КАЖДОМУ – СВОЁ (или «Мы на отдыхе»). Таис Лещинская (Николаев).

­­КАЖДОМУ - СВОЁ
           или
МЫ НА ОТДЫХЕ

(из цикла «КОБЛЕВСКИЕ ЗАРИСОВКИ»)

Вот уже больше часа сижу в очереди к одному из двух, прижавшихся друг к другу телефонных автоматов, мечтая позвонить домой из Коблево, где пятый день отдыхаю у моря.
Опустился июльский вечер. Десятый час. Невольно прислушиваюсь к окружающим звукам. С дискотеки «Черноморца» доносится музыка. Слышен шум прибоя и редкие крики чаек, заглушающиеся голосами из телефонных кабин.
– Алло, мама? – раздался приятный девичий голосок в одной из них. – Ну что, нашли его?.. Да ты что?
– А у меня фары украли, представляешь? – перекрыл всё возмущённый мужской голос из другой кабины. – Да нет, гэдээровские…
– Как? Одни кости?.. Да, ты права, – опять прозвучал девичий голосок. – И где же он был? Под столом? Надо же…
Сидящие в очереди заволновались.
– Наверное, это о котёнке или о собачке, – с лёгким сомнением прошептала моя соседка по очереди.
– Котёнок, собачка…– съехидничал полный лысоватый брюнет. – Недавно в Ингуле полуразложившийся труп нашли. В «Южной правде» читал, для пущей важности заявил он.
– Уже поздно что-то делать, он совсем разложился, – донесся голос из кабины.
Очередь дружно вздрогнула.
– Это тоже не поможет. Ему теперь всё равно, – продолжала девушка. – Да? А когда похороны? – последовал очередной вопрос.
Все замерли, окончательно сообразив, что ни котёнку, ни даже собачке назначать время похорон не станут.
– Да нет, не круглые, а квадратные. На толчке восемьсот стоят, представляешь?.. Обе украли…
– Ну что он так орёт о своих фарах? – зашипели в очереди. – Надо было машину на стоянке оставить, а то всё по блату проскочить норовят. Теперь орёт… Из-за него и не услышишь кого убили, где похоронили…
– Ну, хорошо… Я скоро приеду, –спокойно прозвучал голос девушки.
Повесив трубку, она покинула кабину и спокойно направилась в сторону дискотеки. Очередь, остававшаяся в неизвестности, провожала её любопытными взглядами, в которых застыл немой вопрос. Никто не решался спросить, хотя многим хотелось. И вдруг…
– Вика! – окликнули девушку две такие же молоденькие девчушки, стоявшие неподалёку, и когда та, не спеша, приблизилась к ним, громко спросили:
– Чьи это кости нашли у вас под столом? Кто у вас умер?
Очередь вновь напряжённо замерла.
– Вы что, девчонки? С чего вы взяли?
– Как с чего? – возмутились девушки. – Ты же сама сейчас уточняла у мамы. Всю очередь переполошила.
– Ну что вы, – улыбнулась Вика, припоминая свой разговор. – Это наша соседка пообещала достать хорошего мяса за то, что мама ей сапожки «сделала», а принесла сплошные кости. Верь после этого людям.
– Но ведь кто-то разложился под столом, – не сдавались подружки.
– Да нет же, девчонки, – убеждала их Вика. – Это мой двоюродный братец окончательно спился, загулял, а тётка хочет отвезти его к знаменитому экстрасенсу. Деньги некуда девать, что ли? Раз сам не хочет, ни один экстрасенс не спасёт. А под столом, слава Богу, нашли мой перстень, восемь грамм золота, представляете? Я, уезжая, мысленно уже распрощалась с ним. Не знала где искать.
– Но всё-таки, кого-то же хоронят? – недоуменно прозвучал очередной вопрос.
