взор.
- Да уж знаю, господа в подобных случаях, всегда на слугах, либо крепостных отыгрываются! – согласился следователь, и тут же уточнил – А товарка твоя, Аксютка, она как, по-твоему, влюблена была в Евстафьева, или так, обжималки по углам?
- Ой да что вы, не влюбилась она вовсе, - отнекиваясь, залепетала Анюта, - как вот вы сказали про обжималки-то вот, и всё… - горничная окончательно впала в краску.
- Хорошо милая, пока вижу, что не врёшь вроде – шевельнув эполетами, заметил следователь, и вкрадчиво продолжил – А не помнишь ли ты тот день, когда Евгений Алексеич, помолвку разорвал?
- Да как не помнить-то? Барышня-то так убивалась, у меня ажник сердце щемило! – пожаловалась горничная.
- Так, а вот теперь Анюта, напряги память, и постарайся припомнить, не уходила ли Аксютка, незадолго до разрыва помолвки, куда-то с сумочкой, корзинкой, коробкой, либо свёртком в руке?
- Да рази ж можно такое припомнить, барин? – искренне изумилась горничная – Мы ведь зачастую и в лавку за продуктами ходим, и на базар, и к прачкам иной раз! А то бывает с запиской в дамский магазин бежишь за шляпкой в коробке, ну и несёшь домой!
- То есть и ты и она, часто так из дому выходите – подумал вслух следователь, а затем быстро сменившись в лице, поинтересовался, кто, и как регулярно, наводит порядок в этом кабинете?
- Так мы с Аксюткой и наводим, пыль протираем, книги ровно ставим на полках, стулья, ну и всё… - девица, поглядев зачем-то на портрет неизвестного офицера, замолкла, ожидая дальнейших вопросов.
- Последний, тебе Анютка вопрос; ты, сама лично, не слыхала ли, или может замечала, что господин Евстафьев, другим слугам, кому-то денег хороших давал?
- Нет барин, не замечала я такого, пятачки да гривенники, он конечно давал, а больше, к чему же? - заметно увереннее ответила горничная.
- Ну, ступай давай, да Аксютку свою зови! – распорядился полицейский, и девушка тут же торопливо вышла, впустив уже другую, светловолосую, пышненькую но не толстую подругу, теребящую в руках платочек, и опасливо бросающую взгляды на расположившегося за столом полицейского. Евпатий Гордеич завёл разговор по тому же лекалу, что и с первой горничной, но выяснил немного, а именно то, что у Евгения Алексеича, случились амуры с… горничной Анюткой, но только об том никто не знал, и не знает до сих пор.
- Вишь ты как? Анютка значит с Евгением Алексеичем хороводились? – притворно изумился следователь, и уточнил, в чём это, дескать выражалось?
- Ну, они это… в обчем того… ну, это… - старательно, но не умело подбирая слова, попыталась объяснить Аксюта, стыдливо моргая.
- Ну чего «того-это?» - напустив для виду немного сухости, переспросил следователь – Спали вместе? Видела их что ль?
- Ох да что вы, ваше благородие?! – перепугавшись и застыдившись одновременно. замахала платочком горничная, густо краснея – Миловалися они, ну как это случается, цалуются да милуются… А чтоб блудить, не было того… Да и иде тута? На глазах же все…
- А обнимались-целовались они иде? – нарочито перейдя на просторечие, да озорно блеснув глазами, вопросил Хортов.
- Да по углам, где нету никого! – последовал ответ.
- Хм, а откуда ж ты про то знаешь, если их не прихватил никто за этим? – чуть приподняв левую бровь, спросил полицейский.
- Так это, - горничная перешла на таинственный шёпот – я их до трёх раз видала, тута в доме, и в саду разок. Да дворецкий Яков мне по секрету сообчил, что примечал это за ними!..
- А что ж барину не доложили?
- Да нешто можно в ихние дрязги лезть? – опасливо заметила Аксюта, опять забавно махнув платочком – На то их господские дела… А Яков и сам молчок, и мне болтать не велел «Молчи Аксютка, женишок барышни отбрешется, а нам потом всё и припомнит!» Ну я и никому, только вот вам, потому как вы сыщик, и верно сами всё узнаете – потупив взор, закончила Аксюта.
Далее, Хортов расспросил про то, кто и как из прислуги, ходил-выходил из дома с корзинами, коробками, и тому подобным? Ответ Аксюты, не отличался подробностями, от ответа Анюты. Затем, он полюбопытствовал о свободе доступа прислуги, в этот кабинет. Горничная пояснила что, когда не заперто, они свободно заходят, и наводят порядок, барин не возражает. Напоследок, Евпатий Гордеич справился насчёт того, не встречались ли Анюта и Евгений Алексеич, по ночам? Не бегала ли она в сад скрытно? Не отпрашивалась ли у господ в город по личной надобности? Нет, ничего такого, Аксюта за Анютой не наблюдала, а наговаривать, грех!
- Ну, ступай себе пока, может позже понадобишься, - отпустил служанку Хортов, и неспеша выйдя следом, сказал дежурившему в коридоре Платону Иванычу, что теперь, необходимо опросить дворецкого Якова, а кучер Ефим да дворник Анисим, пусть тоже готовятся.
- Сюда их тягать нужды нет, я их в людской допрошу – сказал следователь, и пошёл вслед за хозяином дома, который сквозь улыбку, заметил что его дражайшая Мария Филипповна, сгорает от любопытства, относительно происходящего тут.
- Ну, любопытство-то мы чуть погодя удовлетворим, после людской. Я желал бы побеседовать свами обоими, но без родственницы.
- Это пожалуйста, я её с удовольствием выпровожу, тем более, что она со стороны жены! – поморщился Сапожкин.
В людской, следователь расположился в горнице, где обедала прислуга, за покрытым вышитой скатертью столом. Вошёл дворецкий Яков, высокий, жилистый человек лет за 60-т, с высоким мощным лбом, и хорошо причёсанными, тёмными волосами. На нём ладно сидела зелёная ливрея с выгоревшей золотой окантовкой, а кисти рук, венчали белые перчатки.
- Ваше высокоблагородие, по вашему приказанию прибыл! – чинно, по привычке, отрапортовал Яков.
- Ты из служилых что ли будешь? – окинув его фигуру взором, спросил следователь.
- Точно так-с, ваше высокоблагородие, служил в сапёрном батальоне в царстве Польском, а по подавлении последнего мятежа, получил медаль и отставку! С 33-го года, служу в этом доме…
- Да ты братец присядь! – Хортов указал рукой на видавший виды стул, но Яков ответил, что он лучше постоит, так ему дескать привычнее.
- Ну, как угодно, - выдохнул Хортов, и начал опрос. На вопрос о Евгении Евстафьеве, Яков не показал ничего нового, добавив от себя только лишь то, что разрыв помолвки с барышней, выглядел не естественно, а как бы используя повод (так дворецкому показалось)
Дело пошло интереснее, когда оно коснулось амуров Евгения с горничными. Дворецкий подтвердил что примечал шашни жениха с Анютой, а про его поползновения к Аксютке, он ничего не знает (Евпатий Гордеич не стал его разуверять) Романтических свиданий меж служанкой и молодым женихом барышни, замечено не было. Касаемо посещения дворецким кабинета барина, Яков сказал, что он вхож туда, если барин попросит что-либо оттуда принести, или он сам, постучавшись, входил к барину за какой-либо надобностью. Евпатий Гордеич присматривался к Якову, спрашивал каково служиться, не обижает ли барин, и всякое такое… Яков, заподозрив что Евстафьев замыслил его подкупить, на искушение не поддался, сделав вид что ничего не понял.
Кучер Ефим, кряжистый и бодрый мужик неопределённых лет, не показал ничего совсем, за исключением того, что Евгений Алексеич, всегда на своём экипаже приезжали, и ни с какими коробками-корзинами, из господского дома не выходили. Про шашни с горничными, кучер вообще ничего не знает, и не видал.
Дворник Анисим, худощавый но лохматый мужичок-серячок, лет сорока, только и сказал что в господский дом он дальше передней не вхож, а с господином Евстафьевым и вовсе почитай не общался, один только раз, барыня Марья Филипповна, попросила его отнести ему, приглашение на спектакль. На вопрос полицейского что за спектакль такой, Анисим пояснил, что господа, уже давно «играют разную комедь», на которую созывают гостей, а барыня, в разных образах там блистает. «Интересно получается,» - подумал следователь. Когда дворник был отпущен с миром, Хортов вызвал последнего свидетеля из дворни, кухарку Фёклу, молодую вопреки ожиданиям женщину лет 30-ти, и недурную собой. Однако Фёкла эта, пролила света на дело, ещё менее чем даже дворник. Господин Евстафьев к ней никаким боком не касался, они и виделись-то всего раз пять-шесть за всё время, а про шашни его с горничными, она впервые слышит. На сём, опрос прислуги и завершился. Покинув людскую, Хортов попросил Платона Иваныча и Марию Филипповну, уделить ему немного времени, есть ряд вопросов.
- Идёмте в гостиную, Евпатий Гордеич, родственницу я проводил, так что теперь нам никто не помешает! – проговорил Сапожкин, жестом приглашая следователя пройти.
- Очень хорошо – кивнул Евпатий Гордеич, и пошёл рядом с Платоном Ивановичем.
Х Х Х
Мария Филипповна в нетерпении ожидала беседы, и когда все уселись на мягкие стулья в углу комнаты под натюрмортом с фруктами, её ожидания закончились.
- Платон Иваныч, Мария Филипповна, у меня к вам простые вопросы, относительно светской жизни вашего дома,- поправив шпагу, начал следователь.
- Спрашивайте, нам, скрывать нечего! – охотно демонстрируя желание побеседовать, проговорила хозяйка дома. Хортов наконец смог рассмотреть её поближе, и подтвердить своё первое о ней впечатление: в свои сорок с хвостиком, госпожа Сапожкина была очень даже ничего, а в молодости, наверняка слыла в первых красавицах города (одевается со вкусом, и драгоценности подобраны как нужно) Правда при первой их встрече, из-за своего невольного лепета, она показалась Евпатию недалёкой, но впрочем, делать выводы пока было преждевременно.
- Скажите, а Евгений Алексеич, брал с собой на ваши театральные вечера, друзей? – последовал от следователя, первый вопрос. Лицо Марии Филипповны осветилось небольшой печалью, видимо воспоминания о сбежавшем женихе дочери, её не радовали.
- Вы знаете, на театральные вечера, мы созывали только очень близких людей, и друзья-друзей, бывают у нас нечасто – слегка сдвинув брови как бы что-то вспоминая, заговорила Сапожкина - Но, в те поры, Евгений в наших глазах был своим, человеком чести так сказать – голос её дрогнул – то и его друзей, мы принимали тоже, отчего нет?
- Не сможете ли припомнить их фамилии?
- Нет ничего проще – вздохнула дама – он слава богу, не легион их сюда водил. Ну, Миша Дубровцев, он и теперь иногда у нас бывает, Савицкий Виктор – сделав ударение на «о», припомнила Мария Филипповна – Петровы, братья, Иван да Сергей… это в общем числе Евпатий Гордеич, а так, он одного-двух с собой приводил и всё… - пояснила хозяйка.
- А Николай Пашков захаживал?
- Бывал, но сам по себе, - качнув указательным пальцем, заметила дама – Однажды, месяца за два до разрыва, он пришёл к нам с Виктором. А как господин Евстафьев разорвал помолвку – лицо дамы слегка залила краска – они оказались обескуражены сим пассажем, и какое-то время, не наносили нам визитов, видимо опасаясь с нашей стороны, отказов от дома. Но потом, когда Евстафьев скрылся за границу, они опять стали нас по одному посещать…
- Мария Филипповна, а вот у вас небольшая семья, вы, дочь, да вот Платон Иваныч, а как же вы пьесы-то играли при такой малой труппе? – спросил полицейский, с искренним любопытством глядя на собеседницу. Сапожкины переглянулись, и невольные улыбки разом озарили их лица.
- Евпатий Гордеич, ну разумеется, что нас больше – оживилась хозяйка – нам весьма охотно помогают многие мои подруги, как например Глория Сергеевна Улицына, и друзья Платона Иваныча! – указавши рукой на мужа, добавила она.
- Истинная правда! – улыбнувшись ещё раз, подтвердил Сапожкин, подавшись вперёд – Некоторые мои товарищи, совсем не прочь покуражиться, да встряхнутся в различных образах. А если пьеса с тайнами да загадками, то от желающих играть и отбоя нет!
- Да, даже ссорятся порой за роли! – махнув ладошкой, прибавила супруга.
- Проще говоря, скучно в вашем доме не бывает – сделал вывод следователь, поднимаясь со стула.
- Мы скуки не любим, одиночества тоже, особливо как Лизонька вышла замуж, да оставила нас! – заметила Мария Филипповна.
- Когда ж у вас новая премьера? – поинтересовался Евпатий Гордеич, по выходе из гостиной.
- Не ранее чем через месяц! – ответил Сапожкин – И мы будем чрезвычайно рады, если вы с супругой, почтите нас, своим присутствием! – пригласил он в конце.
- Я, с вами не прощаюсь господа, дело хоть и через пень-колоду, но движется, так что думаю до премьеры, мы не раз ещё увидимся! – приветливо сказал Евпатий Гордеич, уже стоя на ступеньках веранды. Хозяева не успели чего-либо на это вставить, а уж полицейский, надев шляпу, поинтересовался у них, насчёт темы спектакля.
- О, это из рыцарских времён французской жизни – снова повеселев, пояснила дама – а название просто чудесное «Рыцарь Роланд, или смертельная любовь»
- Ну разумеется, не сочинения же господина Пушкина, упокой господи его душу, для наших господ ставить! – понимающе воскликнул Хортов, и простившись уже совсем, неторопливо зашагал к экипажу.
- В Управу! – коротко приказал он кучеру, откидываясь на истёртую спинку кожаного сиденья. Пролётка мягко развернулась, и легко поскакала по мостовой. Аристарх вернулся немногим ранее начальника, и по заведённой традиции, уже тянул крепкий чай с пряником.
- Был у Пашковых-то? – набрасывая шляпу на вешалку, на ходу спросил Хортов у помощника, занимая место за столом и беря в пальцы перо чтоб записать услышанное недавно от Сапожкиных и их прислуги. Аристарх дожевал, отхлебнул ещё глоток, и ответил.
- Был, нашёл Лизу у её модистки на Никольской…
- Ну рассказывай! - не отрывая глаз от заполняемого листа, бросил Хортов. Аристарх, уже зная, что шеф может одновременно и работать, и слушать, коротко показал следующее. Альбом свой девичий, барышня хранила у себя в светёлке, в письменном столике, либо на книжной полочке, когда как. Пока ей Николай оказывал знаки внимания, (в первый раз) и стихи дарил, она этот альбомчик ему дважды показывала, выносила в сад, где они его на лавочке рассматривали, а барышня, поясняла кавалеру то-то и то-то-то в нём, доверяла свои девичьи тайны. Писем-стихов от Николая всего пришло шесть, а те два, что обнаружил уже после Евгений, оставила как самые тёплые. Евгению, она показывала альбом лишь однажды, по собственному почину, он, им лично никогда не интересовался.
Альбом, Лиза ему просто показала, открыла, перелистнула, процитировала какую-то свою мудрость, на что Евгений, добродушно улыбнувшись, заметил ей, будто она, рискует в будущем, стать великим философом. На сём, собственно, интерес господина Евстафьева к альбому Лизы на тот момент, был исчерпан. И когда случился тот казус, в который Евгений зачем-то заглянул в альбом невесты, то последняя, оказалась совершенно растерянной: столько месяцев не вспоминал про альбом девичий, а тут раз тебе, и зачем-то заглянул! Что за интерес такой проснулся?
И романтическим ревнивцем Евгений себя никогда не выставлял, на вечерах или балах, он позволял Лизе свободно общаться с молодыми людьми (в рамках дозволенного, разумеется) и даже танцевать с ними! И тут, на тебе! Строгость нравов, открылась прямо-таки пуританская, корсиканская полезла! Лиза, на этакий выпад и обиделась, и растерялась, и удивилась одновременно!
- Угу, интересненько! – кивнул Хортов, продолжая скрипеть пером, а затем, также не отводя от бумаги взора, спросил – Всё по Лизе? Ничего новенького не вырыл?
- Всё шеф, а у вас что-то есть? – торопливо спросил помощник.
- Что-нибудь, есть! – Хортов поставил точку, и отложив перо, поднял взор на коллегу – Побеседовал я и с прислугой, и с самими Сапожкиными, и кое-что любопытного узнал…
Гайтанцев, весьма внимательно выслушал шефа, почесал в затылке, сказал «Гм», и вопросительно уставился. Хортов в ответ на его взгляд, задумчиво изрёк.
- Сопоставив всё что мы братец с тобой нарыли и скопнили, я начинаю всё более склоняться к выводу, что разрыв помолвки с Лизой, это добротно поставленный спектакль, причём заранее отрепетированный. И разрыв случился, когда украшения Лизы, уже покинули дом, а их место заняли дубликаты. Но без сообщников, провернуть такой подлог немыслимо, нет, в паршивом романе или водевили так делают, - улыбнулся сыщик, - а вот в жизни не получится… Впрочем, это я уже повторяюсь, точнее подтверждаю свои первые впечатления – Хортов сцепил пальцы в замок – Что характерно Аристарх, обе горничные, и Анюта и Аксюта, в простоте своей душевной, одновременно и врут, и говорят правду…
- В смысле, уличая одна другую в шашнях с Евгением, а себя выставляя паинькой? – догадался помощник.
- Именно! Но, уличать с умным видом во лжи я никого не стал, не зачем покамест – пояснил шеф, шевельнув бровями, - Кто из них сообщница Евгения ещё вопрос, да другой вопрос, они ли? И Евгения ли? – Евпатий Гордеич многозначно посмотрел на Аристарха.
- Ну положим, дворецкого Якова, могли подкупить, а вот кучера да дворника навряд ли! - покачал головой коллежский советник – Взломать-то они теоретически могли, но ведь взлома не было, дельце обстряпали без шума и гнева. Не соберись барышня кольца продавать, глядишь, они б и по сию пору не хватились, так и блистали себе в поддельных! - закончил мысль Аристарх.
- Всё верно приятель, Яков мог, а Ефим с Анисимом навряд ли – согласился следователь, и от себя добавил – Или Лиза по простоте душевной, дала свои сокровища женишку на поглядеть, или хорошо, пусть не сокровища, - Евпатий легонько ударил ладонью по столу – пускай эскизы, этого достаточно, они весьма точные, и сделать с них копии вполне возможно. Ну и потом, чисто теоретически, кто-то из дружков Евгения мог тиснуть цацки, дом-то гостеприимный! Охмурить тех же дур-горничных, они и вынесли вещицы в нужное время, либо помогли вынести, после того как вор, вскрыл ящик где они хранились… Или – Хортов чуть приподнял указательный палец – дело провернул тот, на кого и не подумаешь сразу, например кто-то из актёров их домашнего театра. Но этот след, мы отработаем чуть погодя, сейчас надобно закончить с Евгением, или кто он там на самом деле… История с разрывом помолвки, в виду того, что мы о ней знаем, выглядит весьма подозрительно и надуманно…
Хортов помолчал с полминуты, а затем вспомнив чего-то, внимательно посмотрев на помощника, приказал.
- А лети-ка ты голубь, теперь к нему, к Евгению нашему, да выясни, отчего он так прескверно, с сестрой да братом поступил, изъяв у них вопреки оговоренного, две трети наследства!
- Слушаюсь! – Аристарх быстро вскочил, и тут же умчался, а сам следователь, убрав бумаги в папку, остался размышлять над тем, куда ему теперь, лучше всего рвануть?
Доктор Скопин, сидел в своём кабинете и работал с бумагами. Покойников покуда не было, вскрывать никого не требовалось, хворые горожане пока не донимали, и доктор просто работал. В последнее время, у Бориса Петровича выдавалось довольно много свободного времени, которое он проводил в чтении и отдыхе, делая визиты в различные дома Старобоярска.
Он заработался так, что даже лёгкий стук в дверь, не сразу оторвал его от занятия.
- Да, войдите! – Скопин поднял взор. Дверь мягко отворилась, и в кабинет, придерживая шпагу левой рукой, а в правой сжимая шляпу, вошёл Хортов.
- Приветствую вас доктор! – первым сказал полицейский, подходя к столу.
- Добрый день Евпатий Гордеич! – Скопин поднялся, и пожав следователю руку, указал на стул подле стола – Прошу садиться!
- Благодарю вас! – Хортов присел, доктор тоже.
- Чем могу служить? – участливо поинтересовался Борис Сергеич.
- Врачебными справками, дорогой доктор! – пояснил полицейский, и перейдя к делу, поинтересовался тем, у какого доктора, наблюдалась Татьяна Сергеевна Евстафьева, и наблюдалась ли вообще?
- Вы верно хотите знать, с какого периода, у госпожи Евстафьевой, начали появляться признаки душевного расстройства? – уловив суть вопроса, перепросил Борис Сергеич.
- С вами приятно иметь дело доктор, ловите мысль на лету! – улыбнувшись, заметил следователь.
