Краеведение:. Б. Ю. Кон, мой первый учитель музыки."

­­­­Из цикла очерков и воспоминаний
"Сила любви"

Любовь - это не выдумка и не просто чувство, это осязаемая величина. Это сила.
Сила, которую мы - пока - не способны осознать. Мы не понимаем ее сути… Может быть это своеобразный «воздух» или состояние другого, будущего измерения, которое мы не можем сейчас постичь или вместить, хотя как залог или предчувствие мы его ощущаем. Любовь - это единственная доступная нам вещь, которая позволяет выйти за пределы времени и пространства.

Протоиерей Александр Овчаренко

    
Б. Ю. Кон, мой первый учитель музыки.

Мне было почти 10 лет, когда родители, спохватившись, что время уходит, решили срочно отдать меня в музыкальную школу. Я же бредила морем и серьезно готовилась стать капитаном дальнего плавания. С воодушевлением орала военно-морские песни, плавала с соседскими пацанами на причудливых самодельных плотах по ближайшему болоту и так жадно глотала литературу на свою возлюбленную тему, что библиотекари сочли необходимым резко ограничить мой читательский пыл.
Я пожаловалась папе. Он пообещал уладить конфликт.

...Обещание папа сдержал. Уже через 3 дня, в самом конце августа 1956 года, мы с ним высадились на остановке "Площадь Ленина" из маленького, почти квадратного, с внушительным  животиком автобуса, пыхтящего на манер паровоза, и бодро зашагали по тихой улице Карла Либкнехта к старинному двухэтажному особнячку.
В детскую областную библиотеку имени А. Гайдара.

...В библиотеке, стремительно взлетев по крутой деревянной лестницэе, я нетерпеливо распахнула дверь в свой любимый читальный зал...И...и...  Остолбенела от ужаса:  в зале не было ни одной книги!
 Какие - то странные, диковинные стулья... Их много...  Впереди виднеется длинный стол, покрытый красным сукном, еще дальше чернеет непонятно откуда взявшееся пианино. Рядом с ним одинокая девочка дрожащим голоском жалобно пищит популярную песенку "Веселые друзья".
Сострадая бедной девочке, я не сразу замечаю величественные спины женщин, восседающих за столом на высоких стульях. Как на тронах.
Одна из женщин оборачивается, и я вижу лицо старой знакомой нашей семьи, учительницы музыки Клавдии Николаевны Плетневой, одной из основательниц детской музыкальной школы.
Она приветливо улыбается и приглашает меня подойти к пианино.
Все ясно!- еще раз замираю от ужаса я: библиотека переехала в новый дом, и теперь здесь концертный зал музыкальной школы!
Мой хитрый папа привел меня прямо на вступительный экзамен...

Но будущие капитаны так просто не сдаются!
На просьбу Клавдии Николаевны что-нибудь спеть я стиснула зубы и за весь экзамен не проронила ни одного звука.
Как пионер- герой в плену под пыткой из стихотворения С.Михалкова...
...Однако конкурса в школу не было, и меня приняли.

.. На первый урок в ненавистную музыкалку в самом начале сентября 1956 года,  ровно к восьми утра меня насильно доставил двойной родительский конвой.
По дороге в школу конвоиры с восторгом рассказывали друг другу биографию моего учителя музыки с заковыристым именем Бертольд Юльевич.
От Клавдии Николаевны они узнали, что немецкий музыкант Б. Ю. Кон учился на пианиста и композитора в самой Берлинской консерватории!
С приходом к власти Гитлера он уехал в Испанию, где воевал в интербригаде вместе со многими другими воинами- интернационалистами из разных стран.
Когда фашизм и в Испании победил, Б Ю со своими боевыми друзьями несколько лет томился в плену, в лагерях Франции и Алжира. 
Освободили его советские военные, приехавшие в Африку за нашими военнопленными.
С ними вместе Б. Кон перебрался в СССР.
Мне родители наказали не посрамить Советский Союз и учиться исключительно на пять, коли меня выбрал в ученики такой героический педагог-иностранец.

...На самом деле я досталась Бертольду Юльевичу по известному принципу " Возьми, Боже, что мне негоже." Никто из членов приемной комиссии меня в свой класс не зачислил.  Бертольда  Юльевича на вступительном экзамене не было. В тот момент он занимался музыкальным оформлением нового спектакля на своей основной работе в нашем областном драматическом театре.
Как впоследствии разузнали мои родители, немецкого музыканта, у которого уже было советское гражданство, пригласил в наш театр ленинградский актер, фронтовик и будущий известный режиссер Яков Хамармер. Он с 1955 по 1958 год (сразу после окончания режиссерского факультета) набирался режиссерского опыта в Великих Луках.

Бертольд  Юльевич был прекрасным театральным композитором и работал во многих театрах страны.
Особенно долго жил Бертольд Юльевич в Красноярске, где "очень много хорошего сделал для процветания музыкальной культуры в городе и во всем Красноярском крае. Красноярцы чтут память о нем." (Так пишет в очерке о Б. Ю. Коне красноярский краевед и бывший министр культуры Красноярского края Г. Рукша). В Красноярске Бертольд Юльевич и умер в 1986 г. В возрасте 80 лет.

