Воспоминания (продолжение 39)
В НПО Автоматики я
работал с 1969 года до выхода на пенсию в 1988 году. Не буду описывать какие
проблемы приходилось решать при разработке того или иного аппарата, но скажу,
что все мои аппараты получали высокую оценку. За все время только один раз меня
срочно вызвали в аналого-цифровой моделирующий комплекс (АЦМК), где начальник
одного из его подразделений Боровик жестко и безапелляционно заявил:
- Из-за неисправности Вашего аппарата ЭИГИ (электронный имитатор гироинтеграторов) останавливается работа всего комплекса. Даю Вам пятнадцать минут на поиск и устранение неисправности, иначе вся вина за срыв работы будет возложена на Вас.
- Почему Вы считаете, что неисправен именно ЭИГИ? – спросил я.
- Иначе не может быть. Бортовая ЭВМ проверена и перепроверена. БЭСМ-6 и М-20 вне подозрений, они работают безупречно. Так что не теряйте времени, текут отпущенные Вам минуты.
Неприятна и обидна мне эта безаппеляционность Боровика, но доводы его весьма вески. Отработку бортовой ЭВМ на АЦМК проводит старший инженер Литвиненко. Он подошел ко мне и предложил, - Начнем, как говорится, от печки. Проверим поступление на ЭИГИ информации с БЭСМ -6.
- Хорошо, давай проверим.
И сразу же обнаружили, что БЭСМ-6 не выдает на ЭИГИ обнуляющие сигналы по трем каналам связи.
Литвиненко крикнул оператору БЭСМ-6, чтобы тот непосредственно на БЭСМ-6 проверил наличие этих сигналов.
- Ищите неисправность у себя, - возмутился он.
- Да, нет, ищи их ты. Этих сигналов нет на контактах твоего разъема.
Оператор БЭСМ-6 проверил наличие этих сигналов у себя и с удивлением сказал, - Вы правы, нет этих сигналов здесь.
Я подошел к Боровику:
- Как видите, в срыве работы виноват не мой ЭИГИ, а Ваша БЭСМ-6, так что зря Вы с непререкаемой уверенностью перекладывали вину на меня.
- Ладно, не обижайся. У нас почти срывается график работ, поневоле занервничаешь. По всем статьям самым вероятным кандидатом на неисправность был Ваш ЭИГИ. Да, и грех Вам обижаться. ЭИГИ работает у нас уже два года. Каждый месяц на его обслуживание мы выделяем Вам десять часов, а мы Вас за все это время вызвали только сейчас.
- Не было необходимости, вот и не вызывали. Не упрекать, а похвалить надо мой ЭИГИ за безупречную работу.
- Не обижайся, хвалю. Тем более, что и результат от Вашего вызова есть.
Почти двадцать лет весьма успешно проработал я в НПО Автоматики, выполнил много интересных и ответственных работ. О разработке пульта электротермотренировки я уже рассказал. Думаю, что нет смысла рассказывать еще о каких-то разработках, так как это будет похоже на техническое описание разработанных мною аппаратов. Скажу только, что в нашем отделе никто и никогда не предлагал мне включить в соавторы человека, не участвовавшего в разработке.
За все время работы в НПО Автоматики тяжелым для меня был только первый рабочий месяц и об этом я уже рассказал.
Кстати, на курсах повышения квалификации в 1971 году мне еще раз пришлось вспомнить о своей работе в лаборатории Зубарева. Лектор читал лекцию о поблочной проверке и настройке сложных электронных устройств. Слышу, что методику их проверки и настройки, кажется в 1965 году, разрабатывал ученый из США, не помню его фамилии. Слушаю я лекцию и так все это мне знакомо. Оказывается в 1969 году, ничего не зная о работах этого ученого, я проделал тоже самое без каких-либо подсказок. Причем объем знаний, который позволил мне решить задачу составления тестовых программ проверки блоков логических устройств я получил от Воробьева еще при обучении в институте. Получается, что эту задачу, если бы мне ее предложили, я мог бы решить уже в 1963 году, сразу после окончания института. Тяжело мне было тогда, так как думал я, что мне предложили выполнить пустяковую работу. Стыдно мне было, что я, старший инженер, понятия не имею, как это сделать. Сейчас мне приятно было сознавать, что тогда, оказывается, решил я совсем не легкую задачу. В дальнейшем я никогда больше не чувствовал себя беспомощным. Трудновато бывало только потому, что после увольнения Шутова в моей группе разработчиков остались одни женщины. Они очень добросовестно и хорошо выполняли бумажные работы, за исключением разработки тестовых программ, могли качественно паять, но не могли разрабатывать сложные электронные схемы. Не могли обслуживать на рабочем месте ранее разработанную нами аппаратуру. Все это приходилось делать мне. Хорошо, что наша аппаратура работала практически безотказно. Намного легче мне стало, когда в нашу группу пришел, только что принятый в нашу лабораторию, инженер Пермяков В.М. После окончания института он служил в ракетных войсках и в электронике разбирался хорошо, так что довольно быстро освоился с нашей работой.
Позднее в мою группу пришел только что окончивший УПИ инженер Кривошеин. Он стал очень хорошим разработчиком электронной аппаратуры. Имея двух талантливых разработчиков, работать мне стало намного легче.
У нас в лаборатории был прекрасный коллектив. Работали напряженно, но за все это время лаборатория ни разу не сорвала график работ. Новым работникам лаборатории всегда помогали побыстрее освоить поручаемую им работу. Начальника лаборатории Дынца, вскоре заменил Кириллов Сергей Сергеевич, от которого за все время работы я не слышал ни одного упрека. Он, почему-то, всегда поддерживал меня. Если и бывали у меня небольшие трения, то обычно с другими подразделениями института. Например, при согласовании сетевого графика работ, каждый исполнитель старается получить побольше времени для выполнения своих работ, но суммарного времени, отпущенного на разработку аппарата изменить нельзя. Приходиться спорить с исполнителями работ из-за каждого дня.
Бывали споры и с разработчиками технических заданий (ТЗ), но как правило они быстро решались. Здесь можно вспомнить только один случай, когда разработчик ТЗ с комплексного моделирующего стенда (КМС) упорно опровергал предъявляемые ему требования. Нам предлагалось разработать пульт, управляющий по командам с ЭВМ работой шагового двигателя. Через каждые 50 милисекунд с ЭВМ поступала команда, сколько шагов за следующий период времени должен сделать двигатель, причем импульсы в этом отрезке времени должны распределяться строго равномерно.
Спрашиваю разработчика ТЗ Мельниченко:
- Каким образом двигатель устанавливается в исходное состояние?
- Нас это не интересует, - отвечает он.
