"Левозаплечный" не дремлет

Февраль, похоже, вымещал на людей какие-то свои давние обиды, заставляя ртутный столбик уличного термометра ежедневно сдавать свои позиции, на 3 – 5 градусов, а на 17 число прогноз, вообще пугал по-настоящему: мороз до -40 днём, с ветром и метелью.
Эту неделю Марина взяла в счёт летнего отпуска, чтобы немного оправиться после выписки из стационара, где случился этот «почти смертельный случай». Она теперь, время от времени, возвращалась к тем событиям, понимая, что благополучный исход произошёл неслучайно. Когда два врача в кардиологическом отделении, а потом и ещё один, достаточно опытный, знакомый врач, подтверждают, что, вероятнее всего, у неё была остановка сердца и «запустить» его можно было только с помощью реанимационных мероприятий, на ум приходит только одна мысль: «В качестве реаниматолога в её случае, выступил Бог». И именно это сейчас заставляло Марину, несмотря на лютый мороз и метель, думать и настраивать себя на вечернюю службу, где она обязательно должна поставить свечку и поблагодарить Господа за Его, такую к ней милость.

В начале пятого вечера, основательно утеплившись, она вышла на улицу и, ощутив лютость февральской погоды, буквально бегом, направилась в сторону Никольского храма. Прячась от ветра, она, время от времени, забегала за угол дома или киоска и делала короткие передышки, потом снова преодолевала очередной отрезок намеченного маршрута.
Уже основательно замёрзнув, она, наконец, поднялась по ступенькам церковного крыльца и потянув на себя тяжёлую дверь храма, выдохнула, давая возможность тёплому воздуху обнять её со всех сторон, как долгожданную гостью. Как же это было спасительно и приятно. Пройдя из притвора в основную часть храма, она отметила, что в храме, достаточно многолюдно для буднего дня и из разговора двух прихожанок поняла, что сегодня вечером на службе будет митрополит и всё епархиальное священство. И действительно, когда из алтаря стали выходить, один за одним, священники и вставать в два параллельных рядя, друг против друга для встречи митрополита, Марина, решив зачем-то посчитать их, даже сбилась со счёта. Причину происходящего она узнала опять же услышав разговор двух прихожанок. Оказалось, что эта вечерняя служба посвящена памяти Святителя Феодосия Черниговского, чьё имя носит и здешний метрополит.

Стоя в числе тех, кому досталось место у самой ковровой дорожки, Марина впервые наблюдала, как происходит встреча правящего архиерея. Все действия выполнялись чётко, неспешно и в установленном, как было видно, порядке. Потом митрополит и все священники скрылись в алтаре, что навело Марину на мысль о наличии какого-то дополнительного места там, поскольку их количество, по её мнению, значительно превосходило размеры алтаря. Эту её «профессионально-инженерную» мысль прервал зычный голос дьякона: «Востаните!». Началась вечерняя служба.
Мало ещё понимая, что происходит во время богослужения, Марина, тем не менее, старалась вслушиваться, хотя бы в интонации священника и хора, сопровождавшего ход службы, крестясь и делая поклоны одновременно с остальными. Когда все присутствующие, будто бы по команде «вольно», стали перемещаться в правую часть храма, образовывая длинную очередь, Марина, последовав их примеру, тоже встала вслед за высокой женщиной в сером пальто с пышным песцовым воротником, который всё время мешал обзору. Стоящие сзади неё женщины тихонько переговаривались о том что сегодня всем прихожанам разрешено, поднявшись на солею, пройти по ней от раки, в которой стоит ковчежец с мощами Серафима Саровского, мимо открытых Царских Врат, до раки, в которой стоит ковчежец с мощами Феодосия Черниговского, день памяти которого и отмечается сегодня. Но самое главное, что каждый сможет воочию посмотреть, как мироточит настенный Образ Спасителя, потрогать своими пальцами проступающее на поверхности миро и приложиться к этому Образу. Марина, слушая этот разговор, начинала понимать, что её решение пойти в храм именно сегодня, в понедельник, а не сразу после выписки из больницы, в субботу или в воскресенье, оказалось совсем не случайным. Опять, и она в этом не сомневалась, по Божьему Промыслу, ей выпала редкая возможность приобщиться к чуду мироточения и что только сегодня, именно на этой службе прихожанам разрешено всё это увидеть собственными глазами, поднявшись на солею, куда обычно заходить никому, кроме священнослужителей не разрешается.

Очередь потихоньку продвигалась. Из-за объёмного воротника впереди идущей женщины, Марине не всегда было видно, что происходит на солее и как ей там правильно себя вести. Но вот, приблизившись к ступенькам, она специально, немного задержалась перед ними и увидела, как люди подходя к Образу Спасителя, крестятся, потом пальцем дотрагиваются до капелек и помазывают себе лоб. Кто-то чуть задерживается и, приложившись, просит, видимо о чём-то, для себя насущном. Сзади её легонько подтолкнули и она поспешила восстановить установленную ранее дистанцию с той женщиной с пышным воротником, которая шла впереди.
Неожиданно для себя, она почувствовала, как сердце стало работать так громко, что казалось, его слышит не только она, но и те, кто идёт рядом. Сначала все прикладывались к ковчежцу с мощами Серафима Саровского, затем гуськом шли к Образу Спасителя и, проходя мимо открытых Царских Врат, где находились в это время все священники и митрополит, с крестным знамением и поклоном перед ними, продолжали путь к раке с мощами Феодосия Черниговского. И вот, когда Марина уже прошла Царские Врата и до раки оставалось, буквально, рукой подать, женщина, которая всё это время шла перед ней, резко повернулась и, с явно недоброй интонацией, произнесла, обращаясь лично к ней:

- Без благословения священника к мощам прикладываться нельзя.

