Песня о Смутном времени. Сергею Сергеевичу Маликову

Запылила по Руси
злая смута.
Кто-то бед нам натрусил
почему-то

полной горстью в полный мах
в наши рожи
до испарины в умах
и до дрожи.

Остаётся нонче нам
злым и шалым,
затомиться по домам
обветшалым,

заложить свою чертям
злую долю,
будто сгинуть очертя
в диком поле.

Хошь давись, а хошь – борись,
раз остался.
Сатане и царь Борис
с нами сдался.

И сугубо он годил
и трегубо,
ну а всё же угодил
в душегубы!

Чья ни лжа и чей ни грех
вороватый,
он один у нас за всех
виноватый!

Терпит, под боярский рёв
непристойный, 
пёс опричный, шут царёв
на престоле!

Над отцовой хмыкать Хам
наготою –
завсегда, как крымский хан,
наготове!

На бесстудные дела
зажелали:
бесовские удила
зажевали!

И не выплюнуть удил
тихим ладом!
Вот нам бес и угодил
мором-гладом!

Обезвоженный затон
и поруха.
Архипастыри зато
ростят брюхо!

Иереи и купцы,
кто не смолот,
ровно жён чужих скопцы,
холят голод!

Глад стеной, и брешь в стене
запропала.
Человечинка в цене
поупала.

Помутнели даже дни
с той мороки.
Веселятся лишь одни
скоморохи!

Никому уже и стыд
душ не жалит,
по России брань стоит,
как в кружале.

Ни дороги, ни тропы
без стенанья.
Все безместные попы
с кистенями.

Если кто их удалой
кровью брызнет –
все грехи с того долой
днесь и присно!

В тихом Угличе под зык
заокольный
даже вырвали язык
колокольный,

чтоб не звякал сдуру он,
не просили!
Безъязыкий ноне звон
по России!

Страх как снег на всём лежит,
ржою точит.
За юрода кат блажит
и пророчит:

«Кто ж там закатил глаза
в смертной боли,
коль убёг Димитрий за
лучшей долей?!

Погодите лишь чуток –
для урона
он обрящет и чертог,
и корону!

Жжёт нас, похотью горя,
быль как небыль:
пеплом кровного царя
плюнуть в небо!

А потом совсем догнуть
нас по праву:
православным присягнуть
Владиславу!»

Шею бычью накреня,
как наметил,
кат, веригами гремя,
двинул в нети,–

с неизбывною виной
расплевался.
Аз же грешный харч свиной
есть остался –

быти снедью упырей,
не убудет!
Да и сам Гази-Гирей
скоро будет.

Князь какой-то налегке –
душу продал:
ждёт Гирею на Оке
выдать броды,

Божьи свечки чтоб задул
дыхом рьяным
в сотню тыщ полон-посул
агарянам,

чтоб отчаянья найти,
коль кто дожил,
до Туретчины дойти
или дожа!

Только многим кровь сольют
в ту лавину:
гололобые добьют
половину.

Даже в зной по всей земле
холодрыга.
Рюриковичу в Кремле
сесть расстригой.

И, как будто с неба куль
незабытый,
не замедлит к нам и круль
посполитый.

Ну а с ним, хоть сам не плох,
для позора
и царевичей, как блох
у Трезора!

Им – подушечку набить
да перинку.
Нам – ворёнка удавить
да Маринку...

Позабыли мы про смех,
неулыбы,
коль царёва длань на всех
смертной глыбой,

ничему не научась,
давит злее!
Лишь Романов на свой час
тихо зреет.

2001