- Как же так, при работе двигателя учитывается каждый шаг, а исходное состояние двигателя Вас не интересует? Так не может быть.
- Я еще раз повторяю, что нас это не интересует, - повторил Мельниченко.
Не договорились мы с ним. Он пожаловался на меня Кириллову, который ответил Мельниченко, что разработчик знает, что спрашивает. Ничего не меняя, Мельниченко приходил ко мне еще три раза и три раза я отправлял его обратно. Потом с этим ТЗ пришел старший инженер Косов. Он с полуслова понял справедливость моих требований и сказал, что подумает, как решить этот вопрос. Через два дня он пришел с уточненным ТЗ и вопрос был решен. Так и не понял я упрямство Мельниченко, ведь не мог он не понимать важности установки двигателя в исходное состояние. Наверное не знал, как это сделать и рассчитывал, что вопрос будет решен при отработке пульта на КМС, а это потребовало бы существенной коррекции пульта и затянуло бы его отработку.
Временной интервал сетевого графика меня обычно вполне устраивал, но где-то, примерно за год перед выходом на пенсию, жесткость сетевого графика пришлось мне ощутить в полной мере.
Кириллов вручил мне ТЗ на разработку центрального согласующего устройства (ЦСУ) для АЦМК, которое должно было связать в единый комплекс его разнородную аппаратуру: БЭСМ-6, М-20, бортовую ЭВМ и печатающие устройства. Дополнительно требовалось обеспечить приоритет БЭСМ-6 без потери информации бортовой ЭВМ и М-20, с обеспечением мажоритарности трех каналов бортовой ЭВМ. Объем ТЗ - весьма солидная папка, причем ТЗ уже согласовано с разработчиком ЦСУ. Спрашиваю Кириллова:
- Сергей Сергеевич, что-то не помню я, чтобы согласовывал это ТЗ?
- Его согласовали в лаборатории Мельцера.
- Странно, ЦСУ разрабатывать нам, а ТЗ на него согласовывают у Мельцера.
- Разработку ЦСУ предлагалось делать им. Они с этим согласились, но, затратив на изучение ТЗ почти два месяца, заявили, что сделать этого не смогут.
Дербенев (начальник нашего отдела) передал это ТЗ в лабораторию Салова, но через два месяца от разработки ЦСУ отказались и там. Сейчас это ТЗ вручили нам.
- И сколько времени на разработку ЦСУ осталось нам?
- Два с половиной месяца.
- Сергей Сергеевич, сколько времени потребуется, чтобы только внимательно его прочитать?
- Да, понимаю я это, Алексей Арсентьевич, но ничего не могу изменить. Все уже согласовано, сетевой график никто не изменит.
- Так невозможно же за два месяца разработать это ЦСУ.
Конечно, я уже не тот, каким был работая у Зубарева, но объем работ велик, а времени на разработку так мало. Мы с Кривошеиным работали по двенадцать часов с таким напряжением, что иногда меня и в самом деле даже тошнило. И мы сделали эту работу, не сорвали сетевой график! При отработке ЦСУ на АЦМК он преподнес мне еще одну неприятность. При моделировании пуска и полета ракеты по цели, аппаратура управления редко, но иногда отказывала. Найти причину отказа было очень не просто. Виноватой оказалась микросхема в ЦСУ, которая давала иногда единичные сбои. Если бы не такая гонка за временем я бы обнаружил эту микросхему при настройке и времени и нервов потребовалось бы на это много меньше. После замены неисправной микросхемы ЦСУ работает безупречно.
Однажды, во время разработки ЦСУ меня позвали к городскому телефону. Городской телефон только в кабинете начальника отдела. С наших телефонов связь с городом невозможна. Я удивлен: как это смогли дозвониться до меня, я не знал городской номер телефона начальника отдела и, естественно, никому не мог его сообщить. Беру трубку телефона и слышу голос Кузьмина. Спрашиваю его, как он мог дозвониться до меня. Слышу в трубке смешок, - Ты что забыл, где я работаю (он сейчас майор КГБ). Что-то давно мы не встречались. Есть повод встретиться. Приглашаю тебя, Леша, в эту субботу на мой юбилей. Мне уже шестьдесят. Мой новый адрес: Уралмаш, ул. Победы 36, кв. 32. Баженова и Пантюхина приглашу, поговорим о нашей жизни, вспомним армию и молодость. Как дела у тебя сейчас и дома и на работе?
- Все хорошо у меня Герман и дома и на работе. Правда сейчас у меня аврал на работе, работаю по двенадцать часов и в эту субботу тоже работаю. Извини меня, но не смогу я сейчас побывать на твоем юбилее. Как только закончу эту авральную работу, так сразу же и приду к тебе в гости, поздравлю тебя с шестидесятилетием.
- Не нравится мне твой отказ, очень хотелось бы встретиться. Ну, что же - не можешь, так не можешь. Встретимся позже. Надо встретиться, что-то здоровье у меня стало барахлить, видно старость подошла. До свиданья. Передай привет Нине. А в гости я тебя жду, пусть и попозже.
Не спел я встретиться с Кузьминым. Вскоре после юбилея он скоропостижно скончался. Очень сожалею, что не побывал я на его юбилее. Во время телефонного разговора чувствовал я в его голосе какую-то грусть, может быть чувствовал он, что безвозвратно уходит время встреч.
Вскоре после телефонного разговора с Кузьминым меня вызвали к начальнику отдела. Иду и думаю, что ему от меня надо. Он прекрасно знает, как я сейчас работаю. Захожу в кабинет, Дербенев указывает мне на стул, улыбается:
- Захотелось вот поговорить с Вами.
- О чем Павел Васильевич? С работой, как ни трудно, я справляюсь.
- Это я знаю. Работа у Вас напряженная, как у Вас отношения с коллективом?
- Все нормально, нет причин жаловаться на кого-либо.
- Я вот что хочу сказать: если Вам захочется поговорить, заходите ко мне – поговорим. Со мной поговорить может даже интереснее.
- Не понимаю, Павел Васильевич, о каких разговорах идет речь. На работе я практически только о работе и говорю. Не верите мне, спросите Кириллова.
- Извините, я пошутил. Просто хотелось узнать, как живет лучший разработчик отдела. Может быть есть какие-то жалобы, предложения?
- Жалоб нет. Предложение есть. Нужно давать больше времени на разработку аппаратуры. Качественная разработка намного сократит время обработки и обойдется это дешевле.
- Этот порядок изменить невозможно, вроде бы это подтверждается практикой. Если у Вас все хорошо, то могу только пожелать Вам дальнейших успехов.
