- Гарька!
Булкин! А когда ты в военно-интендантском училище учился, вас там воровать
учили?
- Ты дурак,
что ли, совсем? Этому не учат. Это само приходит. В процессе, так сказать,
мировосприятия.
- А чего ты
сразу в говно-то? Уж больно ты гонористый, как я погляжу! Ведь не спросил ничего
удивительного! Как говорил фельдмаршал Суворов, «интенданта, который прослужил
десять лет, можно смело расстреливать без суда и следствия». Понятно за что?
- Какой же
ты умный! Прям Аустерлиц!
- Не
Аустерлиц, а Клаузевиц, неуч!
- Хоть
Себастьян Леопольдович Бисмарк! Таких в наши военные училища не принимают!
Таких прямо на капэпэ расстреливают из больших железных пистолетов! Без суда и
следствия.
- Ага. Чего
ж тебя-то не убили? Чего ж тебя-то просто взяли и выгнали?
- Не
выгнали, а исключили. Я им идеологически не подходил.
- Чем же
конкретно? Тем, что на дочку замполита слазил?
- Это
грязные наветы! Ну, и что? Ну, и слазил! Она же сама дала. Так что никакой
уголовщины. А может, мы любили друг друга? Может, между нами сверкнулавсепоглощающая искра большого полового
чувства!
- Угу.
Сверкнула. Сверкающий ты наш. У отдельных мест. На отдельных фонах. В отдельно
взятых трусах. Можно даже и непростиранных…