- Ну, я своего рода, тоже почти полицейский, столько лет при департаменте состою! – почтительно склонил голову Скопин, и без дальнейших реверансов, принялся пояснять – Татьяна Сергеевна, наблюдалась по мимо их семейного доктора, Иосифа Николаевича Колошихина, ещё и у меня. Колошихин в прошлом году выдал дочь замуж, и уехал в Калугу, к молодым, и наблюдать Евстафьеву остался я, мне доверяли-с… Так вот, первые признаки душевного расстройства, стали появляться у Татьяны Сергеевны, на другой же год, по отъезду сына. Она весьма болезненно перенесла его разрыв с невестой, и внезапный отъезд в Италию.
Выражалось это в провалах памяти, рассеянности, забывчивости и лёгких галлюцинациях. В частности, она несколько раз уверяла домашних, что видела Евгения в городе, и он даже наведывался домой, якобы чего-то взять у себя. Это, она утверждала сегодня, а уж к вечеру, или на другой день, начисто забывала о своих словах и видениях.
По началу, это отнесли к обычной материнской тоске по сыну, случай обыденный, и доктор Колошихин, прописал ей успокоительные капли. Я, осмотрев её и побеседовав, согласился, одно время был уверен, что всё образуется. Однако, медленно, но верно, недуг прогрессировал, и к моменту неожиданного возвращения Евгения, узкий круг лиц уже понимал что у Татьяны Сергеевны не тоска, а душевная болезнь. Усилилось всё после кончины Алексея Иваныча, и Евстафьевы, уже не скрывали состояния своей матушки. Я и теперь иногда навещаю её, она меня узнаёт, но путается во времени, порой ей кажется, что я давно не был, либо заходил вчера! – доктор молча развёл руками.
- То есть грубо говоря, женщина в таком состоянии, могла обмануться, и признать за сына самозванца? – задумчиво предположил Хортов, вопросительно поглядев на доктора.
- Да, это вполне возможно, - подтвердил Сккопин, и добавил – и мало того, если б она и не признала его вдруг, то это отнесли бы на счёт недуга!
- Ну матушка ладно, положим могла обмануться, а отец, Алексей Иваныч-то, что, тоже чувствительность потерял, или ослеп? Он-то блаженным не был – Хортов скрестил руки на груди – Борис Сергеич, скажите, подобное в принципе возможно, хотя бы теоретически?
Доктор глубоко вздохнул, секунд на пять задумался, а затем ответил.
- Принято считать Евпатий Гордеич, что родительское сердце, всегда узнает своё дитя, причём даже в любом обличии… Однако в жизни, всё обстоит несколько сложнее. В истории, а также в легендах различных народов, имеются многочисленные примеры удачного самозванства, по крайней мере, на первых порах. Многое, зависит и от личности самозванца! – доктор невольно загорелся неким азартом – Человек решительный, волевой, да к тому же обладающий гипнотическим влиянием на людей, вполне может ввести в заблуждение, даже самые чувствительные сердца. Это вот если нарочито поставить перед отцом-матерью двоих одинаковых людей, да сказать, что один из них, ваш сын, угадайте мол! Вот в этом случае, велик шанс, разоблачить самозванца!
- Размышлял про подобное и я, но у вас всё же хотел удостовериться – признался Евпатий Гордеич. Поразмыслив ещё с полминуты, он спросил у доктора его мнения на то, почему это Алексей Иваныч, человек твёрдых убеждений, пошёл на поводу у старшего сына, пропадавшего невесть где, целых три года, да к тому же оскандалившегося разрывом помолвки?
- О том в обществе многое говорили, я сам-то не особо вникал, но думаю здесь, вышел некий казус человеческой натуры, ну помните, как в притче о возвращении блудного сына? (Хортов согласно кивнул) Шатался человек бог знает где, а потом еси с небеси, явилоси, и ему все пряники-баранки! Человеческая душа потёмки! Вот только самозванец, на мой взгляд, то ли рассчитал всё до точки, то ли вынужден был всё поставить на карту, но, что его так сподвигло на это?
- Куш в 400 тысяч сподвиг самозванца, а если это настоящий Евгений Евстафьев, то за три года, он вполне мог избавиться от вредных родственных чувств! – невесело пошутил в конце Хортов, а затем тяжело вздохнув поднялся со стула, вылез из-за стола и доктор.
- Ну-с, Борис Сергеич, я вас покуда покину, у меня на сегодня, ещё по крайней мере, один визит перед обедом, так что не смею даже отрывать вас от дел! – Хортов плавно надел шляпу и пожал доктору руку.
- Заходите в любое время, Евпатий Гордеич, буду весьма рад вас видеть! – искренне пожелал на прощание Борис Сергеич. Выйдя на улицу, следователь забрался в экипаж, и приказал кучеру гнать к дому князя Шестопёрова, Дмитрия Юрьевича.
Старый вояка оказался дома, он пил чай с вареньем у себя на веранде, а пузатый самовар с медалями, ярко сиял начищенной медью. Увидавши полицейскую пролётку со знакомой персоной, князь, облачённый в домашние брюки и лёгкий синий халат, радостно воскликнул.
- Ба, вот это неожиданность! Евпатий Гордеич! Вы хотя и по делу, но гость всегда желанный, милости прошу, отведать чайку со мной!
- С удовольствием, Дмитрий Юрич, с вами всегда за честь почту! – заходя на веранду и снимая шляпу, согласно заметил следователь.
- Прошу-с! – князь встал и сам пододвинул гостю один из мягких стульев, и он, отложив головной убор. присел. Прислуги поблизости не было, но князь, пояснивши что её он только по необходимости тревожит, с удовольствием лично налил гостю чая, и пододвинул ему вазочку с вареньем.
- У, премного благодарен, попью с удовольствием, да и побеседуем заодно! – отпив глоток сказал Хортов, а князь, отставив опустевшую чашку в сторону, сам первый начал разговор.
- Что на сей раз, Евпатиий Гордеич, не изменник ли Отечеству очередной завёлся?
- Как вам сказать Дмитрий Юрич, вы разве не слыхали о скандале на балу у губернатора?
Князь, легонько хлопнув себя ладонью по лбу, смущённо развёл руками.
- Ох ты ж пропасть! Забыл, забыл дурак старый, что это щекотливое дельце, вам-то поручили! Тут знаете столько сплетен нанесут за день, что обед с ужином скоро путать станешь… Ну-с, готов помочь русскому сыску, всем чем смогу!
- Да, собственно говоря, князь, я к вам, как к одному из старожил города решил обратиться – Хортов зацепил ложечкой рубинового варенья, и быстро его проглотил, - Вы верно хорошо знаете семьи Евстафьевых. Пашковых и Сапожкиных?
- Очень хорошо знаю, достойные люди, по крайней мере, старшее поколение, молодёжь-то я похуже знаю, - князь сдвинул брови, как бы стараясь что-то вспомнить – Хотя про скандал, скажу честно: Шкловский обманулся, очень уж водевилем от всего этого отдаёт!
- По началу и я сам так думал, но вылезло кое-что, что наводит на размышление – отпив из чашки, признался следователь – я про многое наслышан, а вот вы, известно ли вам чего-либо, про Евгения Алексеича, и его товарищей? Ну мало ли?
- Ну что, он, Колька Пашков, Мишка Дубровцев, Петровы браться, да Савицкий, они на моих глазах все росли, повесы, не обременённые прилежанием – князь приятно улыбнулся - там был ещё один ловкий малый, Матвей Илларионов, у него говорят, в руках всё горело… Он уж тому лет пять-шесть как в Баден уехал, не срослось у него здесь что-то…
- Дмитрий Юрич, а не водилось ли за этими ребятами, чего-то необычного, ну, такого, о чём в зрелом возрасте, хотят забыть? – намекнул следователь.
- Ну бесчестного-то ничего не было, иначе уж всплыло бы – уверенно заметил князь – с Лизой у Евгения с Николаем интересная штука вышла, о том в свете много судачили, ожидали театральных страстей, а они по-приятельски всё разрешили… С украшениями барышни тоже загадочная причина вышла, многие на Евгения всерьёз думали, но Платон Иваныч не стал кадило раздувать, сомневался видимо…
Князь себе ещё чая, проглотил пару ложек варенья, и словно припомнив что-то, добавил.
- Я слыхал в Офицерском собрании, тогда ещё когда Евгений в Италию-то уехал, и подлог у Сапожкиных обнаружился, что Евгений с приятелями, вот какими точно я запамятовал, - Шестопёров отпил из чашки – в гостиницах, и прочих комнатах, проезжих простаков, в карты разували. Это Евпатий Гордеич поговаривали, мог ли Евстафьев, такое шельмовство провернуть? Ну. я, на это обычно смотрю, сам в молодости порой дураков учил – князь смущённо улыбнулся – Не играй дружок в чужом городе, с незнакомыми людьми! Но а так, что? Ну с девицами любили амуры крутить, словом, ничего невероятного в прошлом Евгения и компании не было. Во всяком случае я, такого не слыхивал! – закончил Дмитрий Юрьевич, и снова углубился в вазочку с варением.
- Да, вы правы князь, ничего скандального, во всяком случае подтверждённого достоверно, в биографии этих молодцов нету – кивнул следователь, допил чай, и отставил чашку – И всё же кое-чего Дмитрий Юрич, я у вас тут услышал. Осталось обдумать да взвесить. Я хотел бы просить вас князь, чтоб наш разговор остался в тайне. Если кто спросит зачем я наведывался к вам, вы скажите, что справлялся насчёт Евстафьевых-старших, болезни их матушки, да характера покойного батюшки, так вот как-то…
Следователь поднялся, поблагодарил хозяина за гостеприимство и беседу, надел шляпу, и пожав князю руку, спешно отбыл на службу, надлежало разобрать добытые сведения…
Х Х Х
На сей раз, первым вернулся Хортов. Окинув взором пустое место за столом помощника, Евпатий Гордеич подумал про себя что возможно, Аристарх зашёл в трактир пообедать, что впрочем, не возбранялось. Сам следователь собирался обедать дома. Едва начавши записывать сведения от доктора и князя, Евпатий был отвлечён стуком в дверь.
- Да, войдите! – бросил он, стрельнув в дверь глазами, и снова погружаясь в записи. Привычно появился дежурный, и «осмелился доложить», что пришёл рапорт от унтера Севостьяна Архипова, о его ночной слежке за объектом.
- Давай сюда! – буднично приказал начальник, протянув руку. Дежурный подал документ, и получивши разрешение ступать, торопливо вышел. Хортов развернул бумагу и внимательно стал читать. Ничего обнадёживающего. С вечера, Евгений Алексеевич в компании Михаила Дубровцева отужинали в ресторации, затем вернулся к себе домой, и никуда не выходил.
- Пустое – проговорил Хортов, вкладывая рапорт в папку с делом, отметив всё же про себя, что возможно, разговор двух приятелей в ресторации, произошёл не просто так. Подобные мысли впрок, невольно посещали голову следователя, почти во всех похожих ситуациях, что не редко приводило в итоге к успеху. Затем, в голове зашевелилась мысль, о том, что может принести от Евгения, Аристарх? Какие аргументы, приведёт звезда губернского скандала, о своём более чем спорном отношении к младшим брату и сестре? Хортов заподозрил что помощник, одарит его стандартными объяснениями объекта, в духе того, что младшие, де промотали б всё папенькино состояние, а так оно целее будет, да и у них не пусто, по 50 тысяч, куш хороший. Едва Хортов так подумал, стукнув дверью, явился Аристарх, и подсев к столу шефа, отрапортовал.
- Евгений Алексеич, после моего вопроса, стал натружено улыбаться, да-с… А затем заметил мне, этак философски, что давно ожидал этого вопроса, и даже слегка озадачен, что мы не задали его ему раньше! Но, он не стал театралить и делать красивый вид, а запросто так, ответил, что слухи про 150 тысяч брату и сестре, лишены оснований. Отец дескать, всегда намеревался большую часть состояния, передать ему, а Валентину и Нине, оставить по 50 тысяч. Для людей с разумом, это очень хорошие деньги, а для мотов и трясунов, и мильён ничто!
- Это всё? – устало спросил Хортов, мысленно говоря себе, что и сам вряд ли смог бы выжать из Евгения больше.
- Всё шеф, а чего он больше-то скажет? – так же устало, подметил коллежский советник – Как папеньку своего обмишурил, да уговорил себе почти всё оставить?
- Я и ожидал примерно то, чего ты и принёс, и даже рад что не ошибся – сказал на это Хортов, а затем справился у помощника, обедал ли тот уже? Оказалось, что уже налегке в трактире отобедал, захотелось чего-то…
- Ну, это не худо приятель, я тоже теперь поеду домой, да там и покушаю в тиши и не спешке… - Хортов поднялся, вышел из-за стола, сверил часы, и подойдя к вешалке, взял с неё свою шляпу.
- Ты братец побудь пока тут, за меня, мало ли? Вдруг Мефодий Лукич пожалует, да указания какие-либо даст, или ещё там чего. Словом побудь, для антуража! - добавил шеф в конце, да с тем и вышел.
За обедом, Евпатий справился у жены, не слышала ли она, чего-нибудь этакого, о гадалке, мадам Жозефине Руасси? Наталья Сергеевна, выдала мужу целый поток хвалебных слов, в адрес гостьи города: интересная собеседница, начитанная, умная, образованная, умеет поддерживать беседу, ироничная, и самое главное, умеет читать в людских душах.
- М-м, с таким набором достоинств душа моя, ей непременно надобно в сыскной полиции служить! – заметил на это муж, разделываясь с жарким. Михаил с Еленой озорно хихикнули, а их маменька, чуть прищурив глаза, критично поглядела на супруга.
- Можешь острить сколько угодно, только Жозефина Руасси, на самом деле умеет предсказывать будущее, и заглядывать в прошлое!
- Ну что ты душа моя, я в конечном итоге, буду вынужден прибегнуть к ея способностям!» - тряхнув локоном, посулился следователь, и чуть улыбнувшись в усы, добавил – Мне теперь же как никогда надобно заглянуть в прошлое участников дела, вот бы я его и закрыл с помощью метафизики-то!
Наталья Сергеевна, не выдержала, и улыбнулась сама, но дабы оставить последнее слово за собой, тонко заметила.
- А вы, Евпатий Гордеич, вот возьмитесь, да вместо того, чтоб ехидничать, и воспользуйтесь! И тогда, я посмотрю на ваш самодовольный вид…
- А знаете Наталья Сергеевна, вот ежели вылезет какой-либо повод, тогда я непременно воспользуюсь наличием способностей, у мадам Жозефины!
Едва сыщик закончил речь, супруга ахнув, вспомнила и быстро рассказала Евпатию, о множащихся слухах, про злодейский налёт на дом полковничихи Вышинской, минувшей ночью. Наталье, об этом рассказала её подруга, забегавшая на чай, два часа назад. Евпатий Гордеич супругу выслушал, и как бы между прочим заметил, что это дело, с утра тоже поручили ему, и он уже побывал на месте жутких событий, но ничего кроме испуга госпожи и её служанки, там не обнаружил.
- Преступление, предотвратили сами обитательницы дома, спугнувшие преступника. Примет злодей не имеет, но судя по одежде, из мещан. Так что шанс изловить его, у нас есть! – закончил тему Хортов.
Когда он вернулся в Управу, верный Аристарх уже ожидал его с небольшим сюрпризом: пришло письмо от Платоши Дьякова, в обычном, сереньком конверте, с корявой подписью «г-ну Хортову в собственные руки»
- Когда доставили? – распечатывая конверт ножом, спросил следователь.
- Да с полчаса уже, я и так уж вас тут жду! – ответил помощник, надеясь на обнадёживающий результат, от послания агента. Хортов неторопливо и внимательно прочитал бумагу, посветлел лицом, и улыбнувшись воскликнул.
- Ай да Платоша! Ай да молодец! Вот что значит виртуоз! – затем, следователь протянул листок помощнику – Подивись-ка братец!
Аристарх быстро выскользнул из-за стола, подошёл, и приняв из рук шефа секретный документ, не отрывая взора, изучил его.
- Да это превосходно шеф, коли всё так! Вот вам и ювелир! – довольным голосом заметил Аристарх, возвращая послание.
- Да, только Платоша написал, что он скрылся за границу, - выделив это понятие, заметил Хортов, пряча послание в папку с делом, - про точное место отбытия нашего возможного кудесника, он не знает, что немудрено, - Евпатий Гордеич вылез из-за стола и подойдя к своему заветному шкафчику, извлёк оттуда початую бутыль вина и два стакана. Вернувшись к столу, он молча налил в оба, и протянул один Аристарху.
- Будем!
Они выпили, после чего Хортов, принялся коротко расхаживать подле своего стола.
- Обрати внимание Аристарх, Платоша, доподлинно не знает в какую страну, укатил наш предполагаемый объект! А вот в обществе, это всем известно, и ни для кого не тайна… Как думаешь, почему? – повернувшись к помощнику чуть ли не на каблуках, хитровато спросил шеф.
- Ну почему? – на пару секунд задумался тот – Платоша ваш, он ведь не вхож в приличные дома? Вернее вхож, но в основном по ночам и через окна и форточки, - улыбнулся помощник, - Визитов людям из общества он открытых не делает, а узнаёт сведения только из своей среды, да из полусвета. Вот там-то, определённо и не знают, куда изволил отбыть, наш самородок.
- Именно так приятель, - согласился шеф, но стрельнув в него указательным пальцем, добавил – Если Платоша почерпнул нам столь подробные сведения об этом мастере в кругу своих соратников по карманной тяге, то сие, может означать только одно: мастер тот, хорошо известен в воровской среде, и возможно даже сбывал свою продукцию!
- Или помогал это делать, кому-то ещё! – внёс и свои предположения Аристарх.
- Однако в нашей картотеке сего молодца нет, - остановившись возле кадки с пальмой, проговорил задумчиво, Евпатий Гордеич – и не раскрытых дел по подлогам драгоценностей, у нас не так много, а в раскрытых, все мошенники уже гремят кандалами…
- И я тоже не помню, чтоб мы делателя не нашли – согласился Аристарх.
- Наш Евгений Алексеич коли виновен, то кроме как к этому мастеру, ни к кому обратиться более не мог, – продолжая рассуждать, ходил подле стола шеф, - равно как и прочие люди из его окружения, компания-то одна была!
- А вдруг это не он, шеф? Вдруг совпадение? – осторожно засомневался Аристарх, провожая его взглядом, туда и сюда.
- Я, разумеется, буду иметь это в виду – скрестив руки на груди, остановился сыщик. – Но, думаю что всё же, Платоша не ошибся, да и иного тут ни по сути, ни по логике быть не может. Сделаем так приятель: я этих друзей детства, вызову сюда повестками, хватит нам к ним ездить, пусть они к нам пожалуют, а уж тут, в тихой и привычной обстановке, мы их и порасспросим об их товарище… Проверим-выявим знакомства, и будем их проверять, да-с!
Хортов убрал бутыль и стакан в шкафчик, и вернулся на своё служебное место.
- А мне чего прикажите? – слегка озадачился Аристарх.
- Тебе-то? – чуть задумавшись, переспросил Евппатий Гордеич – Да ничего покамест, может чуть погодя придёт чего-то в голову, а пока посиди немного, да поразмышляй. А я тем временем займусь повестками для друзей детства…
Спустя час после того, как надворный советник Хортов отправил повестки четырём персонам, явиться на завтра в разное время в Управу, он, сидя с Аристархом за поглощением дежурного чая, вдруг задумчиво проговорил.
- А знаешь ка чего, мой лицейский друг, ты сделай? (Аристарх на пару секунд замер) давай после чая иди в наш архив, и прошерсти там похожие дела о пропаже ценных предметов, либо больших сумм, в домах людей из общества, с 29-го, по 34-й годы… За сегодня ты вряд ли управишься, так что завтра, не заходя на службу, в архиве и посиди… И помимо похищенного, обрати внимание на свидетелей, и тех. кто в оных домах бывал… Ищи наших приятелей проще говоря!
- Слушаюсь, шеф! – спокойно допивая свой чай, кивнул Аристарх.
- Думается мне, что ты не напрасно проглотишь там, три пуда пыли – предположил Евпатий Гордеич, и добавил, что лично, намерен встретиться с парой своих осведомителей. Хортов, в костюме мещанина средней руки, и надвинутом на глаза невысоком цилиндре серенького оттенка, возвратился в Управу уже где-то в шесть часов вечера. Быстро сменив свой маскарад на мундир и шпагу, он намеревался уже было пройти за стол, как появившийся из ниоткуда полицмейстер, полюбопытствовал у подчинённого, как проходит следствие? Хортов, почти честно ответил.
- Мефодий Лукич, по имеющимся у нас на настоящее время данным, появилась некая возможность, раскрыть подлог украшений в доме Сапожкиных. Сами бриллианты, увы, вернуться вряд ли, но мошенников, мы разоблачить думаю сможем. А вот по самозванству и двойнику, ничем вас пока порадовать не могу-с!
- Евпатий Гордеич, а подозреваемы-то есть?
- О, этих у нас порядочно, две горничные, да компания дворян из пяти персон, что бывали в пострадавшем доме, на протяжении нескольких лет! – бодро пояснил Хортов, стоя с прямой спиной, и глядя на Разорихина сверху.
- Это Евстафьев, и друзья детства? – уточнил полицмейстер.
- Точно так-с!
- А, Гайтанцев, где?
- В архиве окопался, я ему там похожие дела поднять приказал, сравнить надобно, вдруг у нас, целая шайка орудовала? – закончил следователь.