Думал я об этом разговоре с Дербеневым. Странный какой-то разговор. Вероятнее всего это связано со звонком Кузьмина. Наверное, забеспокоился Павел Васильевич, почему это Лоскутовым заинтересовалась госбезопасность? Может быть сказал что-то необдуманное? Вот и решил предупредить, быть поосторожнее.
Напряженность разработки ЦСУ заставляет меня подумать о дальнейшей работе на предприятии. Я еще чувствую себя неплохо, можно, вроде бы, не выходить на пенсию в шестьдесят лет, но не хочу, точнее не могу я уже работать с такой перегрузкой. А ведь нет гарантии, что не предложат мне в дальнейшем еще что-то с таким же немыслимо малым сроком разработки. Наверное, с чем-то подобным я уже не справлюсь, ведь через месяц мне стукнет 60 лет.
Еще немного о пульте электротермотренировки. Дался он мне.
Решил я поинтересоваться у Голиковой, почему нам так долго не выплачивают авторские за этот пульт. Зашел к ней в лабораторию. Она обрадовалась нашей встрече, расспросила, как я живу и работаю. Рассказала, что мои пульты работают прекрасно. При чем, говорит, те первые шесть пультов, которые настраивали Вы с Шутовым работают вообще безотказно. За все время работы к ним не было ни одного вызова для устранения неисправности. К остальным пультам вызовы бывают, но редко. Сказала, что авторское вознаграждение за этот пульт нам скоро заплатят.
- Зинаида Ивановна, а почему нам эти авторские так долго не выплачивают?
- Тут очень интересная история. Бамбулевич попросил подсчитать годовую экономическую эффективность этих пультов. Экономисты насчитали более 1800000 рублей в год. С этими расчетами Бамбулевич пошел к директору завода Коневу. Тот был приветлив и любезен, пока не увидел, каких размеров достигает годовая экономия. Увидев такую величину годовой экономии, отбросил от себя эти расчеты так резко, что бумаги полетели на пол, и зло проговорил, чтобы с оплатой по этому изобретению к нему больше не ходили. Выждали почти год и подсчитали сумму вознаграждения уже не по экономической эффективности, а по сложности изобретения, а тут авторские намного меньше.
Вот тогда я и понял, почему Бамбулевич предлагал включить в соавторы Главного инженера.
Выплатили нам за это изобретение четыре тысячи рублей, по тысяче на человека. В то время и это были приличные деньги. На моем месте сейчас работает инженер Витя Шичкин. Отличный он и человек, и инженер. Недолго поработал он в моей группе. Перед переходом в 78 отдел я прорабатывал, уже в деталях, пульт автоматической проверки логических блоков электронных устройств. Уходя из лаборатории, я рассказал об этой идее Шичкину и передал ему уже частично разработанные электрические схемы. После беседы с Голиковой Витя Шичкин подошел ко мне и сказал, что он разрабатывает мою идею, она ему очень нравится и он надеется претворить ее в жизнь. Голикова знает, что это твоя идея, в значительной степени тобой уже решенная. Я сказал ему, что совершенно незачем было объявлять об этом Голиковой, тут я ни на что не претендую. С такого вот незначительного производственного эпизода началась наша дружба и стали мы с Витей Шичкиным хорошими друзьями.
Где-то в середине февраля ко мне подошел Кириллов:
- Алексей Арсентьевич, одиннадцатого марта Вам исполниться 60 лет, что думаете Вы о дальнейшей работе на предприятии?
- Сергей Сергеевич, я намерен уйти на пенсию сразу после юбилея.
- Надо бы еще немного поработать, убедиться, что ЦСУ работает безотказно. Если после 11 марта, без Вас, возникнут какие-то проблемы с ЦСУ у нас могут возникнуть серьезные неприятности.
- Сергей Сергеевич, ЦСУ работает безотказно и проблем с ним не будет. Кроме того в разработке ЦСУ со мной работал Кривошеин и ЦСУ он знает, так что никаких неприятностей не будет.
- Все-таки я предлагаю Вам поработать еще два месяца после выхода на пенсию. Да и для Вас это неплохо, так как за эти месяцы Вы будете получать и оклад и пенсионные.
- Хорошо, Сергей Сергеевич, я согласен. Конечно, есть смысл поработать эти два месяца.
Иногда я захожу на АЦМК, интересуюсь, нет ли у них каких-либо претензий к работе ЦСУ. Претензий нет, даже удивляет это: в каком диком темпе шла его разработка, а закончилась успешно.
Вот и дожил я до своего юбилейного шестидесятого дня рождения, а ведь был он когда-то так невообразимо далек. Как быстро пролетели эти годы, ведь уже завтра исполниться мне 60 лет. Будучи подручным кузнеца на заводе или грузчиком на Воркуте я мог думать только о ближайших днях моей жизни. Трудно, очень трудно было прожить тогда даже один день. Загадывать на месяц или, тем более, на год вперед не хватало смелости. Очень не хотелось мне умирать на Воркуте, такой она жестокой и беспощадной была, что даже мертвому не хотелось оставаться там. Жизнь на Воркуте была самым тяжелым периодом моей жизни. Небольшие затруднения, вернее неприятные моменты, бывали и после Воркуты, но были это именно моменты и тяжелыми их не назовешь.
После Воркуты жизни моей ничто не угрожало. Работа в НПО Автоматики бывала напряженной, но была она всегда интересной. Все это время меня окружали друзья и доброжелательные люди. Только в армии с сержантом Жиделевым мы не понимали друг друга, но и его врагом своим я не воспринимал. Был он мне неприятен, только и всего. После инцидента в цехе даже с ним постепенно установились нормальные отношения: может быть потому, что не приходилось более непосредственно контактировать с ним. Поэтому и приятно мне вспоминать и армию, и завод УЭТМ, и СНИЭТИ, и НПО Автоматики. За все это время слегка натянутые отношения были только с Клепаловым, но я не считаю его плохим человеком, думаю, что и он меня – тоже.
Иду на работу и думаю, что ждет меня в этот знаменательный день. Два с половиной года назад, в августе, ушла из нашей лаборатории на пенсию Марносова Тамара Павловна. Тогда, после обеденного перерыва зашел к нам в лабораторию начальник отдела Дербенев с букетом цветов, попросил внимания и объявил:
- Сегодня уходит на пенсию Тамара Павловна Марносова. Поблагодарим ее за добросовестный труд, пожелаем здоровья и счастья и от меня Тамара Павловна примите этот букет цветов.
После Дербенева Марносову поздравили Кириллов и Татарчевский, руководитель группы, в которой она работала.
Такие же проводы на пенсию ожидал и я. Правда вечером всех, кто пожелает, я хочу пригласить к себе в гости на юбилейный день рождения.
