Баллада о разрушенных монументах

­­Он не был бесстрашным, с плаката, героем,
Как все, при обстрелах вжимался в окоп,
Его, как других, всякий раз перед боем
Бил внутренний, липкий, противный озноб.

Он, также как все, поднимаясь в атаку,
До белых костяшек сжимал автомат,
В отбитых посёлках, без слёз, страшно плакал,
Когда видел то, что фашисты творят.

По пыльным дорогам тяжелой походкой,
Гнул к западу фронта горячий хребет,
Поля, города, переправы, высотки,
Весь путь из потерь, и нелёгких побед.

Погиб он в Европе-в Варшаве ли, в Праге
А может, вообще Будапешт это был?
Поил ребятёнка водою из фляги,
Вдруг взрыв, он мальчонку собою прикрыл.

Он был погребён там же, в братской могиле,
Средь тысяч таких же, под мрачной горой,
А жители памятник установили,
Он встал из гранита, совсем как живой.

Три четверти века, немногим побольше,
Прошло с той войны, мир жирок подкопил,
Забыли, Болгария, Чехия, Польша,
Кто страшную цену за них заплатил…

Он тёмною ночью вдруг встал на пороге,
Разулся, на кухню прошёл не спеша,
И чаю попить согласился с дороги,
Сел рядом, поставил у ног ППШ*.

Он долго молчал, тяготился словами,
Лишь боль неизбывная в строгих глазах.
Потом вдруг сказал: «Мы прошли через пламя,
Чтоб мир позабыл про страданья и страх.

Сегодня народ, озверевший от злости,
Сбил звёзды на нашей могильной плите,
Бойца из гранита свалили на кости.
Война подступает, и вновь быть беде?

А тот, за кого в переулочках узких,
Я голову на мостовую сложил,
Кричал: «Оккупанты, снести этих русских!»
Меня этим криком второй раз убил…

Как это случилось, скажи мне, потомок?
Как вы обрекли нас такое терпеть?
Ведь истина с самых известна пелёнок:
Плюющим на прошлое-верная смерть.

На наших костях пляшет дикое стадо,
А вы озабочены-впору вскипеть,
А вы глубоко озабочены, надо
Забыть, видно вам, что есть гордость и честь.

Но это Европа, а Харьков, а Таллинн,
А Киев и Вильнюс, а Рига и Львов?
И там нашу Память вы взяли и сдали,
Под ложь и потоки бессмысленных слов…»

Сказал-и растаял, он был или не был?
Один я на кухне, чай в кружке остыл.
Где он похоронен, под чьим хмурым небом,
А я и как звали его не спросил.

Я долго курил, утирал слёзы злые,
Что делать теперь? Закричать? Промолчать?
Что я, гражданин современной России,
Погибшему парню бы мог обещать?

Я пообещаю своё помнить имя,
И детям, и внукам его завещать,
И грань провести меж своими, чужими,
За подлость и низость чужих не прощать.

Не верить тем, кто из газет и с экранов,
Несут лицемерие, трусость и ложь,
От честных людей отличать тварей чванных,
По виду довольных, лоснящихся рож.

Вступить клянусь в схватку за Родины Память,
Не дать её на поруганье врагу,
Клянусь, что меня отступить не заставить,
Клянусь, ну а что я ещё-то могу?…

*ППШ: пистолет-пулемёт Шпагина, основной пистолет-пулемёт советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне.
­