- Хм, а что, это может помочь! – согласно кивнув, оценил полицмейстер, а затем пожелав подчинённому удачи, неторопливо вышел. Хортов уже и забыл, что он хотел сделать, визит высокого начальства, слегка выбил его из колеи.
- Чем я заняться-то собирался? – оперевшись одной рукой о край стола, спросил сам-себя сыщик, но ответа не услышал…
Решил вместо этого, пораскинуть умом. Из рассказа князя Шестопёрова, следователь кое-что себе отметил. Дмитрий Юрьевич, сам того не заметив, дал в руки следствия пару ниточек, кои в случае умелого их использования, возможно куда-то их, и приведут. Показания Вышинской и княгини Улицыной, тоже оказались весьма интересными. Альбом Лизы, в который зачем-то, (спросить бы зачем?) залез жених, незримо нашёптывал следователю, что дело здесь нечисто. Вырисовывалась картина, что жених, определённо знал, зачем в альбом заглядывал! Хотя, возможно эти предположения и спорны…
Горничные Сапожкиных, но тут проще всё, шашни с Евгением были у обеих, это понятно, но которая стала сообщницей? По мимо горничных, эскизы украшений, мог теоретически вынести и дворецкий Яков… Так, а если господин Евстафьев всё же самозванец? «Показания» собачки Жужу, вот так на лопате, в суд не подашь, их надлежит приправить более жгучим соусом. Хотя, собака порой и на старого хозяина рычит, псина она тварь своевольная, всякое учинить может. Должны у Евгения Алексеича быть такие знакомые, о коих самозванец и знать нее мог (они есть у каждого!) Либо в лексиконе этой компании, присутствуют некие заковыристые выражения или истории, известные только им. Хотя, в пьяном угаре, Евгений мог выболтать двойнику-попутчику всё, все сказки рассказать, как говориться. Остаются только позабытые знакомства, их и надобно разыскать, хотя бы через товарищей детства, так-с, это ладно…
А если Евгений подлинный? И если штабс-капитан Шкловский не обманулся, если его, он три года знал на Кавказе, как поручика Петра Грицына? Как их Старобоярский сорвиголова и авантюрист, попадёт на Кавказ, в действующую армию? И главное за каким чёртом? Евпатиий Гордеич в задумчивости подпёр голову правой рукой. Какова би ни была причина, но говорит она о своём хозяине, как о человеке решительном и смелом. А вот как он туда попал-то? Версию про поддельные документы и кустарно сшитый мундир, Хортов отмёл практически сразу. Ибо всё это, фук! Глупость, сапоги всмятку! Чтобы всё это провернуть, надо доподлинно знать в какой полк ты направляешься, и главное, чтоб это было впервые, чтобы тебя там никто не знал, от командира, и до гарнизонных котов… В противном случае, подобное даже не затевают, хотя в дурных ранах для прыщавых юнцов, и обморочных девиц, такие пассажи встречаются…
Теперь главное: где и как заполучить новый облик с документами? Подумав, и пролистав в голове некоторое количество страниц, Хортов всё же нашёл для себя, единственно верное, и логически обоснованное в той ситуации решение.
- Надо в архиве поднять сведения о невостребованных мужских трупах, скажем с осени 33-го, по май 34-го!
Ухватившись за эту мысль, надворный советник, тотчас же последовал в полицейский архив. Аристарх не очень удивился, увидев шефа, входящим в святая-святых, Управы благочиния. Хортов в полголоса объяснил помощнику зачем он тут, а уж потом, обратился с запросом к архивариусу. Долго ли, коротко ли как говорится, но вечером, на руках у Евпатия Гордеича, находились четыре подходящих случая. Двое, обнаруженных в октябре 33-го, по всем приметам походили на кабацких ярыг: грязная, рваная и засаленная одежда, не мытые и нечёсаные волосы да бороды, и полное отсутствие документов.
Третий, по описанию черты лица имел благородные, однако по одежде, походил на обедневшего мещанина. И лишь одна подробность, насторожила следователя. Под вышеописанными обносками, на покойном были дорогие подштанники, и такая же нижняя рубаха (подобное бельё носили как правило дворяне, или весьма зажиточные мещане) Это тело, выловили под мостом у берега, 16 ноября 1833 года. И наконец последний труп, был найден повешенным в заброшенном доме на улице Плотницкой, в январе 34-го. Удавленник, выглядел совсем как дворянин, но без верхней одежды и головного убора. В карманах дорого синего фрака, полицейские нашли восемь рублей денег, серебряную цепочку от часов, и батистовый платок с вышитой монограммой «П.Г» Пачпорта, либо иных документов, при повешенном не обнаружили. По прошествии положенного законом времени, покойники, как никем не востребованные, были за казённый счёт погребены на одном из городских кладбищ, (кроме удавленника) коего зарыли без креста за оградой, близ храма Михаила Архангела.
Евпатия Гордеича заинтересовали два последних случая. Взяв бумаги с собой, он покинул архив, не тревожа погружённого в работу помощника. Взяв экипаж, Хортов поехал искать тех полицейских, что присутствовали при обнаружении тел. Ими оказались двое квартальных с помощником, которые весьма охотно, хотя и не без труда, вспомнили минувшее. Оба случая по мнению полицейских, можно с уверенностью относить к самоубийствам, ибо на телах, не обнаружилось следов насилия. Ссадины на утопленнике они объяснили порезами о края льда (Хортов согласился с этим) Ставило в тупик отсутствие документов и предсмертной записки у повешенного, и дорогого нижнего белья на утопленнике.
После непродолжительной дискуссии, квартальные показали, что утопленник, по заключению доктора Скопина, был изрядно пьян, и пачпорта с собой не взял, но наличие на трупе дорогих подштанников и нижней рубахи, квартальные объяснить не могли. Про повешенного же выразили мнение, что удавился видимо от «чувств-с», а тело обобрали бродяги.
- Скорее всего, ваше высокоблагородие, обое они одинокие были, либо из приезжих! – подытожили разговор квартальные, и Хортов, поблагодарив их за усердие, навестил Бориса Сергеича в его больнице. Доктор уже собирался домой, но согласился чуть задержаться и поговорить. Да, он вскрывал оба эти трупа, и как раз вспомнил необычное сочетание в одежде утопленника.
- У меня закралась мысль Евпатий Гордеич, что бедолагу либо ограбили, и он принужден был облачиться в то, что ему оставили, или же он проигрался где-то в карты, с аналогичным финалом! – поделился соображениями доктор.
- Хм, и судя по тому, что он свёл счёты с жизнью, с высокой долей вероятности, можно принять его за дворянина, не вынесшего такого позора? – прикинул следователь.
- Судя по всему, да – согласился Скопин – человек иного сословия, вряд ли станет топиться из-за проигрыша, если, конечно, уже не утонул в неподъёмных долгах! – добавил от себя, Борис Сергеевич.
- Хорошо, ну а повешенный?
- Ну вот тут у меня всё записано – доктор положил перед собеседником раскрытый журнал, - пьян не был, следов насилия нет, о пропаже никто не заявлял, либо одинокий, либо приезжий… Больше ничего.
- Благодарю вас, Борис Сергеич, вы тоже сегодня мне помогли – сказал Хортов, возвращая журнал, и предлагая Скопину подвезти его до квартиры. Доктор не отказался. В Управе, дежурный передал сыщику очередной рапорт от одного из унтеров, следивших за перемещением Евгения Евстафьева. Как и в первый раз, ничего существенного в бумаге не было: объект ведёт обычную жизнь, везде бывает и внешне спокоен. «Угу, спокоен значит? Выдержка хорошая, либо ему нечего бояться»… подумалось сыщику при чтении рапорта. Убрав его в папку, Хортов вновь вернулся к обнаруженным покойникам. Кто из них мог быть поручиком Грициным, если таковой вообще имел место быть? В принципе подходят оба, утопленник, как и предположил доктор, мог всё проиграть, но получить от партнёров, мещанские обноски, (не голым же в такой холодище идти?) Но тогда с кем он играл-то? Кто из игроков-дворян, станет на одежду другого играть? Такого быть не может! Или же всё-таки может?
Если играли скажем в гостиничном номере, меблированных комнатах, на постоялом дворе, либо Доходном доме, то откуда у партнёров Грицына, мещанские обноски? Не с себя же кто-то снял, да и вообще, как можно это представить, что офицер, проиграл всё, а потом поставил мундир и документы? Или сам согласился на подобное предложение? Разумеется что с собой, игроки никакого платья не брали, никто ничего изначально не планировал, это скорее всего, пришло с азартом. Выиграли они мундир с документами, и поехал Грицын с ними в какое-то иное место, где ему и выдали ту одежду, да и проводили с честью, вернее уже с бесчестием. Хотя, могли и послать малого с запиской, и тот через час, приволок узел со шмотьём. А дальше были высокий мост с обледенелыми перилами, и смерть в обжигающем холоде.
Похожая картина с висельником. Мог ли офицер, добираться на службу, в гражданском платье? Хортов о таком не слышал, да это было просто не мыслимо! Если ты офицер, то путешествуй в мундире, иначе позор! Тут, возможно только одно: у офицера в багаже, было с собой гражданское платье (такое случается) в которое он, по утрате мундира, оружия, и документов с добрым именем, и облачился перед смертью. И платок с монограммой «П.Г» совпадают с инициалами поручика, Пётр Грицын, да-с…
- Не в подштанниках же право,в петлю-то лезть? – вслух подумал Хортов, покручивая в пальцах перо, - Кстати о подштанниках, чисто логически, на роль Грицина, более всего подходит именно утопленник, дорогое нижнее бельё, и мещанские обноски… Такого в настоящей жизни не бывает. Носят либо обноски, либо приличествующие званию платье… Мещане вообще, а бедняки в частности, дорогих кальсон и подштанников не держат, предпочитая обычное исподнее… Да-с!
Следователь ещё немного подумал, и лениво усмехнувшись, заметил горевшей масляной лампе.
- Однако всё это, будет достойно выглядеть, если в облике Грицына, был Евгений Евстафьев! А вот если мы теперь имеем дело самозванцем, то цена твоим откровениям Евпатий, меньше ломаного гроша!..
Проговорив так, он поглядел на звенящие часы. Служебный день давно окончился, срочных дел в Управе на сегодня не оставалось, и можно было уже отправляться домой.
- Да, пора! – шепнул сам себе следователь, и собрав бумаги на столе, да заперев основной ящик, он неторопливо встал, прошёл к вешалке, одним движением нахлобучил шляпу, и оставил засыпающий кабинет, до утра.
Дома, в ожидании ужина, уже переодевшись в серый домашний сюртук, Евпатий Гордеич, подозвал к себе Анфису.
- Ты много своих товарок по городу знаешь? – спросил он, когда горничная, спешно подошла.
- Многих барин знаю, но не всех! – мотнула головой Анфиса. уже догадываясь по опыту, что барину, от неё что-то надобно.
- А горничных в доме Сапожкиных знаешь ли?
- Одну хорошо знаю, Аксютку, мы с ей часто в лавках и на рынках видимся, да разговариваем! – склонив голову чуть набок, пояснила Анфиса.
- А другую верно просто в лицо? – наугад спросил сыщик.
- Ага барин, и она меня, но знакомства не водим! – подтвердила Анфиса.
- Вот что голубушка, хочешь рубль серебряный заработать? – загадочно поглядев на служанку, предложил Хортов.
- А кто ж не хочет-то, барин? – изумилась Анфиса, и несколько деловито переспросила – А чего надо сделать-то?
- То, о чём я тебя сейчас попрошу, есть государственная тайна, и этого никому нельзя говорить, понятно тебе? – тихо проговорил Евптий Гордеич, неотрывно глядя на горничную. Девушка согласно кивнула.
- И барыне тоже?
- И барыне тоже! – подтвердил Хортов.
- Никому не скажу! – твёрдо, но тихо, прошептала горничная, загоревшись внутри себя, необычайным интересом.
- Забожись! – потребовал гарантий, серьёзный барин.
- Вот вам крест барин! И чтоб мне провалиться! - истово перекрестилась Анфиса, уже просто сгорая от любопытства: тайные дела барина, были страх как завлекательны!
- Ты верно слышала от Аксютки, лет пять назад, что тогдашний жених её барышни, Евгений Евстафьев, строи куры Анютке? – перешёл к делу барин.
- Знаю, и слыхала, - таинственно зашептала горничная, превращаясь вся во внимание, и уж по собственному почину добавила, что куры, жених барышни строил не только Анютке, но и самой Аксютке, та, под большим секретом ей открыла, тогда же, на базаре!
- Вот что голубушка, ты завтра утречком, как на стол-то подашь, беги в город, и выведай как сможешь, все подробности амурных дел обеих горничных и Евгения Алексеича, самое главное Анфис, - барин понизил голос до шёпота, - постарайся выведать, не было ли у горничных с господином Евстафьевым, по мимо амурных, и ещё каких либо, тайных дел, всё поняла? Повторять не нужно?
- Да поняла я, барин, выведаю всё, что смогу! – клятвенно зашептала Анфиса, таинственно сверкнув глазами (доверие барином страшной тайны, ужасно ей льстило!)
- Два дня тебе Анфиса хватит? – спросил Хортов.
- Да я может уж завтра всё разведаю! – пообещала горничная, на что барин, заметив ей что лишний день в таком деле не помешает, отпустил её с миром, а сам прошёл в комнаты. Там, супруга тихонько спросила его, что такого важного, он поручил Анфисе?
- Поручил ей разузнать для меня кое-то нужное, из среды её товарок Наташ, - обняв жену за плечо, сидя с ней на их диванчике, ответил Евпатий.
- Это имеет отношение к делу которое ты ведёшь? – положив голову ему на плечо, полюбопытствовала Наталья Сергеевна.
- Имеет Наташ, запутанно всё как пряжа у нерадивой бабы, но кончики торчат…
- Будет скандал? – чуть повернув голову, с интересом справилась Наталья Сергеевна.
- Ещё какой! – хмыкнув и приподняв брови, ответил Евпатий, поглаживая жену по плечу – Как чёрт какой Наташ мне эти дела подсовывает, обязательно переполох в светском курятнике вызовет, не одно, так другое!
- Тогда я просто подожду! – мечтательно промурлыкала супруга.
- Подожди… - согласно кивнул муж.
Вскоре подали ужин, затем Хортовы-старшие пару часов провели с детьми, разбирая их вопросы и тайны, а затем, довольные собой и настроенные на приятное, прошли в свою спальню…
Утром, Анфиса спеешно (это бросалось в глаза) накрывала завтрак, и обменивалась с барином многозначительными взглядами. Наконец, горничная, расставив всё что нужно, торопливо упорхнула.
- Ничего, Агафья всё приберёт – намекнув на кухарку заметил Евпатий, не прекращая процесса завтрака. До Управы, он добрался на извозчике. Аристарх ожидаемо задерживался, а дежурный, доложил начальнику что Аристарх Сергеич, с четверть часа назад, проследовали в архив.
- Писем нет? – скорее для порядка, уже и так зная ответ, спросил Хортов, и унтер извинительным тоном ответил, что пока не поступали-с…
Следователь прошёл в кабинет, пристроил шляпу на вешалку, и усевшись за стол, принялся ожидать первых вызванных по повесткам. Дабы убить время, он углубился в очередное изучение дела, стараясь понять, не пустил ли он, что-то важное? Упущений обнаружено не было. Наконец, по повестке явился господин Дубровцев, следователь разрешил тому зайти, и в кабинет прошёл человек в буром фраке, тёмных брюках, и чёрном цилиндре, который он держал за поля двумя руками. На вскидку, ему было лет 35-ть, не больше. Плотное, но не толстое лицо его, венчали русые баки, красиво сочетавшиеся с мягкой, каштановой шевелюрой.
- Позвольте представиться, Михаил Петрович Дубровцев, коллежский секретарь-с! – робко проговорил он, и осторожно подступил к столу следователя.
- Присаживайтесь, будьте любезны – Хортов указал пером на стул для посетителей, и Дубровцев мягко на него присел. Предупредив свидетеля о наказании за дачу ложных показаний, Евпатий Гордеич, начал задушевную беседу. Перво-наперво, он напомнил Михаилу Петровичу, о шалостях Евгения и его иных приятелей, касавшихся обыгрывании по номерам, проезжих ротозеев, а затем напрямую спросил у посетителя, сколько раз он участвовал в этом? (оговорившись сразу, что это не наказуемо)
Дубровцев с пол минуты помялся, а затем сказал, что он не настолько хорошо играет в карты, чтоб испытывать судьбу.
- Я, большей частью присутствовал, из интереса! – пояснил он, приподняв в верх, указательный палец.
- А кто же из вашей компании, а именно, господа Евстафьев, Савицкий, Петровы и Пашков, более других, усердствовал в карты с проезжающими? – спросил следователь, как-то по доброму, глядя на Дубровцева. В ответ, Хортов услышал, что лучше всех, проезжих простаков разували Евстафьев, Савицкий, и Пашков, а братья Петровы садились за стол лишь для виду.
- А господин Илларионов, он что, не проявлял интереса, метнуть банчик? – как-то внезапно и вдруг, спросил сыщик, откинувшись на спинку стула. Оказалось, что Матвей, или как его величали про меж себя друзья, Ларик, любил шахматы, а к картам испытывал равнодушие. Но зато, он имел золотые руки, коими творил буквально чудеса! На вопрос следователя какого рода, были сии чудеса, Михаил Петрович показали, что Илларионов, мог починить любой тонкий механизм в часах, музыкальных шкатулках, и тому подобном.
- Украшения ювелирные поправить-починить мог, брошки там, браслетики, колье… - как бы между прочим, прибавил Хортов, и свидетель подтвердил, что да, починял, если механизм застёжки ломался, или там ещё что.
- А сам лично, мог он какое-либо украшение изготовить? Барышне милой подарить, либо другу презент сделать? – зашёл сыщик с другой стороны. По неуверенно забегавшим глазам свидетеля, он понял, что попал в точку, но услышал несколько витиеватый ответ.
- Наверное мог бы, я не знаю, но ко мне, он никогда с подобным не обращался…
На этих словах господин Дубровцев был отпущен, а Евпатий Гордеич, стал ожидать следующего визитёра.
Х Х Х
Пока Хортов выуживал сведения из Дубровцева и затем остался ждать следующего, приглашённого на беседу, Аристарх закончил в архиве все дела, и нашёл для своего шефа, кое-что любопытное.
- За тот период Евпатий Гордеич, какой вы указали, похожие преступления с прямыми кражами, произошли в семи богатых домах города, вот-с, извольте, списочек – Аристарх выложил перед начальником один из листов – И что примечательно, в пять из семи этих домов, были вхожи все наши приятели! – помощник заметно повеселел – Не все сразу и не в каждый, но где по одному, где по двое, где по трое, но бывали все, и даже наш мастер золотые руки, Матвей Илларионов! Тот, бывал во всех пяти домах, характеризуется наряду с другими весьма положительно. По делам, никто из них, даже свидетелем не проходил. Из семи дел, четыре раскрыто, и виновные отбывают сроки…
- Что было похищено?
- Да всё тоже шеф, украшения женские и мужские, просто денежные суммы, золотые часы с каменьями, табакерка золотая с бриллиантами, серебряная готовальня с вензелями. И даже старинный золотой кубок Московской эпохи 15-го века! Вот-с, извольте, отдельный реестрик похищенного с описанием! – Аристарх положил перед шефом другой лист, и замолк в ожидании дальнейших распоряжений.
- Браво приятель, браво! – искренне похвалил Хортов, пробежав список глазами, и убрав его в папку с делом – благодарность тебе выношу, и в итоговом рапорте отмечу особо! – пообещал следователь, а пока попросил Гайтанцева распорядиться насчёт чая, и подождать другого господина, вызванного по повестке.
- Из показаний господина Дубровцева, можно кое-что присовокупить к тому, что мы уже знаем! – полушёпотом заметил шеф. Вторым, где-то через полчаса, прибыл Виктор Савицкий, подвижный. живой мужчина с тёмно-русыми волосами, и небольшими усиками. На нём, ладно сидел тёмно-серый, заграничного пошива сюртук, а в пальцах, он держал тоненькую тросточку. Держался он более раскованно нежели Дубровцев, и на вопросы отвечал не прямо сразу, а чуть подумав. Да, было дело, в молодости куражились по нумерам с проезжающими, но нарочито, а тем более плутовски, никого не обыгрывали, это всё наветы. Он, Виктор Савицкий, играет недурственно, но не виртуозно (о том и в клубе справится можно) и бывало, что проигрывался до пустых карманов! А вот кто настоящие виртуозы игры, так то, Евгений с Николаем, ибо свидетель, и не припомнит чтобы они, хоть раз проиграли корму-то в нумерах.
- Они что же, на пару играли? – спокойным голосом, уточнил следователь.
- Смотря какая игра, а так да, завсегда на пару! – кивнул Савицкий, и добавил, что сам он, играл как правило на пару с Дубровцевым. Про братьев Петровых, свидетель показал, что они, на большие суммы не играли, а присутствовали (да и то не всякий раз)Чуть пораскинув умом, Хортов поинтересовался тем, как приятели играли; всегда одной компанией, или могли и сами по себе, банчик с проезжающими метнуть?
- Да нет, зачем же всегда одной компанией? – искренне изумился Савицкий – Мы с Михаилом и сами иной раз в нумерах ассамблеи устраивали – улыбнулся Виктор – А когда и я, один, заводил где-нибудь знакомства, да присоединялся к игре, ну и Евгений с Николаем тоже: ну не созывать же всякий раз, всю компашку-то?