Однако в ожиданиях своих я ошибся: поздравлять меня начали с утра. Вскоре после обеда в лабораторию пришел Дербенев и вместе с ним представители других лабораторий отдела и даже представители с АЦМК и с комплекса отладки программ. Такого внимания ко мне я никак не ожидал. Меня попросили встать перед коллективом лаборатории. Первым поздравил меня Павел Васильевич:
- Товарищи! Сегодня уходит от нас на заслуженную пенсию Лоскутов Алексей Арсентьевич. Очень жаль, что отдел теряет прекрасного разработчика, но закон, есть закон. Можно долго рассказывать о трудовых успехах Лоскутова, но я буду краток. Много благодарностей имеет он за свои достиженья в труде, несколько раз признавался победителем соцсоревнования по итогам работы за год, награжден знаком «Ударник 10 пятилетки», в соревновании на звание «Лучшего разработчика предприятия» был признан одним из лучших. Неоднократно видели мы его портрет на «Доске почета», а в 1985 году он занесен в «КНИГУ ПОЧЕТА» предприятия. Он автор тринадцати изобретений и все они внедрены в производство. Награжден нагрудным знаком «Изобретатель СССР». И все вы знаете Лоскутова как прекрасного человека и товарища.
После Павла Васильевича один за другим поздравляли меня сотрудники нашей лаборатории и представители других лабораторий. Поздравляли с такой теплотой, что я с трудом сдерживал слезы. Почти каждый дарил мне цветы, крупные, красивые гвоздики. У меня накопилась их целая охапка. Дома жена насчитала их 60 штук.
Особенно понравилось мне поздравление старшего инженера с комплекса отладки программ Буланова. Он так рассказал о качестве моих разработок:
- Все программисты нашего отдела знают, что у нас на комплексе есть БС-1, блок связи, объединяющий и согласующий работу всей аппаратуры комплекса, но ни один из них не знает, где БС-1 расположен, хотя прекрасно знают, где расположена любая другая, менее значимая аппаратура. А почему не знают, где расположен БС-1? Да, потому, что к БС-1 за все время его работы на комплексе ни у одного программиста не было к нему ни одной претензии. Несколько легче и продуктивнее могли бы мы работать, если бы вся аппаратура была такого же высокого качества. Мы очень сожалеем, что уходит на пенсию такой превосходный разработчик. Желаем ему хорошего здоровья, долгих лет счастливой жизни и всех других жизненных благ.
Скажу откровенно, похвала Буланова была самой приятной для меня. Что может быть лучше, чем такой прекрасный отзыв о моем аппарате от людей, которые на нем работают.
Во время выступления Буланова вспомнил я один эпизод с БС-1. Мне позвонил Дрейпа, начальник группы на комплексе отладки программ, попросил прийти. Я пришел. Дрейпа говорит:
- Мы сделали некоторую перепланировку размещения аппаратуры на комплексе, видимо, где-то сработали неаккуратно. Сейчас аппаратура функционирует неправильно. Включали программу проверки с БЭСМ-6. Выяснили, что неисправен БС-1, но где и с кем он работает неверно, БЭСМ-6 определить не может. Ты во время сдачи БС-1 нам говорил и показывал, что у БС-1 есть режим «Самопроверки» я еще
посмеялся, - Хорошо, нажали кнопку «Самопроверка» и вспыхнул индикатор «Самопроверка окончена». Может быть он просто загорается от нажатия этой кнопки. Сейчас есть возможность проверить твою самопроверку. Попробуй, найдет ли твоя самопроверка адрес неисправности.
Я включил БС-1, нажал кнопку самопроверки и тут же получил ответ: не работает 14 разряд связи с блоком БС-2. Дрейпа заулыбался:
- Смотри-ка, БЭСМ-6 с обширной программой проверки сделать этого не смогла, а БС-1 моментально нашел что неисправно, указав даже какой разряд не работает. Давай посмотрим приемопередатчики интерфейса связи с БС-2.
Проверили: действительно не работает приемопередатчик 14 разряда. Дрейпа и доволен и удивлен:
- У нас было подозрение, что возможно во время подключения аппаратуры статистическим электричеством была пробита какая-то микросхема в интерфейсе связи. Спасибо, скажу откровенно, не ожидал, я такой эффективности от твоей самопроверки.
- Как видишь, зря не верил, - сказал я, не скрою довольный произведенным эффектом.
В завершении церемонии поздравленья вручили мне великолепный подарок – альбом с фотографиями всех сотрудников нашей лаборатории. Причем каждый из них высказывает свои пожелания в предстоящей мне жизни пенсионера. Это поистине великий подарок. Даже сейчас, просматривая этот альбом, в глазах моих появляются слезы. Всплывают в памяти события прошедшей жизни и образы тех, с кем довелось мне работать.
По окончании церемонии пригласил всех, кто желает, к себе на юбилейный день рождения. Валя Шаврикова сказала:
- Все мы не поместимся в твоей квартире, поэтому договоримся – кому идти.
Пришли многие. Тесновато было за столом, но юбилейный вечер прошел замечательно.
Быстро пролетели два моих последних рабочих месяца и стал я уже настоящим пенсионером.
Рассказывая о работе в НПО Автоматики, как и с учебой в институте, нарушил я хронологию событий. Так получается и рассказывать более связно и легче вспоминается то, что давно уже прошло. Сейчас я буду рассказывать о днях и периодах своей жизни, не отвлекаясь на рабочие будни в НПО Автоматике и соблюдая хронологию событий.
- Из-за неисправности Вашего аппарата ЭИГИ (электронный имитатор гироинтеграторов) останавливается работа всего комплекса. Даю Вам пятнадцать минут на поиск и устранение неисправности, иначе вся вина за срыв работы будет возложена на Вас.
- Почему Вы считаете, что неисправен именно ЭИГИ? – спросил я.
- Иначе не может быть. Бортовая ЭВМ проверена и перепроверена. БЭСМ-6 и М-20 вне подозрений, они работают безупречно. Так что не теряйте времени, текут отпущенные Вам минуты.
Неприятна и обидна мне эта безаппеляционность Боровика, но доводы его весьма вески. Отработку бортовой ЭВМ на АЦМК проводит старший инженер Литвиненко. Он подошел ко мне и предложил, - Начнем, как говорится, от печки. Проверим поступление на ЭИГИ информации с БЭСМ -6.
- Хорошо, давай проверим.
И сразу же обнаружили, что БЭСМ-6 не выдает на ЭИГИ обнуляющие сигналы по трем каналам связи.
Литвиненко крикнул оператору БЭСМ-6, чтобы тот непосредственно на БЭСМ-6 проверил наличие этих сигналов.
- Ищите неисправность у себя, - возмутился он.
- Да, нет, ищи их ты. Этих сигналов нет на контактах твоего разъема.
