Как "бабочка" заходит под ребро, Выныривает образ ниоткуда. Весною воскресает горечь, бро. И бьется сердце битою посудой. - Звонит трамвай по старым номерам. - Кто вспомнит их в разгар чумы и марта? Но голос отвечает на "Сезам". И жизнь лежит давно побитой картой. Храни ее. Мне больше нечем крыть. Шумят моря, не названные всуе. А кровь опять несется во всю прыть. Дворнягою, которую кормлю я.