
Сегодня дали премию. По этому случаю мужики после работы немного выпили. Костя Макаров оставил машину возле офиса и поехал домой на трамвае. Настроение было приподнятое. Дома ждала невеста, думать о которой Косте было приятно. Двадцать шесть лет– самое время обзавестись семьёй. Новенький трамвай весело бежал, покачиваясь из стороны в сторону, забираясь всё дальше и дальше в спальные районы на окраине города.
Через какое-то время Макаров остался в вагоне один. Девушка, водитель трамвая, как будто спешила скорее привезти его к любимой. На каждой остановка она, едва открыв двери, тут же их закрывала и мчалась дальше. Костя виделеё усталый взгляд в зеркале. Макарову было весело от этой необычно быстрой езды. Он вынул из кармана смартфон и перечитал все нежные сообщения от своей ненаглядной. На одной из остановок двери открылись и в вагон вошли трое. По их виду Костя сразу понял, что им не надо никуда ехать. Все трое тут же направились к Макарову, нагло глядя ему в глаза. В туже секунду Косте стало всё ясно. Холодок пробежал по его спине. В руке одного из вошедших промелькнул нож. – Мобилу давай сюда! Скомандовал первый. Остальные молча и бесцеремонно полезли Макарову в карманы, прижав его спиной к оконному стеклу. Костя попытался рвануться в сторону и схватил одного из нападавших за горло, но внезапный удар в лицо сбил его с ног. Теперь он видел перед собой только резиновый коврик вагона, к которому был плотно прижат щекой. Тяжёлый сапог прижимал его голову к полу, а правая рука была заломана за спину. Трамвай продолжал бодро подскакивать на стыках рельс. Девушка, как ни в чём не бывало, открывала и закрывала двери на безлюдных перекрёстках. Макаров мельком увидел её сосредоточенный и испуганный взгляд. На ближайшей остановке трое парней поспешно вышли, прихватив с собой почти новый телефон и кошелёк с премией Макарова. Слава богу, отпускные мне перевели на карту. Подумал Макаров и сунул руку во внутренний карман куртки. Карты на месте не было. Волна досады тут же захлестнула его. Дурак. Бумажка с пин-кодом осталась в кошелке. – Надо же быть таким идиотом. Сволочи! – Прошептал Костя. Чувство обиды нарастало всё больше и больше. Костя вышел из трамвая на опустевший проспект. Промозглый осенний ветер задувал в порвавшуюся по шву брючину и холодил бедро. Разбитая губа противно ныла. Левый глаз заплыл и смотрел с прищуром на уличные фонари, превращая их в качающиеся звёздочки. – Как я в таком виде приду домой? Куда теперь? И не позвонить. Обида и злоба нарастали в Костином сердце, душили его за горло. Зайду к Вадику. Он живёт один и наверняка дома. Макаров свернул в переулок. – Суки! – Произнёс Костя вслух. Голос его прозвучал визгливо и жалобно. От этого злость ещё больше охватила его душу. Макаров поднял с земли обломок кирпича и с силой запустил его в витрину магазина. Раздался звон разбитого стекла. Пронзительно заверещала сигнализация. – Давайте, приезжайте, вяжите меня! Злорадствовал Макаров. Разбитая витрина нисколько не облегчила чувство унижения, от которого Костя просто задыхался. Он вошёл в подъезд Вадика. На батарее около подоконника пристроился седой одноногий старик, бездомный бродяга. Его костыль был приставлен к стене поодаль. Дед копался в своих пожитках, разворачивая пакет, с какой-то едой. Внезапная ярость охватила Макарова. В этот момент она подавила последний островок здравого смысла и завладела им безраздельно. Схватив стоявший у стены костыль, Макаров не помня себя от ярости начал наотмашь наносить удары несчастному старику. Тот молча, как будто ожидая подобного нападения, как само собой разумеющегося, закрыл голову руками и сжался. Макаров бил его, стиснув зубы пока костыль с треском не разлетелся на несколько обломков. В этот момент Костя почувствовал, что безумно устал, опустошён и измучен. Как будто долгое время проделывал задаром бессмысленную и тяжёлую работу. Тяжело дыша, Макаров стоял перед стариком, не понимая, что будет делать дальше. Несчастный убрал руки от лица и поднял голову. Только тут Макаров увидел, что бродяга совсем старый и совершенно седой. По его лицу стекала кровь из разбитой головы. Старик смотрел на Макарова, не мигая своими большими чёрными глазами. Лицо его выражало неимоверное страдание и боль. Окровавленные руки тряслись возле впалой худой груди. Взгляд старика парализовал Костю, как разряд электрического тока. В одну секунду с души Макарова как будто сдёрнули покрывало, как сбрасывают его при открытии нового памятника. Вдруг стало ясно. Вот только теперь с ним случилась настоящая беда. Всё, что произошло до этого мелочь. Ведь деньги быстро заработаются, есть крыша над головой, хорошая профессия, невеста. Руки, ноги, здоровье и целая жизнь впереди. А по лицу седого, бездомного старика стекала кровь, и он продолжал со страхом и страданием смотреть Макарову прямо в глаза. Сердце Кости сжалось до твёрдости самой тяжёлой сверхплотной звезды. Лучше бы меня ещё десять раз ограбили! Пронеслось в мыслях. Зачем всё так? Зачем всё стало во сто крат хуже, чем было после ограбления? Непоправимость положения вселяла в Макарова ужас. Старик продолжал смотреть и этот взгляд как будто медленно резал Костю острой бритвой, глубоко распарывая кожу, причиняя нестерпимую боль. Словно прячась от этого страдания, Костя неосознанно попытался обнять старика. Тот в испуге снова закрылся руками, но Макаров прижал его к себе. Костя хотел, что-то сказать, но слёзы сдавили ему горло. Он прижался к небритой щеке деда и по-детски заплакал. В эту минуту ему хотелось умереть, прямо здесь и сейчас. Костя потерял чувство времени и пространства. Забыл про ограбление, премию и даже про невесту. Его постепенно обволакивало какое-то мягкое заботливое тепло. Душа медленно разжималась. Макаров не мог понять, что происходит, но вдруг почувствовал, что старик гладит его ладонью по голове и тепло разливается по всему Костиному телу. Так было только в детстве, на руках у матери. – Ничего, ничего... Шептал старик и продолжал гладить Макарова по волосам. В тишине подъезда где-то капала вода. Было тихо и влажно. Из ближайшей квартиры пахло щами. За окном раскачивался на ветру жёлтый фонарь...