Оператор БЭСМ-6 проверил наличие этих сигналов у себя и с удивлением сказал, - Вы правы, нет этих сигналов здесь.
Я подошел к Боровику:
- Как видите, в срыве работы виноват не мой ЭИГИ, а Ваша БЭСМ-6, так что зря Вы с непререкаемой уверенностью перекладывали вину на меня.
- Ладно, не обижайся. У нас почти срывается график работ, поневоле занервничаешь. По всем статьям самым вероятным кандидатом на неисправность был Ваш ЭИГИ. Да, и грех Вам обижаться. ЭИГИ работает у нас уже два года. Каждый месяц на его обслуживание мы выделяем Вам десять часов, а мы Вас за все это время вызвали только сейчас.
- Не было необходимости, вот и не вызывали. Не упрекать, а похвалить надо мой ЭИГИ за безупречную работу.
- Не обижайся, хвалю. Тем более, что и результат от Вашего вызова есть.
Почти двадцать лет весьма успешно проработал я в НПО Автоматики, выполнил много интересных и ответственных работ. О разработке пульта электротермотренировки я уже рассказал. Думаю, что нет смысла рассказывать еще о каких-то разработках, так как это будет похоже на техническое описание разработанных мною аппаратов. Скажу только, что в нашем отделе никто и никогда не предлагал мне включить в соавторы человека, не участвовавшего в разработке.
За все время работы в НПО Автоматики тяжелым для меня был только первый рабочий месяц и об этом я уже рассказал.
Кстати, на курсах повышения квалификации в 1971 году мне еще раз пришлось вспомнить о своей работе в лаборатории Зубарева. Лектор читал лекцию о поблочной проверке и настройке сложных электронных устройств. Слышу, что методику их проверки и настройки, кажется в 1965 году, разрабатывал ученый из США, не помню его фамилии. Слушаю я лекцию и так все это мне знакомо. Оказывается в 1969 году, ничего не зная о работах этого ученого, я проделал тоже самое без каких-либо подсказок. Причем объем знаний, который позволил мне решить задачу составления тестовых программ проверки блоков логических устройств я получил от Воробьева еще при обучении в институте. Получается, что эту задачу, если бы мне ее предложили, я мог бы решить уже в 1963 году, сразу после окончания института. Тяжело мне было тогда, так как думал я, что мне предложили выполнить пустяковую работу. Стыдно мне было, что я, старший инженер, понятия не имею, как это сделать. Сейчас мне приятно было сознавать, что тогда, оказывается, решил я совсем не легкую задачу. В дальнейшем я никогда больше не чувствовал себя беспомощным. Трудновато бывало только потому, что после увольнения Шутова в моей группе разработчиков остались одни женщины. Они очень добросовестно и хорошо выполняли бумажные работы, за исключением разработки тестовых программ, могли качественно паять, но не могли разрабатывать сложные электронные схемы. Не могли обслуживать на рабочем месте ранее разработанную нами аппаратуру. Все это приходилось делать мне. Хорошо, что наша аппаратура работала практически безотказно. Намного легче мне стало, когда в нашу группу пришел, только что принятый в нашу лабораторию, инженер Пермяков В.М. После окончания института он служил в ракетных войсках и в электронике разбирался хорошо, так что довольно быстро освоился с нашей работой.
Позднее в мою группу пришел только что окончивший УПИ инженер Кривошеин. Он стал очень хорошим разработчиком электронной аппаратуры. Имея двух талантливых разработчиков, работать мне стало намного легче.
У нас в лаборатории был прекрасный коллектив. Работали напряженно, но за все это время лаборатория ни разу не сорвала график работ. Новым работникам лаборатории всегда помогали побыстрее освоить поручаемую им работу. Начальника лаборатории Дынца, вскоре заменил Кириллов Сергей Сергеевич, от которого за все время работы я не слышал ни одного упрека. Он, почему-то, всегда поддерживал меня. Если и бывали у меня небольшие трения, то обычно с другими подразделениями института. Например, при согласовании сетевого графика работ, каждый исполнитель старается получить побольше времени для выполнения своих работ, но суммарного времени, отпущенного на разработку аппарата изменить нельзя. Приходиться спорить с исполнителями работ из-за каждого дня.
Бывали споры и с разработчиками технических заданий (ТЗ), но как правило они быстро решались. Здесь можно вспомнить только один случай, когда разработчик ТЗ с комплексного моделирующего стенда (КМС) упорно опровергал предъявляемые ему требования. Нам предлагалось разработать пульт, управляющий по командам с ЭВМ работой шагового двигателя. Через каждые 50 милисекунд с ЭВМ поступала команда, сколько шагов за следующий период времени должен сделать двигатель, причем импульсы в этом отрезке времени должны распределяться строго равномерно.
Спрашиваю разработчика ТЗ Мельниченко:
- Каким образом двигатель устанавливается в исходное состояние?
- Нас это не интересует, - отвечает он.
- Как же так, при работе двигателя учитывается каждый шаг, а исходное состояние двигателя Вас не интересует? Так не может быть.
- Я еще раз повторяю, что нас это не интересует, - повторил Мельниченко.
Не договорились мы с ним. Он пожаловался на меня Кириллову, который ответил Мельниченко, что разработчик знает, что спрашивает. Ничего не меняя, Мельниченко приходил ко мне еще три раза и три раза я отправлял его обратно. Потом с этим ТЗ пришел старший инженер Косов. Он с полуслова понял справедливость моих требований и сказал, что подумает, как решить этот вопрос. Через два дня он пришел с уточненным ТЗ и вопрос был решен. Так и не понял я упрямство Мельниченко, ведь не мог он не понимать важности установки двигателя в исходное состояние. Наверное не знал, как это сделать и рассчитывал, что вопрос будет решен при отработке пульта на КМС, а это потребовало бы существенной коррекции пульта и затянуло бы его отработку.
Временной интервал сетевого графика меня обычно вполне устраивал, но где-то, примерно за год перед выходом на пенсию, жесткость сетевого графика пришлось мне ощутить в полной мере.
Кириллов вручил мне ТЗ на разработку центрального согласующего устройства (ЦСУ) для АЦМК, которое должно было связать в единый комплекс его разнородную аппаратуру: БЭСМ-6, М-20, бортовую ЭВМ и печатающие устройства. Дополнительно требовалось обеспечить приоритет БЭСМ-6 без потери информации бортовой ЭВМ и М-20, с обеспечением мажоритарности трех каналов бортовой ЭВМ. Объем ТЗ - весьма солидная папка, причем ТЗ уже согласовано с разработчиком ЦСУ. Спрашиваю Кириллова:
- Сергей Сергеевич, что-то не помню я, чтобы согласовывал это ТЗ?
