Странная женщина часть 1
Часть
1
Владимир Петрович Смирнов обратил внимание на идущую метров на двадцать впереди него в ярком цветастом платье женщину, как ему показалось лет сорока пяти. Она была среднего роста, полненькая, не толстая, а именно полненькая, с короткой стрижкой черных, должно быть не крашеных волос.
-Что-то раньше я её не видел в нашем дворе, - подумал мужчина, - видимо в гости к кому-то идет.
Тем временем женщина повернула к его подъезду и громко поздоровалась с сидящими на скамейках бабушками:
- Бабулечки-красотулечки, доброго вам вечера! Я ваша новая соседка, зовут меня Людмила. Я - женщина интеллигентная. Так что, никаких неудобств вам не причиню.
Услышав такой монолог, Владимир Петрович остановился чуть поодаль, чтобы понаблюдать за реакцией десятка живущих с ним в одном подъезде пожилых женщин. Бабульки помалкивали и с едва сдерживаемыми улыбками разглядывали новоявленную соседку. И только баба Агния, сурово глянув своими некогда голубыми, как майское небо, подслеповатыми глазами, изрекла:
- Ну, что же, Людмила, милости просим в наше общество. Только, вряд ли оно тебе понравится. Ты вон какая видная. А мы пеньки трухлявые. Живем воспоминаниями, а ты их не ведаешь.
- Ничего, бабулечки, подружимся, - оптимистично заявила Людмила, - найдем общие интересы. Приятного вам вечера! Пойду я.
- А в какой квартире-то поселилась? - спросила Агния.
- В сороковой, на третьем этаже.
Владимир Петрович был удивлен услышанным представлением новой жилички подъездным бабулькам. Еще больше его удивило то, что эта странная женщина поселилась в соседней квартире. Конечно странная. Ни один нормальный человек при первом знакомстве не будет представляться интеллигентом. А эта сразу же доложила всему дому, что она - интеллигентная женщина. Представилась она так, конечно, не всему дому, но завтра же "надзорные органы" постараются и весь дом будет знать об этом.
- Добрый вечер! - поприветствовал Владимир Петрович стройные ряды бабушек.
- Добрый, добрый, Володя, - отклинулись они. - А у тебя соседка новая появилась. Не знакомился еще?
- Не довелось. А что за соседка? Не пьяница, не наркоманка, надеюсь?
- Что ты, что ты. Всем обьявила, что она интеллигентная женщина.
- Ну, что ж, поживем-увидим, - многозначительно проговорил мужчина и скрылся в подъезде.
Дверь сороковой квартиры была приоткрыта. Через довольно широкую щель видны были горы коробок и узлов, заполнивших всю прихожую.
- Посмотрим-посмотрим, - пробубнил про себя Владимир Петрович, а ведь это уже третий хозяин в соседях, пока он живет здесь. Первыми, поселившимися одновременно с ним, были добрейшей души бабушка с дедушкой, дом которых, как и не один десяток других снесли под застройку площадки бетонными коробками девятиэтажек. Какое-то время вокруг их бывшего домишка, построенного после войны бог знает из чего, оставался огород, куда дед Игнат почти ежедневно ходил, опираясь на сучковатую палку. К вечеру возвращался с полной корзиной петрушки, укропа, зеленого лука и щедро делился с его женой:
- Берите! Вашим детишкам витамины нужны.
Ольга, на которой Владимир Петрович был женат в то время, брала блюдо с зеленью, что-то буркала в ответ. Женщиной она была необщительной, в особые контакты с соседями не входила. Зато, Владимир Петрович, если выпадало свободное время, готов был пообщаться с дедом Игнатом на любую тему. Он понимал, что старикам на склоне лет хочется с кем-то выговориться, поделиться воспоминаниями, а иногда, и что-то посоветовать. Однажды, узнав, что Владимир Петрович взял участок под дачу, дед Игнат заявил:
- В выходной, Володя, идем ко мне на огород. Я тебе выкопаю саженцев отличного винограда. Обязательно посади у себя на участке. Будешь каждую осень меня вспоминать, уплетая чудо-ягоды. А детям-то какая радость будет!
Давно уж не стало деда Игната и его Машеньки, а виноград на даче все еще продолжает радовать обильным урожаем янтарных гроздей...
Потом, в квартире ушедших в мир иной стариков поселилась одинокая лет тридцати пяти Татьяна. Вела она тихий образ жизни. В гости к ней практически никто не ходил, разве что иногда заходила мать. Заглядывающих к ней мужиков, Владимир Петрович ни разу не наблюдал. И это было довольно странным: Татьяна была женщиной видной, нет не красавицей, но во всех отношениях приятной. Ее фигуру, походку, умение разговаривать не мог оценить только слепой и глухой. И вот теперь Людмила...
Все эти мысли пронеслись в голове пока Владимир Петрович переодевался в спальне в домашнюю одежду. Жена хлопотала у плиты и даже не заметила его возвращения домой.