Это было так неожиданно и времени, спросить у кого-то, так ли это на самом деле, совсем не было, Марина, так и не приложившись к мощам Феодосия Черниговского, с ощущением какой-то холодной внутренней пустоты, спустилась с солеи. Что-либо понять из того, что сейчас произошло, её мозг отказывался. Служба подходила к концу. Сведующие прихожане стали выстраиваться с двух сторон ковровой дорожки, чтобы получить, от покидающего храм митрополита, его благословение. Марине не удалось встать в первый ряд, тем более, что она теперь сомневалась, а имеет ли она и на это право.
Дома она немного успокоилась и решила, что завтра к концу утренней службы обязательно снова пойдёт в храм, чтобы спросить у священника, у которого уже была несколько раз перед первым своим причастием (отдельная история «Левозаплечный фронт»), что вчера на самом деле произошло и что опять с ней не так?
В храме, когда она пришла, уже заканчивалась панихида, которую всегда служат после литургии, но служил её другой священник. Марина встала в сторонке, надеясь, что «её» батюшка ещё не вышел из алтаря. И к большой её радости, буквально через несколько минут он, действительно вышел оттуда и направился в сторону свечной лавки. Марина поспешила наперерез, неумело подставляя свои ладони под благословение.

- Благословите, батюшка.

- Бог благословит.

Марина не знала, стоит ли рассказывать сейчас всё, что случилось с ней вчера на службе, есть ли у священника время её выслушать и решила просто задать вопрос:

- Батюшка, а как и у кого мне получить благословение для того, чтобы приложиться к мощам?

Выражение его лица было Марине уже знакомо. Брови стали медленно подниматься вверх, придавая взгляду крайнюю степень удивления («Левозаплечный фронт»).

- Не понял. Зачем вам для этого благословение?

- Ну вот вчера, когда я уже подходила к мощам Феодосия Черниговского, где все прикладывались к ним, женщина, которая шла передо мной, повернулась и очень строго сказала мне, что без благословения священника, нельзя прикладываться…

- И что, вы не приложились? – не дав договорить Марине, толи удивлённо, толи возмущённо, спросил батюшка.

- Так она же сказала, что нельзя, - растерянно ответила Марина, понимая, что в очередной раз удивляет священника своими «нескладушками».

- Да почему нельзя-то! Вы же видели вчера, что все люди прикладывались, - и уже немного помолчав, добавил, - Ну, вас всё-таки и держат!... Пойдёмте!

Он, кивком головы, показал, чтобы Марина последовала за ним. Марина послушно засеменила за священником. Основной предел храма был отделен специальным канатом, «одетым» в бархатный чехол. Батюшка снял его с петли и пропустил Марину впереди себя, снова перекрыв проход.

- Идите к мощам Феодосия Черниговского, приложитесь и помолитесь там, - а сам, сказав Марине эти слова, направился в другой конец солеи и встав на колени сначала перед мироточащим Образом Спасителя, а потом перед Образом Николая Чудотворца, стал, как Марина догадалась, молиться о её грешной душе и просить, наверное, чтобы её «кто-то не держал».

Батюшка молился довольно долго, а Марина, приложившись к мощам Феодосия Черниговского и помолившись ему, как умела, наблюдала это с тёплой сердечной благодарностью, что он так печётся и переживает о ней. На её глаза стали наворачиваться слёзы. Такая, практически отеческая, забота так растрогала её, что подойдя после коленоприклоненной молитвы батюшка даже спросил

- Вы в порядке?

-Да, батюшка, всё хорошо. Спасибо вам большое. Я помолилась и приложилась, - потом, немножко смутившись, добавила, - ну, как умела, конечно, помолилась.

- Ну и Слава Богу! Пойдёмте, - опять кивком головы, он пригласил Марину на выход из главного предела и она послушно последовала за ним, таким большим, по сравнению с ней, и добрым. На душе у неё в этот момент было так тепло и спокойно, как не было уже очень давно.
Перед выходом в притвор оба остановились. Марина теперь знала, что уходя, можно попросить у батюшки благословение, как сказали ей, на добрые дела. Но перед тем, как сложить свои ладони для этого прошения, она робко спросила:

- Батюшка, а почему всё-таки вчера та женщина мне, получается, самовольно запретила приложиться к мощам?

- Вы вот сейчас сказали слово «самовольно», но на самом деле это не так. Эта женщина в тот момент выполняла волю того, кто так или иначе очень старается воспрепятствовать любой возможности прихода человека к вере. Действовать эта сила может только через кого-то. В данном случае, подходящим «скафандром» оказалась та женщина. Почему именно она, трудно сказать. Но именно в её сознание на какой-то момент был подключён тот, о котором я говорю. А она, выйдя из храма, вообще забыла, что что-то говорила вам, я в этом совершенно уверен. Ей просто воспользовались.

Марина слушала батюшку и начинала потихоньку понимать, что её приход к Богу, действительно, очень, видимо, нежелателен тем, кто так вероломно внедрился в её судьбу и так настойчиво пытается всё разломать и уничтожить. 

- Спасибо вам за всё, батюшка, благословите, - слегка склонив голову, Марина сложила ладони под благословение.

- Бог благословит, - перекрестив её, ответил батюшка.

- Ну, я пойду, до свидания…

- С Богом! Ангела Хранителя вам, приходите.

- Спасибо, батюшка, - ещё раз повторила Марина, - обязательно приду.