- Его согласовали в лаборатории Мельцера.
- Странно, ЦСУ разрабатывать нам, а ТЗ на него согласовывают у Мельцера.
- Разработку ЦСУ предлагалось делать им. Они с этим согласились, но, затратив на изучение ТЗ почти два месяца, заявили, что сделать этого не смогут.
Дербенев (начальник нашего отдела) передал это ТЗ в лабораторию Салова, но через два месяца от разработки ЦСУ отказались и там. Сейчас это ТЗ вручили нам.
- И сколько времени на разработку ЦСУ осталось нам?
- Два с половиной месяца.
- Сергей Сергеевич, сколько времени потребуется, чтобы только внимательно его прочитать?
- Да, понимаю я это, Алексей Арсентьевич, но ничего не могу изменить. Все уже согласовано, сетевой график никто не изменит.
- Так невозможно же за два месяца разработать это ЦСУ.
Конечно, я уже не тот, каким был работая у Зубарева, но объем работ велик, а времени на разработку так мало. Мы с Кривошеиным работали по двенадцать часов с таким напряжением, что иногда меня и в самом деле даже тошнило. И мы сделали эту работу, не сорвали сетевой график! При отработке ЦСУ на АЦМК он преподнес мне еще одну неприятность. При моделировании пуска и полета ракеты по цели, аппаратура управления редко, но иногда отказывала. Найти причину отказа было очень не просто. Виноватой оказалась микросхема в ЦСУ, которая давала иногда единичные сбои. Если бы не такая гонка за временем я бы обнаружил эту микросхему при настройке и времени и нервов потребовалось бы на это много меньше. После замены неисправной микросхемы ЦСУ работает безупречно.
Однажды, во время разработки ЦСУ меня позвали к городскому телефону. Городской телефон только в кабинете начальника отдела. С наших телефонов связь с городом невозможна. Я удивлен: как это смогли дозвониться до меня, я не знал городской номер телефона начальника отдела и, естественно, никому не мог его сообщить. Беру трубку телефона и слышу голос Кузьмина. Спрашиваю его, как он мог дозвониться до меня. Слышу в трубке смешок, - Ты что забыл, где я работаю (он сейчас майор КГБ). Что-то давно мы не встречались. Есть повод встретиться. Приглашаю тебя, Леша, в эту субботу на мой юбилей. Мне уже шестьдесят. Мой новый адрес: Уралмаш, ул. Победы 36, кв. 32. Баженова и Пантюхина приглашу, поговорим о нашей жизни, вспомним армию и молодость. Как дела у тебя сейчас и дома и на работе?
- Все хорошо у меня Герман и дома и на работе. Правда сейчас у меня аврал на работе, работаю по двенадцать часов и в эту субботу тоже работаю. Извини меня, но не смогу я сейчас побывать на твоем юбилее. Как только закончу эту авральную работу, так сразу же и приду к тебе в гости, поздравлю тебя с шестидесятилетием.
- Не нравится мне твой отказ, очень хотелось бы встретиться. Ну, что же - не можешь, так не можешь. Встретимся позже. Надо встретиться, что-то здоровье у меня стало барахлить, видно старость подошла. До свиданья. Передай привет Нине. А в гости я тебя жду, пусть и попозже.
Не спел я встретиться с Кузьминым. Вскоре после юбилея он скоропостижно скончался. Очень сожалею, что не побывал я на его юбилее. Во время телефонного разговора чувствовал я в его голосе какую-то грусть, может быть чувствовал он, что безвозвратно уходит время встреч.
Вскоре после телефонного разговора с Кузьминым меня вызвали к начальнику отдела. Иду и думаю, что ему от меня надо. Он прекрасно знает, как я сейчас работаю. Захожу в кабинет, Дербенев указывает мне на стул, улыбается:
- Захотелось вот поговорить с Вами.
- О чем Павел Васильевич? С работой, как ни трудно, я справляюсь.
- Это я знаю. Работа у Вас напряженная, как у Вас отношения с коллективом?
- Все нормально, нет причин жаловаться на кого-либо.
- Я вот что хочу сказать: если Вам захочется поговорить, заходите ко мне – поговорим. Со мной поговорить может даже интереснее.
- Не понимаю, Павел Васильевич, о каких разговорах идет речь. На работе я практически только о работе и говорю. Не верите мне, спросите Кириллова.
- Извините, я пошутил. Просто хотелось узнать, как живет лучший разработчик отдела. Может быть есть какие-то жалобы, предложения?
- Жалоб нет. Предложение есть. Нужно давать больше времени на разработку аппаратуры. Качественная разработка намного сократит время обработки и обойдется это дешевле.
- Этот порядок изменить невозможно, вроде бы это подтверждается практикой. Если у Вас все хорошо, то могу только пожелать Вам дальнейших успехов.
Думал я об этом разговоре с Дербеневым. Странный какой-то разговор. Вероятнее всего это связано со звонком Кузьмина. Наверное, забеспокоился Павел Васильевич, почему это Лоскутовым заинтересовалась госбезопасность? Может быть сказал что-то необдуманное? Вот и решил предупредить, быть поосторожнее.
Напряженность разработки ЦСУ заставляет меня подумать о дальнейшей работе на предприятии. Я еще чувствую себя неплохо, можно, вроде бы, не выходить на пенсию в шестьдесят лет, но не хочу, точнее не могу я уже работать с такой перегрузкой. А ведь нет гарантии, что не предложат мне в дальнейшем еще что-то с таким же немыслимо малым сроком разработки. Наверное, с чем-то подобным я уже не справлюсь, ведь через месяц мне стукнет 60 лет.
Еще немного о пульте электротермотренировки. Дался он мне.
Решил я поинтересоваться у Голиковой, почему нам так долго не выплачивают авторские за этот пульт. Зашел к ней в лабораторию. Она обрадовалась нашей встрече, расспросила, как я живу и работаю. Рассказала, что мои пульты работают прекрасно. При чем, говорит, те первые шесть пультов, которые настраивали Вы с Шутовым работают вообще безотказно. За все время работы к ним не было ни одного вызова для устранения неисправности. К остальным пультам вызовы бывают, но редко. Сказала, что авторское вознаграждение за этот пульт нам скоро заплатят.
- Зинаида Ивановна, а почему нам эти авторские так долго не выплачивают?
- Тут очень интересная история. Бамбулевич попросил подсчитать годовую экономическую эффективность этих пультов. Экономисты насчитали более 1800000 рублей в год. С этими расчетами Бамбулевич пошел к директору завода Коневу. Тот был приветлив и любезен, пока не увидел, каких размеров достигает годовая экономия. Увидев такую величину годовой экономии, отбросил от себя эти расчеты так резко, что бумаги полетели на пол, и зло проговорил, чтобы с оплатой по этому изобретению к нему больше не ходили. Выждали почти год и подсчитали сумму вознаграждения уже не по экономической эффективности, а по сложности изобретения, а тут авторские намного меньше.
