Рать и дичь 1. Начало
«Меня используют. Я везу контрабанду
очередного грёбаного дерьма, мать его.
Чёрт подери, я снова мараю свою задницу.
Чёрт возьми, снова на дно…»
АННОТАЦИЯ
В одной из закрытых американских баз ведутся сверхсекретные испытания – в частности, создание суперчеловека. Таковыми становятся в основном так называемые «люди без прошлого» – для этих целей используют круглых сирот с самых ранних их лет; причём, подбирают самых неблагополучных и с намеренно плохим геномом (за некоторыми исключениями). При поступлении будущих спецагентов на территорию организации их помещают в инкубатор, предварительно стерев им память (полностью), а все данные (частичная память и досье) в виде микрочипа вшив в руку. В инкубаторе детей до достижения ими подросткового возраста пичкают витаминами, стероидами, обучают единоборствам, прививают различные инъекции и вирусы, всё время внимательно следя за ними, производя запись наблюдений. По достижении первой стадии взросления (начало подросткового периода, 12-13 лет) наиболее надёжных кадров распределяют в центральную контору (пройдя так называемый «чердак», т.е., высший орган учёбы, если сравнивать инкубатор с детсадом) по следующим трём основным специальностям: «внедряемый шпион (-ка)», «наёмный убийца» либо «ведущий контрабандист (-ка)». Не прошедших отбор или оставляют при базе (сменное поколение в виде медсестёр, охранников, перевозчиков и т.д.) или убивают (слабых). Цель миссий агентов схожая: дестабилизировать обстановку в мире в пользу мирового правительства (коим является США), контроль над всем и вся. Цель миссии всех остальных – продолжать растить новых киллеров и т.п. Однако планы руководства идут прахом: ученики превосходят своих учителей и выходят из-под контроля. Мало того, многолетнее внушение, пропагандирующее замкнутость, некоммуникабельность, нулевую эмоциональность также не увенчиваются успехом: из живых людей не удаётся создать покорных воле роботов; они – живые существа, умеющие любить друг друга и даже верить в Бога. Один из таких умников идёт ещё дальше (правда, в худшую сторону): он превращается в террориста, амбиции которого лежат вдали од подчинения тем, кто его учил и направил. При этом выясняется, что до конца стереть воспоминания невозможно, и главные герои приходят к мысли, что можно остановить царящее безумие. Оказывается, вполне возможно избавиться от пресловутого чипа и не погибнуть при этом (хотя «учёными» преподносилось иначе); реально также прекратить существование подпольной лаборатории. Тремя молодыми людьми, воспитанниками того ужасного места выясняется, что в микрочипе хранится информация не только его носителя, но и данные обо всех остальных «избранных» (на тот случай, если что-нибудь случится с одним)…
1. ТИПЛТОН
Школа Типлтон отличалась суровой хваткой преподавателей – здесь обучали будущих секретных агентов и наёмных убийц. Всё поместье курировалась небезызвестными и вездесущими ФБР и ЦРУ. Разумеется, не без помощи Пентагона. В Типлтон помещали тех, кто никогда не заикнётся о своём прошлом – здесь учились бездомные сироты. Их привозили с помоек, мыли, выхаживали, лечили, затем – стирали память. Делалось это легко и просто. Это не было обязательным компонентом, но спецслужбы всё же таким образом страховали себя от возможных последствий. Над детьми ставили ужасные опыты – их пичкали всякой ерундой. Адреналин внутривенно, серотонин внутримышечно, уколы морфия и наноксила. Малышей проверяли на совместимость и выживаемость. Наиболее крепких отправляли на «чердак», где они проходили дополнительную подготовку. Менее сильных оставляли в так называемом «инкубаторе» – их продолжали мучить до тех пор, пока не были уверены, что дети «поправились и готовы слушаться». Были и исключения – слабейших навсегда замораживали. Ну, не совсем навсегда: до тех пор, пока лаборатория не придумает иной, более успешный метод внедрения информации.
«Чердак» находился на втором этаже «школы» и представлял собой обычное общежитие с небольшими «но» и оговорками – не шуметь, не разговаривать друг с другом, вести себя, словно ты – робот. Их приучали запоминать чужие лица, но зато друг друга они не имели права помнить – эту информацию тоже выводили из мозга. Будущие «специалисты» морально напоминали мутировавших монстров, не боявшихся раздавить кому-либо череп и при этом быть крайне хладнокровными. Их движения были роботоподобными. Все дети носили защитные бронежилеты и кислородные маски. Всем тем, кто прошёл очередное испытание – «чердак», вшивался в руку микрочип. В нём хранилась такая информация, которая бы пригодилась на тот случай, если мозг ребёнка вдруг дал сбой. Чип сшивали с генами, хромосомами, нервами и капиллярами. Таким образом, вынуть его означало умереть…
За семнадцать лет школа Типлтон подарила США немало «теней» – людей без прошлого, не числившихся официально существующими и которых невозможно поймать или просто даже увидеть и поговорить. Свои функции они выполняли безупречно. Безукоризненно.
2013 год, наши дни. Школа процветала, а сотрудники потирали от счастья руки – ведь благодаря им дети не лазают по помойкам, не разносят вирусы и вообще благодаря им ребята обеспечены всем необходимым. Многие бы им позавидовали. Но что лучше – сдыхать от голода в трущобах или даже не знать, кто ты, откуда и какова твоя цель в этой жизни? Сложный вопрос.
Новый «учебный» год, не успев начаться, уже обнаружил три гениальных ребёнка, три открытых таланта – Шарлотта Ди, Йонас Мойзес Александер Брут и Ричард Уоллес. При введении чипа детям меняли имена. Каждый имел свой собственный, закодированный и зашифрованный псевдоним. Настоящее имя навсегда удалялось из памяти. Их знали только те, кто вводил микрочипы. Но и они со временем забывали эту информацию – она нигде не обозначалась и не записывалась. Цепочка вскоре обрывалась напрочь – чипперов сменяли новые чипперы. Прежних «убирали», а новые были, как зомби. Так что невозможно было восстановить всю полную картину происходящего. Дети понятия не имели, кто они, откуда, кто их родители и для чего они здесь. Их учили, им разъясняли. По-своему. Дети умели убивать. Умели стрелять. Умели взглядом заставить человека замолчать, или наоборот, когда это нужно, разговорить. Нечто вроде новой формы гипноза – «добровольного» – взгляд милого на вид ребёнка как бы «просил», «умолял» заткнуться или сказать правду. Но и это не всегда срабатывало, ввиду чёрствости взрослых. Тогда более радикальные из детей попросту расчленяли их, ломали кости, сгибали позвоночник пополам. Другие же просто стреляли из оружия с глушителем, и обязательно в левый висок, обязательно в упор и с близкого расстояния. Будущих наёмных убийц учили иначе – они наоборот, должны были уложить «ненужного нам человека» с как можно более дальнего расстояния, и незаметно. Иначе – уколы. А уколов после «инкубатора» и «чердака» не хотел никто. Также дети не могли ничего сказать своим мучителям – их приучили, что они – собаки, рабы, исполнители, кто угодно, в общем, а их учителя – их «добрые спонсоры», которые всячески помогают детям получить хорошее образование и выжить в трудных ситуациях, ибо, оказывается, «мир жесток, ребята, и чтобы не покалечили вас, должны покалечить вы; предугадывайте шаг противника; бойтесь незнания».
Знания дети действительно получали отменные – их мозг был, как компьютер.
Те три ребёнка настолько хорошо себя проявили уже за первые три месяца, что им уже в будущем сулили и прочили стабильный заработок. Карьера их стала бояться.
Единственная девочка из этой троицы оказалась вундеркиндом. Её мать умерла при родах, а данные отца показали прочерк. Девочке сменили имя на Карла Своллоу, и научили хорошо драться. Карла успешно сдала экзамены и стала суперагентом спецслужб всего через каких-то пять лет.
Йонас был просто бездомным мальчиком, предки которого погибли в автокатастрофе. Это был замкнутый, необщительный, временами даже жестокий человечек. Его пометили, как Джонас Эмби. Его будущее обсуждалось довольно долго – он не подходил ни на одну из двух основных специальностей. В конечном итоге он стал резервным агентом.
Третий пацан был старше тех двух детей года на два-три. Крупный, рыжий, весь в веснушках и очень агрессивный. Все его боялись. О нём вообще ничего не было известно – одни белые поля. Кто, откуда – прочерки. В графе «родители/опекуны» стоял знак вопроса. Пацанёнка окрестили Дик Вальрус (член моржовый) за то, что он всегда сухим выходил из ситуаций, какими бы они не были, а также за то, что всегда старался быть лидером в компании. Прочим детям здорово доставалось от него – Дик их колотил будь здоров. Джонаса он тоже бил, и бил сильно. Дик был ужасным человеком, и ему досталась самая кровавая профессия – по окончании «школы» его назначили наёмным убийцей. Его под своё крыло взяли «лица» школы, и не пожалели – этот парень мог вынюхать всё, что им было нужно. Это был дьявол в плоти. Когда он злился, его рыжие волосы становились огненными. Но у Дика не было друзей. Он всегда был одиночкой. Лидер в коллективе – может быть, но силой, а не уважением. Да он и сам избегал больших скоплений людей. Он их сторонился. Он всегда носил одну и ту же одежду, но в двух экземплярах – жёлтую водолазку, коричневые джинсы, белые кроссовки. Иногда на Дика, находило помрачнение, и тогда он садился на одну из ступенек лестницы, и горько плакал, закрыв голову руками. Но делал он это так, когда никого не было рядом. На самом деле он очень сильно страдал. Но не показывал этого при всех. Рыжие люди – очень экспрессивны, и большинство уколов, стандартно всем подходивших, на Дика просто не действовали. Он помнил, что он – не робот, и когда он это осознавал, его душила ярость. Десять человек не могли с ним справиться. Его помещали в «карцер» – джакузи с солёной водой, и оставляли так на трое суток, пока у него всё это не пройдёт. Естественно, подключили кислород. Выходя, Дик был уже намного спокойнее, а на его руках были волдыри от соли. Уже в тринадцать лет парень стал самым волосатым – всё его тело покрывал густой рыжий пушок. Дик имел привычку не бриться, из-за чего всё его лицо было покрыто щетиной.
Троица не ладила, друг с другом, но это и было целью «воспитателей»: ладить основания нет, они должны друг друга игнорировать, а чужих людей – ненавидеть. Но как раз-таки поначалу всё было с точностью до наоборот. Троица постоянно грызлась, друг с другом, как кошки с собаками, и, в конце концов, их разъединили. На тот момент им было по пять лет (Дику – семь).
Раздельно тоже не получилось. После занятий Дик вылавливал Джонаса и избивал того до полусмерти. А вскоре прибегала и Карла, ужасно кусаясь и царапаясь с обоими. Джонас только уворачивался от неё, а Дик просто окунал её лицом в грязь, пока та не утихала.
Троица ненавидела друг друга за то, что все они – лучшие, все лидеры, и что им уже уготован рай в шалаше. Себе – конечно же, приятно, но когда ещё двое хвастаются тебе подобным – это уже не то. Должен быть кто-то один. Собственно, это и был алгоритм выживания. Да, воспитатели всем троим, говорили, какие они хорошие, но иногда сами же их друг на друга и стравливали, науськивали, как голодных псов. Джонас и Карла боялись Дика, как огня, но всё же продолжали цепляться с ним. Тот же лез первый – он мечтал их всех придушить. Однажды Дик так и сделал – он пробрался к Карле в комнату, и пока она спала, начал душить её подушкой. Джонас, однако, задумал то же самое – но опоздал. Дик его опередил. Джонас, увидя, что делает его враг, ушёл восвояси, но не выдержал и настучал. Одно дело – когда убиваешь ты, и совсем другое – когда за тебя это делают другие.
«Пусть живёт в этот раз. Сволочь ты, Вальрус! Повезло тебе, Карлитос – но это только сегодня. Просто хочу задушить сам. Следующего раза не будет – ты труп. Найду время – и тебе конец. А пока – дыши. А с тобой, Вальрус, мы ещё встретимся».
Карлу быстро откачали, а Дику здорово влетело. Он и не сомневался, чьих это рук дело, хотя врагов у него был океан.
«Исподтишка любая падла могла такое замутить. Или нет? Или не любая? Джонас, ты – покойник».
Карла больше не приближалась к Дику. И Джонаса больше не доставала. На одного страшно злилась, к другому теперь испытывала нечто вроде благодарности, но всё так же искренне ненавидела.
Дик зверел с каждым днём. Вначале он изнасиловал техничку. Затем пришиб кота. Потом и вовсе помял целую толпу учёных, заперев их в лаборатории. Его вызвали к директору, но он плюнул тому в лицо. Дика поместили было в «карцер», но на тот момент он уже был достаточно силён и попросту сломал его. Вода вылилась наружу, и затопила нижние этажи. Дика даже собирались «убрать», но им был нужен такой оторва. Замдиректора поседел, когда увидел, как Дик, делает себе массаж электрошокером, довольно постанывая, явно наслаждаясь моментом.
Вальрус качался, как одурелый. В свои семь он был уже, как чемпион по бодибилдингу. Дик реально уже тогда загонял по самое не балуй. Ему не было равных. Джонас же был просто вынослив. Он не отличался силой Дика, но брал и пронимал всех своей выдержкой. Ведь даже Дик когда-то уставал. Роботы, да не роботы. Карла же овладела всеми восточными единоборствами и в тире стреляла в самое яблочко. Ей прописали танцы, и она стала стройнее и красивее мисс Вселенной. Она была очень упрямая и целеустремлённая. Также она панически впадала в острый психоз. Джонаса ломал невроз, тогда как Дику выписали жёлтую карту.
Так прошло шесть лет. И прошло бы и ещё примерно столько же, если бы не один случай. Однажды сотрудники забыли проконтролировать Дика, и он вновь себя проявил. Сначала он повесил на дереве собаку, распнув её, как Иисуса Христа, а затем убил одного из чипперов. Больше Дика никто не видел…
Камбоджиец сидел ни живой, ни мёртвый. Дик подошёл к нему.
– Говори.
– Я нищё не знать, моя не понимать…. – Замахал руками тот.
– Выбирай: либо я тебя казню на электрическом стуле после твоей помощи, либо придут твои олухи, и будет тебе и карцер, и бойня, опыты. Сначала лишишься конечностей, потом вырвут печень. А затем засунут тебе её в рот. Хочешь? Надеюсь, что нет. Страшно? Мало страшно! Я – рать, а ты – дичь. А поскольку за мной тоже охотятся, то и я тоже – дичь. Мы все либо рать, либо дичь, в зависимости от жизненных обстоятельств. Я жду. Долго ждать я не буду.
– Я всё сделать, я всё-всё сделать! – Чиппер затрясся от испуга, и начал пробивать все домены, ища пароль. Он снял Дику чип, тот прочтя всё, что ему было нужно, уничтожил единственного свидетеля. Но ему не удалось уйти безнаказанным – его повязали на месте, впаяли убийство своего же, сшили дело и отправили туда, где было очень больно. Дика заново перепрограммировали, но даже он об этом сразу не узнал. Скоро придёт и его время. Время властвовать. Его однажды будут панически бояться. Бояться, как и прежде д этого. Но не сейчас. Сейчас он в ловушке, из лабиринта в тупик и обратно. «Скоро, скоро – недолго осталось. И тогда вы мне ответите за всё. Запляшете тогда».
Рыжий не знал, что за ним кто-то наблюдает. Пара красивых глаз, которые были печальны и грустны одновременно.
Когда Дик, появился вновь, началась новая страница не только в его книге жизни. Тогда наступал переломный момент – дети превращались во взрослых. Прегрешная троица снова показала друг другу коготки…
2. НОЧЬ
Подошёл выпускной. На сей раз учителя расщедрились – устроили самый натуральный той. Ребят ждала даже дискотека. Сотрудникам позднее хорошенько влетело за такое самоуправство, ибо они чуть не испортили всё, чему учили детей столько лет – никакого общения. Даже вне стен школы. Только холодный расчёт и выполнение заданий. Ничего лишнего, ничего личного.
Ребятам же было по шестнадцать-восемнадцать лет, и они беззаботно праздновали этот знаменательный день, пили и танцевали, бесились и общались. Единственный раз – в первый и последний раз. Они обсуждали, кого из них куда назначили, хотя должны были всё это держать в строжайшем секрете.
Гвоздём программы был номер Карлы – она всем показывала, как она умеет танцевать. И с шестом, и без, и заводное танго, и прекрасный медляк. На ней была ослепительно блестящая серебристая одежда, чёрные колготки и такого же цвета нарукавники. Джонас же решил не привлекать к себе должного внимания, и оделся куда скромнее. Зайдя на танцплощадку, он начал протискиваться сквозь толпы потных и пьяных тел, ища «своих».
Его заметили.
– Джонас, вали к нам! Сегодня наш день, брателло! Угощайся – тут всё течёт рекой.
– Да нет, спасибо, как-нибудь в другой раз.
– Как знаешь! Присаживайся – смотри, какой удобный диванчик. С узорчиками. Не каждый день наш «папик» разрешает такое, поди, а?
Джонас прыснул от смеха, взяв коктейль, но тут его взгляд упал на Карлу.
– Туф, и эта здесь. Чертовка! – Бросил он, и сжал стакан от злобы так, что тот разбился, а коктейль попал на чьё-то платье. Все притихли.
– Всё нормально, продолжайте. – Успокоил он всех, взял салфетку и вытер кровь с ладони. Кровь никак не сворачивалась, тогда он закрыл ладонь салфеткой, вытащил из кармана баллончик «Axe» и вылил его на рану, стиснув зубы. Он постоял ещё немного со своими, храня молчание, лишь изредка прерываясь на реплики и делая подобие улыбки. Затем подошёл к сцене.
– Весело? – Кинул он фразу Карле, которая продолжала извиваться, как змея.
– Весело, весело! – Процедила та ему в ответ, мило улыбаясь.
– А со мной слабо? Потанцуем?
– Даже так? – Карла округлила глаза.
– Даже так. – Джонас вне себя от гнева задвигал скулами.
– Ну, пошли, коли не шутишь…
– Я редко когда шучу, и ты это прекрасно знаешь. Сейчас не тот случай.
– Понятно. – Карла спустилась на площадку, протянув Джонасу запястье. Тот грубо толкнул её. Та положила ему руки на плечи, он – ей на талию, и под звуки музыки все стали следить за танцем двух заклятых врагов, иногда хлопая в ладоши.
– Скажи спасибо, что сегодня выпускной, иначе я бы тебе показала!
– Начинай. Я жду.
– Ты всегда такой?
– С тобой – да.
– Взаимно.
– Не перспективная!
– Урод!
– Показушная!
– Идиот и придурок.
– Паршивая дрянь. Я ненавижу тебя.
– Прекрасно. Вот и поговорили. Скотина.
– Мышатина проклятая. Мышь. Крыса!
– Стукач и кум!
– Я хотя бы другим на пользу, а ты – мышь. Блохастая и вшивая.
– Мне что, всю жизнь благодарить за ту подушку? Пошёл ты к чёрту! Я не просила. Тем более – тебя.
– Дура тощая.
– Сам такой! Свинья грязная. Дурак!
– Вы привлекаете слишком много к себе внимания, мисс Своллоу. На мой шёпот вы кричите благим матом. Успокойтесь, на нас все смотрят.
– Ха-ха-ха, испугался?
– Не дождёшься, тварь.
– Закрой свой рот, подонок…
– Не наступай мне на ноги, заколебала! Это ты так на танцы ходила? Научись сначала правильным движениям!
– Ой, тебя забыла спросить! На себя посмотри – я вздохнуть не могу, схватил и сжал.
– Мне даже прикасаться к тебе противно, идиотка. Крыса вонючая.
– Зачем танцуешь тогда?
– Это я тебя так уничтожаю.
– Малоэффективно, Джонас, поверь.
– Ты договоришься сейчас! Сучка крашеная…
– Ой, боюсь-боюсь! – Карла скривила гримасу.
– А если я тебя сейчас поцелую? Что ты будешь делать тогда?
– Тогда мне придётся тебя убить. Позову Его.
– Кого? – Джонас побледнел.
– Его. Ты понял. Не прикидывайся.
Джонас резко отшатнулся от неё и сплюнул.
– Зараза! Я так и знал, что ты за Дика Вальруса, падла! Да будь ты проклята! Предалка! Ты мой враг, но раз ты за него, то враг мой вдвойне. Я уничтожу тебя.
– Да пошёл ты! – Карла со всей силы оттолкнула Джонаса, да так, что тот упал. Все замолчали. – Я ни за кого, тебе это ясно? Два разгильдяя. Один хуже другого.
– Врёшь, сволочь! Собака. – Джонас впал в истерику и начал кулаками расшибать пол. Его попытались оттащить, но двое или трое тут же отлетели обратно. Карла вернулась на свою исходную позицию, а Джонас, бранясь, снова пришёл к своим. Вскоре он немного отдышался и забылся. Дискотека продолжалась, и музыка не переставала греметь.
Но ровно через двадцать пять минут раздался взрыв. Страшный взрыв, ужасный. Джонас всё тщательно проверял до этого, и понял, что это не свои и даже не с параллельной специальности. Так жёстко подставить всех мог только один человек. Только Дик Вальрус мог появиться из ниоткуда и выкинуть такое. Это в его привычке. Гад, он и здесь успел начудить!
Взрыв погубил несколько человек, и ещё несколько были ранены. Усиленная подготовка за столько лет в стенах этого здания быстро подняла раненых на ноги. Но среди девок всё же были паника и крики. Повсюду – туман, гарь, пепел. Танцпол горел. Джонас начал задыхаться от угарного газа, сильно кашляя. Он уже всех повыводил отсюда, кроме.… Где эта стерва?
– Карлитос, мать твою, если я тебя сейчас найду, то ты – не жилец. Я так и знал, что это вы с Диком всё организовали. Поэтому ты так выпендривалась сегодня. Ну, держись, дай только до тебя добраться. – Орал Джонас, ища Карлу, но её нигде не было. Он вбежал по ступенькам в закрытую зону – странно, её не было и там. Внезапно Джонас обернулся – из коридора высунулась рыжая шевелюра с веснушками. Довольная, ехидная.
– Стой, Дик, стой! На сей раз не уйдёшь. Я не боюсь тебя. Я найду тебя, где бы ты не был! Устрою тебе Варфоломеевскую ночь. Где ты, трус? Сегодня Я буду тебя бить! – Джонас погнался было за Вальрусом, но того и след простыл. С досады Джонас пнул порог и со всей дури ударил кулаком в стену. Стена всё стерпит, а вот кулак был сильно разбит, и истекал кровью. Джонас охнул, но многолетние рецепторы выживания помогли вытерпеть адскую боль.
Эмби поднялся на второй этаж. Та же темень и пыль. Ничего не видно. Тут он обнаружил чей-то силуэт, прислонённый к стене. Джонас включил свет – надо же, пашет!
– Карла? – Джонас чуть не прошёлся по ней.
Девушка была вся в синяках и слезах, дрожа, как осиновый лист. Она молчала, тупо глядя перед собой. Джонас провёл рукой перед её глазами туда-сюда – ноль реакции. Она только сильнее задышала.
Парень присел рядом.
– Карла, ты что?! С тобой всё в порядке? Эй, так не пойдёт, ты мне живая нужна! Вставай, давай, ты одна осталась. Всех уже вывели из опасной зоны.
– Ты иди. – Еле слышно выговорила Карла, так же тупо глядя перед собой. – Оставь меня. Мне плоховастенько.
– Тут был Дик?
– Да…
– Что он хотел? Он тебе что-то сделал?
– Ничего мне Дик не сделал…
– Я же вижу. Дрались?
– Хуже. Всё, иди…
– Не, так не пойдёт. – Джонас попытался приподнять её, но обычно такая худощавая, Карла сейчас была тяжелее слона – ещё бы, он ведь сегодня обе руки повредил.
– Оставь, прошу, оставь. Я немного посижу и спущусь к своим.
– Не-а! – Джонас закривлялся.
– Я тебе сейчас дам по шее…. – Из последних сил шепнула Карла, но слёзы закапали сильнее, и она чуть не упала в обморок.
– Ну, вот и отлично. Это уже совсем другой разговор. По шее, говоришь, дашь? Так может, сначала дашь, а потом и по шее? – У Джонаса заметно поднялось настроение.
Та ничего не ответила.
До Джонаса, наконец, дошло, что девушке плохо, и он против её воли схватил её и отнёс в её комнату. Девушки внутрь его не пустили. Да он и не собирался.
– Карла, давай, потихоньку. Всё, Джонас, дальше мы сами…
– Минуту. – Карла сделала жест. – Оставьте меня с ним одну, я скоро.
Её подруги пожали плечами, и зашли в комнату.
– Кретин. – Карла толкнула Джонаса в грудь своим кулачком. – Это уже второй раз, когда ты спас мне жизнь. Ненавижу тебя.
– Ну, и я как бы тоже. – Джонас улыбнулся.
– Зачем ты это делаешь? А вдруг я действительно за того болвана?
– Не умеешь ты врать и предавать. Только драться, кусаться и царапаться. Больше ты ни на что не способна. Ах да, задания выполнять.
– Расколол с потрохами! Ну, и что дальше?
– А ничего! – Психанул вдруг Джонас. – Просто сегодня мы видимся последний раз.
– И что?
– И ничего! Поцелуй. Теперь можно?
– Можно.
Джонас поцеловал её.
– И? – Прошептала она.
– Скучать я буду по тебе, скандалистка, вот что! И люблю, и ненавижу…
– Что-о? Я не ослышалась?
– Проклятье! – Джонас опустил глаза в пол.
– А я думала, мы роботы, Джонас. Думала, нас учили жить вне чувств и эмоций. Только исполнять поручения, грязную работу и убивать…
– Выходит, плохо учили.
– Дурень ты, каких поискать надо. Последняя ночь.
– Что – последняя ночь?
– Ты ещё и тормоз, однако! Джонас, а тебя не перехваливали, когда говорили, что ты хорошо учился? Ох, не я твой препод! Хотела сказать, эта ночь – наша. Твоя и моя. Ты мне тоже нравишься, сукин ты сын.
– Просто они за нас всё решили, Карла. Не быть нам вместе. Нас воспитали, как врагов…
– Жажда власти. Доминанта. Конкуренция. Алгоритм выживания. Один в поле воин. Джонас, я тоже это всё учила. Только кто узнает про сегодня?
– Никто.
– Ты же стукач!
– Не по твоей душеньке.
– Тогда жду тебя. В полночь, на том павильоне возле моста. И без глупостей мне, слышишь?
– Хорошо, детка. Крошка. Красотка. Сегодня ночью я весь в вашем распоряжении…
3. ПРИСТУП
Прошло ещё несколько лет. Джонас и Карла работали в одной и той же организации, иногда пересекаясь друг с другом. Но, повторюсь, правила были жёсткие. Оба делали вид, что незнакомы, и знакомиться вряд ли собирались. Карла занималась перевозкой различной контрабанды по всем точкам мира. Ей сделали новые документы и купили бронированный чёрный джип. Джонас же был типа клерком, а на самом деле был главой нейтральной, альтернативной группировки, которая либо внедрялась в криминальные банды, наводя порядок, либо делала это громче, когда между собой не ладили главари нескольких банд, и приходилось их разнимать. Джонас и Карла работали на одного и того же человека, но всё было устроено так, что они являлись врагами. Если один убьёт другого – прикольно. И это несмотря на то, что мастер как бы ценил обоих, всячески охраняя и платя огромные деньги.
Всё вроде шло тихо и мирно. До одного дня.
Джонас возвращался с очередного задания. Ему на пути попалась Карла, но им нельзя было говорить. Даже просто поздороваться. Однако Карла выглядела напуганной и явно что-то хотела сказать Джонасу. Она нарочно прошла ближе, специально уронила папку, а поднимая, еле слышно сказала ему в ухо что-то вроде «осторожно, Дик здесь».
Джонас посерел от страха, но быстро совладал с собой, и они разошлись по разным кабинетам. Джонас немного поработал, а потом ему приспичило в уборную. Зайдя в туалет, он увидел там Дика – тот что-то делал со своей рукой.
– Я пока занят, приятель. Можешь меня даже прикончить – сейчас мне некогда с тобой возиться.
Джонас попал на очередной заскок Дика – у того снова был приступ депрессии. Это были те редкие минуты, когда два врага могли поговорить более мягко.
– Дик, ты с ума сошёл? Ты что делаешь? – Джонас подбежал к Вальрусу.
Тот, стоя над раковиной, раскраивал себе руку.
– Ты спятил, что ли?
– Я найду и сниму этот чёртов микрочип, приятель. Я не могу больше. Мне тяжело. Я больше не хочу делать зло. А ещё я хочу до конца узнать своё прошлое – это ведь не запрещено? Помоги мне. Я хочу быть другим…
Вся раковина была в крови. Рука была распорота по всей длине – а Дику хоть бы хны.
– Дик, не сходи с ума! Это не выход. И везде камеры. Не гони в Сибирь…
– А что ты предлагаешь? Всю жизнь, до конца своих дней слизывать дерьмо с задницы хозяина, убивая всех ни за что? Думаешь, я от этого в восторге, Джонас?!
– Да, но…
Минутное отчаяние резко сменилось обычным состоянием – приступ кончился.
– Джонас? Приветствую. Ну, что ж, если гора не идёт к Мухаммеду, то он идёт к ней, верно? Вешайся! Сейчас я буду тебя кончать…
Это уже был совсем другой человек. Как будто и не было припадка. Джонас наскоро вымыл руки и пулей умчался к себе в офис.
Контору пронесло – Дик так же внезапно исчез, как и появился. Все вздохнули с облегчением. Карла перестала трястись, а Джонас вытер пот со лба.
Далее было совещание, на котором присутствовали хозяин, его замы, чужие люди, Карла и Джонас. Они сидели напротив друг друга и незаметно ловили обоюдный взгляд. Далее собрание переместилось в кафе, где и продолжилось обсуждение грядущих планов. Пока хозяин решал проблемы, а его клиенты задавали слишком много вопросов, наша парочка пила кофе с кексами.
– Это невыносимо. Мне надоело. – Шепнула Карла, спрятав лицо за газету.
– Вот-вот. – Одобрительно кивнул Джонас, делая вид, что сморкается и вытирает лицо салфеткой.
Дик не остался в долгу за то, что Джонас стал свидетелем его приступа, и отомстил всей конторе – он прилетел на вертолёте и обстрелял всё вокруг. Все стёкла испортил. Благо, никто не пострадал. Джонас погрозил в небо кулаком, но Дик только рассмеялся, поправил наушники, выключил рацию и скрылся…
4. КОРПОРАТИВ
Работа в конторе была скучной и неинтересной. Джонас как Бога ждал, когда его пошлют на очередное задание. Но в последнее время шеф что-то не на шутку расслабился – то кофе пьёт с замами своими, то на теннисный корт прётся, то вообще сколько раз Джонас нечаянно попадал к нему в офис, а босс «зажигает» там вовсю с секретаршей и приглашёнными путанами. Джонас сразу же уходил, удивляясь, какого чёрта его тогда хозяин вызывал и что вообще с ним происходит. Всякое бывает, но Джонас пришёл сюда, прежде всего, работать, а всё остальное – потом.
Джонас чуть не уснул в кресле, дописывая отчёт. Потом встал и пошёл к двери. Не успел он выйти, как его чуть не сшиб курьер.
– Осторожно, чёрт подери, куда ломишься? Слепой, что ли? Так я и глухонемого добавлю! Это тебе не спортивная площадка! Как будто мяч в ворота, несётся сломя голову! – Отчитал Джонас курьера по полной. Тот втянул голову в плечи.
– Мистер, не дуйся. Возьми, это тебе. – И курьер протянул ему какую-то открытку.
– Что это? – Подозрительно скосил на него глаза Джонас.
– Пригласительный. Корпоративная вечеринка у вас сегодня намечается.
– Сегодня?!
– Угу, вечером.
– Сегодня вечером никак не могу, так и передай отправителям.
– А ты прочти, кто отправитель…
Джонас перевернул бумажку. Чёрт, подпись шефа! Совсем сдурел под старость лет! Ну, какая ещё может быть корпоративка? Он в своём уме вообще? Это всё-таки не проходной двор, тут работают агенты секретных спецслужб под видом нормальных служащих, а босс всё превратил в обычную забегаловку. Пень чёртов…
– Ладно, можешь идти.
– Мне что сказать?
– Шагай, давай! «Что сказать»…. Я сам скажу, когда надо будет. Когда придёт подходящее время…
Джонас задумался, постоял ещё немного в коридоре и вернулся в офис.
«Вот же твою нехать», расстроился и озадачился Джонас. «Как придумает что-нибудь – хоть стой, хоть падай».
Туда он всё же пошёл – голову оторвут! Шефа он вряд ли боялся, но, по крайней мере, уважение терялось точно. С каждой такой выходкой. Всё, чему учили Джонаса, теперь делается наоборот. Печалька…
Вечеринка – как вечеринка. Ничего особенного. И музыка 20-х – 50-х годов прошлого столетия. Полный отстой. Джонас пил коктейль и отчаянно зевал. Тут он, наконец, заметил то, что ему было нужно – Карла сидела за соседним столиком.
– Не помешаю? – Присел он.
– Тише…. – Зашипела та. – Не выдавай нас.
– Да я и так по жизни тише воды, ниже травы. Сколько можно? Хочу громко!
– Что, коктейль перепил? Или подсыпали чего?
– Не кипятись. К тому же мы – типлтонцы; на нас спирт не действует. Я – стекло.
– Вот-вот. И сейчас это стекло в два счёта разобьёт, если оно не заткнётся. Треснет, и полетят осколки по всем закоулкам.
– Ты, я вижу, не в настроении?
– Ну, о чём ты, Джонас? Сидеть без дела! Зря время теряю. Лучше бы разработала очередную миссию.
– Например?..
– «Как без забот и хлопот вывести контрабанду из Марокко», называется. Дорогой, дорогой товар. – Девушка загадочно зажмурилась и замечталась.
Джонас, видя, что Карла зевает, просунул ей в ротик мизинец. Та отпрянула и схватила вилку.
– Ты совсем? Ещё раз, в тебя полетит вилка. Отгрызу, и не спрошу.
– Ой-ой-ой!
– Не забывай, что мы официально враги.
– А неофициально?..
– Джонас, всё…
– Ладно. А можно мне поподробнее узнать о твоей миссии?
– Ага. С три короба! О своей не забудь.
– Не могу.
– Ну, вот видишь! А хочешь, чтобы я рассказала! Не бывать этому, не бывать, пока…
– Пока не будет доверия?
– Молодец.
– Тебе не кажется, что наш хозяин немного того?
– Загоняет?
– Типа.
– Есть такое. Только что мы можем сделать? Мы – пешки, и едим с его стола.
– Приходит день, когда слуга, до этого евший объедки со стола своего хозяина, начинает поедать его самого.
– Ого, ну это не в нашем случае, Джонас. Или ты каннибализмом увлёкся?
– Я увлёкся смыслом жизни. – Посерьёзнел вдруг тот. – Я же не в прямом смысле! Ты вроде из понятливых.
– Просто хотела разрядить обстановку. Ну, хоть немного. Совсем скучно здесь.
– Пошли танцевать!
– Джонас, я тебя умоляю…
– Просто тогда, когда это было последний раз, то вышло не совсем удачно.
– Не напоминай мне, пожалуйста, о том дне. Прошу тебя.
– Пошли!!!
– Не здесь и не сейчас…. Чего тупишь? На нас все смотрят!
– Вот именно, а ты тупишь и не хочешь что-то. Не идёшь.
– Сказала же – не хочу. К тому же...
– Я понял тебя. Я знаю. Хозяину нужно показывать наш игнор. Чтобы все думали, что мы либо посторонние, либо вообще враги. А кто узнает? Посторонние люди вдруг знакомятся, встречаются и танцуют вместе. Давай покажем класс! Пусть все завидуют! Пусть все умрут от зависти! Только мы умеем быть супер.
Карла озабоченно потёрла носик. Коленки её дрожали. Потом она уставилась на Джонаса.
– Так уж и быть. Приглашай!
Джонас встал из-за стола и выдвинул ей стул. Затем аккуратно схватил галантно поданную ему руку, и девушка поднялась. На ней сегодня было тёмно-синее вечернее платье. Пахло цветами и морской свежестью. Танец начался.
– Ты прекрасна…. Бесподобное совершенство…. Я тебя сейчас съем…. От тебя такой аромат, что у меня кружится голова.
– Значит, больше не буду духариться, раз тебя это так возбуждает!
– Да всё в порядке, не надо! Наоборот!
– Я же не весь флакон вылила, оставь мои волосы в покое! Чёрт, и тут камеры. Джонас, я тебя прибью…
– А давай, я сегодня буду твоим медведем?..
– Кем?! Да пошёл бы ты к чёрту, извращенец!
– Карлитос, я думаю, вряд ли ты рассталась с тем плюшевым медвежонком, другом детства. Ты ложешь его под подушку, а проснувшись от плохого сна или страха, прижимаешь к себе…
– Ты что, подглядывал за мной в той школе по ночам? Ты – Дик Вальрус, тупоголовый недоумок. А мишку своего я тебе не отдам! Я его храню, как зеницу ока! В память о детстве. Пусть даже о таком детстве. Когда не знаешь, кто твои мама и папа, и что тебя ждёт дальше.
– А ты и не вспоминай то, плохое. Опусти и проглоти. Спрячь в чулане. Оторви и выброси.
– Я бы тебя опустила, будь моя воля!
– Ты мне нравишься…
– Да конечно, так я и поверила. Не забывай – нам суждено умереть роботами. Когда мы будем слишком стары, чтобы выполнять свои миссии, нас «закажут». А ты тут планы сверхъестественные строишь…
– Когда я был мал, все пугали меня концом света 2012 года. Но спустя год меня привели в ту школу. И вот он, реальный мир, ты. И на дворе – 2030 год. Или я малость ошибся?
– Всё верно. Ничего не забыл?
– Не издевайся. Нет. Пить будешь?
– Спасибо, с меня за этот вечер хватит.
– Да, но ты ничего не ела. Кроме несчастного салата, и двух стаканов сока – сливового и морковного.
– Всё-то ты замечаешь, подлец!
– Это работа у нас с тобой такая – всех и всё замечать, оставаясь незамеченными.
– Ты как всегда, прав. Да только давай уже присядем?
– Не отпущу.
– Мой ласковый и нежный зверь, я устала. Целый день на ногах! Пожалей меня хоть немного!
Вместо этого Джонас продолжил с ней танцевать. Его руки предательски сползали с её талии всё ниже и ниже, а запах её духов соединился с дыханием Джонаса – так близко, что…. Джонас не выдержал и впился губами в шею Карлы.
– Ай, ну всё…
– Ты очаровательна. С ног меня сшибла.
– Странно…
– Почему – странно?
– С ног-то я, может быть, и сшибла, да вот только ты что-то по-прежнему сейчас на них стоишь.
– Я иносказательно.
– А-а-а…
– Я скучаю.
– Да ну? Прикольно.
– Тебе всё шутки, а мне – страдать.
– Кто бы говорил.
Тут Джонас резко прекратил танец, и потянул за собой Карлу.
– Постой, ты, куда это меня ведёшь?..
– Тише…
Джонас завёл её чёрт знает, куда.
– Это – архив.
Карла и сама это поняла, когда огляделась – повсюду папки с документами. Везде. С потолка до пола. Не развернуться.
– Ну, и что дальше? – Насмешливо, но всё же немного напугано спросила совсем сбитая с толку Карла.
– А дальше – вот что!
Джонас притянул её к себе, да та особо и не сопротивлялась. Поцелуи были страстными, движения – быстрыми.… Кончилось всё тем, что архиву пришёл конец, а пара спешно и торопливо одевалась.
– Сумасшедший! Нам – off!
– Да, кстати. Вот именно – НАМ.
– Давай без этого, Джонас. Всё равно ничего не выйдет. Не получится. Ты – там, я – здесь. Это немыслимо.
– У тебя есть получше предложения? – Окинул её взглядом тот.
– Нет, но.… Да мне вообще всё равно, если честно!
– Серьёзно?
– Да.… Нет.
– Продолжим? Начнём сначала? Или там, где остановились? Что скажешь?
– На камеры смотришь? Миссис Лоуренс прётся сюда. Сейчас развоняется, что тут всё испорчено.
– Не ной, это пара пустяков.
– Это тебе так кажется!
– Поправь полочки, и всё. Создай товарный вид. Всё? Ну, вот теперь можно и уходить…
На улице Карла присела на изгородь. Джонас уставился на её ножки. Потом огляделся кругом, и тоже присел. Карла выглядела обиженной.
– Эй, ты чего? – Джонас приобнял её и поймал взгляд. Та отвернулась.
– Джонас, это вам, мужикам, проще! Нам – нет. Я больше так не могу. Или расписывайся со мной, или.… Да иди ты! – Девушка зарыдала. – Господи, у меня больше нет сил. Я даже не знаю своих родителей! Проклятье! Ну, ничего – не зря же я суперагент! Я это выясню, чего бы мне это не стоило. Пусть даже ценой своей жизни. Да пропади они все пропадом. Все те, кто искалечил мне жизнь и загубил их таким же, как и я сама. Мне себя жаль, но чужим себя жалеть я не позволю! Пытаюсь быть железным монстром, но не всегда получается, Джонас, пойми. Меня слушаются и боятся многие. Даже люди вдвое-втрое старше меня самой. И когда я с оружием, и когда безоружна. Но мне это не надо. Тот ад, то испорченное детство я врагу не пожелаю. Теперь я не хозяйка своей судьбы. Я выполняю приказы всяких олухов вроде нашего. Он уже одной ногой в могиле, если честно, а всё о том же. Стрелялки да леталки. Дитё малое. И мне ещё говорят, что я жизни не знаю. Да я за свои восемнадцать как будто три мировых войны прошла! Ужасно. И никто меня, бедную, не пожалеет и не утешит, ибо мне нельзя входить в контакт с людьми. Для них я – Шарлотта Ди, восемнадцать лет назад умершая от голода на помойке, когда ей было три месяца. Однажды я, наверное, тоже попробую снять с себя тот дурацкий микрочип…
Джонас сильно сжал её руку.
– Я. Я помогу тебе. Пусть это немного не в моей компетенции, но я помогу тебе и самому себе тоже. Я разыщу все данные о наших предках, не волнуйся. Я обещаю тебе. Видишь, я уже без плоских шуток. Ласки не убегут, а ты не кукла. Ты мне нужна.
– Ты тоже. Нужен…. – Карла вытирала слёзы. Тушь потекла по щекам.
– Не плачь – я же рядом. Если кто увидит – нам не жить. Расписаться, говоришь? Да без проблем? Давай только всё утрясётся немного. Разыщем Дика и отправим хозяина к праотцам. А потом сотрём с себя всю ту грязь. Окей?
– Окей.
– Всё, всё. Смотри, у забора уже Адриатическое море!
Карла засмеялась.
– Где? Смешной.
Джонас лизнул её в носик и слегка сомкнул челюсти на её ушке. Та начала уворачиваться.
– Опять за своё…
– Карла, только откуда ты знаешь, как тебя на самом деле зовут?
Та притихла.
– Карла! – Джонас встряхнул её. – Не молчи.
– Мне больно. Ты делаешь мне больно.
– Тогда скажи. Никто не знает, а ты знаешь. Как это может быть?
– Ты только успокойся немного, ладно?
– Да я и так спокоен, солнце. – Джонас многозначительно махнул рукой.
– Помнишь, Дик, убил чиппера?
– Ну. Грех не помнить. И, что дальше?
– Я стояла за его спиной, Джонас. Я была свидетелем этого зверского убийства. Тот камбоджиец до сих пор мне снится. Приходит, как один из моих стандартных ночных кошмаров.
– Ты, значит, тоже?.. Снова между нами этот ублюдок. Снова Дик, Карла. Что тогда, что сейчас.
– Да ты меня даже не слушаешь. Ты меня неправильно понял! Я не причастна. Лаборатория застеклена, помнишь? Я стояла там. Я была в полуметре от спины Дика. Я всё видела, всё слышала. Дик допытывал его. Он пытал его, Джонас! Перед смертью тот произнёс, как зовут всех нас троих.
– Что? Нас троих? А зачем Дику знать и наши с тобой имена?
– Джонас, честное слово, я, правда, не знаю!
– Лжёшь…. – Он свирепо смотрел на девушку.
– Они рылись в компьютере. Всю базу данных вскрыли. Все карточки были разбросаны на полу. Дик снял ремень и начал его душить. Тогда чиппер вставил микрочип, как USB-устройство, флэш-карта…. Дик же…
– Стоп.… Помнишь, на днях Дик, приходил в контору?
– Когда он обстрелял столовую из своего вертолёта?
– Да. Промахнулся парень маленько. Он же левша. Забыл, видать, с какой стороны верховный президиум. Вот и досталось не тому крылу здания. Дик, вероятно, когда узнал всё, все свои рыжие патлы себе пообрывал, это точно.
– Но ты же не нарочно о конторе намекнул?
– Да. В тот день я с ним столкнулся.
– С Диком? А ты мне не говорил.… Опять тайны?!
– Постой, подожди. Я ещё не закончил, я только начал. Дик в туалете над раковиной пытался снять с себя микрочип. У него тогда ещё и приступ был.
– Это когда он типа «хороший»?
– Ну, что-то в этом роде.
– И? Снял?
– Кровищи – целый пол. Он никак, по ходу, не мог его найти. На ощупь – тоже не нащупал. Я не знаю, что там дальше было, Карла – он снова обычным стал, и я поскорее удрал оттуда.
– Джонас, но тогда я вообще ничего не понимаю.
– А что такое?
– Тогда, восемь лет назад, микрочип ему помогли снять. В день убийства или накануне. И с рукой было всё в порядке. Только она была какого-то неестественного цвета.
– Всё-то ты замечаешь!
– Это моя работа. Я на это живу и существую.
– Так.
– И значит, всё вырисовывается.
– Ты же говоришь, это – тупик.
– Это лабиринт, не спорю. Но тупик – вряд ли. В любом случае это ещё не конец истории.
– И что дальше?
– Камбоджиец-таки где-то надыбал информацию, или Дик сам её нашёл. Как бы там не было, но он подсоединил чиппера к какой-то электромагнитной хрени, и там, на принтер сначала вышла какая-то зашифрованная кодировка, а потом чиппера поразил мощнейший разряд, и тот откинулся. Перед этим он успел расшифровать все данные, вернее, почти все – Дик, расслышал лишь имена, и я, соответственно, тоже. Я – Шарлотта Ди, а он – Ричард Уоллес.
– А я? Карла, а как же я?..
Та умолкла.
– Карла!
– Не дави на меня! Я не запомнила, клянусь. Длинное слово.
– Какое???
– Не мучь, прошу…
– К чёрту всё, к чёрту! – Джонас от злости чуть не выломал весь забор.
Карла взял его руку, и положила к себе на колени.
– Не уходи. Пока мы вместе – нам ничего не страшно. Твои ведь слова? Или ты как все – обещаешь, но не делаешь? Если Бог с нами, то кто против нас?
– Ладно. Это я тоже выясню. Это лишь вопрос времени. Выходит, ты предполагаешь?..
– Что именно? Ты о чём?
– Что Дику вшили новый чип, вот что! Эта мысль теперь не даёт мне покоя. Нафига ему сдирать его, если ему это сделали восемь лет назад?
– Я не совсем уверена, что это так. Вдруг мои глаза меня тогда обманули…
– Ага, как же…
– Джонас, а что, если его перекодировали?
– То есть, как это?
– Обыкновенно. Легко и просто. Ты же видишь, какой он. Всякое могло быть и/или произойти.
– Ну да, вообще-то.
– Что будем делать?
– Это я у тебя хотел спросить.