Хортов многозначительно задумался, и молчал так минуты две, а затем, вернувшись на землю, задал вопрос, касающийся личности Матвея Илларионова. Ничего нового, следователь впрочем не услышал. Был Ларик на игре пару раз в виде зрителя, но он всё больше по разным хитрым механизмам дока, а из игры предпочитает шахматы. И только вопрос о ювелирных изделиях, слегка озадачил, и даже немного растревожил, господина Савицкого. Он, впрочем, не стал ничего категорично отвергать, а как-то уклончиво заметил что сам он ничего этого не видел, и Матвею заказов не делал, но слышал что он, и в ювелирном деле, себя мог показать… когда Савицкий благополучно покинул кабинет, Хортов сказал помощнику.
- Разговор о ювелирных делах Илларионова, смущает наших молодцов-то, а, Аристарх?
- Да сразу видно, что знает этот Савицкитй больше, чем выдавил из себя, шельма! –согласился, помощник.
- Для нас достаточно, вернее для того, чтоб мы уже смогли концы с концами связать – заметил Хортов – Баловался господин Илларионов изготовлением ювелирных украшений, и судя по всему, делал это не часто, ибо нигде не проявился, да-с…
- А Петровым, вы на сколько назначили? – спросил Аристарх.
- На полдень…
- Ну, времени ещё предостаточно, можем пока обсудить что и как! – предложил помощник.
- Ну давай, обсудим! – согласился шеф.
В начале первого, явился только один из братьев, Сергей, тот, что на вопрос о двойнике и самозванце, заявлял, что всё может быть, а сам он не уверен, что что тот, кто называет себя Евгением Евстафьевым, таковым в действительности и является. По его внешнему виду, Евпатий Гордеич сразу определил, что человек, ведёт разгульную жизнь: небольшая, но яркая щетина, усталые, чуть провалившиеся глаза, и просто приглаженные волосы. Из одежды, на Сергее свободно сидел зеленоватый сюртук, и серые брюки. В руках кроме повестки, господин Петров ничего не держал.
- Присаживайтесь милостивый государь, - указавши пером на стул, предложил следователь, и когда Сергей, кивнув головой присел, спросил у него о брате.
- Да не знаю я господин следователь, где Ванька есть, и почему не пришёл. Мы живём в разных домах – негромко пояснил свидетель, и кашлянув в кулак, добавил – Он вообще сразу может не прийти, такой человек, не горит мол!
- Не явится сам, доставим с городовыми – ровным, спокойным голосом, заметил Хортов, многозначительно глядя, на Сергея Петрова. Про игры, свидетель чуть сконфуженно рассказал что в этом, нет ничего страшного, так де многие на жизнь зарабатывают, игрой. Они с братом, иногда присутствовали в нумерах, так, для видимости, сами они играют лишь в клубе да по трактирам.
- Там как-то проще – пояснил Сергей, разведя ладонями. Подтвердил он и то, что товарищи его, не всегда играют всем скопом, и нередко метали банчик вдвоём, а то и по одному, как позволяло время! Савицкий завсегда с Дубровцевым играл, а Евгений с Николаем, у них де недурственно выходило, дуэтом.
- А отчего же в обществе, об этих играх, лишь как о слухах говорили? – спросил Хортов.
- Так а чем там хвалиться-то? Мало ли как воспринять могли? - резонно заметил Сергей. И лишь на вопрос о Матвее Илларионове, свидетель задумчиво сдвинул брови, и приглушённо проговорил.
- Баловался Ларик цацками-то, ремонтировал, да иной раз, копии утраченные господам изготовлял… Он мне лет шесть назад, в трактире похвалился, после коньяка, да я и сам про то пару раз слыхал… И вообще господин следователь, я вот не удивлюсь коли окажется что Матвей, в чём-то тёмном замешан, натура у него такая, к приключениям склонная…
- Ну и последний на сегодня вопрос, - Хортов сложил пальцы в замок – Мне вот скажите, вы в самом денег допускаете мысль, что теперешний Евгений Евстафьев, самозванец?
- Скажем так господин следователь, это, очень даже, может быть! – кивнул Сергей.
- Какие основания у вас так думать? Интуиция, либо есть более веские доводы?
- Прежний Евгений, каким мы его знали до отъезда, был с нами прост в общении, понимал и ценил наши шутки. Теперь же, это сущий англичанин, снобизмом от него несёт, как навозом из нечищеной конюшни! – с неприязнью пояснил Петров, облокотившись о спинку стула.
- Прямо так резко переменился?
- Да почитай иной человек!
- Но ваши товарищи, вот сего не заметили…
- Это их дело, а может обмануться бояться…
- Так, скажите, а помимо вашей компании, есть люди, хорошо знавшие Евгения в юные годы, но с которыми он, не поддерживает отношений? – задал Хортов, давно горевший вопрос.
- Как-то сразу и не скажу, его в нашей части многие знали, хотя стоп, погодите-погодите, - лицо Петрова осветилось догадкой – были у нас в школе, уличные товарищи, по садам да заборам вместе лазили, а как в возраст вошли, каждый своими стёжками-дорожками пошёл. Так вот, один, прапорщик в отставке, Илютин Никодим, он на Богородицкой живёт, но по слухам, бывает в Офицерском собрании, и я два раза, его в клубе встречал. А другой, тоже из офицеров, ротмистр Штапиков, он от жены сбежал, и в Доходном доме у Бурашкина живёт. Вот он-то, тоже хвостом за Евгением в детстве и отрочестве бегал, а срок подошёл, и в службу подался, два года назад только вернулся в город, с женой…
- И Евстафьев с ним долго не общался? – уточнил Евпатий Гордеич.
- Да нет, в наших компаниях эти офицеры не появлялись, а на улице, за последние лет 15-ть, они с нами, то есть со всеми, если раза три сталкивались случайно, то и то хорошо! – закончил мысль Петров.
- Благодарю вас за помощь, господин Петров, вы свободны, но, о концовке нашего разговора, а именно о прапорщике Инютине и ротмистре Штапикове, никому не распространяться, под страхом уголовного наказания, хорошо-с?
- Хорошо-с! – машинально кивнул Сергей, и через пять минут, был отпущен с миром. А потом, потянулось томительное время ожидания, последнего свидетеля, Ивана Петрова. Однако подошло обеденное время, а вызванный так и не явился.
- Ну-с, раз сам не пришёл, доставим с городовыми! – устало выдохнул Хортов, и вызвав дежурного, тут же распорядился выслать за господином Иваном Петровым двух городовых, по месту проживания последнего.
- Ну, а мы с тобой приятель, пойдём-ка в трактир, обедать! – легонько хлопнув ладонью по столу, сказал следователь. Вернувшись с обеда, они услышали от дежурного, что менее четверти часа назад, городовые доставили господина Петрова, Ивана Николаевича, нашедши того, в покоях у жены коллежского секретаря Наумова.
- Где ж сей молодец? – спокойным от сытости голосом, спросил Хортов, не заходя пока в кабинет.
- Так в Столе приводов сидит, ваше высокоблагородие – Он ить вроде как свидетель, а потому решили, что в камеру ему рано, и отвели до вашего возвращения, в Стол приводов!
- Давайте его сюда!
- Слушаюсь!
- Минут через пять как Хортов с помощником расположились за столами, конвойный привёл слегка растрёпанного, и чем-то недовольного свидетеля. Его бледно-голубой фрак, на локтях и манжетах, светился следами пыли, а белоснежная сорочка, не была целиком заправлена в сливочного цвета панталоны, кои тоже носили следы принудительного привода. Следователь молча указал ему рукой на стул, и Петров нехотя прошёл и сел, а конвойный как положено стал за спиной. Первым, голос подал свидетель.
- Позвольте, господин Хортов, по какому праву, произвол?! Налетели в присутствии дамы, наорали, руки крутят дворянину, тащат под конвоем через весь город, это… это возмутительный позор какой-то!
- Вам, когда предписано было явиться? - лениво окинув взором задержанную внешность жалобщика, вместо ответа, вопросил сыщик.
- Позвольте, но у меня веские обстоятельства, я влюблён-с! – растерянно заметил было Иван Николаевич.
- В первом часу, вы, милостивый государь, обязаны были уже находиться там, где вы находитесь теперь! – ответил за него следователь, глядя уже не особо дружелюбно (очевидно любовный аргумент, не произвёл на него должного впечатления)
- Ну можно ж было и как-то повежливее вести себя вашим сатрапам, да ещё в присутствии дамы! – снова попытался парировать доставленный, на что Хортов, резонно возразил.
- У нас тут господин хороший сыскная полиция, а не пансион благородных девиц, манеры соответственны!
Петров сконфуженно опустил глаза.
- В другой раз любезный, извольте являться вовремя, как предписано! – Рассыльный вручил вам повестку, а вы, наплевали на свой гражданский долг, а посему все жалобы, адресуйте себе! Ладно, всё вздор, приступим к делу, у нас к вам ряд вопросов…
- Готов, ответить на все… - упавшим голосом проговорил свидетель, понявши, что лучше не усугублять…
Игры в нумерах проходили довольно часто, уж раза два в неделю точно (это, не считая клуба) Евгений и компания, так зарабатывали в те поры на жизнь, да и мастерство оттачивали. А они с братом, большей частью оставались сторонними наблюдателями, да исполняли обязанности гонцов. Да, Евгений с Николаем, метали карты лучше других, знатно трефами да бубнами трещали! Матвей Илларионов раз или два наведывался на игру, но сам на деньги не играл, любил шахматы. Ювелирное дело? Да, починял различные брошки-браслеты, медальоны из золотых монет знатно изготовлял.
Про более сложные украшения, Иван Николаевич показал, что слышал о том, но видеть их в живую не приходилось. Про забытых товарищей детства Илютина и Шпатикова, Петров сказал, что да, лет 15 или 17-ть, как они уж почти не встречались, так, если раз или два мелькали где в городе, да и всё…
Повторяться про двойника и самозванца Хортов не стал, и предупредив Петрова чтобы тот в другой раз не манкировал вызовом в полицию, следователь отпустил его. Едва он ушёл, Евпатий Гордеич, обратился к помощнику с идеей.
- Вот что мне в голову пришло, друг-Аристарх, ежели настоящий Грицын жил у нас какое-то время, то он, как всякий проезжающий что останавливается на неопределённое время, обязан в письменном виде, сообщить о себе в ближайший полицейский участок квартальному, либо частному приставу, так ведь?
- Ну разуметься, порядок такой! – кивнул Аристарх, внимательно слушая шефа.
- Так вот, по гостиницам и прочим жилым номерам, ходить пожалуй не нужно, книги постояльцев пятилетней давности, могли и не сохраниться. А вот у квартальных и частных в их участках, всё храниться как положено, порядок! И вот ты Аристарх, бери сейчас экипаж, одного городового, и лети по нашим участкам, да поройся в регистрационных книгах. Где-нибудь, если таковой поручик имелся, он обязательно оставил по себе след! Не успеешь сегодня, успеешь завтра, давай Аристарх, с богом!
- Слушаюсь! – помощник торопливо выбрался из-за стола, и подхватив с вешалки шляпу, исчез из кабинета. Евпатий Гордеич тоже не собирался сидеть здесь, и ожидать. Он решил нанести повторный визит двум основным ювелирам города, Беспалому и Жанчиеву, да справиться у них, насчёт золотых рук Матвея Илларионова, а затем съездить опять к Сапожкиным, да узнать, бывал ли оный Матвей, у них в доме?
Только в шестом часу вечера, Хортов вернулся обратно. Аристарх покамест не объявлялся, а сам следователь, задержался по простой причине: ювелиров не оказалось дома, и их пришлось разыскивать. Жанчиев, ничего определённого про Матвея Илларионова не сказал, слышал де, что появился там-то и там-то способный молодой человек, но лично его не знал. А вот Фим Фимыч, поведал чуть больше. Один из его клиентов, лет шесть назад, принёс ему на продажу, изумительный золотой кулон, со сложным растительным орнаментом, украшенный небольшими рубинами да изумрудами.
Вещица тянула на хорошую цену, но ювелир, сразу определив, что это современная работа, справился у клиента об авторе. Тот вначале не хотел говорить, но, когда Фим Фимыч отказался покупать кулон, клиент сдался, и рассказал, что в городе, есть молодой человек, Матвей Илларионов, из дворян, но редкого умения мастер, не афиширующий широко своё умение. Ещё два-три умелых вопроса, и клиент похвалил способности Илларионова, изготовлять тончайшие копии изделий, лучших ювелирных домов Европы (эти вещицы часто дарили в качестве презентов) и в будущем, кто знает, не случится ли где-нибудь в Париже или Цюрихе, конфуза на каком-либо, аукционе?
Однако в глаза этого молодого человека, Фим Фимыч так никогда и не увидел, ибо пять лет назад, он внезапно уехал в Баден, и с тех пор не возвращался. На вопрос следователя, кто такой этот клиент, ювелир со вздохом сказал, что им был двоюродный брат предводителя дворянства, который благополучно почил в бозе, полтора года назад.
С Сапожкиными всё вышло проще. Платон Иванович, оказавшийся дома, рассказал что молодой человек у них бывал, и не раз, а однажды, взялся починить старинные часы столетней давности, кои уж давно поломались, и никто как ни старался, не смог их оживить.
А Матвей взял их к себе домой, и через два дня принёс совершенно исправные часы! Украшений Лизы он не видал, да и не просил их показывать, его больше различные механизмы интересовали. Нет, частым гостем он не был, а его внезапный отъезд в Баден, незадолго до такого же отъезда Евгения, показался тогда непонятным событием.
Вот с такими результатами, следователь Хортов и вернулся в Управу. Он решил задержаться на службе и подождать Аристарха, чего-то он, принесёт? Аристарх возвратился часов около восьми, усталый, но довольный, он, цепляя шляпу на вешалку, выдохнул!
- Вы, гений шеф, нашёл я Грицына!
Затем, торопливо присев к столу начальника, помощник рассказал следующее. Поручик Пётр Сергеевич Грицын, уроженец Самарской губернии, жил в меблированных комнатах Скоробеева с 21-го сентября, по 14-е октября, 1833 года. Труп предполагаемого поручика в затрапезном мещанском платье, вытащили из реки 16-го ноября, так что многое сходится. По показаниям хозяина, и его коридорного, к поручику помимо девок, ходили играть в карты и некие господа, им не известные. Съехал поручик как-то так внезапно, но подробностей они не помнят. После Грицына остался лишь порожний дорожный мешок. Тамошний квартальный показал ещё меньше, только то, что поручик жил у Скоробеева, и отметился сразу же по приезду в город, то есть 21 сентября, 1833-го года.
- Либо наш поручик не очень-то в свой полк торопился, либо выехал заранее и опоздать не боялся! – подытожил Аристарх.
- Скорее второе – уверенно сказал Хортов – дома видимо невмоготу было, вот и выехал раньше с намерением пожить где-нибудь в дороге. Ну, Аристарх, Грицына мы нашли, но это доказывает лишь то, что он тут жил, играл, и съехал почти за сутки, до предполагаемой гибели, достоверность которой, с определённой точностью, мы установить не можем.
- Вас что-то смущает, Евпатий Гордеич? – тихо спросил Гайтанцев.
- Сам пока не пойму толком. Если бы не сомнения Сергея Петрова и княгини Улицыной в личности Евстафьева, я бы вернее предположил, что он, зачем-то воспользовался мундиром и документами исчезнувшего поручика – задумчиво ответил следователь, крутя в пальцах карандаш.
- Но погодите, а как же никто из четверых свидетелей, не вспомнил поручика, похожего на их товарища, как две капли воды? – высказал сомнения помощник.
- А я во-первых, не уверен что эти четверо, вообще знали про игру с поручиком, - намекнул Хортов, и добавил – Играть например мог лишь один Евгений, либо Николай, либо они оба. Увидели Грицына где-то в городе, в трактире, или клубе, и смекнув что он одного лица с Евгением, решили для чего-то, его обыграть… Это только версия, и могло быть как-то иначе, - Евпатий Гордеич, устало откинулся на спинку стула – А могло быть и так: поручик с Евстафьевым поиграли-поиграли, да как-то там о чём-то и сговорились, Грицын ведь мог быть тем ещё авантюристом!
Хортов встал, вышел из-за стола, подошёл к пальме и полив её, повернулся к оставшемуся сидеть помощнику.
- Грицын, мог, к примеру предложить Евстафьеву некую авантюру, или мошенничество, но, далеко отсюда, на том же Кавказе… От Скоробеева он мог съехать, и нанять квартиру где-то ещё, дожидаясь пока Евстафьев, сможет выехать. Ну а дальше, всё как обычно в таких случаях бывает: один перехитрил другого, убил, провернул последнее дельце, да и рванул во время боя прочь, и вынырнул на родине жертвы, в её полном обличии!
- Мудрёно больно – пожал плечами Аристарх, на что Хортов, хмыкнув в усы, деликатно заметил.
- Я не берусь утверждать, что именно так всё и было, я лишь предполагаю, что так могло быть!.. Так что надо готовиться ко всяким сюрпризам…
- Да я и готов! – устало вздохнул Аристарх, и с надеждой поглядел на часы. Начальник понимающе улыбнулся, и негромко произнёс.
- По домам, брат-лицеист!
Дома, едва только сыщик появился в передней, и нацепил шляпу на вешалку, к нему подскочила возбуждённая Анфиса, и с жаром выпалила.
- Ой барин, я узнала! Всё-всё разведала! Про обеих!
- Ну говори, слушаю – внимательно поглядел он на горничную. Та, с самым таинственным видом, рассказала следующее. Горничные Сапожкиных Анютка да Аксютка, были одно время предметами страсти Евгения Евстафьева, но тайно, так, что одна, ничего не знала о другой. Евгений Алексич дарили разные подарки, сладости, но просил, чтобы девки, никому о том не говорили. Аксютке, он предлагал поглядеть у барина какие-то картинки в кабинете, но та, категорически отказалась, и стала его всячески избегать. Анютка же, от подобного предложения пришла в оторопь, и сказала, что она никаких бумаг и картинок знать не знает, и рада бы пособить, но боится запутаться. Правда она изъявила готовность впустить Евгения Алексеича ночью в дом, но тот, отверг её, и пригрозил чтобы молчала обо всём, вот так!
- Молодец Анфиса, целковик заслужила! – барин порылся в карманах, и одарил её серебряным рублём.
- Благодарствую барин, проходите, я вам скоро ужин подам! – приняв деньги, проговорила Анфиса, и барин прошёл в столовую, где его уже ждала супруга, жаждущая новостей (сама она с детьми, уже отужинала)
- Добрый вечер Наташ, меня поджидаешь? – улыбнулся Евпатий, и поцеловав супругу, присел на стул рядышком.
- Да уж милый, увидала тебя в окошко, да пришла вот, ты ж не ужинал ещё! – так же улыбнувшись, ответила Наталья Сергеевна, приветливо глядя на мужа. Затем, шмыгнув носом, она иронично прибавила, - Вот, ждала тут, пока ваша секретная сотрудница Анфиса, отрапортует вам о проделанной работе!
- А вам, Наталья Сергеевна, она уже рапортовала? – с нарочитой подозрительностью, полюбопытствовал Евпатий, вопросительно глядя на жену
- Нет Евпатий Гордеич, Анфиса наша осталась непреклонна, и сказала, что вы запретили ей, разглашать подробности вашего предприятия! – певучим голосом, пояснила Наталья Сергеевна. Сыщик ничего ответить не успел, Анфиса вносила поднос с дымящимся ужином, осторожно выставила все приборы на стол, и сообщив что скоро подаст и чай, быстро ушла.
- Ну, расскажи же что-нибудь? – умоляюще попросила Наталья Сергеевна, и следователь, в полминуты прогнав в голове табун мыслей, взял и поведал ей, нынешний эпизод с Иваном Петровым, то как он не явился в предписанное время, и городовые найдя его у чужой жены, волокли под конвоем через весь город.
То, как господин Петров возмущался и требовал к себе почтительного отношения, Евпатий показал в необычайной пантомиме, чем страшно развеселил жену. Однако на её вопрос о ходе дела Евгения Евстафьева, сыщик деликатно заметил, что это служебная тайна.
- Вечно у тебя эти тайны! – слегка обидевшись, буркнула супруга, и как бы спохватившись, рассказала своему сыскарю, что истцы и зачинатели всего дела, Евстафьевы-младшие, были сегодня у полицмейстера, и справлялись обстоятельствами дела. Разорихин заверил обоих что всё движется в нужном русле, и справедливость будет восстановлена. Следователь неопределённо шевельнул бровями, согласно кивнул «Да, так мол и будет» и продолжил ужинать. Анфиса принесла чайный прибор, и молча расставив всё на стол, тихонько ускользнула в людскую. Евпатий Гордеич доел, с наслаждением попили чая, а затем уж сам попросил жену, рассказать, как прошёл день в семье, и кто был у них с визитом. Обрадованная возможностью поговорить, хозяйка дома с готовностью принялась рассказывать…
Х Х Х
Явившись на службу как всегда первым, Евпатий Гордеич усевшись за стол раскрыл дело, и ещё раз, весьма внимательно вчитался. Вместе с тем, что принесла ему вчера в клювике Анфиса, выходила весьма занятная вещь. Горничные однозначно не причастны, дворецкий Яков скорее всего тоже, (но это пока не точно) Остаётся только молодая барыня Лизавета Платоновна… На первый взгляд, полный вздор, лишённый логики, но если приглядеться по внимательней, то всё очень даже очевидно. Покоритель женских сердец, обволок тогдашнюю глупую барышню, паутиной романтики. Ну, навряд ли Евгению удалось уговорить Лизу вынести украшения, с целью поглядеть на них у себя дома, а потом вернуть (хотя, девичьи души, это растворённые настежь ворота в чудный город собственного Я, могло случиться всякое) Более реально то, что Лиза, вынесла тогдашнему жениху эскизы украшений, мол на то, чтоб тот, оценил их реальную стоимость. Затем, Матвей-золотые руки, мастерски изготовил копии, и Евгений, потихоньку переменяет дубликаты на подлинники. Так, стоп! Кольца-брошки, переменить и пронести можно, а диадему? Она высокая, на себе не пронесёшь… Опять упёрлись в диадему. Евпатий перевёл взгляд с бумаг на пальму в кадке.