Вот тогда я и понял, почему Бамбулевич предлагал включить в соавторы Главного инженера.
Выплатили нам за это изобретение четыре тысячи рублей, по тысяче на человека. В то время и это были приличные деньги. На моем месте сейчас работает инженер Витя Шичкин. Отличный он и человек, и инженер. Недолго поработал он в моей группе. Перед переходом в 78 отдел я прорабатывал, уже в деталях, пульт автоматической проверки логических блоков электронных устройств. Уходя из лаборатории, я рассказал об этой идее Шичкину и передал ему уже частично разработанные электрические схемы. После беседы с Голиковой Витя Шичкин подошел ко мне и сказал, что он разрабатывает мою идею, она ему очень нравится и он надеется претворить ее в жизнь. Голикова знает, что это твоя идея, в значительной степени тобой уже решенная. Я сказал ему, что совершенно незачем было объявлять об этом Голиковой, тут я ни на что не претендую. С такого вот незначительного производственного эпизода началась наша дружба и стали мы с Витей Шичкиным хорошими друзьями.
Где-то в середине февраля ко мне подошел Кириллов:
- Алексей Арсентьевич, одиннадцатого марта Вам исполниться 60 лет, что думаете Вы о дальнейшей работе на предприятии?
- Сергей Сергеевич, я намерен уйти на пенсию сразу после юбилея.
- Надо бы еще немного поработать, убедиться, что ЦСУ работает безотказно. Если после 11 марта, без Вас, возникнут какие-то проблемы с ЦСУ у нас могут возникнуть серьезные неприятности.
- Сергей Сергеевич, ЦСУ работает безотказно и проблем с ним не будет. Кроме того в разработке ЦСУ со мной работал Кривошеин и ЦСУ он знает, так что никаких неприятностей не будет.
- Все-таки я предлагаю Вам поработать еще два месяца после выхода на пенсию. Да и для Вас это неплохо, так как за эти месяцы Вы будете получать и оклад и пенсионные.
- Хорошо, Сергей Сергеевич, я согласен. Конечно, есть смысл поработать эти два месяца.
Иногда я захожу на АЦМК, интересуюсь, нет ли у них каких-либо претензий к работе ЦСУ. Претензий нет, даже удивляет это: в каком диком темпе шла его разработка, а закончилась успешно.
Вот и дожил я до своего юбилейного шестидесятого дня рождения, а ведь был он когда-то так невообразимо далек. Как быстро пролетели эти годы, ведь уже завтра исполниться мне 60 лет. Будучи подручным кузнеца на заводе или грузчиком на Воркуте я мог думать только о ближайших днях моей жизни. Трудно, очень трудно было прожить тогда даже один день. Загадывать на месяц или, тем более, на год вперед не хватало смелости. Очень не хотелось мне умирать на Воркуте, такой она жестокой и беспощадной была, что даже мертвому не хотелось оставаться там. Жизнь на Воркуте была самым тяжелым периодом моей жизни. Небольшие затруднения, вернее неприятные моменты, бывали и после Воркуты, но были это именно моменты и тяжелыми их не назовешь.
После Воркуты жизни моей ничто не угрожало. Работа в НПО Автоматики бывала напряженной, но была она всегда интересной. Все это время меня окружали друзья и доброжелательные люди. Только в армии с сержантом Жиделевым мы не понимали друг друга, но и его врагом своим я не воспринимал. Был он мне неприятен, только и всего. После инцидента в цехе даже с ним постепенно установились нормальные отношения: может быть потому, что не приходилось более непосредственно контактировать с ним. Поэтому и приятно мне вспоминать и армию, и завод УЭТМ, и СНИЭТИ, и НПО Автоматики. За все это время слегка натянутые отношения были только с Клепаловым, но я не считаю его плохим человеком, думаю, что и он меня – тоже.
Иду на работу и думаю, что ждет меня в этот знаменательный день. Два с половиной года назад, в августе, ушла из нашей лаборатории на пенсию Марносова Тамара Павловна. Тогда, после обеденного перерыва зашел к нам в лабораторию начальник отдела Дербенев с букетом цветов, попросил внимания и объявил:
- Сегодня уходит на пенсию Тамара Павловна Марносова. Поблагодарим ее за добросовестный труд, пожелаем здоровья и счастья и от меня Тамара Павловна примите этот букет цветов.
После Дербенева Марносову поздравили Кириллов и Татарчевский, руководитель группы, в которой она работала.
Такие же проводы на пенсию ожидал и я. Правда вечером всех, кто пожелает, я хочу пригласить к себе в гости на юбилейный день рождения.
Однако в ожиданиях своих я ошибся: поздравлять меня начали с утра. Вскоре после обеда в лабораторию пришел Дербенев и вместе с ним представители других лабораторий отдела и даже представители с АЦМК и с комплекса отладки программ. Такого внимания ко мне я никак не ожидал. Меня попросили встать перед коллективом лаборатории. Первым поздравил меня Павел Васильевич:
- Товарищи! Сегодня уходит от нас на заслуженную пенсию Лоскутов Алексей Арсентьевич. Очень жаль, что отдел теряет прекрасного разработчика, но закон, есть закон. Можно долго рассказывать о трудовых успехах Лоскутова, но я буду краток. Много благодарностей имеет он за свои достиженья в труде, несколько раз признавался победителем соцсоревнования по итогам работы за год, награжден знаком «Ударник 10 пятилетки», в соревновании на звание «Лучшего разработчика предприятия» был признан одним из лучших. Неоднократно видели мы его портрет на «Доске почета», а в 1985 году он занесен в «КНИГУ ПОЧЕТА» предприятия. Он автор тринадцати изобретений и все они внедрены в производство. Награжден нагрудным знаком «Изобретатель СССР». И все вы знаете Лоскутова как прекрасного человека и товарища.
После Павла Васильевича один за другим поздравляли меня сотрудники нашей лаборатории и представители других лабораторий. Поздравляли с такой теплотой, что я с трудом сдерживал слезы. Почти каждый дарил мне цветы, крупные, красивые гвоздики. У меня накопилась их целая охапка. Дома жена насчитала их 60 штук.