– Выбор за тобой.
– Не будем предугадывать. Как будет – так будет. Всё, что не делается – всё к лучшему. Одно могу с уверенностью заявить, и это точно: нам нужен Дик. То, от чего мы с тобой столько лет пытались избавиться, станет ключом к тайне.
– Ты думаешь?.. Думаешь, он знает секретный код? Вычислил всё обо всех? Это невозможно, Джонас. Он был бы уже сейчас мёртв.
– А вдруг это его клон? Мессия с его мозгом и нервными окончаниями? А того Дика убрали сразу. Что, если всё так, как говорю я?
– Бред. Да быть того не может!
– Всё может быть. Чего только не случается в нашей жизни! Случай – вот новая религия. Ты веришь в случайность?
– Я хотела бы верить в Бога, но, увы, что-то не получается.
– Как мы найдём Дика?
– Рано или поздно он сам придёт. За нами. Скоро появится, это как пить дать. По-любому. Интересно, что ему от нас надо? Почему он про нас узнавал?
– Не знаю, Джонас.
– А надо знать! Вдруг он и нашим, и вашим. Вдруг шеф поставил его следить за нами и прибить при случае.
– Тогда бы он уже давно это сделал. Вспомни хотя бы на меня его нападения и покушения. Если бы не ты…
– Просто всегда кто-то мешал. Но такая мысль у него была всегда. Кто-то намеренно играет с нами в кошки-мышки, и это, дорогая моя, мне совсем не нравится!
– Что я могу сделать?
– Ждать. Для начала. Там будет видно. Разберёмся.
– Ну-ну…. – Вздохнула Карла, соглашаясь с ним.
– Он сам нас найдёт. Мы не можем друг без друга. Это замкнутый круг. Он нужен нам, чтобы узнать прошлое. Мы нужны ему, и скоро, даст Бог, выяснится, зачем. Мы нуждаемся друг в друге. И пока будет такая неопределённость – сон будет отсутствовать. Можно, конечно, философствовать и дальше, но вот, детка, у Джонаса слипаются глаза, а ему завтра – чёрт, уже сегодня на работу. Крошка, пора расходиться по домам. Мы даже не знаем, кто, где из нас обитает. И никогда, наверное, не узнаем. И никто не узнает…
– Дик…
– Да, этот знает всё. На всякий положу под подушку пистолет. И тебе советую. Медвежонок не спасёт, поверь.
– Не учи отца делать детей. И ты вообще-то обещал быть моим вечным медвежонком. Скоро, скоро всё прояснится. Я очень надеюсь на это.
– Дай-то Бог, милашка. Куда ж ты от меня денешься…
– А надоело, знаешь, всю жизнь играть в РАТЬ и ДИЧЬ. Надоело охотиться неизвестно за кем. Пора кончать с этим. И ты мне с этим поможешь! Ты обещал.
– Я сдержу данное тебе слово.
– Покоя хочу, тишины. Любовь, брак, семью и детей.
– Со мной?
– Стоять у плиты, ждать суженого. Потом смотреть по телевидению сериал, откинувшись на подушках мягкого, тёплого и пушистого дивана. И больше мне ничего не нужно. Неужели я всю жизнь буду заниматься нелегальным произволом? Мало того, что моя судьба загублена, так я ещё и орудие в руках босса, которым он губит миллионы иных жизней. Сколько можно мне терпеть всё это? Ответь.
– Карла, ты – самое дорогое, что у меня есть. Мне тоже надоело играть в вещи. Пора быть людьми, а не роботами и существами. Найдём того урода, и покончим с этим. Раз, и навсегда. Начнём новый этап в своей жизни.
Пара ещё немного постояла, потом каждый пошёл своей дорогой, не оглядываясь.
5. ПЕРЕСТРЕЛКА
Джонас редко когда оглядывался назад. И всегда доводил задания до конца. За это и многое другое его и ценили. Только толку от этого было мало – Джонасу надоело. Тоже вдруг захотелось расслабиться, и хорошо расслабиться – он ведь почти всегда был в напряжении. За хладнокровием и чертовски чёткой исполнительностью таилось живое сердце, которое билось, билось, билось…
То, что случилось позже, огорошило Джонаса.
Как всегда, после небольшого сбора-созыва, он поднимался к себе в офис. И кого же он там увидел? Карлу! И ещё кого-то. Мало того, они вдвоём усердно смотрели в дисплей ноутбука. Мужчину Джонас никак не мог рассмотреть – Карла сидела так, что того не было видно. Разговор был примерно следующего характера.
– Нет, давай эту!
– Та лучше.
– Не знаю, немного не то.
– Ну, ничего тебе не нравится! А эта?
– Нет…
– Ты зануда!
Джонас уже хотел было ажиотажно войти, спросив, у кого это что там не встаёт в его собственном офисе, но следующая фраза его немного успокоила. Расставила, так сказать, все точки над «ё».
– Ладно, не жмурься, просмотри лучше турецкую мебель. Они умеют, они понимают в этом толк. По текстилю Турция уже обошла Италию.
– Карлитос, я что-то не понял…. Дик?! – Спросил, входя, Джонас.
Дик сидел с самым невозмутимым видом. При виде Джонаса он даже не шелохнулся. Наоборот, увидев, кто зашёл, он снова ушёл в дизайн.
– Дик, вот, возьми, это три тебе новых рубашки. Смотри – жёлтая, белая и бежевая. Ты же любишь жёлтый цвет! Не стесняйся, переодевайся, а то эта вся грязная какая-то уже.
Дик взял в рот пончик, запил минералкой, подозрительно и неодобрительно поглядел по сторонам, и пересел в другое кресло. Кресло для посетителей. Чёрное и кожаное. Рубашки он кинул на спинку. Затем закинул ногу на ногу, неуклюже сморщился и уставился на свой сотовый телефон. Так и сидел, не меняя позы. Карла начала собирать какое-то барахло. В сумочку упали фен и всё, что связано с косметикой, а также кошелёк.
– Я не мешаю? – Спросил Джонас. Как сквозь землю провалиться, ему было не по себе. Карла не обращала на него внимания. Дик – и подавно.
– Я не мешаю? – Повторил Джонас. – Весело тут у вас. А могу я узнать, что вы тут забыли? Или это уже не мой кабинет, и мне нужно срочно его покинуть? Освободить? Так я мигом…
– Джонас, ерундой не страдай, а! – Ответила та, не поворачиваясь.
Дик неожиданно встал, устало кивнул Карле, выдавил из себя улыбку и вышел.
Джонас осмелел.
– Ах, вот значит, как? Прикольно. Нет, я, конечно, всё понимаю, но всему есть предел. Долго мне терпеть твои выкидоны? Это что ещё такое? С ним, значит? А говорила…
– Говорила…
– В таком случае я ухожу. Теперь моей пассией будет Anna Seibel.
– Кто-о? Анна Си? Эта высокомерная эгоистка?! Поздравляю…
– Зато – не предалка, как ты. Что может быть хуже предательства, мм?
Видно, ему всё же удалось задеть мисс Своллоу.
– Больней уже не сделаешь…. Мы же роботы – не забывай об этом!
– Да ну? Роботы не стонут во время makin’ love. Во время этого…
– Не ходи к ней. Как бы банально это не звучало с моих уст.
– А что так? Боишься остаться совсем одна? Вряд ли ты нужна Дику больше, чем мне. А остальным ты – всего лишь рабыня. Исполнительница всех их несметных желаний. Джинн женского рода в плоти. Нужна, пока молода. А потом – как собаку, пнут под забор. Забыла уже всё, да? Быстро. Ну, что ж, раз такое дело, мне с тобой не по пути…
– Стоять! – Карла закрыла собой выход. – Никуда ты не пойдёшь, пока мы как следует, не поговорим.
– Уже поговорили. Вдоволь. Благодарствуйте.
– Джонас!
– Сказал же, уйди с дороги! – Тот с силой отшвырнул её к стене. Карла упала и больно ударилась о стену. Джонас пнул дверь, вылетел, как ворон, но потом вернулся, грозя кулаком. – И не смей, слышишь, не смей больше приближаться даже к моему кабинету! Убью на хрен, и пусть тогда меня вешают псы моего мастера…
Карла склонилась на пол, подбирая осколки зеркала, раня руки и плача. Когда Джонас ушёл, она прошептала следующее:
– Ох, и дурак, ревнивый дурак…. Ты же сам говорил, что нам нужен Дик. Я не стала сидеть без дела, и начала действовать. Начала «дрессировать». И у меня почти получилось, если бы ты сам всё не испортил. У Дика, нарушена психика, и мне удалось продлить его приступы в примерно три с половиной раза. Я почти выпытала, почти…. Больше у меня нет сил…. Ты даже не удивился, что он был «шёлковый». Это целиком и полностью моя заслуга! Мы же поклялись помогать друг другу во всём – но нет, ты периодически тупишь, и тупишь жёстко…. Твоя задача на сегодня была проста и ясна – ты просто должен был мне подыграть. А ты принял всё на свой счёт. Я же специально всё это подстроила, тем более на твоём законном рабочем месте. Чтобы показать, что мы желаем Дику добра. Школа сделала его таким, я уверена. Все эти уколы. Пусть не будет никаких третьих лиц. Только он способен вытащить нас из этого дерьма, как ты ещё до сих пор этого не понял… Ему тоже нужна помощь. Мы узнаем о себе и сотрём всю грязь, все данные, всю информацию; запустим механизм восстановления. Дику тоже перезагрузка нужна, и не один раз. Самовосстановлению он уже не подлежит. Он – универсальный солдат, а должен, как и мы, стать обычным человеком. Реально существующим. С паспортом. С документами, удостоверяющими его личность, как таковую. Что он действительно существует. А ты, а ты, а ты…. Бог тебе судья, и прощай навсегда. Теперь я не знаю, как заманить Дика – ты его спугнул. Делай отныне всё сам, без моего совета и контроля. Может, у тебя это получится лучше. А я больше в этом не участвую, ты понял? Довольно! Пусть будет, как будет…. Я снова буду весёлой и жестокой стервой. Этого ты хотел? Я буду беспечной. Буду грешить, и лезть во все тяжкие. Я везучая, Джонас – у меня, как у кошки, девять жизней. Пуля в меня не летит, кинжал промахивается, яд оказывается просроченным, а верёвки на моей шее рвутся. Сколько раз я умирала, но снова шла в бой.
«Снова я добытчица, перевозчица, посредник и делец – ждите, скоро придёт и ваш конец. Мой путь тяжёл и зол – обидеть меня, значит, сесть на кол. Я буду вновь являться в страшных снах – моя нога пронзает чей-то пах. Я – колючий ёжик, я больше не красотка; прошли те времена, когда была я, как трещотка. Искусаю и царапну – я кусачка и царапка; в вас летит очередная тапка. Укушу я больно всех, истерзаю, замочу; долой их всех, и без утех, сползаю я во тьму. О ты, что волком смотришь на меня – дивись, ведь я серьёзно; неизгладимая печать, без прикрас и без курьёзов. Заводная пташка я, летаю я в ночи; и на метле, и там, в седле – молчи, молчи, молчи. Не тронь меня: я дурно пахну – несвежая трава; осёл, и тот забыл, какая я Хавва. Дик – козёл, но он – умён, учти и жди, жди, жди; его найду, и всем – хана, жужжит, жужжит москит. Дивен взор и ясен взгляд – постой, постой, постой; ладно, всё, иди ты в хлам, отстой, отстой, отстой…».
Джонас вне себя от ярости нёсся по ступенькам, сшибая других клерков. Когда он очутился в фойе, там его уже поджидал Дик.
– А, и ты здесь? Все в сборе, пресвятая троица. – Выпалил Джонас.
– А ты что, приятель, руку обмочил, что ли? Чего это ты не здороваешься со мной? Где твоё стандартное шаблонное приветствие, а, гнида и поганка?!
– Пошёл бы ты лесом…
– Ты что, не вкатал, что ли, мои реплики? Так я могу и по-другому объяснить! Хмырь болотный.
– Начинай! Я готов! – Лил соль на рану и без того взбешенный Джонас. Ему было уже нечего терять, а в запале и под горячую руку даже сам дьявол Дик был ему не страшен.
– Готовься, бледный! – Выкрикнул Дик, щёлкая затвором пистолета.
Дик тоже мгновенно вставил магазин с патронами. Послышались выстрелы. Стрельба затихла только через минуты три.
– Стой!!! – Догонял Дик, перезаряжая пушку. Джонас бросился наутёк.
Всё стихло.
– Ну, где ты, стервец, мать твою…
– Не выйду. И давай без «мать твою» – у тебя её тоже нет. – Джонас прислонился к краю стены. Дик зашёл с другой стороны, и они сцепились, начав драться. Потом оба кубарем скатились с винтовой лестницы, отчаянно визжа на весь коридор конторы, и выдёргивая друг другу остатки волос.
Возня прекратилась. Парни немного отдышались, немного отплёвываясь, харкая кровью. Глаза их пронзали друг друга, как лазеры. Потом Джонас выхватил оружие и побежал, но перелетел и расшибся – Дик из последних сил подставил тому подножку. Так продолжалось ещё полчаса. Затем ребята снова начали играть в «охотников» и «привидений» – кто-то искал, а кто-то – прятался. Снова взгляд бороздил лишь голые стены, ища подвох. Выстрел – раз, выстрел – два. Три, пли! Кажется, кто-то попал…
Стреляла Карла. Но, к её дикому ужасу, рухнул не Дик, а Джонас. Он схватился за колено одной рукой, а другой, помогая кривыми зубами, рвал свою рубашку на перевязочные тряпки. Оторвав рукав, Джонас ухнул и наложил его на рану. Дик выпрямился.
– Я тебя ещё найду и проучу, как следует. Это ещё не конец. Завершение будет только тогда, когда я скину в помойку два трупа. В ту самую помойку, с которой вас подобрали. Она до сих пор есть и существует по сей день. Там дерьмо, приятель. Мыши, крысы, черви, больные кошки и собаки, дохлые голуби, мусор и невыносимая вонизма. Я закопаю вас там в асфальт. Прямо под ней. Заживо похороню. А сейчас всем «привет» – я убегаю. У меня ещё много дел, прямо куча: нужно разнести торговый центр, чем я, собственно, и займусь, как только выберусь отсюда. Прямо сейчас. Не прощаюсь – скоро свидимся. – И Дик исчез.
Карла подошла было к Джонасу, но тот заехал ей кулаком в плечо и в щёку.
– Джонас! Проклятье, я первый раз в жизни промахнулась, стреляя в цель. Раньше не было такого! Прости, я не хотела, я в Дика целилась. Просто вы так быстро перемещались…
– Уйди. Не подходи. Стареешь, значит…
– Я, правда, не…
– Пошла вон отсюда!!!
– Хорошо, я уйду. Но знай: больше мы не встретимся. Никогда. Ни при каких обстоятельствах…
– Давай-давай, дёргай отсюда…
На следующий день шеф вызвал всех троих к себе, и как щенят, отчитал по полной программе.
– Вы себе что позволяете? Хватит светиться! Ещё раз – и в глаз. Всем всё ясно, надеюсь? Вы, как Мастейн, Хэтфилд и МакГоуни, вы это понимаете?! Три оболтуса! Что, тоже собаку не поделили? Или вам тоже машину исцарапали? Вспомнили они 1982 год…. Прекращайте дурью маяться! Я этому вас учил? Три злобных котёнка! Один большой, рыжий и кудрявый, вторая сучка крашеная, а третий вообще, как к крышке унитаза примёрз.… Всё, говорю, хватит! Довольно. И начинайте заново. Чтобы больше я такого за вами не замечал. Ещё раз увижу – в задницу крепко изнасилую, а потом сигарету туда вставлю и подожгу хорошенько! И будем вам, здравствуй, попа, Новый Год. Учли? Прекрасно! За работу, за работу, не сидите сиднем! Терпеть не могу, когда лентяйничают. И на меня не смотрите – я свой круг ада уже прошёл, вам и не снилось! Через всё прошёл, всё испытал и повидал. Теперь – ваша очередь. Открою вам один маленький секрет – я тоже из вас. Просто так сложилось. Удачи. И без глупостей…. Вы ещё здесь???
Лисята разбежались по углам, а потом скрылись. Кто куда. А Карлу Джонас действительно долго не видел после той перестрелки. Или обиделась, и не высовывается, не показывается, или сдержала слово. Кобыла…
6. МАРОККО
Карла в срочном порядке вылетела в другую страну. Непонятно какую – она подходила под такие определения, как «арабская», «мусульманская», «африканская» и даже «монархическая». Своллоу была профан в политике и географии, зато она прекрасно знала, зачем она здесь: надеюсь, будет не сильно жарко.
Ещё в Пенсильвании она наняла с десяток крепышей, чтобы было и проще, и быстрее – пока она выполняла бы задание, головорезы бы разбирались с ускериками – группировкой, курировавшей Сахару.
Мисс Своллоу вскоре уладила все формальности и нелегально пробралась в Касабланку и Марракеш, срубив кучу бабла. Не оригинальным методом «насчёт три – стреляю», но и, не прибегнув к древнейшей профессии – Карла была умницей, и знала иные пути добычи «зелёных». Для начала она по пути в Рабат грабанула пять банков подряд, затем немного засела на дно, выжидая момент. И удобный случай ей вскоре представился.
Карла направилась сначала в рабад, затем – на рынок
– Hi! Are you moment? Do you speak English or French? – Спросила она у какого-то бедуина.
– Бисмилляли рахман ир-рахим, о Алла! – Тот вообще её не понял.
Когда Карла ушла, бедуин произнёс нечто вроде «Аллах на её голову, о Аллах, дай мне терпения! Ох уж эти женщины, ходят тут всякие».
Карла мгновенно развернулась и отбила ему все почки.
– Чёртов муслимец! Я прекрасно знаю твой язык, просто мне на своём говорить проще и удобнее.
– Si, Si, no, no…. – Торговец начал заикаться по-испански.
– Полиглот, что ли? Где я могу увидеть Гнома? Который сидел…
– Моя вас не понимать, гномы в Швейцарии, а у нас рамадан и намаз…
– Я тебе сейчас такой намаз устрою, хрыч старый, что ты будешь исполнять его не пять раз в день, а пятнадцать! И головой будешь биться не о ковёр, а о железобетон! Я дважды не повторяю! Я тут знаю только одного Гнома. Не прикидывайся! Где он? Могу я его видеть?
Прошло шесть секунд, и прохожие могли лицезреть следующее: старик лежит на земле, а Карла поставила ногу ему на грудь, играя с его поясом от кафтана.
– Всё скажу, всё скажу, нечистая, сгинь, сгинь, тьфу!..
– Ещё бы ты не сказал, как же. Жить-то хотце, а? Нечистая я.… Да уж почище тебя буду. Вы хоть иногда моетесь все тут? Вонь несусветная. Быстрее веди меня к своему человеку. Тот передаст меня Гному. Мои люди пойдут со мной. И не вздумай орать, как муэдзин с минарета – грушу в глотку засуну, чтобы подавился и сдох. Шустрее, я и так из-за тебя засветилась и сколько времени потеряла! Мне, может, ещё паранджу надеть? Так быстрее признаешь? А то вид цивилизации глазки режет?
Старик, охая, доковылял до своей лавочки, свернул её и всё само собой нормализовалось – Карла сделала то, что задумала, и весьма удачно. Гном ей был рад и, как говориться, обе стороны выложили карты на стол. Но Гном не знал, что Карла – не дура, и если она ему хоть треть правды сказала – это хорошо.
Потом Карла переоделась в шахидку, вернее, обычную мусульманку – паранджа, все дела. Почему бы, пользуясь, случаем, не прогуляться по Марокко? Она мечтала посетить их края.
Марокко, великое государство.… Граничит с Западной Сахарой, это самое главное. 466, 6 тыс. км2. Ладно.… Кстати, велись ли тут в действительности съёмки сериала «Клон»?.. Ай, чёрт с ними со всеми!
Карла немного отвлеклась – теперь она шлялась по базару, восхищаясь золотыми руками мастеров – ковры были отменные. Да и не только ковры. Тут было много чего качественного.
Ускерики всё же пронюхали о визите, и началась бойня. Карле повезло – её чуть не «убрали». Только лоб поцарапала, но крови, слава Богу, не было. А вот за жёлтыми плитами разворачивались иные события – ускерики теснили её безобразников. Те сначала отступали к машине, к её чёрному джипу, а потом как дали «дрозда» – всех убили. Всех до единого. Карла и компания остались невредимы.
– Ну, и чего мы встали? Складывать я буду? – Карла дала ЦУ и пошла, звонить боссу по засекреченному номеру, который никогда никем не прослушивается.
Гаврики привели сначала оружие в порядок, а после – и себя, расставив и разложив весь контрабандный товар в кузов.
– Тяжёлые мешки, сволочь…
– Да ну нафиг? Бухло? Что, пьём, ребята?
– Я вам выпью, потом – это наноксил, придурки. Всё, рассаживаемся по местам, я уезжаю.
Шеф, наконец, соизволил ответить.
– Д-да?
– Миссия выполнена. Я свободна? Что мне нужно делать дальше?
– Отлично. Прекрасно. Насчёт «дальше»…. Да ты и сама знаешь. Держи в курсе.
– Да без проблем.
– Всё, давай, я отключаюсь.
«Меня используют. Я везу контрабанду очередного грёбаного дерьма, мать его. Чёрт подери, я снова мараю свою задницу. Чёрт возьми, снова на дно…».
Карла вскрыла трубу, выкинула симку через окно, поприхорашивалась у зеркальца и на бешеной скорости полетела на восток пустыни под впечатляющим именем Сахара…
7. СЛУЧАЙ С КОНТРАБАНДОЙ, ИЛИ КОГДА И ГДЕ ЧТО ПИТЬ?
Джонас мрачно направлялся куда-то в самое сердце жаркой и мёртвой пустыни на границе между Алжиром и Тунисом, состоящей из красных, жёлтых, оранжевых, огненно-рыжих, чёрных и белых раскалённых песков, а также кое-где – и камней. Вдруг неожиданно мимо него пронёсся здоровенный чёрный джип, дал задний ход и остановился подле него. Окошко опустилось. Водитель снял солнечные очки...
Джонас призадумался.
Карла Своллоу была утончённой брюнеткой, чьему карьерному росту позавидовала бы любая нормальная девушка. Карла была на два года младше самого Джонаса, но ей уже поручали весьма ответственные и сложные задания. Она была умна, принципиальна, строга и даже жестока. Вместе с этим она умудрялась оставаться обаятельной сексапильной красоткой с идеальной, совершенной фигурой, большими карими глазами, видневшимися из-под Maybelline-окрашенных ресниц, узкими бёдрами, худенькими ручками, ровными и стройными ножками, упругой задницей, отменным бюстом, офигенной талией и сногсшибательным фэйсом.
– Хай! Чего маешься? – Окликнула она Джонаса. – Что застрял? Солнце напекает? Жара и жажда? Не смущайся, крошка! Падай на заднее сиденье, пока я добрая.
Джонаса долго упрашивать не пришлось. Ему открыли дверь, и он влез куда-то, рядом с кучей коробок из-под печенья и оружия. На него уставились десятка два пар глаз – то были всякие там секьюрити, хвостом тянувшиеся за Карлой, и на любом задании её прикрывающие.
– Всё нормально? Проблем нет? – Поинтересовалась мисс Своллоу и дала по газам. Джонас забыл пристегнуться, и перелетел в конец салона. Кому-то это не понравилось – Джонас пролил чей-то кефир и вдобавок наступил кому-то на ноги.
– Братан, ты всегда на сковородке? Тихо будь. Избегай шума и сложностей. – Буркнул кто-то из телохранителей. Джонас удивился такой наглости, и показал свои реквизиты. Братки заглохли.
Через часа три такой бешеной гонки по дикой пустыне Джонас уже немного освоился и даже играл с амбалами в карты.
Время не стоит на месте, и секьюрити вырубились. Отключились, после очередного стакана. Джонасу стало скучно. Он оглянулся вокруг, перелез, насколько это было возможно, через тела и сел прямо сзади красотки. Карла так же уверенно рулила, лишь глянув в зеркало заднего вида.
– Сдружился уже с моими? Красавчик.
– Ага. – Джонас был трезв, как стёклышко – сегодня он всех обыграл, и поэтому все остальные нажрались, проиграв спор.
Эмби наблюдал за всеми действиями Карлы. Затем дотронулся ладонью до её плеча. Та не шелохнулась, продолжая самоуверенно ехать. Потом Джонас начал играть с его длинными чёрными волосами. Слегка волнистые, собранные во внушительный хвост. Джонас поводил этим хвостом в разные стороны, затем снял с него предохранитель-резинку, и волосы распустились по шее и плечам Карлы.
– Не сходи с ума. Успокойся. Я же за рулём. Не выводи меня из себя! – Карла вдавила газ на полную.
Джонас не послушался, и продолжил тревожить нервные окончания Карлы, играясь с её волосами, то делая из них косички и дреды, то зарываясь в них, как ночью в подушку. Та же на сей раз смолчала, скорчив гримасу отвращения. Джонас вошёл во вкус и начал целовать ей шею, плечи, волосы, уши... Карла не выдержала, резко свернула на обочину и нажала тормоз.
– Что? – Только и вымолвила она, обернувшись назад, глядя на вредину уничтожающим взглядом.
Джонас хихикнул, и залез на переднее сиденье. Карла сначала было отшатнулась, но Джонас взял ситуацию под контроль – он начал обнимать и целовать её. Женщины – живые существа, и Карла не стала исключением – невольно она тоже начала обниматься и целоваться, обхватив своими ручками голову и часть спины Джонаса.
– Джонас, засланец, что ты со мной делаешь... Не сейчас...
– А я говорю: сию же минуту. Ты сводишь меня с ума. Я сгораю от нетерпения!
– Животное!
– Да-а-а! – Джонас воспринял последнюю фразу красотки, как комплимент.
От слов – к действиям. Это было нечто. Машину трясло, как грушу. Всё было перевёрнуто вверх дном.
Мимо проходили берберы, жители этих мест. Они обернулись на стоны и крики, и пошли к машине. Они постучались своими посохами в стёкла.
Парочка, до этого неистово занимающаяся великим делом, резко притихла. Джонас накинул чью-то грязную белую рубашку, а Карла и вовсе накрылась пледом.
– Проклятье! – Карла была вне себя от ярости. – Бери оружие, и побыстрее.
Джонас схватил автомат, перезарядил, и кинул его Карле, а сам взял ещё один, и прислушался.
– Как ты думаешь, это опять этот чёртов Дик Вальрус?
– Да не знаю я. Хотя не удивлюсь – у него везде глаза и уши. Даже здесь.
– И что он потерял в пустыне?
– А фиг его знает!
Берберы постучали ещё раз.
– Тьфу, Карлитос, это же нищие чайки, мать их!
– Кто? – Та не поняла.
– Ну, эти…. Бездельники пустынные. Афроидиоты, туареги.
– Бестолочь! Ответь им уже что-нибудь!
Джонас высунулся из окна.
– Ne iste watson, eb tvashu nehat′ boldy mah, mal ash?!
Туареги, увидев, что всё вроде бы нормально, заторопились прочь. Джонас дал им пару сотен баксов.
– Это уже лишнее, дурень.
– Ласточка, я знаю, что делают в таких случаях. Брось, ерунда.
Пара заткнулась минут на двадцать.
– Ты чем их так напоил? До сих пор в отключке.
– А я их и не заставлял. Они пили вон из тех коробок. Оттуда брали.
Карла съездила ему по чайнику.
– Ты в своём уме, придурок? Это же нелегальное питьё! Это отрава, твою мать. Контрабанда. Мы с самого Марокко везём эту хрень, а ты дал им это выпить?!
– Я ж не знал. И не ори. Что теперь будем делать?
– Я откуда знаю? Такой простой... Нужно обязательно что-то придумать, понял? Включай свою извилину! Они ж откинутся через сорок минут, ты это понимаешь? Если им вовремя не промыть желудок.
– И что ты предлагаешь? Вручную им это сделать? Насильно воду им в глотки вливать? Или, быть может, им слабительное подкинуть? Их десять зверюг. Где ты их только откопала...
– В агентстве и откопала! Там же, где и ты своих отморозков нанимаешь.
– В бюро?
– А то где же ещё? В том самом. Засекреченная конторка с Бог знает, каким прошлым, настоящим и будущим!
– А как же наше с тобой прошлое, Карлитос?
– Какое к чёрту прошлое, ты о чём? Мы уже давно по две разные стороны одной и той же черты, размеченной белым мелом. Ты пошёл в наёмники, а я – суперагент. Единственное, что нас с тобой объединяет – общий хозяин, схожие иногда цели да умение стрелять и умение выживать в любой ситуации.
– А что – мне уже нравится! Этот алгоритм выживания...
– Этот алгоритм выживания больше никому не нужен. Отныне каждый сам за себя.
– Да ну? – Джонас коснулся пальцем щеки девушки и провёл им вниз, до подбородка. Затем приподнял Карле её голову и заглянул ей в её широкие карие глаза.
– Ну, что, интересно? Что ты там увидел?
– Тебя и твои мысли. Ты ещё та стерва!
– Перестань! Не нужно меня успокаивать. И ей я никогда не была.
– Я знаю. Я просто наблюдаю и изучаю.
– Я не дура, я понимаю, куда ты клонишь.
– И?
– Мы связаны. Это невозможно. Шеф нас прибьёт.
– Класть на босса! Давай сбежим от этого дерьма!
– Я не смогу. Нас просто-напросто уберут. Мы же с тобой, как мистер и миссис Смит – и слишком ценны, чтобы нас убить, и слишком опасны, чтобы оставить в живых.
– Думаешь, отрадно будет хвастаться таким? Дети не поймут, если мы будем рассказывать, как занимались контрабандой и «убирали» всякую сволочь.
– Твои предложения...
– Говорю же – давай бросим всё к чёрту и слиняем. Начнём всё заново. Зачем нам все эти проблемы, стреляли, делёж и выясняловки?
– Хорошо. Но как же Дик Вальрус? Он первый среди нас, кто снял чип и остался живым. До него чип вовсе не догадывались снять. Байки это, что снявший чип – труп. Рыжий – единственный, кто узнал прошлое.
– Об этом я как-то не подумал. Справимся. Обещаю. Я обязательно что-нибудь придумаю.
– Верю, но сомневаюсь. Ты гнилой. Ты нас всех подставишь.
– Неправда! Только не тебя.
– Ты лучше скажи, что мне с трупами делать? У меня в салоне с десяток жмуриков.
– Да не подохнут они...
– Откуда такая уверенность?
Джонни вышел из машины, и, подойдя с другой стороны, открыл дверь.
– Выползай.
– На фига?
– Вылезай, разговор есть.
Пара присела на песок, облокотившись об машину, взявшись за руки и глядя туда, откуда приходит солнце.
– Скоро закат. Думай быстрее. У нас очень мало времени.
– А ты закрой глаза. Не думай ни о чём. Наслаждайся этим моментом. Не каждый день выпадает такой шанс – проводить солнышко баиньки. Расслабься. Я рядом, я не брошу. Да, у нас есть одна сложность, но я беру это на себя. Я всё аннулирую.
Карла закрыла глаза, и устало склонила голову на плечо Джонаса.
Прошло часа два. Солнце село, а пара – встала.
– Смотри!
– Что?
– Скорпион!
– Где?
– Рядом.
– Не двигайся.
Их пронесло – тварь взяла другой курс, и скрылась за ближайшим холмом.
– Твою мать, сукины дети – я вся на нервах.
– Ты чего хочешь, э? – Джонас, улыбаясь, начал толкаться.
– Да ничего...
– Пошли, пошли.
– Куда?
– Не куда, а зачем. Продолжим изучение анатомии и физиологии.
– Прекрати, я не в настроении.
– Ну и я как бы тоже.
– Джонас, это уже не смешно. Даже не смешно. Я везу багаж с гавриками. Собственными людьми, ныне покойными.
– Да ты очумела, детка! Пьяному и Марианский желоб по колено. Ну, или по шею.
Джонас раскрыл заднюю дверь.
– Посиди тут. Я сейчас.
Джонас неплохо разбирался в медицине и химии. Немного повозившись, он притих. Карла начала массажировать себе виски, но заметила, что её колготки порваны. Она выматерилась.
– Эй, ну где ты там? Умер, что ли, как и эти мавританцы?
– Двойка тебе! Не мавританцы, а неандертальцы.
– Что ты там делал?
– Спокойно, спокойно... Сейчас оклемаются.
– Что ты там с ними делал? – Карла схватила Джонаса за плечи и стала его трясти, дико смеясь.
– Ничего я такого с ними не делал. Просто я тоже из Типлтона, не забывай; научен уж таким ситуациям. У тебя сейчас истерика. После шока. Сейчас всё пройдёт.
– А если не пройдёт?
– Пройдёт. Всё, заткнись! – Джонас поцеловал девушку взасос и пошёл за тряпкой.
Машина начала издавать звуки. Парни очухались. Послышался ещё сонный, но громкий и пьяный бред. Карла от радости захлопала в ладоши.
– Ты гений! Сколько я тебе должна?
– Я уже получил своё от тебя сегодня, и не один раз.
– Фу, пошляк! Я о помощи.
– Ах, ты об этом? Да не парься, всё пучком. Это же фигня на ровном месте.
– Честно говоря, я не ожидала такого благородного поступка от тебя!
– Да, я плохой мальчик. Мачо!
– Ты заколебал, я про то, что ты меня выручил, а не про то, чем мы занимались!
– А-а…. Да не стоит благодарностей. Любой бы на моём месте поступил бы точно также.
– Не гони, не любой...
– Я имел в виду «любой нормальный».
– Мм.
– Лучше подумай, сколько каждый из нас потерял времени. Мастер наверняка не погладит нас по головке за задержку.
– Тебе проще, ты свободный. А я как приклеенная!
– Ты так говоришь, потому что злишься. Это потому что мы конкуренты и враги?
– С сегодняшнего дня – нет.
– Вот как? Что ж, отлично. Ты меня просто высади там, где я скажу. Меня там будут ждать мои ребята. Главное, чтобы они с твоими причудами не сцепились. Не открывай заднюю дверь – я сяду с тобой. У меня кое-какие дела тут ещё есть, незаконченные.
– В пустыне?
– Да.
– Всё, молчу, «секрет фирмы».
– Вот именно. Иначе подумают, что я плохо работаю, если расколюсь. Даже тебе. А я всегда хорошо выполняю свою работу.
– Наслышана. Что дальше? Какие планы?
– Это я хотел услышать от тебя.
– От меня? А что я могу сказать. Я прикована, и ты это знаешь.
– Ты нетерпеливая. Подожди немного, и я тебя вызволю. Поняла?
– Посмотрим. Если тебя не грохнут на очередном задании.
– Или тебя.
– Меня не накроют, не бойся. Я аккуратная птичка.
– Ну, так и я не лыком шит. Ладно, времени у нас мало.
– Джонас, третьего раза не получится – мои ребята благодаря тебе проснулись.
– А Бог любит троицу!
– А правила для того и существуют, чтобы их нарушать!
– Коза!
– Козёл!
– Овца!
– Баран!
– Овечка!
– Барашек!
– А я тебя сейчас...
– А я тебя сейчас тоже...
– Прохладно. Если вон за тем камнем. В другой раз.
– Ладно, тогда.
Парочка ещё немного пошалила, игриво отвешивая друг другу тумаки, затем в последний раз слилась в поцелуе.
– Эй, сестра, мы едем, или нет? – Вытащился из окна самый жирный из оболтусов.
– Подождёшь…. – Карла ногой двинула ему, и закрыла дверь.
После всех этих прелюдий Джонас попрощался с Карлой.
– Ты знаешь – связываться нам никак нельзя. Но если меня не покажут по новостям, среди обломков спалённых машин – значит, я живой, и думаю о тебе.
– Аналогично, пэр.
– Закончу все свои делишки – и тогда готовься. Очередной мажорный раунд. Не в машине.
– На твоей вилле? – Улыбнулась Карла.
– Можно и на необитаемом острове. Пальмы, океан, все дела...
– Ты больной! Ты сумасшедший и дурной!
– Да, я такой. Я – супер. Всё, поехали, а твои там разнылись уже. Ты им скажи, что пить, а то опять не то выпьют. А я уже буду далеко. – Пошутил Джонас, садясь в машину.
– Хорошо, хорошо. – Пообещала ему мисс Своллоу, заводя джип.
8. ГУСЕНИЦА – БР-Р-Р!!!
Джонас и его люди осторожно шли по безлюдной местности параллельно шоссе. Внезапно за их спинами раздался страшный грохот. Джонас обернулся было на гул, но и его, и его команду смыло взрывной волной. Через секунду они уже валялись по локоть в грязи, сосредоточенно отплёвываясь от пыли. Джонас приподнялся, но снова рухнул лицом в почву. Спустя некоторое время земля снова заходила ходуном. Джонас набрал в себя остатки смелости, встал и перезарядил автомат, еле сдерживаясь, чтобы не пальнуть хорошенько в кого-нибудь огненной очередью, но пальцы предательски дрожали, вспотевшие, мокрые.
С того места, откуда их вышвырнули, послышался страшный писк, затем раздался такой низкочастотный рёв, что Джонас зашатался и снова упал, не удержав равновесия. Внезапно земля вначале куда-то убежала, воронкой смещаясь вглубь, затем свод и вовсе провалился, разверзнув мантию. Джонас подбежал к дыре. Там, в ровно кем-то вырубленной яме, 4×8×20 м, валялось ЧТО-ТО. Это была оранжевая гигантская гусеница с чёрными щетинками. Она всё время увеличивалась в размерах, неусидчивая и агрессивная. Вскоре ей и этого гроба стало мало, и отродье вышло на поверхность. Гусеница вначале уставилась на Джонаса, а затем, не глядя на его ребят, поглотила всех его ребят, даже не подавившись, брызгая отвратительно-вонючей зелёной слюной, изрыгая жёлтую пену, пепел, пламя и кровь, чёрную и красную. Таким образом, процесс пищеварения по скорости уже давным давно побил бы все рекорды книги Гиннесса. Джонас стоял, как вкопанный, взирая на всё это безобразие. Его прошибла испарина. Гусеница почему-то отказалась от заманчивого предложения отправить парня себе в пасть вместо десерта, и поползло по арыку вдоль трассы. Джонас пошёл вслед за ней, преследуя её и бранясь в душе.
По пути чудовище пополняло свой рацион. Поедая флору и фауну, оставляя за собой чёрный след – широкую взрыхлённую полосу почвы. Джонас предпочитал идти не прямо сзади, а немного с краю, ибо комки земли чуть ли не хоронили его при каждом движении монстра.
Гусеница добралась до штата Техас и всех там поела и перечикала. Затем она изгрызла весь Средний Запад. Все забили тревогу. Джонасу велели покинуть объект слежения, но послушался он не сразу. В небе мелькнул подозрительный хвост пепельной лентой – это был боевой личный вертолёт Дика. Махина приземлилась на обочине дороги. Вальрус вышел, выхватил пульт и начал управлять чудищем. Та свернула на северо-восток, потом – на северо-запад.
– И это тоже твоих рук дело? – Джонас был в шоке. – Зачем тебе это нужно, Вальрус?
– Да я, представляешь, не так прочёл египетские заклинания из папирусов! – Дик, однако, был под своим эффектом. – Пытался вызвать демона, а крипты не те – пришла вот эта оранжевая фея-гусеница. Что поделаешь – все мы иногда ошибаемся. Свитки старые уже были. Зато в Египте я конкретно так отдохнул! Хорошо оторвался, расслабился. Я снова полон сил. Правда, сфинкс меня точно проклял – я накакал в пирамиде, прямо возле мумии Хефрена. Нет, ну я, конечно, дико извинился, но что толку – проклятье фараонов дорогого стоит. Ладно уж. С кем не бывает. Заболтался я с тобой, а гусеничка успела убежать. Смылась, падла. Сейчас я её догоню. Кстати, готовься, Джонас.
– К чему?
– Гусеница – для Типлтона. А вас с Карлой я замочу лично.
– Бог в помощь…
Но властям удалось устранить бесовщину – на неё посыпались бомбы. Дик не пострадал, а лишь недовольно сел в свой летательный аппарат, надел очки и перчатки, и был таков. Джонас глазам своим не верил – он считал, что гусеница – самостоятельная мразь.
9. ВОЙНА РОБОТОВ
Анна Си была очень красивой девушкой, ровесницей Карлы. Она всегда была очень целеустремлённой, но ей повезло гораздо меньше «грешной троицы»: её поставили администратором «инкубатора» и «чердака», то есть, оставили в школе, хотя она, как и все, мечтала о конторе. Место работы было всё же денежным – на ней висела ответственность за все контрольные уколы. Она сутками пропадала в лаборатории, разрабатывая новые формулы для инъекций.
Сегодня был не её день – всё с рук валилось, ничего не получалось. Дети отказывались подчиняться ей, и она воспользовалась «лопаточкой» – раскалённой «ракеткой» для битья. Только после этого дети не дёргались, и Анна спокойно могла делать им прививки.
Но то, что она им вколола сегодня, не входило ни в какие рамки – роботы вышли из-под контроля. Они начали пожирать друг другу плоть. Малолетние каннибалы. Потом они все, а их было примерно две тысячи четыреста, дружно встали и гурьбой двинулись в комнаты, где проходили уроки.
Вторая формула, которую придумала Анна, была не лучше – роботы мутировали, становясь «заговорёнными».
Наконец, третья формула была самой страшной – дети автоматически клонировались. Их число достигло шести тысяч, и на этом Анна решила остановиться, пока не поздно. Она в ужасе застыла, держась ладонями за горячие щёки.
Итак, три колонны воинственно выстроились. На шорох сбежались и «обычные» роботы, а также зомби, чипперы, охрана и прочие сотрудники заведения, включая мучителей.
Колонны начали смещаться в противоположные стороны, пока не начали сшибаться лбами. Анна выхватила нож на всякий случай и включила сигнализацию. Дополнительно она маякнула боссу.
– Ну же, звони же! Проклятье…. – Анна перешла на крик – гудки шли, но никто на них не отвечал. Потом стало «занято», затем и вовсе запищало «номер абонента выключен, или находится вне зоны действия»…
– И что ж мне теперь делать? Обратно их всех засовывать, что ли? Маскарад кукольного театра…
Бойня продолжалась. Вся лаборатория была в крови и каких-то синеватых кусочках, которые отпадывали от места укола – это была теперь уже генетически модифицированная кожа, ороговевшая, омертвевшая, но всё же с кучей стволовых клеток.
– Шеф мне башку оторвёт! Что я наделала? Я, что, анализы перепутала? Как я могла так ошибиться?..
Анна на время превратилась в Йозефа Менгеле – сейчас, в своих опытах она не далеко от него ушла.
Она уже чуть ли не плавала в крови, чуть не умылась ей. Потом мисс Си нечаянно разбила колбочку то ли с кислотой, то ли с солью – та «поела» всю кровь, а также добрую часть белого халатика, что был на Анне. Та вскрикнула и сняла его. Она залезла на шкаф, но упала на пол вместе со шкафом. На полу валялись очки Карлы. Чёрная оправа, да и вообще весьма неплохая и оригинальная дизайнерская работа – был толк и подход. В отчаянии Анна растоптала их, потирая ушибленные места.
У Анны всегда была одна и та же фишка – несмотря на кажущееся спокойствие, она иногда могла быть очень эмоциональной. Это проявлялось в виде открытого ротика и широко разведённых в сторону рук. Сейчас она демонстрировала как раз те самые жесты – симптомы невроза. Психика у неё не отличалась плюсом. У неё стоял диагноз U086 – параневроз летаргического восприятия. Также она была невероятно сексуальна – тут было всё в порядке. Фигура – обалденная. И вообще медсестра была, как с обложки – по красоте в школе она всегда занимала второе место, наступая на пятки красотке №1 – мисс Своллоу. Когда Дик её увидел, то сразу же сказал: «Она красивее голливудской звезды. Эта милашка – суперштучка. Я её добьюсь, и мы поженимся. Во что бы там ни стало. Она такая хрупкая, но зато очень самостоятельная – я обожаю таких. Карла – просто стерва, вечно ноющая в жилетку размазне Джонасу, а эта же всегда знает, чего хочет, и всегда добивается своих целей. Изысканное блюдо – Анна Си. Не каждому дано узнать её поближе, но пусть я не Дик Вальрус, если не сделаю ей предложение».
Соперником Дика вдруг стал, ещё тогда, в школе, некий Харрис Джет, который понятия не имел, что сам Дик Вальрус запал на такую очаровашку, и ему пришлось отстать, чтобы не собирать свои кости. Если бы, но ах…
Тем временем клоны шагали, маршируя и уничтожая всё на своём пути. Сотрудники всерьёз забили тревогу – на тот момент в школе училось всего-то три тысячи детей всех возрастов, ну и ещё персонал на 450 человек. Только представьте, когда детей стало пятнадцать тысяч, и как серьёзно всё это зашло.
ФБР и ЦРУ объявили друг другу войну. Каждая сторона обвиняла другую в случившимся – как всегда, «вы не подрассчитали то, вы не подрассчитали это», «это не в ваших полномочиях, зачем лезете» и прочая-прочая.
Никто, в общем, не знал, что это на совести нейтрала – обычной медсестры, обладающей исключительными правами администратора в начальных секторах школы.
Когда об этом узнали, то встали два вопроса.
Во-первых, это ужасное преступление, и Анну ждал суд. За самостоятельность и самодеятельность, особенно когда от этого происходили несанкционированные, незапланированные беды, исполнителя сего и будущего узника ждала суровая кара – высочайшая мера наказания, казнь на электрическом стуле. Горе-медсестру уже схватили и привели в здание суда. Но на слушании её дела всплыли и иные обстоятельства и факты.
Во-вторых, зло – злом, ведь именно этим данная организация и занимается. За то, что Анне удалось новаторство, её по идее ждала награда – она сумела то, что десятилетиями не могли самые учёные мужи мира. Её формулы могли: клонировать человека; продлевать жизнь; лечить больных. Она достигла нонсенса: благодаря ей стволовые клетки приживались даже не на генно родных местах, то есть, она смогла пересадить их не тому же пациенту, с которого они когда-то были взяты, а совсем другому, совершенно иному лицу. Это ещё не удавалось никому. И за это её должны были сделать сразу доктором наук, автоматически, без бакалавриата, магистратуры, аспирантуры и докторантуры.
Анна Си наделала очень много шума. Привлекла умы и массы. Из-за неё дети пошли на убийство, зато это было новой вехой – поколением Z, последним поколением
Все были допрошены и заслушаны. Показания сняты. Анну сняли с представления к награде, но и казни она избежала – всё оставили, как есть. Она по-прежнему администратор. Только теперь она не делала уколов в одиночку, это раз – всегда кто-то присутствовал. И отныне с ней советовались учёные, и это – два. Ну а то, что Анне было ни холодно, ни жарко от всего этого – это, наверное, три. И всё на этом.
Битва же всё ещё шла, колонна на колонну. Дети, как зомби, вспарывали друг другу животы и сворачивали шеи. Подходили и обеими руками открывали соперникам рты, ломая нижнюю челюсть, отделяя её от основных костей черепа, не делая его единым…
В ход шло всё – бутылки с песком, корректоры, которые поджигались, одеколоны, духи, которых также поджигали; слезоточивый газ же и дубинки применяли вызванные агенты национальной безопасности, что-то вроде специальной, отдельной полиции для ФБР. Травм становилось всё больше, детей – всё меньше. ФБР уже не справлялось – приехали ЦРУ. Дело в том, что детям была введена прививка не на убийство «чужих», как нужно было, и даже не прививка на «самоустранение», а такая прививка, под дозой которой они убивали подобных себе, и это пугало – спецслужбы ставили своей задачей игнор детей относительно друг друга, но никак не бум-бум и а ля улю.
