Донские рассказы - Макуха.

Макуха.*
Цикл: Донские рассказы.

Историческая быль.

Видеоряд: https://www.youtube.com/watch?v=5d1HWklOlN8
Казаки"Не для меня придёт весна.."

До 80-х годов прошлого века автобусный вокзал в Новочеркасске располагался в Старом городе, недалеко от Азовского рынка.
Несколько насквозь прокуренных, неприспособленных и грязных помещений с билетными кассами, вечный гвалт, вездесущие бабки с авоськами и баулами.
Город рос, благоустраивался, был центром студенчества на Юге России, и за пару лет до московской Олимпиады «в соответствии с массовыми пожеланиями трудящихся и очередным пятилетним планом», открылся новый автовокзал. Красавец, из стекла и бетона. Плановая экономика не всегда была плохой.
Автовокзал располагался прямо на выезде из города, в сторону Ростова, недалеко от брендового в то время ресторана «Сармат» с отличной кухней и отличным, не вполне советским сервисом.
Чтобы сбить накал страстей по поводу удаленности автовокзала от центра города, партийная власть приняла правильное решение: запустила новый автобусный маршрут номер один, или, как его называли горожане, единичка – «Железнодорожный вокзал – Автовокзал», аккурат через весь город. Путиловский переулок, спуск Ермака, Станкостроительный завод, который шутники называли «стаканостроительный завод», Собор, Площадь Ленина, Комитетская, Московская, КУКСы, Черемушки. Ходили новые «Икарусы», и маршрут полюбился горожанам.
История, которую я хочу рассказать, произошла в сентябре 1980 года.
Стоял жаркий осенний день, и часы послушно отсчитывали вторую его половину.
Я зашел в салон автобуса на остановке «Кинотеатр «Победа», поздоровался с кондуктором, купил билет и расположился на задней площадке. Салон был почти пустой, все пассажиры – пенсионеры.
Если сказать немного о кондукторах, они все были довольно колоритные личности, хотя их и называли за глаза и «стюардессами» и «попрошайками» - это не со зла. Юмор у нас такой странный, южный. Пришлый не поймет, ни юмор, ни нас.
История не сохранила в моей памяти имя той женщины-кондуктора, знал, что сама уроженка станицы Бессергеневская – красивая, чуть полноватая казачка слегка за пятьдесят. Муж, как водится, сиделец.
«Билетики, билетики, кто не купил билетики?» – обращаясь к пассажирам, она шла по салону.
«А Вы, молодой человек, купили билетик?» - вопросительно обратилась она к манерному молодому человеку в очках-капельках, лет тридцати пяти, одетому в модный в то время пиджак и рубашку-пакистанку.
Тут и начинается развязка рассказа, его трагизм и боль, которая была понятна только людям старшего поколения, пережившим подряд несколько голодовок.
«Ты что, тетка, макухи объелась, что ли? Возле Собора билет купил,- отрезал он и покрутил пальцем у виска, и обращаясь к пассажирам с цинизмом и откровенным издевательством заявил на весь салон автобуса,- точно, старая дура, макухи объелась – вот разум-то и помутился».
И засмеялся демоническим смехом с повизгиванием шакала. Наклонился над лицом кондукторши и по-идиотски спросил: «Ну что, вкусная макуха была?».

Бил его весь автобус.
Били зло. Бил и фронтовик с орденскими планками и пустым правым рукавом пиджака, била и бабка с костылем.
Били с остервенением, словно вымещая всю злость за угробленные года жизни, за неизлечимые болезни, за нищие пенсии, били за все. Так, наверное, били бы, если поймали, Гитлера и Никиту Хрущева вместе взятых.
На следующей остановке из открывшихся дверей с диким криком выскочил этот обезумевший от боли подонок в разорванной, исполосованной одежде, весь в кровоподтеках. Вслед за ним кто-то выкинул его пиджак, состоявший из двух половинок. Сострадания не было. Подбежавший постовой милиционер только руками развел, не будет народ просто так бить.
Стояла гробовая тишина, автобус шел медленно, как бы переживая и сочувствуя и пассажирам и кондуктору.
Потихоньку раздавались всхлипывания и плач. Плакали и выплескивали наболевшее люди старшего поколения, страшная картина.
«Моя младшая сестра забралась в колхозный амбар и с голодухи наелась макухи. Досыта, потом кричала от боли до смерти трое суток»,- размазывая слезы, не унималась кондуктор, - а он мне – макухи объелась».
Плакал, не стесняясь своих слез, фронтовик-инвалид с пустым рукавом пиджака: «Три моих младших братишки умерли с голода, им бы тогда макушечки хотя бы трошки». Плакала бабка с костылем на протезе.
Прижавшись к обочине, застыл автобус с открытыми дверями, упал на руль, зарыдал водитель.
Вот и картина одного дня моего отрочества. Страшная картина моего народа, моей страны.

                                                                                         Эпилог

Раз в году я обязательно заезжаю в Новочеркасск.
В основном, чтобы посетить могилку бабушки и дедушки, упокоившихся на Старом кладбище.
Нет уже знакомых лиц на улицах моего города, бьют ножом под сердце их фото и фамилии, встречающиеся на могильных плитах. Некогда красавец, город представляется мне красным. Не от русского слова «красный», что обозначает «красивый», а от пролитой здесь крови моих земляков.
- красный от крови атамана Каледина, застрелившегося по-офицерски в Атаманском дворце, чтобы избежать бесчестья, когда красные орды впервые окружили город;
- красный от похода новочеркасских юнкеров, шедших без патронов в штыковую атаку на пулеметы пьяной матросни;
- красным от крови казаков и жителей Новочеркасска в феврале 1920 года, порубленных конницей Буденного;
- красный - от крови замученных в застенках ЧК и расстрелянных в гестапо, хотя я лично не вижу разницы в этих мокрых, преступных организациях;
- красный от крови солдат Красной армии, освободивших город и водрузивших красное знамя на здании на Крещенском спуске;
- красный от крови мирных граждан моего города, поднявших голодный бунт и освободивших, пусть ненадолго, столицу донского казачества в 1962 году, чью красную кровь, не смываемую коммунальными машинами, закатали в новый черный асфальт, на площади «великого гуманиста» товарища Ленина.

А тот автобус все ходит и ходит по кругу в Новочеркасске, ходит в народной памяти. И я когда-нибудь попаду в него, вечным пассажиром.
Обниму покойных маму, батю, бабушку и дедушку. Поклонюсь в ноги герою-прадеду, погибшему в Гражданскую, поцелую руки моей прабабушки, задавленной на колхозном поле объездчиком в далеком 1947 голодном году, матери героя трех войн и расстрелянного немцами подпольщика.Ей так родная Советская Власть спасибо сказала.
Мир их праху. Простите меня, родные.

Москва, Лефортово, 14.10.20.

* - Макуха – это продукт, который получается в результате прессования семян масленичных растений, и состоит из отходов их переработки. Корм для животных. "Вкусное лакомство войны" - вызывало у маленьких детей во время голодовки отравление и непроходимость желудочно-кишечного тракта.