- Никаких коробок с собой не приносил кроме пирожных, а те оставлял… Как же ты сукин сын, диадему подменил? В чём и как пронёс копию, и вынес оригинал? – вслух забормотал Хортов, и в этот момент, скрипнувшая дверь, запустила в помещение Аристарха.
- Простите шеф, проспал слегка! – пристраивая свою шляпу на крюк вешалки, признался помощник, и направился к столу начальника.
- Бог простит, присаживайся ближе, покумекать надо, опять диадема ни в какие ворота не лезет! – Аристарх присел, и шеф высказал ему свои соображения по поводу соучастия Лизы в подлоге.
- Любопытно – призадумавшись, заметил помощник, а далее, последовал небольшой диалог, который, впрочем, во многом повторил уже ранее высказывавшиеся полицейскими предположения о методе перемены украшений, но на треклятой диадеме, возник небольшой заплетык, на котором Аристарх и завяз, стараясь всё же как-то пролезть через сии дебри. Шеф мужественно попытался помочь товарищу, и предположил, что Евгений, уже завладев подлинной диадемой и положив оную в пустую коробку, попросил де кого-то из слуг отнести её своему кучеру, и тот…
- Нет, вздор! – выдохнув, Евпатий откинулся на спинку стула, и правой рукой потёр себе лоб – Даже если торт был в дорогой, тиснёной золотистым узором коробке, что жалко бросить, он мог бы вынести её сам, не рискуя, и никто не чего б ему на то не заметил! Но он, картечь ему в зад, ничего не выносил… Разве только, - сыщик отнял руку ото лба, и поглядел на помощника – мы уж говорили о том, окна Лизы на сад выходят, так?
- Так, - кивнул Аристарх, делая небольшую стойку.
- Подход почти свободный, перелез деревянную ограду, и ты под окнами барышни, - набирая обороты, продолжил Хортов, - но, перед тем, могло быть так: Евгений, просчитав всё заранее, захватил с собой кусок зелёной материи, приехал под вечер, завернул все предметы в тряпицу, и лёгким движением, бросает её вниз, на кусты. Внизу, может ждать кучер, верный человек, или не ждать, это не важно, - сыщик сцепил пальцы в замок на столе – а молодая пара, следом идёт на прогулку, едут на экипаже Евгения в город, и вот тут-то, только тут Аристарх – шеф разнял пальцы, и указательным стрельнул в помощника, - Евстафьев вручает барышне заготовленную заранее цветную коробочку с «презентом» где лежит себе смирно, копия диадемы, которую романтическая дурочка, по возвращению с прогулки, и проносит в дом, а там положить диадему на место, пара минут. Ну, как тебе версия? – Хортов на пару секунд замер.
- Логичная шеф, но есть риск, что маменька, как и всякая женщина, встретив дочь с коробкой, пристанет не оторвать, покажи мол что он тебе подарил, и, тогда как? – Аристарх коротко развёл руками.
- Предусмотрел я и такое, - улыбнулся шеф, и пояснил, что на месте Евгения, он проделал бы это в тот вечер, когда родителей, наверняка дома не будет, а такое случается частенько, и дело в шляпе!
- У, ну тогда вопросов нет! – сдался Аристарх, чуть приподняв руки.
- Да приятель, такое, скорее всего так и случилось, по причине того что Лиза, поверила романтическим бредням своего «жениха», что он, по глупости, попал в силки кровожадных упырей-кредиторов, и спасти его от бесчестия и тюрьмы, могут только её украшения, или смерть… Юные барышни, с мозгами затуманенными французскими романами, выбирают всегда первое, и лишаются своих украшений навсегда…
- А что нам всё это, даёт в практическом плане? – спросил Аристарх.
- Даёт понять образ мыслей преступника и тренирует мозг! – устало выдохнул Хортов.
- Каковы наши дальнейшие действия, шеф?
- Копать, сличать и собирать друг мой, рыть и просеивать грунт – сыщик подался вперёд и положил руки на стол – думаю посетить нынче тех офицеров, что в детские и юные годы знали Евгения. Ведь наша основная задача, подтвердить, либо опровергнуть обвинения Евстафьевых-младших, а это брат, не сложнее чем подмена украшений будет…
- А мне что делать, шеф? – осторожно спросил Аристарх.
- Тебе-то? – переспросил Евпатий Гордеич, внимательно глядя на коллегу – Да нечего тебе пока приятель делать, поедем со мной, а то ещё Разорихин припряжёт тебя каким-нибудь вздором бумажным, едем! – Хортов встал, поправил мундир, и уже стоя у вешалки, громко крикнул.
- Дежурный! Экипаж на выезд, марш-марш!
Вниз они спустились неспеша, миновали рутинную суету на первом этаже, где в арестантской скучало двое молодых повес дворянской наружности, а жилистый дознаватель, терпеливо пытался добиться чего-то внятного, от немолодой тётки, деревенского вида.
- Накурили-то, чёрт! – на ходу бросил Хортов, отворяя дверь на улицу. У подъезда их уже ждал крепкий рессорный экипаж зелёного цвета, на козлах которого в готовности сидел полицейский кучер, а другой полицейский фельдфебель, стоял столбом подле, и ожидал распоряжений. Хортов молча указал ему на козлы, и фельдфебель, проворно взлетел и уселся рядом с кучером.
- После вас Аристарх Сергеич! – снова указал рукой шеф, и помощник, оценив манеры начальства, первым залез на заднее сидение, а пристроившийся рядом Хортов, коротко бросил кучеру.
- На Богородицкую!
Кучер хлестнул лошадей, и полицейский экипаж, весело поскакал по колдобинам, распугав по сторонам, чьих-то кур и гусей…
Деревянный, бревенчатый дом прапорщика Илютина, нашли довольно быстро, где-то минут за 20-ть. Крыльца дом не имел, а только небольшие деревянные ступени с простым перилами, да тесовым навесом над ними.
- Вы тут ждите! – сказал Хортов рядовым, а сам с Гайтанцевым, направился ко входу в дом.
Трижды повелительно бухнул кулаком в потемневшую от времени дощатую дверь, местами носившую на себе остатки красной краски. В доме стукнуло что-то металлическое, донеслись быстрые, но лёгкие шаги, и молодой женский голос, тревожно осведомился.
- Кто тама?
- Откройте, полиция!
- А чего надо-то? – упорно спросил голос.
- Никодим Илютин, дома? – решив не вступать в пустые пререкания с недалёкой прислугой, справился Хортов.
- Дома барин, только они никого видеть не могут, у них запой-с! – протяжно сообщил голос, и выжидательно замер. Полицейские разом улыбнулись, а затем Хортов, всё-таки потребовал отпереть дверь.
- Ты голубушка открывай давай, мы твоего барина постараемся в чувство привести! – и через пять секунд проскрежетав щеколдой, дверь отворилась, и миловидная горничная лет 25-ти, предстала на входе, любопытно хлопая своими округлыми, серыми глазами.
- Веди голубушка в комнаты! – ставя одну ногу на порожек, велел следователь, и горничная, отступивши на два шага назад, указала в глубину дома маленькой, изящной ладошкой.
- Прошу ваши благородия, ступайте за мной!
Горничная провела их через прихожую, полы которой устилали декоративные дорожки, миновали небольшую горницу со столами и лавками, да квадратным сундуком в углу, да пройдя комнату по убранству похожую на гостиную, горничная остановилась, и левой ладошкой, робко указала на массивные двери зелёного цвета, с отполированными ручками.
- Там они-с, третий день уж как горькую трескают!..
- А что за причина такая у барина твоего? – с интересом разглядывая красивую девушку, поинтересовался Хортов. Та, уловив на себе определённый взгляд красивого офицера, тихонько ответила, что барин, так поминает павших товарищей, и всякий раз это длиться до пяти дней.
- А как часто он этак поминки справляет?
- А часто: летом, осенью и зимой! – загибая пальчики, рассказала горничная, и спросила у полицейского, не прикажет ли он доложить?
- Нет голубушка, не нужно, мы сами – Хортов с Аристархом подошли к дверям, и внимательно прислушались: там явно шевелилось и подавало признаки жизни, тело хозяина. Следователь громко постучал.
- Кого надо? – устало и недовольно послышалось из покоев.
- Полиция! – коротко представился Хортов.
- Да пошли к чёрту, фараоны! - недвусмысленно донеслось из-за двери.
- Хм, вполне себе годен для беседы! – опытным гласом заметил сыщик, и потянув ручку двери на себя, вошёл вместе с помощником внутрь. Спальня старого холостяка, оказалась на удивление опрятнее чем обычно бывало в подобных случаях. Кроме винных паров и хорошего табака, там не пахло более ничем. Окна, зашторенные почти наглухо, создавали некий интимно-романтический полумрак. Всклоченная постель в углу, над которой тусклыми ликами глядели образа с давно уж не зажигаемым лампадиком, стояла пустой. С левой стороны от входа, полицейских встретил кривоногий резной стол с одним ящиком, на котором стояло шесть бутылок уже початого, разносортного вина. Медный трёхрогий канделябр, заляпанный оплывшим воском, не горел, а коробок со спичками лежал у его основы. Три или четыре книги сдвинутой стопкой замерли на краю стола у стенки, а прочее место занимала холодная закуска на медном подносе и плоской тарелке, подле которой крест на крест, поблёскивали тусклым серебром вилка, и щербатый нож. Массивный бокал зелёного стекла, и жестяная кружка, создавали гармонию, стоя меж бутылками и закуской. И наконец, увесистый лакированный чубук, недавно выкуренный хозяином, находился на другом краю стола, под левой рукой отставного прапорщика, который будучи облачённым в старенький зелёный мундир нараспашку, развалясь сидел в глубоком, обитом то ли синей, то ли зелёной кожей кресле, и тускло блестел усталыми глазами, он, отдыхал.
- Прапорщик Никодим Илютин, вы будете? – сняв левой рукой шляпу, для порядка осведомился Евпатий Гордеич, глядя на хозяина покое, сверху вниз.
- Да, это, буду я… - прикрыв и открыв глаза, подтвердил прапорщик, и чуть подтянувшись в кресле, переспросил уже сам – А с кем имею честь, господа?
Хортов представил себя и помощника как полагалось, прибавив в конце что у них к прапорщику, дело государственной важности. Илютин приосанился, тяжело поднялся, и торопливо принялся застёгивать пуговицы мундира, блеснув двумя крестами на нём.
- Я готов, господин подполковник! – самым твёрдым голосом, на который он только оставался способным, проговорил прапорщик, стараясь дышать в сторону. Хортов машинально огляделся: в углу сзади, у вешалки, рядом с ширмой, стоял один стул, и сомнительного вида табурет. Евпатий шепнул помощнику «Аристарх Сергеич, будьте добры»… Коллежский асессор мягко подошёл, взял стул и табурет, и подойдя обратно, поставил было стул себе, а табурет шефу, но тот молча произвёл обмен, и сев первым, сказал прапорщику, чтобы тот тоже присаживался.
- Прапорщик, вы, в состоянии меня воспринимать?
- Да господин подполковник, я пьян слегка, ещё не разошёлся, так что я готов! – честно сказал прапорщик.
- Тогда, господин Илютин, вам придётся на день-другой завязать, считайте, что это приказ, (прапорщик согласно мотнул головой) и возможно, помочь торжеству правосудия… - плавно и неторопливо начал Хортов, а затем, сразу перешёл к конкретике – Как хорошо вы знаете Евгения Евстафьева?
- А, этого? – наморщил лоб прапорщик – Ну знались в детстве, в юности немного, а там и разошлись, стёжки-дорожки… А теперь мы если и виделись где, то мельком. На балах или вечерах не встречались, а чем он вам так интересен, позвольте узнать?
- Вы, разве ничего не слышали о скандале на балу у губернатора? – с сомнением спросил сыщик.
- Ну я слыхал что он поцапался с проезжим офицером, но сама история говорят, уж больно фантастическая какая-то – силясь что-то припомнить, проговорил Илютин.
- Извольте прапорщик, я посвящу вас во всё – и полицейский принялся весьма подробно, рассказывать ему всю подноготную ссоры Евстафьева и Шкловского. С каждым новым фактом, прапорщик трезвел на глазах, а когда Хортов дошёл до момента бегства предполагаемого поручика Грицына с поля боя в мае 37-го года, Илютин мрачно заметил.
- Бежал, бросив роту… вот ведь скотина!
- И вот прапорщик, мы на распутье, большая часть фактов, говорит за, Евгения Алексеевича, меньшая, говорит против. Вы, лично, можете что-то сказать по этому поводу? Мог ли Евстафьев, пойти на столь сложную комбинацию с чужим именем? – Хортов вопросительно поглядел на собеседника.
- Ну, в детстве, он отличался разного рода, рискованными проделками, так что если причина была весомой, то думаю на риск он пойти мог – размышляя на ходу, высказал мнение прапорщик.
- А помните ли вы господин Илютин, какую-либо, вашу детскую штуку, которую помнил бы Евгений? - с надеждой спросил Хоротов, на что прапорщик, ответил сразу.
- Нет господин подполковник, я ведь ни другом, ни приятелем ему не был, товарищем даже сложно назвать, так, просто в одной стайке как воробьи прыгали!..
- Но в лицо он вас не мог ведь позабыть?
- Нет, не думаю…
- Послушайте, прапорщик, его необходимо проверить, и вы должны нам в этом помочь – дошёл-таки до главного Хортов.
- Да, я готов, вы правы господин следователь, эту историю надобно заканчивать – выдохнул Илютин, и словно стряхивая с себя остатки хмеля, с силой вытер лицо ладонью.
- В самое ближайшее время, мы сделаем так что вы, и Евгений Евстафьев, окажетесь в одной компании. Это будет либо званый вечер, либо какой-то салон, вам пришлют приглашение, и вы тотчас отправитесь туда. Приказываю вам как старший по званию, и просто прошу как офицер-офицера, воздержитесь это время от запоя. На вечере, вы, представившись Евгению вымышленным именем, обратитесь к нему как к другу детства, а мы поглядим как он среагирует на это. Всё, более вам ничего делать не нужно. Если он удивится и признает в вас Никодима Илютина, то это одно, а если сделает вид что ваш псевдоним ему хорошо знаком, то уже другое. Вы всё поняли?
- Так точно, господин подполковник, готов помочь вам во всём! – пообещал Илютин. На этих словах, полицейские стали прощаться, и уже вскоре покинули холостяцкое логово, важного свидетеля.
Ротмистра Шпатикова, Сергея Сергеича, в своей комнате в Доходном доме Бурашина не оказалось. На вопрос о постояльце, коридорный ответил, что по слухам, его можно отыскать либо в клубе, либо в борделе у маман Жозефины, или же в собрании.
- Откуда знаешь про то? – спросил Хортов.
- Так ваше высокоблагородие, он когда не один, а с друзьями возвращается, зачастую, в громкий голос, свои впечатления о пребывании в этих местах обсуждают! – осторожно стал рассказывать коридорный – Он уж тута давно живёт, так я к его историям успел прислушаться! – добавил он в заключении, после чего, полицейские ушли.
- Куда поскачем, друг мой? – иронично спросил Хортов у коллеги, когда они вышли на улицу.
- Ну, если подойти к вопросу с точки зрения гуманизма, то лучше нам прежде в клуб съездить, и коли ротмистра там нет, поедем в собрание, а уж коли и там мы его не застанем, то навестим Весёлый дом. Если ротмистр там, то мы дадим ему возможность отдохнуть и наладится, не прерывая процесса!
- Да, ты прав мой верный помощник, при подобном раскладе, особо важен настоящий гуманизм! – согласно вздохнул начальник, и привычным жестом, дал знак садиться в экипаж. Аристарх, в отставке мог вполне себе заделаться неплохим предсказателем: всё свершилось как он и полагал, ротмистр нашёлся в заведении маман, у девицы Зизи, оказавшейся по пачпорту, Зинаидой… заодно уж, Хортов и Гайтанцев, познакомились поближе с новой маман, (раньше всё как-то недосуг было заглянуть)
Впрочем, разговор с ротмистром вышел пустой, полицейские выяснили что Сергей Сергеич, виделся с Евстафьевым недели две назад, в ресторации. При встрече раскланялись друг-другу, причём господин Евстафьев, угостил старого приятеля водкой. После этих слов, сыщик, предупредив ротмистра чтоб молчал об этом разговоре, покинул бордель в сопровождении Аристарха. Оттуда, Хортов приказал прямиком ехать к Пашковым. Николай отсутствовал, а Лиза играла с их двухлетними малышами.
- Елизавета Платоновна, прошу прощения, но нам опять необходимо поговорить с вами, всё по тому же делу – коротко обрисовал причину визита следователь, на что Лиза, позвав няньку, оставила деток ей, а сама, коротко указала ладошкой на дверь в другой стороне.
- Прошу вас господа пройти со мной в ту комнату…
- Извольте – кивнул Хортов, и проследовал вкупе с помощником вслед за молодой хозяйкой. Помещение, где они очутились, оказалось маленькой светлицей с тахтой, круглым столиком с вазой полной фруктов, и графином воды, да парой стульев. Лиза, плавно присела на край тахты, а полицейским достались стулья, причём Аристарх со своей папкой, привычно расположился за столиком, чуть отодвинув графин.
- Я вновь вас внимательно слушаю, господа! – приятным голосом пропела Лиза, улыбаясь уголками губ.
- Елизавета Платоновна, прежде, хочу вам сказать, что бояться вам нечего: украшения ваша собственность, и как бы там всё не повернулось, ваше теперешнее положение не измениться… - начал Евпатиий Гордеич.
- Я, вас не совсем понимаю господин Хортов! – искренне изумилась хозяйка, поглядев на следователя полубоком.
- Скажу напрямую, ничего не утаивая; эскизы ваших украшений, не вы ли, поддавшись на уговоры, тайно передали господину Евстафьеву?
- Вы решительно ошибаетесь господа, я ничего Евгению не передавала, тем более тайно! – убеждённо возразила госпожа Пашкова – Да, мы пару раз проглядывали вместе эскизы, Евгений хотел сравнить, насколько они схожи с оригиналами, и заметил потом что эскизы, выполнены мастерски. прямо с литографической точностью, и всё! – кивнула Лиза.
- Скажите сударыня, вы хотя бы один раз, оставляли Евгения одного, с вашими украшениями, и с диадемой в частности, и не собирались ли вы в тот момент, кушать торт? – с беспристрастным выражением лица, полюбопытствовал следователь. Елизавета Платоновна слегка растерялась.
- Как-с простите? Кушать торт при диадеме? – тоненьким голосом переспросила она, хлопая глазами.
- Именно! – не меняя выражения лица, подтвердил Хортов, чем окончательно смутил даму.
- Он иногда приносил пирожные в коробочках, мы с маменькой их очень любим, и он нас угощал, это было… Но мы никогда с ним не разглядывали мои украшения, кушая десерт… Да это и было-то раза два-три за полгода, я верно вам уж говорила…
- Так не оставляли вы Евгения, одного с вашими украшениями, незадолго до разрыва помолвки? – чуть суше, повторил вопрос, Евпатий Гордеич.
- Нет, не оставляла, да и не разглядывали мы их в последнее время, господа – убеждённо проговорила Лиза, от волнения, поправляя складки на своём розовом платье.
- Елизавета Платоновна, у сыска, есть определённые основания полагать что вы, стали жертвой собственной доверчивости, передав Евгению ваши драгоценности, по слёзной просьбе последнего, их скоро вернуть, так, или нет? – осторожно вопросил сыщик, отечески глядя на Пашкову.
- Да вы что, господа?! - Лиза даже вскочила, а её личико заметно побледнело от волнения – Да с чего вы взяли это? Да не было такого! Вы решительно ошибаетесь господа! Я может и была несколько наивной и доверчивой в то время, и любила этого человека (дама резко начала краснеть) но отдавать украшения на руки даже на день, я бы нипочём не стала, ведь папенька мог в любой момент захотеть на них взглянуть! Как бы я тогда, объяснила их отсутствие? Папенька подобного легкомыслия, мне бы не спустил! – с чувством выдала Лиза. С полминуты, Хортов неотрывно смотрел молодой хозяйке в лицо, отчего на ту, напала небольшая оторопь, но потом следователь отвёл взор, и обычным голосом, задал последний вопрос.
- Елизавета Платоновна, а вы сознались бы папеньке, если б таковой обман, с вами всё же случился бы?
- Сразу не посмела бы, мне было б стыдно и страшно сказаться такой простушкой, но вот потом, потом господа, я, конечно, во всём созналась бы! – печально вздохнув, закончила Лиза, как-то виновато поглядев на полицейских.