Погибло примерно семьсот будущих роботов и сто восемьдесят девять полицейских. РАТЬ и ДИЧЬ снова стали детьми-роботами, исполняющими приказы, и их мучителями-хозяевами…
10. ГРУППИРОВКИ И ПРОЧИЕ УЖАСЫ
Дик развалился на кровати и щёлкал пультом, ища канал поинтереснее. И пусть было два часа ночи, зато у него проснулся аппетит, и он ел чипсы со вкусом бекона. Пачка закончилась, и Вальрус приступил к поеданию того же фаст-фуда, но уже со вкусом сметаны и лука, затем – со вкусом грибов. Опустошив холодильник, Рыжий обиженно заверещал что-то себе под нос. То, что он пробубнил, поняли, наверное, лишь насекомые. Дик сделал отрыжку и набрал чей-то номер.
Анна в это время наконец-то привела дом в порядок и готовилась ко сну – завтра снова arbeiten.
– Алло?!
– А это снова я…. – Шёпот был вкрадчив и тих.
– Ты-ы? – Анну затрясло.
– Я…. А ты спишь?
– Собираюсь. Чего тебе?
– …
– Чего затух? Не молчи! Что тебе от меня нужно?
– Тебя. Тебя можно?
– Нет. Я устала и хочу спать.
– А если вместе? Ты дома одна?
– Дик, пошёл к чёрту, я кладу трубку…
– Не торопись. – Дик придвинулся к своему телефонному аппарату поближе и тяжело задышал в трубку. – А я тебя вижу.
– Да? – Рефлекторно и инстинктивно та осмотрелась по сторонам.
– Не ищи. Напрасно. Не трать время – оно ведь у нас драгоценно!
– Никаких нас нет, и ты это прекрасно знаешь. Всё, спокойных тряпочек под нос…
– Ты боишься? – Дик беседовал, как ветхозаветный пророк.
– Прочь!
– Голубенькая полупрозрачная ночнушка? Отличный выбор! Блеск, крошка, ты сияешь.
– Не для тебя старалась…
– Как – не для меня? А то, для кого же ещё?
– Для кое-кого из детства. Для Харриса.
– Ни у кого из нас детства не было, и ты в курсе. Уф, что ты привязалась к этому хлюпику? Отвисни. Он что, в постели лучше меня?
– Урод, ты же знаешь, что его больше нет с нами. Он умер от болезни.
– Ой, а я забыл. В таком случае прости и извини. Когти свои красила? Я чувствую вонь твоего лака.
– Это видеотелефон, не дури. Как ты можешь ещё и ощущать? Проспись, иди!
– Я знаю всё. И осязаю за миллионы миль от тебя. И обонянию моему завидуют. Хочу трогать тебя беспрестанно…
Анне надоел этот бред, и она повесила трубку. Но не успела она открыть себе йогурт с кусочками дыни, манго и папайи, как телефон запиликал вновь.
– Опять ты?! – В сердцах Анна готова была разломать этот телефон об башку Рыжего.
– А вот и нет. Это снова я. Привет. Как поживаешь? – Дику доставляло удовольствие играть с Анной в кошки-мышки. – Обожаю. Меня аж прёт. Тебе не холодно? Накинь плед! Не спишь же! Дай кусочек!..
– Не дам! Мой йогурт! Я три часа его зарабатывала. Дай поесть и насладиться ароматом.
– А каким образом зарабатывала? К слову…
– Пошёл вон…
– Слышал я, ох, как наслышан, как ты детоубийцей стала. Знаешь, а это ведь гораздо хуже, чем аборт из-за меня.
– Какая же ты сволочь, Вальрус. – Со злости Анна швырнула йогурт об стену, но он вылетел в окно, и упал кому-то из охраны заведения на голову. С улицы послышались маты (So fucking what? Motherfucker! Bitch…). – Я ошиблась. Все ошибаются. Я уже попросила прощения за свой поступок, а точнее, проступок. Горько жалею. Один только ты, кажется, неисправим. Очень жаль…
– Ладно. Я думал, что это будет тебе комплиментом, но ты упорно строишь из себя недотрогу. Поубивала там всех – ну правильный расклад! Предлагаю объединиться. Вместе мы с тобой таких дел натворим…
– И не упрашивай, Дик, ладно? Я и так по уши в дерьме. Вся жизнь загублена. Я хочу делать что-то полезное. Довольно уже деградации! Я работаю, получаю за это деньги, и точка. Ты мне не нужен. Боже упаси от такого союзника, как ты!
– Ладно-ладно. Шарик круглый.
– Он не круглый. Наша планета Земля по форме скорее эллипсоид, нежели сфероид. Я думала, ты знал об этом. Это даже простые ребятишки знают.
– Ну, это я, так…. Что ж, очень жаль. Я думал – мы договоримся. Счастливо оставаться!
– Давай…
Дик усмехнулся и лёг на боковую. Спустя некоторое время и Анна вырубилась. Шторки закрылись, и потух свет. Всем спокойной ночи…
Но покой всем только снился.
Опыт с гусеницей уже был, хоть и не удался. Дику всё было мало, и он нашёл тех клонов Анны, и устроил им «посвящение»; и большим плюсом было то, что клоны были словно рождены с бронежилетом – их не брало и холодное, ни огнестрельное оружие. Для забавы Рыжий, у которого имелась куча психических отклонений как реакция на многолетние инъекции Типлтона, выкрасил их всех в определённые цвета.
«Жёлтые» были, как смерть японцам, но Дику удалось запрограммировать клонов на убийство всех желтолицых и узкоглазых.
«Чёрные» делали примерно то же самое, но в отношении нигеров, как колониальных штатовских, так и африканских и по всему миру.
«Коричневые» лазали по мусоркам и собирали биологическое оружие, потом выпускали всё это дело там, где приказывал Дик. Пошли чума и холера, глисты и гниль. Также «коричневые» были ответственны за явление некрофилии, а также всего извращенческого – так, значительно увеличилось число людей, относящих себя к некрофилам, дендрофилам, педофилам, зоофилам, псевдозоофилам, ретифистам, геронтофилам, вафлистам, гомосекам, лесбиянкам, анаклитистам, копрофилам, меринтофилам, оралистам, макрофилам и баллонистам. «Коричневые», программируя этих людей, применяли силу, ломали ауру, срывали барьер, устанавливали контакт и использовали супервечный гипноз.
«Синие» вскрывали машинам бензобаки, выливали всё специальное содержимое и сбрасывали всё это дело в гидрографию планеты. Реки, озёра, океаны, моря и ледники покрылись плотной плёнкой, под которой гибло всё живое.
«Белые» уничтожали культовые сооружения, в основном, религиозного настроя, а участников конфессий распределяли по таким концлагерям, по сравнению с которыми Аушвиц показался бы раем и оазисом в пустыне.
«Фиолетовые» вначале занимались похожим занятием с «синими». У Дика, не хватило ни ума, ни фантазии придумать ещё что-то, и он перекрасил всех «фиолетовых» в «синих».
«Красные» просто убивали людей в массовом порядке, толпами, применяя смесь наноксила, глицерина, тротила и кензаба.
«Оранжевые» занимались каннибализмом от заката до рассвета, «малиновые» и «бордовые» продолжали это в дневное время суток. Расчленёнка была повсюду, со всеми вытекающими.
«Зелёные» на самом деле уничтожали настоящих, «нормальных» «зелёных», вредя флоре и фауне, как только можно. Благодаря им планета Земля за одни только сутки лишилась такого количества деревьев, которые вырубают за год Бразилия, Канада и Российская Федерация, вместе взятые.
Дик же довольно потирал руки, глядя на всё это безобразие. Ему наконец-то удалось расшевелить мир. Страшно? Мало страшно!!! Как же Рыжему понравилось играть в перевёрнутого Господа Бога – он ведь делал всё с точностью до наоборот. Тот созидал, этот – превращал в прах.
Дик снова смотрел новости, держа в одной руке живого кролика и грызя зубами его ушки. Показывали Анну, которая, спасаясь от журналистов, репортёров, папарацци и прочих СМИ, прятала лицо за чёрными очками, вся такая в платке и плаще.
– Браво! Нечего сказать…. – Дик был недоволен. – Дрянь, спалилась. Что, нельзя было потише? Из-за тебя теперь все узнают, что такое Типлтон. Никто же про нас, агентов, не знает! Засветилась, вредина. Нас учили исподтишка, незаметно, скрытно и как тень, а ты что сделала? Дело-то, бесспорно, благородное, не спорю. Безусловно.
Дик выключил телек и призадумался.
– Что бы ещё такое удумать, чтобы у всех кровь стыла в жилах? Определённо надо поискать сюжет для очередной «операции». Ну, Вальрус, «с Богом». Хах, ты что мелешь? Кощунство! Да ну и чёрт с этим всем. Итак, за дело!..
Вначале он послал на улицы цыганку проповедовать «лёгкую жизнь». Потом она взорвалась, как шахидка…
Затем под раздачу попало, куда большее скопление людей – Дик, устроил резню и геноцид. Теперь евреев точно не осталось – по крайней мере, в Америке. А если бы Вальрус знал, кто по нации Джонас – о-о-о…
Мир был словно нарисован кровью. Пришёл грязный исполнитель, Агрессивный Перфектор, по прозвищу Неспящий. Он пришёл с юга небес – с ада. И не было иных богов, кроме него. И поклонялись ему люди, и славословились лживыми устами концы света сидящими на гробе, воинственном и страшном. И мягкотелых не стало. И возненавидел Господь врага Своего, и послал РАТЬ небесную. Но РАТЬ стала ДИЧЬЮ, ибо пришёл конец этому и тому миру. И зачерпнули чаши, и захлебнулись кровью. И разодрались небеса святые, разверзся свод. Столпы соли, пыли и пламени хлынули на планету, ринулись на людей горы, как лавины. И стушевался тут мир, и вводился в заблуждение; и не находил себе упокоения, и зрящие ослепли. И сказала цыганка, и были прокляты все. И сошли с ума мудрые, и проснулись больные; и страшно стало так, как никогда не было страшно. И потянули за собою нить, но она оказалась верёвкой повешенного. И лили слёзы небеса, и дрожал свод небесный и земной. И не возлюбило сердце, но возненавидела душа. И исчадия сии не перестали быть. И зло не начало быть, пока не начало быть. И дрожали колени, и тряслась рука. Рука алчная и несправедливая. Рука, которая не один раз убивала и убьёт ещё. И страшно стало так, как никогда ещё страшно не было. И Господь уразумел это дело, и потянулись к нему в вере, но было поздно; чашу сию выбрали вы сами, испейте же её до дна. Вас просили, и вас умоляли, злость же была по-прежнему в ваших сердцах. И приходили пророки, и проповедовали весть; и побивали их невежды камнями, распиная, убивая. Стон и крик, и да не убудет сего, доколе не сгинет в мире первоначало зла, ибо каждый не захочет начать с себя, видя в чужом порок, а себя выгораживает, как всегда. Ветки вечности, только не той, которую ждали. И вот, вижу я, началась химическая война, и не было страшнее её, и не будет. И было у исполина по имени Неспящий семь лиц – имя им ложь, предательство, смерть, ненависть, месть, богохульство и сквернословие. И было у Агрессивного Перфектора три слуги по имени Каптор, Раптор и Овераптор. И служили они ему верой и правдой, совершая набеги и бесчинства. То были три адские твари, голодные и злые. И не было роду людскому прощения за скупость и жадность его. Грабили и убивали они, сгрызали и травили, мучили и били. Правили всем истерзанность и дерзость, резкость и поганство, дьявольщина и нетовщина. Миллиардеры вышли на улицы просить милостыню, ибо Исполнитель раздел их догола. И вот, властвует Антихрист, неся чёрную магию во все дома людские. Вот он, порог, и страшна кара, которую люди столько веков просили сами.… Где же, где иудейский священник?! Куда смотрят правительство и хвалёные добровольцы? Мир умирает, люди!!! Спасите же его! Что вы делаете, изверги? Напросились? Получите…
Рыжий был доволен – всё шло по плану. Взрастили его, и сделали таким – неумолимым и жестоким. И вот, идёт смерч, и гибнут люди. Дику и это наскучило – после переговоров с представителем Вашингтона, папой римским и далай-ламой стороны наконец-то пошли друг другу на взаимные уступки: Дик Вальрус отозвал своих гавриков обратно в ад. Позже он ещё вернётся к этому, но уже не с прежним энтузиазмом.
«Попугал, и хватит! Страшно? Мало страшно! Я ещё попорчу вам нервы. Я – РАТЬ, а вы – ДИЧЬ. Бойтесь меня. Но вот незадача – обо мне тоже все узнали. Не получилось у меня сделать сюрприз. И я, и Я засветился. Чёрт!»…
11. ХИРОМАНТИЯ И КОЕ-ЧТО ЕЩЁ...
Чтобы хоть немного отмыть свои «грехи», Дик, занялся благотворительностью. Он сделал себе пластическую операцию и полностью сменил имидж, уехав на время из штатов во Францию, где его ещё никто не знал. Он сел в самолёт. На нём было старое драное пальто, зеркальные очки, шляпа, а также приклеенные усы, щетина и борода, хотя этого можно было не делать – он и так был, как кроманьонец.
Вальрус остановился в одной из гостиниц Оверни, сняв там номер. Также он приобрёл небольшой сарайчик для своих нужд, но прежде всего – для нужд людей: Рыжий взялся за тренировку молодёжи по таким классам, как пятиборье, тайский бокс и бои без правил.
Утром он пошёл, пока была роса, на скамью читать газету. Всё также в шляпе, очках и пальто, а также в белых перчатках. Имидж ему ох как не нравился после его полуспортивного everyday-одевания, но что поделаешь – ему сейчас главное было нужно, чтобы хоть немного страсти улеглись – натворил он столько, что ему теперь завидует вся исподняя и преисподняя.
Было рано и ещё темновато. Лишь дворник подметал засохшие листья деревьев – стояла унылая осень, но Дик ей всегда был рад и даже наслаждался этой порой. Вальрус любезно убрал ноги, когда уборщик надумал отыскать мусор под лавкой и сгрести его в движущуюся рядом с ним урну.
Но тут к Рыжему подошли три пижона, скорее всего, местные. Дедка и след простыл. Дик почуял неладное, но выдавать себя сразу не стал.
– Эй, мужик, огоньку не найдётся?
– Не найдётся. – Дик продолжил чтение газеты, но там пошла всякая муть – про выставки с самыми красивыми кошками в мире. Типлтон же запрещал пить и курить, и Вальрус, несмотря на свой крутой нрав, также был без вредных привычек.
Один из сопляков замахнулся было на Дика, но тот слегка сдвинул очки на нос, буркнул про себя что-то непонятное, усмехнулся и подставил первому агрессору подножку. Рухнул и второй, свалился третий.
– Какие-то ещё вопросы, ребята? – Дика так и подмыло расхрюкаться от смеха, и он еле сдерживался. Да если бы они только знали, КТО он…
– Нет-нет, дядя, мы уже уходим.
Прошла неделя. Над сарайчиком теперь висела надпись, гласящая «Всем желающим стать сильнее…». Дик соорудил неплохой бизнес. Там он учил боевым искусствам и тех трёх пидоров, а проблем с законом у него не было, поскольку он пока ничего не нарушил – лицензия есть, печать юриста, нотариально заверено, аренду стабильно выплачивает.… Те три пижона тоже стали постоянными клиентами.
Однажды к нему подошёл худенький маленький парень с очень болезненным лицом. Он весь был какой-то неестественный и хилый. Дик продолжал мутузить грушу.
– Что хотел, парняга?
– Мсье, я не умею драться. Совсем. Научи. Пожалуйста… - Бедняга был иссиня-бледный, как труп.
– Тебя что, собака покусала?
– Нет…
– Предки сдохли?
– Нет.
– В подворотне гопнули?
– Нет!
– За девчонку постоять не смог? – Дик продолжал сосредоточенно отбивать резине бока.
– Да нет же! Я сам хочу, для себя. Чтобы не было страшно.
– Вот раз сам хочешь, то и делай сам. Учись. Я не берусь за таких. Всё, не мешай тренировать настоящих мужчин.
– Ну, пожалуйста! Я ведь тоже приезжий, и у меня тут совсем никого нет! Приюти, накорми, одень, вылечи, устрой на работу, а я тебя отблагодарю. Позже отплачу, той же монетой…
Дик удивился такому слабаку и нюне, но промолчал.
«Блин, что я вам тут всем, миссионер, что ли, или мать Тереза? Да у меня руки чешутся Эйфелеву башню в три погибели согнуть, а меня просят пожалеть человека. МЕНЯ попросили о помощи. Пипец на хрен. Жесть. А что, мужик должен в жизни сделать три вещи – своровать дом, сломать дерево и сдать сына в приют. Ну, а поскольку я как бы робот, то не могу этого сделать. Почему бы и нет? Ха-ха-ха, Дик Вальрус, а что, если ты в натуре сделаешь для отщепенца-пацана доброе дело, а? Цены б тебе тогда не было, уникальный ты наш. Всё надо попробовать в своей жизни. Добро я ещё никому не делал. Хрен с ним, помогу», думал про себя Рыжий.
– Идёт. Так уж и быть. Днём с трёх до шести. Всё, пошёл вон отсюда!
– Спасибо, спасибо, спасибо! – Тот чуть ли не прыгал от радости.
Так Дик начал осваивать для себя новые приоритеты. Но позже пожалел, что вообще связался с тем человеком…
Знаете, однажды в жизни любого робота настаёт момент, когда он вынужден признать, что есть существо могущественнее его самого. Сильнее Дика физически так никто и не стал, зато в Типлтоне магия не являлась основным предметом, и экзамена по нему не было. Да, детей учили телепортации, гипнозу, обаянию, молчанию, выживанию, но в более глубокие дебри эзотеризма и мистицизма их никто не посвящал – это им было не нужно. То, что произошло дальше, действительно пугало.
– Вот ты говоришь, на работу хочешь.… А что ты умеешь? – Спросил однажды Вальрус, сидя у камина.
– Я стригу хорошо.
– Типа парикмахер?
– Ага.
– Отлично. Прекрасно. Замечательно. Со зрением у тебя как?
– В смысле?
– В прямом. Видишь, я совсем Дедом Морозом стал. Ещё немного, и я уже буду, как Билли Гиббонс из ZZ Top.
– Ну, давайте, постригу…
Парень так и не говорил, как его зовут. «Моя школа, скрытный, не выдаёт себя», приятно льстил себе Рыжий. Ещё парикмахер являлся хорошим психологом, совмещая в себе ингредиенты друга и врага, а также просто нейтрального собеседника, прекрасно манипулируя всем.
Парень выкатил кресло в коридор, прямо напротив старинного тройного зеркала.
– Присаживайтесь. Прошу…
Дик сел. Парень взял большущие ножницы.
– Не шевелитесь. И то, что вы увидите – не удивляйтесь этому. Будьте спокойны, не дёргайтесь. Не смотрите по сторонам. Только перед собой. Договорились?
Дик не ответил.
Локон за локоном, но Вальрус вдруг почувствовал себя неважно, скорее – даже ужасно. Ему было неловко. С каждым прикосновением горе-парикмахера на душе становилось всё холоднее, а ледяной взгляд обычно робкого и застенчивого паренька теперь не на шутку пугал. Да, Дик испугался. Впервые в жизни. Это язычество, знаете, оно древнее всех религий. Оккультизм – страшная вещь, страшная сила. Лучше не пробовать это. Магия – смерть не только для обычных людей, но и для роботов и инопланетян, ибо в них это не заложено. У них не выработан иммунитет против этого, к тому же они и не крещены. Вдвойне жесть. Они не смогут справиться, если что-то пойдёт не так – их не учили бороться против этого…
– Ты что делаешь, что творишь? – Вскрикнул неожиданно Дик, попытавшись встать.
– Сиди смирно. Сядь, где сидел. И то, что увидишь – проглоти и забудь. Бойся, как боялся я…
Стрижка продолжалась. Дик не выдержал, и глянул по сторонам, в другие части зеркала. Ему померещились тени, а затем заиграли языки пламени. Сатана пришёл в гости и смотрел теперь на Дика из всех трёх зеркал.
– Привет. Узнаёшь Меня? А ведь ты Мне служишь…
Дик заорал, как бешеный. Видение исчезло.
«Парикмахер» закончил своё дело. Вполне аккуратно, если не считать загадочных прелюдий.
– Кто ты? И что тебе от меня нужно? – Вальрус побелел от страха. Впервые он признал себя проигравшим в ситуации.
- Ты не помнишь меня? Я тот парень, кого ты убил в школе. Вспомнил? Я – Харрис Джет, собственной персоной. Я – «чёрный» падре, и я поклоняюсь тьме. Из-за тебя.
– Да будь ты проклят!.. Как это?.. – Дик покрылся потом. Он даже не мог пошевелиться – как наказание какое-то. Невидимые руки держат и не отпускают.
– А вот так. Обыкновенно. Видишь – я живой. Только я очень, очень, очень слаб. Физически. Ибо скоро я действительно умру – я сильно болен. Я продал душу дьяволу, чтобы найти на тебя управу, и я тебя нашёл. Ты сам попался. Я тоже снял микрочип – видишь, на мне его нет! Я слаб физически, но взамен я получил дар – я маг. Ты отнял у меня всё – славу, гордость, талант, мышление, жизнь, силу, признание, лучшие годы, мою Анну, которую ты растоптал и выбросил. Получай теперь по заслугам.
У Дика, отнялась речь.
– Но я не такой изверг, как ты. Я буду мучить тебя иначе, и не так долго. Я знал, какое слабое место у детей из Типлтона, и специально обучился всему. Пришла гроза, она ясна – умри, умри, умри.... Против этого вы бессильны, я знаю. И никто тебе не поможет. Никто.… Только я либо ты сам. Я могу тебе помочь. Хочешь ли ты этого?
Дик одобрительно закивал, в ужасе не шевелясь остальным телом.
– Хорошо, идём за мной. Садись снова в кресло перед зеркалом. Молодец. Закрой глаза. Теперь открой. Ты даже можешь снова говорить. Итак, слушай меня внематочно. Сейчас, если будешь себя хорошо вести, должна появиться та, кого ты любишь. Усёк?
– Угу.
– Не «угу». У тебя появится такой кратковременный соблазн, как смех, и тогда ты всё испортишь. Готов?
Пошли видения. Дик присматривался, присматривался, но всё без толку. Когда Вальрус увидел Анну, безмятежно спящую на диване, он рассмеялся. Внезапно откуда не возьмись, появилась рука. Она вышла из зеркала. Ладонь дала Рыжему оглушительную пощёчину. Тот охнул и скрючился от боли. Щёку жгло, как огнём. Из зеркала вылетела карта, пиковая дама.
– Я же предупреждал! Осёл. Странно, почему пики…. Дик, вам кто-то мешает. Вашему счастью.
– Кто?
– Я. Я мешаю. Это всё из-за вашего прошлого. Вы не можете быть вместе, и ты сам знаешь, почему.
– Не знаю, я уже вообще не соображаю ничего! Говори уже…
– Чему нас учили? «Игнорьте друг друга. Вы не знаете друг друга. Вы лишь вместе проходите полный курс обучения и сноровки. Потом вы все разбегаетесь. Мы вас не знаем, но и вы нас и друг друга тоже не знаете. Вы знаете всех остальных и их нейтрализовываете».
– Скоты, подлые скоты…
– Вот именно.
– Какого чёрта тогда тебе от меня нужно? Судя по этим выдержкам и тезисам, ты бы тоже не получил Анну!
– А я не про Анну. Я про то, что ты меня убил. И вот он я, вернулся, и стою перед тобой. С того света…
– Дьявол…. – Рвал и метал Дик.
– Ещё разок?
– Давай.
На сей раз Вальрус заставил себя держать эмоции при себе. Анну он увидел снова, не засмеялся и никто его больше не ударил. Вылетела червонная дама из зеркала. Колода исчезла.
– Молодец. Теперь вижу, что хоть что-то положительное в тебе осталось. Нутром чую – любишь Анну где-то на уровне подсознания.
– Тебе-то что?
– Мне – ничего. Я живу лишь местью. Отомщу – и умру.
– Что ещё ты умеешь?
– Хиромантия. Гадаю по руке.
– Бог ты мой. Ну, на. Смотри. – Дик протянул ему кисть руки.
– Хм, занятные штрихи. Скрещённые вены рисуют букву «А». Линия жизни не доходит до запястья – долго ты не проживёшь. Её пересекают ещё две линии – ты дважды будешь тяжко болеть. На сгибе линий нет – ты так и не женишься. И детей у тебя не будет. Еле видны три чёрточки. Господи…
– Что?
– Это три аборта. От тебя погибли три невинные души.
– Быть того не может! – Побагровел Вальрус. – Анна сказала, что делала лишь один раз; и то, всё равно был бы выкидыш. Она снова мне солгала, сука!
– Спал с ней, всё-таки? Ладно. Всё, успокойся. А потенциал у тебя неплохой. Если захочешь, можешь изменить свою судьбу.
– Как?
– Я ничего тебе не скажу. Не могу и не хочу. Сам…
– Р-р-р!!!
– Не рычи на меня. Я уже навёл на тебя порчу. Сильнейшую. Ты теперь действительно долго не проживёшь. И уйдёшь из этого мира в иной не своей смертью…
– Да чтоб ты сдох! – Дика словно загипнотизировали, и он никак не мог снять с себя оковы этого проходимца.
– Нет уж, умереть должен ты! Трижды. Искупишь ты или нет – не дано мне знать.
– Ах ты, приблудная душа!!! – Дик, наконец, очнулся от полуторачасового оцепенения – чары чёрного мага спали, как оковы.
Вальрус набросился на него и задушил, а останки выкинул в свой же камин. И огонь стал свидетелем сей кремации. От парня остался лишь пепел…
Дик сломя голову помчался, визжа, как неизвестно, кто, по всяким бабкам-дедкам, но тщетно. Пришёл кюре и освятил сарайчик. Над входной дверью изнутри сверху Дик, написал «ААА», но оно почему-то превратилось в FFF, и обожгло пальцы. Теперь там красовалась цифровая надпись «666». Дик присел, сам не свой. Ему вспомнился один смешной и странноватый стишок:
Пойду-ка домой, если я – это я;
Меня не укусит собака моя,
Она меня встретит, визжа у ворот
А если не я – на куски разорвёт.
Постучала старушка в калитку чуть свет,
Залаяла псина громко в ответ.
Старушка присела, сама не своя
И тихо сказала: «Ну, значит, не я…»
Дик в страхе ухватился за «Демонологию», ибо зло притягивало лишь зло. Он принёс домой чистое свежее сырое яйцо и начал перекатывать его; сначала от кисти левой руки до плеча, затем перешёл на шею и голову, и точно таким же образом провёл яйцо по второй руке. Затем Вальрус разбил яйцо – оно было чёрным и тухлым, и вместо цыплёнка оттуда полезли крокодильчики. Дик в ужасе отпрянул: это родовая порча. Он перерыл дом вверх дном и повыбрасывал весь хлам, какой только имелся.
Потом он сходил на спиритический сеанс к русским. Те двигали странный чёрный предмет по круглому столу, вызывая духа.
– Кого вызываете? Гоголя, наверное? Он же известный мистик и прозаик! – Спросил Дик.
– Мм, нет. – Все переглянулись, подозрительно глядя на незнакомца-чужеземца. – Его могилу неоднократно вскрывали, гроб подвергался перезахоронениям. Голова Николая Васильевича не покоится рядом с телом, к сожалению, и все это знают. В последнее время он сам был не свой. Писатель начал верить в то что, что писал. «Мёртвые души» он писал только лишь по ночам. Второй том Гоголь так и не закончил, сжёг его в камине. Иногда этот человек чертил вокруг себя мелом окружность. После этого долго он не прожил и умер при весьма странных и даже загадочных обстоятельствах. Когда впервые покусились на могилу, крышка гроба была сдвинута, а сам писатель сидел в неестественной позе. Скорее всего, у него был приступ летаргического сна – он проснулся уже в гробу и там же спустя некоторое время задохнулся. То есть, его можно сказать, похоронили заживо, сами того не ведая. Вот такая вот страшная история. И при жизни пугал, и после смерти учудил. Мы бы даже не пытались вызвать его дух – мурашки по коже. Мы будем вызывать Александра Сергеевича Пушкина.
– Что? А его-то на кой? Вы не боитесь? Это же богохульство! Оставьте бедного человека в покое, дайте ему спать спокойно.
– А не мы одни…
– К тому же он также умер не своей смертью – его прибили на дуэли.
– Сам виноват. Стреляться из-за бабы? Хотя из-за таких и во Франции стрелялись. Боже, упаси, избавь и сохрани. Кстати, знаешь ли ты тот стих, «У лукоморья дуб зелёный…»?
– Ну, естественно. Разумеется, а как же. – Просиял Дик. Тут Типлтон его не подвёл.
– Это Гоголя стих. «У синеморья гроб дубовый; и цепь на гробе том…».
Дику вновь стало не по себе, и он сбежал со спиритического сеанса, только пятки сверкали.
«Колдовство, колдовство, колдовство.… Да, это потеря для роботов!», на бегу размышлял он. «Как же я сразу не допёр, откуда ветер дует?».
Зайдя в больницу, он увидел, как медсёстры уносили мёртвого малыша – цыганка проткнула его родинку то ли иглой, то ли шилом. Теперь там зияла чёрная дыра, из которой не шла кровь.
В саду он увидел двух девочек. Одна ранила подругу в руку, нечаянно. А на руке была родинка.
– Ты ведьма! Я с тобой больше не дружу! Если из родинки не идёт кровь, значит, ведьма. Мама, мама, забери меня отсюда, я не хочу с ней играть!
Теперь и Дик, задумался о смысле жизни. Карла и Джонас поняли это раньше. Отныне Дик, стал более осмысливать свои действия. Святым он так и не стал – не его это призвание. Но он поклялся, что больше не будет заигрывать со всем этим – это слишком далеко зашло. Если только в теории, и то. Ему стало вдруг жаль детей, тем более Анна погубила возможных троих. К тому же.… Ай.
«Я слишком много убивал и слишком часто делал зло. Лучше я уже не стану, не моё это. Но отныне я буду чётче и внимательней координировать свои действия, ибо так дальне не пойдёт. Я избрал опасный путь. Буду двигаться в нём же, но более осторожно. Пора кончать с этим. Не сейчас – позже… Дети-то тут причём? Эх, Анна, разочаровала ты меня. Это же наши дети! Были бы ими! Что я, совсем уже, что ли? Я бы не допустил больше одного аборта – ты сделала это трижды. Что, предохраняться не учили тебя, если уж на то пошло?! Разве так можно? Не-ет, нет. Я думал, ты лучше меня. Всегда ценил это в тебе. А теперь, чем, ну чем ты отличаешься теперь от меня, мм? Ни-чем. А жаль. Я не равнялся на тебя, но я считал тебя лучше себя. Пусть так. Только злобы во мне меньше не станет. Детей я больше не трону. Обещаю. Но взрослых я не пощажу. Я пришёл, как Антихрист, и докончу начатое. В конце-концов, я не рождался таким. Меня вынудили, меня обкалывали, травили, выгуливали, стращали, донимали, издевались надо иной, укрощали и дрессировали. А в итоге? А в итоге я убил своего учителя. Убил своего одноклассника. Убил собственного ребёнка, ибо за аборт с меня никто ответственности не снимет. Насиловал чужих, убивал, пытал, мучил. Терзал и рвал в клочья, расчленял и выбрасывал на помойку. Вот такой вот я, Дик Вальрус. Он самый. Не было до меня такого приблудня, и надеюсь, больше не станет. Вот он я, во всей красе. Хватайте меня. Слабо? Трусы, потому что вы все – трусы. Бережёте собственную задницу, боитесь собственной тени! Поэтому-то вы и выращиваете в Типлтоне отморозков, пешек, ибо самих вас хватит ненадолго. Гуляем и пасёмся, спим мы и трясёмся, пожинаем мы свой труд, его плоды. Гундим и шепелявим, острим мы и шуршим – мы подлые, мы подлые скоты. Скотиняка такая, и не одна. Нас.… Кстати, а сколько нас? Тупиц – двенадцать миллиардов, а нас – тридцать тысяч. Этого мало, но, тем не менее, именно мы правим бал, и никто иной. Мы всех поклали и заслали, отринули мосты. Мы содрогнули всё болото, убежали те, поджав хвосты. Нам вменяется незаконный шаг, грех и грех на нас. Грех, ещё раз грех, и всё это – за раз. Зараза я, зараза, ох и подлюка же я – кобель и тот получше, чем я, упрямая свинья. Гожусь лишь в плотники на праздник, но его ломаю я – ведь больше не умею, палач я, и не зря. Трутень труд не любит – всё делает пчела. Гоняется по сотам, моя, моя, моя!.. Трение, затмение – дела, тела, еда. Шустрый я, и мне под стать – молва, молва, молва. Молва о том, что умён я и красив – тьфу, но я ужасен и спесив. Анна хлопает колбочками, шефу стирает бельё; Джонас и Карла, ещё бы и я – втроём, втроём, втроём!!!».
Гадать на кофейной гуще Дик уже не стал.
Проезжая мимо кладбища, он заметил там сатанистов, которые пили там спиртное и мочились на погребальные плиты. Дик таким отродясь не занимался и видел такое впервые. Но он отнюдь не был примерным паинькой, поэтому на все эти действия пожал плечами.
«А им всё равно уже до лампочки. Им не поможешь, их больше нет – они мертвы. Так что эти позёры зря стараются, однако…», цедил он сквозь зубы, глядя придуркам вслед из заднего стекла маршрутки.
Придя домой, Дик, свернул свою лавочку. Дико извиняться или тихо извиняться – в общем, извиняться было не в его вкусе, и он выставил всех за дверь, сказав, что больше не работает ни с кем и сматывается. Он отдал последние гроши и уехал в аэропорт. Благо, там неподалёку был банк, и Рыжий взял со своего счёта немного акша – жить уже было практически не на что. Ассигнации он потратил на билет до Нью-Йорка, а уже оттуда на такси добрался до конечной своей перевалочной базы. Вальрус беспокоился, что таможня будет в аэропорту жёстко тупить, но, на его счастье, этого не случилось.
У себя дома он немного расслабился после перелёта, возобновил свой неповторимый имидж, кроме одного фактора – побриться уже определённо нужно было. А то это уже напоминало деда Макара, только без своих девятнадцати зайцев в лодке. (Совпадение ли? В событиях 11 сентября 2001 года официально участвовали девятнадцать террористов, имеются ввиду те, которые взяли в заложники те четыре самолёта).
– Ну вот, теперь я и на человека похож. Недолго мне осталось.… Надеюсь, это лишь суеверия.
На следующий день Дик Вальрус прямиком отправился на работу – пора за дело.
В конторе же босс принял его с распростёртыми объятьями – ещё бы, столько дел натворить. Дика везде отмазали и всё, что писали в газетах, тут же засекретили. Дик лишь удивился, почему этого не сделали ещё до его приезда. Вальрусу устроили небольшой фуршет «чисто среди своих», в честь возвращения на поле боя, дальнейшее «освоение целины», пахоты на ниве и нахождение золотой жилы.
Хозяин поручил Дику весьма ответственное задание – «убрать» кое-каких политических лидеров, дипломатов, которые пронюхали о Типлтоне и даже о конторе. Те люди были из гнилой верхушки АНБ, которые не хотели терять своего влияния, поэтому нужно было быть максимально осторожным. Не были никакой гарантии стремительного успеха. Задание было очень сложным, ибо и снаружи здания были камеры видеонаблюдения. Мало того, сделка должна была состояться в первой половине дня, а средь бела дня, при дневном свете выключать камеры было бы невозможно – его бы сразу повязали. Всюду были ищейки. Никаких тебе лазеек. Контролировать ситуацию было крайне опасно. Шеф доверял самые ответственные поручения только лишь Дику – только он был самым метким стрелком, хладнокровным беспощадным убийцей и спокойным «плохим парнем». Джонасу такое в руки не шло – он был просто шпион, не более, пусть и шпион №1. Что касается Карлы, то это вообще не было в её компетенции – она училась не на наёмного убийцу, а на контрабандистку. Оставался лишь вездесущий всесильный Дик, который, не медля взялся, ухватился за очередную работёнку. Для него не существовало слов «не могу» или «не хочу»: всегда было «выложусь, но сделаю». Таким был этот человек. Родился ли он таким, воспитали ли его так, но Дик Вальрус был достоен похвалы, хотя бы за то, что всегда верным оставался своим принципам. Он так и не убил ни босса, ни Джонаса и ни Карлу – всему своё время. Это не убудет, это не горит, без этого можно прожить. Просто тяжело быть человеком без прошлого, а жить с этим – вообще жуть. Одни, наоборот, хотят забыть своё прошлое, стыдясь некоторых моментов из него, но Рыжий больше стыдился своего настоящего – он мало чем из него гордился и мог бы похвастаться. Убить и дурак сможет, а вот сделать это красиво и качественно – это надо уметь. В этом был весь Дик Вальрус, человек-загадка, человек-легенда. Очень плохой человек, даже ужасный, прямо нелюдь, но по-своему «в доску свой», не предающий, исполнительный, надёжный, ответственный, мужественный, выносливый, верный, как собака, крепкий. Энергичный, иногда весёлый, юморной и смешной, чаще просто до безумия серьёзный. Его боялись, перед ним преклонялись…
Не знал только Дик, что задумали его убрать: встреча была подстроена. Шеф не забыл последних событий: лицемер всё отрицал и якобы забыл. Ничего подобного. Однажды приходит такой момент, когда даже лучший вынужден уйти, ибо, увы, пришло молодое поколение ему на смену, которое тоже хочет вкусно есть и пить, хорошо жить и зарабатывать большие деньги, пусть не всегда (а в случае нашего повествования – вообще никогда) честным путём. И среди сопляков всегда выберут нового героя, который затмит старичка. Придёт время – и уберут и его. И круг этот нескончаем. Так было, так есть и так будет всегда – эта смена поколений и времён. Мастер никогда ранее не сомневался в Дике, но пошли слухи о возможном союзе трёх героев, инициатором которого выступала Карла, а Дик, не сказал им «да», но и «нет» он им тоже не сказал! Это и пугало, беспокоило хозяина. К тому же эти последние события…. Вальрус сильно спалился, когда занялся самодеятельностью и «войной роботов, клонов и цветов»; его опознали и ищут все крупные международные спецслужбы. Тем более возникли опасения на том основании, что Дик слишком много знает и постоянно не прочь узнать своё прошлое, а это – нельзя. Ни в коем разе. Рыжий не первый год копает под них, ища правду – это стало тревожить умы сотрудников. И копать он не перестаёт и по сей день, и вряд ли перестанет – слишком упрям этот лоб. А раз так – надо подставить. Просто нужен повод, чтобы заморозить его, хотя бы временно, пока они не вколют ему вакцинку помощнее. Они должны выиграть время. Да, Дик – величайшее приобретение конторы, ценнейший выпускник Типлтона. Это всё понятно, но когда встаёт вопрос о жизнедеятельности самой организации, когда им потихоньку начинают перекрывать воздух – вот тут-то и выходит, что организация эта не собирается жертвовать всеми своими членами ради одного героя по имени Рыжий.
Дик же не торопился – операция аж через две недели, так что пока можно без проблем побаловаться чайком и поиграть в экстрим…
12. В ПОИСКАХ БОЛЕЕ ЭКСТРЕМАЛЬНОГО МИСТИЦИЗМА
«Интересно, а чем сегодня балуется человечество?», размышлял Дик Вальрус, вкушая прелести обычной жизни – без надзора своих мучителей и без ежеквартальной прививки.
По новостям ничего интересного не было. Дику быстро наскучило глазеть в экран. С газетой он вообще сходил в туалет, только задница стала цветной.
«Ну, вот моя позиция – зло. А на дворе – 2031 год. Люди чем маются на сегодняшний день? Как же они, простые людишки, творят зло?», рассуждал он.
Он начал копаться в архивах всех криминальных хроник.
«Хм, интересно, кто-нибудь превзошёл меня в жестокости?», думал он, перелистывая отчёты.
Мир ничем таким страшным не занимался, что удивило и расстроило Дика. Человечество стало крайне лениво, и оправдывалось лишь погромами в торговых центрах, сгоревшими дотла, сожжёнными СТО и испоганенными парковками.
«И где ж там абсолютное зло?», вопрошал он.
Тяжелая экстремальная музыка перестала существовать ещё в 2013 году. Даб-степ, хаус, арэнби, хип-хоп, транс, минимал и эмбиент тоже были в ауте. Великая объединённая ложа масонов закрылась, перестав существовать, как таковая. В мире доминировали из убийств лишь заказные, нелинейные. Количество жертв от цунами увеличилось – ну да, они ведь не учились в Типлтоне, кто бы их научил алгоритму выживания?
«Сатанисты – одни позёры. Это просто смешно. Дико ржу. Ну, читал я «Сатанинскую библию» Антона Шандор ЛаВэя, и что? Детский сад. Оказывается, Бог – это Сатана, а Сатана – это Бог. Оказывается, мир создал дьявол, а добрый Бог мешает ему установить мир зла. Ну, надо же, какая чушь! А вот в Типлтоне у нас «люди» типа верующие. «Занимайтесь сексом, дети мои – это полезно. Это спорт, и можете это делать сколько угодно, с кем угодно, когда угодно, и где угодно». А это как – со всеми? И с животными – тоже? Да вы, батенька, зоофил и извращенец, а не сатанист. Астрология вообще полный отстой – сколько бы мне не промывали мозг всякой хренью, ничего не сбылось. Это всё неправда! Масоны уже отжили своё – это неинтересно. Зато мистицизм, эзотеризм и гностицизм – вот это тема! Этому есть своё логическое объяснение. Это существует по сей день. Это доступно и популярно, и меня это интересует. А астрология, сатанизм и масонство – мертвы. Куча архаизмов, бестактность взамен скрупулезности. Я считаю, что в каждом деле должна возвышаться качественная характеристика, а именно полезность, результат. И полезность иногда лучше результата, если она сама по себе лучше. Дивное око…».
Дик Вальрус почесал затылок и отложил всю эту гегемонию на неопределённый срок.
«Ладно, потом как-нибудь», решил он.
Дик направился в одно страшное место – башню с винтовой лестницей. Там он любил охотиться на голубей и есть их живьём. Вот и сейчас он кушал одного из них вместо яблока, как перекус, сухой паёк.
Дорогу ему перебежала чёрная кошка. Зря. Дик догнал её и изнасиловал. Затем кинул под колёса электрички. Кошка сдохла в страшных мучениях – её буквально раздробило на рельсах.
«Ну, а почему бы и нет? Алистеру Кроули, значит, можно было это делать в 1926 году, а мне – нельзя?! Не верю я во все эти суеверия, не верю. Это всё бред сивой кобылы. Сколько веков уже прошло, а люди так и не поумнели. С одной стороны, мне повезло, что я обучался в Типлтоне – я на пять порядков умнее и выносливее, чем двенадцать миллиардов людей на долбаной планете Земля, вместе взятых. Дрянь ты, кошка – чего тебе неймётся? Зачем перебежала мне дорогу? Дура крашеная. Песта тебе за это! Надеюсь, суеверия – это только лишь суеверия. Сказочка про козявочку на ночь, чисто попугать детей перед сном страшилками…», болтал сам с собой на ходу Рыжий.
«Мистика, а ты где? Хочу тебя, и сильно! Появляйся. Эзотерика, гностика, алё!»…
Свершилось. Но не правосудие.
Сначала у Дика, стыла кровь при виде сотен тысяч черепов на дне какого-то водоёмчика. Потом померещились призраки, которые прикасались к нему ледяными ладонями. Затем появился сам Асмодей на огненной колеснице и отдраконил его, как следует. Напоследок Вальрус глох от вытья вампиров, кружащихся над ним, как дементоры над Гарри Поттером. Дику впервые в жизни стало реально страшно.
«Так вот ты какое, зло, за пределами школы Типлтон!», довольно отметил про себя Рыжий. «Эти бестолочи хоть на что-то оказались годны – мистерия есть!»
Обратный путь был не менее причудлив – Дика, душили хищные растения, засасывало в мерзкое вонючее болото с ифритами, кусали гигантские жужелицы, целовала Даная, предсказывало судьбу проклятое зеркало, гоблинским смехом парили нервы чудища лесные с горящими глазами, и совращали исполинские очеловеченные секвойи. Страху хватило, а адреналин сегодня и ещё на ближайшие три дня можно было не колоть. Но стероидами он всё же воспользовался. На всякий. Мало ли…
Больше Вальрус не прибегал к такому опасному экстриму, решив остаться роботом – ну их к лешему, этих «простых» людей. Опасно, опасно, однако.… Связываться с потусторонним миром в Типлтоне явно не обучали и не собирались обучать – их задачи были куда проще и не касались экстремального мистицизма. Всё гораздо проще – вынюхивать, ждать, убивать, знать…
Дик провалился в сон, который оказался ночным кошмаром. Сначала он просто лежал на кровати, но потом что-то разбудило его. Он заглянул под своё ложе, и вытащил чьи-то окровавленные ноги! Кто-то отрубил их. В полутьме Дик, глянул на стену – на ней висели, и безо всякой опоры, останки повешенного, без ног – их Дик, держал в теперь уже окровавленных руках. «Мама, мамочка!..», заорал, было, он во сне, хватаясь за подушку и марая её быстро сворачивающейся чужой кровятиной. Но не было мамы рядом. Её не было вообще…. Дик, свернулся ёжиком, надул губки и спрятался под одеяло. Но не тут-то было: духи всех убитых им людей начали хоровод, греческий танец. Дик обомлел и молчал. Убиенные подходили всё ближе, всё ближе…. Вальрус от страха закрыл глаза, но они полезли на лоб – кто-то, сшиб его, и потащил куда-то. Дик цеплялся за ножки кровати, кресел, стола, дивана, но его всё же выволокли из квартиры. Он очутился в абсолютно зеркальной комнате: стены, пол и потолок – сплошные зеркала. Ни окон, ни дверей, ни выемок; даже углы, как таковые, отсутствовали.… Всё скруглённое.… «А вы знаете, что если обычного человека поместить в такую комнату, то он покончит с собой?! Вы в курсе? Зеркало притягивает негатив, особенно чужое. И когда в комнате одни зеркала и человек, то они отражают и его негатив, и дают ему свой накопленный. Вот это точно – жесть. Не советую проделывать такое даже в шутку. Опасно, опасно. Не каждый.… Оставьте его дня на два – да он волком завоет от боли душевной, заживо сожрёт себя! Я сам тому неоднократный свидетель, садист и мазохист». Это ещё хорошо, что по «алгоритмам выживания» у Рыжего в зачётке стояло «А», иначе труба ему. Повезло, однако, в который уже раз. Он выдержал и этот экзамен, экзамен жизни. Выносливость – конёк выпускников Типлтона, но надолго ли её хватит?..
13. В ЗАТОЧЕНИИ, ИЛИ ЛАГЕРЬ ЛОККЕН
Дик сосредоточенно следил за целью, валяясь на крыше. Его задача на сегодня была более чем банальна – «убрать» пару-тройку министров, не выдав, разумеется, своих координат. Прицел оптического автомата с глушителем не сползал с объектов массового убийства и захоронения – Дик хладнокровно держал курок наготове.
– Ну, всё уже, хорош чай пить, успеете на том свете! Да не захлебнись, смотри, толстый слоняра! – Дику надоело ждать. Министры всё никак не могли договориться в цене, и сделка явно срывалась.
– Японский бог, ты всё равно скоро сдохнешь, старый хрен, куда тебе столько? Акциями задницу подотри, а лимон зелёных вряд ли тебе пригодится на том свете! – Дик начал злиться.
Министры же торопиться явно не собирались. Мимо ушей проскальзывали деловые фразы и словечки.