В нашем театре Б. Ю. Кон отвечал за всю музыкальную часть: сочинял музыку ко  всем постановкам и сам ее исполнял.
В антрактах детских спектаклей я любила, приподнявшись на цыпочки, заглядывать в оркестровую яму, где хозяйничал Бертольд Юльевич. Любила наблюдать, как он с немецкой аккуратностью тщательно готовит свое рабочее место, как бережно раскладывает большущую кипу рукописных нот на стареньком рояле, заменявшем театру оркестр.

Сколько театральных сезонов прослужил Б. Ю. Кон в нашем театре, мне выяснить не удалось, но явно не пять  (с 1953 г.), как написано в одном из очерков о нем, а три (с 1955) или только два сезона (с 1956г).
"Это были благодатные для творческого развития музыканта годы. В Великих Луках формировался композиторский стиль, оттачивался профессионализм композитора.
Здесь была написана музыка к таким спектаклям: «Враги» А. Горького, «Первая весна»
Г. Николаевой и С. Радзинского, «Горячее сердце» А. Островского, «Мораль пани Дульской" Г. Запольской, «Угрюм-река» по роману В. Шишкова, «РВС» А. Гайдара, «Оптимистическая трагедия» В. Вишевского, «Фабричная девчонка» А. Володина и еще целый ряд новых для советского театра произведений"  (снова цитата из очерка красноярского краеведа Г. Рукши).

Бертольд Юльевич Кон оставил о себе самую светлую память.
Как блестящий музыкант, талантливейший педагог, большой души человек.
Бескорыстный и деятельный, он умел создать вокруг себя неповторимую атмосферу доброты, гармонии, любви.
Он любил всех! И все любили его!

...Из бывшего читального зала  доносится музыка. -"Бетховен, Патетическая соната !" - радуется мама и осторожно открывает дверь. Нам навстречу поднимается похожий на сказочника мужчина средних лет. С большими усами и внимательными, добрыми глазами. С пониманием и сочувствием смотрит он на мою несчастную физиономию. Тогда я не догадывалась, как мне повезло!

Первый учитель заразил меня музыкой и много хорошего посеял в душе. Он сумел отделить  в ней самое главное, самое важное - от второстепенного, пустого; дело  отделил от безделья, повернув меня лицом к настоящему не только в музыке, но и в жизни. На многие годы став моим камертоном. Особенно в работе с детьми в музыкальной школе.

Первые уроки не остались в памяти- слишком глубоко сидело во мне сопротивление занятиям. Зато я до сих пор помню педагогов, заглядывавших к моему учителю с просьбой помочь перевести мудреные тексты с разных европейских языков ( он был еще и полиглотом). Помню, как радовалась возможности несколько минуток побездельничать!

Несмотря на нежелание, на уроках я работала неплохо. Замечаний Бертольд Юльевич ученикам не делал: не учил, "не воспитывал," не давил, не читал нотаций и не раздражался! Он всегда сам показывал, как нужно играть, и объяснял- почему, что-то подсказывал, давал советы. Многое я понимала с первого раза.
Но моей заслуги в том не было: у настоящих мастеров любое слово, даже самый простой совет или подсказка всегда имеет великую силу воздействия - гораздо больше обычной - и сразу попадает в цель.
За счет широты кругозора, за счет другого,- глубинного! - уровня понимания своего любимого дела.
За счет творческой, созидающей силы любви!

В этом я убеждалась много раз, поначалу недоумевая, почему я говорю такие же слова, как и мой учитель, а учеников они не пробивают,- "не открывают!"- как когда-то меня.
Его советы и рекомендации доходили до самого сердца, понимались и принимались всем существом.
 Детей Бертольд Юльевич любил так, что везде, куда бы его ни заносила кочевая театральная судьба, он всегда  изыскивал возможность заниматься с ними. Твердо идя по своей собственной, не обкатанной другими педагогами  дорожке, прежде всего развивая творческие возможности ученика. Учил забывать себя и полностью отдаваться делу.

...Работа шла на уровне любви.
Волею педагога я оказалась в очень непривычном мире.
В нем я не ощущала себя ни ученицей, ни ребенком!
Это было сотрудничество! Союз того, кто знает, с тем, кто только начинает узнавать.
Как в старину у Мастеров, трудившихся вместе с подмастерьями.
Он служил музыке и верил в то, что красота его любимого дела не может не увлечь и меня.

Мы искали исполнительские средства: нужный палец, нужную динамику, штрихи, для того, чтобы воссоздать и оживить зашифрованное композитором в нотах, ни на секунду за техникой не забывая о музыке.
Даже в таких незатейливых пьесках для начинающих!

...За 2 года занятий со мной он ни разу не повысил голоса.
Тихо и уважительно учил меня, шумную и заводную особу, вслушиваться и слышать.
Без лишних слов и без лишних эмоций, чутко улавливая перепады настроения и направляя их в нужное русло, легко вводя в рабочий ритм.
И постепенно вся чепуха слетала с меня. Сначала только на уроках.
Дома какое-то время все оставалось по-прежнему...

