Золотая уточка

Нет-нет, она, конечно же, не была золотой, эта маленькая фигурка уточки. Дитя китайского ширпотреба, она была отштампована из какого-то тяжёлого металла, покрытого сверху чем-то золотистым. Впрочем, сделана она была довольно хорошо; совсем маленькая, сантиметра полтора в высоту и два с половиной в длину, уточка была проработана весьма подробно. На спинке и на головке были даже выполнены пёрышки, сверху их покрывала прозрачная голубая глазурь. По краям крылышек в углублениях сидели крошечные стразики красного, розового и зелёного цвета; правда, одного камешка не было, но это не портило птичку. Смотрелась уточка весьма нарядно и стоила совсем недорого, ведь тридцать пять рублей в 2015-м году – это не деньги. Продавалась она в крошечной лавочке на одном из астраханских рынков. В лавочке продавалось всё подряд – и посуда, и химикаты, и швабры с вениками, а уж заодно и сувениры. Хозяйничали в лавочке молодые супруги – мальчишка с девчонкой, причём молодая хозяйка всегда бывала одета в хеджаб и чёрные длинные одежды. Видно, в сувенирах молодёжь совсем не разбиралась и цены выставляла «от фонаря». Поэтому я, бывая на рынке, часто заходила к ним и покупала что-то симпатичное и недорогое – то на подарки, то себе. Вот и уточка тут же перекочевала в мои руки и поехала жить ко мне.
Дома я тут же восполнила пробел, приклеив вместо потерянного стразика кусочек синей фольги. Уточка стала ещё краше, она сидела передо мною на столе и лучилась золотистым светом. Я с удовольствием разглядывала её, и вдруг меня пронзило горестное воспоминание. Оно пришло из далёкого детства, из первых послевоенных лет, когда так трудно жилось всем. Я вот до сих пор не могу вспомнить, что же мы ели на завтрак и на ужин тогда, в начале пятидесятых годов прошлого века. В обед щи хлебали и перловый суп, я его и теперь ненавижу! Колбаса с сыром бывали только, когда папа ездил в Москву в командировки, а что бывало в другие дни на столе – не помню. Видно, не пышно жилось в те дни. Вот тогда-то и была куплена на базаре уточка, та самая, которую я помню всю жизнь. Простенькая, пёстро-серенькая, она сидела в уголке коридорчика со связанными лапками, покорно ожидая своей всегдашней птичьей участи. Она даже не кричала, не просила есть, просто сидела молча и всё. Мне было лет пять, но я прекрасно понимала, что уточку скоро зарежут, и моё детское сердечко сжималось от ужаса и жалости.
-Бабушка, ну, пожалуйста, не режь уточку! Пусть она живёт у нас, я играть с ней буду. Ну, пожалуйста, пожалей уточку!
Конечно же, мои детские мольбы были напрасны. Уточку зарезали и съели, и я ела вместе со всеми. Ведь есть в те годы было особо нечего. Да и в детстве горюешь недолго, жизнь мчится вскачь. А вот теперь, сквозь чащу прожитых лет, моя уточка вернулась ко мне, золотом отливают её крылышки, весело смотрят глазки- бусинки. Я глажу её по головке и помню…
А ведь были ещё и два гуся – совсем, как в песенке! Но это было уже совсем недавно, в конце девяностых. Мы с подругой Любой каждый день возвращались с работы на троллейбусе. Он медленно чапал из одного конца города в другой, и однажды, когда он потихоньку заворачивал, мы увидели в одном из дворов в центре города сетчатую загородку, а за ней важно прохаживались два гуся.
-Ой, смотри, гуси! Что они тут делают?
-Да, наверно, кто-то к празднику их припас.
И снова на душе стало как-то не по себе. Но каждый день, проезжая мимо этого двора, мы видели наших гусиков и радовались, что они живы. А потом разорилась наша фирма, и работы не стало. Не стало и необходимости ездить в ту сторону. Понятное дело, не стало вскоре и гусиков, наверно. Но так уж устроена моя память: я помню их, уточку из моего детства и двух гусиков из недавних лет. И от имени людей я прошу у них прощения и говорю им: мы с вами одной крови – вы и я!
14.10.2015г.