– Да выходите уже, мушка уже чешется…. – Дик, захрустел зубами.
Наконец, он дождался – министры вышли из стеклянных дверей, держа в руках солидные дипломаты, жали друг другу свободные от багажа руки и прощались.
– Скорее, шевелитесь…
Выстрел, другой. Один из толстячков рухнул с точкой в сердце, другой опрокинулся с простреленной башкой. Дело сделано. Но Дик, решил вырубить и посредника – бам, бабах, бумс, и тот свалился замертво. Некому теперь просаживать доллары в казино. Акции теперь блестели на асфальте, никому не нужные.
И тут случилось непредвиденное. Шеф как будто догадывался, что на сей раз Дик, переборщит с выполнением задания. Началась облава. На крыше уже стоял спецназ. Кто-то говорил в рупор:
– Дик Вальрус, сдавайся, иначе откроем огонь. Аккуратно положи оружие на пол. Лицом к стене, руки за голову, ноги на ширине плеч.
– Ядрён батон, какая сволочь меня обнаружила? – Матюкнулся Дик, и с рёвом скинул двух спецназовцев с крыши. Те упали, переломав себе все косточки.
По команде пошли выстрелы. Дика ранили в плечо навылет и задели мениск. Коленная чашечка заныла, плечо же просто больно отдавало в руку.
– По рукам не стрелять, олухи! – Заорал босс. – Там же чип! Не вздумайте его убить, он нужен мне живым!
Дик перепрыгнул на балкон. Там висело сушившееся постиранное бельё. Он по верёвкам пробрался внутрь, марая всё кровью. Очутившись в чьей-то квартире, он дико-любезно извинился – супружеская пара выполняла свой долг.
– Ха-ха-ха, голубки! Да вы не стесняйтесь, я уже ухожу. Продолжайте, продолжайте, я не буду вам мешать. Было бы время – стал бы третьим участником сего мероприятия. Но я очень спешу – меня ловят, как затравленного дусёнка. Надеюсь, входная дверь не заперта? А то и с ней ещё возиться…
Дик выбежал, натыкаясь на разбросанные вещи. Потом из коридора побежал направо, потом взял левее и прямо. Вскоре он прокатился по крыше следующего многоквартирного дома, но его всё же поймали – невидимый лазер пронзил его насквозь.
Очнулся Дик уже в камере. В шестидесяти миллиметрах от него, по ту сторону решётки, стоял сам хозяин.
– Доигрался, лисёнок? Чёртов махинатор.
– Р-р-р.... – Рычал от негодования Рыжий.
– Тот посредник был из моих людей. Сколько раз я тебя предупреждал быть бдительней и внимательней, м? Заколебал ты. Ладно, в карцере тебе не место, но в обычной тюрьме поскучаешь. Надеюсь, ты не против?
– Кто меня спалил? Своллоу? Или Джонас, этот сукин сын?..
Мастер ему ничего на это не ответил, дав жест увести его. Охранники выпустили начальника. Дик припал к деталям решётки, пытаясь разгрызть их. Ему попытались помешать это сделать, но тщетно – Дик был, как угорелый.
Вечером принесли жратву, но давать её было некому. Пришлось отпереть камеру. С потолка на жертву упал Вальрус и убил.
Утром следующего дня Дик, притворился более покладистым. Пришла молоденькая симпатичная девушка, Анна Си. На ней был халат медсестры. Мисс Си приготовила шприц, изучая поднимавшийся в нём столбик снотворного, затем прислонилась к прутьям, чтобы ответить на телефонный звонок.
Сзади просунулась здоровенная волосатая рука, и с силой притянула Анну за волосы. Та вскрикнула, уронив шприц.
Спокойный вкрадчивый голос звучал сухо, жёстко и неумолимо.
– Травить меня вздумала? А я думал, мы партнёры. Почему ты всегда всё делаешь без моего ведома? Значит, теперь ты против меня? Мы же вместе начинали! Однажды ты помогла мне совершить покушение на твою бывшую подругу, Карлу, когда достала ключи от её комнатки. Но у меня не вышло – Джонас помешал. А потом ты отдалась мне. Вся. Я имел тебя тогда каждую ночь, а теперь ты занесла нож? Это удар в спину. Хочешь почувствовать, что такое – удар в спину?
Вторая рука со всей силы вмазала девушке промеж лопаток, сломав позвонок. Анна тяжело задышала, но не издала ни звука.
– Хочешь, огорчу? – Выдохнула Анна. – Ключи дала я, да. Чтобы ты убил мою подругу. Но Джонаса позвала тоже я – передумала я тогда…
– А я ещё любил тебя, тварь. Ты предала. Ты теперь по ту сторону решётки – значит, ты враг. Друг мне лишь тот, кто будет со мной по эту, а не по ту, сторону решётки. А теперь – умри. Дико и жестоко, в страшных мучениях.
Дик взял её за горло, и задушил…
Время обеда. Всех заключённых вывели наверх. Сокамерников же у Дика не было – охранники побоялись к нему кого-то подселять. Как всегда это бывает, новичок становится всеобщим предметом пристального внимания, и внимания отнюдь не положительного. Бандитов не смутили физические данные Рыжего.
– Эй, а ну подойди сюда! Сосать будешь? Нет? А как – так? Совсем не хочешь? Странно…
– Э, ты чё, опух что ли? Тебе говорят!
– Глухонемой? Не слышит и не говорит. Зови Матёрого.
Вальруса окружила в кольцо целая толпа. Человек тридцать, если не больше. Ещё человек триста наблюдали за всей этой картиной.
– За что сел? – Спросил Матёрый. Это был, по ходу, вожак. Он решил говорить более гладко.
Дик молчал. Он ждал момента, а тот – его.
– Обычно Мне отвечают. – Насупился Матёрый. – Ладно, ребята, начинайте. Кончайте его…
Дика начали было бить, но тот вдруг «проснулся». Одного он искусал до смерти, второго «отчалил» по полной программе, третьему достался upper-coat, четвёртого Вальрус подкинул вверх и сломал его позвоночник пополам. Ещё троих он забил ногами. Когда на него набросились все одновременно, он так быстро растушевал удары, что все только удивлялись такой скорости, валяясь в крови. Матёрого он бил так сильно и так жестоко, что на том не осталось ни одного живого места – были отбиты печень, почки, сломаны все рёбра и позвоночник, искалечены руки и ноги, свёрнута шея, исполосовано брюхо, выколоты глаза, разодрана челюсть, нос висел набок, уши отсутствовали, солнечное сплетение было корзиночным плетением…
Всё стихло.
– Ну и что, ублюдки? Кто следующий? – Рявкнул Дик, раздирая очередную жертву. – Что, духу набрались? Матёрый, говорите? А вы хоть знаете, кто Я такой? Я – Дик Вальрус, и народу измутузил больше, чем вы, все вместе взятые. Вы вообще кто такие, малявки? Да я сейчас вас всех по кругу иметь буду, вы поняли? Вы хоть представляете, с кем связались? Быстро отсасывайте у меня все!!! Не родился ещё тот, кто заткнёт мне рот! Я сильнее всех. Итак, вся еда – моя. Снимайте штаны, показывайте задницы – сейчас я вас всех буду драть. И без фокусов мне! Сейчас я достану свой фантастически волшебный агрегат, и вам – аут. Вы думали, вас много, и вы – РАТЬ, а я – ДИЧЬ? Вышло наоборот. РАТЬ – это я, а вы – ДИЧЬ. Слюни подотрите. Небось, трусики мокрые, наложили от страха? Так вам и надо! В следующий раз будете знать, с КЕМ связываться. Все всосали? Не слышу! – Дик пнул одного из нападавших. Тот взвыл и тут же резко сдох. – Молоко у вас на губах ещё не обсохло. Ну, ничего, сейчас вы будете глотать другое молоко; настолько полезное, что обычно женщины, давящиеся им, практически не ходят к стоматологу – там и кальций, и всё-всё-всё.
С этими словами Дик начал своё грязное дело. Охранники боялись к нему приблизиться. Потом они всё же смяли его наэлектризованными резиновыми дубинками.
Так прошло целых десять дней. Дик ходил темнее тучи, а все избегали с ним контакта.
По воле судьбы Карла и Джонас нашли его. Они вели вначале безуспешные поиски, ибо прошёл уже на тот момент почти месяц, а Дик их не беспокоил что-то. И это их угнетало.
Джонас прослышал о кознях шефа, и Карла всё тщательно спланировала: уже во второй половине дня десятых суток они подкупили охрану, истребили свидетелей и примчались к Дику в камеру. Тот сидел в полнейшей темноте и тишине.
На включённый свет он отреагировал недовольно и крайне болезненно:
– Зак, я уже обедал. Унеси эту муть…
– Дик, а это – мы.
Дик привстал и посмотрел на «гостей». Джонас выглядел тоже немного помятым, зато Карла, как всегда, была на высоте. Она помахала ему ручкой.
– Алё, приветик.… Слышала, Анну обезвредил? Молоток.
– Дик, собирайся, мы тебя забираем отсюда. Есть разговор.
– Я ни с кем не намерен говорить. Убирайтесь отсюда. Вам повезло – я взаперти. Иначе – песта вам. И никуда я не пойду. – Заупрямился вдруг тот.
– Вальрус, не беси меня. Тут ты рано или поздно окочуришься. Давай опустим былые ссоры и обиды…
– Забыть? Ссоры и обиды? Да я вас обоих ненавижу! Одной левой замочу…
– Одной правой. – Улыбнулась Карла. – Я не забыла – ты ведь у нас левша.
– Ой, Карлитос, пошли отсюда. Что с ним попусту языком молоть? Говорил же, не пройдёт твоя тема…
– Сойдёт, влейся. Всё в ажуре. Дик, ты нам нужен для одного общего дела. Мы тебя не только сейчас освободим – ты можешь потом вместе с нами рвануть в Индокитай и зажить припеваючи.
– Да ну? Прикольная сказка. А Пентагон и Интерпол? О них вы позабыли? – Прищурился Рыжий, чуть не смеясь.
– Помним, конечно, но и мы как бы не белые и пушистые – Типлтон учит всему. И как скрыться ото всех – тоже.
– Весело у вас. А о чём, собственно, пойдёт разговор?
– На месте узнаешь. – Ледяным тоном ответил ему Джонас.
– Заманчивое предложение, от которого я вынужден отказаться.
Внезапно припадок «хорошести» прекратился. Дик стал самим собой.
– А ну пошли на хрен отсюда оба, и в темпе! – Решётка аж начала раскачиваться. – Вы меня заклали?
– Проклятье, мы не успели! – Карлу прошиб пот. – Нет, не мы, Дик…
– Говорил же, дурацкая затея…. – Психанул Джонас.
– О чём ты вообще говоришь? Что ты понимаешь? Короче, отвлекай его, как хочешь, я ему вкалываю «радость», и мы вытаскиваем его отсюда. Ты меня понял, Джонас?
Видимо, понял.
Пока Джонас, став на время протоном, принимал на себя все заряды отрицательно заряжённых частиц, пеной и матами сходивших с уст Рыжего, Карла доказывала всему научному миру, что на любой атом найдётся свой нейтрино – и вот, Вальрус уснул. Лишь бы не вечным сном.
Джонас вставил ключ в замок и три раза его крутанул. Без помех, зашибись. Со скрипом дверка поддалась, и они вдвоём кое-как выволокли грузного Вальруса из камеры.
– Тяжёлый, гад.
– Не тяжелее Mortician. Всё, попёрли.… Взял? Ключи, говорю, взял? Всё. Ничего не забыл? Пошли. Да к выходу направляйся, чтоб тебя…. – Карла была на взводе.
Стемнело. Дика погрузили в чёрный бронированный джип, как мешок с дерьмом. На него накинули одеяло, завязали глаза, руки и ноги и заткнули кляпом рот, чтобы, когда он очнулся, не разнёс тут всё в щепки.
– Да чтоб ты сдох! Чтоб тебя дождь намочил! – Накинулась Карла на Джонаса. – Ты чего неуклюжий такой?!
– Что с тобой? – Обиженно выпалил тот. – У тебя что, красные дни, что ли? Злая какая-то.
– Я нормальная! Ладно, я мучу зажигание, едем…
– Нет уж, подожди.
– Чего тебе? Ну, ударь меня ещё!
Но вместо того, чтобы врезать девушке, Джонас её обнял и поцеловал. Та затихла, как в первую брачную ночь. Джип постоял ещё немного, завёлся, тронулся и уехал.
14. ПРОСТИ НАС, ДИК...
Дик сидел в кресле, связанный по рукам и ногам. По его жесту глазами Карла вынула ему кляп.
– Теперь ты будешь говорить?
– Да.
– Дик, ты должен нам помочь! Кроме тебя – больше некому! Мы – как одна семья, и вместо того, чтобы вечно бомбить друг друга, мы должны объединиться одной целью. – Карла присела возле Дика на корточки и молитвенно сложила ручки. Джонас, неодобрительно покачивая шеей, развернулся к окну.
Было ещё темно, но потихоньку светало. Джонас оставил, наконец, шторки в покое, думая вначале, что надо бы их открыть, пожалуй – чтобы свет проникал в помещение. А теперь это делалось само собой, безо всякой там посторонней помощи. Солнце, наконец, выглянуло и заулыбалось, лучами, как клещами, убирая тьму. Сначала лучики были малиновыми, потом алыми, затем – оранжевыми. Вскоре они обрели свой стандартный жёлтый цвет, а кое-где в облачках терялись синие и зелёные лучики – преломление происходило очень красиво. Джонас засмотрелся, но в то же время не терял бдительность, внимательно вслушиваясь в каждую реплику пленника. Свеча погасла – Джонас потушил её слюной на указательном пальце. Затем вздохнул, расправил плечи и затянулся ванильной дамской сигареткой Карлы, но тут же расфуфыренно раскашлялся, сплюнул и моментально отправил исчадие ада в табакерку.
«И как она их курит? Поражаюсь. Честное-пречестное, я чуть не задохнулся. Плохо и резь в глазах. Ну, Карлитос, ты ещё та штучка. После Марокко совсем от рук отбилась. Зазналась. Пора тебя проучить сегодня ночью, и проучить основательно. Я не я буду».
– Какой ещё целью? Мне это ни к селу, ни к городу. Должны, но не обязаны. – Дик выглядел не лучшим образом после десяти суток тюремного заключения.
– Согласна. Но смотри, Джонас тоже не против союза. От тебя требуется лишь дать нам засекреченный шифр, и больше ничего; ведь ты единственный, кто уже снимал с себя микрочип.
– Нет. Код не получите.
– Пожалуйста, прошу тебя.
– Даже не уговаривай. У меня и доступа нет. – Дик занервничал. Было видно, что ещё немного, и он не выдержит морального давления.
– Браво! – Джонас захлопал в ладоши и подошёл к ним. – И что нам теперь делать?
– Лучше убейте.
– Откуда в тебе такая злость и ненависть?
– Ненависть у меня ко всему. Изначально, от природы. Я – рыжая смерть. Смертоносный пушистик. Никому меня не одолеть. Я забияка и волосатик. А злой, потому что вы меня связали. – Дик, однако, был в настроении. Когда у него случался не кратковременный, а более длительный по продолжительности припадок, он начинал философствовать и учить всех жизни, но особенно ему нравилось расхваливать себя, как конфету в магазине. Под прилавками, под витринами – да где угодно вашей душеньке. – Дик в эти минуты и любил, и жалел себя. Жаль, что минуты эти длились недолго, превращая хорошего мальчика в плохого.
– Дик, послушай, это не только нам надо. Ты ведь и сам в запале говорил, что хочешь избавиться от этого клейма! Так давай же покончим с вами, раз и навсегда.
– Лады, чёрт с вами. – Неожиданно для всех согласился Дик. – Хорошо, идёт. По рукам. Мне нужны для этой цели…. – Рыжий начал перечислять необходимое.
– Ну, ты и загнул, приятель. Всё будет сделано.
Пока Дик, возился у плиты, Карла и Джонас пошли искать всё необходимое.
– А Дик – красавчик. – Заметил Джонас, беря за руку Карлу, а в другой таща купленное барахло.
– И не говори. Сумасшедший.
– Ну, он всегда отличался странностью.
– М-да, весьма оригинальный тип.
– Заводи свой драндулет, поехали, пока Рыжий не передумал.
– Не передумает. Боже упаси, если иначе. Я больше не хочу из-за него собирать свои кишки по углам и закоулкам. Хватит с меня. Ну его, нафиг.
– Давай, пошли уже…
Дик действительно не передумал, и возился у банкомата, как электромонтёр в кроссе. На нём были спецовка, защитные очки, микрофон, датчик и микро-наушники, которых не было видно.
– Всё взяли? Я готов.
– Когда операция?
– Сегодня ночью и приступим. Можете пока понежиться. Я тоже посплю.
– Дик, ты – чудо.
– С тебя – косяк. И с тебя – тоже. Чем расплачиваться будете? Особенно ты, Карла. Это самое интересное.
– За что косяк?
– Дик…. – Джонас заулыбался. – Ты добрый малый, но сейчас несёшь чушь. Карлу я тебе не отдам, так и знай. К тому же по очкам я тебя сделал.
– Это как?
– 12:0 в мою пользу.
– Эй, вы там долго будете ещё паясничать? Время идёт, народ. И меня делить не нужно, а то никому не достанусь. Джонас, от тебя вообще не ожидала. Сегодня джентльмен не ты, а Дик. Кто сколько раз мной пользовался…. Сволочь!
– Будем считать это недоразумением и неудачной шуткой.
– Надеюсь.
Однако, вопреки ожиданиям пары, Дик, повёл их не через центральную площадь, и даже не по мостовой – они спустились в канализацию.
– Фу, Дик, это было обязательно?! Кошмар. Три недели отмываться буду.
– Не ной. Это конспирация.
– От кого?
– Не тот вопрос ты задаёшь. Надо спрашивать «для чего?».
– И?
– Нас и так босс ищет. Все уже знают, что вы меня выкрали из концлагеря Локкен.
– Да, но…
– Без «но». Я второй раз не попадусь. Узнаю, кто меня подставил и запер там – убью. Молитесь, чтобы это были не вы…
– Дик, да ты что, мы наоборот тебя оттуда вытащили!
– Вытащили – спасибо. Попрекать этим не нужно, а то брошу всё, и будете потом реветь, что так и умерли роботами. Я – супер.
– Да мы и не спорим, Дик.
– За дело?
– За дело.
Все трое поползли по канализационной трубе, вскрывая люки и закрывая их за собой. Старались не шуметь. Но даже под землёй было слышно, как на одном из участков дороги произошла автокатастрофа, и полиция немедленно среагировала. На другой стороне вовсю работали сантехники, монтажники и шахтёры – они тянули массивный кабель, но так, чтобы он не напоролся о затычки телефонных радаров и кольца отопительных труб.
– Служба спасения! Первый, ты где? – Послышалось там, наверху.
- Ты слышал? – Карла приложила палец к губам, давая знак всем создать тишину.
Все прислушались.
– Да-а, слышимость – пипец. – Заметил Джонас, но тут получил удар от Дика.
– Получишь сейчас, никогда в подобной ситуации не бывали? Поживее, господа. – Толкал он их.
Наконец, они добрались до лаборатории, благо у них были фонарь и карта.
– Что дальше?
– Ничего. Я ни за что не ручаюсь. Если нас обнаружат – нам крышка. Побег – это верная смерть. Если нас кто-то сдал – всё. – Отмежевался Дик.
– Да ладно тебе.
Они пробрались в запретную зону. Пока Джонас обезвреживал сигнализацию, Дик и Карла поднимались уже наверх.
– Всё готово?
Дрель была с глушителем. Они распилили командный пункт, затем пробрались в потайную комнату, которая никогда не открывалась – святая святых Типлтона.
– Чёрт, не получается у меня ничего! – Дик пнул дверь. Дрель отказывалась работать – слишком жёсткий материал.
Тогда Карла просто выпустила очередь из автомата прямо в замок. Дверь со скрипом поддалась.
– Да ты гений, девочка!
– Я уже давно не девочка, но за комплимент – спасибо.
Все трое очутились во тьме, а точнее, в сырой комнате без освещения. Джонас решил было воспользоваться услугами фонаря, но Дик презрительно выкинул его в урну, выбежал в коридор, огляделся по сторонам, зачем-то взломал электрощитовую и засел там, на минут тринадцать. Свет зажегся. Карла прыгала от радости. Джонас довольно пританцовывал, как Джон Траволта из «Криминального чтива».
– Ну, вот и всё! – Заверещала мисс Своллоу. Красотка явно была счастлива.
– Однако вынужден вас огорчить, мэм – это только начало. – Парировал Дик.
Настроение у пары постепенно улетучивалось, а лица вытягивались всё сильнее, ибо Дик, решил отложить работу до утра, и уселся, есть пирожки.
– Дик, мы так не договаривались! – Карла глядела на часы. Джонас сел на стул.
– Успеем. У нас целых три часа. Я голоден, а когда я голоден, я обычно туго соображаю; а когда я туго соображаю, я злюсь; когда же я злюсь, мне хочется кого-нибудь удавить. У вас ещё ко мне вопросы?..
– Нет уж, избавь…. – Джонас психанул и начал играться с брелком ключей от машины Карлы.
Но шести минут хватило. Дик посерьёзнел, и начал оперативное вскрытие. Для начала он обсматривал всю комнату, даже поздоровался с тараканами под полусгнившим паркетом. Рыжий явно что-то искал. Рыскал, рыскал, но не находил. Потом он всё же что-то обнаружил, и начал налаживать контакт, но «землило» страшно. Вальрус включил компьютер и запустил несколько нужных ему программ. Потом вытащил заветный комочек – закрытый исходный код своего старого микрочипа в виде бумажки с непонятными символами; того самого, и вставил его в сканер. Это не помогло – сканер упрямо отказывался считывать данные. Пришлось снова прибегнуть к USB-порту, но он, зараза, ничего не видел и не читал – такие странные файлы он просто не поддерживал.
– Дик, тебе помочь? – Карла разволновалась.
– Заткнитесь! – Рявкнул Дик, и, вытащив диск, опустил его в дисковод заново. Тоже бесполезно. Но потом он рассмеялся.
– Ах, они, сволочи…
– Что такое? – Перепугался Джонас.
– Всё проще, чем я думал.
– Это как?
– INI. Устаревший файл текстовых данных. Изначально микрочип – контейнер для хранения информационных данных о прошлом физического лица, находящегося на службе у лица юридического. Нам говорили о том, что это электронное устройство каким-то образом связано с нервами (нейроны, аксоны), кровеносными сосудами и с чем-то ещё. Это так. Также всем нам талдычили, что вынув микрочип, человек умрёт. Однако я тот раз выжил, потому что на место одного чипа мне сразу же впаяли другой. Не знаю, как они это сделали. А снял я его для того, чтобы узнать своё прошлое, и я уже говорил об этом ранее. Также я тоже думал, что чип влияет на мозг таких, как я. Чушь. В Типлтоне в нас заложили основы их идеологии, но микрочип не вёл этому статистику, не отсылал ничего в лаборатории, не был жучком для слежки, не координировал наши действия. Но вскоре мне вшили чип другой, и если я умру – выйдет, что Типлтон прогрессирует.
– А причём тут ещё и дискета? – Не поняла Карла, приподняв голову с колен.
– А это самое интересное, люди. Видите ли, чтобы узнать о себе информацию, своё прошлое, нужно было предварительно себя убить. Или кого-то, кто бы тоже носил микрочип. А дискета – устаревший носитель, раритет, и вряд ли бы кто додумался, что всё запишут именно туда.
– А как чужой микрочип мог помочь?
– Эти идиоты, учителя наши хреновы, разработали уникальную систему сверки-проверки а ля «всегда под рукой», если работоспособным останется лишь один чип.
– То есть?..
– То есть, если вдруг нас всех убьют или арестуют, но останется кто-то один на свободе, то у него в микрочипе есть инфа обо всех нас. Текстовые шифры и закрытые исходные коды весят всего-то несколько байт. Представляете, что это значит?
– Не совсем…
– Поэтому я и искал вас. Поэтому я хотел убить вас.
– Почему именно нас?
– У вас выдержка, как у меня. Все остальные – задохлики, они и секунды не продержатся. Я веду вас к самому главному – для чего я хотел вас убить.
– И?
– Понимаете, если я выну свой собственный чип, я даже прочесть его не успею – я тут же умру. Повторяю, у каждого из нас есть чип. И он несёт в себе информацию не только о вас, но и обо всех таких же якобы роботов. Поэтому я мог, допустим, убить Джонаса, но с помощью его чипа, зато мог прочесть все данные о его прошлом, моём прошлом и прошлом Карлы. Зачем убивать себя, когда те же данные есть у моего врага? Те же самые данные. Абсолютно.
– Теперь всё более или менее вырисовывается. Только всё-таки, при чём тут дискета?
– Это я выяснил гораздо позднее. Можно было и убийств избежать.
– Как это?..
– На дискету для каждого из нас записывалась копия ini-файла с микрочипа, текстовый шифр и закрытый исходный код. Можно было элементарно найти эту дискету, вставить и узнать о себе всё. К тому же там никаких паролей, в отличие у микрочипа. Когда я тогда попросил чиппера вынуть чип, это было началом мук. Он подключил меня к нейро-креслу, и я тогда остался жив. Выжил! Но чиппер тоже ничего не знал. Вынуть одно, а узнать пароль – совсем другое. Пароль он узнал каким-то образом, но потом эти подонки вставили мне новый чип. Чиппера я убил, чтобы он им не разболтал, что я узнал шифр. Поверьте, они бы мучили его гораздо хуже и дольше, чем это сделал я.
– А дискету ты нашёл?
– Нет, и ещё раз нет, к сожалению. Если бы я знал, что они были за карточками в нашей библиотеке, не потребовалось бы столько жертв. Их прятали. Помните взрыв на выпускном?
– Конечно.
– Естественно, это я. Но я сделал только хуже – и вы оба выжили, и мы все остались без ответа.
– Как – так?
– А вот так вот. Пожар уничтожил все дискеты. Все до единой. И когда я это узнал, я взбеленился пуще прежнего, и снова начал вас травить.
– Теперь всё понятно, Дик. Нам очень жаль.
– Было бы проще, да. И без убийств, и пароль не требуется.
– А может, стоило просто поехать на место своего обитания? Туда, где нам было когда-то по три месяца? Было бы сложно, но в то же время проще. – Карла похолодела и сузила глаза.
– Думаешь, я не гадал над этим? – Разозлился вдруг Дик. – На что это ты намекаешь? Что я горю жаждой мести? Что я – неприкаянный робот, идущий в бой и хладнокровно всех убивающий?
– Всё-всё, Дик, не волнуйся. – Успокоил его Джонас.
– Я ездил туда. Я был там. Я расспросил всю округу, но или им хорошо заплатили, закрыв, таким образом, им всем рты, или действительно они всё позабывали. Тем более столько лет прошло! Говорили что-то вроде «да, была авария, да, жили дети на помойках, а потом их навсегда увели люди в форме». Короче, ничего конкретного. Исчерпывающего ответа я не услышал. А губить их всех – значит, привлечь внимание. Я всегда работал в одиночку. И убивал по одному. А бить толпу – это не по мне. Чёрт с ними. Может, действительно всё забылось, но не для меня. Я жил этим. Теперь, когда всё прояснилось, я вам помогу. Ценой своей жизни.
– Дик!!!
– Дискет нет, своё прошлое я узнал ещё тогда, но наполовину. Когда буду захлёбываться в крови, шепните мне на ухо вторую часть «Марлезонского балета», хорошо? Это моя к вам последняя просьба. Больше я уже ничего от жизни не прошу.
– Дик…
– Так всё равно будет всем только хуже. Я не смогу…
– Ну, можно же жить и без прошлого!
– А вы смогли? Мне надоело, что мы всё время стравливаем друг друга.
– Если…
– Молчите. Джонас, воткнёшь чип куда нужно, когда я скажу, хорошо? Слушайся! Карла, поможешь мне зашивать руку – не хочу подохнуть с распоротой рукой. Иного выхода нет…
– Ну и чёрт с ним, с прошлым! – Джонас чуть не заныл. – Карлитос, неужели это стоит того? Он официально наш общий враг, но довольно уже смертей.
– Ты не парься, приятель: я всё равно сделаю по-своему. – С этими словами Дик, схватил лезвие и с силой провёл им по руке, от самого запястья прямо до плеча. Хлынула кровь – молодая, горячая, красная. Дик смотрел паре в глаза, наугад нащупывая в мышцах и сухожилиях инородное тело.
– Всё нормально. Всё будет нормально. Джонас, ты можешь остаться. А слабонервным просьба покинуть помещение. Это я тебе, Карла.
Та была ни жива, ни мертва, дрожа, как осиновый лист.
– Я всегда иначе всё это представляла. Я избегала кровопролитий. Я не участвовала в них! Я пошла по специальности – я выуживала только информацию, но не жизнь, и уж точно не таким зверским способом. Позовёте, а то у меня при виде и запахе крови кружится голова. Подташнивает немного. Всё, я в коридоре. – И Карла, вся бледная, со слезами выскочила наружу.
– Вот всегда так. О, знакомые ощущения…
– Что?
– Покалывает слегка. Микрочип сам по себе найти нетрудно – он пульсирует, и довольно сильно. Можно безошибочно его обнаружить, но вот изъять – это куда сложнее. Помоги…. – Дик привстал.
Джонас помог ему удержать равновесие, но это было нелегко – 120-килограммовая туша чуть не стала его крышкой гроба.
– Держи мою руку на весу, пока я буду доставать чип. Видишь, она беспомощна – я перерезал все сухожилия, чтобы они не мешали. Так будут задевать обо всё, лезть, куда не надо. Знаешь, это как лианы – тот же принцип. Казалось бы – ненужные, а вот и нет: поддерживают симбиоз. Так, в глазах темнеет, чёрт.… Держи ровнее, заколебал! Что у тебя руки трясутся, как у алкоголика? Тебе-то чего бояться, сопляк? Так, всё, что там у нас далее…
Дик чуть себе шею не свернул, пытаясь оглянуться назад. Джонас был совсем белый.
– Давай, потихоньку…
Однако Эмби не справлялся.
– Пёс тебя за ногу, говорю же, аккуратнее.… Нет, так не пойдёт. Нужны женские руки. У тебя тяжёлая рука. Зови Карлу, чёрт тебя дери. Женская ручка пролезет там, где пасует мужская.
Карла мигом пришла на помощь.
– Вот, сразу другое дело. Своллоу, видишь эту блестящую хрень? Вытащи её. А ты, Джонас, вколи мне в вену что-нибудь, чтобы я умер не сразу. А микрочип вставь в компьютер – у него есть USB-разъём.
Джонас сделал всё, как описал ему Дик. Теперь Дик «расслаблялся» на стуле, а Джонас анализировал субъект на вирусы. Сканирование прошло успешно и благополучно.
– Открыл? – Захрипел Дик, тоже подойдя к экрану. – Двигаемся дальше. Теперь смотри: видишь, там только ini файл? Курсор, да.… Сделай, чтобы показывало все скрытые объекты. Во-от, молодец, только рука дрожит не по-детски, а как у старого маразматика, у которого аневризма. Засёк? Нет, это другой архивный файл. Его ты не откроешь – не придумали ещё открывать такие. Его и не нужно трогать. А для того бери мою флешку, и загрузи установочный диск. Готово? Теперь – «открыть с помощью»…. Да ты не так уж и плох, оказывается, чувак! Ай, болит! Пошла диагностика? Это временные файлы, их удалишь, но не сейчас. Список истории тебе потом пригодится. Позже. Сам поймёшь, зачем. Вот их и открывай! Видишь, строки пошли, одна за другой? Сами скачут, сами делают перенос текста по словам. Сами распаковываются, сами себя считывают, ещё и звуковое сопровождение. Отлично.… Отправляй на печать. Как куда, как на какой? А принтер ты видишь возле моего плеча? Всему тебя учить надо. Я бы сам сделал, но мне осталось шестнадцать минут, так что пошустрее немного там, я хочу это всё увидеть и прочесть, запомнить и со спокойной совестью испустить дух. Отправил? Всё, mission completed…
Кара чуть не целовала Дику руки. Тот заворчал и отвернулся.
Все начали читать документы.
«Шарлотта Ди, 9 апреля 2015 года. Урождённая в Вегасе. Родители погибли в автокатастрофе…».
«Ричард Уоллес, 11 декабря 2011 года. Паспортные данные отсутствуют. Брошен, как бездомный. Родителей лишили прав из-за хронического алкоголизма, рукоприкладства и очередного срока…».
«Йонас Мойзес Александер Брут, 20 июля 2013 года, этнический еврей. Родители высланы в Пенсильванию. Беженцы. Статус не определён…».
Там была куда более полная и обширная информация личного характера, поэтому автор ввиду всего этого привёл лишь краткие тезисы-выдержки.
– Выходит, я ещё и еврей? Ну, надо же! Так вот, значит, как меня на самом деле зовут…. – Джонас в сотый раз вертел распечатанную листовку.
Карла не плакала, но была близка к этому. Её худенькие ножки подрагивали. Она сжалась в беспомощный комочек и забилась в угол. Так и не выходила оттуда.
Дик Вальрус начал кашлять – он умирал. Началась агония. Джонас подбежал к нему.
– Прости меня, Йонас, прости…
– Ричи, мы тебя теперь не бросим, не оставим. Вовек не искупим долг перед тобой…
– Поздно. Слишком поздно. Зато я испил чашу сию до дна – я пожертвовал своей жизнью ради вас и всех остальных. Видишь, от меня даже предки отказались! Разве я могу назвать папой и мамой тех, кто меня бросил? Преступники, алкоголики, ненавижу.… И где, где они теперь, когда я – на смертном одре? Где, я вас всех спрашиваю?
– Кого – всех? Нас только трое. Дик, сейчас мы тебя вылечим, угомонись.
– Темнеет в глазах. Блики. Я уже ничего не вижу. Холод и тьма. Тьма страшная, зловещая, но мне совсем не страшно. Я не напуган – нет. Вовсе нет. Просто обидно, что свою жизнь я прожил зря. Мало того, я сам её загубил. Я причинил невинным людям столько зла! Я убивал, пытал, насиловал и наслаждался этим. Я был пешкой в руках нашего мастера. Надо было мне его мочить, а не вас. Я отнял у жён их мужей. Братьев у сестёр. Сыновей у матерей. Девятилетняя девочка теперь вряд ли выйдет замуж – она отныне мужененавистница. Благодаря мне – я изнасиловал её сестру девять раз, затем убил, расчленил, вышиб мозги и выкинул останки в колодец, съев её розовые мозги. Я выпил её кровь. Я отнимал жильё у стариков. Я разбомбил Лос-Анджелес. Я подтёр задницу долларами. Я стал тенью, являющуюся многим однажды и навсегда. Видевшие меня один раз, видели меня и последний. Мне нравилось заставлять других страдать. Генофонду я испортил будущее. Я – карающая длань старухи с косой. Я – живой мертвец, передающий приветы из преисподней и уносящий жизни в ад. Я – чудовище. Но им не рождаются – им становятся. Пусть мой опыт научит тебя, Джонас, уму-разуму. Бойся как огня всего злого. Борись с этим. Мы втроём – великое зло, но я – большее из этих трёх зол. На меня никакого чистилища не хватит. Я – террорист №1 в мире. Бен Ладен отдыхает. На меня охотился Интерпол, но прикрывал мою задницу Пентагон. Я – пьяный стервец и эгоист. Шумный маньяк. Страшно? Мало страшно. Я – пьяный медалист, тусовщик и стиляга, а сейчас будет злая, и острая… Я мочился в ночь, я – тварь, я помог соседке лечь пораньше в гроб. Я – аццкий сотона, я – Великий Ужас и Хаос, и нет мне прощения. Но вот, наступает миг, и я каюсь. Я приношу гектолитры извинений. Береги себя, мой друг, ведь мы теперь друзья, не так ли?
Джонас сжал его ладонь.
– Береги себя. – Повторил Дик, умирая. – И Карлу – тоже. Вы поженитесь, наверное. Стопудово. Семейка Адамс будет, отвечаю. Ну, или семейка Осборнов. Совсем что-то я не представляю вас вместе. Ну, да вам решать. Я всё сказал. Dixi. Я ушёл, и да простит меня Бог…
Дик скончался.
Карла подбежала к нему – напрасно. Она склонилась над Диком, но её волосы коснулись уже бездыханного трупа. Человека, который охотился за ними всю жизнь. С которым они играли в РАТЬ и ДИЧЬ. Теперь ушло это время…
– Да покоится твоя душа с миром. Пусть земля тебе будет пухом. Амен.
– Проклятье, как это всё не вовремя. – У Карлы подрагивал голос.
– Женщина, теперь надо как бы похоронить его, что ли. Хотя бы для приличия. Кошмар закончился, поздравляю.
– Не неси ерунду.… Ой, на полу валяется какой-то конверт. Что это?
Джонас приподнял его, вскрыл и прочёл.
– Что там? Не тяни, я вся на нервах.
– Прощальное письмо Ричарда Уоллеса. Прочтём на досуге. Ох, тут ещё и записка.
– Что в ней?
– Сообщается, что он всё предусмотрел. Говорит, чтобы мы побыстрее уносили ноги – он заминировал здание. Типа, скоро придут наши мучители, и тогда все нам конец. Через.… Очерстветь, уже через три минуты всё взлетит на воздух! Как он так подрассчитал? Чтобы мы успели уйти, а эти все погибли от взрыва.
– Умно. А как же он?
– Пишется, что хоронить его не надо. Говорит, что не заслуживает. Его последняя просьба: пусть этот взрыв будет его кремацией, а его могилой станет Типлтон. Где из него сделали настоящего монстра и опасного наёмного убийцу. И последнее – он просил удалить с чипа все данные о нём.
– Давай и свои удалим? Зачем нам это теперь? Пусть это всё умрёт здесь. Да будет всё уничтожено!
– А успеем за минуту?
Джонас включил самоустранение чипов. Строки заплясали. Они бежали то сначала текстом снизу вверх, показывая, что имеется в наличии; а затем, наоборот, уменьшились снизу вверх, и уже не появлялись. Были стёрты все данные о трёх самых гениальных выпускниках Типлтона – пожар пожару рознь, чипы были не сгораемы, неподвластны огню. Они ведь всё продумали, подрассчитали – выживи мучители, и чипы в их руках. И поэтому…
– Довольна?
– Пока рано делать выводы…
– Побежали! Сейчас всё бабахнет, у нас мало времени!
Пара взялась за руки и ушла под землю. Тем же ходом. За спиной слышались выкрики сгорающих людей…
15. ТАМ, НАВЕРХУ
Прошло четыре года. Йонас и Шарлотта навсегда уехали с тех мест в государство Лаос. Теперь они собирали фрукты, как и местные крестьяне. На это и жили. Никаких отелей, чёрных бронированных джипов, ресторанов и оружия. Тихое местечко.
– Как ты думаешь, Йонас, нас всё ещё ищут?
– Более чем уверен, Лотта. Мы слишком много знаем. С самого основания, с 1996 года никому не удавалось докопаться до архивов, но благодаря Дику это всё же случилось. Произошло, и не раз – в 2026, 2030 и 2032 годах.
– Да, сейчас уже 2036-ой год…
– Быстро время летит. Они, наверное, справляют 40-летие Типлтона. Крепость, которая не падает.
– Да…
– Ты счастлива со мной, Лотта? Да, или нет? Не жалеешь?..
– Я твоя вторая половина. Ты – часть меня. Я лишь жалею о том, что всё так произошло в жизни. Если бы не было той аварии, мои предки остались бы живы. Я бы училась в нормальной, обычной школе. Стала бы бухгалтером. Возможно, встретилась бы с тобой при других обстоятельствах…. Дика жалко, Йонас. Это они из него изверга сделали, я более чем уверена. Знаешь, хорошо бы было жить втроём, как одна большая шведская семья. Вместе бы дружили и ходили, друг к другу в гости, но нет. Эх…
– Сколько там уже нашему малышу?
– Три дня. – Теперь уже миссис Брут улыбнулась.
– Я бы.… Если ты не…
– Назвать его именем?
– Да…
– Йонас, я только «за»! И почему ты подумал, что я буду против?
– Не знаю.
– Пусть будет Ричард Брут. Пусть «Дик Вальрус» будет ассоциироваться с маразмами Типлтона! Для нас Дик – это Ричард Уоллес, которому просто повезло в этой жизни гораздо меньше, чем нам с тобой. Ричи был хорошим малым, на самом-то деле. Он искал правду, и нашёл её. Стравливали нас они. И «Дик Вальрус» – это воплощение всего негативного. Так давай же запомним Дика таким, каким мы его знали – не кровожадным Диком Вальрусом, а добродушным Ричардом Уоллесом в часы озарения самого Дика!
– Давай. Дик, когда был нам врагом, всё же был как родной – родная душа, проверенный враг. Уже знаешь, чего от него можно ожидать. Даже собственный неповторимый юмор. Это – правда. Я не представлял себе жизнь без него. Все авантюры казались бы скучными и неинтересными.
– Я поставила деве Марии свечку за него.
– И я.
– А ещё племя лао пообещало помолиться о нём в том буддийском храме, где мы были вчера с тобой.
– Замечательно!
– …
– Я люблю тебя!
– И я – тебя…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
ФБР и ЦРУ и раньше частенько критиковались за многие действия противозаконного характера. Были выявлены массы случаев правонарушения Конституции и прав в отношении как отдельно взятых людей, так и целых организаций. Первая группировка занималась теми делами, которые были не под силу обычной полиции – это криминал (особо тяжкие и серийные убийства и т. д.). Вторая же вела внешнюю оборонительную политику, направленную в первую очередь, против терроризма. Однако к первому десятилетию новой эпохи эти две структуры начали делать обратное: мало того, что они и так периодически совершали ошибки, теперь они стали врагами для собственной страны – агенты и аналитики, защищавшие интересы США, начали бороться сами с собой и против своих же. Типлтон был создан ещё в 1996 году (а задуман – в 1978-1987 годах) специально для того, чтобы сделать то, о чём в 40-ые мечтал Менгеле, и о чём так часто снимали стандартные шаблонные американские боевички – целью было создание идеального, универсального солдата, который был бы выносливее обычного человека в пять раз, сильнее в шестнадцать раз, и продолжительность жизни которого равнялась бы хотя бы половине, или трети, пусть даже четверти жизни Мафусаила, без комплекса старения. И чтобы потом, после его смерти, его можно было заново сгенерировать, как это делает птица феникс, но автоматически. С солдатами вышла заминка, и школа Типлтон обычно выпускала суперагентов спецслужб и наёмных убийц, которым вшивали микрочип с информацией, заменявший удалённые перед этим данные из коры головного мозга. Лишённый чувств воитель делал поистине потрясающие успехи: он мог быть кем угодно и где угодно. Тогда же примерно учёные запатентовали телепортацию как официально существующее и признанное явление. Обе важнейших корпорации были объявлены вне закона, особенно если учесть, что опять же они обе непосредственно подчинялись Главному прокурору. Они изменили всему тому, чему их учили – вместо того, чтобы спасать Америку, они потихоньку уничтожали несчастные штаты. Вашингтон забил тревогу. Вмешалось АНБ – самая мощная из разведок. Пошли войны база на базу с переменным успехом. Однако в 2013 году Типлтон приобрёл трёх гениев своего дела, один которых, в миру урождённый Ричард Уоллес, стал страхом и ужасом обоих побережий. Ему удавалось практически всё – от простых, казалось бы, обычных налётов до крупных терактов. Он даже мог по желанию вызывать монстров. Вся эта канитель длилась несколько лет, пока в 2032 году Дика Вальруса не обезвредили якобы свои же агенты. Что было на самом деле, вы уже знаете. Оставшиеся двое вышли из игры, эмигрировав на Дальний Восток. Мир не стал их винить в содеянном, ибо их делишки были мелкими поручениями, и тем более им приказывали, к тому же, что можно ожидать от роботов? В их ген заложили негатив, который время от времени проявлялся вспышкой, как фотоплёнка. Штаты, наконец, признали собственное бессилие, и вмешался весь мир. АНБ уничтожило и ФБР, и ЦРУ – чтобы другим неповадно было, а Конгресс и Сенат пересмотрели все специфики своей власти. Многие члены тех группировок получили пожизненное заключение, некоторых казнили на электрическом стуле. РАТЬ перестала гоняться за ДИЧЬЮ – охота изжила своё. На РАТЬ и на ДИЧЬ нашёлся свой заповедник с ограничениями и прочими изысканиями – документация, демократия, жизнь. ФБР просуществовала без малого 130 лет – с 1908 по 2038 годы, ЦРУ – 90 лет (1947-2037), то есть, борьба не утихала и после миграции двух прочих героев.
Дика похоронили со всеми почестями – он ведь не виноват в содеянном. Всё, что он натворил – это целиком и полностью заслуга чипа, уколов, и иного «обучения» сотрудников школы Типлтон. Вальрусу установили гранитно-базальтовый памятник – сооружение с надписью «Мученик, непризнанный талант». На его мраморной плите выгравировано следующее: «Ричард Уоллес (11. 12. 2011 – 05. 01. 2032), человек, который БЫЛ. Который существовал реально, но которого насильно лишили крова, документов и родителей, но самое главное – жизни, здоровья, собственного мнения и свободы действий. Человек, которого прохристианские организации, призванные отмывать честь страны, превратили сначала в монстра, а затем похоронили заживо. Будь сыном Америки, Ричард Уоллес. Ты – национальная святыня. Да не будет подражателей у Дика Вальруса, но да помните человека, родителям которого не позволили его называть «Рик» или «Ричи». У него отняли ВСЁ. Да, ему теперь это не нужно, ему это было надо тогда. Он мечтал о самом насущном – узнать о своём прошлом, быть обычным, обрести предков и жениться на Анне Си, ныне, увы, тоже покойной. Спи отныне спокойно»…
Типлтон сровняли с землёй. Всё, что творилось в стенах этого здания, были либо строго засекречено, либо сурово уничтожено – за всё в этой жизни нужно платить. И лучше поздно, чем никогда.
Анну похоронили рядом. Эта девушка тоже постоянно была под дозой и на игле тех извергов. Она ни в чём не виновата. Между прочим, она всегда жалела, что она – такая. И лила по ночам слёзы на свою простынь.
