НАЕДИНЕ С МОРЕМ. Таис Лещинская (Николаев).

­НАЕДИНЕ С МОРЕМ

(Из цикла «КОБЛЕВСКИЕ ЗАРИСОВКИ»)                             
Я – у моря…
Родное, ласковое, живое, вечно манящее строгой загадочностью своих глубин, оно снова встречает меня, громко приветствуя криком многочисленных чаек.
– Здра-ав-ству-у-уй, мо-о-о-ре, – шепчу я так тихо, чтобы было слышно только ему и, с разбега нырнув, всплываю. Тёплая влага бодрúт. С непередаваемым удовольствием я погружаюсь в неё снова и снова: ныряю, кувыркаюсь, вращаюсь «волчком» и даже пробую танцевать «Цыганочку». Вволю нарезвившись, отдыхаю на спине и, тихо покачиваясь на лёгких волнах, устремляю взор в небо. Всё тело охватывает состояние лёгкой невесомости. Стараюсь расслабить каждую клеточку. Подо мной – изумрудная морская гладь, надо мной – слепяще-голубой купол неба да стаи говорливых чаек.
Черноморское побережье близ Одессы. Начало июля. Солнце жжёт немилосердно, но иногда, ненадолго, его закрывают белоснежные хлопкообразные облака. Они, как стаи белых лебедей, то наплывают, то убегают, расстворяясь в вышине, превращаясь в редкие, едва заметные белые линии. Если долго смотреть на них, можно увидеть самые разнообразные картины, какие только способно нарисовать воображение.
Вот, только что промелькнули три дамы в пышных белых нарядах и исчезли под ветвями огромного бело-голубого дерева, и в ярких солнечных лучах лишь едва заметна золотая туфелька одной из них.
Показалась гружённая чем-то телега. В упряжке две лошади. Возницы не видно. Вдруг лошади начинают быстро таять и исчезают совсем. А может они превратились в маленьких мышей и с Земли их теперь просто не видно? А телега катится…
Неожиданно возникает сердитое мужское лицо с окладистой бородой. Видны даже большие, слегка прищуренные глаза. Кто-то внимательно смотрит на Землю.
Когда солнце закрывается очередным облачком, отчётливо видны золотисто-дымчатые лучи, веером исходящие от небесного светила и легко скользящие по морской поверхности.
– Солнце целует море, – подумалось мне. Оттого, вероятно, оно стало ещё ласковей и спокойнее.
На миг я ощутила себя маленькой, но полноценной частицей этой бесконечности. Чувство какой-то безудержной вселенской любви охватило меня. По сердцу прокатилась необыкновенно тёплая, щекочущая волна необъяснимой радости и счастья.
– Я-ри-луш-ко, – шепчу я солнцу – коснись и меня волшебным лучом своим и отражение его направь в сердце того, единственно дорогого… Пусть он думает обо мне.
Раскалённый солнцем, лёгкий ветерок слегка обжигает лицо, которое одно только и маячит над водной гладью. Мелкие рыбёшки снуют вокруг. Иногда тела касаются медузы. Некоторые из них сказочно красивы, хоть и неприятны на ощупь. Вот, совсем рядом -– довольно большая медуза, у берега я таких не встречала. Купол её «парашюта», наверное сантиметров тридцать. Края «парашютика» имеют узорчатый чернильно-сиреневый окаём. В центре – янтарём переливается какое-то ромбовидное тело. Многочисленные «серёжки» играют радужными красками, словно подвески Анны Австрийской, в день известного бала старейшин. Рядом ещё три небольшие медузки, будто изящные балеринки, кружáт в своём танце…
И опять, как в ранней юности, мне захотелось вдруг поселиться в большом уютном замке
на морском островке, куда могли бы съезжаться мои друзья, близкие, где можно было бы оставаться наедине с морем, небом, ветром – с матушкой Природой… Где в полной мере
можно было бы слиться с ней воедино, наслаждаясь радостью бытия.
Спустя некоторое время, сквозь грёзы, слышу тревожное:
– Та-и-и-са-а-а!
Очнувшись, поворачиваю голову и замечаю, что я уже метров на 200 удалилась от берега. И хоть вода спокойна и плавать кое-как умею, становится жутковато. С малолюдного берега беспокойно машет мне руками жена брата, Нина. Это её голос вернул меня к действительности, правда, лишь на мгновенье, так как в следующий миг меня снова охватывает чувство какого-то особого покоя и блаженства. Вспоминаю, что по гороскопу, я – рыба.
– Неужто могу утонуть? – мелькает тревожная мысль.
– Невозможно, – откликается внутренний голос.
– А если случайная судорога?
Безмерно любя море, я никогда, однако, не заплывала так далеко.
– Ну уж нет, – приходит внезапно ощущение, – в спокойной воде на спине одолею и такое расстояние.
– О-го-го-го-о-о! – уверенно и уже бесстрашно откликаюсь я, продолжая любоваться скользящим полётом легкокрылых чаек.
Неподалёку – рыбачьи сети и особенно усердно чайки кружат именно там. Выбираю одну и наблюдаю за ней некоторое время. Отличить среди других её нетрудно, так как она покрупнее и совершенно белая. Лишь по краям крыльев едва заметно лёгкое дымчатое оперенье. Вот она с криком пронеслась над морем и, плавно скользя, сделала вдруг резкий рывок вниз, уже над самой водой, и тут же снова легко взлетела с добычей.
– Как хорошо, что я крупная «рыба» и только по гороскопу,– мелькает смешинка – а то бы?..
Всерьёз надеюсь, что могущественные покровители мои, Нептун и Юпитер, спасут от напасти и я громко, благо вокруг никого, прошу их об этом. И вот, уж чудится мне золотая корона морского царя, слегка выступающая из воды, и, кажется, целая стая русалок сопровождает меня к берегу. Внезапно приходит мысль о морских ведьмах, об их неожиданных кознях и начинаю быстрее продвигаться вперёд. Однако, окружающее великолепие настолько привлекательно, что, снова очарованная ним, я окончательно успокаиваюсь, невольно сожалея о том, что недостаточно хорошо плаваю. Так захотелось нырнуть поглубже да с открытыми глазами…
Но вот и берег. Сказка на время исчезает. Солнце опустилось ниже к горизонту и на воду легла золотая слепящая дорожка. Ещё некоторое время я плыву по ней навстречу солнцу не в силах оторваться.
Заканчивается первый день моей очередной встречи с морем. Остаётся ещё одиннадцать дней чудес, радости и какой-то неосознанной грусти.
Ах, матушка Природа, вечная, животворящая, что ты для нас? Что мы для тебя?..
Таис Лещинская, Коблево, 1991г.