Смирение — добродетель
трупов.
Ничто не стоит так
дёшево, как человеческая жизнь, и не ценится так дорого, как автомат
Калашникова.
Человек, изрекающий
на телеэкране глупость, умней дурака, этого права не добившегося.
Доходы принадлежат
государству, убытки — народу.
Внизу крадут, что
можно, в верхах — всё, что можно.
Вот ты жалуешься, что
воевал, а у меня, представь, никакой к тебе жалости: воевал бы хорошо, сейчас
жаловались бы наши враги.
Как часто
политическое честолюбие подымает вокруг себя оглушительный колокольный звон,
доказывая, тем самым, что набат может греметь и по самому пустячному поводу.
Мы ругаем террор,
топаем на него ногами, угрожаем кулаком, а он хоть бы хны: настоящая собака на
сене.
Когда-то изучали
«Майн кампф», на случай прихода Гитлера. Сейчас
в моде Коран, а вдруг нагрянут мусульмане. А Тору зачем изучать? Евреи
уже здесь.
Стыдно, конечно, но
учтите, что платят и за стыд.
Свои мысли держи при
себе, а мысли начальства — перед собой.
Вид у вас, конечно,
омерзителен, но чувства — самые благородные.
Позволить заплевать
себе глаза, единственная возможность не видеть того, кто это сделал.
Какое это
наслаждение, когда плюют в урну, а не в душу.
Какое захватывающее
занятие — переводить стрелки часов назад.
Послушаешь, так
терпеть не долго. Посмотришь, ни какого терпения не хватит.
Слепота тем и хороша,
что можно говорить правду в глаза.
Он был первым в своём
учреждении, посмевшим возражать начальству. После этого его ещё долго
вспоминали как последнего из могикан.
Как часто
мировоззрение зависит от миропомазания.
Неизбежность — не то,
что случится с нами завтра, а то, что уже произошло, хотя мы об этом не
подозреваем.
Всё-таки в те
времена, когда приходилось таиться даже от друзей, мы куда больше знали друг о
друге.
Выходя от начальства,
хлопайте дверью… своего кабинета.
Борис Иоселевич
|
|