ОН ИЗ ТЕХ, КТО ВЫСТОЯЛИ ТАМ…..Поэт,фронтовик Родичев Ю.П.

­­­

О Юрии Петровиче Родичеве

Я хочу рассказать о ветеране Великой Отечественной войны,
кавалере трёх боевых орденов и одиннадцати медалей, заслуженном работнике культуры, кинорежиссёре, поэте, заместителе председателя литобъединения г. Волгодонска Юрии Петровиче Родичеве.
9 мая 2017 года ему исполнилось бы 94 с половиной года. Несмотря на свой солидный возраст, он был молод душой, помогал молодым литераторам.
Родился Юрий Петрович 15 октября 1922 года на Свири, в городе Лодейное Поле, что в 200 верстах от Питера. Отец его Пётр Фёдорович Родичев работал бригадиром электромонтажников и был арестован как враг народа, и расстрелян в «Крестах». Мать от перенесённого потрясения заболела и умерла. А 16-летний Юра с 10-летней сестрой Тамарой стали жить вместе с бабушкой. Впоследствии отца репрессировали.
Более 10 лет назад он ушёл из жизни. Многие в нашем городе запомнили его таким: седой стройный подвижный, в берете, с фотоаппаратом и кинокамерой. Участник Великой Отечественной войны, гвардии капитан артиллерии, награждённый тремя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны, медалями «За взятие Берлина», «За победу над Германией» и ещё десятью медалями. Член Союза журналистов, кинорежиссёр, оставивший городу в подарок 24 документальных фильма - практически летопись строительства Атоммаша и АЭС более чем за пятнадцатилетний период, Заслуженный работник культуры и, наконец, поэт – автор шести поэтических сборников. Нам в наследство остались его стихи о пережитом на той войне. Это очень откровенные стихи. Он простыми словами говорил об очень важных вещах, не усложняя поэтические образы, и оставался искренним.
.Я ПОМНЮ НОЧЬ
Я помню фронт, На фронте ночь,
Тугую мякоть неба…
Я смелости себе просил,
Просил, как нищий хлеба!
А сам всё ждал, тревожно ждал,
В поту, как лошадь в мыле,
Когда взбесившийся металл
Пронзит меня навылет!
И он пронзил, но не меня!
Сыграл он шутку злую:
Как странно – смерть летит , звеня!
А жизнь идёт втихую…
Отечественная война стала для офицера Родичева не только суровым испытанием. Огненные сороковые послужили мощным толчком к пробуждению творческого начала.Именно в войну он овладел грозным оружием – словом.Весь его фронтовой путь до Берлина лёг потом в поэтические строки воспоминаний под названием «Обойма ветерана».

Я ИЗ ТЕХ,ЧТО ВЫСОЯЛИ ТАМ...
Я из тех, что выстояли там.
Там, где танки корчились от ран,
Где дороги в ярости немой
Извивались под чужой ногой,
Где, вздымая лапы до небес,
Плакал от ожогов старый лес,
Где со стоном рушились дубы,
Где земля вставала на дыбы!
Я из тех, что выстояли там.
Я не бог, не дьявол, не титан.
Я – народ мой, мой народ и я –
Сущность двуединая моя,
Родиной сформованная твердь,
Та, что может выстоять и впредь.
Выстоять! Против вселенской мглы.
Выстоять! На острие иглы:
Атомной, космической, любой!
В этом я ручаюсь головой!

НЕТ, УБИВАТЬ Я НЕ ЛЮБИЛ
Нет, убивать я не любил,
Хотя и шла война,
И я простым солдатом был,
И жизнь всего одна!
Она вмещала небеса
И ярких красок пир.
Она дарила чудеса,
Каких не видел мир,
Она тропинкою крутой
Вела меня туда,
Где плат узорный, голубой
Баюкала вода.
Она дарила поцелуй
Медвяного цветка.
И к серебру звенящих струй
Протянута рука.
И милой ласкою её
Я был заворожён.-
И это было всё – моё,
И в нём я отражён!
Так почему какой – то зверь,-
Да, он не человек, -
Решил захлопнуть эту дверь
Передо мной навек?
И почему решил, что он,
Не я , не мой народ,
А только он, как фараон,
В грядущее войдёт…
И я нажал на спуск, чуть – чуть
Пораньше, чем фашист…
И мне не жаль его ничуть,
А жаль сражённый лист.
Зелёный, сочный лист ловлю
Над головой моей…
Нет, убивать я не люблю,
Мне жизнь всего милей.
Для меня Юрий Петрович Родичев не только ветеран Великой Отечественной. Он был мне старшим другом и литературным наставником. Я равнялась на него и в творчестве и в жизни.
Познакомились мы в Волгодонском литературном объединении в 1985году. В поэзии Юрия Петровича Родичева никогда красивые рифмы не служили костылями хромым мыслям, так как он был глубоко убеждён, что настоящая поэзия не допускает пустозвонства. На- верное, поэтому он был понятен всем, кто его читал.