- Чем это ты так увлечена, красавица, что даже не услышала как я пришел?
- Да вот, блинами занялась. Миксером, наверное, в это время тесто взбивала.
- То-то визг стоял на весь подъезд.
- Что, даже на лестничной площадке слышно?
- Да шучу я, шучу. А у нас новая соседка появилась. Не видела?
- Нет. А кто?
- Бабушки у подъезда сказали, что интеллигентная женщина. Так она им представилась.
- Неужели так и заявила?
- Да. Зачем бабулям врать.
***
Вечером следующего дня настойчивый звонок в дверь оторвал от накрытого женой к ужину стола.
- Кого в такой час принесла нелегкая? - пробурчал Владимир Петрович, направляясь к входной двери. Звонок продолжал с секундными перерывами издавать свою противную трель. - Да иду я, иду! У кого такой нетерпеж?
За дверью стояла их новая соседка с расплывшейся на все лицо улыбкой:
- Добрый вечер! Извините, что беспокою. Я зашла познакомиться и предупредить, что в ближайшие неделю-другую. вынуждена причинить вам беспокойство.
- Заходите! Через порог не знакомятся.
Гостья сделала несколько шагов в прихожую. В это время из кухни подтянулась жена.
- Ну как вы, наверное, уже догадались, я ваша соседка. Зовут меня Людмила. А вас?
- Я, Владимир Петрович, а это моя благоверная Марина Константиновна. Надеемся на мирное сосуществование.
- Конечно, конечно! Я женщина интеллигентая. Но вот только в ближайшее время вынуждена буду шуметь. Не я, конечно, а рабочие со своими перфораторами. Понимаете, я уже вещи начала раскладывать, а потом решила, пока квартира пустая, ремонт косметический сделать. Знаете, как сложно ремонт затевать, когда вся квартира мебелью заставлена? Вот я и решила...
- Житейское это дело, Людмила. Могли бы и не предупреждать. Мы бы и так все поняли, - попытался остановить словоизлияния соседки мужчина.
- Ну как же не предупредить, а вдруг бы вы были против?
Неизвестно, как долго продолжалось это словоблудие, если бы не вмешательство Марины:
- Володя, у меня там вешалка для кухонных полотенец упала. Посмотри!
- Да, да! Сию минуту. Извините, Людмила, дела.
- Действительно, интеллигентная женщина, - сквозь смех сказала Марина. - Ну о-о-очень интеллигентная.
- Странная она какая-то. Ну да ладно, поживем-увидим.
Шум музыкальных строительных инструментов Владимира Петровича с Мариной не беспокоил: с раннего утра и до позднего вечера они были на работе, а выходные проводили на даче. А вот бабушки у подъезда судачили:
- И что это она за ремонт такой затеяла? Весь подъезд ходуном ходит!
- Говорит, что у нее разрешение властей на переоборудование есть.
- Прыткая какая! Когда бы она это разрешение получить успела? Месяцами люди пороги обивают, чтобы туалет с ванной объединить.
- Да ладно вам, бабы. Сумела видимо. Она бабенка смазливая. А мужики на таких падки. Усластила, видимо, какого-то начальничка.
- Тьфу на тебя! Тьфу! По-твоему, только через это все делается.
- Агния, Дарья! Что вы к Людмилке-то прицепились? Круглый год ремонты идут: только в одной квартире закончат, так в другой стук начинается.
- Вот я и говорю - откуда у людей деньжищи такие? Ведь ремонты нонче не мало стоят.
Проскользнувшая в подъезд молоденькая парочка резко поменяла тему старушечьих пересудов, хотя визг перфоратора из открытого настежь окна продолжал резать уши.
Дней через десять в соседней квартире все стихло. Только иногда по вечерам доносилось повизгивание шуруповерта.
- Мебель новую собирают, - высказался за ужином Владимир Петрович. - У подъезда коробок целая гора навалена.
- Видела. Не плохо обустраивается наша соседка. А у нас, вон в прихожей, кошка все углы ободрала. Поменять бы надо обои, да куда весь хлам девать.
- А зачем, Марина, обои менять? Кошка и новые подерет. Может, лучше кошку кому-то отдать?
- Что ты?! Что ты! Как это такую красавицу кому-то отдать!
- Ну тогда и про обои не вякай.
Марина обиженно поджала губы. На том и закончился назревающий небольшой семейный скандальчик.
На следующий вечер, как только Владимир Петрович со скрежетом вставил ключ в замочную скважину, отворилась соседняя дверь.
- Ой, Владимир Петрович, - обрадовалась соседка, - вы с работы вернулись? А жена ваша дома уже?
- Должно быть. А что?
- Да я вот ремонт закончила, мебель установила и хочу пригласить вас полюбоваться моей красотой.
- Людмила, красоту вы для себя, а не для соседей наводили.