Шарлотта и Йонас поженились, и теперь у них трое детей – Дик, Рик и Анна. Они открыли своё дело и больше никогда не возвращаются к тем воспоминаниям а ля «Мистер и миссис Смит: дубль два»
Так закончилась эта история. Очень надеюсь, что больше она никогда не повторится. Ни в нашем веке, ни когда либо ещё. Любите, цените жизнь, люди. Она коротка. А что будет за ней – один лишь Бог знает. Давайте не будем огорчать Его всё больше и больше. Заставьте Его улыбнуться. Ведь есть же всё-таки Добро, и Счастье, и Вера, и Надежда, и Любовь, и Жизнь…
Конец…
ПРОТОТИПЫ ПЕРСОНАЛИЙ
Шарлотта Ди / Карла Своллоу: Анжелина Джоли, Карлыгаш Молдашова, Олли Мунбоу
Йонас Мойзес Александер Брут / Джонас Эмби: Илларион Герт
Ричард Уоллес / Дик Вальрус: Владимир Рябенко, Дэйв Мастейн
Анна Си: Анна Сейбель
ВЛИЯНИЕ
Х/ф «Мистер и миссис Сит» (95%)
Х/ф «Лара Крофт» (4%)
Х/ф «Я, снова я и Ирен» (1%)
АННОТАЦИЯ
В одной из закрытых американских баз ведутся сверхсекретные испытания – в частности, создание суперчеловека. Таковыми становятся в основном так называемые «люди без прошлого» – для этих целей используют круглых сирот с самых ранних их лет; причём, подбирают самых неблагополучных и с намеренно плохим геномом (за некоторыми исключениями). При поступлении будущих спецагентов на территорию организации их помещают в инкубатор, предварительно стерев им память (полностью), а все данные (частичная память и досье) в виде микрочипа вшив в руку. В инкубаторе детей до достижения ими подросткового возраста пичкают витаминами, стероидами, обучают единоборствам, прививают различные инъекции и вирусы, всё время внимательно следя за ними, производя запись наблюдений. По достижении первой стадии взросления (начало подросткового периода, 12-13 лет) наиболее надёжных кадров распределяют в центральную контору (пройдя так называемый «чердак», т.е., высший орган учёбы, если сравнивать инкубатор с детсадом) по следующим трём основным специальностям: «внедряемый шпион (-ка)», «наёмный убийца» либо «ведущий контрабандист (-ка)». Не прошедших отбор или оставляют при базе (сменное поколение в виде медсестёр, охранников, перевозчиков и т.д.) или убивают (слабых). Цель миссий агентов схожая: дестабилизировать обстановку в мире в пользу мирового правительства (коим является США), контроль над всем и вся. Цель миссии всех остальных – продолжать растить новых киллеров и т.п. Однако планы руководства идут прахом: ученики превосходят своих учителей и выходят из-под контроля. Мало того, многолетнее внушение, пропагандирующее замкнутость, некоммуникабельность, нулевую эмоциональность также не увенчиваются успехом: из живых людей не удаётся создать покорных воле роботов; они – живые существа, умеющие любить друг друга и даже верить в Бога. Один из таких умников идёт ещё дальше (правда, в худшую сторону): он превращается в террориста, амбиции которого лежат вдали од подчинения тем, кто его учил и направил. При этом выясняется, что до конца стереть воспоминания невозможно, и главные герои приходят к мысли, что можно остановить царящее безумие. Оказывается, вполне возможно избавиться от пресловутого чипа и не погибнуть при этом (хотя «учёными» преподносилось иначе); реально также прекратить существование подпольной лаборатории. Тремя молодыми людьми, воспитанниками того ужасного места выясняется, что в микрочипе хранится информация не только его носителя, но и данные обо всех остальных «избранных» (на тот случай, если что-нибудь случится с одним)…
1. ТИПЛТОН
Школа Типлтон отличалась суровой хваткой преподавателей – здесь обучали будущих секретных агентов и наёмных убийц. Всё поместье курировалась небезызвестными и вездесущими ФБР и ЦРУ. Разумеется, не без помощи Пентагона. В Типлтон помещали тех, кто никогда не заикнётся о своём прошлом – здесь учились бездомные сироты. Их привозили с помоек, мыли, выхаживали, лечили, затем – стирали память. Делалось это легко и просто. Это не было обязательным компонентом, но спецслужбы всё же таким образом страховали себя от возможных последствий. Над детьми ставили ужасные опыты – их пичкали всякой ерундой. Адреналин внутривенно, серотонин внутримышечно, уколы морфия и наноксила. Малышей проверяли на совместимость и выживаемость. Наиболее крепких отправляли на «чердак», где они проходили дополнительную подготовку. Менее сильных оставляли в так называемом «инкубаторе» – их продолжали мучить до тех пор, пока не были уверены, что дети «поправились и готовы слушаться». Были и исключения – слабейших навсегда замораживали. Ну, не совсем навсегда: до тех пор, пока лаборатория не придумает иной, более успешный метод внедрения информации.
«Чердак» находился на втором этаже «школы» и представлял собой обычное общежитие с небольшими «но» и оговорками – не шуметь, не разговаривать друг с другом, вести себя, словно ты – робот. Их приучали запоминать чужие лица, но зато друг друга они не имели права помнить – эту информацию тоже выводили из мозга. Будущие «специалисты» морально напоминали мутировавших монстров, не боявшихся раздавить кому-либо череп и при этом быть крайне хладнокровными. Их движения были роботоподобными. Все дети носили защитные бронежилеты и кислородные маски. Всем тем, кто прошёл очередное испытание – «чердак», вшивался в руку микрочип. В нём хранилась такая информация, которая бы пригодилась на тот случай, если мозг ребёнка вдруг дал сбой. Чип сшивали с генами, хромосомами, нервами и капиллярами. Таким образом, вынуть его означало умереть…
За семнадцать лет школа Типлтон подарила США немало «теней» – людей без прошлого, не числившихся официально существующими и которых невозможно поймать или просто даже увидеть и поговорить. Свои функции они выполняли безупречно. Безукоризненно.
2013 год, наши дни. Школа процветала, а сотрудники потирали от счастья руки – ведь благодаря им дети не лазают по помойкам, не разносят вирусы и вообще благодаря им ребята обеспечены всем необходимым. Многие бы им позавидовали. Но что лучше – сдыхать от голода в трущобах или даже не знать, кто ты, откуда и какова твоя цель в этой жизни? Сложный вопрос.
Новый «учебный» год, не успев начаться, уже обнаружил три гениальных ребёнка, три открытых таланта – Шарлотта Ди, Йонас Мойзес Александер Брут и Ричард Уоллес. При введении чипа детям меняли имена. Каждый имел свой собственный, закодированный и зашифрованный псевдоним. Настоящее имя навсегда удалялось из памяти. Их знали только те, кто вводил микрочипы. Но и они со временем забывали эту информацию – она нигде не обозначалась и не записывалась. Цепочка вскоре обрывалась напрочь – чипперов сменяли новые чипперы. Прежних «убирали», а новые были, как зомби. Так что невозможно было восстановить всю полную картину происходящего. Дети понятия не имели, кто они, откуда, кто их родители и для чего они здесь. Их учили, им разъясняли. По-своему. Дети умели убивать. Умели стрелять. Умели взглядом заставить человека замолчать, или наоборот, когда это нужно, разговорить. Нечто вроде новой формы гипноза – «добровольного» – взгляд милого на вид ребёнка как бы «просил», «умолял» заткнуться или сказать правду. Но и это не всегда срабатывало, ввиду чёрствости взрослых. Тогда более радикальные из детей попросту расчленяли их, ломали кости, сгибали позвоночник пополам. Другие же просто стреляли из оружия с глушителем, и обязательно в левый висок, обязательно в упор и с близкого расстояния. Будущих наёмных убийц учили иначе – они наоборот, должны были уложить «ненужного нам человека» с как можно более дальнего расстояния, и незаметно. Иначе – уколы. А уколов после «инкубатора» и «чердака» не хотел никто. Также дети не могли ничего сказать своим мучителям – их приучили, что они – собаки, рабы, исполнители, кто угодно, в общем, а их учителя – их «добрые спонсоры», которые всячески помогают детям получить хорошее образование и выжить в трудных ситуациях, ибо, оказывается, «мир жесток, ребята, и чтобы не покалечили вас, должны покалечить вы; предугадывайте шаг противника; бойтесь незнания».
Знания дети действительно получали отменные – их мозг был, как компьютер.
Те три ребёнка настолько хорошо себя проявили уже за первые три месяца, что им уже в будущем сулили и прочили стабильный заработок. Карьера их стала бояться.
Единственная девочка из этой троицы оказалась вундеркиндом. Её мать умерла при родах, а данные отца показали прочерк. Девочке сменили имя на Карла Своллоу, и научили хорошо драться. Карла успешно сдала экзамены и стала суперагентом спецслужб всего через каких-то пять лет.
Йонас был просто бездомным мальчиком, предки которого погибли в автокатастрофе. Это был замкнутый, необщительный, временами даже жестокий человечек. Его пометили, как Джонас Эмби. Его будущее обсуждалось довольно долго – он не подходил ни на одну из двух основных специальностей. В конечном итоге он стал резервным агентом.
Третий пацан был старше тех двух детей года на два-три. Крупный, рыжий, весь в веснушках и очень агрессивный. Все его боялись. О нём вообще ничего не было известно – одни белые поля. Кто, откуда – прочерки. В графе «родители/опекуны» стоял знак вопроса. Пацанёнка окрестили Дик Вальрус (член моржовый) за то, что он всегда сухим выходил из ситуаций, какими бы они не были, а также за то, что всегда старался быть лидером в компании. Прочим детям здорово доставалось от него – Дик их колотил будь здоров. Джонаса он тоже бил, и бил сильно. Дик был ужасным человеком, и ему досталась самая кровавая профессия – по окончании «школы» его назначили наёмным убийцей. Его под своё крыло взяли «лица» школы, и не пожалели – этот парень мог вынюхать всё, что им было нужно. Это был дьявол в плоти. Когда он злился, его рыжие волосы становились огненными. Но у Дика не было друзей. Он всегда был одиночкой. Лидер в коллективе – может быть, но силой, а не уважением. Да он и сам избегал больших скоплений людей. Он их сторонился. Он всегда носил одну и ту же одежду, но в двух экземплярах – жёлтую водолазку, коричневые джинсы, белые кроссовки. Иногда на Дика, находило помрачнение, и тогда он садился на одну из ступенек лестницы, и горько плакал, закрыв голову руками. Но делал он это так, когда никого не было рядом. На самом деле он очень сильно страдал. Но не показывал этого при всех. Рыжие люди – очень экспрессивны, и большинство уколов, стандартно всем подходивших, на Дика просто не действовали. Он помнил, что он – не робот, и когда он это осознавал, его душила ярость. Десять человек не могли с ним справиться. Его помещали в «карцер» – джакузи с солёной водой, и оставляли так на трое суток, пока у него всё это не пройдёт. Естественно, подключили кислород. Выходя, Дик был уже намного спокойнее, а на его руках были волдыри от соли. Уже в тринадцать лет парень стал самым волосатым – всё его тело покрывал густой рыжий пушок. Дик имел привычку не бриться, из-за чего всё его лицо было покрыто щетиной.
Троица не ладила, друг с другом, но это и было целью «воспитателей»: ладить основания нет, они должны друг друга игнорировать, а чужих людей – ненавидеть. Но как раз-таки поначалу всё было с точностью до наоборот. Троица постоянно грызлась, друг с другом, как кошки с собаками, и, в конце концов, их разъединили. На тот момент им было по пять лет (Дику – семь).
Раздельно тоже не получилось. После занятий Дик вылавливал Джонаса и избивал того до полусмерти. А вскоре прибегала и Карла, ужасно кусаясь и царапаясь с обоими. Джонас только уворачивался от неё, а Дик просто окунал её лицом в грязь, пока та не утихала.
Троица ненавидела друг друга за то, что все они – лучшие, все лидеры, и что им уже уготован рай в шалаше. Себе – конечно же, приятно, но когда ещё двое хвастаются тебе подобным – это уже не то. Должен быть кто-то один. Собственно, это и был алгоритм выживания. Да, воспитатели всем троим, говорили, какие они хорошие, но иногда сами же их друг на друга и стравливали, науськивали, как голодных псов. Джонас и Карла боялись Дика, как огня, но всё же продолжали цепляться с ним. Тот же лез первый – он мечтал их всех придушить. Однажды Дик так и сделал – он пробрался к Карле в комнату, и пока она спала, начал душить её подушкой. Джонас, однако, задумал то же самое – но опоздал. Дик его опередил. Джонас, увидя, что делает его враг, ушёл восвояси, но не выдержал и настучал. Одно дело – когда убиваешь ты, и совсем другое – когда за тебя это делают другие.
«Пусть живёт в этот раз. Сволочь ты, Вальрус! Повезло тебе, Карлитос – но это только сегодня. Просто хочу задушить сам. Следующего раза не будет – ты труп. Найду время – и тебе конец. А пока – дыши. А с тобой, Вальрус, мы ещё встретимся».
Карлу быстро откачали, а Дику здорово влетело. Он и не сомневался, чьих это рук дело, хотя врагов у него был океан.
«Исподтишка любая падла могла такое замутить. Или нет? Или не любая? Джонас, ты – покойник».
Карла больше не приближалась к Дику. И Джонаса больше не доставала. На одного страшно злилась, к другому теперь испытывала нечто вроде благодарности, но всё так же искренне ненавидела.
Дик зверел с каждым днём. Вначале он изнасиловал техничку. Затем пришиб кота. Потом и вовсе помял целую толпу учёных, заперев их в лаборатории. Его вызвали к директору, но он плюнул тому в лицо. Дика поместили было в «карцер», но на тот момент он уже был достаточно силён и попросту сломал его. Вода вылилась наружу, и затопила нижние этажи. Дика даже собирались «убрать», но им был нужен такой оторва. Замдиректора поседел, когда увидел, как Дик, делает себе массаж электрошокером, довольно постанывая, явно наслаждаясь моментом.
Вальрус качался, как одурелый. В свои семь он был уже, как чемпион по бодибилдингу. Дик реально уже тогда загонял по самое не балуй. Ему не было равных. Джонас же был просто вынослив. Он не отличался силой Дика, но брал и пронимал всех своей выдержкой. Ведь даже Дик когда-то уставал. Роботы, да не роботы. Карла же овладела всеми восточными единоборствами и в тире стреляла в самое яблочко. Ей прописали танцы, и она стала стройнее и красивее мисс Вселенной. Она была очень упрямая и целеустремлённая. Также она панически впадала в острый психоз. Джонаса ломал невроз, тогда как Дику выписали жёлтую карту.
Так прошло шесть лет. И прошло бы и ещё примерно столько же, если бы не один случай. Однажды сотрудники забыли проконтролировать Дика, и он вновь себя проявил. Сначала он повесил на дереве собаку, распнув её, как Иисуса Христа, а затем убил одного из чипперов. Больше Дика никто не видел…
Камбоджиец сидел ни живой, ни мёртвый. Дик подошёл к нему.
– Говори.
– Я нищё не знать, моя не понимать…. – Замахал руками тот.
– Выбирай: либо я тебя казню на электрическом стуле после твоей помощи, либо придут твои олухи, и будет тебе и карцер, и бойня, опыты. Сначала лишишься конечностей, потом вырвут печень. А затем засунут тебе её в рот. Хочешь? Надеюсь, что нет. Страшно? Мало страшно! Я – рать, а ты – дичь. А поскольку за мной тоже охотятся, то и я тоже – дичь. Мы все либо рать, либо дичь, в зависимости от жизненных обстоятельств. Я жду. Долго ждать я не буду.
– Я всё сделать, я всё-всё сделать! – Чиппер затрясся от испуга, и начал пробивать все домены, ища пароль. Он снял Дику чип, тот прочтя всё, что ему было нужно, уничтожил единственного свидетеля. Но ему не удалось уйти безнаказанным – его повязали на месте, впаяли убийство своего же, сшили дело и отправили туда, где было очень больно. Дика заново перепрограммировали, но даже он об этом сразу не узнал. Скоро придёт и его время. Время властвовать. Его однажды будут панически бояться. Бояться, как и прежде д этого. Но не сейчас. Сейчас он в ловушке, из лабиринта в тупик и обратно. «Скоро, скоро – недолго осталось. И тогда вы мне ответите за всё. Запляшете тогда».
Рыжий не знал, что за ним кто-то наблюдает. Пара красивых глаз, которые были печальны и грустны одновременно.
Когда Дик, появился вновь, началась новая страница не только в его книге жизни. Тогда наступал переломный момент – дети превращались во взрослых. Прегрешная троица снова показала друг другу коготки…
2. НОЧЬ
Подошёл выпускной. На сей раз учителя расщедрились – устроили самый натуральный той. Ребят ждала даже дискотека. Сотрудникам позднее хорошенько влетело за такое самоуправство, ибо они чуть не испортили всё, чему учили детей столько лет – никакого общения. Даже вне стен школы. Только холодный расчёт и выполнение заданий. Ничего лишнего, ничего личного.
Ребятам же было по шестнадцать-восемнадцать лет, и они беззаботно праздновали этот знаменательный день, пили и танцевали, бесились и общались. Единственный раз – в первый и последний раз. Они обсуждали, кого из них куда назначили, хотя должны были всё это держать в строжайшем секрете.
Гвоздём программы был номер Карлы – она всем показывала, как она умеет танцевать. И с шестом, и без, и заводное танго, и прекрасный медляк. На ней была ослепительно блестящая серебристая одежда, чёрные колготки и такого же цвета нарукавники. Джонас же решил не привлекать к себе должного внимания, и оделся куда скромнее. Зайдя на танцплощадку, он начал протискиваться сквозь толпы потных и пьяных тел, ища «своих».
Его заметили.
– Джонас, вали к нам! Сегодня наш день, брателло! Угощайся – тут всё течёт рекой.
– Да нет, спасибо, как-нибудь в другой раз.
– Как знаешь! Присаживайся – смотри, какой удобный диванчик. С узорчиками. Не каждый день наш «папик» разрешает такое, поди, а?
Джонас прыснул от смеха, взяв коктейль, но тут его взгляд упал на Карлу.
– Туф, и эта здесь. Чертовка! – Бросил он, и сжал стакан от злобы так, что тот разбился, а коктейль попал на чьё-то платье. Все притихли.
– Всё нормально, продолжайте. – Успокоил он всех, взял салфетку и вытер кровь с ладони. Кровь никак не сворачивалась, тогда он закрыл ладонь салфеткой, вытащил из кармана баллончик «Axe» и вылил его на рану, стиснув зубы. Он постоял ещё немного со своими, храня молчание, лишь изредка прерываясь на реплики и делая подобие улыбки. Затем подошёл к сцене.
– Весело? – Кинул он фразу Карле, которая продолжала извиваться, как змея.
– Весело, весело! – Процедила та ему в ответ, мило улыбаясь.
– А со мной слабо? Потанцуем?
– Даже так? – Карла округлила глаза.
– Даже так. – Джонас вне себя от гнева задвигал скулами.
– Ну, пошли, коли не шутишь…
– Я редко когда шучу, и ты это прекрасно знаешь. Сейчас не тот случай.
– Понятно. – Карла спустилась на площадку, протянув Джонасу запястье. Тот грубо толкнул её. Та положила ему руки на плечи, он – ей на талию, и под звуки музыки все стали следить за танцем двух заклятых врагов, иногда хлопая в ладоши.
– Скажи спасибо, что сегодня выпускной, иначе я бы тебе показала!
– Начинай. Я жду.
– Ты всегда такой?
– С тобой – да.
– Взаимно.
– Не перспективная!
– Урод!
– Показушная!
– Идиот и придурок.
– Паршивая дрянь. Я ненавижу тебя.
– Прекрасно. Вот и поговорили. Скотина.
– Мышатина проклятая. Мышь. Крыса!
– Стукач и кум!
– Я хотя бы другим на пользу, а ты – мышь. Блохастая и вшивая.
– Мне что, всю жизнь благодарить за ту подушку? Пошёл ты к чёрту! Я не просила. Тем более – тебя.
– Дура тощая.
– Сам такой! Свинья грязная. Дурак!
– Вы привлекаете слишком много к себе внимания, мисс Своллоу. На мой шёпот вы кричите благим матом. Успокойтесь, на нас все смотрят.
– Ха-ха-ха, испугался?
– Не дождёшься, тварь.
– Закрой свой рот, подонок…
– Не наступай мне на ноги, заколебала! Это ты так на танцы ходила? Научись сначала правильным движениям!
– Ой, тебя забыла спросить! На себя посмотри – я вздохнуть не могу, схватил и сжал.
– Мне даже прикасаться к тебе противно, идиотка. Крыса вонючая.
– Зачем танцуешь тогда?
– Это я тебя так уничтожаю.
– Малоэффективно, Джонас, поверь.
– Ты договоришься сейчас! Сучка крашеная…
– Ой, боюсь-боюсь! – Карла скривила гримасу.
– А если я тебя сейчас поцелую? Что ты будешь делать тогда?
– Тогда мне придётся тебя убить. Позову Его.
– Кого? – Джонас побледнел.
– Его. Ты понял. Не прикидывайся.
Джонас резко отшатнулся от неё и сплюнул.
– Зараза! Я так и знал, что ты за Дика Вальруса, падла! Да будь ты проклята! Предалка! Ты мой враг, но раз ты за него, то враг мой вдвойне. Я уничтожу тебя.
– Да пошёл ты! – Карла со всей силы оттолкнула Джонаса, да так, что тот упал. Все замолчали. – Я ни за кого, тебе это ясно? Два разгильдяя. Один хуже другого.
– Врёшь, сволочь! Собака. – Джонас впал в истерику и начал кулаками расшибать пол. Его попытались оттащить, но двое или трое тут же отлетели обратно. Карла вернулась на свою исходную позицию, а Джонас, бранясь, снова пришёл к своим. Вскоре он немного отдышался и забылся. Дискотека продолжалась, и музыка не переставала греметь.
Но ровно через двадцать пять минут раздался взрыв. Страшный взрыв, ужасный. Джонас всё тщательно проверял до этого, и понял, что это не свои и даже не с параллельной специальности. Так жёстко подставить всех мог только один человек. Только Дик Вальрус мог появиться из ниоткуда и выкинуть такое. Это в его привычке. Гад, он и здесь успел начудить!
Взрыв погубил несколько человек, и ещё несколько были ранены. Усиленная подготовка за столько лет в стенах этого здания быстро подняла раненых на ноги. Но среди девок всё же были паника и крики. Повсюду – туман, гарь, пепел. Танцпол горел. Джонас начал задыхаться от угарного газа, сильно кашляя. Он уже всех повыводил отсюда, кроме.… Где эта стерва?
– Карлитос, мать твою, если я тебя сейчас найду, то ты – не жилец. Я так и знал, что это вы с Диком всё организовали. Поэтому ты так выпендривалась сегодня. Ну, держись, дай только до тебя добраться. – Орал Джонас, ища Карлу, но её нигде не было. Он вбежал по ступенькам в закрытую зону – странно, её не было и там. Внезапно Джонас обернулся – из коридора высунулась рыжая шевелюра с веснушками. Довольная, ехидная.
– Стой, Дик, стой! На сей раз не уйдёшь. Я не боюсь тебя. Я найду тебя, где бы ты не был! Устрою тебе Варфоломеевскую ночь. Где ты, трус? Сегодня Я буду тебя бить! – Джонас погнался было за Вальрусом, но того и след простыл. С досады Джонас пнул порог и со всей дури ударил кулаком в стену. Стена всё стерпит, а вот кулак был сильно разбит, и истекал кровью. Джонас охнул, но многолетние рецепторы выживания помогли вытерпеть адскую боль.
Эмби поднялся на второй этаж. Та же темень и пыль. Ничего не видно. Тут он обнаружил чей-то силуэт, прислонённый к стене. Джонас включил свет – надо же, пашет!
– Карла? – Джонас чуть не прошёлся по ней.
Девушка была вся в синяках и слезах, дрожа, как осиновый лист. Она молчала, тупо глядя перед собой. Джонас провёл рукой перед её глазами туда-сюда – ноль реакции. Она только сильнее задышала.
Парень присел рядом.
– Карла, ты что?! С тобой всё в порядке? Эй, так не пойдёт, ты мне живая нужна! Вставай, давай, ты одна осталась. Всех уже вывели из опасной зоны.
– Ты иди. – Еле слышно выговорила Карла, так же тупо глядя перед собой. – Оставь меня. Мне плоховастенько.
– Тут был Дик?
– Да…
– Что он хотел? Он тебе что-то сделал?
– Ничего мне Дик не сделал…
– Я же вижу. Дрались?
– Хуже. Всё, иди…
– Не, так не пойдёт. – Джонас попытался приподнять её, но обычно такая худощавая, Карла сейчас была тяжелее слона – ещё бы, он ведь сегодня обе руки повредил.
– Оставь, прошу, оставь. Я немного посижу и спущусь к своим.
– Не-а! – Джонас закривлялся.
– Я тебе сейчас дам по шее…. – Из последних сил шепнула Карла, но слёзы закапали сильнее, и она чуть не упала в обморок.
– Ну, вот и отлично. Это уже совсем другой разговор. По шее, говоришь, дашь? Так может, сначала дашь, а потом и по шее? – У Джонаса заметно поднялось настроение.
Та ничего не ответила.
До Джонаса, наконец, дошло, что девушке плохо, и он против её воли схватил её и отнёс в её комнату. Девушки внутрь его не пустили. Да он и не собирался.
– Карла, давай, потихоньку. Всё, Джонас, дальше мы сами…
– Минуту. – Карла сделала жест. – Оставьте меня с ним одну, я скоро.
Её подруги пожали плечами, и зашли в комнату.
– Кретин. – Карла толкнула Джонаса в грудь своим кулачком. – Это уже второй раз, когда ты спас мне жизнь. Ненавижу тебя.
– Ну, и я как бы тоже. – Джонас улыбнулся.
– Зачем ты это делаешь? А вдруг я действительно за того болвана?
– Не умеешь ты врать и предавать. Только драться, кусаться и царапаться. Больше ты ни на что не способна. Ах да, задания выполнять.
– Расколол с потрохами! Ну, и что дальше?
– А ничего! – Психанул вдруг Джонас. – Просто сегодня мы видимся последний раз.
– И что?
– И ничего! Поцелуй. Теперь можно?
– Можно.
Джонас поцеловал её.
– И? – Прошептала она.
– Скучать я буду по тебе, скандалистка, вот что! И люблю, и ненавижу…
– Что-о? Я не ослышалась?
– Проклятье! – Джонас опустил глаза в пол.
– А я думала, мы роботы, Джонас. Думала, нас учили жить вне чувств и эмоций. Только исполнять поручения, грязную работу и убивать…
– Выходит, плохо учили.
– Дурень ты, каких поискать надо. Последняя ночь.
– Что – последняя ночь?
– Ты ещё и тормоз, однако! Джонас, а тебя не перехваливали, когда говорили, что ты хорошо учился? Ох, не я твой препод! Хотела сказать, эта ночь – наша. Твоя и моя. Ты мне тоже нравишься, сукин ты сын.
– Просто они за нас всё решили, Карла. Не быть нам вместе. Нас воспитали, как врагов…
– Жажда власти. Доминанта. Конкуренция. Алгоритм выживания. Один в поле воин. Джонас, я тоже это всё учила. Только кто узнает про сегодня?
– Никто.
– Ты же стукач!
– Не по твоей душеньке.
– Тогда жду тебя. В полночь, на том павильоне возле моста. И без глупостей мне, слышишь?
– Хорошо, детка. Крошка. Красотка. Сегодня ночью я весь в вашем распоряжении…
3. ПРИСТУП
Прошло ещё несколько лет. Джонас и Карла работали в одной и той же организации, иногда пересекаясь друг с другом. Но, повторюсь, правила были жёсткие. Оба делали вид, что незнакомы, и знакомиться вряд ли собирались. Карла занималась перевозкой различной контрабанды по всем точкам мира. Ей сделали новые документы и купили бронированный чёрный джип. Джонас же был типа клерком, а на самом деле был главой нейтральной, альтернативной группировки, которая либо внедрялась в криминальные банды, наводя порядок, либо делала это громче, когда между собой не ладили главари нескольких банд, и приходилось их разнимать. Джонас и Карла работали на одного и того же человека, но всё было устроено так, что они являлись врагами. Если один убьёт другого – прикольно. И это несмотря на то, что мастер как бы ценил обоих, всячески охраняя и платя огромные деньги.
Всё вроде шло тихо и мирно. До одного дня.
Джонас возвращался с очередного задания. Ему на пути попалась Карла, но им нельзя было говорить. Даже просто поздороваться. Однако Карла выглядела напуганной и явно что-то хотела сказать Джонасу. Она нарочно прошла ближе, специально уронила папку, а поднимая, еле слышно сказала ему в ухо что-то вроде «осторожно, Дик здесь».
Джонас посерел от страха, но быстро совладал с собой, и они разошлись по разным кабинетам. Джонас немного поработал, а потом ему приспичило в уборную. Зайдя в туалет, он увидел там Дика – тот что-то делал со своей рукой.
– Я пока занят, приятель. Можешь меня даже прикончить – сейчас мне некогда с тобой возиться.
Джонас попал на очередной заскок Дика – у того снова был приступ депрессии. Это были те редкие минуты, когда два врага могли поговорить более мягко.
– Дик, ты с ума сошёл? Ты что делаешь? – Джонас подбежал к Вальрусу.
Тот, стоя над раковиной, раскраивал себе руку.
– Ты спятил, что ли?
– Я найду и сниму этот чёртов микрочип, приятель. Я не могу больше. Мне тяжело. Я больше не хочу делать зло. А ещё я хочу до конца узнать своё прошлое – это ведь не запрещено? Помоги мне. Я хочу быть другим…
Вся раковина была в крови. Рука была распорота по всей длине – а Дику хоть бы хны.
– Дик, не сходи с ума! Это не выход. И везде камеры. Не гони в Сибирь…
– А что ты предлагаешь? Всю жизнь, до конца своих дней слизывать дерьмо с задницы хозяина, убивая всех ни за что? Думаешь, я от этого в восторге, Джонас?!
– Да, но…
Минутное отчаяние резко сменилось обычным состоянием – приступ кончился.
– Джонас? Приветствую. Ну, что ж, если гора не идёт к Мухаммеду, то он идёт к ней, верно? Вешайся! Сейчас я буду тебя кончать…
Это уже был совсем другой человек. Как будто и не было припадка. Джонас наскоро вымыл руки и пулей умчался к себе в офис.
Контору пронесло – Дик так же внезапно исчез, как и появился. Все вздохнули с облегчением. Карла перестала трястись, а Джонас вытер пот со лба.
Далее было совещание, на котором присутствовали хозяин, его замы, чужие люди, Карла и Джонас. Они сидели напротив друг друга и незаметно ловили обоюдный взгляд. Далее собрание переместилось в кафе, где и продолжилось обсуждение грядущих планов. Пока хозяин решал проблемы, а его клиенты задавали слишком много вопросов, наша парочка пила кофе с кексами.
– Это невыносимо. Мне надоело. – Шепнула Карла, спрятав лицо за газету.
– Вот-вот. – Одобрительно кивнул Джонас, делая вид, что сморкается и вытирает лицо салфеткой.
Дик не остался в долгу за то, что Джонас стал свидетелем его приступа, и отомстил всей конторе – он прилетел на вертолёте и обстрелял всё вокруг. Все стёкла испортил. Благо, никто не пострадал. Джонас погрозил в небо кулаком, но Дик только рассмеялся, поправил наушники, выключил рацию и скрылся…
4. КОРПОРАТИВ
Работа в конторе была скучной и неинтересной. Джонас как Бога ждал, когда его пошлют на очередное задание. Но в последнее время шеф что-то не на шутку расслабился – то кофе пьёт с замами своими, то на теннисный корт прётся, то вообще сколько раз Джонас нечаянно попадал к нему в офис, а босс «зажигает» там вовсю с секретаршей и приглашёнными путанами. Джонас сразу же уходил, удивляясь, какого чёрта его тогда хозяин вызывал и что вообще с ним происходит. Всякое бывает, но Джонас пришёл сюда, прежде всего, работать, а всё остальное – потом.
Джонас чуть не уснул в кресле, дописывая отчёт. Потом встал и пошёл к двери. Не успел он выйти, как его чуть не сшиб курьер.
– Осторожно, чёрт подери, куда ломишься? Слепой, что ли? Так я и глухонемого добавлю! Это тебе не спортивная площадка! Как будто мяч в ворота, несётся сломя голову! – Отчитал Джонас курьера по полной. Тот втянул голову в плечи.
– Мистер, не дуйся. Возьми, это тебе. – И курьер протянул ему какую-то открытку.
– Что это? – Подозрительно скосил на него глаза Джонас.
– Пригласительный. Корпоративная вечеринка у вас сегодня намечается.
– Сегодня?!
– Угу, вечером.
– Сегодня вечером никак не могу, так и передай отправителям.
– А ты прочти, кто отправитель…
Джонас перевернул бумажку. Чёрт, подпись шефа! Совсем сдурел под старость лет! Ну, какая ещё может быть корпоративка? Он в своём уме вообще? Это всё-таки не проходной двор, тут работают агенты секретных спецслужб под видом нормальных служащих, а босс всё превратил в обычную забегаловку. Пень чёртов…
– Ладно, можешь идти.
– Мне что сказать?
– Шагай, давай! «Что сказать»…. Я сам скажу, когда надо будет. Когда придёт подходящее время…
Джонас задумался, постоял ещё немного в коридоре и вернулся в офис.
«Вот же твою нехать», расстроился и озадачился Джонас. «Как придумает что-нибудь – хоть стой, хоть падай».
Туда он всё же пошёл – голову оторвут! Шефа он вряд ли боялся, но, по крайней мере, уважение терялось точно. С каждой такой выходкой. Всё, чему учили Джонаса, теперь делается наоборот. Печалька…
Вечеринка – как вечеринка. Ничего особенного. И музыка 20-х – 50-х годов прошлого столетия. Полный отстой. Джонас пил коктейль и отчаянно зевал. Тут он, наконец, заметил то, что ему было нужно – Карла сидела за соседним столиком.
– Не помешаю? – Присел он.
– Тише…. – Зашипела та. – Не выдавай нас.
– Да я и так по жизни тише воды, ниже травы. Сколько можно? Хочу громко!
– Что, коктейль перепил? Или подсыпали чего?
– Не кипятись. К тому же мы – типлтонцы; на нас спирт не действует. Я – стекло.
– Вот-вот. И сейчас это стекло в два счёта разобьёт, если оно не заткнётся. Треснет, и полетят осколки по всем закоулкам.
– Ты, я вижу, не в настроении?
– Ну, о чём ты, Джонас? Сидеть без дела! Зря время теряю. Лучше бы разработала очередную миссию.
– Например?..
– «Как без забот и хлопот вывести контрабанду из Марокко», называется. Дорогой, дорогой товар. – Девушка загадочно зажмурилась и замечталась.
Джонас, видя, что Карла зевает, просунул ей в ротик мизинец. Та отпрянула и схватила вилку.
– Ты совсем? Ещё раз, в тебя полетит вилка. Отгрызу, и не спрошу.
– Ой-ой-ой!
– Не забывай, что мы официально враги.
– А неофициально?..
– Джонас, всё…
– Ладно. А можно мне поподробнее узнать о твоей миссии?
– Ага. С три короба! О своей не забудь.
– Не могу.
– Ну, вот видишь! А хочешь, чтобы я рассказала! Не бывать этому, не бывать, пока…
– Пока не будет доверия?
– Молодец.
– Тебе не кажется, что наш хозяин немного того?
– Загоняет?
– Типа.
– Есть такое. Только что мы можем сделать? Мы – пешки, и едим с его стола.
– Приходит день, когда слуга, до этого евший объедки со стола своего хозяина, начинает поедать его самого.
– Ого, ну это не в нашем случае, Джонас. Или ты каннибализмом увлёкся?
– Я увлёкся смыслом жизни. – Посерьёзнел вдруг тот. – Я же не в прямом смысле! Ты вроде из понятливых.
– Просто хотела разрядить обстановку. Ну, хоть немного. Совсем скучно здесь.
– Пошли танцевать!
– Джонас, я тебя умоляю…
– Просто тогда, когда это было последний раз, то вышло не совсем удачно.
– Не напоминай мне, пожалуйста, о том дне. Прошу тебя.
– Пошли!!!
– Не здесь и не сейчас…. Чего тупишь? На нас все смотрят!
– Вот именно, а ты тупишь и не хочешь что-то. Не идёшь.
– Сказала же – не хочу. К тому же...
– Я понял тебя. Я знаю. Хозяину нужно показывать наш игнор. Чтобы все думали, что мы либо посторонние, либо вообще враги. А кто узнает? Посторонние люди вдруг знакомятся, встречаются и танцуют вместе. Давай покажем класс! Пусть все завидуют! Пусть все умрут от зависти! Только мы умеем быть супер.
Карла озабоченно потёрла носик. Коленки её дрожали. Потом она уставилась на Джонаса.
– Так уж и быть. Приглашай!
Джонас встал из-за стола и выдвинул ей стул. Затем аккуратно схватил галантно поданную ему руку, и девушка поднялась. На ней сегодня было тёмно-синее вечернее платье. Пахло цветами и морской свежестью. Танец начался.
– Ты прекрасна…. Бесподобное совершенство…. Я тебя сейчас съем…. От тебя такой аромат, что у меня кружится голова.
– Значит, больше не буду духариться, раз тебя это так возбуждает!
– Да всё в порядке, не надо! Наоборот!
– Я же не весь флакон вылила, оставь мои волосы в покое! Чёрт, и тут камеры. Джонас, я тебя прибью…
– А давай, я сегодня буду твоим медведем?..
– Кем?! Да пошёл бы ты к чёрту, извращенец!
– Карлитос, я думаю, вряд ли ты рассталась с тем плюшевым медвежонком, другом детства. Ты ложешь его под подушку, а проснувшись от плохого сна или страха, прижимаешь к себе…
– Ты что, подглядывал за мной в той школе по ночам? Ты – Дик Вальрус, тупоголовый недоумок. А мишку своего я тебе не отдам! Я его храню, как зеницу ока! В память о детстве. Пусть даже о таком детстве. Когда не знаешь, кто твои мама и папа, и что тебя ждёт дальше.
– А ты и не вспоминай то, плохое. Опусти и проглоти. Спрячь в чулане. Оторви и выброси.
– Я бы тебя опустила, будь моя воля!
– Ты мне нравишься…
– Да конечно, так я и поверила. Не забывай – нам суждено умереть роботами. Когда мы будем слишком стары, чтобы выполнять свои миссии, нас «закажут». А ты тут планы сверхъестественные строишь…
– Когда я был мал, все пугали меня концом света 2012 года. Но спустя год меня привели в ту школу. И вот он, реальный мир, ты. И на дворе – 2030 год. Или я малость ошибся?
– Всё верно. Ничего не забыл?
– Не издевайся. Нет. Пить будешь?
– Спасибо, с меня за этот вечер хватит.
– Да, но ты ничего не ела. Кроме несчастного салата, и двух стаканов сока – сливового и морковного.
– Всё-то ты замечаешь, подлец!
– Это работа у нас с тобой такая – всех и всё замечать, оставаясь незамеченными.
– Ты как всегда, прав. Да только давай уже присядем?
– Не отпущу.
– Мой ласковый и нежный зверь, я устала. Целый день на ногах! Пожалей меня хоть немного!
Вместо этого Джонас продолжил с ней танцевать. Его руки предательски сползали с её талии всё ниже и ниже, а запах её духов соединился с дыханием Джонаса – так близко, что…. Джонас не выдержал и впился губами в шею Карлы.
– Ай, ну всё…
– Ты очаровательна. С ног меня сшибла.
– Странно…
– Почему – странно?
– С ног-то я, может быть, и сшибла, да вот только ты что-то по-прежнему сейчас на них стоишь.
– Я иносказательно.
– А-а-а…
– Я скучаю.
– Да ну? Прикольно.
– Тебе всё шутки, а мне – страдать.
– Кто бы говорил.
Тут Джонас резко прекратил танец, и потянул за собой Карлу.
– Постой, ты, куда это меня ведёшь?..
– Тише…
Джонас завёл её чёрт знает, куда.
– Это – архив.
Карла и сама это поняла, когда огляделась – повсюду папки с документами. Везде. С потолка до пола. Не развернуться.
– Ну, и что дальше? – Насмешливо, но всё же немного напугано спросила совсем сбитая с толку Карла.
– А дальше – вот что!
Джонас притянул её к себе, да та особо и не сопротивлялась. Поцелуи были страстными, движения – быстрыми.… Кончилось всё тем, что архиву пришёл конец, а пара спешно и торопливо одевалась.
– Сумасшедший! Нам – off!
– Да, кстати. Вот именно – НАМ.
– Давай без этого, Джонас. Всё равно ничего не выйдет. Не получится. Ты – там, я – здесь. Это немыслимо.
– У тебя есть получше предложения? – Окинул её взглядом тот.
– Нет, но.… Да мне вообще всё равно, если честно!
– Серьёзно?
– Да.… Нет.
– Продолжим? Начнём сначала? Или там, где остановились? Что скажешь?
– На камеры смотришь? Миссис Лоуренс прётся сюда. Сейчас развоняется, что тут всё испорчено.
– Не ной, это пара пустяков.
– Это тебе так кажется!
– Поправь полочки, и всё. Создай товарный вид. Всё? Ну, вот теперь можно и уходить…
На улице Карла присела на изгородь. Джонас уставился на её ножки. Потом огляделся кругом, и тоже присел. Карла выглядела обиженной.
– Эй, ты чего? – Джонас приобнял её и поймал взгляд. Та отвернулась.
– Джонас, это вам, мужикам, проще! Нам – нет. Я больше так не могу. Или расписывайся со мной, или.… Да иди ты! – Девушка зарыдала. – Господи, у меня больше нет сил. Я даже не знаю своих родителей! Проклятье! Ну, ничего – не зря же я суперагент! Я это выясню, чего бы мне это не стоило. Пусть даже ценой своей жизни. Да пропади они все пропадом. Все те, кто искалечил мне жизнь и загубил их таким же, как и я сама. Мне себя жаль, но чужим себя жалеть я не позволю! Пытаюсь быть железным монстром, но не всегда получается, Джонас, пойми. Меня слушаются и боятся многие. Даже люди вдвое-втрое старше меня самой. И когда я с оружием, и когда безоружна. Но мне это не надо. Тот ад, то испорченное детство я врагу не пожелаю. Теперь я не хозяйка своей судьбы. Я выполняю приказы всяких олухов вроде нашего. Он уже одной ногой в могиле, если честно, а всё о том же. Стрелялки да леталки. Дитё малое. И мне ещё говорят, что я жизни не знаю. Да я за свои восемнадцать как будто три мировых войны прошла! Ужасно. И никто меня, бедную, не пожалеет и не утешит, ибо мне нельзя входить в контакт с людьми. Для них я – Шарлотта Ди, восемнадцать лет назад умершая от голода на помойке, когда ей было три месяца. Однажды я, наверное, тоже попробую снять с себя тот дурацкий микрочип…
Джонас сильно сжал её руку.
– Я. Я помогу тебе. Пусть это немного не в моей компетенции, но я помогу тебе и самому себе тоже. Я разыщу все данные о наших предках, не волнуйся. Я обещаю тебе. Видишь, я уже без плоских шуток. Ласки не убегут, а ты не кукла. Ты мне нужна.
– Ты тоже. Нужен…. – Карла вытирала слёзы. Тушь потекла по щекам.
– Не плачь – я же рядом. Если кто увидит – нам не жить. Расписаться, говоришь? Да без проблем? Давай только всё утрясётся немного. Разыщем Дика и отправим хозяина к праотцам. А потом сотрём с себя всю ту грязь. Окей?
– Окей.
– Всё, всё. Смотри, у забора уже Адриатическое море!
Карла засмеялась.
– Где? Смешной.
Джонас лизнул её в носик и слегка сомкнул челюсти на её ушке. Та начала уворачиваться.
– Опять за своё…
– Карла, только откуда ты знаешь, как тебя на самом деле зовут?
Та притихла.
– Карла! – Джонас встряхнул её. – Не молчи.
– Мне больно. Ты делаешь мне больно.
– Тогда скажи. Никто не знает, а ты знаешь. Как это может быть?
– Ты только успокойся немного, ладно?
– Да я и так спокоен, солнце. – Джонас многозначительно махнул рукой.
– Помнишь, Дик, убил чиппера?
– Ну. Грех не помнить. И, что дальше?
– Я стояла за его спиной, Джонас. Я была свидетелем этого зверского убийства. Тот камбоджиец до сих пор мне снится. Приходит, как один из моих стандартных ночных кошмаров.
– Ты, значит, тоже?.. Снова между нами этот ублюдок. Снова Дик, Карла. Что тогда, что сейчас.
– Да ты меня даже не слушаешь. Ты меня неправильно понял! Я не причастна. Лаборатория застеклена, помнишь? Я стояла там. Я была в полуметре от спины Дика. Я всё видела, всё слышала. Дик допытывал его. Он пытал его, Джонас! Перед смертью тот произнёс, как зовут всех нас троих.
– Что? Нас троих? А зачем Дику знать и наши с тобой имена?
– Джонас, честное слово, я, правда, не знаю!
– Лжёшь…. – Он свирепо смотрел на девушку.
– Они рылись в компьютере. Всю базу данных вскрыли. Все карточки были разбросаны на полу. Дик снял ремень и начал его душить. Тогда чиппер вставил микрочип, как USB-устройство, флэш-карта…. Дик же…
– Стоп.… Помнишь, на днях Дик, приходил в контору?
– Когда он обстрелял столовую из своего вертолёта?
– Да. Промахнулся парень маленько. Он же левша. Забыл, видать, с какой стороны верховный президиум. Вот и досталось не тому крылу здания. Дик, вероятно, когда узнал всё, все свои рыжие патлы себе пообрывал, это точно.
– Но ты же не нарочно о конторе намекнул?
– Да. В тот день я с ним столкнулся.
– С Диком? А ты мне не говорил.… Опять тайны?!
– Постой, подожди. Я ещё не закончил, я только начал. Дик в туалете над раковиной пытался снять с себя микрочип. У него тогда ещё и приступ был.
– Это когда он типа «хороший»?
– Ну, что-то в этом роде.
– И? Снял?
– Кровищи – целый пол. Он никак, по ходу, не мог его найти. На ощупь – тоже не нащупал. Я не знаю, что там дальше было, Карла – он снова обычным стал, и я поскорее удрал оттуда.
– Джонас, но тогда я вообще ничего не понимаю.
– А что такое?
– Тогда, восемь лет назад, микрочип ему помогли снять. В день убийства или накануне. И с рукой было всё в порядке. Только она была какого-то неестественного цвета.
– Всё-то ты замечаешь!
– Это моя работа. Я на это живу и существую.
– Так.
– И значит, всё вырисовывается.
– Ты же говоришь, это – тупик.
– Это лабиринт, не спорю. Но тупик – вряд ли. В любом случае это ещё не конец истории.
– И что дальше?
– Камбоджиец-таки где-то надыбал информацию, или Дик сам её нашёл. Как бы там не было, но он подсоединил чиппера к какой-то электромагнитной хрени, и там, на принтер сначала вышла какая-то зашифрованная кодировка, а потом чиппера поразил мощнейший разряд, и тот откинулся. Перед этим он успел расшифровать все данные, вернее, почти все – Дик, расслышал лишь имена, и я, соответственно, тоже. Я – Шарлотта Ди, а он – Ричард Уоллес.
– А я? Карла, а как же я?..
Та умолкла.
– Карла!
– Не дави на меня! Я не запомнила, клянусь. Длинное слово.
– Какое???
– Не мучь, прошу…
– К чёрту всё, к чёрту! – Джонас от злости чуть не выломал весь забор.
Карла взял его руку, и положила к себе на колени.
– Не уходи. Пока мы вместе – нам ничего не страшно. Твои ведь слова? Или ты как все – обещаешь, но не делаешь? Если Бог с нами, то кто против нас?
– Ладно. Это я тоже выясню. Это лишь вопрос времени. Выходит, ты предполагаешь?..
– Что именно? Ты о чём?
– Что Дику вшили новый чип, вот что! Эта мысль теперь не даёт мне покоя. Нафига ему сдирать его, если ему это сделали восемь лет назад?
– Я не совсем уверена, что это так. Вдруг мои глаза меня тогда обманули…
– Ага, как же…
– Джонас, а что, если его перекодировали?
– То есть, как это?
– Обыкновенно. Легко и просто. Ты же видишь, какой он. Всякое могло быть и/или произойти.
– Ну да, вообще-то.
– Что будем делать?
– Это я у тебя хотел спросить.
– Выбор за тобой.
– Не будем предугадывать. Как будет – так будет. Всё, что не делается – всё к лучшему. Одно могу с уверенностью заявить, и это точно: нам нужен Дик. То, от чего мы с тобой столько лет пытались избавиться, станет ключом к тайне.
– Ты думаешь?.. Думаешь, он знает секретный код? Вычислил всё обо всех? Это невозможно, Джонас. Он был бы уже сейчас мёртв.
