В беседке

(шутка)

Ты помнишь, как в беседке у фонтана
С тобой, вдвоём, в вечерней тишине,
Играли в три руки на фортепиано,
Четвёртая блуждала в темноте.
   Твой голос выводил меццо-сопрано,
   Мой тенор от волненья чуть дрожал,
   Из НЕЧТО вдруг возникший Челинтано
   Нам этак шаловливо подпевал.
Растягивали мы диминуэндо,
И каждый кто как мог, и кто куда,
Потом мы потянули за крещендо,
Кто в лес, кто по грибы, кто по дрова.
   Я взял рожок, а ты взяла бандуру,
   Я взял валторну, ты взяла гобой,
   И на пюпитре фуги партитуру
   Сам Челинтано нам листал с тобой.

От фонаря аллегро, виво, престо
Мы шпарили гавот и менуэт,
Коленца нам выкидывал маэстро
И мелкой бил чечёткой о паркет.
   Стокатто, и лигатто, и вибрато,
   Глиссандо, и сфорцандо, и форшлаг,
   Синкопой их швыряли в модерато,
   В бемоль-бекар, в диез, и просто так.
В позиции второй расставив руки,
Сложившись вдвое, будто бы дуга,
Кумир наш издавая ржанья звуки,
Стал загребать копытцем под себя.
   Порхнула мотыльком ты к клавесину,
   Плечом своим лукаво поведя,
   Схватил наш гость заморский мандолину,
   Локтём своим слегка поддав меня.

Играла на тромбоне ты с сурдинкой,
Потом, когда пропели мы сонет,
Из рук моих ты умыкнула скрипку,
А Челинтано выхватил кларнет.
   Загадочно чему-то улыбаясь,
   Он, задом пятясь, шаркал каблучком,
   Ты в след, походкой нервной удаляясь,
   Кокетливо мне сделала смычком.
Рысцою скрывшись где-то за кустами,
Я слышал, как играли в прятки вы,
И долго молча что-то там искали,
Покуда это «что-то» не нашли.
   Лишь изредка твой голос раздавался
   Призывный и волнующий такой,
   И месяц как-то странно улыбался,
   И квакали лягушки за рекой.

Явились вы созвучьем унисона,
И, раздвигая головой кусты,
Пропели что-то там из Мендельсона,
Потом «Турецкий марш» играли вы.
   Смычок твой неприлично изгибался,
   Была на скрипке порвана струна,
   Кларнет стыдливо как-то заикался,
   И западать в нём стала нотка «фа».
Воскликнув: «Мама мия, Италиано!»,
В свои ладошки — шмяк, и был таков,
«Пиано» испарился Челинтано
На средиземноморский свой сапог.
   Но сердцем чую — поздно или рано,
   Чтоб в преисподню провалился я,
   В утеху нам, из Пан-Американо
   Майкл Джексон скоро явится сюда.