
Кофе,
Арбуз. Сыр. Слегка подогретые роллы с ветчиной. Странное сочетание. Сижу в
кафе, смотрю в окно, сцепив руки под
подбородком. Не смотрю на посетителей,Жду ее.
Через
столик - женщина, со странным, птичьим профилем, но - мелким, нечетким, глаза,
как у кречета, черносливины с желтоватым зрачком, и пальцы желтоватые,
прокуренные, длинные, узкие книзу, с широкой косточкой и следами тщательного
маникюра…Макияж – тоже тщательный,
тонкий, но ярок для ее седых буклей и делает ее похожей на раскрашенную
старательно, слегка облезшую фарфоровую куклу Коломбину с витрины антикварного магазина. Стоп.
Кажется, начинаю узнавать.. Актриса. Старая
прима на пенсии. Иногда гуляет в сквере, неподалеку от нашего дома… Живет в
этом же районе. О ней рассказывают странности.
Собирает четверги, на которые приходят ее старые подруги, поклонницы…
Поклонники.. Поют романсы, хохочут, иногда заводят старый патефон – граммофон,
что там еще? … Мешают соседям, но те не решаются вызвать милицию. И через стену
интересно услышать голос Вяльцевой или
Вари Паниной. А когда расходятся все
гости, то слышен отчетливо звон стекла… Это хозяйка бьет посуду. Бокалы. Она не
убирает их. Бросает, роняет на пол. Прямо с остатками вина.. Как старые
воспоминания, осколки жизни… чувств, досады, отчаяния? Не хочется гадать, чего
именно. Да и не нужно…
Щелкает
ее потертая сумочка. Она что – то ищет в ней. Сигареты? Спички? Осанка все еще
пряма, вызывающе пряма.
Откашлявшись,
горделивая старуха тянет ко мне
продолговатую кисть, жест особенно нетерпелив в смущении, красив:
-
Молодой человек, не найдется ли у Вас…
Я с готовностью подхожу к столику, протягиваю
зажигалку. Запах старинных, особо пряных, вишневых духов, смешивается с
тонким ароматом сигар. Сигары дороги. Чуть удивленно и капризно
подняв бровь, она изучающе смотрит на меня.
-
Что? Не для старухиной пенсии баловство? – Насмешливо мнет в пальцах тонкую
палочку. – Но у меня есть один поклонник. Таинственный. Присылает мне ко дню
рождения коробку сигар. Тяну потом весь год эту роскошь… Мне кажется, он
молод.. Такой же вот, как Вы. – Она, задумчиво прищурившись, глубоко вздыхает. –
Присядьте на минуту? Можете?
Я
киваю, сажусь напротив, готовясь слушать, облизываю губы, скольжу взглядом по
широкому окну - витрине.
- Она
придет… - улыбается мне в облаке
синевато – сигарного дыма актриса. - Придет непременно. Я знаю. Вот и расскажете ей,
что и у старух бывают молодые поклонники... Иногда. Она у Вас чудно пишет. Я читаю всегда. Скажете ей такую деталь.
У него теплые руки. И когда они ласкают Ваше лицо касаются щеки, виска, шеи, затылка, то Вам не семьдесят и даже не семьдесят три.. Вам всего
лишь - десять лет, и Вы снова – маленькая девочка,
любимица отчима, и у Вас не пробита гитарой голова. Той самой гитарой, на
которой Вы играли, быть может, всего полчаса назад.. Перебирали струны. И все
кофейные чашки были целы.. И Ваш янтарь на шее – тоже. Ведь Вы же никак не
могли себе представить, что Ваш старинный друг, приятель Вашего мужа, захочет с
помощью этого самого янтаря расплатиться с долгами за воду или отопление… Так
скучно, банально.. И все - на ветер: и слова нежности, и роза в александровском бокале, и прогулки под руку… об руку…
И Вы очнетесь только тогда, когда Вашу бедную,
незадачливую голову начнут перебинтовывать теплые руки.. О, они тоже пахнут
кофе. Как у Вас.. И родинка.. На этом же самом месте… Как Вы там оказались?
-
Все просто. – Я смущенно пожимаю плечами. – Очередное дежурство на "скорой"…
Вам нравятся сигары?
Она
не успевает ответить мне, потому что двери распахиваются, ловя солнечный круг. И
входит любимая, в светлом кашемире, красном шарфе, отряхивая
зонт.
-
О, а вот и Ваша дама… Не смею больше задерживать – Старая актриса подмигивает мне и
лукавая улыбка трогает ее губы, морщинит щеки мягкими приятными, уютными
складками.. _ - Я так рада, что нам с Вами, оказывается, нравится один и тот же сорт кофе… И сигар…
Улыбаясь, моя нечаянная собеседница резко встает и выходит
прочь, в осенний ветер и полдень так стремительно, что я успеваю лишь
растерянно улыбнуться в ответ, и поймать пальто, сброшенное мне на руки той,
что молниеносно и нетерпеливо чертит силуэт карандашом в блокноте, восхищенно сияя
огромными глазами:
-
Это же она, да? Ольховская? Как
же прекрасна. Стремительна. Как воронок, ласточка. А ведь ей уже… Я всегда хотела
ее портрет написать. Ты не знаешь точно, в кого она сейчас влюблена? В газетах
не пишут? Такая походка и взгляд бывают только у влюбленной женщины, поверь мне…
Я и не спорю. Принимаю сказанное, как аксиому.
Улыбаясь, заказываю официанту еще пару
чашечек кофе и сырные роллы с мандарином. Ей нравятся сырные роллы с мандарином и
ветчиной. Странное сочетание. . Впрочем, влюбленные женщины, их поступки и
вкусы, всегда чуточку странноваты. Это тоже – аксиома.Не правда ли?