...Самой тяжкой для всей нашей семьи оказалась первая четверть.
Попадая в привычный мир, я снова становилась капитаном и изводила родителей демонстрациями протеста.
Однако мой домашний ОМОН мудро реагировал на дикие сцены сопротивления.
У папы почему-то мгновенно ухудшался слух, и он просил меня повторить акцию протеста еще раз- четко и разборчиво.
Просьба озадачивала и выбивала из процесса.

Мама, понимая, что насильно мил не будешь, митинговала и плакала вместе со мной, уговаривая потерпеть до новогодних праздников. Ведь папа оплатил обучение за полгода вперед и деньги нам не вернут.

Заранее восхищенный музыкальным подвигом будущего капитана московский дядюшка обещал наградить меня приглашением на елку в Кремль.  Как известно, на главную елку страны попадают только самые заслуженные и разносторонне образованные дети...
Затем мне предлагалось поиграть для кукол и поучить музыке любимую собаку.
И полная трагизма процедура разучивания домашнего задания приобретала комические черты, превращаясь в "концерт натуральной музыки."  По ироничному папиному определению.

Пианино у нас не было, его роль исполняла мама. Пьесы я вытыкивала на картонной клавиатуре, также нарисованной матушкой.
При этом мама громко пропевала нотный текст.
Я возмущенно ревела, роняя слезы на картонные клавиши.
А собака, довольная, что ее пустили в теплый дом, усердно нам подвывала...

...Я держу в руках пожелтевшую школьную тетрадь. Ей 62 года.
Это мой дневник за 1 класс музыкальной школы.
Аккуратный, каллиграфический почерк учителя. Четкие, конкретные, понятные ребенку задания- ничего лишнего, все только по делу. И ровно столько, сколько нужно.
Музыкальная грамота.
Понимание музыки как языка.
Закономерности аппликатуры.
Чтение нот с листа.
Гаммы, некоторые упражнения Ганона.
Итальянская терминология.
Многочисленные ансамбли.
Обязательное повторение пройденных пьес. 
Тщательно подобранный, доступный, но только образный и качественный репертуар.

... Мое отношение к музыке потеплело уже к концу первой четверти.
На одном из ноябрьских уроков я впервые сыграла пьеску про пастушка не только правильно, а с пониманием, проникновенно.
Как рад был Бертольд Юльевич! Какую огромную, красивую пятерку он поставил!
Сдается мне, что так хорошо я не играла больше никогда в жизни!
...С тех пор даже пастушок с картины Нестерова звучит во мне мелодией этой крохотной детской пьески...

Чудеса на уроках Бертольда Юльевича начинались с порога.
Зал на глазах волшебным образом преображался. Строгие стулья-троны превращались в мягкие и удобные кресла.
Печка, рано утром растопленная нашей уборщицей бабушкой Дуней, наполняла уютным теплом небольшой школьный концертный зал.

Папа забрасывал меня в школу очень рано, задолго до урока, чтобы успеть дойти до своей работы.
Но ни разу мы не опередили учителя. Он, не замечая нас, уже сидел за роялем, погруженный в сочинение
музыки: напевал, проигрывал, записывал ноты карандашом, иногда подолгу импровизировал, вспоминая, наверное, свою работу в джазовых ансамблях родного города Берлина. Отец вытряхивал меня из плаща или пальто у теплой печки, я прижималась к ней и погружалась в музыку. А бывало, что и в сон...
В 7.55. утра Бертольд  Юльевич прекращал свои занятия и ровно в 8.00 физически и духовно разогретая со всех сторон -не только от печки, но от моего педагога всегда веяло теплом, - я без сопротивления садилась за рояль. Учитель начинал урок, и мы оба, занятые творческим делом, совершенно забывали о себе.

1 класс я закончила с крепкой четверкой.
К новому учебному году московские родственники подарили мне свое трофейное пианино немецкой фирмы Рихтер.
С медными подсвечниками, с клавишами из слоновой кости и с обветшавшей от старости и перевозок механикой.
Играть на нем было нельзя. Бертольду Юльевичу пришлось повозиться, но и как настройщик инструментов он оказался на высоте. Денег за ремонт и настройку он с нас не взял.
У пианино оказался красивый клавесинный звук.
Появившиеся во 2 классе в моем репертуаре старинные пьески так завораживающе звучали на нем, что обожаемое море к концу учебного года было окончательно забыто.

А уроки Мастера с их глубиной понимания музыки, с их радостью творческих открытий,
с их сердечностью и простотой, добротой и щедростью  души я не забуду никогда!

..О методике преподавания музыки Бертольдом Юльевичем Коном можно написать диссертацию.
...О жизни этого удивительного человека и музыканта можно написать большой остросюжетный роман...

Вечная память моему дорогому Учителю!
04. 06. 2019г
Псковская область, город Великие Луки. 

на фото : Б. Ю. Кон
из архива города Красноярска