– А вдруг это его клон? Мессия с его мозгом и нервными окончаниями? А того Дика убрали сразу. Что, если всё так, как говорю я?
– Бред. Да быть того не может!
– Всё может быть. Чего только не случается в нашей жизни! Случай – вот новая религия. Ты веришь в случайность?
– Я хотела бы верить в Бога, но, увы, что-то не получается.
– Как мы найдём Дика?
– Рано или поздно он сам придёт. За нами. Скоро появится, это как пить дать. По-любому. Интересно, что ему от нас надо? Почему он про нас узнавал?
– Не знаю, Джонас.
– А надо знать! Вдруг он и нашим, и вашим. Вдруг шеф поставил его следить за нами и прибить при случае.
– Тогда бы он уже давно это сделал. Вспомни хотя бы на меня его нападения и покушения. Если бы не ты…
– Просто всегда кто-то мешал. Но такая мысль у него была всегда. Кто-то намеренно играет с нами в кошки-мышки, и это, дорогая моя, мне совсем не нравится!
– Что я могу сделать?
– Ждать. Для начала. Там будет видно. Разберёмся.
– Ну-ну…. – Вздохнула Карла, соглашаясь с ним.
– Он сам нас найдёт. Мы не можем друг без друга. Это замкнутый круг. Он нужен нам, чтобы узнать прошлое. Мы нужны ему, и скоро, даст Бог, выяснится, зачем. Мы нуждаемся друг в друге. И пока будет такая неопределённость – сон будет отсутствовать. Можно, конечно, философствовать и дальше, но вот, детка, у Джонаса слипаются глаза, а ему завтра – чёрт, уже сегодня на работу. Крошка, пора расходиться по домам. Мы даже не знаем, кто, где из нас обитает. И никогда, наверное, не узнаем. И никто не узнает…
– Дик…
– Да, этот знает всё. На всякий положу под подушку пистолет. И тебе советую. Медвежонок не спасёт, поверь.
– Не учи отца делать детей. И ты вообще-то обещал быть моим вечным медвежонком. Скоро, скоро всё прояснится. Я очень надеюсь на это.
– Дай-то Бог, милашка. Куда ж ты от меня денешься…
– А надоело, знаешь, всю жизнь играть в РАТЬ и ДИЧЬ. Надоело охотиться неизвестно за кем. Пора кончать с этим. И ты мне с этим поможешь! Ты обещал.
– Я сдержу данное тебе слово.
– Покоя хочу, тишины. Любовь, брак, семью и детей.
– Со мной?
– Стоять у плиты, ждать суженого. Потом смотреть по телевидению сериал, откинувшись на подушках мягкого, тёплого и пушистого дивана. И больше мне ничего не нужно. Неужели я всю жизнь буду заниматься нелегальным произволом? Мало того, что моя судьба загублена, так я ещё и орудие в руках босса, которым он губит миллионы иных жизней. Сколько можно мне терпеть всё это? Ответь.
– Карла, ты – самое дорогое, что у меня есть. Мне тоже надоело играть в вещи. Пора быть людьми, а не роботами и существами. Найдём того урода, и покончим с этим. Раз, и навсегда. Начнём новый этап в своей жизни.
Пара ещё немного постояла, потом каждый пошёл своей дорогой, не оглядываясь.
5. ПЕРЕСТРЕЛКА
Джонас редко когда оглядывался назад. И всегда доводил задания до конца. За это и многое другое его и ценили. Только толку от этого было мало – Джонасу надоело. Тоже вдруг захотелось расслабиться, и хорошо расслабиться – он ведь почти всегда был в напряжении. За хладнокровием и чертовски чёткой исполнительностью таилось живое сердце, которое билось, билось, билось…
То, что случилось позже, огорошило Джонаса.
Как всегда, после небольшого сбора-созыва, он поднимался к себе в офис. И кого же он там увидел? Карлу! И ещё кого-то. Мало того, они вдвоём усердно смотрели в дисплей ноутбука. Мужчину Джонас никак не мог рассмотреть – Карла сидела так, что того не было видно. Разговор был примерно следующего характера.
– Нет, давай эту!
– Та лучше.
– Не знаю, немного не то.
– Ну, ничего тебе не нравится! А эта?
– Нет…
– Ты зануда!
Джонас уже хотел было ажиотажно войти, спросив, у кого это что там не встаёт в его собственном офисе, но следующая фраза его немного успокоила. Расставила, так сказать, все точки над «ё».
– Ладно, не жмурься, просмотри лучше турецкую мебель. Они умеют, они понимают в этом толк. По текстилю Турция уже обошла Италию.
– Карлитос, я что-то не понял…. Дик?! – Спросил, входя, Джонас.
Дик сидел с самым невозмутимым видом. При виде Джонаса он даже не шелохнулся. Наоборот, увидев, кто зашёл, он снова ушёл в дизайн.
– Дик, вот, возьми, это три тебе новых рубашки. Смотри – жёлтая, белая и бежевая. Ты же любишь жёлтый цвет! Не стесняйся, переодевайся, а то эта вся грязная какая-то уже.
Дик взял в рот пончик, запил минералкой, подозрительно и неодобрительно поглядел по сторонам, и пересел в другое кресло. Кресло для посетителей. Чёрное и кожаное. Рубашки он кинул на спинку. Затем закинул ногу на ногу, неуклюже сморщился и уставился на свой сотовый телефон. Так и сидел, не меняя позы. Карла начала собирать какое-то барахло. В сумочку упали фен и всё, что связано с косметикой, а также кошелёк.
– Я не мешаю? – Спросил Джонас. Как сквозь землю провалиться, ему было не по себе. Карла не обращала на него внимания. Дик – и подавно.
– Я не мешаю? – Повторил Джонас. – Весело тут у вас. А могу я узнать, что вы тут забыли? Или это уже не мой кабинет, и мне нужно срочно его покинуть? Освободить? Так я мигом…
– Джонас, ерундой не страдай, а! – Ответила та, не поворачиваясь.
Дик неожиданно встал, устало кивнул Карле, выдавил из себя улыбку и вышел.
Джонас осмелел.
– Ах, вот значит, как? Прикольно. Нет, я, конечно, всё понимаю, но всему есть предел. Долго мне терпеть твои выкидоны? Это что ещё такое? С ним, значит? А говорила…
– Говорила…
– В таком случае я ухожу. Теперь моей пассией будет Anna Seibel.
– Кто-о? Анна Си? Эта высокомерная эгоистка?! Поздравляю…
– Зато – не предалка, как ты. Что может быть хуже предательства, мм?
Видно, ему всё же удалось задеть мисс Своллоу.
– Больней уже не сделаешь…. Мы же роботы – не забывай об этом!
– Да ну? Роботы не стонут во время makin’ love. Во время этого…
– Не ходи к ней. Как бы банально это не звучало с моих уст.
– А что так? Боишься остаться совсем одна? Вряд ли ты нужна Дику больше, чем мне. А остальным ты – всего лишь рабыня. Исполнительница всех их несметных желаний. Джинн женского рода в плоти. Нужна, пока молода. А потом – как собаку, пнут под забор. Забыла уже всё, да? Быстро. Ну, что ж, раз такое дело, мне с тобой не по пути…
– Стоять! – Карла закрыла собой выход. – Никуда ты не пойдёшь, пока мы как следует, не поговорим.
– Уже поговорили. Вдоволь. Благодарствуйте.
– Джонас!
– Сказал же, уйди с дороги! – Тот с силой отшвырнул её к стене. Карла упала и больно ударилась о стену. Джонас пнул дверь, вылетел, как ворон, но потом вернулся, грозя кулаком. – И не смей, слышишь, не смей больше приближаться даже к моему кабинету! Убью на хрен, и пусть тогда меня вешают псы моего мастера…
Карла склонилась на пол, подбирая осколки зеркала, раня руки и плача. Когда Джонас ушёл, она прошептала следующее:
– Ох, и дурак, ревнивый дурак…. Ты же сам говорил, что нам нужен Дик. Я не стала сидеть без дела, и начала действовать. Начала «дрессировать». И у меня почти получилось, если бы ты сам всё не испортил. У Дика, нарушена психика, и мне удалось продлить его приступы в примерно три с половиной раза. Я почти выпытала, почти…. Больше у меня нет сил…. Ты даже не удивился, что он был «шёлковый». Это целиком и полностью моя заслуга! Мы же поклялись помогать друг другу во всём – но нет, ты периодически тупишь, и тупишь жёстко…. Твоя задача на сегодня была проста и ясна – ты просто должен был мне подыграть. А ты принял всё на свой счёт. Я же специально всё это подстроила, тем более на твоём законном рабочем месте. Чтобы показать, что мы желаем Дику добра. Школа сделала его таким, я уверена. Все эти уколы. Пусть не будет никаких третьих лиц. Только он способен вытащить нас из этого дерьма, как ты ещё до сих пор этого не понял… Ему тоже нужна помощь. Мы узнаем о себе и сотрём всю грязь, все данные, всю информацию; запустим механизм восстановления. Дику тоже перезагрузка нужна, и не один раз. Самовосстановлению он уже не подлежит. Он – универсальный солдат, а должен, как и мы, стать обычным человеком. Реально существующим. С паспортом. С документами, удостоверяющими его личность, как таковую. Что он действительно существует. А ты, а ты, а ты…. Бог тебе судья, и прощай навсегда. Теперь я не знаю, как заманить Дика – ты его спугнул. Делай отныне всё сам, без моего совета и контроля. Может, у тебя это получится лучше. А я больше в этом не участвую, ты понял? Довольно! Пусть будет, как будет…. Я снова буду весёлой и жестокой стервой. Этого ты хотел? Я буду беспечной. Буду грешить, и лезть во все тяжкие. Я везучая, Джонас – у меня, как у кошки, девять жизней. Пуля в меня не летит, кинжал промахивается, яд оказывается просроченным, а верёвки на моей шее рвутся. Сколько раз я умирала, но снова шла в бой.
«Снова я добытчица, перевозчица, посредник и делец – ждите, скоро придёт и ваш конец. Мой путь тяжёл и зол – обидеть меня, значит, сесть на кол. Я буду вновь являться в страшных снах – моя нога пронзает чей-то пах. Я – колючий ёжик, я больше не красотка; прошли те времена, когда была я, как трещотка. Искусаю и царапну – я кусачка и царапка; в вас летит очередная тапка. Укушу я больно всех, истерзаю, замочу; долой их всех, и без утех, сползаю я во тьму. О ты, что волком смотришь на меня – дивись, ведь я серьёзно; неизгладимая печать, без прикрас и без курьёзов. Заводная пташка я, летаю я в ночи; и на метле, и там, в седле – молчи, молчи, молчи. Не тронь меня: я дурно пахну – несвежая трава; осёл, и тот забыл, какая я Хавва. Дик – козёл, но он – умён, учти и жди, жди, жди; его найду, и всем – хана, жужжит, жужжит москит. Дивен взор и ясен взгляд – постой, постой, постой; ладно, всё, иди ты в хлам, отстой, отстой, отстой…».
Джонас вне себя от ярости нёсся по ступенькам, сшибая других клерков. Когда он очутился в фойе, там его уже поджидал Дик.
– А, и ты здесь? Все в сборе, пресвятая троица. – Выпалил Джонас.
– А ты что, приятель, руку обмочил, что ли? Чего это ты не здороваешься со мной? Где твоё стандартное шаблонное приветствие, а, гнида и поганка?!
– Пошёл бы ты лесом…
– Ты что, не вкатал, что ли, мои реплики? Так я могу и по-другому объяснить! Хмырь болотный.
– Начинай! Я готов! – Лил соль на рану и без того взбешенный Джонас. Ему было уже нечего терять, а в запале и под горячую руку даже сам дьявол Дик был ему не страшен.
– Готовься, бледный! – Выкрикнул Дик, щёлкая затвором пистолета.
Дик тоже мгновенно вставил магазин с патронами. Послышались выстрелы. Стрельба затихла только через минуты три.
– Стой!!! – Догонял Дик, перезаряжая пушку. Джонас бросился наутёк.
Всё стихло.
– Ну, где ты, стервец, мать твою…
– Не выйду. И давай без «мать твою» – у тебя её тоже нет. – Джонас прислонился к краю стены. Дик зашёл с другой стороны, и они сцепились, начав драться. Потом оба кубарем скатились с винтовой лестницы, отчаянно визжа на весь коридор конторы, и выдёргивая друг другу остатки волос.
Возня прекратилась. Парни немного отдышались, немного отплёвываясь, харкая кровью. Глаза их пронзали друг друга, как лазеры. Потом Джонас выхватил оружие и побежал, но перелетел и расшибся – Дик из последних сил подставил тому подножку. Так продолжалось ещё полчаса. Затем ребята снова начали играть в «охотников» и «привидений» – кто-то искал, а кто-то – прятался. Снова взгляд бороздил лишь голые стены, ища подвох. Выстрел – раз, выстрел – два. Три, пли! Кажется, кто-то попал…
Стреляла Карла. Но, к её дикому ужасу, рухнул не Дик, а Джонас. Он схватился за колено одной рукой, а другой, помогая кривыми зубами, рвал свою рубашку на перевязочные тряпки. Оторвав рукав, Джонас ухнул и наложил его на рану. Дик выпрямился.
– Я тебя ещё найду и проучу, как следует. Это ещё не конец. Завершение будет только тогда, когда я скину в помойку два трупа. В ту самую помойку, с которой вас подобрали. Она до сих пор есть и существует по сей день. Там дерьмо, приятель. Мыши, крысы, черви, больные кошки и собаки, дохлые голуби, мусор и невыносимая вонизма. Я закопаю вас там в асфальт. Прямо под ней. Заживо похороню. А сейчас всем «привет» – я убегаю. У меня ещё много дел, прямо куча: нужно разнести торговый центр, чем я, собственно, и займусь, как только выберусь отсюда. Прямо сейчас. Не прощаюсь – скоро свидимся. – И Дик исчез.
Карла подошла было к Джонасу, но тот заехал ей кулаком в плечо и в щёку.
– Джонас! Проклятье, я первый раз в жизни промахнулась, стреляя в цель. Раньше не было такого! Прости, я не хотела, я в Дика целилась. Просто вы так быстро перемещались…
– Уйди. Не подходи. Стареешь, значит…
– Я, правда, не…
– Пошла вон отсюда!!!
– Хорошо, я уйду. Но знай: больше мы не встретимся. Никогда. Ни при каких обстоятельствах…
– Давай-давай, дёргай отсюда…
На следующий день шеф вызвал всех троих к себе, и как щенят, отчитал по полной программе.
– Вы себе что позволяете? Хватит светиться! Ещё раз – и в глаз. Всем всё ясно, надеюсь? Вы, как Мастейн, Хэтфилд и МакГоуни, вы это понимаете?! Три оболтуса! Что, тоже собаку не поделили? Или вам тоже машину исцарапали? Вспомнили они 1982 год…. Прекращайте дурью маяться! Я этому вас учил? Три злобных котёнка! Один большой, рыжий и кудрявый, вторая сучка крашеная, а третий вообще, как к крышке унитаза примёрз.… Всё, говорю, хватит! Довольно. И начинайте заново. Чтобы больше я такого за вами не замечал. Ещё раз увижу – в задницу крепко изнасилую, а потом сигарету туда вставлю и подожгу хорошенько! И будем вам, здравствуй, попа, Новый Год. Учли? Прекрасно! За работу, за работу, не сидите сиднем! Терпеть не могу, когда лентяйничают. И на меня не смотрите – я свой круг ада уже прошёл, вам и не снилось! Через всё прошёл, всё испытал и повидал. Теперь – ваша очередь. Открою вам один маленький секрет – я тоже из вас. Просто так сложилось. Удачи. И без глупостей…. Вы ещё здесь???
Лисята разбежались по углам, а потом скрылись. Кто куда. А Карлу Джонас действительно долго не видел после той перестрелки. Или обиделась, и не высовывается, не показывается, или сдержала слово. Кобыла…
6. МАРОККО
Карла в срочном порядке вылетела в другую страну. Непонятно какую – она подходила под такие определения, как «арабская», «мусульманская», «африканская» и даже «монархическая». Своллоу была профан в политике и географии, зато она прекрасно знала, зачем она здесь: надеюсь, будет не сильно жарко.
Ещё в Пенсильвании она наняла с десяток крепышей, чтобы было и проще, и быстрее – пока она выполняла бы задание, головорезы бы разбирались с ускериками – группировкой, курировавшей Сахару.
Мисс Своллоу вскоре уладила все формальности и нелегально пробралась в Касабланку и Марракеш, срубив кучу бабла. Не оригинальным методом «насчёт три – стреляю», но и, не прибегнув к древнейшей профессии – Карла была умницей, и знала иные пути добычи «зелёных». Для начала она по пути в Рабат грабанула пять банков подряд, затем немного засела на дно, выжидая момент. И удобный случай ей вскоре представился.
Карла направилась сначала в рабад, затем – на рынок
– Hi! Are you moment? Do you speak English or French? – Спросила она у какого-то бедуина.
– Бисмилляли рахман ир-рахим, о Алла! – Тот вообще её не понял.
Когда Карла ушла, бедуин произнёс нечто вроде «Аллах на её голову, о Аллах, дай мне терпения! Ох уж эти женщины, ходят тут всякие».
Карла мгновенно развернулась и отбила ему все почки.
– Чёртов муслимец! Я прекрасно знаю твой язык, просто мне на своём говорить проще и удобнее.
– Si, Si, no, no…. – Торговец начал заикаться по-испански.
– Полиглот, что ли? Где я могу увидеть Гнома? Который сидел…
– Моя вас не понимать, гномы в Швейцарии, а у нас рамадан и намаз…
– Я тебе сейчас такой намаз устрою, хрыч старый, что ты будешь исполнять его не пять раз в день, а пятнадцать! И головой будешь биться не о ковёр, а о железобетон! Я дважды не повторяю! Я тут знаю только одного Гнома. Не прикидывайся! Где он? Могу я его видеть?
Прошло шесть секунд, и прохожие могли лицезреть следующее: старик лежит на земле, а Карла поставила ногу ему на грудь, играя с его поясом от кафтана.
– Всё скажу, всё скажу, нечистая, сгинь, сгинь, тьфу!..
– Ещё бы ты не сказал, как же. Жить-то хотце, а? Нечистая я.… Да уж почище тебя буду. Вы хоть иногда моетесь все тут? Вонь несусветная. Быстрее веди меня к своему человеку. Тот передаст меня Гному. Мои люди пойдут со мной. И не вздумай орать, как муэдзин с минарета – грушу в глотку засуну, чтобы подавился и сдох. Шустрее, я и так из-за тебя засветилась и сколько времени потеряла! Мне, может, ещё паранджу надеть? Так быстрее признаешь? А то вид цивилизации глазки режет?
Старик, охая, доковылял до своей лавочки, свернул её и всё само собой нормализовалось – Карла сделала то, что задумала, и весьма удачно. Гном ей был рад и, как говориться, обе стороны выложили карты на стол. Но Гном не знал, что Карла – не дура, и если она ему хоть треть правды сказала – это хорошо.
Потом Карла переоделась в шахидку, вернее, обычную мусульманку – паранджа, все дела. Почему бы, пользуясь, случаем, не прогуляться по Марокко? Она мечтала посетить их края.
Марокко, великое государство.… Граничит с Западной Сахарой, это самое главное. 466, 6 тыс. км2. Ладно.… Кстати, велись ли тут в действительности съёмки сериала «Клон»?.. Ай, чёрт с ними со всеми!
Карла немного отвлеклась – теперь она шлялась по базару, восхищаясь золотыми руками мастеров – ковры были отменные. Да и не только ковры. Тут было много чего качественного.
Ускерики всё же пронюхали о визите, и началась бойня. Карле повезло – её чуть не «убрали». Только лоб поцарапала, но крови, слава Богу, не было. А вот за жёлтыми плитами разворачивались иные события – ускерики теснили её безобразников. Те сначала отступали к машине, к её чёрному джипу, а потом как дали «дрозда» – всех убили. Всех до единого. Карла и компания остались невредимы.
– Ну, и чего мы встали? Складывать я буду? – Карла дала ЦУ и пошла, звонить боссу по засекреченному номеру, который никогда никем не прослушивается.
Гаврики привели сначала оружие в порядок, а после – и себя, расставив и разложив весь контрабандный товар в кузов.
– Тяжёлые мешки, сволочь…
– Да ну нафиг? Бухло? Что, пьём, ребята?
– Я вам выпью, потом – это наноксил, придурки. Всё, рассаживаемся по местам, я уезжаю.
Шеф, наконец, соизволил ответить.
– Д-да?
– Миссия выполнена. Я свободна? Что мне нужно делать дальше?
– Отлично. Прекрасно. Насчёт «дальше»…. Да ты и сама знаешь. Держи в курсе.
– Да без проблем.
– Всё, давай, я отключаюсь.
«Меня используют. Я везу контрабанду очередного грёбаного дерьма, мать его. Чёрт подери, я снова мараю свою задницу. Чёрт возьми, снова на дно…».
Карла вскрыла трубу, выкинула симку через окно, поприхорашивалась у зеркальца и на бешеной скорости полетела на восток пустыни под впечатляющим именем Сахара…
7. СЛУЧАЙ С КОНТРАБАНДОЙ, ИЛИ КОГДА И ГДЕ ЧТО ПИТЬ?
Джонас мрачно направлялся куда-то в самое сердце жаркой и мёртвой пустыни на границе между Алжиром и Тунисом, состоящей из красных, жёлтых, оранжевых, огненно-рыжих, чёрных и белых раскалённых песков, а также кое-где – и камней. Вдруг неожиданно мимо него пронёсся здоровенный чёрный джип, дал задний ход и остановился подле него. Окошко опустилось. Водитель снял солнечные очки...
Джонас призадумался.
Карла Своллоу была утончённой брюнеткой, чьему карьерному росту позавидовала бы любая нормальная девушка. Карла была на два года младше самого Джонаса, но ей уже поручали весьма ответственные и сложные задания. Она была умна, принципиальна, строга и даже жестока. Вместе с этим она умудрялась оставаться обаятельной сексапильной красоткой с идеальной, совершенной фигурой, большими карими глазами, видневшимися из-под Maybelline-окрашенных ресниц, узкими бёдрами, худенькими ручками, ровными и стройными ножками, упругой задницей, отменным бюстом, офигенной талией и сногсшибательным фэйсом.
– Хай! Чего маешься? – Окликнула она Джонаса. – Что застрял? Солнце напекает? Жара и жажда? Не смущайся, крошка! Падай на заднее сиденье, пока я добрая.
Джонаса долго упрашивать не пришлось. Ему открыли дверь, и он влез куда-то, рядом с кучей коробок из-под печенья и оружия. На него уставились десятка два пар глаз – то были всякие там секьюрити, хвостом тянувшиеся за Карлой, и на любом задании её прикрывающие.
– Всё нормально? Проблем нет? – Поинтересовалась мисс Своллоу и дала по газам. Джонас забыл пристегнуться, и перелетел в конец салона. Кому-то это не понравилось – Джонас пролил чей-то кефир и вдобавок наступил кому-то на ноги.
– Братан, ты всегда на сковородке? Тихо будь. Избегай шума и сложностей. – Буркнул кто-то из телохранителей. Джонас удивился такой наглости, и показал свои реквизиты. Братки заглохли.
Через часа три такой бешеной гонки по дикой пустыне Джонас уже немного освоился и даже играл с амбалами в карты.
Время не стоит на месте, и секьюрити вырубились. Отключились, после очередного стакана. Джонасу стало скучно. Он оглянулся вокруг, перелез, насколько это было возможно, через тела и сел прямо сзади красотки. Карла так же уверенно рулила, лишь глянув в зеркало заднего вида.
– Сдружился уже с моими? Красавчик.
– Ага. – Джонас был трезв, как стёклышко – сегодня он всех обыграл, и поэтому все остальные нажрались, проиграв спор.
Эмби наблюдал за всеми действиями Карлы. Затем дотронулся ладонью до её плеча. Та не шелохнулась, продолжая самоуверенно ехать. Потом Джонас начал играть с его длинными чёрными волосами. Слегка волнистые, собранные во внушительный хвост. Джонас поводил этим хвостом в разные стороны, затем снял с него предохранитель-резинку, и волосы распустились по шее и плечам Карлы.
– Не сходи с ума. Успокойся. Я же за рулём. Не выводи меня из себя! – Карла вдавила газ на полную.
Джонас не послушался, и продолжил тревожить нервные окончания Карлы, играясь с её волосами, то делая из них косички и дреды, то зарываясь в них, как ночью в подушку. Та же на сей раз смолчала, скорчив гримасу отвращения. Джонас вошёл во вкус и начал целовать ей шею, плечи, волосы, уши... Карла не выдержала, резко свернула на обочину и нажала тормоз.
– Что? – Только и вымолвила она, обернувшись назад, глядя на вредину уничтожающим взглядом.
Джонас хихикнул, и залез на переднее сиденье. Карла сначала было отшатнулась, но Джонас взял ситуацию под контроль – он начал обнимать и целовать её. Женщины – живые существа, и Карла не стала исключением – невольно она тоже начала обниматься и целоваться, обхватив своими ручками голову и часть спины Джонаса.
– Джонас, засланец, что ты со мной делаешь... Не сейчас...
– А я говорю: сию же минуту. Ты сводишь меня с ума. Я сгораю от нетерпения!
– Животное!
– Да-а-а! – Джонас воспринял последнюю фразу красотки, как комплимент.
От слов – к действиям. Это было нечто. Машину трясло, как грушу. Всё было перевёрнуто вверх дном.
Мимо проходили берберы, жители этих мест. Они обернулись на стоны и крики, и пошли к машине. Они постучались своими посохами в стёкла.
Парочка, до этого неистово занимающаяся великим делом, резко притихла. Джонас накинул чью-то грязную белую рубашку, а Карла и вовсе накрылась пледом.
– Проклятье! – Карла была вне себя от ярости. – Бери оружие, и побыстрее.
Джонас схватил автомат, перезарядил, и кинул его Карле, а сам взял ещё один, и прислушался.
– Как ты думаешь, это опять этот чёртов Дик Вальрус?
– Да не знаю я. Хотя не удивлюсь – у него везде глаза и уши. Даже здесь.
– И что он потерял в пустыне?
– А фиг его знает!
Берберы постучали ещё раз.
– Тьфу, Карлитос, это же нищие чайки, мать их!
– Кто? – Та не поняла.
– Ну, эти…. Бездельники пустынные. Афроидиоты, туареги.
– Бестолочь! Ответь им уже что-нибудь!
Джонас высунулся из окна.
– Ne iste watson, eb tvashu nehat′ boldy mah, mal ash?!
Туареги, увидев, что всё вроде бы нормально, заторопились прочь. Джонас дал им пару сотен баксов.
– Это уже лишнее, дурень.
– Ласточка, я знаю, что делают в таких случаях. Брось, ерунда.
Пара заткнулась минут на двадцать.
– Ты чем их так напоил? До сих пор в отключке.
– А я их и не заставлял. Они пили вон из тех коробок. Оттуда брали.
Карла съездила ему по чайнику.
– Ты в своём уме, придурок? Это же нелегальное питьё! Это отрава, твою мать. Контрабанда. Мы с самого Марокко везём эту хрень, а ты дал им это выпить?!
– Я ж не знал. И не ори. Что теперь будем делать?
– Я откуда знаю? Такой простой... Нужно обязательно что-то придумать, понял? Включай свою извилину! Они ж откинутся через сорок минут, ты это понимаешь? Если им вовремя не промыть желудок.
– И что ты предлагаешь? Вручную им это сделать? Насильно воду им в глотки вливать? Или, быть может, им слабительное подкинуть? Их десять зверюг. Где ты их только откопала...
– В агентстве и откопала! Там же, где и ты своих отморозков нанимаешь.
– В бюро?
– А то где же ещё? В том самом. Засекреченная конторка с Бог знает, каким прошлым, настоящим и будущим!
– А как же наше с тобой прошлое, Карлитос?
– Какое к чёрту прошлое, ты о чём? Мы уже давно по две разные стороны одной и той же черты, размеченной белым мелом. Ты пошёл в наёмники, а я – суперагент. Единственное, что нас с тобой объединяет – общий хозяин, схожие иногда цели да умение стрелять и умение выживать в любой ситуации.
– А что – мне уже нравится! Этот алгоритм выживания...
– Этот алгоритм выживания больше никому не нужен. Отныне каждый сам за себя.
– Да ну? – Джонас коснулся пальцем щеки девушки и провёл им вниз, до подбородка. Затем приподнял Карле её голову и заглянул ей в её широкие карие глаза.
– Ну, что, интересно? Что ты там увидел?
– Тебя и твои мысли. Ты ещё та стерва!
– Перестань! Не нужно меня успокаивать. И ей я никогда не была.
– Я знаю. Я просто наблюдаю и изучаю.
– Я не дура, я понимаю, куда ты клонишь.
– И?
– Мы связаны. Это невозможно. Шеф нас прибьёт.
– Класть на босса! Давай сбежим от этого дерьма!
– Я не смогу. Нас просто-напросто уберут. Мы же с тобой, как мистер и миссис Смит – и слишком ценны, чтобы нас убить, и слишком опасны, чтобы оставить в живых.
– Думаешь, отрадно будет хвастаться таким? Дети не поймут, если мы будем рассказывать, как занимались контрабандой и «убирали» всякую сволочь.
– Твои предложения...
– Говорю же – давай бросим всё к чёрту и слиняем. Начнём всё заново. Зачем нам все эти проблемы, стреляли, делёж и выясняловки?
– Хорошо. Но как же Дик Вальрус? Он первый среди нас, кто снял чип и остался живым. До него чип вовсе не догадывались снять. Байки это, что снявший чип – труп. Рыжий – единственный, кто узнал прошлое.
– Об этом я как-то не подумал. Справимся. Обещаю. Я обязательно что-нибудь придумаю.
– Верю, но сомневаюсь. Ты гнилой. Ты нас всех подставишь.
– Неправда! Только не тебя.
– Ты лучше скажи, что мне с трупами делать? У меня в салоне с десяток жмуриков.
– Да не подохнут они...
– Откуда такая уверенность?
Джонни вышел из машины, и, подойдя с другой стороны, открыл дверь.
– Выползай.
– На фига?
– Вылезай, разговор есть.
Пара присела на песок, облокотившись об машину, взявшись за руки и глядя туда, откуда приходит солнце.
– Скоро закат. Думай быстрее. У нас очень мало времени.
– А ты закрой глаза. Не думай ни о чём. Наслаждайся этим моментом. Не каждый день выпадает такой шанс – проводить солнышко баиньки. Расслабься. Я рядом, я не брошу. Да, у нас есть одна сложность, но я беру это на себя. Я всё аннулирую.
Карла закрыла глаза, и устало склонила голову на плечо Джонаса.
Прошло часа два. Солнце село, а пара – встала.
– Смотри!
– Что?
– Скорпион!
– Где?
– Рядом.
– Не двигайся.
Их пронесло – тварь взяла другой курс, и скрылась за ближайшим холмом.
– Твою мать, сукины дети – я вся на нервах.
– Ты чего хочешь, э? – Джонас, улыбаясь, начал толкаться.
– Да ничего...
– Пошли, пошли.
– Куда?
– Не куда, а зачем. Продолжим изучение анатомии и физиологии.
– Прекрати, я не в настроении.
– Ну и я как бы тоже.
– Джонас, это уже не смешно. Даже не смешно. Я везу багаж с гавриками. Собственными людьми, ныне покойными.
– Да ты очумела, детка! Пьяному и Марианский желоб по колено. Ну, или по шею.
Джонас раскрыл заднюю дверь.
– Посиди тут. Я сейчас.
Джонас неплохо разбирался в медицине и химии. Немного повозившись, он притих. Карла начала массажировать себе виски, но заметила, что её колготки порваны. Она выматерилась.
– Эй, ну где ты там? Умер, что ли, как и эти мавританцы?
– Двойка тебе! Не мавританцы, а неандертальцы.
– Что ты там делал?
– Спокойно, спокойно... Сейчас оклемаются.
– Что ты там с ними делал? – Карла схватила Джонаса за плечи и стала его трясти, дико смеясь.
– Ничего я такого с ними не делал. Просто я тоже из Типлтона, не забывай; научен уж таким ситуациям. У тебя сейчас истерика. После шока. Сейчас всё пройдёт.
– А если не пройдёт?
– Пройдёт. Всё, заткнись! – Джонас поцеловал девушку взасос и пошёл за тряпкой.
Машина начала издавать звуки. Парни очухались. Послышался ещё сонный, но громкий и пьяный бред. Карла от радости захлопала в ладоши.
– Ты гений! Сколько я тебе должна?
– Я уже получил своё от тебя сегодня, и не один раз.
– Фу, пошляк! Я о помощи.
– Ах, ты об этом? Да не парься, всё пучком. Это же фигня на ровном месте.
– Честно говоря, я не ожидала такого благородного поступка от тебя!
– Да, я плохой мальчик. Мачо!
– Ты заколебал, я про то, что ты меня выручил, а не про то, чем мы занимались!
– А-а…. Да не стоит благодарностей. Любой бы на моём месте поступил бы точно также.
– Не гони, не любой...
– Я имел в виду «любой нормальный».
– Мм.
– Лучше подумай, сколько каждый из нас потерял времени. Мастер наверняка не погладит нас по головке за задержку.
– Тебе проще, ты свободный. А я как приклеенная!
– Ты так говоришь, потому что злишься. Это потому что мы конкуренты и враги?
– С сегодняшнего дня – нет.
– Вот как? Что ж, отлично. Ты меня просто высади там, где я скажу. Меня там будут ждать мои ребята. Главное, чтобы они с твоими причудами не сцепились. Не открывай заднюю дверь – я сяду с тобой. У меня кое-какие дела тут ещё есть, незаконченные.
– В пустыне?
– Да.
– Всё, молчу, «секрет фирмы».
– Вот именно. Иначе подумают, что я плохо работаю, если расколюсь. Даже тебе. А я всегда хорошо выполняю свою работу.
– Наслышана. Что дальше? Какие планы?
– Это я хотел услышать от тебя.
– От меня? А что я могу сказать. Я прикована, и ты это знаешь.
– Ты нетерпеливая. Подожди немного, и я тебя вызволю. Поняла?
– Посмотрим. Если тебя не грохнут на очередном задании.
– Или тебя.
– Меня не накроют, не бойся. Я аккуратная птичка.
– Ну, так и я не лыком шит. Ладно, времени у нас мало.
– Джонас, третьего раза не получится – мои ребята благодаря тебе проснулись.
– А Бог любит троицу!
– А правила для того и существуют, чтобы их нарушать!
– Коза!
– Козёл!
– Овца!
– Баран!
– Овечка!
– Барашек!
– А я тебя сейчас...
– А я тебя сейчас тоже...
– Прохладно. Если вон за тем камнем. В другой раз.
– Ладно, тогда.
Парочка ещё немного пошалила, игриво отвешивая друг другу тумаки, затем в последний раз слилась в поцелуе.
– Эй, сестра, мы едем, или нет? – Вытащился из окна самый жирный из оболтусов.
– Подождёшь…. – Карла ногой двинула ему, и закрыла дверь.
После всех этих прелюдий Джонас попрощался с Карлой.
– Ты знаешь – связываться нам никак нельзя. Но если меня не покажут по новостям, среди обломков спалённых машин – значит, я живой, и думаю о тебе.
– Аналогично, пэр.
– Закончу все свои делишки – и тогда готовься. Очередной мажорный раунд. Не в машине.
– На твоей вилле? – Улыбнулась Карла.
– Можно и на необитаемом острове. Пальмы, океан, все дела...
– Ты больной! Ты сумасшедший и дурной!
– Да, я такой. Я – супер. Всё, поехали, а твои там разнылись уже. Ты им скажи, что пить, а то опять не то выпьют. А я уже буду далеко. – Пошутил Джонас, садясь в машину.
– Хорошо, хорошо. – Пообещала ему мисс Своллоу, заводя джип.
8. ГУСЕНИЦА – БР-Р-Р!!!
Джонас и его люди осторожно шли по безлюдной местности параллельно шоссе. Внезапно за их спинами раздался страшный грохот. Джонас обернулся было на гул, но и его, и его команду смыло взрывной волной. Через секунду они уже валялись по локоть в грязи, сосредоточенно отплёвываясь от пыли. Джонас приподнялся, но снова рухнул лицом в почву. Спустя некоторое время земля снова заходила ходуном. Джонас набрал в себя остатки смелости, встал и перезарядил автомат, еле сдерживаясь, чтобы не пальнуть хорошенько в кого-нибудь огненной очередью, но пальцы предательски дрожали, вспотевшие, мокрые.
С того места, откуда их вышвырнули, послышался страшный писк, затем раздался такой низкочастотный рёв, что Джонас зашатался и снова упал, не удержав равновесия. Внезапно земля вначале куда-то убежала, воронкой смещаясь вглубь, затем свод и вовсе провалился, разверзнув мантию. Джонас подбежал к дыре. Там, в ровно кем-то вырубленной яме, 4×8×20 м, валялось ЧТО-ТО. Это была оранжевая гигантская гусеница с чёрными щетинками. Она всё время увеличивалась в размерах, неусидчивая и агрессивная. Вскоре ей и этого гроба стало мало, и отродье вышло на поверхность. Гусеница вначале уставилась на Джонаса, а затем, не глядя на его ребят, поглотила всех его ребят, даже не подавившись, брызгая отвратительно-вонючей зелёной слюной, изрыгая жёлтую пену, пепел, пламя и кровь, чёрную и красную. Таким образом, процесс пищеварения по скорости уже давным давно побил бы все рекорды книги Гиннесса. Джонас стоял, как вкопанный, взирая на всё это безобразие. Его прошибла испарина. Гусеница почему-то отказалась от заманчивого предложения отправить парня себе в пасть вместо десерта, и поползло по арыку вдоль трассы. Джонас пошёл вслед за ней, преследуя её и бранясь в душе.
По пути чудовище пополняло свой рацион. Поедая флору и фауну, оставляя за собой чёрный след – широкую взрыхлённую полосу почвы. Джонас предпочитал идти не прямо сзади, а немного с краю, ибо комки земли чуть ли не хоронили его при каждом движении монстра.
Гусеница добралась до штата Техас и всех там поела и перечикала. Затем она изгрызла весь Средний Запад. Все забили тревогу. Джонасу велели покинуть объект слежения, но послушался он не сразу. В небе мелькнул подозрительный хвост пепельной лентой – это был боевой личный вертолёт Дика. Махина приземлилась на обочине дороги. Вальрус вышел, выхватил пульт и начал управлять чудищем. Та свернула на северо-восток, потом – на северо-запад.
– И это тоже твоих рук дело? – Джонас был в шоке. – Зачем тебе это нужно, Вальрус?
– Да я, представляешь, не так прочёл египетские заклинания из папирусов! – Дик, однако, был под своим эффектом. – Пытался вызвать демона, а крипты не те – пришла вот эта оранжевая фея-гусеница. Что поделаешь – все мы иногда ошибаемся. Свитки старые уже были. Зато в Египте я конкретно так отдохнул! Хорошо оторвался, расслабился. Я снова полон сил. Правда, сфинкс меня точно проклял – я накакал в пирамиде, прямо возле мумии Хефрена. Нет, ну я, конечно, дико извинился, но что толку – проклятье фараонов дорогого стоит. Ладно уж. С кем не бывает. Заболтался я с тобой, а гусеничка успела убежать. Смылась, падла. Сейчас я её догоню. Кстати, готовься, Джонас.
– К чему?
– Гусеница – для Типлтона. А вас с Карлой я замочу лично.
– Бог в помощь…
Но властям удалось устранить бесовщину – на неё посыпались бомбы. Дик не пострадал, а лишь недовольно сел в свой летательный аппарат, надел очки и перчатки, и был таков. Джонас глазам своим не верил – он считал, что гусеница – самостоятельная мразь.
9. ВОЙНА РОБОТОВ
Анна Си была очень красивой девушкой, ровесницей Карлы. Она всегда была очень целеустремлённой, но ей повезло гораздо меньше «грешной троицы»: её поставили администратором «инкубатора» и «чердака», то есть, оставили в школе, хотя она, как и все, мечтала о конторе. Место работы было всё же денежным – на ней висела ответственность за все контрольные уколы. Она сутками пропадала в лаборатории, разрабатывая новые формулы для инъекций.
Сегодня был не её день – всё с рук валилось, ничего не получалось. Дети отказывались подчиняться ей, и она воспользовалась «лопаточкой» – раскалённой «ракеткой» для битья. Только после этого дети не дёргались, и Анна спокойно могла делать им прививки.
Но то, что она им вколола сегодня, не входило ни в какие рамки – роботы вышли из-под контроля. Они начали пожирать друг другу плоть. Малолетние каннибалы. Потом они все, а их было примерно две тысячи четыреста, дружно встали и гурьбой двинулись в комнаты, где проходили уроки.
Вторая формула, которую придумала Анна, была не лучше – роботы мутировали, становясь «заговорёнными».
Наконец, третья формула была самой страшной – дети автоматически клонировались. Их число достигло шести тысяч, и на этом Анна решила остановиться, пока не поздно. Она в ужасе застыла, держась ладонями за горячие щёки.
Итак, три колонны воинственно выстроились. На шорох сбежались и «обычные» роботы, а также зомби, чипперы, охрана и прочие сотрудники заведения, включая мучителей.
Колонны начали смещаться в противоположные стороны, пока не начали сшибаться лбами. Анна выхватила нож на всякий случай и включила сигнализацию. Дополнительно она маякнула боссу.
– Ну же, звони же! Проклятье…. – Анна перешла на крик – гудки шли, но никто на них не отвечал. Потом стало «занято», затем и вовсе запищало «номер абонента выключен, или находится вне зоны действия»…
– И что ж мне теперь делать? Обратно их всех засовывать, что ли? Маскарад кукольного театра…
Бойня продолжалась. Вся лаборатория была в крови и каких-то синеватых кусочках, которые отпадывали от места укола – это была теперь уже генетически модифицированная кожа, ороговевшая, омертвевшая, но всё же с кучей стволовых клеток.
– Шеф мне башку оторвёт! Что я наделала? Я, что, анализы перепутала? Как я могла так ошибиться?..
Анна на время превратилась в Йозефа Менгеле – сейчас, в своих опытах она не далеко от него ушла.
Она уже чуть ли не плавала в крови, чуть не умылась ей. Потом мисс Си нечаянно разбила колбочку то ли с кислотой, то ли с солью – та «поела» всю кровь, а также добрую часть белого халатика, что был на Анне. Та вскрикнула и сняла его. Она залезла на шкаф, но упала на пол вместе со шкафом. На полу валялись очки Карлы. Чёрная оправа, да и вообще весьма неплохая и оригинальная дизайнерская работа – был толк и подход. В отчаянии Анна растоптала их, потирая ушибленные места.
У Анны всегда была одна и та же фишка – несмотря на кажущееся спокойствие, она иногда могла быть очень эмоциональной. Это проявлялось в виде открытого ротика и широко разведённых в сторону рук. Сейчас она демонстрировала как раз те самые жесты – симптомы невроза. Психика у неё не отличалась плюсом. У неё стоял диагноз U086 – параневроз летаргического восприятия. Также она была невероятно сексуальна – тут было всё в порядке. Фигура – обалденная. И вообще медсестра была, как с обложки – по красоте в школе она всегда занимала второе место, наступая на пятки красотке №1 – мисс Своллоу. Когда Дик её увидел, то сразу же сказал: «Она красивее голливудской звезды. Эта милашка – суперштучка. Я её добьюсь, и мы поженимся. Во что бы там ни стало. Она такая хрупкая, но зато очень самостоятельная – я обожаю таких. Карла – просто стерва, вечно ноющая в жилетку размазне Джонасу, а эта же всегда знает, чего хочет, и всегда добивается своих целей. Изысканное блюдо – Анна Си. Не каждому дано узнать её поближе, но пусть я не Дик Вальрус, если не сделаю ей предложение».
Соперником Дика вдруг стал, ещё тогда, в школе, некий Харрис Джет, который понятия не имел, что сам Дик Вальрус запал на такую очаровашку, и ему пришлось отстать, чтобы не собирать свои кости. Если бы, но ах…
Тем временем клоны шагали, маршируя и уничтожая всё на своём пути. Сотрудники всерьёз забили тревогу – на тот момент в школе училось всего-то три тысячи детей всех возрастов, ну и ещё персонал на 450 человек. Только представьте, когда детей стало пятнадцать тысяч, и как серьёзно всё это зашло.
ФБР и ЦРУ объявили друг другу войну. Каждая сторона обвиняла другую в случившимся – как всегда, «вы не подрассчитали то, вы не подрассчитали это», «это не в ваших полномочиях, зачем лезете» и прочая-прочая.
Никто, в общем, не знал, что это на совести нейтрала – обычной медсестры, обладающей исключительными правами администратора в начальных секторах школы.
Когда об этом узнали, то встали два вопроса.
Во-первых, это ужасное преступление, и Анну ждал суд. За самостоятельность и самодеятельность, особенно когда от этого происходили несанкционированные, незапланированные беды, исполнителя сего и будущего узника ждала суровая кара – высочайшая мера наказания, казнь на электрическом стуле. Горе-медсестру уже схватили и привели в здание суда. Но на слушании её дела всплыли и иные обстоятельства и факты.
Во-вторых, зло – злом, ведь именно этим данная организация и занимается. За то, что Анне удалось новаторство, её по идее ждала награда – она сумела то, что десятилетиями не могли самые учёные мужи мира. Её формулы могли: клонировать человека; продлевать жизнь; лечить больных. Она достигла нонсенса: благодаря ей стволовые клетки приживались даже не на генно родных местах, то есть, она смогла пересадить их не тому же пациенту, с которого они когда-то были взяты, а совсем другому, совершенно иному лицу. Это ещё не удавалось никому. И за это её должны были сделать сразу доктором наук, автоматически, без бакалавриата, магистратуры, аспирантуры и докторантуры.
Анна Си наделала очень много шума. Привлекла умы и массы. Из-за неё дети пошли на убийство, зато это было новой вехой – поколением Z, последним поколением
Все были допрошены и заслушаны. Показания сняты. Анну сняли с представления к награде, но и казни она избежала – всё оставили, как есть. Она по-прежнему администратор. Только теперь она не делала уколов в одиночку, это раз – всегда кто-то присутствовал. И отныне с ней советовались учёные, и это – два. Ну а то, что Анне было ни холодно, ни жарко от всего этого – это, наверное, три. И всё на этом.
Битва же всё ещё шла, колонна на колонну. Дети, как зомби, вспарывали друг другу животы и сворачивали шеи. Подходили и обеими руками открывали соперникам рты, ломая нижнюю челюсть, отделяя её от основных костей черепа, не делая его единым…
В ход шло всё – бутылки с песком, корректоры, которые поджигались, одеколоны, духи, которых также поджигали; слезоточивый газ же и дубинки применяли вызванные агенты национальной безопасности, что-то вроде специальной, отдельной полиции для ФБР. Травм становилось всё больше, детей – всё меньше. ФБР уже не справлялось – приехали ЦРУ. Дело в том, что детям была введена прививка не на убийство «чужих», как нужно было, и даже не прививка на «самоустранение», а такая прививка, под дозой которой они убивали подобных себе, и это пугало – спецслужбы ставили своей задачей игнор детей относительно друг друга, но никак не бум-бум и а ля улю.
Погибло примерно семьсот будущих роботов и сто восемьдесят девять полицейских. РАТЬ и ДИЧЬ снова стали детьми-роботами, исполняющими приказы, и их мучителями-хозяевами…
10. ГРУППИРОВКИ И ПРОЧИЕ УЖАСЫ
Дик развалился на кровати и щёлкал пультом, ища канал поинтереснее. И пусть было два часа ночи, зато у него проснулся аппетит, и он ел чипсы со вкусом бекона. Пачка закончилась, и Вальрус приступил к поеданию того же фаст-фуда, но уже со вкусом сметаны и лука, затем – со вкусом грибов. Опустошив холодильник, Рыжий обиженно заверещал что-то себе под нос. То, что он пробубнил, поняли, наверное, лишь насекомые. Дик сделал отрыжку и набрал чей-то номер.