- Ну что вы так! Заходите сейчас вместе с Мариной - посмотрите. Заодно и знакомство отметим. У меня коньячок настоящий армянский есть. Ой, Мариночка, здравствуй! - поприветствовала щебечущая соседка показавшуюся в открытом дверном проеме хозяйку. - Очень прошу вас, зайдите ко мне хоть на несколько минуток.
- Хорошо, - согласился мужчина. - Сейчас переоденусь, умоюсь и зайдем.
***
Владимир Петрович не был в соседней квартире со времени похорон деда Игната и его Машеньки. Он хорошо помнил ядовито-зеленые обои и светло-коричневый линолеум на полах. Такие же мрачные, только синие обои в маленький беленький цветочек были и в его квартире. Правда, вскоре он сумел добыть и оклеить стены своей квартиры веселенькими светлыми обоями. Предлагал свои услуги по замене ядовитой зелени и старикам-соседям, но дед Игнат категорически отказался:
- Ничего, Володя, мы и с такими стенами свой век доживем.
Теперь же, квартира сияла. Светло-молочные обои сверкали перламутровыми цветами в отблесках света изящной чешской люстры на идеально белоснежном потолке, а ламинат на полу казался добротным дубовым паркетом. Новенькая светло-бежевая мебель гармонично вписывалась в общий фон комнат.
- Проходите, соседушки! Посмотрите мое скромное гнездышко! - щебетала Людмила, направляя своих гостей из комнаты в комнату.
На кухне стоял небольшой квадратный стол из массива, который окружали стилизованные под венские стулья. Стол был накрыт. В центре стола красовалась резная бутылка. Людмила предложила выпить за дружбу, но гости в один голос предложили тост за великолепие ее квартиры.
- За дружбу, Людмила, выпьем вторую, а третью можно будет и за любовь. Надеюсь, у такой шикарной женщины есть воздыхатель? - Владимир Петрович хотел сказать еще какие-то лестные слова, но сердитый жонин взгляд исподлобья заставил притормозить.
- Ну что вы, Владимир Петрович, какие воздыхатели! Не до них. Кручусь, как белка в колесе. Работа с утра до вечера. У меня на рынке мясной павильончик: закупки, продажи, отчеты, да еще престарелая мама требует постоянной заботы.
- Да-да. Дела и заботы они отодвигают в сторону дела сердечные. Хотя, помню в молодости на все хватало времени: и на работу, и с девчатами до утренней зорьки...
- И не говорите, Володя! Можно я вас просто Володей буду называть? У нас разница в возрасте уж не такая и большая.
- Да хоть горшком... А разница. я думаю, годков пятнадцать, а то и поболе.
- Ну что вы! Вы так молодо выглядите.
- Если молодо выгляжу, то только благодаря моей Мариночке, ее заботе и вниманию.
Разговоры затянулись часа на полтора. Выяснилось, что у Людмилы в юности был бурный роман, но она вовремя остановилась не без маминой помощи, поступила в институт, а то чуть и школу из-за любви не бросила. Одним словом, остепенилась. Да так, что до сих пор рядом мужчинами и не пахнет, подвела итог своим откровениям соседка.
***
В соседней квартире наступило затишье. Только по утрам и поздними вечерами тишину нарушали громкие разговоры Людмилы по телефону. Она раздавала какие-то указания, что-то требовала от собеседников. Скорее всего, она устраивала разборки с поставщиками и продавцами мяса. Утренние крики в телефонную трубку, как правило, были не продолжительными и завершались громким лязгом металлической входной двери. Вечерние же разговоры могли длиться до полуночи и мешали заснуть уже задремывающему Владимиру Петровичу.
Иногда целыми неделями в соседней квартире стояла гробовая тишина, было слышно, как отбивают время ее напольные ретро-часы, стоящие за разделяющей квартиры стеной.
- Людмила, ты что, в командировку уезжала? - как-то после очередной недели затишья спросила Марина.
- Что ты, Мариночка! Какая командировка? У мамы все время пропадала. Приступы астмы ее последнее время замучали. Так что днюю и ночую у нее.
- Ай,ай,ай! Неприятности-то какие, - посочувствовала Марина соседке.
- Ничего, переживем. Думаю немного уж мамуле мучиться-то осталось...
Эти слова соседки ошарашили Марину. Вместо того, чтобы желать выздоровления матери - дочь ждет ее смертного часа. Странно. Очень странно все это, про себя подумала она, но вслух ничего не сказала, только многозначительно покачала головой.
Проходило какое-то время и телефонные переговоры вновь начинали нарушать спокойствие четы Смирновых. "Видимо, матери Людмилы полегчало и она наведывалась к ней по пути с работы и в выходные", - предполагала Марина, разбуженная чуть свет надрывными криками соседки в телефон. - " А может и не заходит, а ждет ее смертного часа", - подумала Марина, вспомнив разговор с соседкой у булочной и намереваясь хоть еще на часок провалиться в сон закапывалась поглубже в подушку.