– Да, это старушка в нашем дворе, наконец, умерла и теперь моя сестра с мужем получат её комнату. Так что всё в порядке, девочки, не считая костей и кузéна. Ну, пока, – она взмахнула рукой, – меня ждут на дискотеке…
– Надо же, – успокоенно прошелестела очередь.
– А вы тоже: «Труп в Ингуле, труп в Ингуле…», – упрекнула брюнета дама в ярком халате.
– Да кто их разберёт, – огрызнулся тот. – Не могут вразумительнее изъясняться. Нам же не слышно о чём на том конце провода говорят. Переживай тут зря.
– Товарищи, почему кабины пустуют? Чья очередь говорить? – раздался мощный бас.
Через секунду вновь зазвучали голоса. Вот, в кабину вошли двое молодых парней.
– Мама, – как-то по-особому тепло прозвучал голос одного из них. – Мы доехали хорошо. Устроились отлично. Да нет, все автобусы были переполнены… – оборвался голос и тут же,
– Но мы доехали хорошо. Нет, ничего не надо. Кормят, как на убой.
– Молодец,– отозвалась моя соседка. – Жалеет маму. Матери, ведь, всегда переживают. Кормят-то нас весьма неважно.
– Ну почему? – возражаю я. – У нас, к примеру, очень хорошее и разнообразное питание.
– Да? Вы с какой базы?
– «Восход», Дормашина.
– А я…
– Дуся-я-я! Ты с ума сошла, ведь взорвётся, – словно команда «ложись!»,– пронзительно взвизгнул женский голос в одной из кабин. – Первую воду надо сливать, потом опять кипятить сорок минут. Слушай что тебе говорят. Абрикосы? Абрикосы в молдавской зоне – восемь рублей, а персики – десять, за арбузы не спрашивай – конец света…
– Я вас очень прошу, позовите к телефону Колю, мужа моего из сорок девятой
квартиры, – слёзно умоляет кого-то женщина с ребёнком. – К вам звоню, к вам, в пятидесятую квартиру. Да, я соседка ваша. Позовите Колю, мужа моего, я вас очень прошу. Ну я вас очень прошу.
Через некоторое время снова слышен её голос:
– Нет дома? Ну, хорошо. Спасибо. Передайте ему, что звонила жена. Идём, сынок,– устало произносит женщина, повесив трубку.
– Отметилась, – хохотнул мужской баритон из очереди.
– А муж-то дома не ночует, – отозвался другой.
На душу лёг неприятный осадок.
– Мэри! Приезжай. Давим кайф. Всё о’кэй! Для тебя? Для тебя всегда найдётся… Зайдёшь к моим предкам, пусть ещё сто – сто пятьдесят подбросят. Найдут. Иначе, скажешь – загуляю.
– О чём говорят, ну о чём только говорят, – возмутилась соседка. – Такая очередь, а они…
– Наташа, ты обязательно скажи Вите, пусть второй слой досок на даче положит, чтоб никто не провалился. Уже уехал?!
– Муся-я-я! Передай Кольки хай приедэ, а я уеду. Не, тут харашо. Ну та й шо? Нэхай тэпэр вин отдыхнэ. Як, як - автобусом? Пры чом тут мост? Люды ж якось едуть. Не, не, нэ нада тут мотоцикл, шоб поламався. И ставыть нэма дэ, шэ вкрадуть. Тут у одного вжэ знялы иностранни фары за восимсот рублив, то вин цилый день не своим голосом крычыть. Муся, хай вин побильше помыдор визьмэ и ковбасы у бабы Нади, вона нэдавно кабана ризала. И канистру квасу хай прывэзэ настоящого, Николаевського. Тут сплошна обдираловка. Морэ? Морэ в цём году хорошэ – тэплэ, чыстэ пока…
Время полетело быстрее. Вот, подошла и моя очередь.
– Здравствуй, родной, это я…
Все звуки исчезли разом, остался один только голос – далёкий, слабый и необыкновенно дорогой. Я слушаю этот голос, отвечаю на вопросы и больше мне ничего не надо. И ничего не существует вокруг – только этот тёплый, влекущий голос…
Каждому – своё.
Таис Лещинская, Украина, Коблево, 1991г.