Анна в это время наконец-то привела дом в порядок и готовилась ко сну – завтра снова arbeiten.
– Алло?!
– А это снова я…. – Шёпот был вкрадчив и тих.
– Ты-ы? – Анну затрясло.
– Я…. А ты спишь?
– Собираюсь. Чего тебе?
– …
– Чего затух? Не молчи! Что тебе от меня нужно?
– Тебя. Тебя можно?
– Нет. Я устала и хочу спать.
– А если вместе? Ты дома одна?
– Дик, пошёл к чёрту, я кладу трубку…
– Не торопись. – Дик придвинулся к своему телефонному аппарату поближе и тяжело задышал в трубку. – А я тебя вижу.
– Да? – Рефлекторно и инстинктивно та осмотрелась по сторонам.
– Не ищи. Напрасно. Не трать время – оно ведь у нас драгоценно!
– Никаких нас нет, и ты это прекрасно знаешь. Всё, спокойных тряпочек под нос…
– Ты боишься? – Дик беседовал, как ветхозаветный пророк.
– Прочь!
– Голубенькая полупрозрачная ночнушка? Отличный выбор! Блеск, крошка, ты сияешь.
– Не для тебя старалась…
– Как – не для меня? А то, для кого же ещё?
– Для кое-кого из детства. Для Харриса.
– Ни у кого из нас детства не было, и ты в курсе. Уф, что ты привязалась к этому хлюпику? Отвисни. Он что, в постели лучше меня?
– Урод, ты же знаешь, что его больше нет с нами. Он умер от болезни.
– Ой, а я забыл. В таком случае прости и извини. Когти свои красила? Я чувствую вонь твоего лака.
– Это видеотелефон, не дури. Как ты можешь ещё и ощущать? Проспись, иди!
– Я знаю всё. И осязаю за миллионы миль от тебя. И обонянию моему завидуют. Хочу трогать тебя беспрестанно…
Анне надоел этот бред, и она повесила трубку. Но не успела она открыть себе йогурт с кусочками дыни, манго и папайи, как телефон запиликал вновь.
– Опять ты?! – В сердцах Анна готова была разломать этот телефон об башку Рыжего.
– А вот и нет. Это снова я. Привет. Как поживаешь? – Дику доставляло удовольствие играть с Анной в кошки-мышки. – Обожаю. Меня аж прёт. Тебе не холодно? Накинь плед! Не спишь же! Дай кусочек!..
– Не дам! Мой йогурт! Я три часа его зарабатывала. Дай поесть и насладиться ароматом.
– А каким образом зарабатывала? К слову…
– Пошёл вон…
– Слышал я, ох, как наслышан, как ты детоубийцей стала. Знаешь, а это ведь гораздо хуже, чем аборт из-за меня.
– Какая же ты сволочь, Вальрус. – Со злости Анна швырнула йогурт об стену, но он вылетел в окно, и упал кому-то из охраны заведения на голову. С улицы послышались маты (So fucking what? Motherfucker! Bitch…). – Я ошиблась. Все ошибаются. Я уже попросила прощения за свой поступок, а точнее, проступок. Горько жалею. Один только ты, кажется, неисправим. Очень жаль…
– Ладно. Я думал, что это будет тебе комплиментом, но ты упорно строишь из себя недотрогу. Поубивала там всех – ну правильный расклад! Предлагаю объединиться. Вместе мы с тобой таких дел натворим…
– И не упрашивай, Дик, ладно? Я и так по уши в дерьме. Вся жизнь загублена. Я хочу делать что-то полезное. Довольно уже деградации! Я работаю, получаю за это деньги, и точка. Ты мне не нужен. Боже упаси от такого союзника, как ты!
– Ладно-ладно. Шарик круглый.
– Он не круглый. Наша планета Земля по форме скорее эллипсоид, нежели сфероид. Я думала, ты знал об этом. Это даже простые ребятишки знают.
– Ну, это я, так…. Что ж, очень жаль. Я думал – мы договоримся. Счастливо оставаться!
– Давай…
Дик усмехнулся и лёг на боковую. Спустя некоторое время и Анна вырубилась. Шторки закрылись, и потух свет. Всем спокойной ночи…
Но покой всем только снился.
Опыт с гусеницей уже был, хоть и не удался. Дику всё было мало, и он нашёл тех клонов Анны, и устроил им «посвящение»; и большим плюсом было то, что клоны были словно рождены с бронежилетом – их не брало и холодное, ни огнестрельное оружие. Для забавы Рыжий, у которого имелась куча психических отклонений как реакция на многолетние инъекции Типлтона, выкрасил их всех в определённые цвета.
«Жёлтые» были, как смерть японцам, но Дику удалось запрограммировать клонов на убийство всех желтолицых и узкоглазых.
«Чёрные» делали примерно то же самое, но в отношении нигеров, как колониальных штатовских, так и африканских и по всему миру.
«Коричневые» лазали по мусоркам и собирали биологическое оружие, потом выпускали всё это дело там, где приказывал Дик. Пошли чума и холера, глисты и гниль. Также «коричневые» были ответственны за явление некрофилии, а также всего извращенческого – так, значительно увеличилось число людей, относящих себя к некрофилам, дендрофилам, педофилам, зоофилам, псевдозоофилам, ретифистам, геронтофилам, вафлистам, гомосекам, лесбиянкам, анаклитистам, копрофилам, меринтофилам, оралистам, макрофилам и баллонистам. «Коричневые», программируя этих людей, применяли силу, ломали ауру, срывали барьер, устанавливали контакт и использовали супервечный гипноз.
«Синие» вскрывали машинам бензобаки, выливали всё специальное содержимое и сбрасывали всё это дело в гидрографию планеты. Реки, озёра, океаны, моря и ледники покрылись плотной плёнкой, под которой гибло всё живое.
«Белые» уничтожали культовые сооружения, в основном, религиозного настроя, а участников конфессий распределяли по таким концлагерям, по сравнению с которыми Аушвиц показался бы раем и оазисом в пустыне.
«Фиолетовые» вначале занимались похожим занятием с «синими». У Дика, не хватило ни ума, ни фантазии придумать ещё что-то, и он перекрасил всех «фиолетовых» в «синих».
«Красные» просто убивали людей в массовом порядке, толпами, применяя смесь наноксила, глицерина, тротила и кензаба.
«Оранжевые» занимались каннибализмом от заката до рассвета, «малиновые» и «бордовые» продолжали это в дневное время суток. Расчленёнка была повсюду, со всеми вытекающими.
«Зелёные» на самом деле уничтожали настоящих, «нормальных» «зелёных», вредя флоре и фауне, как только можно. Благодаря им планета Земля за одни только сутки лишилась такого количества деревьев, которые вырубают за год Бразилия, Канада и Российская Федерация, вместе взятые.
Дик же довольно потирал руки, глядя на всё это безобразие. Ему наконец-то удалось расшевелить мир. Страшно? Мало страшно!!! Как же Рыжему понравилось играть в перевёрнутого Господа Бога – он ведь делал всё с точностью до наоборот. Тот созидал, этот – превращал в прах.
Дик снова смотрел новости, держа в одной руке живого кролика и грызя зубами его ушки. Показывали Анну, которая, спасаясь от журналистов, репортёров, папарацци и прочих СМИ, прятала лицо за чёрными очками, вся такая в платке и плаще.
– Браво! Нечего сказать…. – Дик был недоволен. – Дрянь, спалилась. Что, нельзя было потише? Из-за тебя теперь все узнают, что такое Типлтон. Никто же про нас, агентов, не знает! Засветилась, вредина. Нас учили исподтишка, незаметно, скрытно и как тень, а ты что сделала? Дело-то, бесспорно, благородное, не спорю. Безусловно.
Дик выключил телек и призадумался.
– Что бы ещё такое удумать, чтобы у всех кровь стыла в жилах? Определённо надо поискать сюжет для очередной «операции». Ну, Вальрус, «с Богом». Хах, ты что мелешь? Кощунство! Да ну и чёрт с этим всем. Итак, за дело!..
Вначале он послал на улицы цыганку проповедовать «лёгкую жизнь». Потом она взорвалась, как шахидка…
Затем под раздачу попало, куда большее скопление людей – Дик, устроил резню и геноцид. Теперь евреев точно не осталось – по крайней мере, в Америке. А если бы Вальрус знал, кто по нации Джонас – о-о-о…
Мир был словно нарисован кровью. Пришёл грязный исполнитель, Агрессивный Перфектор, по прозвищу Неспящий. Он пришёл с юга небес – с ада. И не было иных богов, кроме него. И поклонялись ему люди, и славословились лживыми устами концы света сидящими на гробе, воинственном и страшном. И мягкотелых не стало. И возненавидел Господь врага Своего, и послал РАТЬ небесную. Но РАТЬ стала ДИЧЬЮ, ибо пришёл конец этому и тому миру. И зачерпнули чаши, и захлебнулись кровью. И разодрались небеса святые, разверзся свод. Столпы соли, пыли и пламени хлынули на планету, ринулись на людей горы, как лавины. И стушевался тут мир, и вводился в заблуждение; и не находил себе упокоения, и зрящие ослепли. И сказала цыганка, и были прокляты все. И сошли с ума мудрые, и проснулись больные; и страшно стало так, как никогда не было страшно. И потянули за собою нить, но она оказалась верёвкой повешенного. И лили слёзы небеса, и дрожал свод небесный и земной. И не возлюбило сердце, но возненавидела душа. И исчадия сии не перестали быть. И зло не начало быть, пока не начало быть. И дрожали колени, и тряслась рука. Рука алчная и несправедливая. Рука, которая не один раз убивала и убьёт ещё. И страшно стало так, как никогда ещё страшно не было. И Господь уразумел это дело, и потянулись к нему в вере, но было поздно; чашу сию выбрали вы сами, испейте же её до дна. Вас просили, и вас умоляли, злость же была по-прежнему в ваших сердцах. И приходили пророки, и проповедовали весть; и побивали их невежды камнями, распиная, убивая. Стон и крик, и да не убудет сего, доколе не сгинет в мире первоначало зла, ибо каждый не захочет начать с себя, видя в чужом порок, а себя выгораживает, как всегда. Ветки вечности, только не той, которую ждали. И вот, вижу я, началась химическая война, и не было страшнее её, и не будет. И было у исполина по имени Неспящий семь лиц – имя им ложь, предательство, смерть, ненависть, месть, богохульство и сквернословие. И было у Агрессивного Перфектора три слуги по имени Каптор, Раптор и Овераптор. И служили они ему верой и правдой, совершая набеги и бесчинства. То были три адские твари, голодные и злые. И не было роду людскому прощения за скупость и жадность его. Грабили и убивали они, сгрызали и травили, мучили и били. Правили всем истерзанность и дерзость, резкость и поганство, дьявольщина и нетовщина. Миллиардеры вышли на улицы просить милостыню, ибо Исполнитель раздел их догола. И вот, властвует Антихрист, неся чёрную магию во все дома людские. Вот он, порог, и страшна кара, которую люди столько веков просили сами.… Где же, где иудейский священник?! Куда смотрят правительство и хвалёные добровольцы? Мир умирает, люди!!! Спасите же его! Что вы делаете, изверги? Напросились? Получите…
Рыжий был доволен – всё шло по плану. Взрастили его, и сделали таким – неумолимым и жестоким. И вот, идёт смерч, и гибнут люди. Дику и это наскучило – после переговоров с представителем Вашингтона, папой римским и далай-ламой стороны наконец-то пошли друг другу на взаимные уступки: Дик Вальрус отозвал своих гавриков обратно в ад. Позже он ещё вернётся к этому, но уже не с прежним энтузиазмом.
«Попугал, и хватит! Страшно? Мало страшно! Я ещё попорчу вам нервы. Я – РАТЬ, а вы – ДИЧЬ. Бойтесь меня. Но вот незадача – обо мне тоже все узнали. Не получилось у меня сделать сюрприз. И я, и Я засветился. Чёрт!»…
11. ХИРОМАНТИЯ И КОЕ-ЧТО ЕЩЁ...
Чтобы хоть немного отмыть свои «грехи», Дик, занялся благотворительностью. Он сделал себе пластическую операцию и полностью сменил имидж, уехав на время из штатов во Францию, где его ещё никто не знал. Он сел в самолёт. На нём было старое драное пальто, зеркальные очки, шляпа, а также приклеенные усы, щетина и борода, хотя этого можно было не делать – он и так был, как кроманьонец.
Вальрус остановился в одной из гостиниц Оверни, сняв там номер. Также он приобрёл небольшой сарайчик для своих нужд, но прежде всего – для нужд людей: Рыжий взялся за тренировку молодёжи по таким классам, как пятиборье, тайский бокс и бои без правил.
Утром он пошёл, пока была роса, на скамью читать газету. Всё также в шляпе, очках и пальто, а также в белых перчатках. Имидж ему ох как не нравился после его полуспортивного everyday-одевания, но что поделаешь – ему сейчас главное было нужно, чтобы хоть немного страсти улеглись – натворил он столько, что ему теперь завидует вся исподняя и преисподняя.
Было рано и ещё темновато. Лишь дворник подметал засохшие листья деревьев – стояла унылая осень, но Дик ей всегда был рад и даже наслаждался этой порой. Вальрус любезно убрал ноги, когда уборщик надумал отыскать мусор под лавкой и сгрести его в движущуюся рядом с ним урну.
Но тут к Рыжему подошли три пижона, скорее всего, местные. Дедка и след простыл. Дик почуял неладное, но выдавать себя сразу не стал.
– Эй, мужик, огоньку не найдётся?
– Не найдётся. – Дик продолжил чтение газеты, но там пошла всякая муть – про выставки с самыми красивыми кошками в мире. Типлтон же запрещал пить и курить, и Вальрус, несмотря на свой крутой нрав, также был без вредных привычек.
Один из сопляков замахнулся было на Дика, но тот слегка сдвинул очки на нос, буркнул про себя что-то непонятное, усмехнулся и подставил первому агрессору подножку. Рухнул и второй, свалился третий.
– Какие-то ещё вопросы, ребята? – Дика так и подмыло расхрюкаться от смеха, и он еле сдерживался. Да если бы они только знали, КТО он…
– Нет-нет, дядя, мы уже уходим.
Прошла неделя. Над сарайчиком теперь висела надпись, гласящая «Всем желающим стать сильнее…». Дик соорудил неплохой бизнес. Там он учил боевым искусствам и тех трёх пидоров, а проблем с законом у него не было, поскольку он пока ничего не нарушил – лицензия есть, печать юриста, нотариально заверено, аренду стабильно выплачивает.… Те три пижона тоже стали постоянными клиентами.
Однажды к нему подошёл худенький маленький парень с очень болезненным лицом. Он весь был какой-то неестественный и хилый. Дик продолжал мутузить грушу.
– Что хотел, парняга?
– Мсье, я не умею драться. Совсем. Научи. Пожалуйста… - Бедняга был иссиня-бледный, как труп.
– Тебя что, собака покусала?
– Нет…
– Предки сдохли?
– Нет.
– В подворотне гопнули?
– Нет!
– За девчонку постоять не смог? – Дик продолжал сосредоточенно отбивать резине бока.
– Да нет же! Я сам хочу, для себя. Чтобы не было страшно.
– Вот раз сам хочешь, то и делай сам. Учись. Я не берусь за таких. Всё, не мешай тренировать настоящих мужчин.
– Ну, пожалуйста! Я ведь тоже приезжий, и у меня тут совсем никого нет! Приюти, накорми, одень, вылечи, устрой на работу, а я тебя отблагодарю. Позже отплачу, той же монетой…
Дик удивился такому слабаку и нюне, но промолчал.
«Блин, что я вам тут всем, миссионер, что ли, или мать Тереза? Да у меня руки чешутся Эйфелеву башню в три погибели согнуть, а меня просят пожалеть человека. МЕНЯ попросили о помощи. Пипец на хрен. Жесть. А что, мужик должен в жизни сделать три вещи – своровать дом, сломать дерево и сдать сына в приют. Ну, а поскольку я как бы робот, то не могу этого сделать. Почему бы и нет? Ха-ха-ха, Дик Вальрус, а что, если ты в натуре сделаешь для отщепенца-пацана доброе дело, а? Цены б тебе тогда не было, уникальный ты наш. Всё надо попробовать в своей жизни. Добро я ещё никому не делал. Хрен с ним, помогу», думал про себя Рыжий.
– Идёт. Так уж и быть. Днём с трёх до шести. Всё, пошёл вон отсюда!
– Спасибо, спасибо, спасибо! – Тот чуть ли не прыгал от радости.
Так Дик начал осваивать для себя новые приоритеты. Но позже пожалел, что вообще связался с тем человеком…
Знаете, однажды в жизни любого робота настаёт момент, когда он вынужден признать, что есть существо могущественнее его самого. Сильнее Дика физически так никто и не стал, зато в Типлтоне магия не являлась основным предметом, и экзамена по нему не было. Да, детей учили телепортации, гипнозу, обаянию, молчанию, выживанию, но в более глубокие дебри эзотеризма и мистицизма их никто не посвящал – это им было не нужно. То, что произошло дальше, действительно пугало.
– Вот ты говоришь, на работу хочешь.… А что ты умеешь? – Спросил однажды Вальрус, сидя у камина.
– Я стригу хорошо.
– Типа парикмахер?
– Ага.
– Отлично. Прекрасно. Замечательно. Со зрением у тебя как?
– В смысле?
– В прямом. Видишь, я совсем Дедом Морозом стал. Ещё немного, и я уже буду, как Билли Гиббонс из ZZ Top.
– Ну, давайте, постригу…
Парень так и не говорил, как его зовут. «Моя школа, скрытный, не выдаёт себя», приятно льстил себе Рыжий. Ещё парикмахер являлся хорошим психологом, совмещая в себе ингредиенты друга и врага, а также просто нейтрального собеседника, прекрасно манипулируя всем.
Парень выкатил кресло в коридор, прямо напротив старинного тройного зеркала.
– Присаживайтесь. Прошу…
Дик сел. Парень взял большущие ножницы.
– Не шевелитесь. И то, что вы увидите – не удивляйтесь этому. Будьте спокойны, не дёргайтесь. Не смотрите по сторонам. Только перед собой. Договорились?
Дик не ответил.
Локон за локоном, но Вальрус вдруг почувствовал себя неважно, скорее – даже ужасно. Ему было неловко. С каждым прикосновением горе-парикмахера на душе становилось всё холоднее, а ледяной взгляд обычно робкого и застенчивого паренька теперь не на шутку пугал. Да, Дик испугался. Впервые в жизни. Это язычество, знаете, оно древнее всех религий. Оккультизм – страшная вещь, страшная сила. Лучше не пробовать это. Магия – смерть не только для обычных людей, но и для роботов и инопланетян, ибо в них это не заложено. У них не выработан иммунитет против этого, к тому же они и не крещены. Вдвойне жесть. Они не смогут справиться, если что-то пойдёт не так – их не учили бороться против этого…
– Ты что делаешь, что творишь? – Вскрикнул неожиданно Дик, попытавшись встать.
– Сиди смирно. Сядь, где сидел. И то, что увидишь – проглоти и забудь. Бойся, как боялся я…
Стрижка продолжалась. Дик не выдержал, и глянул по сторонам, в другие части зеркала. Ему померещились тени, а затем заиграли языки пламени. Сатана пришёл в гости и смотрел теперь на Дика из всех трёх зеркал.
– Привет. Узнаёшь Меня? А ведь ты Мне служишь…
Дик заорал, как бешеный. Видение исчезло.
«Парикмахер» закончил своё дело. Вполне аккуратно, если не считать загадочных прелюдий.
– Кто ты? И что тебе от меня нужно? – Вальрус побелел от страха. Впервые он признал себя проигравшим в ситуации.
- Ты не помнишь меня? Я тот парень, кого ты убил в школе. Вспомнил? Я – Харрис Джет, собственной персоной. Я – «чёрный» падре, и я поклоняюсь тьме. Из-за тебя.
– Да будь ты проклят!.. Как это?.. – Дик покрылся потом. Он даже не мог пошевелиться – как наказание какое-то. Невидимые руки держат и не отпускают.
– А вот так. Обыкновенно. Видишь – я живой. Только я очень, очень, очень слаб. Физически. Ибо скоро я действительно умру – я сильно болен. Я продал душу дьяволу, чтобы найти на тебя управу, и я тебя нашёл. Ты сам попался. Я тоже снял микрочип – видишь, на мне его нет! Я слаб физически, но взамен я получил дар – я маг. Ты отнял у меня всё – славу, гордость, талант, мышление, жизнь, силу, признание, лучшие годы, мою Анну, которую ты растоптал и выбросил. Получай теперь по заслугам.
У Дика, отнялась речь.
– Но я не такой изверг, как ты. Я буду мучить тебя иначе, и не так долго. Я знал, какое слабое место у детей из Типлтона, и специально обучился всему. Пришла гроза, она ясна – умри, умри, умри.... Против этого вы бессильны, я знаю. И никто тебе не поможет. Никто.… Только я либо ты сам. Я могу тебе помочь. Хочешь ли ты этого?
Дик одобрительно закивал, в ужасе не шевелясь остальным телом.
– Хорошо, идём за мной. Садись снова в кресло перед зеркалом. Молодец. Закрой глаза. Теперь открой. Ты даже можешь снова говорить. Итак, слушай меня внематочно. Сейчас, если будешь себя хорошо вести, должна появиться та, кого ты любишь. Усёк?
– Угу.
– Не «угу». У тебя появится такой кратковременный соблазн, как смех, и тогда ты всё испортишь. Готов?
Пошли видения. Дик присматривался, присматривался, но всё без толку. Когда Вальрус увидел Анну, безмятежно спящую на диване, он рассмеялся. Внезапно откуда не возьмись, появилась рука. Она вышла из зеркала. Ладонь дала Рыжему оглушительную пощёчину. Тот охнул и скрючился от боли. Щёку жгло, как огнём. Из зеркала вылетела карта, пиковая дама.
– Я же предупреждал! Осёл. Странно, почему пики…. Дик, вам кто-то мешает. Вашему счастью.
– Кто?
– Я. Я мешаю. Это всё из-за вашего прошлого. Вы не можете быть вместе, и ты сам знаешь, почему.
– Не знаю, я уже вообще не соображаю ничего! Говори уже…
– Чему нас учили? «Игнорьте друг друга. Вы не знаете друг друга. Вы лишь вместе проходите полный курс обучения и сноровки. Потом вы все разбегаетесь. Мы вас не знаем, но и вы нас и друг друга тоже не знаете. Вы знаете всех остальных и их нейтрализовываете».
– Скоты, подлые скоты…
– Вот именно.
– Какого чёрта тогда тебе от меня нужно? Судя по этим выдержкам и тезисам, ты бы тоже не получил Анну!
– А я не про Анну. Я про то, что ты меня убил. И вот он я, вернулся, и стою перед тобой. С того света…
– Дьявол…. – Рвал и метал Дик.
– Ещё разок?
– Давай.
На сей раз Вальрус заставил себя держать эмоции при себе. Анну он увидел снова, не засмеялся и никто его больше не ударил. Вылетела червонная дама из зеркала. Колода исчезла.
– Молодец. Теперь вижу, что хоть что-то положительное в тебе осталось. Нутром чую – любишь Анну где-то на уровне подсознания.
– Тебе-то что?
– Мне – ничего. Я живу лишь местью. Отомщу – и умру.
– Что ещё ты умеешь?
– Хиромантия. Гадаю по руке.
– Бог ты мой. Ну, на. Смотри. – Дик протянул ему кисть руки.
– Хм, занятные штрихи. Скрещённые вены рисуют букву «А». Линия жизни не доходит до запястья – долго ты не проживёшь. Её пересекают ещё две линии – ты дважды будешь тяжко болеть. На сгибе линий нет – ты так и не женишься. И детей у тебя не будет. Еле видны три чёрточки. Господи…
– Что?
– Это три аборта. От тебя погибли три невинные души.
– Быть того не может! – Побагровел Вальрус. – Анна сказала, что делала лишь один раз; и то, всё равно был бы выкидыш. Она снова мне солгала, сука!
– Спал с ней, всё-таки? Ладно. Всё, успокойся. А потенциал у тебя неплохой. Если захочешь, можешь изменить свою судьбу.
– Как?
– Я ничего тебе не скажу. Не могу и не хочу. Сам…
– Р-р-р!!!
– Не рычи на меня. Я уже навёл на тебя порчу. Сильнейшую. Ты теперь действительно долго не проживёшь. И уйдёшь из этого мира в иной не своей смертью…
– Да чтоб ты сдох! – Дика словно загипнотизировали, и он никак не мог снять с себя оковы этого проходимца.
– Нет уж, умереть должен ты! Трижды. Искупишь ты или нет – не дано мне знать.
– Ах ты, приблудная душа!!! – Дик, наконец, очнулся от полуторачасового оцепенения – чары чёрного мага спали, как оковы.
Вальрус набросился на него и задушил, а останки выкинул в свой же камин. И огонь стал свидетелем сей кремации. От парня остался лишь пепел…
Дик сломя голову помчался, визжа, как неизвестно, кто, по всяким бабкам-дедкам, но тщетно. Пришёл кюре и освятил сарайчик. Над входной дверью изнутри сверху Дик, написал «ААА», но оно почему-то превратилось в FFF, и обожгло пальцы. Теперь там красовалась цифровая надпись «666». Дик присел, сам не свой. Ему вспомнился один смешной и странноватый стишок:
Пойду-ка домой, если я – это я;
Меня не укусит собака моя,
Она меня встретит, визжа у ворот
А если не я – на куски разорвёт.
Постучала старушка в калитку чуть свет,
Залаяла псина громко в ответ.
Старушка присела, сама не своя
И тихо сказала: «Ну, значит, не я…»
Дик в страхе ухватился за «Демонологию», ибо зло притягивало лишь зло. Он принёс домой чистое свежее сырое яйцо и начал перекатывать его; сначала от кисти левой руки до плеча, затем перешёл на шею и голову, и точно таким же образом провёл яйцо по второй руке. Затем Вальрус разбил яйцо – оно было чёрным и тухлым, и вместо цыплёнка оттуда полезли крокодильчики. Дик в ужасе отпрянул: это родовая порча. Он перерыл дом вверх дном и повыбрасывал весь хлам, какой только имелся.
Потом он сходил на спиритический сеанс к русским. Те двигали странный чёрный предмет по круглому столу, вызывая духа.
– Кого вызываете? Гоголя, наверное? Он же известный мистик и прозаик! – Спросил Дик.
– Мм, нет. – Все переглянулись, подозрительно глядя на незнакомца-чужеземца. – Его могилу неоднократно вскрывали, гроб подвергался перезахоронениям. Голова Николая Васильевича не покоится рядом с телом, к сожалению, и все это знают. В последнее время он сам был не свой. Писатель начал верить в то что, что писал. «Мёртвые души» он писал только лишь по ночам. Второй том Гоголь так и не закончил, сжёг его в камине. Иногда этот человек чертил вокруг себя мелом окружность. После этого долго он не прожил и умер при весьма странных и даже загадочных обстоятельствах. Когда впервые покусились на могилу, крышка гроба была сдвинута, а сам писатель сидел в неестественной позе. Скорее всего, у него был приступ летаргического сна – он проснулся уже в гробу и там же спустя некоторое время задохнулся. То есть, его можно сказать, похоронили заживо, сами того не ведая. Вот такая вот страшная история. И при жизни пугал, и после смерти учудил. Мы бы даже не пытались вызвать его дух – мурашки по коже. Мы будем вызывать Александра Сергеевича Пушкина.
– Что? А его-то на кой? Вы не боитесь? Это же богохульство! Оставьте бедного человека в покое, дайте ему спать спокойно.
– А не мы одни…
– К тому же он также умер не своей смертью – его прибили на дуэли.
– Сам виноват. Стреляться из-за бабы? Хотя из-за таких и во Франции стрелялись. Боже, упаси, избавь и сохрани. Кстати, знаешь ли ты тот стих, «У лукоморья дуб зелёный…»?
– Ну, естественно. Разумеется, а как же. – Просиял Дик. Тут Типлтон его не подвёл.
– Это Гоголя стих. «У синеморья гроб дубовый; и цепь на гробе том…».
Дику вновь стало не по себе, и он сбежал со спиритического сеанса, только пятки сверкали.
«Колдовство, колдовство, колдовство.… Да, это потеря для роботов!», на бегу размышлял он. «Как же я сразу не допёр, откуда ветер дует?».
Зайдя в больницу, он увидел, как медсёстры уносили мёртвого малыша – цыганка проткнула его родинку то ли иглой, то ли шилом. Теперь там зияла чёрная дыра, из которой не шла кровь.
В саду он увидел двух девочек. Одна ранила подругу в руку, нечаянно. А на руке была родинка.
– Ты ведьма! Я с тобой больше не дружу! Если из родинки не идёт кровь, значит, ведьма. Мама, мама, забери меня отсюда, я не хочу с ней играть!
Теперь и Дик, задумался о смысле жизни. Карла и Джонас поняли это раньше. Отныне Дик, стал более осмысливать свои действия. Святым он так и не стал – не его это призвание. Но он поклялся, что больше не будет заигрывать со всем этим – это слишком далеко зашло. Если только в теории, и то. Ему стало вдруг жаль детей, тем более Анна погубила возможных троих. К тому же.… Ай.
«Я слишком много убивал и слишком часто делал зло. Лучше я уже не стану, не моё это. Но отныне я буду чётче и внимательней координировать свои действия, ибо так дальне не пойдёт. Я избрал опасный путь. Буду двигаться в нём же, но более осторожно. Пора кончать с этим. Не сейчас – позже… Дети-то тут причём? Эх, Анна, разочаровала ты меня. Это же наши дети! Были бы ими! Что я, совсем уже, что ли? Я бы не допустил больше одного аборта – ты сделала это трижды. Что, предохраняться не учили тебя, если уж на то пошло?! Разве так можно? Не-ет, нет. Я думал, ты лучше меня. Всегда ценил это в тебе. А теперь, чем, ну чем ты отличаешься теперь от меня, мм? Ни-чем. А жаль. Я не равнялся на тебя, но я считал тебя лучше себя. Пусть так. Только злобы во мне меньше не станет. Детей я больше не трону. Обещаю. Но взрослых я не пощажу. Я пришёл, как Антихрист, и докончу начатое. В конце-концов, я не рождался таким. Меня вынудили, меня обкалывали, травили, выгуливали, стращали, донимали, издевались надо иной, укрощали и дрессировали. А в итоге? А в итоге я убил своего учителя. Убил своего одноклассника. Убил собственного ребёнка, ибо за аборт с меня никто ответственности не снимет. Насиловал чужих, убивал, пытал, мучил. Терзал и рвал в клочья, расчленял и выбрасывал на помойку. Вот такой вот я, Дик Вальрус. Он самый. Не было до меня такого приблудня, и надеюсь, больше не станет. Вот он я, во всей красе. Хватайте меня. Слабо? Трусы, потому что вы все – трусы. Бережёте собственную задницу, боитесь собственной тени! Поэтому-то вы и выращиваете в Типлтоне отморозков, пешек, ибо самих вас хватит ненадолго. Гуляем и пасёмся, спим мы и трясёмся, пожинаем мы свой труд, его плоды. Гундим и шепелявим, острим мы и шуршим – мы подлые, мы подлые скоты. Скотиняка такая, и не одна. Нас.… Кстати, а сколько нас? Тупиц – двенадцать миллиардов, а нас – тридцать тысяч. Этого мало, но, тем не менее, именно мы правим бал, и никто иной. Мы всех поклали и заслали, отринули мосты. Мы содрогнули всё болото, убежали те, поджав хвосты. Нам вменяется незаконный шаг, грех и грех на нас. Грех, ещё раз грех, и всё это – за раз. Зараза я, зараза, ох и подлюка же я – кобель и тот получше, чем я, упрямая свинья. Гожусь лишь в плотники на праздник, но его ломаю я – ведь больше не умею, палач я, и не зря. Трутень труд не любит – всё делает пчела. Гоняется по сотам, моя, моя, моя!.. Трение, затмение – дела, тела, еда. Шустрый я, и мне под стать – молва, молва, молва. Молва о том, что умён я и красив – тьфу, но я ужасен и спесив. Анна хлопает колбочками, шефу стирает бельё; Джонас и Карла, ещё бы и я – втроём, втроём, втроём!!!».
Гадать на кофейной гуще Дик уже не стал.
Проезжая мимо кладбища, он заметил там сатанистов, которые пили там спиртное и мочились на погребальные плиты. Дик таким отродясь не занимался и видел такое впервые. Но он отнюдь не был примерным паинькой, поэтому на все эти действия пожал плечами.
«А им всё равно уже до лампочки. Им не поможешь, их больше нет – они мертвы. Так что эти позёры зря стараются, однако…», цедил он сквозь зубы, глядя придуркам вслед из заднего стекла маршрутки.
Придя домой, Дик, свернул свою лавочку. Дико извиняться или тихо извиняться – в общем, извиняться было не в его вкусе, и он выставил всех за дверь, сказав, что больше не работает ни с кем и сматывается. Он отдал последние гроши и уехал в аэропорт. Благо, там неподалёку был банк, и Рыжий взял со своего счёта немного акша – жить уже было практически не на что. Ассигнации он потратил на билет до Нью-Йорка, а уже оттуда на такси добрался до конечной своей перевалочной базы. Вальрус беспокоился, что таможня будет в аэропорту жёстко тупить, но, на его счастье, этого не случилось.
У себя дома он немного расслабился после перелёта, возобновил свой неповторимый имидж, кроме одного фактора – побриться уже определённо нужно было. А то это уже напоминало деда Макара, только без своих девятнадцати зайцев в лодке. (Совпадение ли? В событиях 11 сентября 2001 года официально участвовали девятнадцать террористов, имеются ввиду те, которые взяли в заложники те четыре самолёта).
– Ну вот, теперь я и на человека похож. Недолго мне осталось.… Надеюсь, это лишь суеверия.
На следующий день Дик Вальрус прямиком отправился на работу – пора за дело.
В конторе же босс принял его с распростёртыми объятьями – ещё бы, столько дел натворить. Дика везде отмазали и всё, что писали в газетах, тут же засекретили. Дик лишь удивился, почему этого не сделали ещё до его приезда. Вальрусу устроили небольшой фуршет «чисто среди своих», в честь возвращения на поле боя, дальнейшее «освоение целины», пахоты на ниве и нахождение золотой жилы.
Хозяин поручил Дику весьма ответственное задание – «убрать» кое-каких политических лидеров, дипломатов, которые пронюхали о Типлтоне и даже о конторе. Те люди были из гнилой верхушки АНБ, которые не хотели терять своего влияния, поэтому нужно было быть максимально осторожным. Не были никакой гарантии стремительного успеха. Задание было очень сложным, ибо и снаружи здания были камеры видеонаблюдения. Мало того, сделка должна была состояться в первой половине дня, а средь бела дня, при дневном свете выключать камеры было бы невозможно – его бы сразу повязали. Всюду были ищейки. Никаких тебе лазеек. Контролировать ситуацию было крайне опасно. Шеф доверял самые ответственные поручения только лишь Дику – только он был самым метким стрелком, хладнокровным беспощадным убийцей и спокойным «плохим парнем». Джонасу такое в руки не шло – он был просто шпион, не более, пусть и шпион №1. Что касается Карлы, то это вообще не было в её компетенции – она училась не на наёмного убийцу, а на контрабандистку. Оставался лишь вездесущий всесильный Дик, который, не медля взялся, ухватился за очередную работёнку. Для него не существовало слов «не могу» или «не хочу»: всегда было «выложусь, но сделаю». Таким был этот человек. Родился ли он таким, воспитали ли его так, но Дик Вальрус был достоен похвалы, хотя бы за то, что всегда верным оставался своим принципам. Он так и не убил ни босса, ни Джонаса и ни Карлу – всему своё время. Это не убудет, это не горит, без этого можно прожить. Просто тяжело быть человеком без прошлого, а жить с этим – вообще жуть. Одни, наоборот, хотят забыть своё прошлое, стыдясь некоторых моментов из него, но Рыжий больше стыдился своего настоящего – он мало чем из него гордился и мог бы похвастаться. Убить и дурак сможет, а вот сделать это красиво и качественно – это надо уметь. В этом был весь Дик Вальрус, человек-загадка, человек-легенда. Очень плохой человек, даже ужасный, прямо нелюдь, но по-своему «в доску свой», не предающий, исполнительный, надёжный, ответственный, мужественный, выносливый, верный, как собака, крепкий. Энергичный, иногда весёлый, юморной и смешной, чаще просто до безумия серьёзный. Его боялись, перед ним преклонялись…
Не знал только Дик, что задумали его убрать: встреча была подстроена. Шеф не забыл последних событий: лицемер всё отрицал и якобы забыл. Ничего подобного. Однажды приходит такой момент, когда даже лучший вынужден уйти, ибо, увы, пришло молодое поколение ему на смену, которое тоже хочет вкусно есть и пить, хорошо жить и зарабатывать большие деньги, пусть не всегда (а в случае нашего повествования – вообще никогда) честным путём. И среди сопляков всегда выберут нового героя, который затмит старичка. Придёт время – и уберут и его. И круг этот нескончаем. Так было, так есть и так будет всегда – эта смена поколений и времён. Мастер никогда ранее не сомневался в Дике, но пошли слухи о возможном союзе трёх героев, инициатором которого выступала Карла, а Дик, не сказал им «да», но и «нет» он им тоже не сказал! Это и пугало, беспокоило хозяина. К тому же эти последние события…. Вальрус сильно спалился, когда занялся самодеятельностью и «войной роботов, клонов и цветов»; его опознали и ищут все крупные международные спецслужбы. Тем более возникли опасения на том основании, что Дик слишком много знает и постоянно не прочь узнать своё прошлое, а это – нельзя. Ни в коем разе. Рыжий не первый год копает под них, ища правду – это стало тревожить умы сотрудников. И копать он не перестаёт и по сей день, и вряд ли перестанет – слишком упрям этот лоб. А раз так – надо подставить. Просто нужен повод, чтобы заморозить его, хотя бы временно, пока они не вколют ему вакцинку помощнее. Они должны выиграть время. Да, Дик – величайшее приобретение конторы, ценнейший выпускник Типлтона. Это всё понятно, но когда встаёт вопрос о жизнедеятельности самой организации, когда им потихоньку начинают перекрывать воздух – вот тут-то и выходит, что организация эта не собирается жертвовать всеми своими членами ради одного героя по имени Рыжий.
Дик же не торопился – операция аж через две недели, так что пока можно без проблем побаловаться чайком и поиграть в экстрим…
12. В ПОИСКАХ БОЛЕЕ ЭКСТРЕМАЛЬНОГО МИСТИЦИЗМА
«Интересно, а чем сегодня балуется человечество?», размышлял Дик Вальрус, вкушая прелести обычной жизни – без надзора своих мучителей и без ежеквартальной прививки.
По новостям ничего интересного не было. Дику быстро наскучило глазеть в экран. С газетой он вообще сходил в туалет, только задница стала цветной.
«Ну, вот моя позиция – зло. А на дворе – 2031 год. Люди чем маются на сегодняшний день? Как же они, простые людишки, творят зло?», рассуждал он.
Он начал копаться в архивах всех криминальных хроник.
«Хм, интересно, кто-нибудь превзошёл меня в жестокости?», думал он, перелистывая отчёты.
Мир ничем таким страшным не занимался, что удивило и расстроило Дика. Человечество стало крайне лениво, и оправдывалось лишь погромами в торговых центрах, сгоревшими дотла, сожжёнными СТО и испоганенными парковками.
«И где ж там абсолютное зло?», вопрошал он.
Тяжелая экстремальная музыка перестала существовать ещё в 2013 году. Даб-степ, хаус, арэнби, хип-хоп, транс, минимал и эмбиент тоже были в ауте. Великая объединённая ложа масонов закрылась, перестав существовать, как таковая. В мире доминировали из убийств лишь заказные, нелинейные. Количество жертв от цунами увеличилось – ну да, они ведь не учились в Типлтоне, кто бы их научил алгоритму выживания?
«Сатанисты – одни позёры. Это просто смешно. Дико ржу. Ну, читал я «Сатанинскую библию» Антона Шандор ЛаВэя, и что? Детский сад. Оказывается, Бог – это Сатана, а Сатана – это Бог. Оказывается, мир создал дьявол, а добрый Бог мешает ему установить мир зла. Ну, надо же, какая чушь! А вот в Типлтоне у нас «люди» типа верующие. «Занимайтесь сексом, дети мои – это полезно. Это спорт, и можете это делать сколько угодно, с кем угодно, когда угодно, и где угодно». А это как – со всеми? И с животными – тоже? Да вы, батенька, зоофил и извращенец, а не сатанист. Астрология вообще полный отстой – сколько бы мне не промывали мозг всякой хренью, ничего не сбылось. Это всё неправда! Масоны уже отжили своё – это неинтересно. Зато мистицизм, эзотеризм и гностицизм – вот это тема! Этому есть своё логическое объяснение. Это существует по сей день. Это доступно и популярно, и меня это интересует. А астрология, сатанизм и масонство – мертвы. Куча архаизмов, бестактность взамен скрупулезности. Я считаю, что в каждом деле должна возвышаться качественная характеристика, а именно полезность, результат. И полезность иногда лучше результата, если она сама по себе лучше. Дивное око…».
Дик Вальрус почесал затылок и отложил всю эту гегемонию на неопределённый срок.
«Ладно, потом как-нибудь», решил он.
Дик направился в одно страшное место – башню с винтовой лестницей. Там он любил охотиться на голубей и есть их живьём. Вот и сейчас он кушал одного из них вместо яблока, как перекус, сухой паёк.
Дорогу ему перебежала чёрная кошка. Зря. Дик догнал её и изнасиловал. Затем кинул под колёса электрички. Кошка сдохла в страшных мучениях – её буквально раздробило на рельсах.
«Ну, а почему бы и нет? Алистеру Кроули, значит, можно было это делать в 1926 году, а мне – нельзя?! Не верю я во все эти суеверия, не верю. Это всё бред сивой кобылы. Сколько веков уже прошло, а люди так и не поумнели. С одной стороны, мне повезло, что я обучался в Типлтоне – я на пять порядков умнее и выносливее, чем двенадцать миллиардов людей на долбаной планете Земля, вместе взятых. Дрянь ты, кошка – чего тебе неймётся? Зачем перебежала мне дорогу? Дура крашеная. Песта тебе за это! Надеюсь, суеверия – это только лишь суеверия. Сказочка про козявочку на ночь, чисто попугать детей перед сном страшилками…», болтал сам с собой на ходу Рыжий.
«Мистика, а ты где? Хочу тебя, и сильно! Появляйся. Эзотерика, гностика, алё!»…
Свершилось. Но не правосудие.
Сначала у Дика, стыла кровь при виде сотен тысяч черепов на дне какого-то водоёмчика. Потом померещились призраки, которые прикасались к нему ледяными ладонями. Затем появился сам Асмодей на огненной колеснице и отдраконил его, как следует. Напоследок Вальрус глох от вытья вампиров, кружащихся над ним, как дементоры над Гарри Поттером. Дику впервые в жизни стало реально страшно.
«Так вот ты какое, зло, за пределами школы Типлтон!», довольно отметил про себя Рыжий. «Эти бестолочи хоть на что-то оказались годны – мистерия есть!»
Обратный путь был не менее причудлив – Дика, душили хищные растения, засасывало в мерзкое вонючее болото с ифритами, кусали гигантские жужелицы, целовала Даная, предсказывало судьбу проклятое зеркало, гоблинским смехом парили нервы чудища лесные с горящими глазами, и совращали исполинские очеловеченные секвойи. Страху хватило, а адреналин сегодня и ещё на ближайшие три дня можно было не колоть. Но стероидами он всё же воспользовался. На всякий. Мало ли…
Больше Вальрус не прибегал к такому опасному экстриму, решив остаться роботом – ну их к лешему, этих «простых» людей. Опасно, опасно, однако.… Связываться с потусторонним миром в Типлтоне явно не обучали и не собирались обучать – их задачи были куда проще и не касались экстремального мистицизма. Всё гораздо проще – вынюхивать, ждать, убивать, знать…
Дик провалился в сон, который оказался ночным кошмаром. Сначала он просто лежал на кровати, но потом что-то разбудило его. Он заглянул под своё ложе, и вытащил чьи-то окровавленные ноги! Кто-то отрубил их. В полутьме Дик, глянул на стену – на ней висели, и безо всякой опоры, останки повешенного, без ног – их Дик, держал в теперь уже окровавленных руках. «Мама, мамочка!..», заорал, было, он во сне, хватаясь за подушку и марая её быстро сворачивающейся чужой кровятиной. Но не было мамы рядом. Её не было вообще…. Дик, свернулся ёжиком, надул губки и спрятался под одеяло. Но не тут-то было: духи всех убитых им людей начали хоровод, греческий танец. Дик обомлел и молчал. Убиенные подходили всё ближе, всё ближе…. Вальрус от страха закрыл глаза, но они полезли на лоб – кто-то, сшиб его, и потащил куда-то. Дик цеплялся за ножки кровати, кресел, стола, дивана, но его всё же выволокли из квартиры. Он очутился в абсолютно зеркальной комнате: стены, пол и потолок – сплошные зеркала. Ни окон, ни дверей, ни выемок; даже углы, как таковые, отсутствовали.… Всё скруглённое.… «А вы знаете, что если обычного человека поместить в такую комнату, то он покончит с собой?! Вы в курсе? Зеркало притягивает негатив, особенно чужое. И когда в комнате одни зеркала и человек, то они отражают и его негатив, и дают ему свой накопленный. Вот это точно – жесть. Не советую проделывать такое даже в шутку. Опасно, опасно. Не каждый.… Оставьте его дня на два – да он волком завоет от боли душевной, заживо сожрёт себя! Я сам тому неоднократный свидетель, садист и мазохист». Это ещё хорошо, что по «алгоритмам выживания» у Рыжего в зачётке стояло «А», иначе труба ему. Повезло, однако, в который уже раз. Он выдержал и этот экзамен, экзамен жизни. Выносливость – конёк выпускников Типлтона, но надолго ли её хватит?..
13. В ЗАТОЧЕНИИ, ИЛИ ЛАГЕРЬ ЛОККЕН
Дик сосредоточенно следил за целью, валяясь на крыше. Его задача на сегодня была более чем банальна – «убрать» пару-тройку министров, не выдав, разумеется, своих координат. Прицел оптического автомата с глушителем не сползал с объектов массового убийства и захоронения – Дик хладнокровно держал курок наготове.
– Ну, всё уже, хорош чай пить, успеете на том свете! Да не захлебнись, смотри, толстый слоняра! – Дику надоело ждать. Министры всё никак не могли договориться в цене, и сделка явно срывалась.
– Японский бог, ты всё равно скоро сдохнешь, старый хрен, куда тебе столько? Акциями задницу подотри, а лимон зелёных вряд ли тебе пригодится на том свете! – Дик начал злиться.
Министры же торопиться явно не собирались. Мимо ушей проскальзывали деловые фразы и словечки.
– Да выходите уже, мушка уже чешется…. – Дик, захрустел зубами.
Наконец, он дождался – министры вышли из стеклянных дверей, держа в руках солидные дипломаты, жали друг другу свободные от багажа руки и прощались.
– Скорее, шевелитесь…
Выстрел, другой. Один из толстячков рухнул с точкой в сердце, другой опрокинулся с простреленной башкой. Дело сделано. Но Дик, решил вырубить и посредника – бам, бабах, бумс, и тот свалился замертво. Некому теперь просаживать доллары в казино. Акции теперь блестели на асфальте, никому не нужные.