В начале зимы Людмила надолго пропала. Недели через три, в ее квартире по вечерам, а иногда и поздней ночью гремела музыка да так, что стены дрожали, и казалось, вот-вот рухнут. Как-то Владимир Петрович сквозь шум музыки услышал громкий стук в металлическую дверь соседней квартиры. Мужчина поднялся с постели, потряс распухшей от шума головой и вышел в прихожую. В дверной глазок он увидел, стучащего в дверь Михаила из квартиры этажом выше.
- Что, Михаил, и тебя достали? - спросил он распахивая дверь.
- Не то слово. Сил уже больше никаких нет. Стучу, стучу и никто не открывает. Может полицию вызвать?
- У меня тревожная кнопка в квартире установлена, могу нажать. вызвать вневедомственную охрану, только будет ли она с этим делом разбираться?
В это время дверь сороковой квартиры наконец распахнулась. Взору мужчин предстали недовольные морды двух крепеньких молодых, лет двадцати-двадцати трех, людей.
- Что надо, козлы! Чо дверь ломаете!
- Козлы вы! Сейчас же вырубите музыку, или мы вызываем полицию.
- Шли бы вы, мужики, по добру - пока мы вам морды не расквасили!
- А кто вы такие и как попали в эту квартиру? - задал Михаил вопрос не в меру обнаглевшим парням.
Владимир Петрович в это время дотянулся до тревожной кнопки и незаметно нажал ее.
- Вообще! Это наша хата. Тетка Люда нас сюда поселила. Так что топайте, мужики, к своим бабкам.
Перебранка длилась еще две-три минуты. На лестничном марше послышался топот, и на площадке появились двое полицейских с автоматами наперевес:
- Кто хозяин тридцать девятой квартиры? Кто тревожную кнопку нажал?
- Я нажал кнопку - ответил Владимир Петрович. - Вот молодежь тут разбушевалась. Слышите, как в два часа ночи музыка гремит? Мы сделали им замечание, так они нам морды пообещали расквасить.
- Начальник, мы все! - наглость мгновенно слетела с лиц молодых людей, даже заискивающие нотки прорезались в их голосах. - Сейчас музыку вырубим и баиньки.
- Товарищ лейтенант, вы документы у них проверьте, - попросил Михаил. - В этой квартире они не проживают.
- Проверим. А вы, мужчины, идите отдыхайте. Мы с этими охламонами разберемся.
Вечером следующего дня примчалась Людмила:
- Соседушки, миленькие! Извините ради Бога! Мои племяши приехали на неделю в город, вот я и пустила их пожить. Сама все равно у мамы. А они, оказывается, вон что тут вытворяли. Меня в три часа ночи в полицию привезли для опознания их личностей. Ради Господа Бога простите меня.
- Не одним нам твои родственнички покоя не давали, - веско ответил Владимир Петрович, - вон у Михаила, что над тобой живет, мать престарелая пластом лежит, а в сорок второй у квартирантов двое детишек маленьких. Да почитай, весь подъезд не спал несколько ночей.
- Да, что же вы сразу-то мне не позвонили. Я бы их мигом выперла.
- Мы же не знали, что у тебя тут постояльцы. Думали, тебе взгрустнулось - вот ты и решила музыку включить. Ну, да что теперь говорить об этом. Мать то как?
- Плохая она. Со дня на день жду, что Богу душу отдаст. Я уж и на работе практически не бываю: сбегаю на часок и опять к ней.
Соседи еще немного поговорили и разошлись.
Однако, мать Людмилы Богу душу отдавать не спешила, а отошла в мир иной только через два с лишним года. Похоронила ее дочка тихо, без поминок, даже гроб с телом покойной не подвезла к дому, где надеялись попрощаться с ней старожилы.
***
Смирновы узнали о смерти матери соседки только через месяц, когда веселенькая в легком подпитии Людмила доложила о событии подъездным бабушкам:
- Ну все, бабулечки, отмучилась я наконец. Свезла свою мамулечку на погост.
- Людка, как ты о смерти матери говоришь? Постыдилась бы!
- А чего мне стыдиться? Вымотала она за последние годы мою душу и тело. Капризничала, как дите малое.
- А ты знаешь, как дите малое капризничает? Насколько нам известно, детей у тебя нет и никогда не было.
- У подружек насмотрелась. Ну, да что мне с вами говорить. Теперь у меня новая жизнь начинается! - повела плечами и, покрутив задом, женщина скрылась за дверью подъезда.
- Батюшки! Срам то какой! А еще представлялась интеллигентной женщиной!
- Бог ей судья, Агния. Каждая тварь вольна поступать, как ей вздумается. Ты лучше расскажи, чем вчера серия закончилась, а то я рано закемарила.
Агния откинулась на спинку скамейки и начала живописать события сто тридцать первой серии топчущегося на месте нескончаемого фильма то ли о любви, то ли о ненависти.