Особенно понравилось мне поздравление старшего инженера с комплекса отладки программ Буланова. Он так рассказал о качестве моих разработок:
- Все программисты нашего отдела знают, что у нас на комплексе есть БС-1, блок связи, объединяющий и согласующий работу всей аппаратуры комплекса, но ни один из них не знает, где БС-1 расположен, хотя прекрасно знают, где расположена любая другая, менее значимая аппаратура. А почему не знают, где расположен БС-1? Да, потому, что к БС-1 за все время его работы на комплексе ни у одного программиста не было к нему ни одной претензии. Несколько легче и продуктивнее могли бы мы работать, если бы вся аппаратура была такого же высокого качества. Мы очень сожалеем, что уходит на пенсию такой превосходный разработчик. Желаем ему хорошего здоровья, долгих лет счастливой жизни и всех других жизненных благ.
Скажу откровенно, похвала Буланова была самой приятной для меня. Что может быть лучше, чем такой прекрасный отзыв о моем аппарате от людей, которые на нем работают.
Во время выступления Буланова вспомнил я один эпизод с БС-1. Мне позвонил Дрейпа, начальник группы на комплексе отладки программ, попросил прийти. Я пришел. Дрейпа говорит:
- Мы сделали некоторую перепланировку размещения аппаратуры на комплексе, видимо, где-то сработали неаккуратно. Сейчас аппаратура функционирует неправильно. Включали программу проверки с БЭСМ-6. Выяснили, что неисправен БС-1, но где и с кем он работает неверно, БЭСМ-6 определить не может. Ты во время сдачи БС-1 нам говорил и показывал, что у БС-1 есть режим «Самопроверки» я еще
посмеялся, - Хорошо, нажали кнопку «Самопроверка» и вспыхнул индикатор «Самопроверка окончена». Может быть он просто загорается от нажатия этой кнопки. Сейчас есть возможность проверить твою самопроверку. Попробуй, найдет ли твоя самопроверка адрес неисправности.
Я включил БС-1, нажал кнопку самопроверки и тут же получил ответ: не работает 14 разряд связи с блоком БС-2. Дрейпа заулыбался:
- Смотри-ка, БЭСМ-6 с обширной программой проверки сделать этого не смогла, а БС-1 моментально нашел что неисправно, указав даже какой разряд не работает. Давай посмотрим приемопередатчики интерфейса связи с БС-2.
Проверили: действительно не работает приемопередатчик 14 разряда. Дрейпа и доволен и удивлен:
- У нас было подозрение, что возможно во время подключения аппаратуры статистическим электричеством была пробита какая-то микросхема в интерфейсе связи. Спасибо, скажу откровенно, не ожидал, я такой эффективности от твоей самопроверки.
- Как видишь, зря не верил, - сказал я, не скрою довольный произведенным эффектом.
В завершении церемонии поздравленья вручили мне великолепный подарок – альбом с фотографиями всех сотрудников нашей лаборатории. Причем каждый из них высказывает свои пожелания в предстоящей мне жизни пенсионера. Это поистине великий подарок. Даже сейчас, просматривая этот альбом, в глазах моих появляются слезы. Всплывают в памяти события прошедшей жизни и образы тех, с кем довелось мне работать.
По окончании церемонии пригласил всех, кто желает, к себе на юбилейный день рождения. Валя Шаврикова сказала:
- Все мы не поместимся в твоей квартире, поэтому договоримся – кому идти.
Пришли многие. Тесновато было за столом, но юбилейный вечер прошел замечательно.
Быстро пролетели два моих последних рабочих месяца и стал я уже настоящим пенсионером.
Рассказывая о работе в НПО Автоматики, как и с учебой в институте, нарушил я хронологию событий. Так получается и рассказывать более связно и легче вспоминается то, что давно уже прошло. Сейчас я буду рассказывать о днях и периодах своей жизни, не отвлекаясь на рабочие будни в НПО Автоматике и соблюдая хронологию событий.
Влас Вересень 18.12.2015 08:24:36
Отзыв: положительный
Здравствуйте, дорогой Алексей Арсентьевич! Как всегда, интересно. Спасибо. Уважающий Вас, Влас Вересень.
Отзыв: положительный
Здравствуйте, дорогой Алексей Арсентьевич! Как всегда, интересно. Спасибо. Уважающий Вас, Влас Вересень.
Юлианна 14.12.2015 09:40:06
Отзыв: положительный
Алексей! Рада вновь увидеть вас в избушке! Признаться, была расстроена вашим здоровьем. Надеюсь, что сейчас у вас всё наладилось?Читаю и удивляюсь вашей интересной жизни. Я не совсем разбираюсь в технических нюансах, но с вашей помощью немного поняла о вашей работе и мне интересно читать вас.И вас благодарю за внимание к моей скромной творчестве. Я увлеклась озвучиванием, подзабросила свой юмор. Но буду писать, радовать своих друзей. А вы мне друг и я горжусь этим. Не болейте, берегите себя. С теплом-:))Юлия
Отзыв: положительный
Алексей! Рада вновь увидеть вас в избушке! Признаться, была расстроена вашим здоровьем. Надеюсь, что сейчас у вас всё наладилось?Читаю и удивляюсь вашей интересной жизни. Я не совсем разбираюсь в технических нюансах, но с вашей помощью немного поняла о вашей работе и мне интересно читать вас.И вас благодарю за внимание к моей скромной творчестве. Я увлеклась озвучиванием, подзабросила свой юмор. Но буду писать, радовать своих друзей. А вы мне друг и я горжусь этим. Не болейте, берегите себя. С теплом-:))Юлия
Алексей Лоскутов 14.12.2015 19:31:06
Добрый вечер, дорогая Юлия!
С удовольствием прочитал Ваш душевный отзыв о моем труде на незнакомой мне ниве. Все таки я не поэт и не писатель, а начинающий любитель этого жанра в преклонном возрасте. Здоровье, конечно, подводит, но такова уж участь людей моего возраста. Технической сложности не пугайтесь. больше ее не будет. После выхода на пенсию, о технических проблемах я писать, видимо, уже не буду. После выхода на пенсию - быт и политические события в нашей стране, в значительной степени захватили мое внимание.
Большое Вам спасибо. Жду очередного Вашего рассказа.
С уважением Ваш друг Алексей Лоскутов.
Добрый вечер, дорогая Юлия!
С удовольствием прочитал Ваш душевный отзыв о моем труде на незнакомой мне ниве. Все таки я не поэт и не писатель, а начинающий любитель этого жанра в преклонном возрасте. Здоровье, конечно, подводит, но такова уж участь людей моего возраста. Технической сложности не пугайтесь. больше ее не будет. После выхода на пенсию, о технических проблемах я писать, видимо, уже не буду. После выхода на пенсию - быт и политические события в нашей стране, в значительной степени захватили мое внимание.
Большое Вам спасибо. Жду очередного Вашего рассказа.
С уважением Ваш друг Алексей Лоскутов.