- Вы, всё записали, Аристарх Сергеич? – спросил Хортов у помощника, и тот согласно кивнул.
- Любезная Елизовета Платоновна, вас не затруднит подписать, ваши показания? Таков порядок делопроизводства – обратившись к ней, попросил следователь.
- Если нужно, извольте… - Лиза встала, и плавно подойдя к столику, приняла перо из рук Аристарха.
- Прежде извольте их прочитать, дабы убедиться, что с ваших слов всё записано верно! – предостерёг следователь, и свидетельница, согласно кивнув, пробежала очаровательными глазками текст, а затем каллиграфически поставила свою подпись.
- Прошу нас простить за это вторжение, служба-с! – искренне извинился Хортов, и поцеловав даме ручку, торопливо ретировался, в купе с помощником. На улице, Евпатиий Гордеич, прежде чем сесть в экипаж, задумчиво заметил вслух.
- Кто-то в доме Сапожкиных, мастерски нам врёт Аристарх, кто-то нам врёт!
До обеда оставался ещё час, а потому, Хортов оставив Аристарха на стрёме в кабинете, отправился по его собственному выражению, подготовлять плацдарм для проверки Евгения Евстафьева. Дома за обедом, Евпатий обрадовал жену тем, что завтра вечером, они приглашены на званый вечер к председателю клуба, Осипенко.
- У этого председателя, мы ещё не были милая, так что думаю, это будет приятное время препровождение! – разделывая жаркое, убеждённо проговорил сыщик, добросердечно глядя на супругу.
- Ой, Евпатий, да это же так чудесно, мы так редко выходим! – загорелась радостью Наталья Сергеевна, а на намёки детей, им было недвусмысленно сказано, что насей раз, они останутся дома.
Весь оставшийся день до самого вечера, ничего нового в Управе благочиния не произошло. Заходил полицмейстер, справиться нет ли чего свеженького, а поскольку такового не оказалось, Мефодий Лукич тактично удалился, оставив Евпатия Гордеича, обдумывать мысль, которая незадолго до того, кружилась около его головы, и была поймана и схвачена сыщиком. Аристарх счёл за лучшее тихонько выскользнуть за дверь, и предоставить шефа, своим размышлениям.
Вначале, Евпатий просто сидел за столом, понюхал табачку из своей табакерки, порисовал карандашом неопределённые геометрические фигуры, походил неторопливо из конца в конец по кабинету, бормоча себе «Ну конечно, конечно, как же это я сразу не подумал?» А когда часы прозвенели шесть раз, он решил, что на сегодня довольно.
В приёмной, он оставил дежурному распоряжение, что если вернётся Аристарх Сергеич, то пусть его не ждёт, на сегодня всё закончено. Но если случится что-то важное, то прямо теперь, следователь отправляется к княгине Улицыной, а потом домой. На улице, Хортов прошёл немногим больше квартала, поймал извозчика, и покатил к княгине.
Домой, Евпатий Гордеич возвратился около девяти вечера, как раз заканчивался ужин, семья пила чай. Анфиса, по привычке быстренько подала барину полагающиеся приборы, и он неторопливо принялся за еду. Дети, допив чай ушли к себе, а оставшаяся наедине с мужем, Наталья Сергеевна, заботливо его оглядев, тихонько поинтересовалась.
- Евпатиий, а ты отчего такой сосредоточенный?
- Вскрылись новые обстоятельства дела, кои могут всё переменить – буднично ответил супруг.
- И ты теперь будешь совершенно занят? – тревожно, но с определённым намёком, вопросила супруга.
- Не более чем обычно Наташ, и можешь не беспокоиться насчёт завтрашнего вечера у Осипенко, всё совершенно в силе, и мы туда, с тобой пойдём!
- Ты… Евпатий, ты, верно, задержишься сегодня в кабинете?? – уже с более тонким намёком спросила жена, слегка заиграв румянцем.
- Нет Наташ, не очень, полистаю-погоняю в голове пару мыслишек, да и приду, ты покамест книжицей отвлекись, до моего прихода – улыбнувшись, посоветовал ей, её следователь.
Переодевшись в кабинете в лёгкий домашний сюртук песчаного цвета, Хортов сел за стол и при свете канделябра, задумался. То, что он узнал сегодня, проверяя свои догадки, подводило практически черту, под первой частью расследования, подлогом украшений, Лизы Сапожкиной. Но, перед тем, ещё в кабинете, он уличил себя в том, что невольно упустил одну важную деталь, говорящую в пользу непричастности, тогда ещё юной барышни, к пропаже бриллиантов. Ведь именно с подачи Лизы, и вскрылся подлог, ведь это она захотела продать одно колечко, и его отнесли на оценку ювелира. Зачем бы она это затевала, если б сама оказалась замешана в их подмене? (пусть и косвенно) Наоборот, сидела б тихо, и кто знает, когда б этот подлог вскрылся-то? Однако, «зловредность» и въедливость сыщицкой натуры, с другой стороны, шепнули ему вкрадчиво: «Э брат, да ты верно, что ли вообще не знаешь женщин, и девиц в частности? Взрослые дамы, порой такие номера откалывают, что хоть святых вон выноси, так всё позакрутят-запутают, что дурачок с ума сойдёт! А тут, юное создание, с детским, наивным разумом… да ваша Лиза, проворонив украшения, запросто могла захотеть продать колечко, истово веруя своим умишком, что никто и не догадается что они поддельные! Ведь для неё, это могло казаться сущим романом, игрой и не более, интригой, приключением! И только когда разразился скандал, она вдруг сообразила, что это не игра, а нешуточная жизнь, но, было поздно, и ей пришлось выкручиваться… Так-то вот, господин надворный советник!» Во многом, именно эти две версии, и навели сыщика на третью, которая резанула его мозг, словно скользящий сабельный удар. И вот теперь, он размышлял…
Надо же как всё повернулось-то, а? А вы ваше высокоблагородие, сообщников искали! Хотя, по логике, он рано или поздно, но поглядел бы и в эту сторону, когда отпали бы уже казалось, ну все кандидаты, на прохождение с господином Евстафьевым, по одному делу!
Ну а теперь, остались сущие «пустяки», всё проверить и оформить доказательную базу, Хортов улыбнулся сам себе: каким образом решать, все эти «пустяки»? Кто бы подсказал!.. Сведения сообщили дамы, умоляющие не открывать их имён, без крайней нужды. Да, история приняла интересный оборот… А преступник хорош, хорош подлец, как тонко и ловко всё рассчитал-то, хотя и нее без риска, но успех-то полный!
Лицедейство во всей красе, ай да игра!.. Как закрутили-то всё собачьи дети, так сразу и не поймёшь, что к чему пришито, и зачем мотается! Однако всё это надобно ещё доказать, прямо в лоб бахнуть «Сознавайтесь!» может и сработает, а может и нет, внешность штука порой обманчивая. значит надобно подходить осторожнее, и действовать тоньше. Надобно одним взмахом, завершать всю симфонию разом, иначе может не получиться. Хортов вышел из-за стола, сцепил руки за спиной, и сосредоточил взгляд на медной ручке входной двери. Возможна ли ошибка? Скорее бы агенты что-нибудь принесли в зубах, тогда многое, если не всё, проясниться. Дополнительные сведения о Евгении и компании, и прислуге Сапожкиных, должны добыть двое старых, завербованных ещё шесть лет назад агентов, не раз уже помогавших устанавливать личности подозреваемых, и их связи.
- Да, бить будем только наверняка! – вслух произнёс Хортов, а затем, по одной затушив пальцами свечи в канделябре, пошёл в спальню, к ожидавшей его супруге…
В Управе, Евпатий Гордеич подождавши прихода Аристарха, сказал тому, что вчера после службы, он нанёс визит княгине Улицыной, и та отрекомендовала его одной весьма экстравагантной даме, которая либо выведет следствие на нужную дорожку, либо загонит его в кугу, на неопределённое время, но рисковать надо! Помощник, разумеется спросил что за дама такая объявилась, на что шеф, ответил что это, он откроет после проверки Евстафьева, на сегодняшнем вечере у председателя клуба.
- Не хочу попасть в глупое положение Аристарх, выложи сейчас в уверенности всё теперь же, а мы хвать потом, а там пустышка! – пояснил Хортов более понятней.
- Ну давайте так шеф, я сам впереди кареты бежать не люблю! – согласился Аристарх, коему тут же было приказано, ожидать начальство к семи вечера, у входа в дом Осипенко. Где-то через пол часа, помощник попросил разрешения отлучиться по надобности, и следователь разрешил. (дел в Управе покуда не было) Не теряя времени, Аристарх быстро ушёл. Евпатий Гордеич с полчаса поработал с документами, пока его не отвлёк осторожный стук в дверь. дежурный!
- Да-да! – бросив взгляд на дверь ответил Хортов, и вошедший унтер, передав ему небольшой серый конверт, тут же удалился. Следователь сразу понял по корявой, печатной подписи «Хортову Е.Г.» что это от одного из его агентов, неграмотного, но проворного малого, которого Хортов научил выводить свою фамилию, и как знак имеющихся сведений, ставить аллюр, три креста, символ срочности и важности сведений. Когда сыщик давал этому агенту очередное задание, он заранее оговаривал с ним место встречи, куда затем и приходил. За ширмой, Хортов переоделся в уже знакомого мещанина средней руки, надвинул пониже шляпу, и торопливо вышел. На улице он скоро поймал извозчика, и приказал ехать к кабаку на Кузнечной улице. Сие заведение, в отличии от прочих, не блистало ни лоском, ни изыском, и собирались тут по большей части мастеровые, приезжие крестьяне, богомольцы, отставные солдаты, монахи, и разумеется, уголовный элемент. Иной раз сюда заглядывали обедневшие дворяне и отставные офицеры, так что визит обычного мещанина, никакого интереса не вызывал.
Евпатий Гордеич прошёл в тесноватое, и пропахшее табачно-винными парами, полутёмное помещение. Агент, видом своим напоминавший каменщика или штукатура, сидел с небольшим графинчиком водки, которую закусывал солёными огурчиками и квашенной капустой. Подозвав вихрастого расторопного полового, Хортов заказал себе немного коньяку в графине, и с пол фунта колбасы на закуску, и молча присел за столик к своему человеку…
Х Х Х
Званый вечер в доме председателя клуба, разгорался. План Евпатия Гордеича, удался вполне: Евгений Алексеевич Евстафьев, в дорогом чёрном фраке, уже крутился среди гостей, а его супруга, блистала ярко-жёлтым, с отливом платьем, в пёстрой компании подружек. По мимо всяких-разных начальников, на вечере мелькал отставной артиллерист Брызгин, семейство которого, веселилось на таком же вечере, но у городского головы. Кондратий Андреич уже немного принял коньячку на могутное чрево, но держал себя достаточно ровно.
Пару раз он подходил и беседовал с Хоротвым, выражая ему «от имени себя», благодарность: его горячо не любимая свояченица, Клеопатра Георгиевна, уже дня два как крутила бурный роман, с капитаном Петлицыным, и не досаждала родственнику своими истериками. Правда ни её, ни капитана здесь не было, но зато, присутствовала княжеская чета Штыковых. Князь Сергей отлип от супруги почти сразу, и попыхивая трубочкой, присоединился к паре знакомых офицеров, обсуждавших ход Кавказской компании. Евпатий Гордеич, побыл где-то с часок при супруге, а потом, шепнув ей что ему необходимо отлучиться, незаметно приблизился к непринуждённо стоявшему с бокалом вина возле камина, прапорщику Илютину, и едва шепнул ему, не поворачивая головы «Пора». Затем, с полминуты полюбовавшись на каминные узоры, двинулся следом. Евгений Алексеевич, о чём-то весьма довольно, беседовал с председателем, стоя под картиной с купающимися нимфами.
- Ну, здравствуйте уже, Тарас Григорич! – приветливо воскликнул прапорщик, и тут же, уже деловито продолжил – Цельный час я тут толкаюсь, и всё жду, когда ж ты мне наконец скажешь, у кого мой вексель на двести рублей лежит? (прапорщик кивком поздоровался с Евгением)
- Антон Ильич, ваш вексель, от вас никуда не денется! – заверил его председатель, и поглядев на Евстафьева, поспешно сказал – Имею честь представить вам моего приятеля, прапорщика в отставке, Антона Ильича Иванова, большого поклонника нашего дела! – вслед за тем, Осипенко представил своему приятелю, и Евгения Алексеевича, заметив с дружеской улыбкой, что он, их городская знаменитость.
- Да уж, к сожалению! – как-то изучающе глядя на прапорщика, признался Евстафьев, пожимая руку, «новому» знакомцу.
- Вы не бывали на водах, близ Пятигорска? У меня такое чувство, что мы с вами где-то раньше встречались… - не очень уверенно, обратился «Иванов» к Евстафьеву. Последний невольно стрельнул глазами на подошедшего и невозмутимо стоявшего рядом с председателем следователя, и непринуждённо улыбнувшись, спокойно ответил.
- Нет-с, не был ни в Пятигорске, ни на Кавказе вообще, но если вы, со своей стороны путешествовали по Италии, то мы могли где-то и пересечься, ибо мне тоже что-то такое в вашем облике, кажется!..
- Нет, Евгений Алексеич, в италийских странах я не бывал-с! – чуть развёл руками прапорщик, и в этот момент, в соседнем помещении, мелодично заиграло фортепьяно. Воспользовавшись этим, председатель пригласил собеседников послушать игру его младшей дочери, и вся компания, с радостью повалила навстречу звукам музыки. Хортов чуть приотстал, и найдя глазами бывшего поблизости Аристарха, сделал ему знак, что необходимо поговорить.
- Ну, что? – в полголоса спросил помощник, когда они. стоя позади всех у стены с другой пошлой картиной, делали вид, что наслаждаются «музицированием».
- Не узнал, Евгений Алексеич, нашего прапорщика, а на вопрос о водах и Пятигорске, на краткий миг с лица спал, такие дела приятель… - тихонько ответил шеф.
- Забыть не мог? – свистящим шёпотом спросил Аристарх, шаря глазами по столпившимся гостям.
- Это вряд ли, тут нынче человечек один мой, весьма любопытные сведения добыл, что подводят черту по делу о подлоге.
- А мне, когда расскажете?..
- Нынче на вечере, выберу момент и поделюсь! – ещё тише чем прежде, проговорил Евпатий Гордеич.
- Шеф, а отчего вы изменили сцену проверки с прапорщиком? – опять спросил помощник.
- Да подумалось брат, что по проще надо, а то мало ли? Вот и пришлось председателю и прапорщику, реплики поменять, и саму мизансцену! – улыбнувшись, пояснил Евпатий Гордеич. Обмахиваясь веером и сияя торжествующей улыбкой, к ним белой лебедью подплыла Дарья Даурьевна.
- Добрый вечер господа, я не помешаю? – уверенно спросила молодая сваха, одаривая обоих, сладчайшей улыбкой.
- В данный момент, нет, Даша, не помешаешь, все секреты с Аристарх Сергеичем, мы уже обсудили! – непринуждённо ответил Хортов, дружески улыбнувшись, своей «воспитаннице».
- Какая прелесть, я, Евпатиий Гордеич, хочу поблагодарить вас за помощь, у меня прямо гора с плеч свалилась! – с намёком сообщила, Дарья Даурьевна.
- А я вот пока ещё, несу! – коротко разведя руками, заметил сыщик, любовно глядя на княгиню. Та, сразу же тихонько захихикала, шутка явно пришлась ей по душе.
- Я, кстати, давеча видела Валентина и Нину Евстафьевых, они мне сказали что ходили к полицмейстеру, и тот положительно уверил их, что надежда в их тяжбе, есть! – поделилась вестями Дарья Даурьевна, и очевидно для точности, переспросила – Верно ли это, Евпатий Гордеич?
- Не знаю ваша светлость, меня он, ни в чём таком не уверял! – улыбнулся Хортов, своей подопечной. Дарья Даурьевна с прищуром поглядела на своего покровителя, а затем, скупо улыбнувшись, заметила.
- Вы лукавите Евпатий Горедич, но я не обижаюсь…
- Вот это, правильно Дарья Даурьевна, обиды, это есть вздорное явление, не достойное вашего ума! – слегка подольстил следователь, и переменив тему, поинтересовался у княгини, как себя держит заезжая гадалка, мадам Жозефина Руасси?
- Я, в ней положительно разочаровалась! – отмахнулась веером протеже, состроив недовольную физиономию – Чего не спроси, всё каким-то эзоповым языком отвечает! Тень на плетень наводит, ничего толком понять нельзя… Умней поповского тамба очевидно хочет быть…
- Кого, простите? – невольно изумился Аристарх, а его шеф, вопросительно поднял правую бровь. Госпожа Штыкова на пару секунд замерла, и тут же весело расхохоталась над собой.
- Ой, простите господа, шиворот на выворот всё вышло! Умней тамбовского попа я хотела сказать!
- Это, очень даже возможно – как-то задумчиво, согласился с ней следователь.
А меж тем, окончилось наконец всё музицирование, и счастливая барышня, сияя глазёнками, поднялась со стульчика, под аплодисменты слушателей. Первым, выразить восхищение юным талантом, сделал попытку господин Брызгин, слегка сомлевший от коньяка. Он легонько отодвинул в сторону какого-то франтика, буркнув тому «Прошу прощения», и шагнул к барышне, стоявшей рядом с маменькой, и ещё несколькими женщинами.
- Дитя моё… я, дико восхищён вашим талантом! Вы-прямо Моцарт в юбке, пожалуйте вашу ручку-с! – прогудел Кондратий Андреич, и не дожидаясь согласия растерявшейся девушки, он взял её крохотную ладошку в свою медвежью лапищу, смачно чмокнул, мало не втянув её губами. Ойкнув от смущения, барышня убрала руку, но Брызгин, уже начал выражать восхищение её маменькой.
- Мадам, у вас очаровательное дитя, позвольте приложиться! – и так же не дожидаясь соизволения, просто взял её, и приложился. Затем, «Позвольте вашу ручку?» осчастливил соседку маменьки, которая, видя такое дело, уже сама подала для лобызания, свою длань, сладчайше улыбнувшись могучему отставнику. Говорят, что аппетит приходит во время еды, так и Кондратий Андреич, излишне увлекшись прикладыванием к дамским ручкам, потеряв бдительность, потянул к своим устам с бормотанием «Позвольте вашу ручку мадам», очередную длань, оказавшуюся не только не нежной и ухоженной, а совсем некрасивой, и вдобавок мужской.
- Да вы что?! – с выпученными от возмущения беликами, возопил обладатель длани, седоватый господин лет 50-ти, в вицмундире, на котором блистал орден Станислава – Очумели что ли?! Зенки-то разуйте, куда вы лезете?! Какое позвольте ручку-то вам?! Зальют глаза-то с вечера, тьфу! – перейдя от гнева, в конце тирады на просторечие, проскрежетал господин, брезгливо отдёргивая руку, и вытирая её и раскрасневшееся лицо кружевным, шёлковым платком.
- Прошу прощения, виноват-с! – глухо буркнул Брызгин, поклонившись пару раз, но кругом уже сдавленно хихикали, и язвили. Кондратий Андреич сделал попытку отступить на исходные позиции, для чего попятился с намерением развернуться, но налетел невзначай на лакея с подносом, где сияла собранная тем пустая посуда, которая с плачем и грохотом посыпалась на пол.
- О!- удивившись, буркнул отставной артиллерист – Прошу прощения, виноват-с! поклонившись, снова забурчал Брызгин, и совсем уже вознамерился отойти к стульям у стены, но некая дама, снедаемая любопытством, подалась излишне близко, и Кондратий Андреич, не успевши отпрянуть, с хрустом наступил ей на носок дорогой туфельки.
- Ой-ой умира-а-а-ю-у-у!!! – побледнев и закатив глаза, завопила дама, падая на руки соседей.
- У, какая неловкость… - шевельнув бровями, сконфуженно загудел Брызгин – Прошу прощенья, мадам! Виноват-с, такой право сундук-с!
- Кондратий Андреич, умоляю, пройдите-с вон к стульям, отдохните-с! – молитвенно сложив руки, обратился к нему хозяин дома, и сам проводил бормочущего извинения помещика до мягких стульев. Благодаря этакому конфузу, обстановка на вечере сразу оживилась: Евгений Алексеич с супругой направились к буфету, прапорщик «Иванов», посмеявшись тихо себе у колонны, несколько раз символически похлопал в ладоши, пострадавшую даму отпаивали дорогим французским шампанским (розлива здешнего винокуренного завода) и уже товарки, заботливо осмотрев ногу, заверили «раненую» что увечья нет, но туфельку придётся чинить. И только княгиня Штыкова не сдерживая эмоций, хохотала от души, прикрывшись правда веером. Одна из почтенных дам города, попыталась урезонить нахалку, сделав ей, суровое внушение.
- Не подобает княгине, так себя вести милочка!
- Мы с вами, не на поминках уважаемая, и смеяться здесь, никому не воспрещается! - попытавшись уладить всё в хорошем тоне, парировала Даша, сей выпад, окатив собеседницу, скептическим взором.
- И тем не менее, смеяться на увечием, это верх неприличия! Где вы воспитывались? – продолжая исходить пуританской строгостью, пеняла дама, критически глядя на оппонентку.
- Вас бы, туда не приняли! – язвительно улыбнулась княгиня, начиная помаленьку заводиться.