Владимир Петрович Смирнов обратил внимание на идущую метров на двадцать впереди него в ярком цветастом платье женщину, как ему показалось лет сорока пяти. Она была среднего роста, полненькая, не толстая, а именно полненькая, с короткой стрижкой черных, должно быть не крашеных волос.
-Что-то раньше я её не видел в нашем дворе, - подумал мужчина, - видимо в гости к кому-то идет.
Тем временем женщина повернула к его подъезду и громко поздоровалась с сидящими на скамейках бабушками:
- Бабулечки-красотулечки, доброго вам вечера! Я ваша новая соседка, зовут меня Людмила. Я - женщина интеллигентная. Так что, никаких неудобств вам не причиню.
Услышав такой монолог, Владимир Петрович остановился чуть поодаль, чтобы понаблюдать за реакцией десятка живущих с ним в одном подъезде пожилых женщин. Бабульки помалкивали и с едва сдерживаемыми улыбками разглядывали новоявленную соседку. И только баба Агния, сурово глянув своими некогда голубыми, как майское небо, подслеповатыми глазами, изрекла:
- Ну, что же, Людмила, милости просим в наше общество. Только, вряд ли оно тебе понравится. Ты вон какая видная. А мы пеньки трухлявые. Живем воспоминаниями, а ты их не ведаешь.
- Ничего, бабулечки, подружимся, - оптимистично заявила Людмила, - найдем общие интересы. Приятного вам вечера! Пойду я.
- А в какой квартире-то поселилась? - спросила Агния.
- В сороковой, на третьем этаже.
Владимир Петрович был удивлен услышанным представлением новой жилички подъездным бабулькам. Еще больше его удивило то, что эта странная женщина поселилась в соседней квартире. Конечно странная. Ни один нормальный человек при первом знакомстве не будет представляться интеллигентом. А эта сразу же доложила всему дому, что она - интеллигентная женщина. Представилась она так, конечно, не всему дому, но завтра же "надзорные органы" постараются и весь дом будет знать об этом.
- Добрый вечер! - поприветствовал Владимир Петрович стройные ряды бабушек.
- Добрый, добрый, Володя, - отклинулись они. - А у тебя соседка новая появилась. Не знакомился еще?
- Не довелось. А что за соседка? Не пьяница, не наркоманка, надеюсь?
- Что ты, что ты. Всем обьявила, что она интеллигентная женщина.
- Ну, что ж, поживем-увидим, - многозначительно проговорил мужчина и скрылся в подъезде.
Дверь сороковой квартиры была приоткрыта. Через довольно широкую щель видны были горы коробок и узлов, заполнивших всю прихожую.
- Посмотрим-посмотрим, - пробубнил про себя Владимир Петрович, а ведь это уже третий хозяин в соседях, пока он живет здесь. Первыми, поселившимися одновременно с ним, были добрейшей души бабушка с дедушкой, дом которых, как и не один десяток других снесли под застройку площадки бетонными коробками девятиэтажек. Какое-то время вокруг их бывшего домишка, построенного после войны бог знает из чего, оставался огород, куда дед Игнат почти ежедневно ходил, опираясь на сучковатую палку. К вечеру возвращался с полной корзиной петрушки, укропа, зеленого лука и щедро делился с его женой:
- Берите! Вашим детишкам витамины нужны.
Ольга, на которой Владимир Петрович был женат в то время, брала блюдо с зеленью, что-то буркала в ответ. Женщиной она была необщительной, в особые контакты с соседями не входила. Зато, Владимир Петрович, если выпадало свободное время, готов был пообщаться с дедом Игнатом на любую тему. Он понимал, что старикам на склоне лет хочется с кем-то выговориться, поделиться воспоминаниями, а иногда, и что-то посоветовать. Однажды, узнав, что Владимир Петрович взял участок под дачу, дед Игнат заявил:
- В выходной, Володя, идем ко мне на огород. Я тебе выкопаю саженцев отличного винограда. Обязательно посади у себя на участке. Будешь каждую осень меня вспоминать, уплетая чудо-ягоды. А детям-то какая радость будет!
Давно уж не стало деда Игната и его Машеньки, а виноград на даче все еще продолжает радовать обильным урожаем янтарных гроздей...
Потом, в квартире ушедших в мир иной стариков поселилась одинокая лет тридцати пяти Татьяна. Вела она тихий образ жизни. В гости к ней практически никто не ходил, разве что иногда заходила мать. Заглядывающих к ней мужиков, Владимир Петрович ни разу не наблюдал. И это было довольно странным: Татьяна была женщиной видной, нет не красавицей, но во всех отношениях приятной. Ее фигуру, походку, умение разговаривать не мог оценить только слепой и глухой. И вот теперь Людмила...
Все эти мысли пронеслись в голове пока Владимир Петрович переодевался в спальне в домашнюю одежду. Жена хлопотала у плиты и даже не заметила его возвращения домой.
