Уроки медленного чтения

Куда ни посмотришь в Сети, везде учат быстрому чтению. Но не все можно читать быстро. А то выставит автор свое произведение на сайте, другие авторы глазами пробежались, главное поняли, а может и не поняли, но решили, что суть ухватили, оставили комментарии: «Гениально!» и поскакали читать дальше.
А, если вдуматься, автор писал медленно.Он метафоры за хвост в городском парке ловил. Он слова, как бубенчики на языке перекатывал. Он вживался в каждую терцию и квинту своего ритма.
Если это настоящий Автор.
Например, Олег Горшков. И читать его надо ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО. Как и всех нас, наверное. Но таких поэтов, как Олег – особенно.

АСТА ЛА ВИСТА

Аста ла виста, дон, аста ла виста!
Качнулся сгусток ночи за окном.
Забрезжило… Пора остановиться –
Не зачерпнешь беспамятства с вином.
Из дворницкой, где пряно пахнут мётлы
Арбузной коркой, снегом, табаком,
Печальный гранд, чей пьяный глаз намётан,
Ты в осень подопечную, тайком,
Устало выйдешь, выдохнешь, заплачешь.
Подробная предутренняя тишь
Твоей, в лачугах спрятанной, ламанчи
Так высока, что в звуки не вместишь,
Глубинна так, что в голубиной, вербной,
Накуренной укромности двора
Вся топь времен разверзнется, наверно,
За ломкий миг от ночи до утра.
Нет, им не сбережешься от сиротства,
От вставшей комом в горле тишины.
Таков последний взнос за донкихотство,
Которым мы похожи и смешны.
Прощаясь и прощая, шепчут листья,
Сгорающие в сумерках двора:
Аста ла виста, дон, аста ла виста!
И не остановиться. Всё… пора…

О чем это стихотворение? О прощании друзей перед долгой разлукой. Вот сидели, пили вино, говорили о чем-то, торопясь высказать всю самую важную невнятицу, сумятицу душ, легко смеялись, грустили, читали стихи. А ночь шла на убыль. И сказано об этом намеке на рассвет удивительными словами «Качнулся сгусток ночи за окном. Забрезжило», то есть та ровная тьма, которая только что равнодушно смотрела в окно, стала неоднородной. И дерево, которое сливалось с общим мраком, выделилось даже не цветом – движением. И вот один из друзей, герой стихотворения, встал и пошел к двери, а другой, автор, отъединившись от «мы», взглянул на друга со стороны. И понял, что друг хотел не вспоминать былое, а забыть его. Но не удалось – вино не дарует беспамятства. Зато чувства обострились – разлука. И пряно пахнут метлы. И арбузные корки, и снег - осень. Не просто осень – а подопечная. Потому что герой - дворник, он все время сметал эту веселую листву, и снег, и корки, и окурки. Потому что герой - поэт. Для поэта осень всегда прекрасна, любима и беззащитна. Потому что – рыцарь. Печальный гранд с наметанным глазом..
«Ты в осень подопечную тайком / Устало выйдешь, выдохнешь, заплачешь». Почему тайком? Да потому что подопечная. Поймет, что бросаешь, вцепится ветками, расплачется дождем. Вот потому и судорожный выдох, потому и слезы, текущие по щекам…. Прощание…: «Подробная предутренняя тишь /Твоей, в лачугах спрятанной ламанчи». Ни одного лишнего слова – взгляд скользит про проступающим из сумрака стенам, углам, тротуарам, тихим, затаившимся, тоже знающим о грядущей разлуке.. И только тень цитаты – «ламанча» - имя нарицательное, родина всех дон Кихотов всех времен и народов. И хотя она спрятана в покосившихся деревянных домишках, рыцарь от этого не перестает быть благородным идальго. И шажок назад – опять к подопечной осени. . Прекрасной даме дона Кехада Ламанчского. И чуть заметная улыбка автора и героя. Несмотря на слезы. Ведь нельзя быть в наше время Дон Кихотом, не посмеиваясь над собой. Но об этом опять – потом. Сначала о тишине, которая распахивается в такую высоту, что ее не заполнишь звуками, опрокидывается в такую глубину, где время пласт за пластом просвечивает через мирную укромность двора.. Ведь человек – это Вселенная, правда, открывается это тайное знание только в горчайшие и высочайшие моменты его жизни. И не спасает от одиночества. От одиночества поэта. От одиночества благородного идальго, воюющего со страшными драконами, которые, может быть, и кажутся остальным ветряными мельницами. От одиночества беглеца…
И опять вернемся к строке «Глубинна так, что в голубиной, вербной, /Накуренной укромности двора»… Вы слышите? Где-то на голубятне воркуют голуби. Их не слышно, но строка кудрявится этим воркованием…
И только так, звуком, родственностью, затаенной улыбкой можно смягчить это лезвие, разрезающее «до» и «после», «ломкий миг от ночи до утра».
И вот листья прощаются и прощают. И вот ком тишины уже не застревает в горле.

О чем стихи? О прощании. О вечности, таящейся в предутренних сумерках. О Вселенной, имя которой – человек.