И тут случилось непредвиденное. Шеф как будто догадывался, что на сей раз Дик, переборщит с выполнением задания. Началась облава. На крыше уже стоял спецназ. Кто-то говорил в рупор:
– Дик Вальрус, сдавайся, иначе откроем огонь. Аккуратно положи оружие на пол. Лицом к стене, руки за голову, ноги на ширине плеч.
– Ядрён батон, какая сволочь меня обнаружила? – Матюкнулся Дик, и с рёвом скинул двух спецназовцев с крыши. Те упали, переломав себе все косточки.
По команде пошли выстрелы. Дика ранили в плечо навылет и задели мениск. Коленная чашечка заныла, плечо же просто больно отдавало в руку.
– По рукам не стрелять, олухи! – Заорал босс. – Там же чип! Не вздумайте его убить, он нужен мне живым!
Дик перепрыгнул на балкон. Там висело сушившееся постиранное бельё. Он по верёвкам пробрался внутрь, марая всё кровью. Очутившись в чьей-то квартире, он дико-любезно извинился – супружеская пара выполняла свой долг.
– Ха-ха-ха, голубки! Да вы не стесняйтесь, я уже ухожу. Продолжайте, продолжайте, я не буду вам мешать. Было бы время – стал бы третьим участником сего мероприятия. Но я очень спешу – меня ловят, как затравленного дусёнка. Надеюсь, входная дверь не заперта? А то и с ней ещё возиться…
Дик выбежал, натыкаясь на разбросанные вещи. Потом из коридора побежал направо, потом взял левее и прямо. Вскоре он прокатился по крыше следующего многоквартирного дома, но его всё же поймали – невидимый лазер пронзил его насквозь.
Очнулся Дик уже в камере. В шестидесяти миллиметрах от него, по ту сторону решётки, стоял сам хозяин.
– Доигрался, лисёнок? Чёртов махинатор.
– Р-р-р.... – Рычал от негодования Рыжий.
– Тот посредник был из моих людей. Сколько раз я тебя предупреждал быть бдительней и внимательней, м? Заколебал ты. Ладно, в карцере тебе не место, но в обычной тюрьме поскучаешь. Надеюсь, ты не против?
– Кто меня спалил? Своллоу? Или Джонас, этот сукин сын?..
Мастер ему ничего на это не ответил, дав жест увести его. Охранники выпустили начальника. Дик припал к деталям решётки, пытаясь разгрызть их. Ему попытались помешать это сделать, но тщетно – Дик был, как угорелый.
Вечером принесли жратву, но давать её было некому. Пришлось отпереть камеру. С потолка на жертву упал Вальрус и убил.
Утром следующего дня Дик, притворился более покладистым. Пришла молоденькая симпатичная девушка, Анна Си. На ней был халат медсестры. Мисс Си приготовила шприц, изучая поднимавшийся в нём столбик снотворного, затем прислонилась к прутьям, чтобы ответить на телефонный звонок.
Сзади просунулась здоровенная волосатая рука, и с силой притянула Анну за волосы. Та вскрикнула, уронив шприц.
Спокойный вкрадчивый голос звучал сухо, жёстко и неумолимо.
– Травить меня вздумала? А я думал, мы партнёры. Почему ты всегда всё делаешь без моего ведома? Значит, теперь ты против меня? Мы же вместе начинали! Однажды ты помогла мне совершить покушение на твою бывшую подругу, Карлу, когда достала ключи от её комнатки. Но у меня не вышло – Джонас помешал. А потом ты отдалась мне. Вся. Я имел тебя тогда каждую ночь, а теперь ты занесла нож? Это удар в спину. Хочешь почувствовать, что такое – удар в спину?
Вторая рука со всей силы вмазала девушке промеж лопаток, сломав позвонок. Анна тяжело задышала, но не издала ни звука.
– Хочешь, огорчу? – Выдохнула Анна. – Ключи дала я, да. Чтобы ты убил мою подругу. Но Джонаса позвала тоже я – передумала я тогда…
– А я ещё любил тебя, тварь. Ты предала. Ты теперь по ту сторону решётки – значит, ты враг. Друг мне лишь тот, кто будет со мной по эту, а не по ту, сторону решётки. А теперь – умри. Дико и жестоко, в страшных мучениях.
Дик взял её за горло, и задушил…
Время обеда. Всех заключённых вывели наверх. Сокамерников же у Дика не было – охранники побоялись к нему кого-то подселять. Как всегда это бывает, новичок становится всеобщим предметом пристального внимания, и внимания отнюдь не положительного. Бандитов не смутили физические данные Рыжего.
– Эй, а ну подойди сюда! Сосать будешь? Нет? А как – так? Совсем не хочешь? Странно…
– Э, ты чё, опух что ли? Тебе говорят!
– Глухонемой? Не слышит и не говорит. Зови Матёрого.
Вальруса окружила в кольцо целая толпа. Человек тридцать, если не больше. Ещё человек триста наблюдали за всей этой картиной.
– За что сел? – Спросил Матёрый. Это был, по ходу, вожак. Он решил говорить более гладко.
Дик молчал. Он ждал момента, а тот – его.
– Обычно Мне отвечают. – Насупился Матёрый. – Ладно, ребята, начинайте. Кончайте его…
Дика начали было бить, но тот вдруг «проснулся». Одного он искусал до смерти, второго «отчалил» по полной программе, третьему достался upper-coat, четвёртого Вальрус подкинул вверх и сломал его позвоночник пополам. Ещё троих он забил ногами. Когда на него набросились все одновременно, он так быстро растушевал удары, что все только удивлялись такой скорости, валяясь в крови. Матёрого он бил так сильно и так жестоко, что на том не осталось ни одного живого места – были отбиты печень, почки, сломаны все рёбра и позвоночник, искалечены руки и ноги, свёрнута шея, исполосовано брюхо, выколоты глаза, разодрана челюсть, нос висел набок, уши отсутствовали, солнечное сплетение было корзиночным плетением…
Всё стихло.
– Ну и что, ублюдки? Кто следующий? – Рявкнул Дик, раздирая очередную жертву. – Что, духу набрались? Матёрый, говорите? А вы хоть знаете, кто Я такой? Я – Дик Вальрус, и народу измутузил больше, чем вы, все вместе взятые. Вы вообще кто такие, малявки? Да я сейчас вас всех по кругу иметь буду, вы поняли? Вы хоть представляете, с кем связались? Быстро отсасывайте у меня все!!! Не родился ещё тот, кто заткнёт мне рот! Я сильнее всех. Итак, вся еда – моя. Снимайте штаны, показывайте задницы – сейчас я вас всех буду драть. И без фокусов мне! Сейчас я достану свой фантастически волшебный агрегат, и вам – аут. Вы думали, вас много, и вы – РАТЬ, а я – ДИЧЬ? Вышло наоборот. РАТЬ – это я, а вы – ДИЧЬ. Слюни подотрите. Небось, трусики мокрые, наложили от страха? Так вам и надо! В следующий раз будете знать, с КЕМ связываться. Все всосали? Не слышу! – Дик пнул одного из нападавших. Тот взвыл и тут же резко сдох. – Молоко у вас на губах ещё не обсохло. Ну, ничего, сейчас вы будете глотать другое молоко; настолько полезное, что обычно женщины, давящиеся им, практически не ходят к стоматологу – там и кальций, и всё-всё-всё.
С этими словами Дик начал своё грязное дело. Охранники боялись к нему приблизиться. Потом они всё же смяли его наэлектризованными резиновыми дубинками.
Так прошло целых десять дней. Дик ходил темнее тучи, а все избегали с ним контакта.
По воле судьбы Карла и Джонас нашли его. Они вели вначале безуспешные поиски, ибо прошёл уже на тот момент почти месяц, а Дик их не беспокоил что-то. И это их угнетало.
Джонас прослышал о кознях шефа, и Карла всё тщательно спланировала: уже во второй половине дня десятых суток они подкупили охрану, истребили свидетелей и примчались к Дику в камеру. Тот сидел в полнейшей темноте и тишине.
На включённый свет он отреагировал недовольно и крайне болезненно:
– Зак, я уже обедал. Унеси эту муть…
– Дик, а это – мы.
Дик привстал и посмотрел на «гостей». Джонас выглядел тоже немного помятым, зато Карла, как всегда, была на высоте. Она помахала ему ручкой.
– Алё, приветик.… Слышала, Анну обезвредил? Молоток.
– Дик, собирайся, мы тебя забираем отсюда. Есть разговор.
– Я ни с кем не намерен говорить. Убирайтесь отсюда. Вам повезло – я взаперти. Иначе – песта вам. И никуда я не пойду. – Заупрямился вдруг тот.
– Вальрус, не беси меня. Тут ты рано или поздно окочуришься. Давай опустим былые ссоры и обиды…
– Забыть? Ссоры и обиды? Да я вас обоих ненавижу! Одной левой замочу…
– Одной правой. – Улыбнулась Карла. – Я не забыла – ты ведь у нас левша.
– Ой, Карлитос, пошли отсюда. Что с ним попусту языком молоть? Говорил же, не пройдёт твоя тема…
– Сойдёт, влейся. Всё в ажуре. Дик, ты нам нужен для одного общего дела. Мы тебя не только сейчас освободим – ты можешь потом вместе с нами рвануть в Индокитай и зажить припеваючи.
– Да ну? Прикольная сказка. А Пентагон и Интерпол? О них вы позабыли? – Прищурился Рыжий, чуть не смеясь.
– Помним, конечно, но и мы как бы не белые и пушистые – Типлтон учит всему. И как скрыться ото всех – тоже.
– Весело у вас. А о чём, собственно, пойдёт разговор?
– На месте узнаешь. – Ледяным тоном ответил ему Джонас.
– Заманчивое предложение, от которого я вынужден отказаться.
Внезапно припадок «хорошести» прекратился. Дик стал самим собой.
– А ну пошли на хрен отсюда оба, и в темпе! – Решётка аж начала раскачиваться. – Вы меня заклали?
– Проклятье, мы не успели! – Карлу прошиб пот. – Нет, не мы, Дик…
– Говорил же, дурацкая затея…. – Психанул Джонас.
– О чём ты вообще говоришь? Что ты понимаешь? Короче, отвлекай его, как хочешь, я ему вкалываю «радость», и мы вытаскиваем его отсюда. Ты меня понял, Джонас?
Видимо, понял.
Пока Джонас, став на время протоном, принимал на себя все заряды отрицательно заряжённых частиц, пеной и матами сходивших с уст Рыжего, Карла доказывала всему научному миру, что на любой атом найдётся свой нейтрино – и вот, Вальрус уснул. Лишь бы не вечным сном.
Джонас вставил ключ в замок и три раза его крутанул. Без помех, зашибись. Со скрипом дверка поддалась, и они вдвоём кое-как выволокли грузного Вальруса из камеры.
– Тяжёлый, гад.
– Не тяжелее Mortician. Всё, попёрли.… Взял? Ключи, говорю, взял? Всё. Ничего не забыл? Пошли. Да к выходу направляйся, чтоб тебя…. – Карла была на взводе.
Стемнело. Дика погрузили в чёрный бронированный джип, как мешок с дерьмом. На него накинули одеяло, завязали глаза, руки и ноги и заткнули кляпом рот, чтобы, когда он очнулся, не разнёс тут всё в щепки.
– Да чтоб ты сдох! Чтоб тебя дождь намочил! – Накинулась Карла на Джонаса. – Ты чего неуклюжий такой?!
– Что с тобой? – Обиженно выпалил тот. – У тебя что, красные дни, что ли? Злая какая-то.
– Я нормальная! Ладно, я мучу зажигание, едем…
– Нет уж, подожди.
– Чего тебе? Ну, ударь меня ещё!
Но вместо того, чтобы врезать девушке, Джонас её обнял и поцеловал. Та затихла, как в первую брачную ночь. Джип постоял ещё немного, завёлся, тронулся и уехал.
14. ПРОСТИ НАС, ДИК...
Дик сидел в кресле, связанный по рукам и ногам. По его жесту глазами Карла вынула ему кляп.
– Теперь ты будешь говорить?
– Да.
– Дик, ты должен нам помочь! Кроме тебя – больше некому! Мы – как одна семья, и вместо того, чтобы вечно бомбить друг друга, мы должны объединиться одной целью. – Карла присела возле Дика на корточки и молитвенно сложила ручки. Джонас, неодобрительно покачивая шеей, развернулся к окну.
Было ещё темно, но потихоньку светало. Джонас оставил, наконец, шторки в покое, думая вначале, что надо бы их открыть, пожалуй – чтобы свет проникал в помещение. А теперь это делалось само собой, безо всякой там посторонней помощи. Солнце, наконец, выглянуло и заулыбалось, лучами, как клещами, убирая тьму. Сначала лучики были малиновыми, потом алыми, затем – оранжевыми. Вскоре они обрели свой стандартный жёлтый цвет, а кое-где в облачках терялись синие и зелёные лучики – преломление происходило очень красиво. Джонас засмотрелся, но в то же время не терял бдительность, внимательно вслушиваясь в каждую реплику пленника. Свеча погасла – Джонас потушил её слюной на указательном пальце. Затем вздохнул, расправил плечи и затянулся ванильной дамской сигареткой Карлы, но тут же расфуфыренно раскашлялся, сплюнул и моментально отправил исчадие ада в табакерку.
«И как она их курит? Поражаюсь. Честное-пречестное, я чуть не задохнулся. Плохо и резь в глазах. Ну, Карлитос, ты ещё та штучка. После Марокко совсем от рук отбилась. Зазналась. Пора тебя проучить сегодня ночью, и проучить основательно. Я не я буду».
– Какой ещё целью? Мне это ни к селу, ни к городу. Должны, но не обязаны. – Дик выглядел не лучшим образом после десяти суток тюремного заключения.
– Согласна. Но смотри, Джонас тоже не против союза. От тебя требуется лишь дать нам засекреченный шифр, и больше ничего; ведь ты единственный, кто уже снимал с себя микрочип.
– Нет. Код не получите.
– Пожалуйста, прошу тебя.
– Даже не уговаривай. У меня и доступа нет. – Дик занервничал. Было видно, что ещё немного, и он не выдержит морального давления.
– Браво! – Джонас захлопал в ладоши и подошёл к ним. – И что нам теперь делать?
– Лучше убейте.
– Откуда в тебе такая злость и ненависть?
– Ненависть у меня ко всему. Изначально, от природы. Я – рыжая смерть. Смертоносный пушистик. Никому меня не одолеть. Я забияка и волосатик. А злой, потому что вы меня связали. – Дик, однако, был в настроении. Когда у него случался не кратковременный, а более длительный по продолжительности припадок, он начинал философствовать и учить всех жизни, но особенно ему нравилось расхваливать себя, как конфету в магазине. Под прилавками, под витринами – да где угодно вашей душеньке. – Дик в эти минуты и любил, и жалел себя. Жаль, что минуты эти длились недолго, превращая хорошего мальчика в плохого.
– Дик, послушай, это не только нам надо. Ты ведь и сам в запале говорил, что хочешь избавиться от этого клейма! Так давай же покончим с вами, раз и навсегда.
– Лады, чёрт с вами. – Неожиданно для всех согласился Дик. – Хорошо, идёт. По рукам. Мне нужны для этой цели…. – Рыжий начал перечислять необходимое.
– Ну, ты и загнул, приятель. Всё будет сделано.
Пока Дик, возился у плиты, Карла и Джонас пошли искать всё необходимое.
– А Дик – красавчик. – Заметил Джонас, беря за руку Карлу, а в другой таща купленное барахло.
– И не говори. Сумасшедший.
– Ну, он всегда отличался странностью.
– М-да, весьма оригинальный тип.
– Заводи свой драндулет, поехали, пока Рыжий не передумал.
– Не передумает. Боже упаси, если иначе. Я больше не хочу из-за него собирать свои кишки по углам и закоулкам. Хватит с меня. Ну его, нафиг.
– Давай, пошли уже…
Дик действительно не передумал, и возился у банкомата, как электромонтёр в кроссе. На нём были спецовка, защитные очки, микрофон, датчик и микро-наушники, которых не было видно.
– Всё взяли? Я готов.
– Когда операция?
– Сегодня ночью и приступим. Можете пока понежиться. Я тоже посплю.
– Дик, ты – чудо.
– С тебя – косяк. И с тебя – тоже. Чем расплачиваться будете? Особенно ты, Карла. Это самое интересное.
– За что косяк?
– Дик…. – Джонас заулыбался. – Ты добрый малый, но сейчас несёшь чушь. Карлу я тебе не отдам, так и знай. К тому же по очкам я тебя сделал.
– Это как?
– 12:0 в мою пользу.
– Эй, вы там долго будете ещё паясничать? Время идёт, народ. И меня делить не нужно, а то никому не достанусь. Джонас, от тебя вообще не ожидала. Сегодня джентльмен не ты, а Дик. Кто сколько раз мной пользовался…. Сволочь!
– Будем считать это недоразумением и неудачной шуткой.
– Надеюсь.
Однако, вопреки ожиданиям пары, Дик, повёл их не через центральную площадь, и даже не по мостовой – они спустились в канализацию.
– Фу, Дик, это было обязательно?! Кошмар. Три недели отмываться буду.
– Не ной. Это конспирация.
– От кого?
– Не тот вопрос ты задаёшь. Надо спрашивать «для чего?».
– И?
– Нас и так босс ищет. Все уже знают, что вы меня выкрали из концлагеря Локкен.
– Да, но…
– Без «но». Я второй раз не попадусь. Узнаю, кто меня подставил и запер там – убью. Молитесь, чтобы это были не вы…
– Дик, да ты что, мы наоборот тебя оттуда вытащили!
– Вытащили – спасибо. Попрекать этим не нужно, а то брошу всё, и будете потом реветь, что так и умерли роботами. Я – супер.
– Да мы и не спорим, Дик.
– За дело?
– За дело.
Все трое поползли по канализационной трубе, вскрывая люки и закрывая их за собой. Старались не шуметь. Но даже под землёй было слышно, как на одном из участков дороги произошла автокатастрофа, и полиция немедленно среагировала. На другой стороне вовсю работали сантехники, монтажники и шахтёры – они тянули массивный кабель, но так, чтобы он не напоролся о затычки телефонных радаров и кольца отопительных труб.
– Служба спасения! Первый, ты где? – Послышалось там, наверху.
- Ты слышал? – Карла приложила палец к губам, давая знак всем создать тишину.
Все прислушались.
– Да-а, слышимость – пипец. – Заметил Джонас, но тут получил удар от Дика.
– Получишь сейчас, никогда в подобной ситуации не бывали? Поживее, господа. – Толкал он их.
Наконец, они добрались до лаборатории, благо у них были фонарь и карта.
– Что дальше?
– Ничего. Я ни за что не ручаюсь. Если нас обнаружат – нам крышка. Побег – это верная смерть. Если нас кто-то сдал – всё. – Отмежевался Дик.
– Да ладно тебе.
Они пробрались в запретную зону. Пока Джонас обезвреживал сигнализацию, Дик и Карла поднимались уже наверх.
– Всё готово?
Дрель была с глушителем. Они распилили командный пункт, затем пробрались в потайную комнату, которая никогда не открывалась – святая святых Типлтона.
– Чёрт, не получается у меня ничего! – Дик пнул дверь. Дрель отказывалась работать – слишком жёсткий материал.
Тогда Карла просто выпустила очередь из автомата прямо в замок. Дверь со скрипом поддалась.
– Да ты гений, девочка!
– Я уже давно не девочка, но за комплимент – спасибо.
Все трое очутились во тьме, а точнее, в сырой комнате без освещения. Джонас решил было воспользоваться услугами фонаря, но Дик презрительно выкинул его в урну, выбежал в коридор, огляделся по сторонам, зачем-то взломал электрощитовую и засел там, на минут тринадцать. Свет зажегся. Карла прыгала от радости. Джонас довольно пританцовывал, как Джон Траволта из «Криминального чтива».
– Ну, вот и всё! – Заверещала мисс Своллоу. Красотка явно была счастлива.
– Однако вынужден вас огорчить, мэм – это только начало. – Парировал Дик.
Настроение у пары постепенно улетучивалось, а лица вытягивались всё сильнее, ибо Дик, решил отложить работу до утра, и уселся, есть пирожки.
– Дик, мы так не договаривались! – Карла глядела на часы. Джонас сел на стул.
– Успеем. У нас целых три часа. Я голоден, а когда я голоден, я обычно туго соображаю; а когда я туго соображаю, я злюсь; когда же я злюсь, мне хочется кого-нибудь удавить. У вас ещё ко мне вопросы?..
– Нет уж, избавь…. – Джонас психанул и начал играться с брелком ключей от машины Карлы.
Но шести минут хватило. Дик посерьёзнел, и начал оперативное вскрытие. Для начала он обсматривал всю комнату, даже поздоровался с тараканами под полусгнившим паркетом. Рыжий явно что-то искал. Рыскал, рыскал, но не находил. Потом он всё же что-то обнаружил, и начал налаживать контакт, но «землило» страшно. Вальрус включил компьютер и запустил несколько нужных ему программ. Потом вытащил заветный комочек – закрытый исходный код своего старого микрочипа в виде бумажки с непонятными символами; того самого, и вставил его в сканер. Это не помогло – сканер упрямо отказывался считывать данные. Пришлось снова прибегнуть к USB-порту, но он, зараза, ничего не видел и не читал – такие странные файлы он просто не поддерживал.
– Дик, тебе помочь? – Карла разволновалась.
– Заткнитесь! – Рявкнул Дик, и, вытащив диск, опустил его в дисковод заново. Тоже бесполезно. Но потом он рассмеялся.
– Ах, они, сволочи…
– Что такое? – Перепугался Джонас.
– Всё проще, чем я думал.
– Это как?
– INI. Устаревший файл текстовых данных. Изначально микрочип – контейнер для хранения информационных данных о прошлом физического лица, находящегося на службе у лица юридического. Нам говорили о том, что это электронное устройство каким-то образом связано с нервами (нейроны, аксоны), кровеносными сосудами и с чем-то ещё. Это так. Также всем нам талдычили, что вынув микрочип, человек умрёт. Однако я тот раз выжил, потому что на место одного чипа мне сразу же впаяли другой. Не знаю, как они это сделали. А снял я его для того, чтобы узнать своё прошлое, и я уже говорил об этом ранее. Также я тоже думал, что чип влияет на мозг таких, как я. Чушь. В Типлтоне в нас заложили основы их идеологии, но микрочип не вёл этому статистику, не отсылал ничего в лаборатории, не был жучком для слежки, не координировал наши действия. Но вскоре мне вшили чип другой, и если я умру – выйдет, что Типлтон прогрессирует.
– А причём тут ещё и дискета? – Не поняла Карла, приподняв голову с колен.
– А это самое интересное, люди. Видите ли, чтобы узнать о себе информацию, своё прошлое, нужно было предварительно себя убить. Или кого-то, кто бы тоже носил микрочип. А дискета – устаревший носитель, раритет, и вряд ли бы кто додумался, что всё запишут именно туда.
– А как чужой микрочип мог помочь?
– Эти идиоты, учителя наши хреновы, разработали уникальную систему сверки-проверки а ля «всегда под рукой», если работоспособным останется лишь один чип.
– То есть?..
– То есть, если вдруг нас всех убьют или арестуют, но останется кто-то один на свободе, то у него в микрочипе есть инфа обо всех нас. Текстовые шифры и закрытые исходные коды весят всего-то несколько байт. Представляете, что это значит?
– Не совсем…
– Поэтому я и искал вас. Поэтому я хотел убить вас.
– Почему именно нас?
– У вас выдержка, как у меня. Все остальные – задохлики, они и секунды не продержатся. Я веду вас к самому главному – для чего я хотел вас убить.
– И?
– Понимаете, если я выну свой собственный чип, я даже прочесть его не успею – я тут же умру. Повторяю, у каждого из нас есть чип. И он несёт в себе информацию не только о вас, но и обо всех таких же якобы роботов. Поэтому я мог, допустим, убить Джонаса, но с помощью его чипа, зато мог прочесть все данные о его прошлом, моём прошлом и прошлом Карлы. Зачем убивать себя, когда те же данные есть у моего врага? Те же самые данные. Абсолютно.
– Теперь всё более или менее вырисовывается. Только всё-таки, при чём тут дискета?
– Это я выяснил гораздо позднее. Можно было и убийств избежать.
– Как это?..
– На дискету для каждого из нас записывалась копия ini-файла с микрочипа, текстовый шифр и закрытый исходный код. Можно было элементарно найти эту дискету, вставить и узнать о себе всё. К тому же там никаких паролей, в отличие у микрочипа. Когда я тогда попросил чиппера вынуть чип, это было началом мук. Он подключил меня к нейро-креслу, и я тогда остался жив. Выжил! Но чиппер тоже ничего не знал. Вынуть одно, а узнать пароль – совсем другое. Пароль он узнал каким-то образом, но потом эти подонки вставили мне новый чип. Чиппера я убил, чтобы он им не разболтал, что я узнал шифр. Поверьте, они бы мучили его гораздо хуже и дольше, чем это сделал я.
– А дискету ты нашёл?
– Нет, и ещё раз нет, к сожалению. Если бы я знал, что они были за карточками в нашей библиотеке, не потребовалось бы столько жертв. Их прятали. Помните взрыв на выпускном?
– Конечно.
– Естественно, это я. Но я сделал только хуже – и вы оба выжили, и мы все остались без ответа.
– Как – так?
– А вот так вот. Пожар уничтожил все дискеты. Все до единой. И когда я это узнал, я взбеленился пуще прежнего, и снова начал вас травить.
– Теперь всё понятно, Дик. Нам очень жаль.
– Было бы проще, да. И без убийств, и пароль не требуется.
– А может, стоило просто поехать на место своего обитания? Туда, где нам было когда-то по три месяца? Было бы сложно, но в то же время проще. – Карла похолодела и сузила глаза.
– Думаешь, я не гадал над этим? – Разозлился вдруг Дик. – На что это ты намекаешь? Что я горю жаждой мести? Что я – неприкаянный робот, идущий в бой и хладнокровно всех убивающий?
– Всё-всё, Дик, не волнуйся. – Успокоил его Джонас.
– Я ездил туда. Я был там. Я расспросил всю округу, но или им хорошо заплатили, закрыв, таким образом, им всем рты, или действительно они всё позабывали. Тем более столько лет прошло! Говорили что-то вроде «да, была авария, да, жили дети на помойках, а потом их навсегда увели люди в форме». Короче, ничего конкретного. Исчерпывающего ответа я не услышал. А губить их всех – значит, привлечь внимание. Я всегда работал в одиночку. И убивал по одному. А бить толпу – это не по мне. Чёрт с ними. Может, действительно всё забылось, но не для меня. Я жил этим. Теперь, когда всё прояснилось, я вам помогу. Ценой своей жизни.
– Дик!!!
– Дискет нет, своё прошлое я узнал ещё тогда, но наполовину. Когда буду захлёбываться в крови, шепните мне на ухо вторую часть «Марлезонского балета», хорошо? Это моя к вам последняя просьба. Больше я уже ничего от жизни не прошу.
– Дик…
– Так всё равно будет всем только хуже. Я не смогу…
– Ну, можно же жить и без прошлого!
– А вы смогли? Мне надоело, что мы всё время стравливаем друг друга.
– Если…
– Молчите. Джонас, воткнёшь чип куда нужно, когда я скажу, хорошо? Слушайся! Карла, поможешь мне зашивать руку – не хочу подохнуть с распоротой рукой. Иного выхода нет…
– Ну и чёрт с ним, с прошлым! – Джонас чуть не заныл. – Карлитос, неужели это стоит того? Он официально наш общий враг, но довольно уже смертей.
– Ты не парься, приятель: я всё равно сделаю по-своему. – С этими словами Дик, схватил лезвие и с силой провёл им по руке, от самого запястья прямо до плеча. Хлынула кровь – молодая, горячая, красная. Дик смотрел паре в глаза, наугад нащупывая в мышцах и сухожилиях инородное тело.
– Всё нормально. Всё будет нормально. Джонас, ты можешь остаться. А слабонервным просьба покинуть помещение. Это я тебе, Карла.
Та была ни жива, ни мертва, дрожа, как осиновый лист.
– Я всегда иначе всё это представляла. Я избегала кровопролитий. Я не участвовала в них! Я пошла по специальности – я выуживала только информацию, но не жизнь, и уж точно не таким зверским способом. Позовёте, а то у меня при виде и запахе крови кружится голова. Подташнивает немного. Всё, я в коридоре. – И Карла, вся бледная, со слезами выскочила наружу.
– Вот всегда так. О, знакомые ощущения…
– Что?
– Покалывает слегка. Микрочип сам по себе найти нетрудно – он пульсирует, и довольно сильно. Можно безошибочно его обнаружить, но вот изъять – это куда сложнее. Помоги…. – Дик привстал.
Джонас помог ему удержать равновесие, но это было нелегко – 120-килограммовая туша чуть не стала его крышкой гроба.
– Держи мою руку на весу, пока я буду доставать чип. Видишь, она беспомощна – я перерезал все сухожилия, чтобы они не мешали. Так будут задевать обо всё, лезть, куда не надо. Знаешь, это как лианы – тот же принцип. Казалось бы – ненужные, а вот и нет: поддерживают симбиоз. Так, в глазах темнеет, чёрт.… Держи ровнее, заколебал! Что у тебя руки трясутся, как у алкоголика? Тебе-то чего бояться, сопляк? Так, всё, что там у нас далее…
Дик чуть себе шею не свернул, пытаясь оглянуться назад. Джонас был совсем белый.
– Давай, потихоньку…
Однако Эмби не справлялся.
– Пёс тебя за ногу, говорю же, аккуратнее.… Нет, так не пойдёт. Нужны женские руки. У тебя тяжёлая рука. Зови Карлу, чёрт тебя дери. Женская ручка пролезет там, где пасует мужская.
Карла мигом пришла на помощь.
– Вот, сразу другое дело. Своллоу, видишь эту блестящую хрень? Вытащи её. А ты, Джонас, вколи мне в вену что-нибудь, чтобы я умер не сразу. А микрочип вставь в компьютер – у него есть USB-разъём.
Джонас сделал всё, как описал ему Дик. Теперь Дик «расслаблялся» на стуле, а Джонас анализировал субъект на вирусы. Сканирование прошло успешно и благополучно.
– Открыл? – Захрипел Дик, тоже подойдя к экрану. – Двигаемся дальше. Теперь смотри: видишь, там только ini файл? Курсор, да.… Сделай, чтобы показывало все скрытые объекты. Во-от, молодец, только рука дрожит не по-детски, а как у старого маразматика, у которого аневризма. Засёк? Нет, это другой архивный файл. Его ты не откроешь – не придумали ещё открывать такие. Его и не нужно трогать. А для того бери мою флешку, и загрузи установочный диск. Готово? Теперь – «открыть с помощью»…. Да ты не так уж и плох, оказывается, чувак! Ай, болит! Пошла диагностика? Это временные файлы, их удалишь, но не сейчас. Список истории тебе потом пригодится. Позже. Сам поймёшь, зачем. Вот их и открывай! Видишь, строки пошли, одна за другой? Сами скачут, сами делают перенос текста по словам. Сами распаковываются, сами себя считывают, ещё и звуковое сопровождение. Отлично.… Отправляй на печать. Как куда, как на какой? А принтер ты видишь возле моего плеча? Всему тебя учить надо. Я бы сам сделал, но мне осталось шестнадцать минут, так что пошустрее немного там, я хочу это всё увидеть и прочесть, запомнить и со спокойной совестью испустить дух. Отправил? Всё, mission completed…
Кара чуть не целовала Дику руки. Тот заворчал и отвернулся.
Все начали читать документы.
«Шарлотта Ди, 9 апреля 2015 года. Урождённая в Вегасе. Родители погибли в автокатастрофе…».
«Ричард Уоллес, 11 декабря 2011 года. Паспортные данные отсутствуют. Брошен, как бездомный. Родителей лишили прав из-за хронического алкоголизма, рукоприкладства и очередного срока…».
«Йонас Мойзес Александер Брут, 20 июля 2013 года, этнический еврей. Родители высланы в Пенсильванию. Беженцы. Статус не определён…».
Там была куда более полная и обширная информация личного характера, поэтому автор ввиду всего этого привёл лишь краткие тезисы-выдержки.
– Выходит, я ещё и еврей? Ну, надо же! Так вот, значит, как меня на самом деле зовут…. – Джонас в сотый раз вертел распечатанную листовку.
Карла не плакала, но была близка к этому. Её худенькие ножки подрагивали. Она сжалась в беспомощный комочек и забилась в угол. Так и не выходила оттуда.
Дик Вальрус начал кашлять – он умирал. Началась агония. Джонас подбежал к нему.
– Прости меня, Йонас, прости…
– Ричи, мы тебя теперь не бросим, не оставим. Вовек не искупим долг перед тобой…
– Поздно. Слишком поздно. Зато я испил чашу сию до дна – я пожертвовал своей жизнью ради вас и всех остальных. Видишь, от меня даже предки отказались! Разве я могу назвать папой и мамой тех, кто меня бросил? Преступники, алкоголики, ненавижу.… И где, где они теперь, когда я – на смертном одре? Где, я вас всех спрашиваю?
– Кого – всех? Нас только трое. Дик, сейчас мы тебя вылечим, угомонись.
– Темнеет в глазах. Блики. Я уже ничего не вижу. Холод и тьма. Тьма страшная, зловещая, но мне совсем не страшно. Я не напуган – нет. Вовсе нет. Просто обидно, что свою жизнь я прожил зря. Мало того, я сам её загубил. Я причинил невинным людям столько зла! Я убивал, пытал, насиловал и наслаждался этим. Я был пешкой в руках нашего мастера. Надо было мне его мочить, а не вас. Я отнял у жён их мужей. Братьев у сестёр. Сыновей у матерей. Девятилетняя девочка теперь вряд ли выйдет замуж – она отныне мужененавистница. Благодаря мне – я изнасиловал её сестру девять раз, затем убил, расчленил, вышиб мозги и выкинул останки в колодец, съев её розовые мозги. Я выпил её кровь. Я отнимал жильё у стариков. Я разбомбил Лос-Анджелес. Я подтёр задницу долларами. Я стал тенью, являющуюся многим однажды и навсегда. Видевшие меня один раз, видели меня и последний. Мне нравилось заставлять других страдать. Генофонду я испортил будущее. Я – карающая длань старухи с косой. Я – живой мертвец, передающий приветы из преисподней и уносящий жизни в ад. Я – чудовище. Но им не рождаются – им становятся. Пусть мой опыт научит тебя, Джонас, уму-разуму. Бойся как огня всего злого. Борись с этим. Мы втроём – великое зло, но я – большее из этих трёх зол. На меня никакого чистилища не хватит. Я – террорист №1 в мире. Бен Ладен отдыхает. На меня охотился Интерпол, но прикрывал мою задницу Пентагон. Я – пьяный стервец и эгоист. Шумный маньяк. Страшно? Мало страшно. Я – пьяный медалист, тусовщик и стиляга, а сейчас будет злая, и острая… Я мочился в ночь, я – тварь, я помог соседке лечь пораньше в гроб. Я – аццкий сотона, я – Великий Ужас и Хаос, и нет мне прощения. Но вот, наступает миг, и я каюсь. Я приношу гектолитры извинений. Береги себя, мой друг, ведь мы теперь друзья, не так ли?
Джонас сжал его ладонь.
– Береги себя. – Повторил Дик, умирая. – И Карлу – тоже. Вы поженитесь, наверное. Стопудово. Семейка Адамс будет, отвечаю. Ну, или семейка Осборнов. Совсем что-то я не представляю вас вместе. Ну, да вам решать. Я всё сказал. Dixi. Я ушёл, и да простит меня Бог…
Дик скончался.
Карла подбежала к нему – напрасно. Она склонилась над Диком, но её волосы коснулись уже бездыханного трупа. Человека, который охотился за ними всю жизнь. С которым они играли в РАТЬ и ДИЧЬ. Теперь ушло это время…
– Да покоится твоя душа с миром. Пусть земля тебе будет пухом. Амен.
– Проклятье, как это всё не вовремя. – У Карлы подрагивал голос.
– Женщина, теперь надо как бы похоронить его, что ли. Хотя бы для приличия. Кошмар закончился, поздравляю.
– Не неси ерунду.… Ой, на полу валяется какой-то конверт. Что это?
Джонас приподнял его, вскрыл и прочёл.
– Что там? Не тяни, я вся на нервах.
– Прощальное письмо Ричарда Уоллеса. Прочтём на досуге. Ох, тут ещё и записка.
– Что в ней?
– Сообщается, что он всё предусмотрел. Говорит, чтобы мы побыстрее уносили ноги – он заминировал здание. Типа, скоро придут наши мучители, и тогда все нам конец. Через.… Очерстветь, уже через три минуты всё взлетит на воздух! Как он так подрассчитал? Чтобы мы успели уйти, а эти все погибли от взрыва.
– Умно. А как же он?
– Пишется, что хоронить его не надо. Говорит, что не заслуживает. Его последняя просьба: пусть этот взрыв будет его кремацией, а его могилой станет Типлтон. Где из него сделали настоящего монстра и опасного наёмного убийцу. И последнее – он просил удалить с чипа все данные о нём.
– Давай и свои удалим? Зачем нам это теперь? Пусть это всё умрёт здесь. Да будет всё уничтожено!
– А успеем за минуту?
Джонас включил самоустранение чипов. Строки заплясали. Они бежали то сначала текстом снизу вверх, показывая, что имеется в наличии; а затем, наоборот, уменьшились снизу вверх, и уже не появлялись. Были стёрты все данные о трёх самых гениальных выпускниках Типлтона – пожар пожару рознь, чипы были не сгораемы, неподвластны огню. Они ведь всё продумали, подрассчитали – выживи мучители, и чипы в их руках. И поэтому…
– Довольна?
– Пока рано делать выводы…
– Побежали! Сейчас всё бабахнет, у нас мало времени!
Пара взялась за руки и ушла под землю. Тем же ходом. За спиной слышались выкрики сгорающих людей…
15. ТАМ, НАВЕРХУ
Прошло четыре года. Йонас и Шарлотта навсегда уехали с тех мест в государство Лаос. Теперь они собирали фрукты, как и местные крестьяне. На это и жили. Никаких отелей, чёрных бронированных джипов, ресторанов и оружия. Тихое местечко.
– Как ты думаешь, Йонас, нас всё ещё ищут?
– Более чем уверен, Лотта. Мы слишком много знаем. С самого основания, с 1996 года никому не удавалось докопаться до архивов, но благодаря Дику это всё же случилось. Произошло, и не раз – в 2026, 2030 и 2032 годах.
– Да, сейчас уже 2036-ой год…
– Быстро время летит. Они, наверное, справляют 40-летие Типлтона. Крепость, которая не падает.
– Да…
– Ты счастлива со мной, Лотта? Да, или нет? Не жалеешь?..
– Я твоя вторая половина. Ты – часть меня. Я лишь жалею о том, что всё так произошло в жизни. Если бы не было той аварии, мои предки остались бы живы. Я бы училась в нормальной, обычной школе. Стала бы бухгалтером. Возможно, встретилась бы с тобой при других обстоятельствах…. Дика жалко, Йонас. Это они из него изверга сделали, я более чем уверена. Знаешь, хорошо бы было жить втроём, как одна большая шведская семья. Вместе бы дружили и ходили, друг к другу в гости, но нет. Эх…
– Сколько там уже нашему малышу?
– Три дня. – Теперь уже миссис Брут улыбнулась.
– Я бы.… Если ты не…
– Назвать его именем?
– Да…
– Йонас, я только «за»! И почему ты подумал, что я буду против?
– Не знаю.
– Пусть будет Ричард Брут. Пусть «Дик Вальрус» будет ассоциироваться с маразмами Типлтона! Для нас Дик – это Ричард Уоллес, которому просто повезло в этой жизни гораздо меньше, чем нам с тобой. Ричи был хорошим малым, на самом-то деле. Он искал правду, и нашёл её. Стравливали нас они. И «Дик Вальрус» – это воплощение всего негативного. Так давай же запомним Дика таким, каким мы его знали – не кровожадным Диком Вальрусом, а добродушным Ричардом Уоллесом в часы озарения самого Дика!
– Давай. Дик, когда был нам врагом, всё же был как родной – родная душа, проверенный враг. Уже знаешь, чего от него можно ожидать. Даже собственный неповторимый юмор. Это – правда. Я не представлял себе жизнь без него. Все авантюры казались бы скучными и неинтересными.
– Я поставила деве Марии свечку за него.
– И я.
– А ещё племя лао пообещало помолиться о нём в том буддийском храме, где мы были вчера с тобой.
– Замечательно!
– …
– Я люблю тебя!
– И я – тебя…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
ФБР и ЦРУ и раньше частенько критиковались за многие действия противозаконного характера. Были выявлены массы случаев правонарушения Конституции и прав в отношении как отдельно взятых людей, так и целых организаций. Первая группировка занималась теми делами, которые были не под силу обычной полиции – это криминал (особо тяжкие и серийные убийства и т. д.). Вторая же вела внешнюю оборонительную политику, направленную в первую очередь, против терроризма. Однако к первому десятилетию новой эпохи эти две структуры начали делать обратное: мало того, что они и так периодически совершали ошибки, теперь они стали врагами для собственной страны – агенты и аналитики, защищавшие интересы США, начали бороться сами с собой и против своих же. Типлтон был создан ещё в 1996 году (а задуман – в 1978-1987 годах) специально для того, чтобы сделать то, о чём в 40-ые мечтал Менгеле, и о чём так часто снимали стандартные шаблонные американские боевички – целью было создание идеального, универсального солдата, который был бы выносливее обычного человека в пять раз, сильнее в шестнадцать раз, и продолжительность жизни которого равнялась бы хотя бы половине, или трети, пусть даже четверти жизни Мафусаила, без комплекса старения. И чтобы потом, после его смерти, его можно было заново сгенерировать, как это делает птица феникс, но автоматически. С солдатами вышла заминка, и школа Типлтон обычно выпускала суперагентов спецслужб и наёмных убийц, которым вшивали микрочип с информацией, заменявший удалённые перед этим данные из коры головного мозга. Лишённый чувств воитель делал поистине потрясающие успехи: он мог быть кем угодно и где угодно. Тогда же примерно учёные запатентовали телепортацию как официально существующее и признанное явление. Обе важнейших корпорации были объявлены вне закона, особенно если учесть, что опять же они обе непосредственно подчинялись Главному прокурору. Они изменили всему тому, чему их учили – вместо того, чтобы спасать Америку, они потихоньку уничтожали несчастные штаты. Вашингтон забил тревогу. Вмешалось АНБ – самая мощная из разведок. Пошли войны база на базу с переменным успехом. Однако в 2013 году Типлтон приобрёл трёх гениев своего дела, один которых, в миру урождённый Ричард Уоллес, стал страхом и ужасом обоих побережий. Ему удавалось практически всё – от простых, казалось бы, обычных налётов до крупных терактов. Он даже мог по желанию вызывать монстров. Вся эта канитель длилась несколько лет, пока в 2032 году Дика Вальруса не обезвредили якобы свои же агенты. Что было на самом деле, вы уже знаете. Оставшиеся двое вышли из игры, эмигрировав на Дальний Восток. Мир не стал их винить в содеянном, ибо их делишки были мелкими поручениями, и тем более им приказывали, к тому же, что можно ожидать от роботов? В их ген заложили негатив, который время от времени проявлялся вспышкой, как фотоплёнка. Штаты, наконец, признали собственное бессилие, и вмешался весь мир. АНБ уничтожило и ФБР, и ЦРУ – чтобы другим неповадно было, а Конгресс и Сенат пересмотрели все специфики своей власти. Многие члены тех группировок получили пожизненное заключение, некоторых казнили на электрическом стуле. РАТЬ перестала гоняться за ДИЧЬЮ – охота изжила своё. На РАТЬ и на ДИЧЬ нашёлся свой заповедник с ограничениями и прочими изысканиями – документация, демократия, жизнь. ФБР просуществовала без малого 130 лет – с 1908 по 2038 годы, ЦРУ – 90 лет (1947-2037), то есть, борьба не утихала и после миграции двух прочих героев.
Дика похоронили со всеми почестями – он ведь не виноват в содеянном. Всё, что он натворил – это целиком и полностью заслуга чипа, уколов, и иного «обучения» сотрудников школы Типлтон. Вальрусу установили гранитно-базальтовый памятник – сооружение с надписью «Мученик, непризнанный талант». На его мраморной плите выгравировано следующее: «Ричард Уоллес (11. 12. 2011 – 05. 01. 2032), человек, который БЫЛ. Который существовал реально, но которого насильно лишили крова, документов и родителей, но самое главное – жизни, здоровья, собственного мнения и свободы действий. Человек, которого прохристианские организации, призванные отмывать честь страны, превратили сначала в монстра, а затем похоронили заживо. Будь сыном Америки, Ричард Уоллес. Ты – национальная святыня. Да не будет подражателей у Дика Вальруса, но да помните человека, родителям которого не позволили его называть «Рик» или «Ричи». У него отняли ВСЁ. Да, ему теперь это не нужно, ему это было надо тогда. Он мечтал о самом насущном – узнать о своём прошлом, быть обычным, обрести предков и жениться на Анне Си, ныне, увы, тоже покойной. Спи отныне спокойно»…
Типлтон сровняли с землёй. Всё, что творилось в стенах этого здания, были либо строго засекречено, либо сурово уничтожено – за всё в этой жизни нужно платить. И лучше поздно, чем никогда.
Анну похоронили рядом. Эта девушка тоже постоянно была под дозой и на игле тех извергов. Она ни в чём не виновата. Между прочим, она всегда жалела, что она – такая. И лила по ночам слёзы на свою простынь.
Шарлотта и Йонас поженились, и теперь у них трое детей – Дик, Рик и Анна. Они открыли своё дело и больше никогда не возвращаются к тем воспоминаниям а ля «Мистер и миссис Смит: дубль два»
Так закончилась эта история. Очень надеюсь, что больше она никогда не повторится. Ни в нашем веке, ни когда либо ещё. Любите, цените жизнь, люди. Она коротка. А что будет за ней – один лишь Бог знает. Давайте не будем огорчать Его всё больше и больше. Заставьте Его улыбнуться. Ведь есть же всё-таки Добро, и Счастье, и Вера, и Надежда, и Любовь, и Жизнь…
Конец…
ПРОТОТИПЫ ПЕРСОНАЛИЙ
Шарлотта Ди / Карла Своллоу: Анжелина Джоли, Карлыгаш Молдашова, Олли Мунбоу
Йонас Мойзес Александер Брут / Джонас Эмби: Илларион Герт
Ричард Уоллес / Дик Вальрус: Владимир Рябенко, Дэйв Мастейн
Анна Си: Анна Сейбель
ВЛИЯНИЕ
Х/ф «Мистер и миссис Сит» (95%)
Х/ф «Лара Крофт» (4%)
Х/ф «Я, снова я и Ирен» (1%)
Количество отзывов: 0
Количество сообщений: 0
Количество просмотров: 114
© 19.03.2017г. Lars Gert
Свидетельство о публикации: izba-2017-1932899
Метки: тайные агенты, сверхсекретные спецслужбы, суперчеловек, экшн, триллер, мистика, хоррор, киллеры,
Рубрика произведения: Проза -> Триллер
Количество сообщений: 0
Количество просмотров: 114
© 19.03.2017г. Lars Gert
Свидетельство о публикации: izba-2017-1932899
Метки: тайные агенты, сверхсекретные спецслужбы, суперчеловек, экшн, триллер, мистика, хоррор, киллеры,
Рубрика произведения: Проза -> Триллер