Лекарство от всех болезней
…Размытая
водой корка теперь походила на грязь, густую темную жижу, тянущуюся в сливное
отверстие. Кажется, он мог почувствовать даже запах сырой земли. Но на самом
деле эта жижа являлась мешаниной самых разных неприятных ему цветов и их
оттенков, которые так и лезли в его воспаленное воображение. Трудно поверить и
еще труднее представить, что столь мерзкая субстанция покрывала его тело весь
день, впрочем, он мог наблюдать ее лишь под спасительным душем прежде чем
оказаться в бескрайних просторах постели. Корка достаточно легко смывалась
водой, но он чувствовал ее цепкость, практически невозможность содрать ее
голыми руками. Все оттого, что увидеть ее ему помогала лишь вода и гель для
душа три в одном. Точно, вечерний душ доставлял ни с чем несравнимое
удовольствие, пожалуй, самое большое удовольствие из всех возможных. Особенно
последние лет семь-восемь. Собственно говоря, столько времени он наблюдал эти
наросты на своем теле. Не с первого дня, конечно, он даже не смог определить
точный момент когда впервые обнаружил их.
Зато мог объяснить почему корка образовалась и со временем покрыла его с головы до ног. Ведь такого с ним прежде никогда не было, равно как и невероятного удовольствия смывать ее водой после нервного рабочего дня. Просто в прошлом никаких нервных рабочих дней и быть не могло. Спокойное сидячее местечко за мониторами, не в пример постоянному общению с клиентами, которые постепенно стали его бесить. Ненависть и раздражение – вот что он чувствовал последние годы лучше всего. Нет, эти чувства по отношению к окружающему его миру и до этого периода, конечно, оставались далеко не позади. Но находясь в периодической изоляции: уютное рабочее место в одиночестве – дом, игнорируя элементарные прогулки на свежем воздухе, он не сказал бы, что пленен негативом или сомнением по отношению к происходящим вокруг событиям. И особенно к людям, которые в большинстве своем, на его сугубо субъективный взгляд, не могут представлять из себя ничего стоящего, в том числе и он сам.
Теперь же ненависть и раздражение были на первом месте. Каждый будний день представлял собой пытку, проверку на прочность, всю тяжесть которой он осознавал только во время вечернего душа, провожая взглядом противную глазу разноцветную жижу с запахом сырой земли в сливное отверстие. Лишь смыв наросты он чувствовал как все это не имело никакого смысла и не играло в его существовании значимых ролей. Смыв корку, он опускался в ванну и ждал пока целительная вода не наполнит ее почти до краев. И тогда время практически исчезало. Какое-то время он просто дремал, разомлевший в теплых водяных объятьях. И где-то внутри он слышал свой собственный голос, изрыгающий самую отборную брань в адрес всех тех с кем общался за прошедший день. То была предсмертная агония ненависти, с которой он срывал плоть во время душа, и которая ожидала возрождения завтра. Ненависть никуда не девалась и во время выходных, когда вроде ему не с кем было общаться, старавшемуся выходить из дома только до магазина и обратно, не задерживаясь даже там. Но тогда он мог перетерпеть ее, не чувствуя никакой корки на теле. И в какой-то степени это было даже здорово.
Пожалуй, именно тогда он наслаждался этим чувством. Единственно живым и неподдельным настолько, что казалось, что кроме ненависти в нем больше не было ничего другого. Именно тогда его посещало озарение о том, что ненависть - единственное, что есть во всех людях. То, что заложено в них природой во имя ее же уничтожения. Ему даже казалось, что он чувствует это разрушение, что-то происходило внутри него пока он наслаждался негой в ванне. Вода мягко сдавливала его, ее хватку он ощущал и в своем теле. Теперь он понимал, что это вода начинала разрушительные процессы ненависти, чувство которой приводило его в восторг. Лежа в ванной он открывал воде дорогу к его открывшемуся после смытой с тела твердой корки сознанию. Вода говорила с ним, вода воспринимала то, что оставалось от него в конце дня. Ведь лежа в ванной он больше всего хотел исчезнуть, быть разрушенным ненавистью так, чтобы больше никогда не иметь возможности вернуться жизни.