ЗАМЁРЗШИЙ ХЛЕБ
Ножовкой хлеб пилили мы,
Замёрзший стылый хлеб.
Снегами шли среди зимы
В её звенящий склеп…
И колкий воротник подняв,
Ругая зло мороз,
Теряли связь: где сон, где явь,
А где сиянье звёзд.
И смерть висела над любым,
Идущим той тропой,
Но каждый был неколебим
В решимости святой!
Пусть лазарет, пусть гибель ждёт
Кого - то впереди,
И кто – то ночь не доживёт…
А ты вперёд иди!
Ведь на миру и смерть красна.
Есть худшая напасть:
Не дай – то бог, хоть и война,
Нам без вести пропасть!
ФРОНТОВАЯ БАНЯ
Фронт замирал. Зима, зима.
И марши, марши, лес да поле.
И сил, исчерпанных до дна,
Остаток сил – на грош, не боле,
Ведущих нас ещё вперёд.
Но у всего свои пределы:
Когда? И где? И чей черёд? –
Уж всё равно! А снеги белы…
На них следы, следы, следы.
Но ярче даже крови алой
Следы от той большой беды,
Беды, вселенски небывалой!
Мы вшей у жаркого костра
Сгребали щепками с рубашек.
Казалась длинною верста
Под зуд шальной от тех букашек.
Ах, баня, баня во лесах
В брезенте воинских палаток,
Сосульки в мокрых волосах
И жар буржуек меж лопаток.
Потом бельё в тугих узлах,
Как говорится, с пылу, с жару.
Кто вошь да баню ту познал,
Тому война – ничто, пожалуй.

ЗЕМЛЯНКА
Нора в косогоре с накатом из брёвен
И вход, плащ - палаткой задёрнутый косо.
Ни двери, ни печи, ни пола, ни окон,
Песок на топчанах желтеет, как просо.
Светильник из гильзы коптит понемногу,
Железной печурки распахнута дверца,
И греет военную нашу берлогу
Той малой буржуйки горячее сердце.
А думы струятся тягуче и вяло,
Как звуки гармошки в глухих переборах,
И время на жизнь нам оставлено мало
Военной годиной в кровавых поборах.
Но в тёпло – холодном, сыром полумраке
Письмо или песня, иль чарка к обеду…
И девушка в белом, как воин во фраке,
Не к месту, но к слову в скупую беседу.
Здесь тихо и мирно, но хочется верить,
Что там, за дерюжкой худой и дырявой,
В смертельную вьюгу распахнуты двери,
И бой не стихает, святой и кровавый.
Землянка, землянка, вовек не забуду
Тот малый приют моей милой Отчизны
И ту безопасность, которую буду
Считать я до гроба гарантией жизни.

В БЕРЛИНЕ РУССКИЕ
Май сорок пятого. В Берлине русские!
Из окон простыни – капитуляция!
В сплошных развалинах проходы узкие.
И немцам кажется: погибла нация.
Ещё пожарища лениво курятся,
А тишина вокруг стоит кромешная.
И кашу русскую чужая улица
Ест и торопится, голодно – грешная.

…Старик под кайзера усищи вырастил,
Окурок в мусоре пинцетом взял.
К окурку этому дорогу вымостил
Костьми солдатскими нацизма вал.
…Солдат от простыни полоску белую
Пришил по вороту, стоит, любуется,
А в кирхе взорванной- «Люблю и верую»
Звучит приглушенно, и свечи курятся.
…Каймой засаленной блестит по вороту,
Контрастно высвечен той белизной
Солдатский пот крутой, так крупно смолотый
Военным полымем в смертельный зной.
… Стоит Иван- солдат. В лице задуминка,
И «козьей ножкою» вовсю дымит,
А рядом немочка, что та изюминка, -
Она на русского вовсю глядит…
В Берлине русские! В Берлине красные!
Май сорок пятого – весна в Германии!
Солдатам снятся сны, сны распрекрасные
О их любви большой, о мироздании.

Поэтический экскурс Юрия Петровича к истокам Святой Руси ошеломляет. Высокий интеллект сочетался в нём с сильным характером. Он никогда не лицемерил и не заискивал перед людьми, даже занимающими более высокий общественный статус. Был беспощаден к любой несправедливости и, вместе с тем, к талантливым литераторам был добр и внимателен. Для тех, кто его знал, он навсегда останется не только воином- победителем, гражданином России, но и, конечно, талантливым человеком, которым может гордиться город Волгодонск.В 1994 году вышел его последний сборник стихов «Послушай, Русь!».
Дни войны

Дни войны, вы легли на плечи
Грузом горя и слёз и стонов,
И горят восковые свечи
В зыбком мареве похоронных звонов.
Время наши уносит силы.
Их осталось совсем немного,
Нас война грозна не скосила!
Скосит просто в пути дорога.

Минус На безымянной высоте интернет.