- Да вы милочка, нахалка? – страшно изумившись, то ли спросила, то ли решила дама, на что «невоспитанная» княгиня, панибратски ответила.
- А то как же, разуметься, она и есть!
- Таких как вы, надлежит принуждать законом! – гневно отчеканила приличная дама, сверля взором, неприличную. Последняя, безразлично ухмыльнувшись, глубокомысленно заметила.
- Вы, сударыня, меня законом не пугайте, у меня четыре привода в полицию!
Благопристойная дама раскрыла от возмущения рот, гневно вскочила, и круто развернувшись, решительно отошла к гостям.
- Пугать она меня вздумала, дура! – улыбнувшись сама себе, прошептала Даша.
Евпатий Гордеич с Натальей Сергеевной, от души повеселились, глядя на выступления Кондратия Андреича, причём следователь, тихонечко заметил супруге, что их Брызгин, заслужил сказать ему «Браво!» Минут через пять после того как основные страсти улеглись, Хортов подошёл к стоявшему в стороне прапорщику Илютину.
- Ну-с, какие у вас впечатления о Евгении Алексеиче? – в полголоса, спросил он.
- Хотите знать он это или нет? – отрывисто переспросил прапорщик, привалившись плечом к стене.
- По-вашему, мы тут для чего-то иного? – считая обычный ответ излишним, в виду его очевидности, сам переспросил следователь.
- Простите, дурная привычка – улыбнулся прапорщик, и выдохнув, хмуро проговорил, - Скажем так Евпатий Гордеич, я, не узнаю нашего Евгения… Хоть мы и не дружили, но повадки его атаманские, я помню хорошо…
- Иначе говоря, это не он? – уточняюще, почти прошептал Хортов.
- Нет, не он, ну или я, помешан! – отрывисто бросил прапорщик. Хортов поблагодарил его, и пожелав приятно провести вечер, оставил Илютина в раздумьях. Подойдя к Аристарху, Евпатий тихонько рассказал ему о сомнениях прапорщика.
- Так что ж выходит, не он?! – свистящим шёпотом, озадаченно спросил помощник, глядя в лицо шефа.
- Тут брат, много чего выходит, в том числе и это – уклончиво ответил Хортов, а затем сказал – Пойду, поддержу собрата-артиллериста, он, мне кажется, смущён…
После этих слов, сыщик подошёл к одиноко сидевшему Брызгну, и примостился рядом.
- Евпатий Гордеич, я весь в расстроенных чувствах! – почесав левый бакенбард, прогудел он как ветер в печную трубу.
- Полноте вам, Кондратий Андреич, вы держались достойно, и уж кого-кого, а вас здесь не забудут, особливо председатель! – успокаивающе заметил Хортов, на что отставной капитан, вяло отмахнулся.
- А-а, будут теперь быль и небыль собирать!.. Это я бдительность с коньяком потерял, натянулся на радостях что свояченица любовника себе нашла, да кровь мою пить перестала…
- Да плюнь ты на всё, Кондратий Андреич, пошли лучше в буфет, да чайку хорошего закажем? – переходя на свойский тон, предложил Хортов, и его собрат, смачно хлопнув себя по коленям, согласно буркнул.
- А пойдём!
В общем и целом, вечер в доме председателя клуба, удался. Уже на улице, к Евпатию тихо подошёл унтер Архипов, переодетый работным человеком, и шепнул что наблюдения за Евстафьевым и его окружением ничего пока не дают. В первые секунды, следователя посетило намерение снять все наблюдения, но расчёт и разум воспрепятствовали этому.
- Продолжать наблюдения, авось да выйдет что!
- Слушаюсь! – едва заметно кивнул унтер, и скрылся в прохладной нощи.
- Ну, а как тебе званый вечер, милая? – идя с женой к экипажу, спросил у неё сыщик.
- Замечательно милый, я не скучала ни одной минуты! А твой Брызгин, был просто не подражаем! -сияя улыбкой и глазами, ответила Наталья Сергеевна.
- Да, ты права, он превзошёл даже все мои, ожидания! – согласился Хортов, помогая жене, усаживаться в экипаж. По дороге, Наталья Сергеевна, неожиданно заговорила о Спожкиных.
- Кстати у них, скоро должен быть новый домашний спектакль, говорят, что-то жутко романтическое!
- Про смертельную любовь? – равнодушно спросил муж, повернув к супруге своё подёрнутое иронией лицо.
- Да, там что-то есть в названии, но соль в другом! – голос Натальи Сергеевны стал немного таинственным – Говорят, что что по слухам, Платон Иваныч, в последний момент, отчего-то отказался играть, и теперь, Мария Филипповна в растерянности, и безвыходном положении: некому играть герцога!
- А она, кого играет? – более для разговора чем из интереса, полюбопытствовал Евпатий Гордеич.
- Герцогиню конечно же! А Лиза ихняя, дочку графа! – страстно зашептала, Наталья Сергеевна.
- И что, бенефис Марии Филипповны под угрозой? – не сдержавшись, улыбнулся во всю ширь Евпатий.
- В том-то и дело! – кивнула супруга, и далее добавила, что несчастная госпожа Сапожкина, теперь лихорадочно ищет нового герцога, ибо отменять спектакль невозможно, сама госпожа губернаторша приглашена, и другие уважаемые люди, включая и их, Хортовых!
- Мне намекали на это недавно, но официального приглашения мне не вручали, а тебе? – снова справился муж.
- Да и мне нет, но это же никогда не поздно, не Императорский же театр у этих Сапожкиных! – слегка остыв, заметила Наталья Сергеевна, и уже на подъезде к дому добавила, что тревогу Марии Филипповны она понимает, ибо та, все заглавные или трагические роли её возраста, играла только сама! И вот теперь, пьеса полная клинков, любви и крови со страстью, под угрозой срыва!
- Страшную страсть, вы Наталья Сергеевна, рассказываете! – помогая ей выйти из экипажа, а затем расплатившись с возницей, повёл жену в дом.
- А муж Лизы, он, не против лицедейства супруги? - остановившись на пороге, спросил Хоров.
- Павел? Не-е-т, он сам, правда не без уговоров, согласился играть роль одного из злодеев! – томно прикрыв глазки, рассказала Наталья Сергеевна.
- Наташ, а сама Лиза, она, хорошая актриса? – взяв жену за плечи, и глядя ей прямо в глаза, негромко спросил Евпаий.
- О да, Лиза говорят так мастерски перевоплощается, что даже удивляет родителей и мужа! – тихим, словно шелест листвы голосом, ответила супруга, не отводя глаз.
- Богата земля русская талантами-то! – искренне проговорил Евпатий Гордеич, а затем резко притянув жену, смачно поцеловал в губы…
Утром, едва только Хортов появился на службе, его вызвал к себе полицмейстер.
- Ну-с, Евпатий Гордеич, чем порадуете? – высоко держа голову, задал вопрос Разорихин.
- По ходу дела о двойнике и самозванстве, можно с большой долей вероятности утверждать как то, что Евгений Евстафьев, это он и есть, так и то, что это самозванец, предположительно поручик Грицын, Пётр Сергеич, уроженец Самарской губернии, проживавший в меблированных комнатах Самарина с 21 сентября, по 14-е ноября 1833-го года. По показаниям свидетелей, вёл разгульный образ жизни, играл и зачастую у себя в номере. Предположительно мог проиграть нашим молодцам всё, включая мундир, саблю, и личные бумаги. По другой версии, хотя и слабенькой, мог просто исчезнуть!
- Хм, откуда у вас такие сведения? Как же вы нашли этого Грицына? – изумился Разорихин.
- Я, приказал Аристарху Сергечу проверить регистрационные книги у всех квартальных, у коих обязаны отмечаться все проезжающие, и останавливающиеся в гостиницах. Ну вот так и обнаружили…
- Браво Евпатий Гордеич! Браво! Не ожидал даже, но, верил в вас всегда! – восхищённо выдохнул Мефодий Лукич, - Значит Шкловский-то не обманулся?
- По Грицыну-Евстафьеву, всё будет окончательно разрешено в ближайшие сутки-двое, осталось проверить самую малость, но позвольте мне покамест, не говорить о ней! – чётко, по-военному проговорил Хортов, и полицмейстер согласился. Евпатий продолжил.
- По подлогу украшений Лизы Сапожкинолй, если это Евгений, нам удалось выйти на след одного, как утверждают свидетели, весьма искусного мастера, могущего имитировать предметы, любых ювелирных домов Европы!
- Где? Здесь у нас? В Старобоярске? – недоверчиво переспросил Разорихин.
- Именно Мефодий Лукич, у нас тут – подтвердил Хортов, и продолжил – это, тоже один из друзей детства, Евгения Евстафьева, бывал в числе прочих у Сапожкиных. Мог быть единственным мастером, кого предполагаемый преступник, привлёк к делу. Ну, к старым ювелирам с таким не пойдёшь, Евгений, в бытность свою женихом Лизы, завёл тайные шашни с обеими горничными, и склонял их вынести ему «картинки» они же, эскизы украшений, из кабинета барина, но обе, из страха отказались!
- Хм, но как же негодяи вынесли украшения? - оживился Разорихин.
- Без сообщников, никак сие невозможно, Мефодий Лукич, но назвать их вам, я пока не готов, потому как до конца не уверен, но скоро я их вам представлю! – уверенно пообещал следователь.
- Ну что же, подождём-с, да, а имя вашего уникального мастера? – сделал стойку полицмейстер.
- Матвей Илларионов, или Ларик, как они звали его промеж себя. Он, тот самый знакомый, что пять лет назад, неожиданно уехал в Баден, а вскоре, исчез и Евстафьев – продолжил перечислять Хортов – Само по себе, это вызвало мои подозрения, а тут ещё и мои агенты принесли мне нужные сведения, а именно то, что Евгений Евстафьев, до своего трёхлетнего отсутствия, тайно сбывал на сторону дорогие вещи, некоторые из которых, по описанию, подходят к украшениям, похищенным из богатых домов города, как раз проходившим у нас по всем трём, нераскрытым делам
- Вот оно ка-а-к?! – изумился Разорихин ещё больше, и медленно заходил по кабинету
- Однако привлечь Евстафьева по этим делам, вряд ли представится возможным в ближайшее время, для сего надобно изловить тех, через кого он сбывал краденое – слегка сбавил пыл, Евпатий Гордеич, с чем полицмейстер, не без огорчения согласился.
- За сим Мефодий Лукич, позвольте пока откланяться, необходимо как говориться, подбить баланс! – попросил разрешения Хортов.
- Да, разумеется, но вы держите меня в курсе! – приказал полицмейстер.
- Ну конечно Мефодий Лукич, от вас ничего не уйдёт! – щёлкнув каблуками заметил Евпатий Гордеич, и быстро покинул кабинет.
Он вышел в приёмную и бросил взгляд в окошко. Разумеется, он не всё рассказал Разорихину, не раскрыл всей сути догадок и разоблачений. Вывалить всё сейчас, это посадить несмываемое пятно на репутацию в случае неудачи, либо ошибки. Да и сами факты несколько пикантные, можно даже сказать, интимные! В кабинете, шефа нетерпеливо дожидался Аристарх, скрашивая досуг, чаем с баранками.
- На докладе были? – сокрушая в пальцах баранку, спросил он.
- Да приятель, пришлось несколько раскрыть карты, но, разумеется, не все! – на ходу бросил шеф, оставляя шляпу на вешалке, и направляясь к своему столу, - На этих днях, как я уже говорил, наступит развязка всей этой, не древнегреческой трагедии, - в своей манере продолжил шеф, усаживаясь на стул – Мне тут одна идея прелюбопытная в голову проникла, хочу её попробовать. Но для сего, необходимо будет нынче же, мне приватно побеседовать со Шкловским…
Штабс-капитан Шкловский, к моменту визита к нему, только что проснулся, умылся, и собирался насладиться обжигающим кофе.
- Евпатий Гордеич, вы конечно же по делу, но без кофе, я вас не выпущу, и говорить о деле не стану! – набрасывая на плечи мундир, предупредил Юрий Николаич, и крикнул горничной что подавала.
- Ну-с, коли дело настолько далеко зашло, то вынужден подчиниться, тем более я не надолго, как раз на чашку кофе! – отшутился Хортов, усаживаясь в кресле. Минуты через две вошла горничная с подносом, и осторожно составила с него на стол кофейные приборы, и вазочку со свежим, песочным печеньем. Шкловский ловко, привычным движением разлил кофе, и взяв пальцами расписную фарфоровую чашку, сказал.
- Я, вас слушаю…
- Юрий Николаич, вы, за время службы на Кавказе, овладели какими-либо горскими языками или наречиями?
- Разумеется, как и большинство офицеров нашего полка.
- А какими именно?
- Ну, я хорошо знаю чеченский, кабардинский, осетинский, и ещё там племенное наречие – откусывая печенье, ответил Шкловский.
- Превосходно, я вот тоже признаться по мимо горских, ещё персидский и турецкий за две войны выучил – отпивая кофе (который показался ему недурственным) похвалился следователь, и тут же снова просил – А поручик Грицын, он, какими-то языками владел?
- Да, он тоже хорошо понимал по-чеченски, но кабардинский, стал для него вторым родным, шпарил без акцента, порой даже переводчиком был…
- Хм, какое интересное совпадение, кабардинский я тоже знаю прилично, один из их князей со своей дружиной, стоял близ нашей батареи. В гости друг к другу ходили, вот я и выучил постепенно, правда долго вот не практиковал, но то дело поправимое – улыбнувшись в усы, признался Хортов.
- Вы, верно чего-то затеяли? – предположил Шкловский, отпивая из чашки.
- Да пришла тут намедни, одна интересная идейка в голову, - согласно кивнул Евпатий Гордеич, и отставив пустую чашку, добавил – она-то и должна будет разрешить наше с вами дело, и вы, обязаны будете поучаствовать, а вернее помочь мне в этом деле…
- Ну, Евпатий Гордеич, раз уж я заварил всё это хлёбово, то отказаться от финальной трапезы, с моей стороны было бы не порядочно! – ответил штабс-капитан.
- В таком случае Юрий Николаич, вот что нам с вами, надлежит сделать – перешёл к главному Хортов, чуть подавшись вперёд…
Евгений Алексеевич Евстафьев, в последние двое суток, смутно ощущал нарастающую тревогу. На вопросы супруги, он уклончиво отвечал, что вся эта история, с чокнутым Шкловским и предателями сестрицей с братцем, его утомила, она портит жизнь и репутацию, да и вообще всё идёт не как должно! Анна Кирилловна, видя мрачность мужа, не стала уточнять что он имел ввиду, ибо и сама чувствовала что-то подобное.
Вечером вторых тревожных суток, Евгений неторопливо собирался в игорный клуб. Он побрился, потёр подбородок хорошим одеколоном, причесался, и облачился в выходной фрак чёрного отлива. Чуть подумал, и достав из ящика стола небольшой двуствольный пистолет английской работы, плавно положил его во внутренний карман.
- Так будет лучше, Евгений Алексеич! – чётко сказал он своему отражению в зеркале, и подхватив цилиндр, быстро вышел из комнаты,
Клуб, как обычно кишел лучшими людьми города, и его гостями. Евгений, вначале завернул в буфет, и чтоб потом не отвлекаться, славно закусил там, и недурственно выпил. После трапезы, Евгений Алексеич заметно повеселел, тревоги куда-то улетучились, и появилось желание метнуть банчик. Он периодически здоровался со знакомыми, что появлялись в буфете, с одним даже перекинулся парой фраз, а затем, зашагал к игорным столам. По дороге, он мельком приметил в бильярдной штабс-капитана Шкловского, и мысленно пожелал тому, подавиться шаром. Эти мимоходные встречи в клубе стали уже не редки, но ни Шкловский, ни Евгений, не искали встречи один с другим, ума и такта на это, достало у обоих.
Музыканты, услаждали публику лёгкой и непринуждённой музыкой, а озорной, где-то даже колокольчиковый женский смех, напрочь разряжал обстановку, и хмурые лица, появлявшиеся в начале, очень скоро превращались в расслабленные и весёлые. Поминутно менялись люди на эстраде, одни танцевали, другие сидели на скамьях и стульях, переговариваясь меж собою. Гирлянда разноцветных фонарей, крест на крест пересекала летнюю площадку, перемигиваясь своими огнями, с огнями знаменитой стелы в центре площадки. Веселье нарастало.
На обочинах парковых и аллейных дорожек, скучали кучера на козлах хозяйских экипажей, да городские лихачи увозили-подвозили новых гуляк. Мелькал меж кустов рослый дворник, а невдалеке от журчащего фонтана, близ цветущей акации под масляным фонарём, лениво прохаживался полицейский патруль из двух городовых. Словом, клуб председателя Осипенко, жил радостной и размеренной жизнью.
Евгений, по своему обыкновению, целиком погрузился в игру. Зелёный стол, манил горками золота и пачками ассигнаций, чьими-то золотыми, с жирной, увесистой цепочкой часами, и крупным перстнем с рубином, чей камень, азартно, казалось, подмигивал всем игрокам…
Евстафьеву вначале не везло, он проиграл триста ассигнациями, и четыре золотые червонца. Но где-то через час, он выиграл уже две тысячи, и теперь весь стал сосредоточен, на взятии манящей кучи. Он более был бы уверен в успехе, если бы не две эти канальи, Левадский с Казначеевым, они, и обчистить могут, собачьи дети… Свечи в канделябрах, то игриво, то издевательски, плясали огоньками в глазах игроков, отражаясь в них, либо в линзах очков, навевая на всю игру дополнительный, сокровенный мистицизм. Эта партия закончилась внезапно и нежданно: хлоп, и весь банк снял капитан Петлицын, под вытянутые от изумления физиономии Левадского и Казначеева
- Ну, Николай Василич, да ты брат, оказывается не только в бильярде жар-птицу за хвост ловить умеешь, но и карты тебя любить начали! – стараясь сохранять хладнокровие, заметил один из игроков в синем сюртуке, по виду отставной военный. На это, собиравший со стола выигрыш Петлицын, философски изрёк.
- Да повезло просто, господа, на бильярде в начале вечера собрату своему проигрался, и решил тут рискнуть, вот так-с…
- Я, господа, покуда пас, пойду развеюсь! – поморщившись немного, сказал Евгений, вылезая из-за стола. Только что, он проиграл те две тысячи, что недавно выиграл, и ему требовалось привести мысли в порядок. Он, опасался Левадского и Казначеева, а конфузия, подкралась со стороны какого-то солдафона, да к тому ж ещё и бильярдиста! «Очевидно, глупые случайности всё же бывают!» подумалось Евстафьеву, когда он шёл к буфету. Среди публики мелькнуло знакомое женское лицо, но чья это жена, он не вспомнил, а через минуту и вовсе выбросил этот образ из головы, буфет манил хорошим вином, и дивным закусками.
Евгений Алексеевич сел за отдельный столик, и решил махнуть на сегодняшний проигрыш рукой: просто не повезло, не падать же теперь духом, из-за двух тысяч? Постоянно мелькали посетители, сновали туда-сюда половые с подносами, некая красивая дама, даже украдкой улыбнулась ему, и Евгений ей ответил, подумав себе, что после, можно с ней, и того-с…
Внезапно, ледяной страх и оторопь, словно раскалённым ломом пронзили его с макушки до самого копчика: тихий мужской голос, над левым ухом, тревожно проговорил по-кабардински.
- Вы, раскрыты сударь, они знают всё о полковой кассе, и лазе через каминную трубу!..
- Как знают? Отку… - машинально, не успев ничего толком сообразить, переспросил Евгений на этом же языке, и резко обернувшись, обмер: за его спиной, в чёрных фраках стояли Евпатий Гордеич Хортов, и его помощник, Аристарх Сергевич Гайтанцев. Рядом с ними, видимо в качестве понятых, присутствовали ещё двое, малознакомых офицеров…
- Вы попались любезный, встать господин Евстафьев, он же поручик Грицын, встать я сказал, вы арестованы! – всё так же по-кабардински, но уже гораздо жёще, приказал следователь, и онемевший от шока Евгений, медленно повиновался, язык его, почти моментально стал сух и нем, а из гортани, вниз живота, мерзкой, осклизлой змеёй, сползла какая-то горечь, превратившись там в горячее ядро; на одну минуту, Евстафьев даже потерял способность соображать.
Евпатий Гордеич посмотрел мимо него, и сделал кому-то знак глазами. С соседних столиков, где они сидели с яркими дамами, быстро поднялись двое крепких молодцов во фраках, кои подошли к Евгению, и один из них, негромко потребовал.
- Руки, сударь!
Евстафьев, уже помалу начавший приходить в себя, медленно поднял согнутые в локтях руки, дыхание его стало глубоким и учащённым, как и сердцебиение. Один из агентов сыска стал сбоку, а другой, проворно обшарив карманы арестованного, извлёк пистолет, и передал Хортову со словами.
- Он чист, Евпатий Гордеич…
- У, хорошая вещица, английской работы! – переходя на родной язык, оценил оружие Хортов, и протянув его Аристарху, вновь обратился к арестованному, - Руки можете опустить любезный! (Евгений в бессилии опустил их) Долго ли кабардинский изучали? Кстати, вот эти господа – сыщик повернулся к офицерам, - любезно согласились стать нашими понятыми, ибо языком сим, владеют в совершенстве, и все юридические формальности вашего ареста, соблюдены и оформлены, должным образом, на сей раз, не вывернитесь!