- Чем это ты так увлечена, красавица, что даже не услышала как я пришел?
- Да вот, блинами занялась. Миксером, наверное, в это время тесто взбивала.
- То-то визг стоял на весь подъезд.
- Что, даже на лестничной площадке слышно?
- Да шучу я, шучу. А у нас новая соседка появилась. Не видела?
- Нет. А кто?
- Бабушки у подъезда сказали, что интеллигентная женщина. Так она им представилась.
- Неужели так и заявила?
- Да. Зачем бабулям врать.
***
Вечером следующего дня настойчивый звонок в дверь оторвал от накрытого женой к ужину стола.
- Кого в такой час принесла нелегкая? - пробурчал Владимир Петрович, направляясь к входной двери. Звонок продолжал с секундными перерывами издавать свою противную трель. - Да иду я, иду! У кого такой нетерпеж?
За дверью стояла их новая соседка с расплывшейся на все лицо улыбкой:
- Добрый вечер! Извините, что беспокою. Я зашла познакомиться и предупредить, что в ближайшие неделю-другую. вынуждена причинить вам беспокойство.
- Заходите! Через порог не знакомятся.
Гостья сделала несколько шагов в прихожую. В это время из кухни подтянулась жена.
- Ну как вы, наверное, уже догадались, я ваша соседка. Зовут меня Людмила. А вас?
- Я, Владимир Петрович, а это моя благоверная Марина Константиновна. Надеемся на мирное сосуществование.
- Конечно, конечно! Я женщина интеллигентая. Но вот только в ближайшее время вынуждена буду шуметь. Не я, конечно, а рабочие со своими перфораторами. Понимаете, я уже вещи начала раскладывать, а потом решила, пока квартира пустая, ремонт косметический сделать. Знаете, как сложно ремонт затевать, когда вся квартира мебелью заставлена? Вот я и решила...
- Житейское это дело, Людмила. Могли бы и не предупреждать. Мы бы и так все поняли, - попытался остановить словоизлияния соседки мужчина.
- Ну как же не предупредить, а вдруг бы вы были против?
Неизвестно, как долго продолжалось это словоблудие, если бы не вмешательство Марины:
- Володя, у меня там вешалка для кухонных полотенец упала. Посмотри!
- Да, да! Сию минуту. Извините, Людмила, дела.
- Действительно, интеллигентная женщина, - сквозь смех сказала Марина. - Ну о-о-очень интеллигентная.
- Странная она какая-то. Ну да ладно, поживем-увидим.
Шум музыкальных строительных инструментов Владимира Петровича с Мариной не беспокоил: с раннего утра и до позднего вечера они были на работе, а выходные проводили на даче. А вот бабушки у подъезда судачили:
- И что это она за ремонт такой затеяла? Весь подъезд ходуном ходит!
- Говорит, что у нее разрешение властей на переоборудование есть.
- Прыткая какая! Когда бы она это разрешение получить успела? Месяцами люди пороги обивают, чтобы туалет с ванной объединить.
- Да ладно вам, бабы. Сумела видимо. Она бабенка смазливая. А мужики на таких падки. Усластила, видимо, какого-то начальничка.
- Тьфу на тебя! Тьфу! По-твоему, только через это все делается.
- Агния, Дарья! Что вы к Людмилке-то прицепились? Круглый год ремонты идут: только в одной квартире закончат, так в другой стук начинается.
- Вот я и говорю - откуда у людей деньжищи такие? Ведь ремонты нонче не мало стоят.
Проскользнувшая в подъезд молоденькая парочка резко поменяла тему старушечьих пересудов, хотя визг перфоратора из открытого настежь окна продолжал резать уши.
Дней через десять в соседней квартире все стихло. Только иногда по вечерам доносилось повизгивание шуруповерта.
- Мебель новую собирают, - высказался за ужином Владимир Петрович. - У подъезда коробок целая гора навалена.
- Видела. Не плохо обустраивается наша соседка. А у нас, вон в прихожей, кошка все углы ободрала. Поменять бы надо обои, да куда весь хлам девать.
- А зачем, Марина, обои менять? Кошка и новые подерет. Может, лучше кошку кому-то отдать?
- Что ты?! Что ты! Как это такую красавицу кому-то отдать!
- Ну тогда и про обои не вякай.
Марина обиженно поджала губы. На том и закончился назревающий небольшой семейный скандальчик.
На следующий вечер, как только Владимир Петрович со скрежетом вставил ключ в замочную скважину, отворилась соседняя дверь.
- Ой, Владимир Петрович, - обрадовалась соседка, - вы с работы вернулись? А жена ваша дома уже?
- Должно быть. А что?
- Да я вот ремонт закончила, мебель установила и хочу пригласить вас полюбоваться моей красотой.
- Людмила, красоту вы для себя, а не для соседей наводили.