Теперь же, когда он вдруг не почувствовал воды, смывшей корку ненависти и коснувшейся его тела, он не посчитал это событие каким-то феноменом. Вода стекала по его телу, сдавливала его в ванне, но прежних приятных прикосновений ее уже не было. Так должно было случиться. Рано или поздно, поскольку вода тоже обладала каким-то терпением, порогом, какой он однажды не смог не переступить. С каждым новым днем корка ненависти и раздражения становилась только грубее и жестче на ощупь. Он чувствовал наросты и внутри себя. Он ничего не мог с этим поделать, он знал, что у него просто не хватит на это сил. Наросты внутри него были наполнены усталостью, и она разливалась по всему его телу стоило ему лишь встать под душ, а после завалиться в наполненную ванну. Усталость являлась неотъемлемым оружием его ненависти и раздражения. И вода напитывалась ею, поэтому ее хватка была так нежна, а время, проводимое им в ванной комнате не имело границ. Вода насытилась его усталостью и утратила к нему всякий интерес, будто разочаровавшись в том, что он, все-таки, способен на что-то иное помимо ненависти. Вода стала просто водой, смывающей разноцветную корку.
По правде сказать, он не оставлял попыток найти себе годную подружку даже с появившейся на теле коркой. Среди клиентов конторы, в которой он работал, хватало и хорошеньких женщин. В своем воображении он выстраивал долгие романтичные отношения с каждой из них. По воле обнаженной водой усталости эти образы были реальны как никогда. Вода хотела от него отношений в реальности, вода наставляла его, пыталась внушить ему облегчение в отношениях. Вода не желала его разрушения. Вода готова была стать ему лекарством от всех болезней устрой он спокойную счастливую семейную жизнь, в которой для ненависти не должно было остаться места. Просто он мог бы добиться таких отношений, оставаясь глубоко внутри незлым и мягким, готовым на самопожертвование ради своей преданности.
Утратив нежные прикосновения воды, он почувствовал всю тяжесть от растущих внутри его тела наростов привычных ему ненависти и раздражения. Потерявшая к нему интерес вода не могла достать до них, однако он хотел этих ощущений. Будто получил то, что так недоставало ему для полного удовлетворения. Это были непривычные ощущения. Нестандартные, в корне отличавшиеся от скучных примитивных шаблонов, предлагаемых находившейся в союзе с ним водой. Теперь после принятия душа он не опускался в ванную, но желал как можно скорее расслабить тело и предать его воле новоприобретенных друзей. Он по-прежнему чувствовал усталость, однако корка внутри тянула его в какую-то приятную черную и холодную бездну где он от души давал выход своей ненависти. Там его воображение получало неограниченные возможности для разрушения и потаенных желаний отыграться на всех и каждом.
А вода… Хм…
конец
Зато мог объяснить почему корка образовалась и со временем покрыла его с головы до ног. Ведь такого с ним прежде никогда не было, равно как и невероятного удовольствия смывать ее водой после нервного рабочего дня. Просто в прошлом никаких нервных рабочих дней и быть не могло. Спокойное сидячее местечко за мониторами, не в пример постоянному общению с клиентами, которые постепенно стали его бесить. Ненависть и раздражение – вот что он чувствовал последние годы лучше всего. Нет, эти чувства по отношению к окружающему его миру и до этого периода, конечно, оставались далеко не позади. Но находясь в периодической изоляции: уютное рабочее место в одиночестве – дом, игнорируя элементарные прогулки на свежем воздухе, он не сказал бы, что пленен негативом или сомнением по отношению к происходящим вокруг событиям. И особенно к людям, которые в большинстве своем, на его сугубо субъективный взгляд, не могут представлять из себя ничего стоящего, в том числе и он сам.
Теперь же ненависть и раздражение были на первом месте. Каждый будний день представлял собой пытку, проверку на прочность, всю тяжесть которой он осознавал только во время вечернего душа, провожая взглядом противную глазу разноцветную жижу с запахом сырой земли в сливное отверстие. Лишь смыв наросты он чувствовал как все это не имело никакого смысла и не играло в его существовании значимых ролей. Смыв корку, он опускался в ванну и ждал пока целительная вода не наполнит ее почти до краев. И тогда время практически исчезало. Какое-то время он просто дремал, разомлевший в теплых водяных объятьях. И где-то внутри он слышал свой собственный голос, изрыгающий самую отборную брань в адрес всех тех с кем общался за прошедший день. То была предсмертная агония ненависти, с которой он срывал плоть во время душа, и которая ожидала возрождения завтра. Ненависть никуда не девалась и во время выходных, когда вроде ему не с кем было общаться, старавшемуся выходить из дома только до магазина и обратно, не задерживаясь даже там. Но тогда он мог перетерпеть ее, не чувствуя никакой корки на теле. И в какой-то степени это было даже здорово.