- М-м-м – поморщился словно от зубной боли Евстафьев, искоса глядя на следователя, - сатрапы… фараоны, проклятые…
- Они самые, и есть! – кивнул Евпатий, а затем, а затем бросил своим - Принимайте его, ребятки!
Полицейские молча завернули арестованному руки, и неторопливо повели. Буфетчик, обеспокоенно справился у Хортова, кто ж теперь оплатит заказанный ужин?
- Завтра по утру приходи в Управу со счётом, там всё и получишь! – почти уже на ходу, ответил Евпатий Гордеич, следуя с Аристархом, и понятыми, за подчинёнными.
Вся эта сцена с момента ареста Евстафьева, и до его увода, заняла в общей сложности, порядка трёх минут, и наблюдали её вначале немногие, да и те сперва не могли толком понять, что происходит? И только когда городской знаменитости стали крутить руки, пошли первые, изумлённые возгласы: «Арестовали Евгения Евстафьева, господа!» «Да Евгений ли это, ещё вопрос!» «Вот так история, не врал знать Шкловский-то!»
Слух этот, подобно ужу по сырой траве, заскользил по всему клубу, а полицейских с арестованным, провожали до выхода, сотни любопытных глаз. И только лишь музыканты продолжали невозмутимо играть, а танцующие, выделывать ногами различные кренделя.
У самого выхода, к Хортову подскочила раскрасневшаяся жена.
- Евпатий, мы разве уже уходим? – с грустью спросила она.
- Это мне надобно уходить, а ты можешь остаться, тем более что я тут такие семена сплетен и слухов посеял, что ты вскорости станешь центром внимания! – улыбнувшись, проговорил следователь.
- Спасибо милый! – тихонько прошептала она, проводив глазами уходящего супруга, за которым так же быстро, выскользнул капитан Шкловский.
На улице, Евгения уже заталкивали в подкатившую из-за угла арестантскую карету, а Хортов, Аристарх и Шкловский, сели в обычный полицейский экипаж, повезший их, прямо в Управу благочиния.
- Придётся вам Юрий Николаич, поприсутствовать на первом допросе в качестве свидетеля! – обратился сыщик, к сидевшему напротив штабс-капитану, на что тот, чуть нахмурившись ответил.
- Сделаю всё, чтоб этот хамелеон, не ушёл от наказания!
Дабы не откладывать дела в долгий ящик, первый допрос, решили начать сразу, по доставке арестованного. Полицмейстер, уже будучи осведомлённым о ходе операции, ждал в Управе, и едва все вернулись, он одним из первых, вслед за Хортовым, прошествовал в кабинет, и расположился справа от стола Евпатия Гордеича. Евстафьева усадили куда положено, за его спиной, замер в готовности дюжий городовой, Аристарх приготовился вести протокол, и неспешный и обстоятельный допрос, начался. Быстро пробежав метрические формальности, Хортов перешёл к основному ходу дела.
- Итак господин Евстафьев, когда вам, и вашему дружку и сообщнику, Николаю Пашкову, пришла в голову идея, обокрасть дом Сапожкиных, путём подлога украшений Лизы Сапожкиной, бывшей на тот момент, вашей невестой? – пристально глядя на подследственного, задал вопрос Хортов. Евгений взглянул на него исподлобья, скрестил руки на груди, и демонстрируя всем своим видом презрение, ответил.
- Прежде потрудитесь доказать, эти, ваши обвинения, а потом уж и расспрашивайте!..
- Доказать? Извольте – следователь слегка улыбнулся, и продолжил - Вы, долго делали вид что Николай Пашков, просто ваш знакомый из детства, а в реалии, он давно уж ходил у вас в дружках и подельниках. Недаром же в вашем ремесле, обувать в карты проезжающих ротозеев, из всей компании, вы и Пашков, являлись лучшими игроками (Евгений чуть отвёл взгляд) и всегда играли в паре, как надёжные партнёры, а так не делают с позабытыми знакомцами. Но это, пустое и ненаказуемое, если колоды не краплёные. Затем, вам видимо стало приедаться однообразное вытягивание денег по номерам, и вы, полагаю, что на пару с Пашковым, пошли уже на откровенную уголовщину, и придумали с помощью хитроумных комбинаций, совершать кражи в богатых домах города.
- А вот за эти слова, вы, господин Хортов ответите – разомкнув руки на груди, угрюмо пригрозил арестант – за такаю бездоказательную клевету, вы поплатитесь местом!
- Вам, угодно доказательств? – усмехнулся следователь, иронично поглядев на Евстафьева – Что ж, извольте милостивый государь, они у нас есть… Вам знаком некий господин Потоцкий, Родион Родионыч?
На несколько секунд, Евгений Евстафьев сменился с лица, но весьма быстро пришёл в себя.
- Нет, первый раз слышу…
- Да как же, Евгений Алексеич? Ведь это тот самый скупщик краденного, а именно всего ценного, с которым семь лет тому назад, вас свёл в ресторации, Николай Пашков… Да-да, вы абсолютно верно побледнели любезный, мы знаем это, и много чего ещё…
Евпатий Гордеич перевёл взор на полицмейстера.
- Дело в том Мефодий Лукич, что не Евгений Алексеевич, играл первую скрыпку* в этом преступном предприятии, а Николай Игнатич Пашков, он лично знал Потоцкого, по их ранним делам… я думаю вы скоро увидитесь с Потоцким, на очной ставке.
- Откуда сии сведения? – удивлённо спросил Разорихин.
- От агентуры – коротко ответил следователь, и вновь обратил взоры, на мрачнеющего на глазах «подшефного» - Верно ведь, господин Евстафьев? Для всех, вы этакий светский лев, игрок и кутила, любимец женщин, а Николай, так, бедный молодой человек, талантливый поэт (что абсолютно верно) приятель детства, которому широким жестом, чтобы все видели, можно и дорожку к юной барышне Лизе уступить, да? Это ведь так же была часть хитро задуманного опять же Николаем Пашковым плана, так ли, Евгений Алексеич?
- Подите к чёрту…
- Что за план, Евпатий Гордеич? – нетерпеливо встрял полицмейстер.
- После ряда успешных краж и подлогов в домах, где они часто изволили бывать с визитами,Пашков решил, что настала пора, взять крупный куш, а именно, украшения Лизы Сапожкиной, которые ежели продать на ассигнации, то под двести тысяч потянут. Как провернуть? – Хортов слегка развёл ладони в сторону, - На одном из вечеров у полковника Вышинского, Николай сделал так, чтоб его представили Лизе Сапожкиной, которой также, якобы интересовался, сидящий у нас в гостях, Евгений Евстафьев, который там же, это, «уступил» Лизу, человеку с которым водился в детстве. Для чего это было проделано?
Таким манёвром, Евгений Алексеевич, ещё больше поднимался в глазах общества, а Пашков, получал доступ к руке и сердцу юной барышни. Всё это пускало пыль в глаза, и маскировало истинные намерения преступников. Счастливый «влюблённый» дурит девице голову, ведёт себя подчёркнуто скромно, одновременно с этим, выведывает что и как в доме, вплоть до того, где лежит девичий альбом Лизы, со всякими милыми глупостями, которым жених-Евгений не интересовался-не интересовался, а тут бах, и полез на полку где он лежал, якобы случайно, и обнаружил стихотворные письма Николая, видимо уговорившего барышню их хотя бы сохранить, для того, чтоб сообщить потом сообщнику-Евгению, где искать повод для трепетного разрыва помолвки!
Затем шутовское сватовство, прогнозируемый отказ, ибо сей господин – следователь указал пером на глядящего в сторону Евстафьева, - близ семейства Сапожкиных тоже крутится, напоминая о себе! Затем, спустя время, он же, сватается к Лизе, и начинается заключительный акт комедии. К делу, опять-таки стараниями Пашкова, пристёгнут здешний умелец, мастер на все руки, самородок, Матвей Илларионов, более известный в узких кругах, как Ларик, согласившийся изготовить неотличимые копии украшений, которые если говорить прямо, принадлежали не одной Лизе, а всей семье.
(«на скрыпке*- по тогдашним нормам, обычное произношение.)
Платон Иваныч Сапожкин, покупал их на протяжении целого ряда лет!.. На этом этапе, господину Евстафьеву, понадобился сообщник внутри дома, и таковая персона нашлась. Я по началу, этого человека и в расчёт-то не брал, и только когда уж напрочь отпали ну все прочие персоны, осталась эта, замечательная и многоликая, наделённая незаурядным актёрским талантом! – восхищённо заметил следователь, откидываясь на спинку стула.
- Ну не томите уже, Евпатий Гордеич! – слегка забеспокоился на своём стуле полицмейстер.
- Пара минут Мефодий Лукич, - успокаивающе заверил его следователь, и вновь обратился к подследственному – Может сами назовёте нам имя вашего сообщника, вернее сообщницы? (у Разорихина, начало медленно вытягиваться лицо)
- От меня, вы ничего не услышите, не купите, на эту пустышку, фараоны! – сквозь зубы процедил Евгений, опять сцепивший руки в замок, и отведши взор.
- Ну-с, тогда мне, придётся представить сию особу! – выдохнул следователь, и громко позвал дежурного. Быстро вошёл бравого вида старший унтер, у которого Хортов, отрывисто спросил.
- Доставили, кого я приказал?
- Точно так, ваше высокородие! С четверть часа уже как в приёмной ожидают-с, только с ними, их супруг прибыли, говорят, что обязаны быть!
- Запускай обоих!
- Слушаюсь! – козырнул унтер и быстро выскочил, а буквально следом, в кабинет, друг за другом… вошли супруги Сапожкины, Платон Иваныч, и Мария Филипповна, причём последняя, увидав понуро сидящего Евгения, ахнула прикрыв рот ладошкой, и разом вся побледнела…
- Господа, как мне прикажете это всё понимать? – недовольным тоном осведомился было Платон Иваныч, но Хортов, суховато ему заметил, что понимать это следует, как приглашение для дачи показаний, затем распорядился насчёт стульев, и городовой быстро подал супругам по оному, и они тяжело сели (особенно неважно, стала выглядеть госпожа Спожкина) Хортов решил не наводить тень на плетень, а зайти сразу с козырей.
- Мария Филипповна, вам разумеется знаком сидящий здесь же на стуле, Евгений Алексеевич Евстафьев, (дама машинально кивнула) а посему, обойдёмся без прелюдий – голос сыщика стал несколько холоден – Вы, сознаётесь в том, что пять лет назад, ставши по началу его любовницей, а затем и сообщницей, вынесли из собственного дома сперва эскизы семейных украшений, а чуть погодя, и сами эти украшения, заменив их подделками?
- Да как вы смеете?! – гневно возопил было муж, привстав со стула, но здесь, внезапно для всех, что было мочи рявкнул полицмейстер.
- Мол-чать! Молчать и сесть на место, милостивый государь! И умерьте ваш тон, Платон Иваныч! В присутствии находитесь, не в кабаке! – а затем, когда Сапожкин в недоумении сел обратно, попросил Хортова продолжать.
- Итак, госпожа Сапожкина, вы, сознаётесь в содеянном? – повторил следователь, глядя на даму.
- Что вы такое говорите?! Как вы можете?! – залепетала было она дрожащими губами, но Хортов, разом разрубил все узлы.
- Мария Филлиповна, с недавних пор, мне стало известно, что вы, весьма талантливая и способная актриса, а посему буду краток. У вас, хватило ума обокрасть собственную семью, под предлогом того, что любовник, надоумил вас на романтический с ним побег в Европу, для чего дескать потребны большие деньги, достать которые, возможно лишь продав ваши семейные бриллианты. Так ведь всё было, верно?
- Господи какой стыд… кто вам сказал?! Откуда вы взяли?! – прикрыв глаза и тяжело задышав, спросила Сапожкина, - Это всё ложь, чудовищная ложь, меня оклеветали… Как вы это всё докажете?! – Мария Филипповна, источая слёзы, уставилась на следователя таким презрительным взором, что должно было казаться он рухнет на пол, но он не рухнул, а остался сидеть с непроницаемым для театральных чувств лицом.
- Одна ваша общая с княгиней Улицыной знакомая дама, с которой вы, заливали горе предательства ликёрчиком, помните, ну в марте 34-го? Так вот,по мимо исчерпывающих показаний, которые она дала, - следователь демонстративно показал в руке лист бумаги, - дама одарила нас одним из тех пяти любовных писем, подписанных «ваш Жан», которое вы то ли забыли во хмелю, то ли потеряли у приятельницы, читая их ей, но она его сберегла на память, сообщив о нём, разумеется по секрету (следователь невольно улыбнулся) тоже одной знакомой даме. Почерк в письме, соответствует почерку господина Евстафьева, это я проверил сегодня, для суда, сударыня, этого будет достаточно. Ну, и показания вашей товарки, разумеется, тоже будут, если потребуется. Таких доказательств, с вас довольно, или прикажете ещё копнуть? – Хортов не мигая поглядел на подозреваемою, и та, не выдержав, отвела взор. Спустя минуту, дама вытерла платочком слёзы, и обычным, но совершенно упавшим голосом спросила.
- Что мне грозит?..
- Если сознаетесь и расскажете всё как есть, то ничего, не станет же ваша семья, тащить вас в острог? Останетесь жить со всем этим, а по делу, пойдёте как жертва легкомыслия коварного соблазнителя! – с трудом сдерживая улыбку, ответил Хортов, а вот господин Евстаафьев, ничего сдерживать не стал, а поглядевши на бывшую «жертву», с полминуты трясся в беззвучном смехе: жертва легкомыслия, была восемью годами старше, своего соблазнителя…
Затем, Хортов добавил, что если Мария Филипповна станет лгать и изворачиваться, то придётся хочешь не хочешь, приглашать повесткой Лизу, и устраивать всем одну большую, очную ставку с допросом.
- Нет, умоляю… Не нужно, я признаюсь – проговорила Спожкина сдавленным голосом, и рассказала всё то, что предполагало следствие, и только в конце, прибавила, что когда узнала о бегстве Евгения в Италию, ей хотелось умереть, ибо всё стало очевидно!
- Когда женщина влюблена, она безумна… - снова роняя слёзы, пролепетала она. На несчастного Платона Ивановича, больно было смотреть, он осунулся словно апрельский снеговик. А прослушав всю историю до конца, горестно заметил обратившись к жене.
- Ну вот Маша, твой бенефис и состоялся, а ты опасалась… браво!.. И зрителей, достаточно…
- Ну-с, господа Сапожкины, на сегодня, вы свободны! – сказал им Хортов, и супруги, уже стараясь не глядеть друг на друга, тяжело поднялись, и как на казнь, пошли в сопровождении городового на выход. Когда дверь за ними закрылась, Евпатий Гордеич добавил небольшой штришок.
- Те самые полгода, которые господин Евстафьев ходил в женихах дочери, и любовниках ея маменьки, требовались Матвею Илларионову, для подделки украшений, а также операции их постепенной подмены. Как только всё это свершилось, весь любовный водевиль, лопнул за ненадобностью! – затем, следователь обратился к главному герою дня.
- Итак, почтеннейший, с делом о подлоге украшений всё ясно, с часу на час арестуют Пашкова, если уже, не арестовали, и будет вами, пропет прощальный финал сей оратории… Теперь, по вашей второй личине, Петру Грицыну – Евпатий Гордеич повторил всё, что следствие накопало на Грицына, вплоть до версии проигрыша тем всего с себя, включая мундир и документы, облачение в мещанские обноски, и самоубийство с моста в реку. Пока следователь всё это говорил, присутствующий тут же штабс-капитан Шкловский, напряжённо молчал, едва заметно покачивая головой. Когда Хортов закончил говорить, Евстафьев протёр лицо пятернёй, и невольно ухмыльнувшись, рассказал.
- Ладно фараоны, банк ваш… Грицын этот, дурак в мундире, у него семь тысяч с собой было, и цацки, ещё где-то на полторы, сам искал, где и с кем бы поиграть, ну мы его за губу, и поддели на уду! Продул он всё, а у самого глаза бешенные, горят, просит в долг, мы с Пашковым отказали, какой там в долг проезжающему? Он умолять-канючить стал, «Ну хоть что-то возьмите» Ну меня бес и толкнул в бок, я ради смеха и бросил, мол остались-то у вас поручик мундир, сабля да бумаги, а он хвать, и предложил их на кон! Смеха ради, мы согласились, да и оставили его в подштанниках, а потом послали своего человечка за шмотьём, чтоб Грицын тот голым не гулял, дал ему Пашков «синицу» на дорогу, и посоветовал проваливать из города… Что утопился тот дурак, знать не знали…
- Это Николай, вынудил вас, под личиной поручика Грицына, ехать по месту предписания последнего, на Кавказ? – задал Хортов, самый едкий вопрос, и не ошибся, Евстафьева - таки здорово проняло.
- Что?! – резко вскинув голову, отрывисто спросил он, весь сменившись с лица – Он?! Мне?! Меня, вынудил?! Да что вы все из него Цезаря тут делаете?! Спинозу какого-то!!! Он, мне никто, ясно вам?! Я сам по себе! Сам! – Евгений забывшись хотел вскочить, но городовой резко одёрнул его за плечи.
- А ну сиди, анафема!
Евстафьев более не дёргался, но говорить продолжал резко.
- «Он вынудил!» Да я плевать на него хотел! Я сам! Сам на Кавказ, по своей воле рванул! Потому как давно хотел себя в настоящем деле испытать! Кураж такой пришёл, в чёт-нечет захотелось с судьбой поиграть, надоело однообразие света и салонов! Проверить себя хотел, сколько выдержу! Я три года под смертью ходил, пока ваш Пашков тут по чужим бабам шарил, сволочь гладкая!..
- Скот вы, милостивый государь! – подал вдруг голос, молчавший до того Шкловский – Когда теперь всё выяснилось, мне даже обматерить вас, и то… скучно! Трус и подонок, бросивший в бою своих солдат, да ещё весь полк без денег надолго оставил… Пропади ты пропадом! – Юрий Николаевич встал с места.
- Да катись ты Шкловский, со своими пожеланиями! – кисло улыбнулся Евгений – Какой бес, тебя, чёрта паршивого, в этот город принёс? Пристрелил бы я тебя, да резону уже в том не было, раздули кадило!
- Полковую казну, как украли, через каминную трубу, по верёвке, переодевшись в какую-нибудь хламиду? – спросил следователь, сам скрестив руки на груди.
- А как иначе-то? Сообщников искать опасно было, продать могли в последнюю минуту, так что выбрал я удобный момент, да и обстряпал дело – Евстафьев, уловив тяжёлые взгляды, устало огрызнулся – Там начальство и без меня воровало дай боже! Припрятал мешок в надёжное место, но ночью уйти было невозможно, везде посты, а играть в неуловимого разбойника из дерьмового водевиля, я не хотел… Ну, и пришлось, бежать во время боя… У меня на этот случай, тайник был приготовлен, с гражданской одеждой под местных, переоделся, и улучив момент, вернулся в город с обозом торгашеским, взял мешок из тайника, да с похожим обозом, в толпе торгашей и прочих, смылся, такая вот, одиссея… - слабо усмехнулся Евстафьев.
Далее, Хортов выяснил причины того, что некоторые знакомцы, не узнавали прежнего Евгения. Всё оказалось проще и прозаичнее. Возвысив себя над всеми, тем, что три года был на Кавказе, он принизил для себя многих других, а прапорщика Илютина, в образе Иванова, просто не вспомнил, но выдумку следователя оценил. Над историей с собачкой княгини Улицыной, откровенно посмеялся, а свои ставшие редкими визиты в её дом, пояснил весьма лаконично, но доходчиво.
- Надоела!
Добычу, они с Пашковым поделили поровну её стоимости, и свою половину, Евгений давно обратил в деньги. На сегодня, допрос решено было прекратить, и Евстафьева отправили в камеру. Шкловский тоже раскланялся, а полицмейстер с подчинёнными, остались ждать, когда доставят Николая Пашкова.
- Сложное, было дело господа! И Лизу бедняжку жаль, останется теперь ни туда ни сюда с двумя малышами! – глядя куда-то в одну точку, проговорил вдруг полицмейстер.
- Да уж, нелёгкое, одним воздали по заслугам, для других, жизнь с ног на голову перевернули! – согласившись с ним, заметил в конце Хортов, закрывая папку с делом.
- И скандалу опять по городу и уезду будет, везёт нам право, на такие расследования! – невесело пошутил и Аристарх, откладывая перо в сторонку, и поглядев на звенящие часы.
- Евпатий Гордеич, а что вас натолкнуло на мысль что не Евстафьев, а Пашков всему заводчик? – полюбопытствовал полицмейстер, переведя взор на него.
- Да вот в начале, шевельнулось что-то в эпизоде с девичьим альбомом, но то так, было не очень, а как узнал я от агентуры что Пашков и скупщик краденных ценностей, старые подельники, ведь Потоцкий, как человек его профессии, с ветру пришлого к себе близко не подпустит, - Хортов сделал пальцами неопределённый жест – так и понял, что Пашков, мог рекомендовать ему Евгения, только со своей колокольни, ну мне так пригрезилось, и вот как видите, я не ошибся! – Евпатий Гордеич коротко развёл руками.
- А не попить ли нам чайку, господа? Когда ещё того Пашкова привезут? – чуть взбодрившись, сам же предложил Разорихин. Хортов согласно кивнул, и поглядев на дверь, громко крикнул.
- Дежурный, три чая сюда!
25/12/2020.
Конец.
-