- Ну что вы так! Заходите сейчас вместе с Мариной - посмотрите. Заодно и знакомство отметим. У меня коньячок настоящий армянский есть. Ой, Мариночка, здравствуй! - поприветствовала щебечущая соседка показавшуюся в открытом дверном проеме хозяйку. - Очень прошу вас, зайдите ко мне хоть на несколько минуток.
- Хорошо, - согласился мужчина. - Сейчас переоденусь, умоюсь и зайдем.
***
Владимир Петрович не был в соседней квартире со времени похорон деда Игната и его Машеньки. Он хорошо помнил ядовито-зеленые обои и светло-коричневый линолеум на полах. Такие же мрачные, только синие обои в маленький беленький цветочек были и в его квартире. Правда, вскоре он сумел добыть и оклеить стены своей квартиры веселенькими светлыми обоями. Предлагал свои услуги по замене ядовитой зелени и старикам-соседям, но дед Игнат категорически отказался:
- Ничего, Володя, мы и с такими стенами свой век доживем.
Теперь же, квартира сияла. Светло-молочные обои сверкали перламутровыми цветами в отблесках света изящной чешской люстры на идеально белоснежном потолке, а ламинат на полу казался добротным дубовым паркетом. Новенькая светло-бежевая мебель гармонично вписывалась в общий фон комнат.
- Проходите, соседушки! Посмотрите мое скромное гнездышко! - щебетала Людмила, направляя своих гостей из комнаты в комнату.
На кухне стоял небольшой квадратный стол из массива, который окружали стилизованные под венские стулья. Стол был накрыт. В центре стола красовалась резная бутылка. Людмила предложила выпить за дружбу, но гости в один голос предложили тост за великолепие ее квартиры.
- За дружбу, Людмила, выпьем вторую, а третью можно будет и за любовь. Надеюсь, у такой шикарной женщины есть воздыхатель? - Владимир Петрович хотел сказать еще какие-то лестные слова, но сердитый жонин взгляд исподлобья заставил притормозить.
- Ну что вы, Владимир Петрович, какие воздыхатели! Не до них. Кручусь, как белка в колесе. Работа с утра до вечера. У меня на рынке мясной павильончик: закупки, продажи, отчеты, да еще престарелая мама требует постоянной заботы.
- Да-да. Дела и заботы они отодвигают в сторону дела сердечные. Хотя, помню в молодости на все хватало времени: и на работу, и с девчатами до утренней зорьки...
- И не говорите, Володя! Можно я вас просто Володей буду называть? У нас разница в возрасте уж не такая и большая.
- Да хоть горшком... А разница. я думаю, годков пятнадцать, а то и поболе.
- Ну что вы! Вы так молодо выглядите.
- Если молодо выгляжу, то только благодаря моей Мариночке, ее заботе и вниманию.
Разговоры затянулись часа на полтора. Выяснилось, что у Людмилы в юности был бурный роман, но она вовремя остановилась не без маминой помощи, поступила в институт, а то чуть и школу из-за любви не бросила. Одним словом, остепенилась. Да так, что до сих пор рядом мужчинами и не пахнет, подвела итог своим откровениям соседка.
***
В соседней квартире наступило затишье. Только по утрам и поздними вечерами тишину нарушали громкие разговоры Людмилы по телефону. Она раздавала какие-то указания, что-то требовала от собеседников. Скорее всего, она устраивала разборки с поставщиками и продавцами мяса. Утренние крики в телефонную трубку, как правило, были не продолжительными и завершались громким лязгом металлической входной двери. Вечерние же разговоры могли длиться до полуночи и мешали заснуть уже задремывающему Владимиру Петровичу.
Иногда целыми неделями в соседней квартире стояла гробовая тишина, было слышно, как отбивают время ее напольные ретро-часы, стоящие за разделяющей квартиры стеной.
- Людмила, ты что, в командировку уезжала? - как-то после очередной недели затишья спросила Марина.
- Что ты, Мариночка! Какая командировка? У мамы все время пропадала. Приступы астмы ее последнее время замучали. Так что днюю и ночую у нее.
- Ай,ай,ай! Неприятности-то какие, - посочувствовала Марина соседке.
- Ничего, переживем. Думаю немного уж мамуле мучиться-то осталось...
Эти слова соседки ошарашили Марину. Вместо того, чтобы желать выздоровления матери - дочь ждет ее смертного часа. Странно. Очень странно все это, про себя подумала она, но вслух ничего не сказала, только многозначительно покачала головой.
Проходило какое-то время и телефонные переговоры вновь начинали нарушать спокойствие четы Смирновых. "Видимо, матери Людмилы полегчало и она наведывалась к ней по пути с работы и в выходные", - предполагала Марина, разбуженная чуть свет надрывными криками соседки в телефон. - " А может и не заходит, а ждет ее смертного часа", - подумала Марина, вспомнив разговор с соседкой у булочной и намереваясь хоть еще на часок провалиться в сон закапывалась поглубже в подушку.