Пожалуй, именно тогда он наслаждался этим чувством. Единственно живым и неподдельным настолько, что казалось, что кроме ненависти в нем больше не было ничего другого. Именно тогда его посещало озарение о том, что ненависть - единственное, что есть во всех людях. То, что заложено в них природой во имя ее же уничтожения. Ему даже казалось, что он чувствует это разрушение, что-то происходило внутри него пока он наслаждался негой в ванне. Вода мягко сдавливала его, ее хватку он ощущал и в своем теле. Теперь он понимал, что это вода начинала разрушительные процессы ненависти, чувство которой приводило его в восторг. Лежа в ванной он открывал воде дорогу к его открывшемуся после смытой с тела твердой корки сознанию. Вода говорила с ним, вода воспринимала то, что оставалось от него в конце дня. Ведь лежа в ванной он больше всего хотел исчезнуть, быть разрушенным ненавистью так, чтобы больше никогда не иметь возможности вернуться жизни.
Теперь же, когда он вдруг не почувствовал воды, смывшей корку ненависти и коснувшейся его тела, он не посчитал это событие каким-то феноменом. Вода стекала по его телу, сдавливала его в ванне, но прежних приятных прикосновений ее уже не было. Так должно было случиться. Рано или поздно, поскольку вода тоже обладала каким-то терпением, порогом, какой он однажды не смог не переступить. С каждым новым днем корка ненависти и раздражения становилась только грубее и жестче на ощупь. Он чувствовал наросты и внутри себя. Он ничего не мог с этим поделать, он знал, что у него просто не хватит на это сил. Наросты внутри него были наполнены усталостью, и она разливалась по всему его телу стоило ему лишь встать под душ, а после завалиться в наполненную ванну. Усталость являлась неотъемлемым оружием его ненависти и раздражения. И вода напитывалась ею, поэтому ее хватка была так нежна, а время, проводимое им в ванной комнате не имело границ. Вода насытилась его усталостью и утратила к нему всякий интерес, будто разочаровавшись в том, что он, все-таки, способен на что-то иное помимо ненависти. Вода стала просто водой, смывающей разноцветную корку.
По правде сказать, он не оставлял попыток найти себе годную подружку даже с появившейся на теле коркой. Среди клиентов конторы, в которой он работал, хватало и хорошеньких женщин. В своем воображении он выстраивал долгие романтичные отношения с каждой из них. По воле обнаженной водой усталости эти образы были реальны как никогда. Вода хотела от него отношений в реальности, вода наставляла его, пыталась внушить ему облегчение в отношениях. Вода не желала его разрушения. Вода готова была стать ему лекарством от всех болезней устрой он спокойную счастливую семейную жизнь, в которой для ненависти не должно было остаться места. Просто он мог бы добиться таких отношений, оставаясь глубоко внутри незлым и мягким, готовым на самопожертвование ради своей преданности.
Утратив нежные прикосновения воды, он почувствовал всю тяжесть от растущих внутри его тела наростов привычных ему ненависти и раздражения. Потерявшая к нему интерес вода не могла достать до них, однако он хотел этих ощущений. Будто получил то, что так недоставало ему для полного удовлетворения. Это были непривычные ощущения. Нестандартные, в корне отличавшиеся от скучных примитивных шаблонов, предлагаемых находившейся в союзе с ним водой. Теперь после принятия душа он не опускался в ванную, но желал как можно скорее расслабить тело и предать его воле новоприобретенных друзей. Он по-прежнему чувствовал усталость, однако корка внутри тянула его в какую-то приятную черную и холодную бездну где он от души давал выход своей ненависти. Там его воображение получало неограниченные возможности для разрушения и потаенных желаний отыграться на всех и каждом.
А вода… Хм…
конец