В начале зимы Людмила надолго пропала. Недели через три, в ее квартире по вечерам, а иногда и поздней ночью гремела музыка да так, что стены дрожали, и казалось, вот-вот рухнут. Как-то Владимир Петрович сквозь шум музыки услышал громкий стук в металлическую дверь соседней квартиры. Мужчина поднялся с постели, потряс распухшей от шума головой и вышел в прихожую. В дверной глазок он увидел, стучащего в дверь Михаила из квартиры этажом выше.
- Что, Михаил, и тебя достали? - спросил он распахивая дверь.
- Не то слово. Сил уже больше никаких нет. Стучу, стучу и никто не открывает. Может полицию вызвать?
- У меня тревожная кнопка в квартире установлена, могу нажать. вызвать вневедомственную охрану, только будет ли она с этим делом разбираться?
В это время дверь сороковой квартиры наконец распахнулась. Взору мужчин предстали недовольные морды двух крепеньких молодых, лет двадцати-двадцати трех, людей.
- Что надо, козлы! Чо дверь ломаете!
- Козлы вы! Сейчас же вырубите музыку, или мы вызываем полицию.
- Шли бы вы, мужики, по добру - пока мы вам морды не расквасили!
- А кто вы такие и как попали в эту квартиру? - задал Михаил вопрос не в меру обнаглевшим парням.
Владимир Петрович в это время дотянулся до тревожной кнопки и незаметно нажал ее.
- Вообще! Это наша хата. Тетка Люда нас сюда поселила. Так что топайте, мужики, к своим бабкам.
Перебранка длилась еще две-три минуты. На лестничном марше послышался топот, и на площадке появились двое полицейских с автоматами наперевес:
- Кто хозяин тридцать девятой квартиры? Кто тревожную кнопку нажал?
- Я нажал кнопку - ответил Владимир Петрович. - Вот молодежь тут разбушевалась. Слышите, как в два часа ночи музыка гремит? Мы сделали им замечание, так они нам морды пообещали расквасить.
- Начальник, мы все! - наглость мгновенно слетела с лиц молодых людей, даже заискивающие нотки прорезались в их голосах. - Сейчас музыку вырубим и баиньки.
- Товарищ лейтенант, вы документы у них проверьте, - попросил Михаил. - В этой квартире они не проживают.
- Проверим. А вы, мужчины, идите отдыхайте. Мы с этими охламонами разберемся.
Вечером следующего дня примчалась Людмила:
- Соседушки, миленькие! Извините ради Бога! Мои племяши приехали на неделю в город, вот я и пустила их пожить. Сама все равно у мамы. А они, оказывается, вон что тут вытворяли. Меня в три часа ночи в полицию привезли для опознания их личностей. Ради Господа Бога простите меня.
- Не одним нам твои родственнички покоя не давали, - веско ответил Владимир Петрович, - вон у Михаила, что над тобой живет, мать престарелая пластом лежит, а в сорок второй у квартирантов двое детишек маленьких. Да почитай, весь подъезд не спал несколько ночей.
- Да, что же вы сразу-то мне не позвонили. Я бы их мигом выперла.
- Мы же не знали, что у тебя тут постояльцы. Думали, тебе взгрустнулось - вот ты и решила музыку включить. Ну, да что теперь говорить об этом. Мать то как?
- Плохая она. Со дня на день жду, что Богу душу отдаст. Я уж и на работе практически не бываю: сбегаю на часок и опять к ней.
Соседи еще немного поговорили и разошлись.
Однако, мать Людмилы Богу душу отдавать не спешила, а отошла в мир иной только через два с лишним года. Похоронила ее дочка тихо, без поминок, даже гроб с телом покойной не подвезла к дому, где надеялись попрощаться с ней старожилы.
***
Смирновы узнали о смерти матери соседки только через месяц, когда веселенькая в легком подпитии Людмила доложила о событии подъездным бабушкам:
- Ну все, бабулечки, отмучилась я наконец. Свезла свою мамулечку на погост.
- Людка, как ты о смерти матери говоришь? Постыдилась бы!
- А чего мне стыдиться? Вымотала она за последние годы мою душу и тело. Капризничала, как дите малое.
- А ты знаешь, как дите малое капризничает? Насколько нам известно, детей у тебя нет и никогда не было.
- У подружек насмотрелась. Ну, да что мне с вами говорить. Теперь у меня новая жизнь начинается! - повела плечами и, покрутив задом, женщина скрылась за дверью подъезда.
- Батюшки! Срам то какой! А еще представлялась интеллигентной женщиной!
- Бог ей судья, Агния. Каждая тварь вольна поступать, как ей вздумается. Ты лучше расскажи, чем вчера серия закончилась, а то я рано закемарила.
Агния откинулась на спинку скамейки и начала живописать события сто тридцать первой серии топчущегося на месте нескончаемого фильма то ли о любви, то ли о ненависти.